Текст книги "Тодариум"

8

Где-то на полпути к офису моего психотерапевта я попросил таксиста остановить машину, ведь ехать дальше в прокуренном донельзя салоне было невозможно. Горький запах сигарет, казалось, въелся в сиденья, обивку, резиновые коврики под ногами и даже в саму одежду водителя. К едкому вкусу, что пристал к языку, прибавилась жажда. Когда я вышел из такси, водитель вытащил очередную сигарету из помятой пачки и выехал на дорогу.

Я даже не удивился.

Набежавшие тучи явно давали понять, что нужно было прихватить с собой зонт, и только я подумал про него, как асфальт постепенно стал становиться мокрым. Тучи стали еще темнее, и через мгновение начался проливной ливень, заставший врасплох всех без исключения. Я, как и многие, кто был на улице, спрятался под автобусную остановку, слушая громкие постукивания капель о стеклянные стенки каркаса. Казалось, все погрузилось в тишину, и даже стук капель плавно ушел на задний план, приглушая течения образовавшихся ручейков на дорогах – настолько это было спокойно и завораживающе, что никто даже и не думал убегать из этого стеклянного колпака.

Подняв воротник пальто, чтобы хоть немного согреться, я решил все же дойти до офиса Лайлы, пока дороги не утонут в лужах. Нырнув в переулок, что был через проезжую часть, я решил срезать и сразу дойти до Чектел-роуд, где находится бизнес-центр, в один из офисов которого мне необходимо приходить раз в неделю.

На цокольном этаже здания собралось несколько людей: кто-то, судя по одежде и зонту в руках, собирался идти на улицу, некоторые ждали такси и даже думать не хотели попадать под такой ливень, а остальные и вовсе наблюдали за происходящим на улице – слишком резко стало безлюдно для центра города.

Я кивнул Дэвиду, местному охраннику, и двинулся к широкому коридору за лестницей первого этажа, где находились два лифта.

Кабина лифта, как и полагается, остановилась на 13 этаже, что всегда вызывало у меня неподдельную ухмылку и размышления о том, насколько дешево сдавать офис на этом этаже.

Офис Лайлы Дэллигсон на самом деле не был «офисом» в обычном понимании. Это просторное помещение с двумя комнатами, одна из которых служила кабинетом, другая же – подсобным помещением.

Встречает меня, как и обычно, маленький журнальный столик, настолько хрупкий, что кажется, будто он вот-вот разобьется, если на него поставить стакан воды. Но вот что было действительно необычным, так это отсутствие Лайлы.

Я постоял пару минут около двери, чтобы дать ей возможность выскользнуть из своей секретной комнаты, но этого не случилось. Сняв куртку и повесив ее на переносную вешалку, что стояла у дверей, я двинулся к столу.

Отодвигая стул, глаза сами уставились на панельную стену, постоянно мелькающую перед глазами на сеансах: стена украшена всевозможными дипломами и сертификатами. Я удивлялся не стене, а тому, что никогда не задавал вопросов на тему того, что же из себя представляет Лайла: с момента автокатастрофы я беседую с ней, не зная ни одной крупицы информации об ее жизни.

Рука застыла на стуле, когда я его отодвигал. Одним движением я поставил его на место и двинулся к панельной стене. Каждый документ был аккуратно прикручен и имел однотипные рамки. Единственное, что отличало все эти сертификаты – разные подписи в конце, от закрученных пружин до неразборчивых клякс.

– Рада, что вы заинтересовались этим, – голос Лайлы прозвенел неожиданно, словно лампочка лопнула над ухом.

Я развернулся, успев лишь рассмотреть сертификат специализированного психотерапевта Вэкгиллского института, однако не успел прочитать подробности.

Лайла Дэллигсон не выглядела как выпускница университета, решившая открыть свою практику, но и не походила на одну из всезнающих старушек – Лайла в этом плане старалась выглядеть максимально молодо, используя всевозможные женские хитрости. Ее пепельные волосы были собраны в косичку, а на воротнике бордовой водолазки красовался медальон с неизвестным мне рисунком.

– Садитесь, – сказала Лайла, идя к столу.

– Вы рады, что я заинтересовался этим? – усевшись на стул, спросил я, кивнув в сторону дипломов.

– Ник, то, что происходит с вами в течение нескольких месяцев… Это очень тяжелое, практически неисправимое состояние. И тот факт, что вы заинтересовались моими дипломами, говорит о том, что вы, наконец, взбодрились, – она говорила со слабым южным акцентом, создавалось ощущение, что она делает это специально, – Возможно, в вашей жизни произошло то, что сильно вас потрясло или, наоборот, обрадовало. В любом случае это здорово, Ник.

Да, здорово находить непонятные газеты у себя на газоне и приходить в гости к сумасшедшему соседу.

– Думаю, вы правы, – кивнул я, – У меня недавно действительно произошло кое-что необыкновенное, и это меня действительно беспокоит.

То, что мне всегда нравилось в Лайле, так это то, что она полностью отдавалась нашему разговору, не отвлекаясь ни на блокнот, ни на постоянную проверку времени, создавая обстановку двух общающихся друзей.

– Поделитесь? – она склонила голову на бок.

– Не думаю, что это настолько важно, чтобы занимать ваше время. Лучше поговорим о выздоровлении, – ответил я.

– Во время лечения любые раздражители могут как ускорить процесс выздоровления, так и притормозить его. То, что происходит с нами, зачастую меняет наше мироощущение. Это дает толчок к дальнейшим действиям, избегая застоя, как это происходит с нашим лечением. Да, Ник, у нас есть проблема, но я пока не вижу, как решить ее. Мы пытаемся несколько месяцев, но, как видите, результатов мало, – объяснила Лайла, – Поэтому я и спросила насчет вашего изменения в поведении. Возможно, это ключ к вашему выздоровлению.

В нос ударил запах спирта, которым обычно пахнет открытый маркер. Красный маркер, которым я обвожу объявления о найме на работу в еженедельных журналах.

– Признаться честно, я… не уверен, что это действительно произошло, – вымолвил я, скрестив пальцы.

– Почему вы не уверены? – спросила мисс Дэллигсон.

– А в чем я могу быть уверен? Я ничего не помню, доктор! Часть моей жизни… Целая часть… ее просто не стало! Будто щелкнули пальцем и удалили… я не знаю, как воспринимать некоторые вещи, людей…

– … Людей, значит… – вслух проговорила Лайла.

– Я уверен, что это было на самом деле, но… Что-то не дает мне покоя, что-то внутри, – я постучал по груди, – Словно меня предупреждают… Я сам себя предупреждаю. Понимаете, о чем я? Мне нужно больше времени, чтобы разобраться с этим, мисс Дэллигсон.

– Конечно, – она улыбнулась, – Кстати, есть прогресс в нашем упражнении на воспоминание посредством машины?

– Пока нет, но Невилл отремонтировал ее. И думаю, если я поеду по тому самому маршруту… Возможно, я вспомню. Хоть что-то, – последнюю фразу я добавил, ощущая комок в горле.

Лайла подвинула стакан воды в мою сторону.

– Вы не должны думать, что ваша вина в том, что вы потеряли память, – она подвинула стакан еще ближе, – Частичная амнезия, особенно в вашем случае, минимальное, что могло с вами произойти. Это чудо, что вы смогли остаться невредимым, и ваша память, безусловно, к вам вернется.

По спине пробежали мурашки.

Лайла Дэллигсон, та самая Лайла, которая закончила Института Вэкгилла и является одним из самых честных людей на моей памяти, соврала мне. Слово «безусловно» она выделила особенно, будто бы делала на нем акцент, но не тот, который кажется на первый взгляд.

Совсем не тот.

Я улыбнулся ей, но сделал это неудачно, и она уловила мой промах.

– Как ваша мама? – намного холоднее спросила психотерапевт.

Капли дождя начали биться о стекло сильнее, создавая своеобразный гул в этой просторной комнате.

– Мне тяжело осознавать, что ей осталось всего несколько недель, и я не представляю, как ей тяжело, – со стороны казалось, что я смотрю прямо на Лайлу, но я смотрел через ее плечо на закрытую дверь, ведущую во вторую комнату.

– Думаю, вы понимаете, что ваша мать играет немаловажную роль в выздоровлении, как и Невилл? Как и я? – спросила Дэллигсон, – Возможно, даже одну из самых важных ролей. Вы обязаны с ней увидеться, Никлас.

ЩЕЛК.

Внезапно я вздрогнул при упоминании моего первого имени. В этой комнате мысли улетучиваются и открываются старые воспоминания, как и сейчас. Отец всегда называл меня полным именем, а когда слышал его сокращение от мамы, фыркал, как дальнобойщик, увидевший цены на бензин.

Очнувшись от мимолетного воспоминания, я заметил, что Лайла смотрит в окно, будто прислушивается к этому шуму, исходящему снаружи.