Текст книги "Жажда жизни с гарантией"

– Ой, доченька, не надо, – бормочет покупательница. – Неудобно как-то.

– Берите, берите, – улыбаюсь. – Спасибо, что сообщили о некачественном товаре.

Захватив бутылку с прокисшим молоком, иду в подсобку. Навстречу идёт обеспокоенный администратор. «Предупредили уже», – начинаю злиться.

– Елена Андреевна, вы? – картинно улыбается администратор.

– Где партия этого молока? Почему не снята с продажи? Вчера было сообщение в групповом чате про это молоко. Я для кого эти сообщения шлю?

Через пятнадцать минут ревизии провожу «летучку» для коллектива: администратора и двух продавцов.

– Зина – штраф, – начинаю «летучку». – Отсутствие головного убора в торговом зале. Отказ возврата денег клиентке.

– У неё чека не было, – угрюмо бурчит продавщица.

– Она – постоянный клиент, – пресекаю спор. – Она никогда по пустякам не жалуется. Понятно?

– Понятно.

– Дальше. Наказываю всю смену дополнительным штрафом.

– За что? – хор голосов.

– За то, что вчера с утра была групповая претензия в общем чате, к молочке. Но никто сегодня с утра не проверил и не убрал её с прилавка. И в подсобке ящик не переместили в брак.

– Ну, не успели. – бормочут. – Штраф-то за что?

– За халатность на работе! – начинаю закипать. – Вы могли устранить проблему, но поленились. Ну и акт возврата не оформили до сих пор.

– Нам по смене не передали, – бурчит администратор.

– Светлана Алексеевна! – резко обращаюсь к ней. – Пишите заявление «по собственному». С сегодняшнего дня! Без отработки!

– Почему? – удивляется, ещё не поняв серьёзность ситуации.

– Третье серьёзное замечание за последние две недели работы! – отчитываю, как школьницу. – Вы не контролируете работу в моём магазине!

– Ну и ладно! – злится только что уволенная. – Достали ваши барские прихоти и штрафы. Больше нечем заняться, что ли? Всё время ходите и контролируете! Сидели бы дома у телевизора или в спа-салоне на процедурах. Ходите, цепляетесь к работникам. Клиентам поблажки даёте.

– Всё сказала? – холодно уточняю. – Работала бы эффективно, не пришлось бы контролировать. Убытки магазина не хочешь своей зарплатой скомпенсировать?

– Нет такого пункта в договоре, – зло огрызается.

– Жаль, что нет, – вздыхаю. – Это мой магазин! Мои правила! Довольный клиент придёт снова. Обиженный – никогда! Обманутый – тем более! Клиент – это кровь бизнеса. Персонал – это как артерии. Чистая артерия – хороший поток. А грязные артерии – смерть!

– Ну-ну, – фыркает женщина. – Понимаю, почему у вас в магазинах такая текучка кадров.

– Лодыри и нарушители не приживаются, – пожимаю плечами, начинаю успокаиваться. – Остаются те, кто принимает правила.

– Ну-ну, – бормочет уволенная. – Заявление писать или передумали?

– Пиши, – киваю. – Я подпишу. Отдам в бухгалтерию. Пойдем в кабинет директора.

Пока администратор пишет заявление, делаю звонок бухгалтеру. Уточняю долг по зарплате с учетом штрафов. Оформляю выплату, беру расписку о получении.

– Злая вы, Елена Андреевна, – бурчит, уходя, уволенная. – Деньги для вас важнее работников. Не зря тётки шепчутся за вашей спиной…

– О чём шепчутся? – хмурюсь. – Мне можно и в лицо сказать. Если правду. И если не ссыкотно.

– Да кто ж вам правду-то скажет, – гаденько улыбается. – Вы вон как на расправу скорая. А за последний месяц всех уже уморили своей энергией. Задолбали всех своими придирками. Словно…

– Словно что? – уточняю, прищуриваюсь.

– Словно дома вам нечем заняться или никто не ждёт. «Не топчут» – как бабы шепчутся.

– И давно шепчутся? – переспрашиваю, чувствуя, как закипаю от ярости.

– Да последние две недели, – вздыхает женщина, сообразив, что ляпнула лишнего.

– И что изменилось за две недели? – холодно уточняю. Обычно не спрашиваю мнение работников о себе, но сегодня хочется узнать.

– Ну, – женщина мнётся.

– Не мнись – говори уже, – хмыкаю. – Сказала «А» – говори «Б».

– Я не знаю, как правильно сказать, – бормочет. – Девки разное говорят. Одни – что у вас любовник появился и вы молодиться начали. Другие – что муж загулял и вы на нас отыгрываетесь.

– Других вариантов вообще нет? – спокойно уточняю, вспомнив про марафон эффективности.

– А какие ещё могут быть варианты в нашей провинциальной дыре? – пожимает плечами. – Завидуют просто. Вот и болтают, что придумают.

– Завидуют? Чему?

– Ну, выглядите моложе своих лет. Вся такая ухоженная. Успешная. Муж. Дети. Две дорогие машины. Пять магазинов своих. Вся такая бизнес-леди. Мне, чтобы телефон как у вас купить, три месяца нужно работать и ничего не жрать. Духи стоят половину моей зарплаты. А про мужа я зря сказала. Вы меня извините. Я от злости ляпнула. Он у вас мужчина видный. Статный такой. За ним сила чувствуется. Бабам-то что нужно? Чтоб мужик надёжный рядом был. Да при деньгах. Как у вас. Многие на него засматриваются да на ваше место примеряются. Думают, что легко заменят. Дурочки…

– А ты почему такая спокойная? – пристально всматриваюсь в лицо собеседницы.

– А я – замужем. Муж на заводе работает. Двух дочек воспитываю. Одна в выпускном. Вторая вуз заканчивает. Мне чужого не надо.

Молчим.

– Вы были правы сегодня, Елена Андреевна, – вдруг говорит администратор. – Я действительно схалтурила. Объявление вчера прочитала, подумала, что никто не заметит. Продали бы ящик этого молока. Покупатель обычно на «молочку» не жалуется. На блины часто используют скисшее молоко. Раз, другой поленишься, не досмотришь – потом в привычку входит. Халатность, вы сказали. Нет. Безалаберность. Русское авось. «Авось проскочит». Не проскочило. Жалко, что так быстро скатилась из лучших администраторов в худшие…

– Я была объективна с вами, Светлана Алексеевна, – тихо говорю, обдумывая её слова.

– Я знаю, – вздыхает. – Я бы так не смогла. Поэтому вы в достатке, а я – в жопе. Пойду снова работу искать.

– Куда пойдёте? – спрашиваю.

– Пока продавцом, наверное, – пожимает плечами. – Но буду искать работу администратором…

– Через две недели мы новую точку открываем на окраине города. Пойдёшь администратором? С нуля? Испытательный срок – два месяца, – неожиданно предлагаю.

– А возьмёте? – удивляется. – Вы же только что меня уволили.

– Из этого магазина – уволила, – киваю. – Если правильные выводы за две недели отпуска сделаешь – приходи работать. Ты два года в лидерах ходила в моей сети. Что с тобой случилось? Почему у тебя так упали результаты? Устала? Надоело? Не понимаю.

– Да я… – начинает, осекается, стыдливо опускает голову. – «Накосячила» я сильно. Стыдно рассказывать.

– Говори уж, – фыркаю. – Мы всегда были честны друг с другом.

– Даже не знаю, с чего начать, – вздыхает. – Втянули меня в одну аферу. «Повелась на лёгкие деньги». Да не привыкла к незаконным сделкам, вот и стала бузить.

– Объясни нормально, – сжимаю губы. Виски начинают пульсировать болью.

– Предложили мне «левый товар» толкать, – еле слышно бормочет. – Рыбу. Икорку.

– Где? Как? Кто? Когда? – вырывается непроизвольно.

– У вас в магазине. Ящик – по документам. Два – без документов. Товаровед ваш. Недели две назад.

– Танька, что ли? – опешиваю. – Она же за всю сеть отвечает.

– Танька, – выдыхает женщина. – Я сразу и не поняла, как попалась в сетку…

– Говори, как дело было, – сухо перебиваю. – С чего началось?

– Таня уже не раз мне идеи подкатывала с «левым товаром», а я отмахивалась. Не привыкла воровать. А недели две назад она с партией товара приехала. Как обычно. Только на рыбу накладных не хватило. Танька такая: «Я, видимо, на складе забыла или в другую папку положила. Позже привезу. Торгуйте пока по одной накладной». А дело перед праздником было. Народу много. Всю рыбу разобрали. Вечером приезжает Танька с бутылкой шампанского и конфетами. «Тебе, – говорит. – Подарок к празднику». А я нутром чувствую, что не так что-то.

– Где накладные? Привезла? – спрашиваю Таньку.

– Какие накладные? Зачем? – она глазками лупает, под дурочку косит.

– За товар отчитываться надо. Деньги не могу сдать, – сухо отвечаю.

– А не надо отчитываться, Свет, – перестаёт улыбаться. – Ты сегодня хозяйку на крупную сумму подставила. «Левым товаром» торговала. Выручку себе присвоила. Узнает – уволит сразу. А то и ментам сдаст. Она на расправу быстрая у нас.

– Как «левым»? – хриплю. – Ты сказала, что документы привезёшь!

– Слова к делу не пришьёшь, – бурчит Танька, смотрит исподлобья. – Кирдык тебе! Придётся на тебя жалобу писать хозяйке. На выявленный факт нарушений и хищений.

– Ничего не будет. Деньги у меня. Отдам хозяйке. Повинюсь.

– А недостачу из зарплаты закроешь? – усмехается.

– Какая недостача? 30 килограмм рыбы продала. Рубль в рубль.

– По документам 40 килограмм было, – бурчит. – Четыре ящика.

– Каких четыре ящика? Три было! – возмущаюсь.

– Чем докажешь? – зло ухмыляется. – Я документами прикроюсь. А ты – нет.

– Зачем тебе это, Тань? – тихо спрашиваю. – Какой интерес меня топить?

– Топить никто не собирается, – бурчит. – Нужно сотрудничество.

– Сотрудничество? В чём?

– Хозяйка у нас дотошная, да в последнее время работает только с бумагами. Ручками товар не перебирает. Перестала сверки делать. Поэтому можно часть товара мимо её кассы пропускать.

– Тогда все продавцы в теме должны быть, – бормочу.

– А зачем? Меньше знают – крепче спят, меньше болтают.

– Сама придумала «схему наживы» или посоветовал кто? – спрашиваю товароведа.

– Тебе не всё равно? – огрызается. – Короче, условия простые. Ты мне здесь помогаешь, а я тебе – премию в конверте. Ну и сверку документов по итогам реализации партии товаров.

– А если всё вскроется?

– Я тебя виноватой сделаю! – угрожает. – Болтать не будешь – никто не узнает. Держи подарки. Думай. Завтра новый товар будет. Поставщики – надёжные.

* * *

– Так что я уже две недели хожу на работу как на каторгу, – заканчивает свой невесёлый рассказ администратор. Выговорившись, вздыхает. Смотрит на меня. Чувствую на ментальном уровне, как тяжелый груз с её плеч радостно перекочёвывает на мои хрупкие плечи.

– В других магазинах такая же схема? – уточняю у неё. Быстро прикидываю в уме сумму недополученных доходов. Чувствую, как начинаю снова закипать.

– Не знаю, – вздыхает. – Не думала. Порывалась вам во всём признаться. Да останавливал страх.

– А сейчас почему рассказала? – хмурюсь.

– Устала бояться. Не могу больше врать. Так что увольнение – это прям как спасение.

– Понятно, – бурчу. – Продавцы в схеме участвуют?

– Нет, – вздыхает. – Простите меня. За то, что раньше не рассказала. Испугалась я тогда. Вы в тот день меня похвалили по телефону за объем выручки. А я – смалодушничала…

Молчим. Она сидит напротив, обреченно сложив руки на колени. А я – мечусь, как тигрица, по маленькому кабинету, сжимаю и разжимаю кулаки.

– Значит так, – решительно говорю, резко останавливаюсь. – О схеме никому не говори. Я сама разберусь. Уволила за молочку, значит уволила. Работу новую предложила – отказываться от слов не буду. Придёшь – возьму на работу. Если совесть позволит прийти.

– Не позволит, – еле слышно бормочет. – Не смогу вам в глаза смотреть. Обманувшему однажды – веры нет.

– Время есть. Думай, – говорю. – Иди домой.

* * *

Когда администратор уходит, обессиленно сажусь на стул в кабинете. Обхватываю голову руками. Боль всё усиливается. Ищу в сумочке цитрамон, но по законам жанра его нет. Негромко матерюсь. Назначаю продавщицу временным администратором. Выхожу на улицу, под дождь. Набираю номер мужа по видеосвязи.

– Что случилось? У тебя такое лицо, – спрашивает Сергей.

– У нас завелась «крыса», – сухо говорю на ходу, держа одной рукой телефон, другой – зонтик.

– Ты про серого зверька в подвале? – пытается пошутить.

– У нас воруют деньги, дорогой! – рявкаю. – Торгуют «левым товаром» за нашей спиной.

– Кто? – голос мужа превращается в металлический. Меня аж мороз прошибает вдоль позвоночника.

– Танька, – отвечаю, оглядываясь по сторонам.

– Уверена? – уточняет. – Она же с нами почти с самого начала работает.

– Не уверена, – огрызаюсь. – Надо проверить всё. Я интуитивно чувствовала несколько недель, что что-то не так с бизнес-показателями на дашборде. Думала, что система ещё не отработана. Оборот большой, а на выходе прибыль падает. А должна расти. Думала, где-то настройки не докрутила в программе…

– Если Танька – «крыса», это очень плохо, – вздыхает муж. – Значит, все магазины придётся «потрошить» и перепроверять. Потери лишние.

– Давай я сама проверю другие магазины, – предлагаю.

– Нет!!! – жёсткий металлический ответ. – Безопасность бизнеса – это моя функция! Забыла? Ничего не предпринимай! Завтра одновременно все точки закроем на полную ревизию. Я привезу с собой иногороднюю бригаду. Ну и аудитора ушлого. Потерпишь, моё солнышко?

– Потерплю, ручеёк, – смеюсь, шлю воздушный поцелуй. «Солнышко» и «ручеёк» наши семейные ласковые словечки. Из бурной молодости.

В аптеке покупаю упаковку цитрамона, детскую воду. Сразу пью две таблетки. По одной они на меня не действуют. Сотовый вибрирует. Звонит Таня, товаровед. «На воре и шапка горит», – зло думаю, хочу наорать, но вспоминаю металлический голос мужа, беру себя в руки. Подношу телефон, говорю быстро: «Я занята. Перезвоню позже». Отключаю связь.

– За что уволила Светлану Алексеевну? – появляется вопрос от Таньки в WhatsApp. Порываюсь сразу ответить. Дождь усиливается, поднимается ветер. Решаю по пути заскочить в кафе. «Заесть проблему». Когда нервничаю – начинаю на десерты налегать.

В кафе, в торговом центре, заказываю чай и чизкейки. Оплачиваю заказ картой через приложение в телефоне. Прохожу в угол кафе, поближе к окну. Вешаю зонтик на вешалку. Решаю ответить товароведу.

«Светлана Андреевна получила третье замечание. За просроченную молочку», – успеваю набрать и отправить сообщение. Дальше начинается бунт. Телефонный бунт. Восстание машин, блин.

Трекер-консультант Маша автоматически закрывает чат с товароведом и пишет: «Сегодня приём сладостей запрещён. До субботы ещё три дня. Прошу потерпеть».

«Ах да, точно, – думаю. – По субботам у меня небольшой расслабон. Система разрешает шалости по субботам. Блин. А сегодня только среда. Но я сейчас хочу!»

Игнорирую предупреждение от Маши.

«Прошу отменить заказ, – вспыхивает новая надпись. – Невыполнение пункта договора – штрафные санкции».

– Да пошла ты! – бурчу невидимой собеседнице. – Хочу и буду!

Дожидаюсь заказа. Приносят заварник чая. Сладостей нет. Терпеливо жду. Время идёт, а десерт не несут. Начинаю злиться. Жестом подзываю официантку.

– Где мой десерт? – сухо спрашиваю у прыщавой девушки. Та удивлённо смотрит на меня: «Сейчас уточню». Возвращается озадаченная: «В вашем заказе только чай. Заказ на десерт отменён».

– Как отменён? – опешиваю. – Кем отменён? Позови администратора!

Администратор-девушка выходит из-за барной стойки, подходит ко мне, вежливо уточняет: «В чём дело?»

– Кто отменил мой заказ?! – требовательно спрашиваю.

– Я, – спокойно отвечает. – На вашей карте хватило средств только для оплаты чая.

– Как не хватило средств? – изумляюсь. – Там денег на 600 литров вашего чая хватит.

– Ну, не знаю, – пожимает плечами. – Проверьте баланс, пожалуйста. Или оплатите наличкой, если так хочется десерт. Будет наличка?

– Где-то была, – бормочу, щаря рукой в сумочке. Нахожу пятисотку, протягиваю. – Принеси чизкейк. Любой.

– Пару минут, – кивает девушка и уходит. Озадаченно смотрю на iPhone. Захожу в онлайн-банк, открываю детализацию за последние дни. Смотрю на дисплей, «охреневаю» от увиденного. Несколько минут назад с моего счёта сделан перевод. Снова без запроса подтверждения. 1000 долларов. Цель перевода – спонсорская помощь в детский дом. Становится понятно, почему не хватило денег на сладости.

Жизнь научила меня хранить деньги в разных местах. Для мелких текущих расходов использую отдельную банковскую карту. Закидываю на неё 1000 долларов. Обычно хватает на месяц. Но не сейчас.

– Ваш чизкейк, – говорит официантка, ставя на стол аппетитное лакомство. Смотрю на пироженку стоимостью «тысячу баксов» и словно застываю. Очнувшись, медленно беру ложечкой лакомство, подношу ко рту.

– Извините, пожалуйста, – слышу над ухом юношеский голос. Недовольно смотрю на подошедшего парня лет двадцати.

– Чего тебе? – грубо спрашиваю.

– Если съедите чизкейк – потолстеете, – мямлит парень. Прочитав в моих глазах угрозу физической расправы, быстро лопочет: «Вы извините. Я не хотел вас обидеть. Но мне заблокировали телефон. Разблокируют, только если я скажу вам, что вы потолстеете. Вот».

– Кто заблокировал? – тупо спрашиваю.

– Не знаю, – передёргивает плечами. – Смотрите сами.

Протягивает свой телефон. Смотрю на дисплей. На его телефоне моя фотография в стиле лёгкого «ню» (в коротких шортах и маечке без лифчика) и надпись: «Скажи ей, что она будет толстухой, если будет есть сладости. Пока не скажешь, телефон не разблокируется».

– Откуда это фото? – хрипло спрашиваю.

– Не знаю, – нервно дёргает плечами. – Мой девушке такое же сообщение пришло.

– Зови её сюда, – хриплю. Парень зовёт подругу. Та подходит, молча протягивает свой телефон, с интересом смотрит на меня, спрашивает: «Это чё, типа флешмоб какой-то?»

– Ага, флешмоб, – бормочу, резко вставая. Желание пить и есть сразу исчезает.

– Ой, разблокировался, – слышу рядом обрадованные голоса.

– Покажите, – требую у парочки. На их дисплеях нет моей фотографии и надписей.

– У кого ещё были мои фотографии? – громко спрашиваю, обращаясь к редким посетителям кафе. Ещё трое поднимают руки. Включая официантку и администратора. Оставив недопитый чай и нетронутый чизкейк, иду к выходу.

– Вы зонтик забыли, – слышу окрик из зала. Скрипя зубами, возвращаюсь. Под взглядами десятка любопытных глаз выхожу на улицу. Дождь льёт не переставая. Раньше бы вызвала такси, но трекер показывает только 7896 шагов. Не пройду норму – получу очередной штраф. Появляется мысль, что система «Будь эффективен» имеет доступ к моим фото, видео, переписке, счетам, а через геолокацию и камеру наблюдает за мной в режиме реального времени.

Шагаю по лужам. Иду через дворы, скверы. Иду там, где не ходила уже десятки лет. В последнее время всё больше разъезжаю на машине, разглядывая пешеходов с неким чувством превосходства. Иду и хохочу над собой. Смех сквозь слёзы. Впервые сталкиваюсь с системой жёсткого контроля своих действий. Кто-то неизвестный уверенной, несгибаемой рукой ведёт меня к моей цели. Я уже похудела килограмма на три-четыре точно. Мой вес нормализуется. И не только вес. Меняется моё тело. Не только снаружи, но и внутри. В комплекс физических упражнений система включила набор упражнений Кегеля для женщин. Я сначала возмутилась, а потом почитала рекомендации и поняла логику. Дама за 30, с хвостиком. Первые роды в 20 лет. Потом в 25. Кто бы мне тогда молодой посоветовал делать упражнения для интимных мышц? Интуитивно уделяла время спорту, фитнесу. Даже «булки» пыталась качать. Но всё наскоками. Хаотично. Без системы. А организм-то стареет. Там растянется, там жирок образуется. И вся жизнь на бегу, на бегу. Всё погоня за деньгами и лучшей жизнью.

И вот впервые кто-то невидимый берёт меня железной хваткой «за шкирку» и встряхивает. Жёстко. Обозначает правила. Пряник и кнут. Пока только денежный штраф. Но фото с надписью – это жёстко. Знать бы, как они это сделали. Надо будет у мужа спросить. Может, он знает.

* * *

Муж заходит домой около десяти вечера. Уставший после командировки. Здоровается, цепким взглядом окидывает: включенный ноутбук с дашбордом, пустые бутылки из под вина, орущую музыку в стереосистеме, пьянющую жену на полу (в позе «медитирующего суслика»). Молча проходит через зал, вырубает музыку, захлопывает ноутбук. Достаёт из бара коньяк. Из холодильника вынимает лимоны, сыр, копченное мясо. Ставит всё на банкетный столик. Молча всё режет, поглядывая на моё отрешённое лицо. Наливает в рюмку коньяк. Залпом выпивает. Отправляет в рот две дольки лимона. Садится рядом со мной, обнимает за плечи, спрашивает: «Что с тобой, солнышко моё? Ты в последний раз была в таком состоянии когда?»

– Когда решила, что ты завёл себе любовницу, – пьяно бормочу. – К Светке-лохудре приревновала. Потом извинялась.

– Было дело, – кивает. – Ну, ошиблась тогда. Сейчас что случилось?

– У меня две новости, – бормочу. – Плохая и мерзкая.

– Это что-то новенькое, – удивляется. – Начни с плохой.

– Я сегодня заказала чизкейк и не съела, – заплетающимся языком сообщаю.

– А трагизм из-за чего? – уточняет, внимательно наблюдая.

– Штраф – тысяча баксов. Списалось автоматически. Я, мля, проспонсировала детский дом.

– Штраф за то, что не съела, или за то, что заказала? – уточняет.

– За то, что заказала. Нарушила договор…

– Жёстко, – соглашается. – Надо будет познакомиться с твоим трекером. Придумали систему штрафов. Прям как мы в бизнесе. Для работников.

Задумывается, осознав свои же слова.

– А мерзкая новость какая? – вздыхает.

– Нас минимум две недели имеет рыбная мафия, – бормочу. – Я внесла все данные в финансовые таблицы. А потом сделала модель денежных потоков. Внесла данные администратора. Учла партии товаров. Вычла разницу. Посчитала упущенную выгоду…

– Много получилось? – спрашивает спокойно.

– Смотря с чем сравнивать, – пожимаю плечами. – Миллион где-то пока насчитала. Гоген через нас «лям» легализовал…

– Какой Гоген? Северный? – переспрашивает, хмурится.

– Он самый…

– Миллион – это плохо. Не смертельно. Но это наши убытки, – бурчит. – Это исправимо. Плохо, что Гоген. Он под колпаком у «фэйсов».

– У кого? – не понимаю. Разговор с мужем словно в тумане. Голова тяжелая от вина.

– Его фсбэшники разрабатывают, – уточняют. – Мы можем случайно под замес попасть. Как инструмент легализации доходов, полученных преступным способом. Могут срок впаять и бизнес забрать. Как подельникам…

– Как забрать? Какой срок? – трезвею.

– В качестве показательной порки, – бурчит. – «Сходила Аннушка за хлебом». Скоро голова по рельсам покатится, чую.

– Что делать-то, Серёж? – испуганно шепчу, вспоминая эпизод с головой, катящейся по мостовой, из «Мастера и Маргариты».

– Главное – не бойся! – жёстко говорит. Наливает ещё рюмку коньяка, залпом выпивает. Откусывает часть лимона. Увидев такую картинку, чувствую, как мой рот наполняется слюной в предвкушении лимонной кислоты. Давненько не видела этого выражения лица. Со времён далёких «лихих девяностых».

– Я переговорю завтра кое с кем, – говорит негромко муж. – Тебе не надо знать с кем. Проводим ревизию магазинов. Закрываемся на три дня. Легенда для всех – готовимся к ребрендингу.

– К чему? – переспрашиваю.

– Типа торговое имя хотим поменять, – цедит муж, глядя мимо меня. Взгляд как тогда, в юности, когда ко мне полезли пьяные хулиганы в парке. Не знали они тогда про Серёгу.

* * *

Утром – жёсткое похмелье. Какой бег? Какая медитация? Телефон неумолим. Или спорт, или штраф. Постанывая, покряхтывая, делаю нехитрые упражнения, растягиваюсь, скручиваюсь. Камера фиксирует движения для видеоотчета.

– Требуется принять холодный душ, – новая команда после отправки видеоотчёта.

– Охренел, что ли? – негромко ругаюсь вслух.

– Да я вроде ещё ничего не сделал, – насупливается муж, воспринимая ругательства в свой адрес.

– Да я не тебе, – бормочу. – Система требует, чтобы я холодный душ приняла.

– Подписалась – выполняй, – бурчит. – Думаю, после вчерашнего тебе он очень нужен.

– Спасибо за поддержку, – бурчу, плетусь в ванную. Получить очередной штраф не хочется.

Холодный душ бодрит, словно смывает груз вчерашнего дня. Хочется срочно что-то делать. Желательно сначала тёплым полотенцем.

На завтрак съесть ничего не получается. Отравление спиртным даёт о себе знать. Пью свежезаваренное эспрессо.

– Разделимся, – говорит Сергей. – Берём точки под контроль. Бригада приедет на двух машинах. Через час. Десять человек. По двое на точку. Представим их. Чтобы ни у кого иллюзий не было. Но волну по рыбе пока не поднимаем. Может, другие темы всплывут. Еще видеозаписи с камер наблюдения за последний месяц отдельно проверят спецы. Договорились?

– Договорились.

* * *

В суете новых вызовов веду себя как прилежная школьница. Выполняю все задания трекера-консультанта Маши. Соблюдаю диету и спортивную активность. Кегель бы просто мной гордился. Муж тоже приятно удивлён новизной ощущений.

Каждый вечер записываю благодарности в «Дневник благодарностей», эмоции и потребленные калории – в «Дневник блюд». Ем по пять раз в день. Понемногу. Бегаю по утрам. По вечерам – новая семейная традиция. Прогулка вдвоём по городу. За ручку держимся, как влюблённые. Романтика. Мужу тоже нравится.

– А ты вроде схуднула, нет? – спрашивает он как-то перед сном.

– Ага. Минус семь килограммов, – гордо бурчу в темноте.

– Ты моя красотка, – шепчет, прижимаясь. – А ты изменилась…

– Интересно, как это заметно? – усмехаюсь. Мне приятно это слышать.

– Я всё больше в тебя влюбляюсь, – шепчет, обжигая горячим дыханием.

– Какой влюблённый мальчик, – хмыкаю, чувствую, как сладостно бьётся сердце в предвкушении близости. Понимаю, что все мои усилия, старания не напрасны. Я – любима. Я – желанна. Я – эффективна в своих действиях.

Улыбаюсь в темноте последнему утверждению, с силой прижимаюсь к мужу, легонько вонзаю ноготки ему в спину.

– Ты чего, тигрица? – удивленно шепчет.

– Походу, тебе придётся покупать Лексус…

– Я и не отказываюсь, – улыбается. – С такой-то девочкой вообще можно с ума сойти…

* * *

Игоря встречаю случайно. Во время утренней пробежки по парку. Бежит навстречу. Улыбается, машет рукой.

– Давно бегаешь? – спрашиваю. Приходится поменять маршрут, чтобы поговорить.

– Давно, – отвечает. – Каждый день практически. Меняю время, маршруты. Три, пять, десять километров. В зависимости от погоды и настроения. Ты сама как? Давно не виделись. Смотрю, тоже бегаешь.

– Благодаря тебе, – говорю.

– Мне? – удивляется. – Что-то не помню, чтобы агитировал за бег.

– Ты дал мне визитку сайта «Будь эффективен». Помнишь?

– Помню. И что, стала участником программы?

– Ага. Подписалась. Прошла.

– Молодец! Не ожидал, – искренне восхищается. – Как твой ёжик?

– Какой ёжик? – не понимаю, а вспомнив, смеюсь. – Ёжик белый и пушистый. Влюблённый.

– Это хорошо, – улыбается на бегу. – Значит, встреча была продуктивной.

– Ещё какой продуктивной, – смеюсь. – Ты мне жизнь поменял. Встряхнул невидимой рукой. Спасибо!

– Да мне за что спасибо? Твои результаты – твоя заслуга! Не моя. Ты сама кузнец своего счастья.

– Знаю, знаю, – говорю, замолкаю. Молча бежим по парку.

– Решила, что будешь делать со своей визиткой? – спрашивает Игорь.

– Откуда ты знаешь? – удивляюсь. О том, что мне пришёл сертификат о прохождении курса «Будь эффективен» и визитка с адресом сайта и новым кодом, знаю только я.

– Я получил визитку, когда прошёл свой курс эффективности, – отвечает. – Через неделю пришли сертификат, визитка, правила использования визитки.

– Какие у меня есть варианты её использования? – спрашиваю.

– Ну, их не так уж и много, – смеётся. – Можно подарить тому, кому захочешь. Если он хочет что-то поменять в своей жизни. Идеальный вариант. Второй вариант сложнее. Ты можешь решить, что кто-то должен измениться. Оплатить за него курс. Вбить его контактный телефон, заполнить о нём анкету. Такой вот жёсткий «божественный дар». Система поможет ему измениться.

– Даже если он не захочет? – удивляюсь.

– Да, – вздыхает, останавливается у турникетов и тренажеров. – Если ты приняла решение и выбрала человека под свою ответственность – система принимает твой выбор. Ведь ты прошла трансформацию. Знаешь, что будет гарантия результата. Соблазнительно чувствовать себя богиней, меняющей чью-то судьбу?

– Соблазнительно, – соглашаюсь. – Это новое испытание для меня?

– Ты сама выбираешь свою Судьбу, – хмыкает. Наблюдает, как я направляюсь к новенькому Lexus RX, стоящему на парковке у спортивного комплекса.

– Это точно, – соглашаюсь. Поворачиваю ключ в замке зажигания. – Я сама выбираю, как мне жить!

* * *