Текст книги "Тодариум"

4

Каждый раз, заходя в ванную комнату, меня не покидает ощущение, что здесь чего-то не хватает. Эти пустые стеклянные полки в углах комнаты, зеркало с разрисованной рамкой, большая ванна… но я отчетливо помню, что здесь было пусто, когда я приехал сюда после госпиталя. Все было вычищено, и не было ни одного намека на мое прошлое.

Взгляд остановился на моем отражении в зеркале. Волосы, засаленные и расчесанные в последний раз примерно неделю тому назад, дают о себе знать – я стал походить на тех, кого Невилл забирает в каждом втором переулке Западного Вудстока. Подняв подбородок вверх и увидев появившиеся волосы, я решил отложить бритье на завтра.

Как и всегда.

Наконец я встретился со своим взглядом, проговорив про себя, кто я такой, как меня зовут и как я здесь оказался. Темный удручающий взгляд дал ответы на все вопросы, но при этом вызывая дополнительные у меня в голове. Я их игнорирую.

Как и всегда.

Умывшись и накинув белый махровый халат, я спустился вниз, в гостиную, соединенную с кухней через арку. Окончание варки кофе сопровождалось приятным потрескиванием, но резкий звук, не похожий на кофемашину, заставил меня отвлечься от журнала. Стоя уже на веранде, я понял, что это было – почтальон кинул утреннюю газету: та лежала посреди дорожки.

Газета была сильно потрепана и точно не выглядела свежим выпуском «Ловирдейл-ньюс»: пожелтевшая бумага, мятые страницы и порванная обложка, на которой крупными буквами красовался заголовок, точнее то, что от него осталось – «…БЫЛА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ В ДОМЕ НА ВИКФИЛД-РОУД». Первая часть заголовка, как и фотография жертвы, были вырваны из газеты, а сам заголовок подчеркнут красным маркером. Мысль, конечно, абсурдная, но… я приложил газету к носу, моментально уловив спиртовой запах маркера. Заголовок обвели недавно.

Я резко оглянулся, пытаясь понять, кто мог подкинуть это, но улицы только начали заливаться солнцем, бегуны еще не вышли на свои дорожки, а собачники не выползли из своих домов.

Внезапно дверь Фила отворилась, и он, смотря себе под ноги, нес здоровенный черный мешок для мусора. Увидев меня, он кивнул и, закинув мешок в мусорный ящик, побрел обратной домой.

Сорваться и побежать расспрашивать его о газете – первое, что мне пришло в голову, но… я передумал, поняв, как странно я буду выглядеть со стороны. Сжав газету в руках, я пошел домой, не забыв еще раз оглянуться.

Газету я закинул на стол до какого-то времени. Сейчас нужно было прийти в себя и найти уже чертову работу, а не рассматривать кусок бумажки. Стол уже ломился от этих журналов, газетных вырезок о найме на работу. В журнале «Эффел» все объявления зачеркнуты, в еженедельных газетах давно ничего не пишут достойного. Я выкурил уже вторую пачку, но так и не позвонил ни по одному номеру, что нашел во вчерашней газете.

И нет, проблема была не в телефоне, который валялся полуразряженный на столе среди грязной посуды. Не в тех, кто брал трубку на том конце. Все они добрые ребята, смело интересующиеся твоей личной жизнью, про твои успехи на работе и сколько ты живешь в штатах.

Проблема во мне.

Когда эти добрые ребята узнают меня получше, они мямлят что-то непонятное, но в конце отчетливо слышно, как они просят подождать несколько дней, и они перезвонят. Все они это твердят.

Положив пустую пачку на стол, я все же взял телефон и набрал один из номеров.

– Добрый день, я по поводу объявления… да-да. Я проработал больше шести лет в «Портман, Веггельс & Уэйтил», ага. Та самая фирма! Рад слышать, что вы о ней знаете… Конечно, да. Да-да. Дело в том, что я сейчас… в отпуске. По здоровью… Конкретно? Ну… У меня что-то вроде… Что? Я вас… Хорошо, я понял. Конечно, конечно, я все понимаю. До свидания.

Сжимаю пустую пачку на столе.

– Я раньше был известным адвокатом… Сейчас? Ну…

…

– Послушайте, моя болезнь никак не повлияет на… Постойте!

…

– Это был несчастный случай, из-за которого у меня возникли проблемы с головой… не в том плане! Нет, я потерял память и… да. Да-да… До свидания.

…

– Твою же мать! – крикнул я, упав в кресло.

Рука сама полезла на стол за третьей пачкой.

5

Тишина этого дома уже давно поглотила меня. Все больше времени я провожу в тишине, а при просмотре телевизора ловлю себя на мысли, что он не вписывается в обычное состояние моего дома. Засыпаю в тишине и просыпаюсь в ней же. Ищу бессмысленные объявления о работе, обводя их скрипучим красным маркером. Тишина, которая сводит с ума больше, чем потеря памяти.

Я проснулся от ноющей боли в спине и, раскрыв глаза, понял, что заснул в кресле. Поднявшись, я выпил остатки чего-то в стакане и потянулся к пачке сигарет, но она вновь оказалась пустой. Чудесно.

Каминные часы, те самые, что достались моей маме от ее отца (по рассказам Невилла), едва слышно перебирали стрелки, словно нехотя, чтобы их заметили. Они уже давно собирают пыль на кухонном шкафу, но сегодня ночью из-за луны они кажутся особенными. Они щелкнули громче, чем обычно: полночь. Захватив с собой подушку с кресла, я побрел в кровать, надеясь выспаться.

Утром я обратил внимание на ту загадочную газету и попытался вспомнить хоть что-то про Викфилд-Роуд, но в голове словно протерли ластиком. Туда-сюда.

Открыв дверь своего форда, я сел за водительское кресло, положив газету перед собой.

– Викфилд-Роуд, Викфилд-Роуд… Это была глупая идея, – пробормотал я, смотря на газету, – Это точно старый выпуск… Но что ему делать у меня под дверью?

Упершись на руль, я вылез из машины и вышел на улицу через открытую гаражную дверь. Резкое появление соседа, как и газеты – явно не совпадение. Желание ворваться к нему домой с расспросами превышало желание поскорее забыть об этой газете и выкинуть ее в мусорное ведро. Сжав ее покрепче, я невольно двинулся в сторону соседнего дома под потрескивание закрытия гаража.

Веранда Фила была под завязку забита коробками от переезда, кучей книг с книжными полками и двумя абсолютно одинаковыми лампами. Только постучавшись, я увидел вчерашнюю газету, валяющуюся рядом с резиновым ковриком: из-за обилия коробок ее не было видно. Взяв ее в руки, я начал сравнивать ее с той, что держу в руках: разные новостные заголовки, номера выпусков и печати, тут что-то…

– О, привет! – воскликнул Фил, когда открыл дверь.

Он выглядел как один из тех парней, что ведут кулинарное шоу в 9 утра по субботам: его бежевый фартук, явно купленный за пару баксов в «Лесэпе» закрывал летнюю рубашку и спортивные штаны.

– Слушай, не хочу отвлекать, но… У меня вопрос. В общем, – начал объяснять я, показывая ему газеты.

– Ни слова больше! Ты приглашен на ужин! – он забрал газеты, приглашая меня внутрь.

– Если у тебя есть вопросы, обсудим их за столом, ладно? Я сегодня почти ничего не ел, так что… Проходи, давай-давай, и дверь закрой! Я в перчатках, поэтому…

Поэтому ты схватил мою газету в своих перчатках. И что за запах дома? Рыба? Жаркое?

– Паста! Моя жена всегда готовила пасту на выходные, поэтому решил вспомнить ее рецепт. Присаживайся, я сейчас, – он взмахнул своей перчаткой и показал на разложенный стол с двумя стульями.

Он ждал кого-то?

Помимо собранного стола и двух стульев, комната не была особо богата на другую мебель: в углу стоял телевизор с клубком проводов сзади: даже столешницы для него не нашлось. Ни одной картины или фотографии.

Внезапно на стол приземляется тарелка со спагетти, политая соусом и с разрезанными помидорами, что лишний раз подчеркивает скудные поварские качества Фила. Сосед сел напротив и после того, как отпил красное вино, наконец поинтересовался касаемо газеты.

– Вчера утром я нашел это. Валялась у меня на газоне, – я сделал глоток вина, – Паршивую газету. Она явно старая, и в ней оборван отрывок, сохранилась лишь его часть: «БЫЛА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ В ДОМЕ НА ВИКФИЛД-РОУД».

Лицо Фила никак не изменилось, он лишь отложил вилку, сосредоточившись на моем рассказе.

– Я… У меня есть болезнь… Она появилась после автокатастрофы, и я очень многое не могу вспомнить, но Викфилд-Роуд мне кажется знакомым местом, – отдав ему газету, проговорил я.

Он прочитал заголовок, вздернув бровями, и поспешно заговорил:

– Может, кто-то случайно ее обронил? Такое ощущение, что ее вообще достали из мусорного ведра… Да и порвана она на кусочки, – он полистал газету.

Глупой идеей было приходить сюда. Глупой.

– А знаешь, лучше я пойду, не хочу отвлекать тебя от ужина – сказал я, уже вставая со стола.

– Ты не отвлекаешь. Я вижу, как ты озадачен этим, – он бросил газету на стол, – Не бери в голову, лучше поешь. Сейчас, кстати, должно идти шоу Вайоны! – он двинулся в сторону телевизора, стоящего на голом полу.

– Вайоны Шенри? Ты про «В гостях у Шенри»? Обожаю ее, – с улыбкой проговорил я.

Телевизор включился и сразу начал транслировать шоу.

В гостях у нее была неизвестная мне девушка. Она рассказывала какую-то занимательную историю из своего детства с голливудской улыбкой на лице. Давно закончив с пастой, я сконцентрировался на программе: что-то здесь было не так.

Я на той неделе смотрел шоу и отчетливо помню ее прическу – она выглядела иначе. Да что там прическа, сама студия стала выглядеть по-другому: более скованно, в некоторых местах мелькал оператор, что не характерно для уровня такого шоу.

Фил отодвинул пустую тарелку и уселся поудобнее.

Гость передачи, чье имя Вайона ни разу не назвала, начала рассказывать про свой творческий путь и то, как она стала известной писательницей.

Внезапно единственный свет, который был на кухне, погас. Сейчас комната освещалась только от телевизора.

Она начала приводить параллели с сегодняшними событиями, например, случай со школой «Йортс-милл» в которой произошла массовая стрельба.

В моей памяти словно что-то промелькнуло, но я не успел понять, что это было. Вайона выразила сочувствие погибшим и продолжила слушать девушку. Но не я. Хоть я и смотрел на экран, мои мысли были заняты другим: я наконец-то смог ухватиться за этот щелчок. Название школы. Это произошло 2 года назад.

Фил сидел расслаблено, будто не замечая подвоха.

– Слушай, а это запись… какого года?

– Что?

– Ну, она сказала про случай в школе, который был два года назад. И это явно несвежий выпуск, прическа другая, как и студия.

Фил продолжал смотреть на меня, увеличивая звук на телевизоре.

Девушка засмеялась на один из вопросов ведущей и что-то шепотом ей ответила.

Он включил мне запись. Это была запись двухгодичного выпуска шоу «В гостях у Шенри».

– Ну… Поползли слухи, что твоя новая книга так хорошо продалась, что ты даже присматриваешь себе новый дом, это правда? – спросила Вайона.

– Это правда, – подтвердила девушка, – Я нашла отличный дом на Викфилд-Роуд!

Запись остановилась. Фил положил пульт на подлокотник стула, сопровождая это громким щелчком.

Комната была в абсолютной темноте, лишь дверное окно освещало коридор, словно давая подсказку, куда нужно бежать. Я был более чем уверен, что Фил сейчас сверлит меня взглядом, и никакая тишина не помешает ему погнаться за мной.

Сорвавшись со стула, я задел коленом край стола, из-за чего вся посуда, находящаяся на столе, брякнула с соответствующим звуком. Голова гудела, а ноги стали ватными и невыносимо тяжелыми. Это какой-то жуткий фильм ужасов, где мне отдали главную роль, и по сценарию подобных фильмов входная дверь, куда я сейчас и бегу, должна быть закрыта.

Но она открывается с первой же попытки.

Я выбегаю на улицу и медленно оборачиваюсь, восстанавливая дыхание. Распахнутая дверь с всепоглощающей темнотой отчетливо засядут в моей памяти надолго. Меня начало потряхивать, и я потянулся в карман за ключами от дома, которые затерялись где-то в джинсах.

Руки еще сильнее затряслись, когда я был уже у своей входной двери. Из-за фонаря на веранде я выглядел как сладкая жертва для маньяка-убийцы. Даже придумывать ничего не пришлось, все так и есть на самом деле. Я обернулся два или три раза, но ничего не изменилось: он даже не закрыл дверь. Когда я наконец вытащил ключи, они упали на пол.

– Да чтоб тебя! – я пригнулся и схватил их, попутно думая о том, что именно в такие моменты героев фильмов настигает конец.

Пару движений ключом и дверь отворилась.

Залетая внутрь, я сталкиваюсь с коридорной тумбочкой: как результат, часть одежды и обувь слетают со своих полок. Но меня это не волнует. Меня сейчас не волнует ничего, кроме тех слов, что я услышал на записи. Будь здесь мой психотерапевт, она бы описала мое состояние как «на грани сумасшествия». Трясучка не прекращается, и я пытаюсь вспомнить, где я оставил стационарный телефон.

Телефон оказался на кухонном столе, потерявшимся среди грязной посуды.

– Давай, давай, возьми трубку, ну же! – взвыл я, когда услышал длинные гудки.

Я набрал еще раз знакомый номер, где в ответ прозвучал автоответчик:

«Если вы позвонили мне, значит, у вас что-то важное, но, к сожалению, меня сейчас нет дома! Перезвоню, как только смогу!»

– Еще как важное, черт тебя подери! – прокричал я в трубку и швырнул телефон в настенные шкафчики.

Сейчас я и сам был согласен с тем, что мое состояние походило на сумасшествие. Я не знал, что делать и чего ожидать от безумного соседа, который наверняка уже направляется ко мне домой.

«Я купила дом на Викфилд-Роуд!» – слова молодой девушки застряли в голове и отчетливо повторялись раз за разом.

Недолго думая, я зашел во вторую спальню и залез в гардеробную. В этой спальне никто не живет, и у меня будет возможность сбежать или атаковать его, если он зайдет в мою комнату. Я чуть приоткрыл дверцу шкафа, чтобы услышать Фила.

Прожив столько времени в тишине, учишься в нее ориентироваться и слышать абсолютно любые звуки. Сейчас было слышно лишь только то, как мое сердце безостановочно стучит, шумно отдаваясь в ушах.

Я ничего не слышал, кроме нарастающего давления в висках.

Я не знаю, зашел ли он в дом, ходит ли он в моей спальне или смотрит прямо сейчас на дверь в гардеробную.

Я ничего не знаю.

Губы слиплись, а горло уже давно пересохло. Просидев в таком положении около получаса, ожидая, когда же дверь откроется и появится мой сумасшедший сосед в своем бежевом фартуке и газетой в руках, я почувствовал внезапную усталость.

Глаза, как это и бывает, начали непослушно закрываться, забирая последнюю возможность контролировать присутствие Фила в доме – через мгновение все вокруг окунулось в темноту.

6

Я проснулся от невыносимой духоты. Протерев глаза и встав с места, я сообразил, что вырубился прошлой ночью, когда ждал прихода соседа.

Внутренняя тревога никуда не делась.

На нижних этажах все было, как обычно, но кое-что меня заинтересовало – непонятный шум, исходящий из гаража.

Бесшумно открыв дверь, ведущую в гараж, я взял в руки молоток, чья рукоятка торчала из дверей шкафчика. Это, конечно, не бейсбольная бита, но бьет тоже неплохо.

Ткань, покрывающая мой форд, была сброшена и лежала на полу, а капот машины был открыт: в нем кто-то копался. Я ступил на одну из трех ступенек, и та глухо заскрипела. Шевеления у капота прекратились. Подняв молоток, я начал подходить ближе, пока не обошел машину так, чтобы было видно, кто стоит у капота. Еще пара шагов, и я увижу этого психа, что подкидывал мне газету про убийство писательницы!

– Отошел от моей машины! – закричал я и быстро двинулся к капоту.

Мужчина не сдвинулся с места, только удивленно посмотрел на меня.

Я опустил молоток.

– Невилл… О Господи, Невилл… Как ты вошел сюда? – я кинул инструмент на пол.

– У меня есть ключи, забыл? – он спрятал гаечный ключ во внешнем кармане жилетки, – Ты в порядке? – его взгляд упал на молоток, который пару секунд назад был над его головой.

Я положительно закивал.

– Хорошо, – не поверив мне, согласился брат.

– Нет, ничего хорошего в этом нет, Невилл! – агрессивно среагировал я.

Он выпрямился и закрыл капот машины, повернувшись ко мне лицом.

– Тебе не интересно, почему я чуть ли не набросился на тебя, когда ты решил починить мне машину. Кстати, ты решил починить мне машину? – впрочем, сейчас меня это интересовало меньше всего.

– При каждой нашей встречи ты ноешь про свой форд. Практика твоего врача не работает, но вдруг она заработает, если ты поедешь на своей машине? – предположил Невилл.

– Я звонил тебе вчера!

– Угу, я прослушал твое сообщение о том, что это важно, и приехал.

– Приехал утром! Меня уже мог прибить этот рехнувшийся повар по соседству. Я не знаю, кто он, но он меня до чертиков пугает…

– Я приехал около 4 часов назад, осмотрел твой дом, понял, что угрозы нет, и принялся за эту малышку, – он глянул на часы, показывающее раннее утро.

– Когда ты приехал, входная дверь у соседа была открыта?

– Не помню. Так что произошло вчера?

Я рассказал ему все в мельчайших деталях, про газету, наш разговор и шоу «В гостях у Шенри», которое было снято два года назад.

Выслушав меня, он начал заверять меня, что мое воображение просто разыгралось, а в конце задал вопрос, который ясно дал понять, что он мне не верит:

– Ты принимаешь лекарства?

– Не могу поверить, что ты мне не доверяешь! Ты думаешь, что у меня поехала крыша, так? Я не псих. У меня частичная амнезия, из-за которой я уже теряюсь в этом мире, понимаешь? – я сделал несколько шагов в сторону Невилла, – Я не чувствую себя тем, кем я был раньше – тот Ник Лонелл, который ехал по Патрикс-милл, а после попал в автокатастрофу… Его больше нет. Его, черт возьми, просто нет. Я запутался. Запутался настолько, насколько возможно.

– Я поговорю с соседом. Но я буду осторожным и не буду настаивать, это все может плохо кончиться для нас обоих, – пообещал мне Невилл.

7

Апельсиновый «Рикс» не был уже таким холодным, каким я его вытащил из холодильника: он с получаса простоял на перилах веранды и превратился в пресноватый лимонад, который, к слову, обожает мама.

Мама.

Ее состояние ухудшается с каждым днем, и доктор Петрикс дает нам позитивные прогнозы на несколько недель каждый раз, когда мы приезжаем к ней. Позитивные прогнозы, которые уже давно остались позади. Невилл, будучи оптимистом, считает, что мы проведем следующее Рождество вместе, как это было в прошлом году, но как только он начинает говорить об этом, я ухожу от темы. Завораживающий тусклый взгляд с неконтролируемым кашлем, причиняющий ей боль при разговоре, морщинистые пальцы, сжимающие пульт экстренной помощи, и капельница, ставшая неотъемлемой частью ее палаты – такой я ее запомнил, когда зашел впервые и увидел ее после операции. И самое страшное, сидя сейчас здесь, на веранде и смотря на железную банку «Рикс» я боюсь, что именно такой я ее и запомню навсегда.

Невилл вернулся быстрее, чем я ожидал. Еще не поднявшись по лестнице, он отрицательно замотал головой:

– Его нет дома, как и вещей снаружи. Возможно, утром он закончил дела с переездом и уехал – Невилл кинул взгляд на банку газировки, но ничего не сказал.

Нет вещей? Он так быстро убрал вещи со вчерашнего вечера?

– Куда уехал? – вырвалось у меня.

– На работу, Ник. Не стоит исключать варианта, что он обычный парень и тебе многое просто показалось в тот день, – ответил Невилл.

– Ты опять мне не веришь, – проговорил я, вздыхая.

– У меня работа такая – сомневаться в том, что люди говорят, – ответил брат, – Чтобы я помог тебе, мне нужно удостовериться… Что это было правдой, Ник. Все было на самом деле?

Было ли все на самом деле?

Было ли?

– Знаешь, Невилл, я устал гадать над тем, что тебе сказать, чтобы ты мне поверил! – я всплеснул руками от неожиданного вопроса.

– Ты же знаешь…

– Подожди-подожди, – проговорил я, вскочив со стула, – Он что-то бормотал про свою работу, когда мы с ним пили пиво пару дней назад.

– Вы пили пиво? – удивился Невилл.

– Он упомянул, что сейчас временно работает на заправке. В пару миль отсюда…

– Да, есть такая, «Фулл Тэнк» называется. Бензин – то еще дерьмо, недалеко ушел от работающего там персонала, – вставил свои мысли брат.

– Ну, это хоть что-то. Нужно будет…

– Нет. Категорически нет, – заявил брат, – Ты будешь заниматься тем, что делаешь уже несколько месяцев – выздоравливать.

– Невилл, я… – он и слышать не хотел мои объяснения про то, что я здоров.

– Не высовывайся, – жестко, как всегда, ответил Невилл, – И не пропускай сеансы психотерапевта, который, кстати, у тебя сегодня. Езжай пока на такси, я еще не закончил с машиной.

– Как скажете, офицер, – съязвил я.

Невилл, скорчив лицо, пробормотал что-то неразборчивое. Уже стоя у дверей полицейской машины, он окликнул меня:

– Ник, я попытаюсь найти что-нибудь на него, – сказал он, – Для твоего спокойствия, – уже сидя в машине, дополнил Невилл.