Текст книги "ВДВ. С неба – в бой"

До обеда на учебном занимались боевой подготовкой, а после обеда готовились на патрулирование по городу. Опять выслушиваем инструктаж коменданта и по окончании сразу расходимся на маршруты патрулирования. Идем до улицы Ленина вместе с Дрыженко и около кафе «Космос» наблюдаем такую картину. Пьяный солдат-авиатор, раскачиваясь, что-то орет сам себе. Подошли к нему и говорим: «Солдат, помощь нужна?» Он, плохо соображая, что к чему, посылает нас куда подальше. Разведчики его берут под белые ручки и прямехонько в комендатуру. По дороге он все же сообразил, что его ведут не в полк, а в комендатуру, и стал было чертыхаться, его как следует встряхнули. Комендант тут же влепил ему десять суток.

На следующий день на рынке выловили двух самовольщиков, военных строителей. Мы за ними долго наблюдали. Ходят между торговыми рядами и побираются, кто даст что-нибудь, другие посылают куда подальше. Чтобы такие войско русское не позорили, пришлось препроводить за получением гостинцев к военному коменданту, а он жадным не был.

В один из выходных дней патруль задержал неопрятно одетого десантника. Доставили в комендатуру и стали разбираться. На руке у него наколка в виде парашюта и надпись: «С любых высот в любое пекло», правда, с ошибками. На мундире все знаки солдатской доблести и среди них значок «Отличник-парашютист». Мне солдат знакомым показался, но парадный мундир сбивал с толку. И вдруг вспомнил. Я часто встречал его около тыльной проходной полка, когда идем с Николаем на службу. Он занимался вывозом остатков солдатской трапезы из столовой в свинарник, который был недалеко от полка. Его транспортом был белый ишак с тележкой, на которой была бочка для остатков пищи. Ишак за свою долгую службу на благо десантникам здорово изучил маршрут и вполне мог бы обходиться без провожатого. Ишак выходил из ворот, останавливался и пропускал машины, а потом выходил на дорогу, занимал свою сторону и тащил тележку с бочкой в свинарник. Солдат шел по тротуару недалеко от тележки и всем своим видом показывал, что он к ишаку никакого отношения не имеет. Такая картина повторялась три раза в день. Солдат жил в свинарнике и присматривал за животными. Была информация, что его навещают девицы легкого поведения. Посмеялись мы над этим солдатом, позвонили дежурному по полку: «Забирай своего «отличника», а то свиньи без обеда останутся».

После окончания патрульной службы зашел в роту, а Герасимов уже новость приготовил. Завтра утром на разводе на занятия будут аж целых два начальника разведки дивизии. Один сдает дела и будет начальником оперативного отдела дивизии, а второй дела принимает и будет знакомиться с офицерами, личным составом и боевой техникой. Утром к нам пожаловали высокие гости. Командование дивизии по каким-то причинам в Фергане отсутствовало, пришлось нашим начальникам самим представляться. Зыков пару слов сказал о том, что ему было приятно служить с таким дружным коллективом, и пожелал нам больших успехов. Мы, в свою очередь, пожелали ему успехов на новом месте службы. Майор Пантюшенко, новый начальник разведки, сказал, что познакомится с личным составом в процессе работы. Начальники с командиром роты ушли в канцелярию, а мы с подчиненными – в поле на занятия. После обеда нас ждала другая новость. Вскоре будет новый штат роты. Разведывательные группы сокращаются, а на их базе создаются еще два разведывательных взвода. Итого в роте будет три взвода разведки. Но это еще не все. В штат роты вводятся два взвода радиоперехвата и пеленгации. Пеленгаторы на базе «ЗиЛ-157». У нас сразу возникает мысль: вариант недесантируемый, а с поступлением серьезной техники связистам работы прибавится.

На следующий день заступаем на патрульную службу. Мне достался район текстильного комбината, а точнее, два женских общежития и клуб. Подошли к рынку и стали ожидать автобус. Среди пассажиров был какой-то мужчина и, как только меня увидел, давай цепляться, обзывать да еще лапать мой новый китель. Мы отошли с патрульными к передней двери автобуса, он не отстает. К нему подошла женщина и стала его успокаивать. Патрульные мне тихонько шепчут: «Товарищ лейтенант, давайте ему подкинем, иначе он не успокоится». Мы ушли за автобус, чтобы он нас не видел. За этой картиной наблюдал узбек-водитель. Он из кабины говорит: «Лейтенант, врежь этому татарину как следует, чего он к тебе пристает при исполнении службы». В это время мужик начинает права качать, мол, ты кто такой, зачем приперся сюда к нам в Фергану, при всем этом меня посылает куда подальше. Кругом люди, подумают, ну, вот десантник, а за себя постоять не может. Я не выдержал, по бороде снизу бах, и татарин готов, завалился в арык. Тут его жена начинает верещать, за что ударил, а еще военный. Ну, блин, попал в переплет, выручил водитель автобуса. Узбеку этот спектакль с татарином надоел, он тоже не выдержал, вышел из автобуса и говорит женщине: «Забирай своего татарина, и валите отсюда, а то я ему добавлю!» Жена мужа в охапку – и ушла.

Около магазина на текстильном комбинате нам встретилась женщина и говорит: «Вот за тем домом в кустах два солдата вино распивают». Действительно рядом небольшая роща. Тихонько идем, прислушиваемся, видим: за кустом импровизированный стол, по всей видимости, местные мужики это место облюбовали и после работы частенько сюда заглядывали. Два солдата-чернопогонника распивают бутылку портвейна. «Здорово, хлопцы!» Один от неожиданности аж поперхнулся, второй оказался шустрым, хоть и в стройбате служил, дал деру, но разве от разведчика убежишь. Привели его назад. Смотрю на него, а он бледный и весь трясется. Своего спрашиваю: «Бил?» – «Нет, только догонял». Отвели их на участок, позвонили в комендатуру и стали дожидаться выездного патруля. Ждали долго, уже и время службы заканчивается, а машины все нет. Минут через тридцать подъехала наша машина. В кузове уже сидит один чернопогонник и еле языком ворочает. Понятно, почему машина задержалась. Оказывается, у военных строителей вчера была получка, вот они и гуляют. Подъехали к комендатуре, нас встречает старшина роты. Спрашиваю: «А ты, Николай, что здесь делаешь?» – «Машину жду, за дровами ехать нужно. Ведь вскоре разведвыход, без дров не обойтись». В Средней Азии с дровами всегда была проблема. В городе был газ, в далеких кишлаках не было, и люди в холодное время мерзли. Для обогрева использовали все, что горит. Сухие ветки хлопка, все сухое, что осталось с прошлого года на огороде. Вырубали деревья, заготовляли уголь на зиму. Воинские части, которые выезжали на учения или полевые выходы, выписывали и получали дрова на складах КЭЧ гарнизона. Дрова в Фергану завозили из Сибири и Центральной России. Старшина уехал за дровами, а мы пешком пошли в роту. В канцелярии ротный писарь по фамилии Гринь протягивает мне письмо. Обратный адрес отправителя: Рязань. От Светланы. Прочитаю дома в спокойной обстановке. «Гена, а ты что пишешь?» Писарь отвечает: «На разведвыход заранее составляю расписание занятий». Мне почему-то вспомнился рассказ офицеров о писаре. Однажды на занятиях по горной подготовке на приличной высоте необходимо было в одном месте пройти по очень узкому карнизу. Шли в колонну по одному. На середине карниза Гринь закапризничал, а попросто малость струсил. Рота ни вперед, ни назад, потому что писарь на середине, как истукан, стоит. Задним обойти ширина карниза не позволяет, и назад пятиться неудобно, прошли почти половину. Вот и пришлось уговаривать солдата на совершение подвига. Ну, не может Гринь преодолеть барьер страха. Петряков ему говорит, что ты, как мокрая курица, раскис. Писарь со слезами на глазах отвечает, лучше быть живой курицей, чем мертвым писарем. Многие, услышав такой ответ, от смеха действительно чуть было не сорвались в пропасть. Советовали вниз не смотреть, предлагали руку или ремень. Но потом тихонько, шаг за шагом он все же прошел этот чертов карниз. Позднее горную боязнь он поборол и наравне со всеми делал восхождения на горные вершины. Через некоторое время Гринь скажет, тогда было так страшно, как с парашютом прыгать. Я к чему вспомнил этот случай, а не ждет ли меня подобное испытание в горах. Поговорив с сержантами по поводу завтрашних занятий и материального обеспечения, я направился домой. Зашел во двор дома и в саду увидел хозяина, который срезал старые сухие ветки винограда. Он попросил меня подержать стремянку. Пока помогал, он немного рассказал о войне. Оказывается, он был участником освобождения Белоруссии и побывал во многих городах. Одним словом, о моей родине отзывался весьма лестно. К вечеру решил заняться стиркой. Спросил у хозяйки таз. Она поинтересовалась, для каких целей, и, как только услышала о стирке, сразу же запретила мне этим делом заниматься: «И ребятам скажи, пусть не стесняются. Я сама вам буду стирать». Да, с хозяевами нам очень повезло. Лежу в комнате, отдыхаю и вспомнил про письмо. Только я его из кармана кителя достал, стук в дверь, хозяин машет мне рукой, мол, выйди. Я письмо под подушку и вышел на веранду, там уже Виталий и Александр, но еще в форме. Только что пришли со службы, определил я. «А где Николай?» – «В наряде», – отвечаю. Хозяин сказал, что хозяйка ушла в ночь работать, и достает бутыль своего вина и сало. Мы где-то около часа посидели на веранде. Потом ребята стали переодеваться, а я ушел к себе в комнату и решил прочитать письмо от Светланы. Письмо было последним предупреждением. Ты, мол, парень, определись со мной. Ты за тысячи километров, надежд никаких не подаешь, а я молодая и красивая. Мне один молодой и интересный человек оказывает внимание. Как мне поступить в данной ситуации? Как бы спрашивает у меня совета. Честно говоря, я не был готов к такому содержанию. Я не представлял жизни в сегодняшней ситуации, когда я еще полностью зависел от казармы. Поэтому я ответил: Светлана, найди свое место между им и мной и отдай одному из нас предпочтение. Ответа от нее не получил.

Напряженная подготовка к предстоящему полевому выходу выключила меня из романтической игры. Настал тот день, когда военному коменданту, хотелось ему того или нет, а пришлось разведчиков освободить от несения гарнизонной службы. Нас освободили от службы распоряжением полковника Добровольского. Неожиданно для нас перед самым полевым выходом роту привлекли на дивизионное учение. Готовились основательно. Тем более это мероприятие для меня было первым, возникло много неясностей даже в процессе подготовки. В те годы десантирование БРДМ еще не было освоено, но разговоры об этом были на слуху. Вот-вот начнутся работы по подготовке их к десантированию и при непосредственном участии личного состава роты. Поэтому на этот раз наши боевые разведывательные дозорные машины отправлялись в район учений, под Ташкент, железнодорожным эшелоном.

Подполковник Пантюшенко накануне десантирования собрал офицеров – участников учения и еще раз уточнил задачу, которую нам предстояло после приземления выполнять. Убедившись в том, что задача всем понятна, и особенно нам с Николаем, отпустил к личному составу. После обеда начальник разведки на макете местности довел «боевую» задачу всем разведывательным органам. И строго-настрого предупредил, чтобы в «тылу противника» не хулиганили, оружие и командирские сумки не отбирали. И привел случай, правда, фамилию командира группы не назвал. А мы знали, что это был Чередник. Народная молва и в армии существует. Во время проведения командно-штабного учения разведгруппа Чередника незаметно, ночью, по-пластунски просочилась через боевые порядки охранения и проникла на крупный командный пункт «противника» – в штаб дивизии. И около ближайшей штабной машины затаились и прислушались. Кругом было тихо, только около ближайшей сопки переговаривались часовые. И тогда Чередник под прикрытием двух разведчиков вплотную подполз к машине. Командир встал, потянул ручку двери на себя, она открылась, один из разведчиков ее осторожно придержал, взводный протянул руку и пошарил на столе. В машине стоял храп. Нащупал какой-то предмет, понял, что командирская сумка, тихонько взял ее со стола и так же тихонько закрыл дверь. И на́ тебе, как на грех, кто-то проходит мимо. «Не спите?» – спросил проходящий. «Да нет», – ответил Чередник, а у всех сердце от волнения чаще стало биться. Им повезло, не все офицеры штаба дивизии знали в лицо офицеров разведки. Да и ночь, мать разведки, была на их стороне. Так же тихо по старому маршруту группа вышла за охранение противника. И бегом припустилась к своим на базу. Петряков как только открыл сумку, так и ахнул. В сумке находилась рабочая карта начальника оперативного отдела дивизии, а на ней весь замысел дивизионного учения. Петряков сначала растерялся, как поступить в данной ситуации, а потом отборным матом отблагодарил разведчиков. И тут же приказал немедленно, но без шума положить сумку на место. Как взял на столе, так и положи на тот же самый стол. На войне это было равнозначно подвигу, получили бы все ордена, а тут получили командирский втык да еще бежать километра два надо. Беспокоиться было от чего: вдруг проснется начальник и спохватится, где сумка, тогда поднимется такой хай. Учение отменят, пока сумку не найдут, под горячую руку можно нагоняй приличный схлопотать. Одним словом, разведчики ноги в руки и назад «через линию фронта» в штаб дивизии. Проскользнули, как ящерицы, и на этот раз мимо охранения. Они там в окопах анекдоты травят. И когда уже назад возвращались, на солдата напоролись, который в кустах сидел. Вот он хай и поднял. На шум стала сбегаться комендантская рота. Затягивать «боевые действия» дальше было бессмысленно, разведчики поспешили скрыться в сопках. Петряков сильно переживал и с нетерпением ожидал их возвращения. Как только Чередник ему доложил, что сумка лежит на месте, ротный сразу повеселел, отпустил пару шуток. И добавил: «Идите, немного отдохните». Вот в связи с этим Пантюшенко и переспросил нас: «Вы поняли? Оружие и командирские сумки противной стороны не брать!» Тем не менее командиры подразделений, которые были задействованы на учении, заостряли внимание своих солдат. Мол, смотрите, можете оказаться с кляпом во рту на другой стороне и далеко от своих позиций. В данной ситуации разведчики выглядели неким пугалом для не очень исполнительных солдат. Но от этого был свой прок. Солдат старался всегда быть начеку и меньше спал.

Вечером мы отогнали технику на станцию погрузки Горчаково, это окраина Ферганы, и загрузили на железнодорожные платформы. Ближе к полуночи она укатила под Ташкент, в район учения. А через день рано утром мы и сами были на аэродроме в готовности к взлету и десантированию. Разведчики были в списке первого корабля, то есть передового отряда. В этом же корабле находились командир дивизии генерал Калинин и наш шеф разведки подполковник Пантюшенко, а также несколько офицеров оперативной группы штаба дивизии. Через несколько минут полета внизу появились белоснежные шапки горных вершин. Раньше горы я видел только в кино. А здесь вот они, под нами, в своем великолепии, складывается такое впечатление, что до них можно дотянуться рукой. Все, кто был рядом с иллюминаторами, прильнули к ним. Далее снежные вершины сменились серым пейзажем предгорья. Высокие сопки, поросшие редким кустарником и прошлогодней травой. Дальнейшее наше наблюдение за всем происходящим под крылом самолета прервала команда выпускающего: «Приготовиться!» Десантники встали и через несколько секунд под вой сирены друг за другом сначала пошли шагом, а затем побежали, несмотря на чины и ранги, в бездну. Плотный поток воздуха бил под колени, заставляя кувыркаться. В небе было очень много куполов, и среди них разноцветный купол командира дивизии. А снизу казалось, что полнеба занято парашютистами. Мы одними из первых коснулись ногами земли. Собрали парашюты и припустились бегом в сторону, где была наша техника, заранее сосредоточенная на направлении действий. Механики-водители подсказывали нам путь, на небольшой сопке жгли красный дым. Вот на этот дым мы и перли что есть духу. Быстро загрузились в боевые разведывательные машины и, не теряя ни минуты, стали выходить на свои направления разведки. Ротный, когда мы еще только подбегали к технике, шумел, мол, давай быстрее, а то не успеем разведать противника.

Условным противником для нас были десантники чирчикского полка нашей дивизии, которые на сутки раньше в район учения десантировались. К моменту нашего приземления полк занял выгодный рубеж и перешел к обороне. Вот нам, разведчикам, и надо было своевременно обнаружить и вскрыть все элементы боевого порядка полка. Это не так важно, что мы воюем друг с другом. Сегодня мы друг другу показываем то, что мы умеем и чему научились. Вот на этих учениях высокие начальники и оценят, кто из нас круче. Моему взводу разведки здорово повезло. Несмотря на абсолютно незнакомую, да еще пересеченную местность и высокие сопки, мы обнаружили «противника» относительно быстро. Правда, для этого нам пришлось в расщелине спрятать машины, а разведку продолжать пешком, но район обороны «противника» вскрыли. По радио передали координаты районов обороны батальонов и артиллерии условного противника. Нам пришлось подниматься высоко в горы, соблюдая меры маскировки. Сверху все окопчики казались темными пятнышками, которые тянулись тонкой ниточкой по высотам, они просматривались хорошо. На одной продолговатой высоте были видны позиции артиллерии. Конечно, подниматься в горы очень тяжело, тем более ты впервые в горах, но это было оправдано результатом. В бинокль я рассмотрел на одной из высоток под маскировочной сетью КП полка. Оборону противника нанес на свою рабочую карту. Дополнительно нарисовал схему местности, на которой более подробно отразил передний край обороны. На схеме так же нарисовал позиции двенадцати гаубиц. Почему-то на местности их было одно количество, а по данным разведки, здесь должен находиться артиллерийский дивизион и восемнадцать гаубиц. Опять внимательно изучали местность, но, к сожалению, их не обнаружили. Чуть подальше на обратных склонах высоты стоят «ЗИЛ-131», гаубичные тягачи. Назад мы также спускались, соблюдая осторожность, а иногда даже вжимались в землю, когда находились на открытой местности. Иногда не так далеко от нас проезжали грузовики и штабные машины, вот и приходилось прятаться от них. Там могли находиться посредники учений, от которых во многом зависел наш успех. Вскроют разведку, доложат в штаб руководства, и все пропало. Хотя все и проходило условно в тылу противника, но послаблений никому не делали. Через некоторое время не без труда отыскали свои машины. Сопки были так похожи одна на другую, что пришлось некоторое время пометаться, пока нашли нужную. Вечером в штаб руководства всех офицеров вызвал шеф. Заслушал каждого командира группы, свою карту сверял с картой офицера, который рассказывал, что видел, что разведал ну и так далее. Вот когда я к своей рабочей карте при докладе приложил рисунок, у шефа появилось любопытство, заметно улучшилось настроение. К концу учения эту схему в штабе руководства увеличили, и она была вывешена на всеобщее обозрение. Задачи первого дня, которые шеф ставил перед разведкой, как нам казалось, были выполнены. Повоевали мы еще около двух суток. Вымотались прилично. Ближе к обеду нам сказали, чтобы мы готовили технику к погрузке, для нас учение закончилось. Ротный позволил немного всем отдохнуть. Лежа на земле и глядя на горы, я поневоле в памяти перебирал все этапы учения. Ведь работали не только днем, но и ночью. Лично я на этом первом для меня столь крупномасштабном учении приобрел большой опыт. И еще что немаловажно, на этом учении я в деле увидел своих солдат и сержантов и для себя, как командира, сделал определенные выводы. С кем можно идти в разведку, а с кем и подумаешь, стоит ли рисковать. В горах яснее определяются физические и моральные качества. Им самим стало понятным, что они открыли душу командиру. И некоторым было над чем задуматься. Ближе к вечеру мы отогнали свои БРДМ на станцию погрузки в Чирчик, а сами пешком выдвинулись к аэродрому. Когда стемнело, дали команду загружаться в самолеты. Менее чем через час мы уже выходили из самолета на аэродроме в Фергане. На этот раз не повезло Николаю – его назначили ответственным. С чем мы его и поздравили. До дома дошли вместе, а дальше он пошел, как пастух, за ротой. Дома меня встретила Людмила, родителей не было. Она обрадовалась моему приходу и стала рассказывать новости, какие произошли в наше отсутствие. «Есть будешь?» – спросила она. «Буду, если накормишь».

Николая почему-то не вспоминала. Похвасталась, что из института прислали программу, и она, не откладывая на завтра, начала готовиться. «Я обязательно поступлю. Вот увидишь. Ну давай будем есть», – и поставила на стол тарелку с пельменями. «Николаю оставь немного», – сказал ей. «Перебьется». Меня это несколько удивило, но полтарелки пельменей я все же оставил. «Спасибо, было очень вкусно!» Убрав лишнее со стола, пригласила смотреть телевизор, который стоял в большой комнате на их половине. Я впервые был на этой территории. Люда неожиданно выпалила: хочешь познакомлю с соседкой? Мы сидели рядом на диване, я ее чуть-чуть прижал к себе и тихонько спросил: «Мне от ворот поворот?» Она смутилась: «Да это я просто так сказала». Нашему разговору помешал приход Николая. Чтобы у друга не возникли вопросы, мы с ней вышли в коридор. В коридоре ей сказал: «Людмила, уезжаю на полевой выход на целых две недели». – «Ой, как надолго», – воскликнула она. «Скучать будешь?» – «Буду». Такого ответа от нее не ожидал. «Люда, иди отдыхай!» Она послушно ушла на свою половину. Я вышел к Николаю и предложил оставшиеся пельмени. «Не хочу, вместе с ротой ужинал». – «Ну, тогда давай спать». – «Слушай, а где наши соседи?» – спросил он у меня. «Сегодня оба в ночном дозоре. Людмила мне сказала, что парни в свободные вечера встречаются с девчатами». – «А у нас с тобой все служба да служба». – «А ты особо не горюй! Если есть желание, Людмила тебя познакомит. Соседских девчонок пруд пруди». – «Да нет уж, у меня есть любовь в Рязани. Со школы друг друга знаем». За разговором мы незаметно уснули.

После возвращения из района учений подготовка к полевому выходу пошла полным ходом. Естественно, в какой-то степени прошедшее учение было для меня неплохим пособием в подготовке к предстоящему разведывательному выходу. Морально к выходу я себя уже настроил, а вот практическая сторона впереди. По-доброму пришлось завидовать Череднику. До армии ему пришлось работать геодезистом именно в горах, которые окружали Фергану. Но надо отдать ему должное, зазнайства у него не было. Он всегда проводил с нами занятия по ориентированию в горной местности. Научил пользоваться единой системой географических и прямоугольных координат Варшавского Договора, а мы этой науке научили своих подчиненных. В дальнейшем на всех учениях или полевых занятиях мы всегда пользовались этой системой координат.

Наконец настало то утро, когда все разведывательные подразделения собрались на дивизионном учебном центре. Полевой лагерь оборудовали без проблем и быстро. Натянули палатки на каркас, и готово. Пока мы наводили порядок, между рядами палаток стал прохаживаться Пантюшенко, явно чем-то раздраженный. Потом выяснилось, что офицеры из чирчикского полка по пути на учебный центр заехали в аэропорт и зашли в ресторан. В данной ситуации они себя проявили не как разведчики, машину не спрятали, водителя не предупредили. Вот и погорели. В этом плохого вроде бы ничего и нет, никто офицерам не запрещает посещать рестораны, но поскольку собрались на полевой сбор, все должно выполняться только по команде. Вот поэтому шеф и ходил раздраженный. Кстати, на то время в полках не было штатных разведрот. Задачи разведки выполняли первые роты. В эти роты подбирали лучших офицеров. Они были полностью укомплектованы, но по духу оставались парашютно-десантными ротами, и кое-какая развязность все-таки присутствовала.

Ближе к вечеру Пантюшенко собрал на служебное совещание всех офицеров. В его речи, обычно ровной и лаконичной, стали проявляться строгие командирские нотки. Мы сидели с Герасимовым рядом, и он мне шепнул: «Шеф не в духах». В целом он высказал нам давно известные, общие специфические требования, предъявляемые к офицерам, но в несколько непривычной для нас форме.

«Запомните! – на этом слове он сделал ударение и выдержал небольшую паузу. – Офицер – это настоящий специалист военного дела, умелый организатор, способный на практике применять принципы военной науки. Он должен глубоко мыслить в тактическом плане. Вы, еще и как воспитатели, должны дополнительно владеть методами работы с людьми. И не забывайте про личную дисциплину и исполнительность. – Этим высказыванием он намекнул на сегодняшнее, по его мнению, безобразие. – Пока мы находимся в поле, не забывайте о порядке в ваших подразделениях. Нам не хватало здесь подцепить какую-нибудь заразу и принести ее в полк». Потом всех отпустил, оставил одного майора Завирухина. Майор исполнял обязанности начальника разведки чирчикского полка. Шеф вломил ему как положено. Оказалось, Завирухин сам организовал посещение ресторана. Через пару дней об этом больше никто не вспоминал.

Утром с подъема личный состав отправился в спортивный городок, чтобы немного размяться, а командиры рот явились к начальнику разведки на жеребьевку, чтобы определиться с очередью проведения соревнования. Соревнования среди разведчиков проходили всегда жестко. Каждый хотел быть первым, но первое место было только одно, вот за него и боролись разведчики. Оно достанется, конечно же, только достойному подразделению. Соревнования проводились по следующим видам: подъем переворотом на количество раз, бег на сто метров, кросс на три тысячи метров, стрельба, марш-бросок с ведением разведки, а также была отдельная точка, где разведчики проверялись на зрительную память. На солдатской плащ-палатке выкладывалось около тридцати мелких предметов. По команде судьи палатка, которой эти предметы были закрыты, на несколько секунд убиралась, а затем предметы снова закрывались. Разведчику отводилась всего одна минута, за это время боец должен записать максимальное количество предметов, которые ему удалось запомнить. Без определенных тренировок это сделать очень трудно. Судьи все в погонах. Главный судья, конечно же, Пантюшенко, а судьи его помощники и начальники разведки полков. Вот эта компания и определяла, какому подразделению быть первым. В то время первое место можно было предугадать заранее. Оно будет завоевано в жесткой борьбе дивизионной разведывательной ротой. Почему такая самоуверенность? Да очень просто! Профессионал работает намного лучше.

Два дня соревнований пролетели незаметно. Первый этап полевого выхода закончился. Завтра начнется отработка вопросов разведывательной подготовки. Все это будет происходить в динамике и на незнакомой местности. На маршруте предусмотрена отработка тем по организации засад, налетов и баз отдыха для личного состава. Вообще в поле все проходило напряженно, интересно и поучительно. Мы «воевали» друг с другом. Одни разведывательные группы организовывали засады на маршрутах движения других групп. Одни старались лучше замаскироваться, а другие стремились во что бы то ни стало вскрыть эти позиции. Далее разведорганы вели разведку объектов противника, которыми были командные пункты, пусковые установки и даже «ядерные». А вот качество ведения разведки определялось командой судей во главе с Пантюшенко. Были моменты, казалось, до объекта рукой подать. Оставалось определить точные координаты, передать их радиограммой, и конец работы. Но не тут-то было. Как будто бы из-под земли на маршруте могла в любой момент появиться фигура одного из помощников шефа. И тогда капут, все пропало, а вдобавок к большим физическим нагрузкам, затрате времени и острая с военным юмором критика. Однажды в подобную ситуацию и моя разведгруппа чуть было не попала. Дозорный вовремя заметил самого Пантюшенко. Лежали в грязи около часа и ждали, пока он сменит позицию. На этот раз мы за ним проследили и задачу выполнили успешно. Когда задача выполнена успешно, возвращаешься на базу всегда в приподнятом настроении, а это лучше, чем брести понурым в ожидании взбучки. Один раз у меня была даже возможность пленить шефа разведки. Помню, мы вели разведку пусковой установки ракеты «Найк-Геркулес». Это американское оружие, оно было на вооружении в армиях Ирана и Пакистана. Искали долго, но пока без результата. Малость уже и притомились. Во время отдыха личного состава с небольшого бугорка стал в бинокль рассматривать местность. Вдалеке среди высоток увидел небольшую рощу, мимо нее протекал арык. По обе стороны арыка со временем вырос земляной вал с высокой травой. И вот роща мне показалось наиболее удобным местом для расположения той самой пусковой установки. Перекур сразу прекратили, дозорных нацелил на эту рощу, и, прикрываясь заросшим травой насыпным валом, осторожно вдоль берега двинулись вперед. Прошли метров четыреста, дозорные подают команду: «Внимание!» На полусогнутых выдвигаюсь к дозорным. Они мне с ходу: «Наблюдаем пусковую установку». Точно, ее макушка просматривается над низкими деревьями. Осторожно маскируясь, продолжаем движение. С группой разведчиков подползаю к объекту вплотную. Метрах в тридцати от пусковой установки стоит БРДМ, а наверху Пантюшенко что-то рисует на карте. Часовыми на объекте было несколько наших связистов. Увидев меня, попытались дернуться, но я показал кулак, дав понять: игра есть игра, а раз проспали, так надо молчать. И мы без лишнего шума ушли в обратном направлении. Отошли метров на шестьсот. Развернули радиостанцию, пока связисты ее настраивали, составил текст радиограммы. Вдруг наблюдатели предупреждают о появлении группы людей. Спрашиваю связистов: «Радиограмму передали?» – «Да, и подтверждение получили, что все читается». – «Сворачивайте станцию!» – командую связистам. В первую очередь свернули мачту-антенну: она была высокой, ее могли заметить. Быстро перебежали за ближайшую высоту. Залегли, продолжаем наблюдать. На другом берегу арыка увидели группу разведчиков, которые шли верным путем по направлению к пусковой установке. Навел резкость у бинокля и узнал группу Дрыженко. Идите, идите, а мы посмотрим, что будет дальше. Вычислил я все правильно: охрана пусковой установки мою группу проспала, выводы соответствующие из этого сделала и постарается на одни и те же грабли больше не наступить. Минут через десять в стороне рощи началась стрельба, а через несколько минут мы наблюдали убегающую вдоль арыка разведгруппу. Посмотрел в сторону рощи, макушка пусковой установки оставалась на прежнем месте. По правилам военного времени в такой ситуации пусковая установка должна немедленно изменить место. Но в учебных целях она продолжала оставаться на прежнем месте. Ее перемещение дорого бы стоило по времени. Я принял решение: коль задачу выполнили, можно и отдохнуть. Мой заместитель Петров сообразил небольшую поляну. Когда себя чувствуешь утомленным да еще в пустынной местности, черный сухарь вприкуску с сахаром да вода из фляжки кажутся чудным деликатесом. После небольшого отдыха медленно двинулись в сторону базы. Старались идти по оврагам, вдоль барханов. Одним словом, иди домой, но соблюдай маскировку. В армии интересно получается, мы, взрослые парни, а ведем себя, как школьники, когда для них организуют пионерскую «зарницу». Разница в том, что мы играем серьезно и по-настоящему, как на войне. И даже с каким-то злым азартом. А как ползли к объекту, хоть в кино снимай. И не только мы так работали. Так действовали все разведчики. Только у одних получалось лучше, а у других были изъяны. Бывало, сотни метров ползешь на брюхе или часами лежишь, притаившись, ведешь наблюдение за объектом, чтобы улучить момент и броском приблизиться к нему. Вспомнить хотя бы кинофильм «Звезда» про разведчиков. Одна группа ушла на задание в тыл к немцам и не вернулась. Ушла другая группа, по составу такая же, но подготовка разведчиков была другой. Эта группа задание выполнила, конечно, были и у нее потери. Занятие по разведке проводились не только днем, но и ночью и с таким же азартом. Конечно, тон игры задавали командиры разведгрупп. И чем-то сегодняшняя разведка напомнила детство. Петрову крикнул на ходу: «Александр, следи, чтобы не было отстающих». Когда мы пришли на базу, стало смеркаться. Ротный нас уже дожидался. «Как прошли занятия?» – поинтересовался он. «Без потерь», – ответил я. «Петров, веди взвод на ужин, а ты зайди ко мне в палатку». В палатке был тусклый свет от маломощного двигателя, взводных еще не было, значит, первый вернулся. За столом были Чередник и Кулевич. Пидник наливает мне сто граммов водки: «На, выпей и быстро ужинать!» Командирскую сотку выпил и пошел на кухню закусывать. Вот великий конспиратор, подумал про ротного. Во время ужина подошла группа Сулимова, а за ним вскорости и Дрыженко. Их ротный по той же методике приглашал к себе в палатку, наливал сотку и отправлял на ужин. После ужина в палатке обсуждали дневное занятие и действия при разведке объекта. Оказывается, Николай мне уготовил засаду на пути движения в лагерь, но моя группа случайно обошла черное место. Сухой ручей уходил в сторону, и чтобы нас не было заметно, мы пошли по дну ручья. Оказывается, случайно улизнули от засады. Завтра своим разведчикам про этот случай расскажу. Утром после завтрака нас, каждого взводного, подробно о вчерашних занятиях расспрашивал Пантюшенко.