Текст книги "Заговор сионских мудрецов (сборник)"

Резервация

Топонимика и эзотерика

Название «Переделкино» при простейшем морфологическом анализе слова расчленяется на приставку «пере», корень «дел», суффиксы «к» и «ин» и окончание «о». Таким образом, на первый взгляд его можно счесть образованием от существительного «дело». Однако и приставка «пере», и само существительное «дело» несут семантическую нагрузку действия; сам корень «дел» как формообразующее начало первичен не в существительном, а в исходном глаголе «делать» – существительное «дело», несмотря на краткость флексии, является отглагольным образованием. (Ср. «бить – било», «рыть – рыло», «орать – орало», «мыть – мыло», «шить – шило» и т. д. Т. е. «деть/деять/ – дело». Видно, что, строго говоря, в этих случаях «л» является формообразующей флексией отглагольного существительного. Исходным корнем выступает «де». «Деять», «действовать».

«Деяние», «деятельность». Исходная пара «деять – дело» заменилась со временем на «делать – дело» в процессе палатализации и замены юсов на «в» или «л».)

Ближайшей же исходной формой со всей очевидностью выступает глагол «переделать». Приставка «пере» несет функцию совершенного вида – завершенности действия. И одновременно – его изменения.

Если в традиционной лингвистической парадигме глагол «делать» выражает общее креативное начало и указывает на действие, то при углубленном анализе, в объеме этнической культурной парадигмы «делать» выступает основой сакраментальной русской идиомы «Что делать?» и наполняется философским содержанием. Что делать? Переделывать.

Приставка «пере» кладет на существительное стилистический оттенок революционного пере-образования. Переделатъ, пере-оборудовать, пере-вернуть, пере-строить, пере-иначить. Иначе. Делать не так, как раньше.

Нельзя обойти вниманием еще одно, официально табуированное, значение глагола «делать», свойственное советской эпохе. Это совершать половой акт в качестве активной стороны, тем самым понуждая противную сторону своей воле. «Переделать» приобретает значение всеобщего охвата вышеупомянутым глаголом. Т. е. «делать/сделать» многих, всех.

В том же смысловом контексте существительное «делка» означало «дефлорированная девушка», «не девственница» (в противоположность существительному «целка»). «Переделкино», как мы видим, указывает как на упомянутый процесс, так и на место осуществления этого процесса, причем близкого к завершенному/совершенному виду.

Тогда становится понятным, почему советские органы остановились именно на этом названии для писательской резервации. До эпохи тотального телевидения именно писатель занимал в социопсихологическом пространстве страны место, принадлежащее сегодня телеведущему. Сублимированный сексуальный акт проводился в середине XX века не с телеэкрана, но с книжных страниц. На писателей возлагалась обязанность таким образом формировать (делать, высекать, чеканить, выколачивать, прессовать, долбить, обрабатывать, барабанить, трахать) новую человеческую общность – советский народ.

Занятие это трудное; в трудах человек старится быстро. На физиологические и геронтологические процессы и возрастные изменения указывает разговорная форма названия, где предударный гласный в соответствии с законами фонетики редуцируется и со временем вовсе исчезает из произношения: «Перделкино».

Стилистически несколько пренебрежительная и эмоционально ослабленная форма просторечия «Перделкино» при семантическом анализе легко вскрывается как указание на тщету трудов и дней, что является прямым отсылом к античной литературе (Гесиод, «Труды и дни») и Ветхому Завету (Экклезиаст, «суета сует и всяческая суета…») – этим колыбелям всей современной литературы.

Топография: тактика и баллистика

Резервация расположена недалеко от Можайского шоссе, в пределах досягаемости 122 мм пушки танка ИС-3: танки находятся в близрасположенной Кубинке. Марка танка («Иосиф Сталин – Троица») имеет ярко выраженный идеологический подтекст. Даже с учетом пересеченной местности и сезонной распутицы танкам требовалось не более получаса, чтобы войти в Перделкино и полностью взять его под контроль. Это свидетельствует о серьезнейшем значении, придаваемом Советской Властью литературному труду.

«Я хочу, чтоб к шшшш-тыку (бронебойному снаряду) приравняли перо (нож)», – писал поэт той эпохи. Толщина, прочность и оптимальные углы наклона брони танка ИС-3 гарантировали ему успех в борьбе с амбициозным противником, обладавшим значительной пробивной силой.

Период политико-экономической стагнации в СССР имел одним из аспектов музеизацию всей страны. Если резервация эволюционировала в особого рода (грамм. и физ. среднего) уникальный литературный музей, то полигон в Кубинке – в музей танковых войск. Тактическая выгодность местоположения Перделкина из реальной стала скорее метафорической, однако следует отметить, что на дальнобойности танковых орудий метафоризация практически не сказалась. (Незначительный износ стволов и увеличение рассеивания при стрельбе легко компенсируются интенсивностью огневого контакта.)

По-прежнему писатели могли учить близлежащих танкистов искусству словесного налета и маневра словом, а танкисты близких им писателей – маскировке под огнем, преодолению препятствий и наезжанию на цель гусеницами.

Контингент: принцип отбора

Дарвиновская теория естественного отбора приветствовалась советской философской доктриной и одним из краеугольных камней ложилась в фундамент исторического материализма.

Социобиологическая внутривидовая борьба советских писателей за выживание и размножение стимулировала и оттачивала такие качества и способности, как: управляемость ума; служебная мимикрия; историческая креативность, т. е. создание произведений и биографий по вновь задаваемым условиям; интуиция и предвидение; движение в резонанс колебаний генеральной линии; актерские навыки по системе Станиславского; стабильность нервной системы; умение держать удар; физическое здоровье; долголетие; повышенный уровень расщепления в организме алкоголя; пониженный рвотный рефлекс; сюжетосложение перекрестных характеристик; различение областей применения нормативной и ненормативной лексики.

Поэтапные испытания и сроки с достоверностью раскрывали все стороны профпригодности (или непригодности) писателя.

Первый этап: создание текстов, формально соответствующих литературным, где посредством слов, реально существовавших в языке, изображались события, не существовавшие в реальности.

Судьями выступали литконсультанты периодических изданий под председательством редакторов.

Второй этап: опубликование одобренных произведений. Здесь уже требовали знания психологии отношений, навыков имиджмейкерства, дипломатической выдержки и терпения сапера.

Третий этап: получение положительных рецензий. Решающую роль играло наличие харизмы, коммуникабельность и иммунитет к алкогольным отравлениям.

Четвертый этап: издание отдельной книги. Кандидатуры со слабым здоровьем и суицидальными наклонностями на этом этапе неукоснительно отсеивались. (Если второй этап занимал обычно полтора-три года, то четвертый мог длиться до семи лет.)

Пятый этап: прием в Союз писателей СССР. Лица с повышенным рвотным рефлексом, негибкостью позвоночника и не достигшие среднего возраста, а также политической половозрелости здесь не имели шансов.

Шестой этап: получение титула (по возрастающей) – «известный», «талантливый», «знаменитый» или «заслуженный». По решению властей его присуждали лучшим из тех, чьи книги были сочтены: а) наиболее полезными этим властям; б) абсолютно понятными этим властям; в) исключающими любое неоднозначное толкование любым, кто мог донести об этом властям.

Седьмой этап – факультативный: добывание правительственных наград от медали «За спасение утопающих» до ордена «Знак Учета», «Дружба уродов» или «Трудового Красного Пламени». Это не входило в обязательную программу, но поощрялось. Определялось талантом составления биографии и умением завербовать агента влияния во властных структурах.

И лишь кандидатуры, прошедшие все этапы, рассматривались Госкультпартпросветмедбредобломкомиссией для вселения на ПМЖ в резервацию. Счетная подкомиссия суммировала баллы по числу изданных книг и сданных бутылок.

Справки

1. Свидетельство о рождении.

2. Аттестат о среднем образовании.

3. Учетный листок военкомата.

4. Из ЖЭКа по форме 16ХУ07П666.

5. Из Налогового управления.

6. Из бухгалтерии.

7. СП.

8. МВД.

9. КГБ.

10. МЧС.

11. Психодиспансер.

12. Кожвендиспансер.

13. От ветеринара.

14. ГАИ.

15. И две фотографии 3x4.

Распорядок дня

6.00 – подъем.

6.01 – 7.00 – опохмеление.

7.00 – 7.30 – купание в реке в любую погоду.

7.30 – 8.00 – протрезвление.

8.00 – 9.00 – завтрак.

9.00–10.00 – протрезвление.

10.00–10.30 – прием лекарств.

10.30–11.00 – чтение газет.

11.00–12.00 – строевые занятия на плацу.

12.00–13.00 – разучивание хоровой строевой песни.

13.00–16.00 – создание литературных произведений.

16.00–18.00 – обед по разряду меню, соответствующему проценту выполнения дневной литературной нормы.

18.00–19.00 – протрезвление.

19.00–21.00 – занятия по боевым и групповым единоборствам в рамках весовых категорий членов литсекций.

21.00–22.00 – медицинское обслуживание.

22.00–23.00 – ужин.

23.00–24.00 – вечерняя прогулка и вечерняя поверка.

24.00–24.05 – пение Гимна Советского Союза.

00.05–00.30 – отправление физиологических потребностей и чистка зубов.

00.30 – отбой.

По субботнему расписанию пение Гимна Советского Союза заменяется половым актом.

По воскресному расписанию создание литературных произведений заменяется дискуссией о развитии советской литературы.

Инвентарная опись

дача – 1.

кабинет – 1.

письменный стол – 1.

стул канцелярский – 1.

пишущая машинка – 1.

бумага писчая – 5 л. в день,

тарелка глубокая – 1.

тарелка мелкая – 1.

чашка чайная – 1.

чашка кофейная – (примеч.: с 6.00 до 12.00 считать чайную кофейной).

ложка столовая – 1.

ложка чайная – 1.

вилка – 1.

нож – (примеч.: резать-мазать ложкой).

кровать – 1.

одеяло – 1.

подушка – 2.

комплект белья постельного – 1.

графин для водки – 1. (примеч.: некипяченую воду не наливать).

ночной горшок – 1.

репродуктор – 1. (примеч. от руки: «Я тебе попереключаю!»).

костюм выходной – 1. (примеч. от руки: «С костюмом на выход!»).

костюм повседневный —. (примеч.: на черный день).

носки х/б – 1.

сорочка – 1.

жена – 1.

любовница – 1.

зубной протез – 1. (примеч.: надевать на голое тело).

очки – 1.

пистолет – 1.

патрон – 1.

Золотой фонд

«Старая гвардия» – роман.

«Доктор Плеваго» – роман.

«Белая осина» – роман.

«Колбаса – имя существительное» – роман.

«Несчастье» – роман.

«Кавалер Золотой Узды» – роман.

«Весна на Ипре» – роман.

«Вошь» – роман.

«Чего ж ты хохочешь» – роман.

«Нехотение» – роман.

«Батальоны просят меня» – роман.

«Два майора» – роман.

«Гады, годы, гиды» – мемуары.

«Страна Корявия» – поэма.

«Провал памяти» – поэма.

«Братская СЭС» – поэма.

«Четырехугольная брюква» – поэма.

«Хук и хек» – повесть.

«Голубая плошка» – рассказ.

«На пне» – пьеса.

«Глубже!.. Глубже!.. Глубже!..» – пьеса.

«Человек с рожном» – киносценарий.

«Подвиг декретчика» – киносценарий.

«Прения» – пьеса.

«Люди мира, на минуту сядьте» – стихотворение.

«Один сокол Ленин, второй сокол Сталин» – орнитологический справочник.

«Садись, страна огромная» – инструкция.

«Хрен в маринаде» – этикетка.

«Если книга не издается, ее уничтожают» – слоган.

Поощрения и наказания

Собрание сочинений в 1 (2, 3, 5, 10, полное) томах издательством/вами «Советский писатель», «Художественная литература», «Молодая Гвардия», «Московский рабочий» с оплатой от 300 (триста) руб. и выше за авторский лист плюс потиражные. // Наказание: не издать.

Переводы на 14 (четырнадцать) языков братских республик СССР. Оплата аналогична. // Наказание: не перевести.

Переводы на 11 (одиннадцать) языков братских демократических стран. Оплата варьируется. // Наказание: не заплатить.

Премии (Ленинская, Сталинская, Государственная, Республиканская, МВД, КГБ). // Не дать.

Загранпоездки за государственный счет. // Не пустить.

Персональная пенсия. // Отказать.

Спецполиклиника. // Лечить у врача-убийцы.

Хвалебная рецензия. // Донос.

Избрание в президиум. // Вызов к следователю.

Товарищеский суд. // Товарищеский расстрел.

Похороны за счет Литфонда. // Бросить в яму.

Природа

Озеро – 1.

Река – 1.

Луг – 1.

Куст – 1.

Дуб – 1.

Береза – 1.

Осина – 1.

Рябина (красная) – 1.

Ива (плакучая) – 1.

Елка – 1.

Палка – 1.

Соловей – 1.

Кукушка – 1.

Кешка – 1.

Собака – 1.

Мартиролог

Пушкин – убит на дуэли.

Лермонтов – убит на дуэли.

Бестужев – убит в ссылке.

Гоголь – официальный диагноз «шизофрения».

Достоевский – официальный диагноз «эпилепсия».

Чехов – официальный диагноз «туберкулез».

Блок – официальный диагноз «анорексия».

Гумилев – расстрелян.

Есенин – повесился.

Маяковский – застрелился.

Бабель – уничтожен в заключении.

Мандельштам – уничтожен в заключении.

Цветаева – повесилась.

Светлов – алкоголизм и смерть.

Олеша – алкоголизм и смерть.

Булгаков – официальный диагноз «рак».

Фадеев – застрелился.

Попытка к бегству

Толстой – задержан на станции «Астахово», официальный диагноз «пневмония».

Герцен – бежал в Лондон.

Бунин – бежал во Францию.

Набоков – бежал в США.

Бродский – бежал в США.

Некрасов – бежал во Францию.

Гладилин – бежал во Францию.

Галич – бежал во Францию, официальный диагноз «смерть от электрошока».

Аксенов – бежал в США.

Солженицын – официально выслан в США.

Евтушенко – официально выехал на заработки в США.

Попугай, влетевший в форточку на лубянке

– Тир-раны! Тир-раны! Пастер-рнак! Пастер-рнак! Р-русская культур-pa! Р-русская культур-pa! Шедевр-ры! Шедевр-ры! Жер-ртва! Жер-ртва! Бор-рьба! Бор-рьба! Р-родина! Р-родина! Ур-роды! Литер-ратура! Литер-ратур-ра! Пиастр-ры! Пиастр-ры! Кр-ровь! Кр-ровь! Р-россия! Р-россия! Пр-роза! Пр-роза! Дрррраматуррррргия Рррррремесло! Прррррроклятый Крррррремль! Прр-прр-пррезидент! Р-руки обор-рву! Р-рабы! Р-рабы! Трр-трр-тррепещите! Кр-расота! Элитар-рно! Гуманир-рно! Прррррравославие! Самодерррррржавие! Наррррррродность! Пиастр-ры! Пиастр-ры! Прр-прр-прросвещение! Серр-рдце! Прр-прр-прремия! Тр-риумф! Бр-рать! Крретины! Кр-ретины! Беррррезовский! Ер-рофеев дур-рак! Хррр-рам! Ррр-рецензия! Министр-р-р-р! Грроб, грроб! Кррррр-ремация! Патррр-рриот! Хорр! Барр! Мирр! Мррак, мр-рак! Кор-ряги! Гр-рубияны! гр-рубияны! карррраул! Р-рамки!

Сочинение девятиклассника на тему: «что я мечтаю совершить в жизни»

«Я бы хотел многое совершить в жизни прекрасное и полезное для своей страны и своего народа. А потом выйти на пенсию и иметь хорошее здоровье и достаточно денег.

Правильно жить человечеству помогают книги. Хороших книг много, но их почти нет. Я бы хотел написать прекрасные книги, нужные людям; и чтобы все их прочли. А потом жить на заслуженном отдыхе на даче, среди других знаменитых писателей, и давать читателям мудрые советы. Утром купаться в реке и гулять по лесу с собакой, потому что собака – лучший друг человека.

Иногда я бы ездил в другие страны и рассказывал везде о прекрасной и великой русской литературе. А также выступал бы перед школьниками и иногда писал статьи в разные газеты по важным вопросам, которые всех волнуют.

Еще бы я мечтал быть награжденным премией за хорошую работу в русской литературе. Деньги не так важны, их даже можно отдать на развитие, чтобы больше читали.

Я бы хотел дружить с другими знаменитыми писателями, и по вечерам мы бы разговаривали у камина о глубоких проблемах жизни.

Я приложу силы и знания, чтобы прожить такую достойную и счастливую жизнь, потому что писатели – это самые умные и образованные люди, пользующиеся авторитетом у окружающих и хорошо зарабатывающие».

Записка в главное управление исправительно-трудовых учреждений

«Для поддержания охраны поселка на необходимом уровне срочно требуется выделить: колючей проволоки – 40 мотков, досок – 18 м³, прожекторных ламп – 8, бараньих тулупов – 4, ракетниц сигнально-осветительных – 1, биноклей – 2, пулемет – 1, походно-полевых кухонь – 1, собак сторожевых – 2, наручников – 10, шнура бельевого – 50 м, Конституции РФ – 50 экз.»

Памятка практического врача по борьбе с алиментарной дистрофией

«Основой профилактики алиментарной дистрофии является сбалансированное регулярное питание…» (всего 18 страниц)

Сучий кусок

«…ихологического дискомфорта. Феномен обиды слуги на тюремщика был одной из примечательнейших особенностей советской литературы. С уходом натуры понять это уже непросто.

Заключенный прославлял свою тюрьму. Как минимум он был обязан произносить формулы любви и благодарности распорядку и надзирателям. Таков был официальный аспект его существования – своего рода общественный договор между писателем и властью.

За это власть давала заключенному (писателю) паек в соответствии с назначенным рангом, установленной комфортности хату со шконкой и талоны на потребительские товары. Условно-освобожденные за примерное поведение пользовались правом, после проверок и инструктажей, кратковременного увольнения за пределы зоны.

При этом на уровне неофициальных отношений между писателями этика диктовала подразумевать, что писатель ненавидит тюрьму, страдает в ней и пребывает во внутренней оппозиции к власти. То есть: пользующийся страдалец, он же страдающий пользователь.

Иногда писатель (заключенный), по умыслу либо недомыслию, делал то, что власти не нравилось. Тогда она могла счесть общественный договор нарушенным с его стороны и лишить пользователя каких-то благ, наложить дополнительные ограничения.

Вот это приводило страдальца в неистовство. И неофициально все должны были ему сочувствовать и поносить власть. Мало того, что она уничтожала миллионы людей, развязывала войны, нагло лгала своим гражданам и содержала их в нищете – она еще смела лишать неугодного писателя того, что сама же ему дала.

Скажем, поэта Твардовского власть в общем порядке лишила дома и отца: отец был лишен всего имущества и прав состояния, выслан с семьей в лесотундру и умер на морозе. Однако Твардовский-сын писал угодные власти стихи и был за это награжден орденами и премиями и вселен в коттедж, и претензий власти не предъявлял.

Поэт же Пастернак семью имел вполне благополучную, а власти никаких услуг не оказывал, но также был пожалован коттеджем в Переделкино; когда же его за роман, сочтенный неполезным власти, лишили права увольнения за зону (о каковом праве подавляющая масса заключенных и близко не мечтала), а за отказ официально признать неполезность своего романа – вывели из списков Союза советских писателей, это он сам и вся интеллигенция как тюрьмы, так и, что примечательно, зазонья, переживали крайне болезненно и расценивали как большую несправедливость.

Представим себе христианина, с изъявлениями благодарности принимающего дары гонителя христианства – и искренне страдающего, если гонитель вдруг лишает поднесенных ранее даров именно его. И что же – церковь осуждает суемирного? Нет: сочувствует ему и осуждает гонителя – не за поступки, достойные антихриста, а за то, что мешает гонимому наслаждаться дарами кесаря. При этом вопрос о моральной невозможности принимать христианину подарки от антихриста даже не ставится: ставить его считается негуманным и неприличным. Неэтичным, неуместным, некорректным.

По этой причине и властью, и интеллигенцией решительно осуждался Макиавелли, сказавший: „Можно простить смерть отца, но не потерю вотчины“.

С горечью констатируем вбитую в гены истину: родина собаки – палка, и она жаждет ответной любви……»

Правила всемогущества

«Что бы я сделал, если бы все мог».

– А вы?

Мефистофель с хрустом ввернул точку:

– А я могу больше: одарить этим вас. – Он отер мел и обернулся к ученикам: – Соблазняет? Прошу дерзать!..

Тема была дана.

Здесь надо пояснить, что Мефистофеля вообще звали Петром Мефодиевичем. Или Петра Мефодиевича звали Мефистофелем? как правильно? Велик и могуч русский язык; не всегда и сообразишь, что в нем к чему. Валерьянка вот не всегда соображал, и скорбные последствия… простите, не Валерьянка, а Вагнер Валериан. «Школьные годы чудесные» для слабых и тихих ох не безбедны, а еще дразнить – за какие ж грехи невинному человеку десять лет такой каторги.

Но – о Петре Мефодиевиче: он здесь главный – он директор средней школы № 3 г. Могилева. А по специальности – физик. Но любит замещать по чужим предметам.

Прозвище ему, как костюм по мерке: черен, тощ, нос орлом, лицо лезвием – и бородка: типичный этот… чертик с трубки «Ява». Но это бы ерунда: он все знает и все может. Поколения множили легенду: как он выкинул с вечера трех хулиганов из Луполова; как на картошке лично выполнил три нормы; как по-английски разговаривал с иностранной делегацией; а некогда на Байконуре доказал свою правоту самому Королеву и уволился, не уступив крутизной характера.

Петр Мефодиевич непредсказуем в действиях и нестандартен в результатах. Когда Ленька Мацилевич нахамил химозе, Петр Мефодиевич сделал ему подарок – книгу о хорошем тоне, приказав ежедневно после уроков сдавать страницу. К весне измученный, смирившийся Мацыль взмолил, что жизнь среди невежд губительна, а станет он метрдотелем в московском ресторане.

После его урока географии Мишку Романова вынули в порту из мешка с мукой: он бежал в Австралию. Замещал историчку – и Валерьянка всю ночь рубился с римскими легионами; проснулся изнеможденный – и с шишкой на голове!

На Морозова только полыхнул угольными глазами, и Мороз зачарованно выложил помрачающие ум карты; он клялся, что действовал под гипнозом, оправдываясь дырой на том самом кармане, прожженной испепеляющим взором Петра Мефодиевича.

А однажды у стола выронил фотографию, а Генчик Богданов подал: так Генчик уверял, что на фотке молодой Петр Мефодиевич в форме офицера-десантника и с медалью.

Вследствие вышеизложенного Петр Мефодиевич титуловался заслуженным работником просвещения и писал кандидатскую по педагогике с социологическим уклоном; ныне модно. И ему необходимо набирать материал и личные контакты по статистике. (Опять я, кажется, неправильно выражаюсь.)

Теперь понятно, почему Мефисто… простите, Петр Мефодиевич обломал кайф классу, праздновавшему болезнь русачки срывом с пятого-шестого сдвоенных русск. яз-а и лит-ры. Петр Мефодиевич нагрянул лично, пресек жажду свободы и дал взамен свободу воображаемую в рамках педагогики: ход, высеченный мелом на влажном коричневом линолеуме доски.

– Почему нерешительность? М? Чего боимся? – подтолкнул Петр Мефодиевич.

Класс вперился в доску. Сочинение на свободную тему: искус и подвох… Школа – она приучит соображать, прежде чем раскрывать рот, будьте спокойны. С этой задачей она справляется неплохо. Некоторые так вышколены, что потом всю жизнь… но мы отвлекаемся.

«Что сделал, если б все мог», – хо-хо! Эх-хе-хе… Так им все и скажи: нашел дурных. А потом кому диссертация, а кому колония для малолетних? Класс поджался и замкнул души.

– Писать донос на себя самого? вот спасибо, – суммировал общественное подозрение скептик Гарявин. – Милые идеи у вас, Петр Мефодиевич.

«Я еще мал для душевного стриптиза», – пробурчал коротышка Мороз. А Олежка Шпаков успокоительно поведал:

– Я, если б мог, вообще бы ничего не делал.

Свалившаяся вседозволенность озадачивала неясностью цели: одно – стать отличником, чтоб они все отцепились, а другое – превратить недостатки настоящего в цветущее будущее.

– Тяжкая стезя? – ехидно посочувствовал Петр Мефодиевич. – Морально не готовы? Или – не хочется?..

– Все – это сколько? В каких пределах? – осведомился вдумчивый Валерьянка, Вагнер Валериан, и показал руками, как рыбак сорвавшуюся рыбу: широко, еще шире, и вот рук уже не хватает.

– Все – это все, – кратко разъяснил Петр Мефодиевич, взмахнув рукой вкруговую. – Ни-ка-ких ограничений. – Он гордо выпрямился: – Я освобождаю вас от химеры, именуемой невозможностью.

Освобожденный от химеры класс забродил, как закваска.

– Напишем чего думаем, а потом ваша наука не туда зайдет, – посочувствовала пышка-Смелякова.

– А отметки ставить будете?..

– А без этого нельзя, – соболезнующе сказал Петр Мефодиевич.

– Э-э… – укорил Курочков, прославленный изобретатель самопадающих в двери устройств. – Удобная позиция: не ограничивать нас ни в чем, чтоб мы себя сами ограничивали во всем.

– Отметки пойдут не в журнал, а в мою личную тетрадку, – обнадежил Петр Мефодиевич, улыбаясь провокаторски.

– Час от часу не легче, – отозвался из-за спин спортсмен Гордеев.

– А фамилий можете вообще не ставить, – последовал сюрприз. – Это для меня роли не играет…

О?! Класс взревел, словно у него отлетел глушитель. Отчетливо запахло счастьем, свободой; возмездием.

А Петр Мефодиевич, погружаясь в огромную черную книгу с иностранным названием и физическими формулами на обложке, подтолкнул:

– Вы всемогущи! То, о чем всегда мечтали люди – дано вам!

Дотошный Валерьянка снова потянул руку:

– А это всемогущество – предоставляется нам всем? Или как будто мне одному?

– Только тебе, одному на свете за всю историю. Решайся! – второй такой возможности не представится никогда.

А не писать можно, опасливо хотел спросить Валерьянка… но жалко упускать такую возможность… И только поинтересовался:

– А – как же все? Остальные?

– Этого вопроса не существует, – отмел Петр Мефодиевич. – Нет остальных, – вскричал он. – Есть только ты, всемогущий, который сам все делает и сам за все отвечает.

Он потряс черной книжкой, извил пасс худыми руками, кольнул бородкой. «Гипнотизирует», – суеверно подумал Валерьянка и успел сравнить угольные глаза с пылесосом, всасывающим его.

И неожиданно улыбнулся, принимая условия игры – как бы открывая их в себе: да, он всемогущ. Он: один. Здесь и сейчас.

И очень просто.

Он покачнулся и сел.

И посмотрел на белый прямоугольник – раскрытый лист…

Лист был чист и бел. И в то же время неким внутренним зрением он словно провидел на нем абсолютно все. Ему оставалось только сделать это. В смысле написать. В смысле – это означало одно и то же.

1). Начнем с яйца (вареного или жареного?): прежде всего Валерьянка элементарно хотел есть. Последние уроки, вот и подсасывало. Аж желудок скрипел, как ботинок (кстати, их тоже ели, только варить долго).

На обед предполагались котлеты с картошкой и борщ, но тут уж Валерьянка щадить себя не стал. Он угостился шоколадным тортом и закусил его ананасом (интересно, каковы на вкус эти ананасы?). Желудок застонал в экстазе, и голодный чародей охладил его дрожь двумя порциями пломбира. Какое легкомыслие – две! Двенадцать! А если бефстроганоф смешать с вишнями и залить какао, что выйдет? – блюдо богов! Жаль, что их нет и они этого не знают.

Нет грез слаще, чем гастрономические грезы голодающего. Как говорится, жизнь крепко меня ударила, но сейчас я ударю по жратве еще крепче. Валерьянка зарылся в яства, как роторный канавокопатель: он давал сеанс одновременной жратвы.

Черствая жизнь обернулась своей съедобной стороной. Вместо супов и каш были семечки. В полях самовыкапывался картофель фри в масле, а на лугах паслись бифштексы. Конфетные города шумели лимонадными фонтанами. С домов отваливались балконы из пирогов, водопровод плевался компотом, а в унитазе… э, стоп, это чересчур.

В газетных киосках давали варенье. Школьный буфет награждал пирожным в компенсацию за каждый отсиженный срок урока. Арбузы и персики катились по улицам, тормозя перед светофорами. Мармеладный милиционер в шоколадной будке махал копченой колбасой.

– Дорогу жиртресту! – скомандовал милиционер, и Валерьянка обмер и провалился. Верно – он стал «плечист в животе»: он был просто приделан к этому дирижаблю, а где застегивались брюки, торчало опорное колесико, как у самолета. Где-то внизу переступали, с натугой толкая вес, нечищенные (не достать!) ботинки… Правда, мороженое вызвало хроническую ангину, избавившую от школы, но не такой же ценой… а если вместо этого гланды вырежут?..

Его дразнили на улице и лупили во дворе. Спасибо вам за такие возможности!

2). Прожорливый волшебник закручинился. Мочь все – занятие не для слабых: шагнул шаг – и последствий не оберешься…

Скажем, еда: возьмется ниоткуда – или все же откуда-то? Если да – то откуда? А вдруг там после этого голодают? и ОБХСС ищет… Тень тюремной решетки пала на веер кошмарных картин:

Арбузная бахча укатилась на север, и сторож продает свое имущество – шалаш, берданку и пугало, покрывая убытки. Продукция кондитерской фабрики испарилась в неизвестном направлении, но клятвам директора вторит саркастический смех прокурора. Магазин пуст, и денег в кассе, естественно, не прибавилось: ревизия вызывает конвой.

Ничего себе закусили. Теперь требуется какое-то сверхмогущество, чтобы вызволить невинных из скверных ситуаций…

Может, лучше всем за все платить? Но тогда – кому, сколько, а главное – чем?.. на такую диету мама с папой отреагируют касторкой и клизмой в лучшем случае, но не карманными деньгами – на его аппетит их зарплат не хватит.

Еда должна браться ниоткуда – это решит массу трудностей. Порядок возможен при одном условии: чтобы все делалось из ничего.

А есть явно или тайно? Тайно – нехорошо, явно – еще хуже: могут занести в Красную книгу и в зоопарк, как достопримечательность.

Ясно одно: толстеть отменяется. Проблему питания лучше всего решить таким образом, чтобы вообще не есть, но всегда быть сытым. А на фига такое всемогущество, если даже не поесть толком?..

А если потечет пироговая крыша? Вода-то ладно, подставил таз и порядок, а варенье потечет? это замучишься потолок облизывать.

Благое предприятие рушилось девятым валом проблем. Всемогущество требовало продуманности и организации. И оно было организовано: Валерьянка придумал

Первое правило всемогущества

Что бы ни делалось – это хорошо, и ничего плохого не будет.

И, упорядочив этим всеобщий хаос, переключился на следующую страницу славных деяний, где

3). в подъезде его по обычаю приветствовал падла Колька Сдориков из 88 квартиры: в зад пинок, в лоб щелбан: «Привет, Валидол!».

Пусть победит достойный (хоть раз в жизни)! Изящная поза, легкое движение, и – поет победная труба, воет «скорая», спешат санитары, связку гипсовых чурок задвигают в машину: поправляйся, Коля, уроки я тебе буду носить.

– Всех не перебьешь! – доносится мстительно из-под гипса.

– Перебью, – холодно парирует Валерьянка. – Рубите мебель на гробы.

Вендетта раскручивается, как гремучая змея: в карательную экспедицию выходят, загребая пыль, дворовые террористы – жать из Валерьянки масло, искать ему пятый угол, снимать портфель с проводов. Трепещет двор и жаждет зрелищ: балконы усеяны, как в Колизее (девочки опускают большой палец: не щадить!).

– Открываем долгожданный субботник по искоренению хулиганства, – возвещает Валерьянка. – Концерт по заявкам жертв проходит под девизом «За одного битого двух небитых бьют». Соло на костях врагов!