Текст книги "ВДВ. С неба – в бой"

Изучали и вели огонь даже из безоткатных орудий, они были на вооружении в парашютно-десантных батальонах, позднее их заменили на «СПГ-9». Примерно то же самое оружие, правда, увеличилась дальность стрельбы и стал меньше вес.

Однажды полевые занятия закончились намного раньше обычного. Капитан Мигин сообщил: «Обедаем и выезжаем в ближайший колхоз на уборку картошки». Должны набрать целую машину, иначе в училище зимой есть будет нечего. Конечно, это была всего лишь шутка, но за картошкой поехали. На колхозном поле было полно студентов, а среди них много девушек. Оказывается, они, как и мы, оказывали помощь подшефному колхозу. Такая компания нам очень понравилась. Студенты были из педагогического института, а их женское общежитие находилось через дорогу от нашего училища, на улице Каляева. Окна нашей казармы смотрели на окна их общежития. Картошкой мы вместе со студентами загрузили не одну машину, а несколько автомобилей с прицепами. Потом во время отдыха в костре пекли картошку, и она нам казалась очень вкусной. Есть ее горячую было невозможно, и, пока она остывала, мы ее перебрасывали с одной руки на другую. Уже наметились парочки, которые сели поодаль от костра.

Вскоре к нам подъехал «уазик». Из него вышел пожилой мужчина, громко поздоровался с народом, справился, как идут дела. Подозвал нашего капитана и старшего от студентов, они около машины что-то обсуждали. Оказалось, председатель просил Мигина и завтра оказать колхозу помощь. Мы обрадовались – опять увидим студенток. Но командир думал по-другому. Подъехал и наш автомобиль. Мы распрощались с девчонками до завтра. К сожалению, встречи больше не было. Нет, на следующий день курсанты убыли на уборку картошки, но только курсанты другого взвода нашей роты. Командирами было принято решение – каждый взвод по очереди поможет колхозу заготавливать картошку. Дело нужное, есть всем хочется, особенно солдату. Занятия в учебном центре продолжались еще несколько дней. Погода стояла прохладная, но сухая. Настрелялись в оставшиеся дни вволю. Да и с командирским голосом стало лучше. Прорезался он наконец у многих курсантов. Кругом лес да поле, места лучше и не найти для тренировки командного голоса. Отошел немного от палаток и шуми сколько влезет.

Утром на построении для занятий к группе преподавателей присоединился Рапопорт. Он нас научил читать топографические карты, а без этого знания офицеру в армии делать нечего. Рапопорт занятие проводил на фоне тактики, нагрузка на нас увеличилась. Тем не менее прошли и последние три дня полевых занятий. Накануне выхода из лагеря мы узнали, что автомобильный транспорт училища задействован на заготовках харчей. Придется до училища идти пешком. Если бы только марш совершать, а то всю дорогу воевать заставят. Придется вести разведку условного объекта противника, а потом его же и захватывать. Маршрут будет проходить через село Константиново, где родился Есенин. Кстати, дом Анны Снегиной был в ведении нашего училища. Утром марш начали еще затемно. К рассвету подошли к Оке, через плотину проходили в колонну по одному. Высота ее метров восемь. За рекой сразу начиналось село Кузьминское, а далее наш маршрут проходил через колхозный сад. Урожай антоновки уже сняли, но кое-где яблоки еще висели. Значит, они наши, деревья трясли так, что яблоки на несколько метров от дерева улетали. Вот уже и Константиново, прошли мимо музея Есенина, он был еще закрыт. Да нам руководство и не разрешило бы терять время на посещение музея. За селом начались пустые поля. Вот с этого исходного рубежа и повели курсанты в который раз наступление на Рязань. То идем походным строем, то в линию отделений, а то и цепью наступаем на объект. Этими перестроениями курсанты командовали по очереди. У одних получалось лучше, другим подсказывали офицеры, но в конце концов военная баталия закончилась успешно. После небольшого разбора занятий и перекура перемотали портянки и уже через пару часов подходили походным строем к училищу. Рязанский кремль всегда служил нам ориентиром, его позолоченные купола были видны за многие километры. Кремль курсанты посещали часто. Он действительно главная достопримечательность Рязани. Через некоторое время мы входили на территорию училища, а чуть позже приводили оружие и себя в порядок. После ужина командир роты нам разрешил лечь отдыхать пораньше. Сон после такого перехода был крепким.

Наутро долгожданная встреча с Валентиной Ивановной, весь урок она ведет на английском. После иностранного идем в спортзал. Нас уже ждет подполковник Шитель, начальник кафедры физкультуры и спорта. Занятия по гимнастике. Он был в возрасте, но на перекладине вертелся, как белка в колесе. Проводил занятия по гимнастике и самбо. Среди нас были курсанты, которые с физкультурой не дружили, но таких было мало. Некоторые, несмотря на огромные физические нагрузки, все-таки добивались положительных результатов. Были и такие, правда, единицы, которые не стремились развивать себя физически. Среди них и сыновья офицеров штаба ВДВ. В нашей роте таковым был Корнюшенков. С физической немощью в нем сочеталась развязность, он старался показать собственное превосходство даже в разговоре с командиром роты. Конечно, его отца знали многие офицеры, с ними он служил вместе, поэтому и терпели выходки сына. На соседнем курсе таким курсантом был сын начальника отдела кадров штаба ВДВ полковника Григорьева. Однако в конце концов их из училища отчислили. Подобные им в войска не попадали.

Шитель был хорошим методистом. Умел подметить и подсказать, как легче и красивее выполнить гимнастическое упражнение. Он нас подолгу держал на перекладине и, только убедившись в том, что методика выполнения упражнения нами схвачена, разрешал самостоятельно тренироваться. Курсанты во время перерыва между занятиями или самоподготовкой всегда самостоятельно шли в спортзал и занимались гимнастикой или прыгали через коня.

В один из вечеров во время самоподготовки командир взвода капитан Мигин напомнил нам о том, что на ноябрьские праздники училище будет, как всегда, участвовать в торжественном прохождении и необходимо найти время для строевой подготовки. Его замом был сержант Киреев, тот самый, с которым мы вместе служили в Калварии и поступали в училище. Вот Геннадию он в присутствии взвода и поручил этим делом заняться. Замкомвзводом он был у нас более двух лет. Мы с ним находили общий язык, да и училищная система сама по себе исключала солдафонство. В училище сержантом намного легче работать, чем в войсках. Здесь учеба и учебный процесс обязывают курсанта быть дисциплинированным. Учебных часов на строевую подготовку отводилось не много. Передвижения внутри училища командиры и использовали для совершенствования строевой подтянутости. С этого вечера стали тренироваться к предстоящему прохождению торжественным маршем. Все это происходило при скоплении массы народа, под бурные аплодисменты. Кроме нас, десантников, принимали участие еще четыре военных училища: автомобилисты, связисты, училище МВД и 137-й гвардейский парашютно-десантный полк. Так что стимул у курсантов был огромный. В советское время народ всегда был рад наступлению праздников. Ждали его и курсанты, многие из которых были женаты. На выходные и праздничные дни им разрешали увольнение на сутки. Зарипов, курсант нашего взвода, женился на втором курсе. Наши кровати были рядом, и мы, само собой, подружились. Его жена была студенткой, снимала комнату в городе. Иногда я его выручал, когда ему выпадало по графику дежурство в выходные дни. Однажды он на выходной пригласил меня в гости. Я записался в увольнение, и мы поехали к нему. Домик небольшой, но ухоженный, в деревенском стиле. Хозяева были гостеприимными людьми. Юра у них был своим человеком, его с удовольствием принимали. Познакомился с ними и я. У них было двое детей-школьников. Валентина, жена Юрия, накрыла на стол, пригласила хозяина и его жену и представила меня им. Они выпили за встречу и за знакомство, а я должен был возвращаться в училище, и мне не предложили. Пошли разговоры на разные темы, только не про армию. Через пару часов мне надо было уходить. Потом я частенько бывал у них в гостях. Их дом был недалеко от училища и совсем рядом с кремлем.

На ноябрьские праздники горожане больше симпатизировали курсантам нашего училища. Генералу Леонтьеву с трибуны приятно было наблюдать, что его воспитанники на параде держат лучше равнение и строевой шаг, чем курсанты других училищ. К тому же он официально являлся начальником гарнизона. Объявленная генералом благодарность смягчила души наших командиров, и они выдали увольнительных курсантам больше обычного.

За суетой учебы не заметили, как подошел Новый год. К нему готовились более серьезно. К нашим курсантам, женатикам, приезжали жены, вот уж они с особым трепетом готовились к встрече, а мы только над ними посмеивались, но ждали их возвращения, они приносили что-нибудь вкусное и домашнее. У нас было заведено: праздник праздником, а к занятиям должны быть готовыми. Поэтому без напоминания брали в руки книжки и готовили домашнее задание, а женатые иногда и подзалетали, но добрые и понимающие преподаватели на это глаза закрывали. Бывали моменты, когда английский язык нам порядком надоедал, и мы с некоторым удовольствием высматривали в расписании занятий дни заступления взвода в караул. В карауле не мед, но все же получается какое-то разнообразие на целые сутки. Это были моменты, а не система, и караульная служба была для нас своего рода панацеей. В середине января мы торопливо стали ликвидировать тройки. В зимнюю сессию тройки ставили под угрозу зимние каникулы.

Как-то рано утром командир поднял роту по учебной тревоге. В расположении началась суета, сравнимая только с паникой на поле боя. С трудом замаскировали окна, они были высокие и одним одеялом не закрывались. В каптерке толкотня за получением зимнего обмундирования. На улице в кладовке без освещения лыжи перепутали. В общем, как говорил наш Маргелов, да у вас здесь хуже, чем в румынском бардаке. Почему в румынском? Ответа и сегодня нет. Но все же рота построилась, и мы с лыжами на плечах строем через тыльную проходную училища вышли к речке Трубеж. Здесь нас уже ожидали преподаватели тактики. Нас их присутствие насторожило. Подошел и сам начальник кафедры тактики, полковник Донцов. Мы терялись в догадках. «Стать на лыжи!» – скомандовал ротный. Стали, ждем, что будет дальше. Нам сказали, что с ротой будет проведено суточное тактическое учение, а дальше озвучили тему предстоящего учения и вопросы, которые мы должны отработать. Нам предстояло вначале совершить марш как будто с площадки приземления. Дальше провести разведку опять-таки условного противника, объекта и захватить его, а затем выйти в район обороны и не допустить подхода «супостата» в определенный район. То есть заночевать в лесу на морозе, да еще и под открытым небом. «Вопросы есть?» – спросили у нас. «Конечно, есть!» – в один голос чуть было не закричали мы. – «А завтракать где будем?» – «В поле», – ответили нам. Третий взвод ушел вперед. Он должен был обозначить «супостата». Весь день воевали, друг на друга наступали, вели огонь холостыми патронами, к вечеру врага все же разбили. Вышли в район занятия обороны. Быстро стало темнеть, одновременно усиливался мороз. Вначале было весело, шутили, но надо было думать, как в лесу переночевать. Стали готовить в снегу ямы и укладывать туда еловые ветки. Скажу без преувеличения, пару часов сна в этой яме можно выдержать, но не больше. Мы все в валенках и теплом обмундировании, но без движения в снегу, на морозе очень холодно. Потихоньку бросили свои окопы, позиции и потянулись к костру. Костер большой, около него стало даже жарко. Многие курсанты решили просушить сапоги, которые за день промокли, и поставили их ближе к огню, а сами около тепла пригрелись и задремали. Как результат – у многих сапоги были испорчены, шапки и воротники курток обгорели. До утра просидели около костра, а с рассветом «боевые действия» возобновились. Правда, к нашему большому счастью, они через некоторое время закончились. Но научились мы тогда многому.

Обедали в столовой училища, лица обветренные, все с удивлением расспрашивали нас, где мы были целые сутки? «Да в лесу были!» – отвечали мы и смеялись. Теперь нас больше всего волновала подготовка и сдача зимней сессии. Для меня она закончилась успешно. День Советской Армии и Военно-морского флота я встречал дома. Мама приготовила и накрыла хороший стол, я пригласил своих друзей. Папа был избран тамадой. Зимние каникулы короткие, всего две недели. Не успел оглянуться, надо уже прощаться с родителями, сестрой и братьями. Не забывал и бабушку с дедушкой. В Гомеле заглянул к родственникам, а от них на вокзал.

И снова напряженная учеба. Немного постажировались в десантном полку в должности командиров отделений. Встретили майские праздники, а за ними незаметно и июнь наступил. Пора собираться в учебный центр и готовиться к сдаче летней сессии. Жаль, что с нами не было нашего командира взвода капитана Мигина. Он уехал в учебную дивизию, на повышение. Нам не хотелось, чтобы он уезжал, мы к нему здорово привыкли. Сдали всем взводом летнюю сессию успешно и уехали на каникулы к родителям в разные уголки Советского Союза. Моя семья уже стала привыкать к такому графику моего передвижения. Однако отпуск не учеба, всегда проходит весело и незаметно. Месяц прошел, снова курсанту в дорогу.

В первый день учебы на третьем курсе командир батальона подполковник Кононов представил нам нового командира роты капитана Костоусова. Новый командир стал внимательно присматриваться к нам, к учебному процессу. Он был жестче Вишневского, но только на первых порах, потом стал заботливым командиром. Он был всегда подтянут, безукоризненный внешний вид, а это хороший пример для курсантов. Через неделю-другую командир роты представил нашему взводу старшего лейтенанта Страхова. Он, прямо скажу, нам не понравился, прямая противоположность Мигину. Небольшого роста, крепкий, сапоги, чувствовалось, на размер больше, фуражка тоже большая. Мы себя уже считали довольно грамотными в военном отношении людьми и повели в отношении взводного несколько независимо и даже высокомерно. Представили командира, и ладно. Конечно, нам это чести не добавляло, да и кураж вскоре прошел.

В училище приглашали тех офицеров из войск, у кого был богатый опыт работы с людьми и определенные успехи в боевой подготовке. Но если кто-то из них слабо работал с курсантами, не было роста успеваемости, улучшения дисциплины, таких командиров отправляли назад командовать парашютно-десантными взводами. На третьем курсе мы стали изучать новый предмет – военный перевод. Преподавателями были военные переводчики. За границей они провели не один год. Английский знали в совершенстве. Военный перевод был все же интереснее, потому что мы были знакомы с военной техникой, да и слова легче запоминались. В начале октября для курсантов были спланированы парашютные прыжки из самолета «Ан-12». Утром мы прибыли на аэродром Дягилево, на нем базируется большое количество военных стратегических самолетов разных типов, от бомбардировщиков, способных нести ядерное оружие на борту, до заправщиков в воздухе. Здесь же находился и учебный центр по переподготовке летчиков не только советских, но и из дружественных стран. Пока преподаватели проверяли наши парашюты, мы с интересом рассматривали коллекцию могучих самолетов. Слышим команду: «Надеть парашюты!» Самолет совершил пару кругов над Рязанской областью и взял курс на площадку приземления. Она была в восьми километрах от областного центра. По команде: «Вперед!» ринулись в бездну. К этому времени мы себя чувствовали и в самолете, и во время выброски, и в воздухе довольно уверенно. На следующий день повторили прыжок из самолета «Ан-12», но на этот раз была задача раскрыть запасный парашют в воздухе. Первый раз как-то получалось неумело, и он слабо слушался нас. Не все справились с этой задачей, об этом объявили на сборном пункте преподаватели кафедры воздушно-десантной подготовки.

Запасный парашют, действительно, без определенных навыков трудно раскрыть в воздухе и привести его в полное рабочее состояние. То он залезает в стропы основного парашюта, то накроет самого парашютиста, но когда купол запасного парашюта наполнен воздухом, управлять им легко, резко подергивая стропы. Куда потянул стропы запасного, туда и разворачивается основной. Нам выставляли оценки даже за умение собрать купол, стропы бесконечной петлей и правильно все хозяйство уложить в парашютную сумку.

Страхов часто приходил в спортзал и подсказывал курсантам, как лучше выполнить то или иное гимнастическое упражнение. Он сам неплохо работал на перекладине, прекрасно владел приемами защиты и нападения. Иногда по нашей просьбе курсанту, который на экзаменах тонул, передавал шпаргалки. Правда, делал он это крайне осторожно и неохотно. Учеба учебой, а Новый год уже стучится в двери. К курсантам стали подъезжать жены. Мужья старались заранее заказывать номер в гостинице. Во взводе на третьем курсе уже было четверо женатиков, в том числе и Барсуков, старшина роты, он числился в штате нашего взвода. К нему жена Люба приехала. На следующий день Нового года я, Кожушкин и Фролов зашли к нему в гости, а там уже Дочкин со своей женой, чай пьют. «Мы вам не помешали?» – «Конечно нет, заходите», – пригласил нас Владимир. Вот так мы и познакомились с их женами. Позднее кто-то предложил шампанское, стали открывать, пробка вылетела пулей и попала в люстру. Произошло короткое замыкание, в гостинице погас свет.

После праздника мы стали готовиться к зимней сессии. Экзамены сдали хорошо.

Через несколько дней в очередной раз уехали к родителям на каникулы. Весна – это напряженные полевые занятия. Перед праздниками захандрил мой товарищ Зарипов. Перестал учиться. Занятия посещал, но отвечать отказывался. Мы с ним и так и этак, не помогло. «Уеду в войска, и все тут», – заладил он. И в конце концов было принято решение отправить его во Псков. Тем не менее накал учебы не снижался. После майских праздников нас стали готовить к стажировке в войсках, одновременно сдавали зачеты и готовились к сдаче экзаменов за третий курс.

Летнюю сессию наш курс сдавал раньше обычного, в июне. Это было связано с выездом на стажировку. Готовились серьезно. Заранее составили конспекты для проведения занятий с солдатами и сержантами в войсках. Наша рота стажировку проходила в 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии в Витебске. До Москвы доехали электричкой, это знакомый путь каждому курсанту. От Москвы до Пскова ехали поездом. Командиры нас пасли, чтобы не ходили к девчатам в соседние вагоны. Вместе с нами ехал к новому месту службы Зарипов, настроение у него было неважное. Он был в солдатских погонах, в войсках прослужил около полугода и вернулся в Рязань. К сожалению, я тогда с ним не встретился.

Во Псков прибыли ранним утром. На привокзальной площади нас ждали автомобили. Взвод для прохождения стажировки уехал в 104-й гвардейский парашютно-десантный полк в город Черех. Нас уже ожидал исполняющий обязанности командира полка майор Бабуркин. Мы уже были распределены по подразделениям. Преподаватели по тактике, прибывшие во Псков, согласовали с руководством дивизии и полков план стажировки и всех курсантов заранее распределили по ротам. В полках рады были нашему приезду. Офицеров не хватало, многими взводами командовали сержанты. До нас довели, кто в какой роте и каком взводе проходил стажировку. Затем определили место жительства, нам место для отдыха отвели в ленинской комнате одного из подразделений полка, в столовой тоже отдельный угол. После завтрака мы прибыли на развод полка, где нас и представили командирам рот, а те, в свою очередь, офицерам, сержантам и солдатам. Куликов, Федоров и я были представлены личному составу четвертой роты. В роте было всего два офицера, так что мы были очень кстати. И сразу же были загружены проведением занятий по строевой, физической подготовкам. Пару раз заступали в караул. Куликов, как сержант, был начальником караула, а Федоров и я разводящими смен. У меня было два поста – склад боеприпасов и автопарк. И когда мы шли на пост, я подметил, что здесь все здорово напоминало Калварию. Те же овраги и кусты. Перед заступлением караульного на пост обратил его внимание на важность поста. Ночью несение службы караулом проверил дежурный по полку. Поднял караул по команде: «В ружье!» Личный состав действовал уверенно, и дежурный оставил нас в покое. Однако в караульной ведомости написал много всяческих «пожеланий».

Несколько раз выезжали на стрельбище. Мы были старшими на учебных точках, где солдаты изучали условия выполнения упражнений, выбор точки прицеливания и метание ручных гранат. На огневом рубеже старшими были офицеры. В свободное от службы время пропадали на пляже реки Великой. Знакомились, шутили, девчонкам назначали свидания.

Во время стажировки приняли участие в полковом тактическом учении с десантированием в темное время суток. Местность была совершенно незнакомой. В это время на Псковщине белые ночи. Вспоминается случай, произошедший во время десантирования. Один десантник, чтобы отличиться и в виде поощрения получить отпуск с поездкой на родину, в момент отделения из самолета «Ан-12» отцепил вытяжную веревку своего парашюта от троса и практически в свободном падении выпрыгнул из самолета. Риск был велик. Конечно, его безрассудство, к большому счастью, для него самого и командиров закончилось благополучно. Но несмотря на нарушение инструкций, надо отдать ему должное, находясь в свободном падении, гвардеец хладнокровно выдернул вытяжное кольцо запасного парашюта и удачно приземлился. Однако вместо отпуска горе-герой загремел на гауптвахту.

После приземления на время разбирательства учение было приостановлено. Как только виновник был уличен, последовала команда: «Вперед!» Наша рота дружно атаковала объект противника недалеко от площадки приземления. Атака для «супостата» была неожиданной, он был разгромлен. Дальше мы долго шли лесом, через болото, в конце концов, хотя и очень устали, вышли в нужный район. На указанной нам комбатом высотке мы должны были окопаться и ждать противника. С какой стороны появится враг, нам сказали. Ждем. Наблюдатель докладывает: «Вижу колонну машин, похожих на танки, которые двигаются по дороге в нашу сторону». – «Да это же самоходные установки», – определил я. У меня даже легко стало на душе – вот они, мои родные самоходки. Ведь я же из ее вооружения учился стрелять, даже водил, механику-водителю помогал приводить самоходку в порядок после стрельб и вождения. Честное слово, я с удовольствием наблюдал за их нехитрыми маневрами, несмотря на то что они сегодня обозначали «неприятеля». Самоходки развернулись в линию машин и тихим ходом двигались вперед. И о чудо! Из леса им навстречу выскочили пять 57-мм САУ. Это тоже самоходки, но только маленькие. Они были в каждом десантном полку. Надо отдать должное, на тот период это было единственное маневренное противотанковое средство в полку, пушка, несмотря на малый калибр, была очень мощная. И самое главное достоинство 57-мм САУ то, что она могла из самолета «Ан-12» десантироваться в тыл противника. Их в шутку фронтовики называли «голозадые фердинанды». С ротного опорного пункта мы наблюдали что-то похожее на миниатюрное Прохоровское сражение. Затем показалась цепь пехоты, которая наступала на нашу высоту. Началась имитация боя. Кругом разрывы, дым и автоматная трескотня холостыми патронами. Наша артиллерия, имитируя огонь, решила исход боя в нашу пользу. Постепенно «супостат» начал пятиться и вскорости скрылся в дальнем лесу. На этом закончилось учение. Через пару дней подошла к финишу и наша практика в полку. Утром, накануне отъезда в Рязань, всех курсантов пригласил к себе майор Бабуркин. Поблагодарил за помощь, которую мы оказали полку, замещая вакантные офицерские должности пусть даже на короткий срок, и пожелал нам счастливой службы.

В целом стажировка пошла нам на пользу. Мы увидели полковую жизнь со всеми ее прелестями и недостатками. Приобрели некоторые навыки в управлении взводами. Вечером этого же дня поездом отправились в Москву, а далее до Рязани. В стенах училища нам вручили проездные документы и утром отпустили по домам. На этот раз к родителям я поехал через Минск. Поезд на Гомель отправлялся вечером, и, чтобы не терять зря целый день, я приобрел билет на ближайший поезд, идущий через Минск.

Конечно, родители меня ждали. Заметно подросли братья, а сестра стала уже настоящей невестой. Родители мне рассказали, что все мои друзья, отслужив в армии, вернулись домой. Один только Бельчиков остался на сверхсрочную службу. Крутелев поступил в Могилеве в институт. Остальные работают, кто в Гомеле, а кто в Минске. Во время нашего разговора раздался стук в дверь. Сестра встала из-за стола и пошла открывать. Слышу, Люба кому-то отвечает: «Да, приехал!» Вижу, заходят Ушаков, с которым я служил солдатом в Калварии, и Волчков, с ним служил во Пскове десантником. Вышел им навстречу, мы обнялись. Отец сказал: «Ну, что, мать, давай накрывай на стол!» Мама стала суетиться. Разговор о службе продолжался далеко за полночь. Утром пришел самый младший брат мамы, Николай, то есть мой дядя, который был старше меня всего на полгода, и пригласил в гости. Я согласился, тем более рядом с ним жили мои бабушка и дедушка, а к ним обязательно надо зайти. Вот так за встречами, разговорами и воспоминаниями прошел очередной месяц летних каникул. Пора возвращаться в училище.

И снова в альма-матер, крепкие рукопожатия друзей, и снова учеба, но командиры напомнили, что мы на выпускном курсе и настала пора осознать, что мы через некоторое время получим звание лейтенанта. Конечно, стали более серьезно относиться к учебному процессу. Нас периодически привлекали для проведения политических занятий и политинформаций с солдатами в десантном полку. При совершении парашютных прыжков из самолета «Ан-12» учили выполнять обязанности выпускающего из самолета. Прибавилось часов на изучение грузовых парашютов и парашютных платформ. У нас учились курсанты и офицеры из других государств, в том числе из Афганистана и Индии. Афганцы были выходцами из зажиточных семей: военная форма из дорогого материала, да и гражданские костюмы явно куплены не в Советском Союзе. Они регулярно посещали рестораны, у них всегда были девицы. Афганцы в течение года изучали русский язык, а затем военные дисциплины. Они вели праздный образ жизни, видно, что родители богатые. Остальные вели себя намного скромнее. Большая группа была из Югославии и Польши. Был взвод вьетнамцев, так те вообще жили в отдельном отсеке. Мы в шутку говорили, что вьетнамцы – это четвертый взвод нашей роты. На третьем курсе, когда в их страну вторглись американские войска и начались ковровые бомбардировки, они в одночасье уехали защищать родину. У нас тоже был патриотический порыв, почти вся рота написала рапорта с просьбой послать выполнять интернациональный долг во Вьетнаме. Среди курсантов поднялся такой ажиотаж, что начальник училища вынужден был нас собрать и объяснить истинную цель нашей учебы: «Вы учитесь, а во Вьетнаме и без вас разберутся». И как всегда, командир оказался прав. Так вот, однажды заболел преподаватель у индусов, а так как тема у нас с ними была одна: изучение грузовых парашютов, группы объединили. Тем более к этому времени мы в английском поднаторели. Несмотря на то что индусы были все офицерами, очень серьезно слушали разъяснение и порядок последовательности укладки грузового парашюта. Если они что-то не понимали, не стеснялись, спрашивали у нас. Наш преподаватель майор Моханов даже удивился, когда мы легко изъяснялись с индусами. Но ведь мы уже второй год учили военный перевод. Произношение у индусов было колониальное и здорово отличалось от американского или английского. Мы легко понимали друг друга. Все иностранные студенты и офицеры, за исключением вьетнамцев, жили отдельно от нас в общежитии, у них была и отдельная столовая. Командованием училища как-то особо не поощрялись наши встречи и дружба с иностранцами, а мы и не стремились к знакомству.

В училище часто устраивались танцы. Местные девчонки шли толпами, но всех не пропускали. Были случаи, когда они перелезали через забор, чтобы попасть на вечер. Многие связали свою жизнь с курсантами и по выпуску уехали с молодыми лейтенантами по воздушно-десантным дивизиям. На выпускном курсе время бежало очень быстро. Вот отпраздновали, какой уже по счету, Новый год. Дома, у родителей, отметили День Советской Армии и Военно-морского флота, а тут на подходе и майские праздники. Незаметно подошло время сдавать госэкзамены.

В конце мая дали команду собирать вещи для поездки в Селецкие лагеря. И действительно, где-то через неделю мы уже обустраивались в учебном центре. Готовили аудитории, где будем сдавать государственные экзамены. В билете одним из вопросов будет указан вид оружия, поэтому стреляли из всего стрелкового оружия. Усиленно занимались и физической подготовкой. Не забывали и гуманитарные дисциплины.

Через несколько дней выпускникам представили председателя и членов Государственной комиссии. Председателем комиссии был заместитель командующего Воздушно-десантными войсками генерал-лейтенант Курочкин. По традиции выпускной курс и члены комиссии сфотографировались. Затем нас ознакомили с расписанием выпускных экзаменов. Мы обязаны будем сдавать историю КПСС, военный перевод, тактику, огневую и физическую подготовки. Конечно, мы волновались, но готовились к экзаменам основательно и жили свободно. После завтрака уходили в лес и там, в тишине, учили предметы, но замкомвзводу сообщали, где будем находиться. В лагере было много детей офицеров, лаборанток и преподавателей, которые в свободное время без дела шатались по лесу и отвлекали нас от дела. Конечно же, женщинам-преподавателям мы собирали и дарили ландыши. Мне нравилась Светлана, она преподавала английский на младших курсах, часто гуляли с ней по лесу. Гражданские преподаватели без особого энтузиазма приезжали в лес, хотя условия для проживания были вполне нормальными. Они жили в отдельных двухэтажных деревянных домах. Питались в офицерской столовой. Тем не менее как только их группа сдавала иностранный язык, тут же возвращались в Рязань. Светлана меня предупредила, что на следующий день тоже уезжает в Рязань, а затем на пару недель в Хмельницкий, к концу нашего выпуска вернется домой. Она оставила домашний телефон.