Текст книги "По следам Азербайджанской Демократической Республики"

Кризис с поставками продовольствия дал о себе знать уже в первые дни существования новой власти. Уже с 1 мая 1917 года в городе была введена карточная система на хлеб и сахар. Чтобы наладить городскую систему снабжения, Бакинский исполком общественных организаций постановил организовать временные продкомы, в задачи которых входил учет запасов, контроль над частной торговлей, равномерное распределение продуктов, борьба со всеми видами злоупотреблений, руководство городскими столовыми, содействие охране и безопасности в городе. Понятно, что организация, курировавшая управление данными комитетами, получала возможность воздействовать на настроения городского населения. На прошедших в начале июня выборах победа мусульман была настолько убедительной, а поражение социал-демократов настолько очевидным, что последние даже решили отозвать своих представителей из четырех продкомов, где они оказались в меньшинстве. Газета «Ачиг Сёз» в статье «Ошибка левых» замечала, что «ошибка эта – то невнимание, которое они оказали местному, в данном случае мусульманскому, населению, составляющему большинство, и которое выразилось в факте отсутствия представителей из мусульман в местных организациях, имеющих важное значение, как Исполком, Совет рабочих депутатов и др.» [21].

Очередным раундом борьбы между социалистами и мусульманским крылом стали перевыборы в городскую думу. Желая значительно увеличить свою электоральную базу на предстоящих выборах, социалисты потребовали присоединить к городу промысловые районы. Против этого выступил Комитет бакинских мусульманских общественных организаций, потребовавший создания особого самоуправления или земства из промысловых районов с включением в него всех 33 селений Бакинского градоначальства. Создание подобной административной единицы позволило бы лидерам мусульманских организаций взять под свой полный контроль рабочих-мусульман и избавиться от навязчивой конкуренции социалистов. Особый закавказский комитет под сильным давлением противоборствующих сторон вынужден был принять компромиссное решение: присоединить промысловые районы к Баку, однако выборы в думу проводить без них. Это небольшое достижение лидеры мусульманского комитета смогли оценить в полной мере в ноябре 1917 года, в период острой борьбы с большевиками.

Если в Баку главным препятствием в деятельности мусульманских организаций была конкуренция со стороны социалистических партий, то в самих Бакинской и Елисаветпольской губерниях они столкнулись с другими проблемами. Главной трудностью при формировании мусульманских нацсоветов были неграмотность и полное незнакомство населения с политической жизнью страны. Несмотря на это, с июня в уездах стали один за другим создаваться мусульманские национальные комитеты, где основной движущей силой были студенты-мусульмане. Прошедший 22 мая в Баку Съезд учащихся-мусульман избрал в качестве своей программы резолюции Первого общекавказского съезда, в результате чего в распоряжении Бакинского комитета появился значительный кадровый резерв для выполнения агитационной и организаторской работы на местах. К августу 1917 года борьбу за власть в уездах можно было считать завершенной по всему региону в пользу мусульманского блока.

РЯДОМ С НАЦИОНАЛЬНОЙ АВТОНОМИЕЙ

КОРНИЛОВСКИЙ МЯТЕЖ. Выступление генерала Л.Г. Корнилова оказалось звездным часом Всероссийского мусульманского совета. Когда стало известно, что в состав корниловских войск входит Кавказская туземная дивизия (более известная как «Дикая дивизия»), Икомус сразу предложил отправить своих представителей навстречу ей, чтобы привлечь их на сторону революции. Они в составе правительственной делегации сумели быстро распропагандировать офицеров и солдат дивизии. Усилия мусульманской делегации были отмечены Керенским, который в благодарность позволил начать мусульманизацию армии. В сентябре 1917 года правительство признало Всероссийский мусульманский военный совет, у которого появилась возможность послать своих комиссаров в Политическое управление Военного министерства, в Главное управление Генерального штаба, в штаб Главковерха, а также в штабы всех округов, фронтов и армий.

События Корниловского мятежа были восприняты национальными окраинами как проявление слабости центра. Созыв 19–28 сентября в Киеве Съезда народов России стал прямой реакцией лидеров национальных движений на усиление анархии в стране. В работе съезда участвовало 15 делегатов от мусульманских народов, в том числе М. Векилов, А. Адибеков, Д. Садыков и Ш. Рустамбеков, представлявшие Закавказье. Главными решениями этого представительного форума стали следующие: «1. Признать единственно возможной формой государственного устройства России национально-федеративную республику. 2. Через местные национальные учредительные собрания определить конституцию и границы отдельных федеративных областей. 3. Добиваться участия заинтересованных народов России на будущем мирном конгрессе. 4. Считать неотложным образование при Временном правительстве из представителей отдельных народов особого совета по национальным вопросам и в том числе по образованию национальной армии» [22].

В восторге от принятых резолюций, Векилов писал в Баку: «Все эти недавние пасынки России властно заявили, что больше в России нет и не должно быть народа „великодержавного“ и народов „недержавных“. Судьба России находится в руках всех населяющих ее народов… И в этом многообразии – такая чарующая красота и сила!» [23]. Мечта об обретении национально-территориальной автономии с собственным парламентом и правительством постепенно превращалась в реальность. Ощущение близости желаемого успеха еще больше усилилось у лидеров закавказских мусульман после созыва 24 октября в Киеве сессии Совета народов для подготовки закона о федерации, который предполагалось внести в Учредительное собрание.

Обозначившаяся тенденция превращения России в федеративную республику получило солидное подтверждение в декларации Всероссийского демократического совещания, где признавалось за всеми народами право на самоопределение на основах, выработанных Учредительным собранием. В этом документе обещалось безотлагательно разработать и издать законы, обеспечивавшие национальным меньшинствам на местах их постоянного жительства пользование родным языком в школе, суде, органах самоуправления и в отношениях с местными органами государственной власти. Там также говорилось о создании Совета по национальным делам, в задачу которого входила подготовка материалов по национальному вопросу для Учредительного собрания.

Всероссийский мусульманский совет призвал мусульман срочно направить в Совет по национальным делам лучшие силы для тесного сотрудничества с демократическими силами страны. Однако малочисленность мусульманских представителей в Предпарламенте (7 человек) показала, что, несмотря на уступки правительства, среди местных лидеров-мусульман все более усиливалась тенденция к изоляции от центра. На это же указывала организация осенью 1917 года на юге России областнических и национальных правительств. Внимание местных деятелей все больше сосредотачивалось на вопросе обретения и удержания власти в рамках областей и краев.

БОРЬБА С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ. Получив известие о Корниловском мятеже, в Тифлисе 2 сентября Краевой центр Советов и Исполком Тифлисского совета быстро определили данное выступление как контрреволюционное и создали орган по борьбе с контрреволюцией – Кавказский революционный комитет (КРК). Попытка нового краевого органа обновить состав ОЗАКОМа вызвала жесткую реакцию со стороны центральной власти. Керенский приказал распустить все революционные организации, возникшие в дни мятежа. Не желая идти на конфликт с правительством, местные власти пошли на компромисс: вместо КРК при ОЗАКОМе появился Комитет общественной безопасности.

Важно отметить, что в разрешении этой конфликтной ситуации заметную роль сыграли бакинские мусульмане.

Узнав о событиях в Тифлисе, Комитет бакинских мусульманских общественных организаций тут же послал в Петроград пространный протест против действий Кавказского революционного комитета, постаравшись тем самым посадить на освободившиеся места своих представителей. «Временный Закавказский мусульманский комитет считает своевременным выразить категорический протест против проектируемого образования состава Закавказского Комиссариата исключительно из социал-демократов и социалистов-революционеров и требует для мусульман допущения в означенный комитет не менее трех представителей, по выбору мусульманских комитетов общественных организаций Закавказья» [24], – говорилось в отправленной телеграмме. В протестах мусульман чувствовалась уверенность в своих силах. Партия «Мусават», поддержавшая требование Бакинского комитета, в своем заявлении открыто говорила, что «партия, насчитывающая в своих рядах громадное большинство организованной демократии Азербейджана, партия, которой принадлежит руководящая роль на всех съездах и выборах в Азербейджане с первых дней революции, не может быть обойдена при сформировании Озакома» [25].

Политические события в Петрограде и Тифлисе снова и снова подкидывали руководителям Закавказского мусульманского совета новые возможности укрепления своих позиций. В конце сентября в Тифлисе была получена телеграмма Временного правительства, разрешавшего формирование национальных полков. В то же время член ОЗАКОМа Джафаров направил военному министру Верховскому телеграмму с просьбой разрешить создание на добровольной основе пехотной бригады, артиллерийского дивизиона и 2-го конного Татарского полка из закавказских мусульман. Отказ в данной просьбе, предупреждал Джафаров, «нанесет мусульманам крайнюю обиду», так как они будут считать, что и при данном правительстве являются «пасынками отечества и не пользуются его доверием».

В ответ Керенский предложил мусульманам края воспользоваться правом граждан свободной России в смысле отбывания всеобщей воинской повинности. Но Джафаров настаивал именно на создании добровольческих формирований. «Мы надеемся, – писал он, – что такой способ укомплектования в количественном и качественном отношении даст блестящие результаты, как более отвечающий историческим традициям и бытовым условиям мусульман. Я уверен, что эти войсковые части выполнят с честью свои задачи, являясь лучшим оплотом как для целей обороны, так и правопорядка в стране и укрепления завоеваний великой революции» [26]. Но Керенский, не поддавшись уговорам Джафарова, отказался вооружать мусульманских добровольцев, и этот вопрос был отложен до конца 1917 года.

Между тем в Баку попытка мусульман использовать начавшуюся после Корниловского мятежа кампанию по борьбе с контрреволюцией оказалась менее удачной, чем в Петрограде или Тифлисе. Бакинский исполнительный комитет Совета мусульманских общественных организаций 29 августа 1917 года выступил с решительным осуждением контрреволюционного мятежа и полностью поддержал Временное правительство. «Мусават» не остался в стороне и выпустил резолюцию с резкой критикой действий опального генерала, призывая к единству среди революционной демократии. Также партией были организованы митинги протеста в мусульманских и промысловых районах Баку. На партийной конференции даже звучали призывы к членам партии в случае необходимости взяться за оружие. Но, несмотря на проявленную мусульманами активность в деле защиты демократии, просьба включить своих представителей в Бюро по борьбе против контрреволюции, образованное по инициативе Баксовета, была решительно отвергнута.

Между тем столкновения с социалистами на политическом поле Баку становились для мусульман все острее и принципиальнее. На созванном 7 октября совещании представителей национальных организаций и политических партий по подготовке выборов в Учредительное собрание яблоком раздора между двумя сторонами стал аграрный вопрос. Социалистический блок настаивал на немедленном провозглашении принципа безвозмездности передачи земли крестьянам, а «Мусават» предложил отложить решение по этому вопросу до Учредительного собрания. Не получив поддержку при голосовании, социалисты покинули совещание, признав тем самым победу мусаватистов. Апогеем политической борьбы в регионе стали перевыборы Бакинского Совета рабочих и солдатских депутатов, закрепившие лидирующие позиции «Мусавата» как в Баку, так и на территории двух мусульманских губерний. Мусаватисты во главе с популярным лидером Мамед Эмином Расул-заде получили более 9600 голосов, когда их ближайшие преследователи эсеры отстали от них на треть, а у большевиков вообще оказалось менее 4 тыс. голосов.

На волне эйфории от успехов мусульманского движения в ноябре 1917 года прошел первый съезд партии «Мусават». Ясно обозначившаяся перспектива превращения России в федерацию, усиление роли национальных советов в жизни Закавказья и успехи, достигнутые бакинскими мусульманами в борьбе с социалистами, – все указывало лидерам ведущей мусульманской партии Закавказья на необходимость разработки собственной политической программы. Принятый на съезде программный документ охватывал все нюансы устройства будущей национально-территориальной автономии Азербайджана в составе Российской Демократической Федеративной Республики. Ключевым являлся раздел «Государственный строй и автономия», отражавший весь накопленный российскими мусульманами теоретический и практический опыт. Федерация должна была состоять из автономных единиц, связанных между собой экономическим союзом. Вопросы внешней политики, обороны, денежной, таможенной и транспортных систем оставались в ведении центральной власти.

Особое внимание было уделено национально-культурным и религиозным аспектам существования федерации. В каждой из них официальным становился язык местного народа, составлявшего большинство населения данной области. Для всех тюркских народов, проживающих на территории Российской Федерации, предусматривалось создание культурно-национального союза. В сфере народного образования вводилось бесплатное начальное и высшее образование. Обучение должно было проводиться на языке большинства населения каждой автономной области. Программа предусматривала отделение церкви от государства. Для управления религиозной жизнью мусульман России организовывалась комиссия из представителей всех областей под председательством муфтия (шейх-уль-ислама).

Среди социально-экономических вопросов особое место уделялось аграрному и рабочему вопросам, от решения которых напрямую зависела степень популярности партии в массах. Все казенные и частновладельческие земли раздавались крестьянам бесплатно и безвозмездно в полную собственность. Устанавливался минимальный размер владения землей. В рабочем вопросе партия «Мусават» приняла программу РСДРП, утвержденную ею на втором съезде в 1903 году. Для всех рабочих и служащих устанавливался восьмичасовой рабочий день, запрещались сверхурочные работы и вводилась еженедельная выплата жалованья. Для контроля над исполнением закона на предприятиях должны были создаваться рабочие инспекции.

Ноябрьский съезд партии «Мусават» стал последним актом борьбы закавказских мусульман за создание национально-территориальной автономии в составе Российской Демократической Федеративной Республики. В этот период мусульманские лидеры в своих действиях не отрывали себя от единого всероссийского движения. Следует отметить, что с учетом особенностей Закавказья и уровня развития национального движения мусульман региона (межнациональная напряженность, относительная малочисленность азербайджанской интеллигенции, низкий уровень развития политического и национального самосознания широких слоев населения, идентичность которых скорее определялась религией, а не этнической принадлежностью) можно говорить о том, что национально-территориальная автономия являлась той предельной моделью, которую азербайджанская элита могла с успехом реализовать на тот момент. Но история распорядилась по-другому…

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. – М., 2002. – С. 121–127.

2. Баберовски Й. Цивилизаторская миссия и национализм в Закавказье: 1828–1914 гг. // Ab imperio: Новая имперская история постсоветского пространства. – Казань, 2004. – С. 321.

3. Там же. – С. 336.

4. Кавказские мусульмане по материалам Особого отдела канцелярии наместника Кавказа (1912) / Публ. Д.Ю. Арапова // Кавказский сборник. – Т. 2 (34). – М., 2005. – С. 170.

5. Баберовски Й. Указ. соч. – С. 335.

6. Свентоховский Т. Русское правление, модернизаторские элиты и становление национальной идентичности в Азербайджане // Азербайджан и Россия: общества и государства. – М., 2001. – С. 12–13.

7. Аух Е.-М. Между приспособлением и самоутверждением: Ранний этап поисков национальной идентичности в среде мусульманской интеллигенции и возникновение нового общества на Юго-Восточном Кавказе (1875–1905 гг.) // Азербайджан и Россия: общества и государства. – М., 2001. – С. 51.

8. Кавказские мусульмане по материалам Особого отдела канцелярии наместника Кавказа (1912) / Публ. Д.Ю. Арапова // Кавказский сборник. – Т. 2 (34). – М., 2005. – С. 171.

9. ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 2. Д. 147. Л. 17–19.

10. Сеф С.Е. Революция 1917 года в Закавказье: документы и материалы. – М., 1927. – С. 80–83.

11. Закавказский съезд представителей Совета рабочих депутатов и Закавказский съезд исполнительных комитетов.

12. Гусейнов м.д. Тюркская демократическая партия федералистов «Мусават» в прошлом и настоящем. – Тифлис, 1927. – С. 79–86.

13. Беленький С., Манвелов А. Революция 1917 г. в Азербайджане: Документы из периодической печати. – Баку, 1927. – С. 27.

14. Там же. – С. 35.

15. Цит по: Исхаков С.М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 – лето 1918 гг.). – М., 2004. – С. 197.

16. Попов А.Л. Из истории революции в Восточном Закавказье (1917–1918 гг.). // Пролетарская революция. – 1924. – № 7/30. – С. 110.

17. Цит по: Исхаков С.М. Указ. соч. – С. 242.

18. Государственное совещание 12–15 августа 1917 года: Стенографический отчет. – М.-Л., 1930. – С. 185–187.

19. Беленький С., Манвелов А. Указ. соч. – С. 24.

20. Попов А.Л. Указ. соч. – С. 143.

21. Беленький С., Манвелов А. Указ. соч. – С. 59.

22. Попов А.Л. Указ. соч. – С. 136.

23. Цит по: Исхаков С.М. Указ. соч. – С. 330.

24. Попов А.Л. Указ. соч. – С. 127.

25. Там же. – С. 127.

26. Исхаков С.М. Указ. соч. – С. 338.

Глава вторая
НА ПУТИ ОБРЕТЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ

ЭХО ОКТЯБРЯ В ЗАКАВКАЗЬЕ

ПОСЛЕ ОКТЯБРЬСКОГО ПЕРЕВОРОТА. Октябрьский переворот был неоднозначно воспринят в разных уголках бывшей Российской империи, и Кавказ не являлся в этом случае исключением. Вопрос, что делать дальше, стал первоочередным для лидеров российских мусульман, не имевших четкого плана действий в ходе подобного развития событий. Показательно, что 27 октября в передовой газете Всероссийского мусульманского совета прозвучал своеобразный призыв к нейтралитету и неучастию в разгоравшейся Гражданской войне: «Зарево гражданской войны поднялось над страной… Что делать мусульманам в этот момент тяжелой социальной борьбы? Мусульманскому населению, как национальной группе, приходится принять все меры к тому, чтобы кровавое зарево гражданской войны как можно менее захватило их. Спокойствие и выдержка! Необходимо принять все меры к самообороне от всяких случайностей» [1].

Однако уже на следующий день Икомус в связи с «восстанием» постановил делегировать трех своих представителей в антибольшевистский Комитет спасения родины и революции, чтобы они настаивали на мирном разрешении конфликта и требовали формирования однородного социалистического правительства вместе с большевиками.

Вместе с тем Икомус считал необходимым создание именно демократического Совета, в котором должны быть представлены все населявшие Россию народности, поэтому при формировании новой системы власти решено было добиваться учреждения секретариата по мусульманским делам. То есть даже радикальная часть мусульманских политиков, как и ранее, продолжала ориентироваться на центральную власть.

Некая непоследовательность присутствовала и в действиях другой влиятельной мусульманской организации, Всероссийского мусульманского военного шуро: в октябре направляется телеграмма в поддержку Советской власти, а в ноябре октябрьские события в Петрограде объявляются противозаконным переворотом, высказывается поддержка идеи Всероссийского Учредительного собрания и соответственно признается незаконной власть Совета народных комиссаров. Бесспорно, что такие метания шуро в полной мере отражали тогдашние настроения российских мусульман, не желавших участвовать как в мировой войне, так и в гражданской. Мусульмане были сильно обеспокоены возникшей угрозой их существованию, они опасались усиления анархии, которая могла перечеркнуть все их начинания.

Действия большевиков, выпустивших одно за другим Декларацию прав народов России и обращение Совета народных комиссаров «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», внесли раскол во всероссийское мусульманское движение. Часть руководителей мусульман внутренних губерний России поверила обещаниям Совнаркома и Наркомнаца и пошла на сотрудничество. Лидеры мусульман с окраин предпочли в новой ситуации разойтись по своим национальным квартирам и попытаться самостоятельно решать насущные вопросы выживания. К началу 1918 года единый политический фронт российских мусульман окончательно развалился.

ВЛАСТЬ БОЛЬШЕВИКОВ В ЗАКАВКАЗЬЕ. Закавказье не приняло власть большевиков. Лидер грузинских меньшевиков Ной Жордания на заседании Тифлисского Совета весьма четко выразил общую позицию: «Мы требовали и требуем ликвидации Петроградского восстания путем соглашения внутри демократии и создания однородной власти, объединяющей всю демократию для общей борьбы с надвигающейся контрреволюцией» [2].

Большевистская угроза консолидировала основные политические силы в Закавказье. По инициативе Комитета общественного спасения 24 ноября в Тифлисе созвано совещание всех общественно-политических сил региона с участием специально приглашенных представителей командования Кавказского фронта, союзников и консула США. Среди них выделялись Грузинская социал-демократическая партия (меньшевиков), «Мусават», «Дашнакцутюн», ставшие впоследствии базовыми партиями для независимых национальных государственных образований края, а также правые эсеры. В результате этого совещания было принято решение об отказе признания власти Совета народных комиссаров во главе с В.И. Лениным и создании независимого краевого правительства.

28 ноября был учрежден Закавказский комиссариат во главе с грузинским меньшевиком Е. Гегочкори. В его состав от мусульман вошли Ф. Хойский, М. Джафаров, Х. Мелик-Асланов и Х. Хасмамедов, от дашнаков – Т. Тер-Газарян, Х. Карчигян, А. Оганджанян, от грузин – А. Чхенкели и др. В тот же день Особый закавказский комитет сложил свои полномочия по управлению краем.

Особенностью политической жизни Закавказья стала своего рода ее «национализация». «В силу недостаточного политического воспитания масс, главным образом мусульманского населения, политическая жизнь края определяется не столько партийными, сколько национальными группировками» [3], – писал осенью 1917 года член Тифлисского мусульманского совета Гейдар Бамматов.

Так, по национальному принципу были распределены посты в комиссариате. «Главнейшие министерства (внутренних дел, военное, земледелия), – вспоминал журналист С.Я. Хейфец, – были в руках грузин-меньшевиков; остальными руководили мусаватисты и дашнакцаканы; причем соблюдался паритетный принцип, по которому при министерстве-меньшевике товарищами состояли дашнакцаканы и мусаватисты, и наоборот. Аппарат государственный был налажен довольно слабо, и министерства проявляли мало жизнеспособности» [4]. Больше того, политика комиссариата определялась именно тремя нацсоветами (армянским, грузинским и мусульманским), представители которых вошли в состав Межнационального совета, выполнявшего координационные функции при комиссариате. Значительное влияние нацсоветов объяснялось вхождением его членов в состав Закавказского правительства и контролем над национальными частями, которые в условиях отхода Кавказской армии с фронта оставались единственной вооруженной силой в регионе.

Своими основными задачами комиссариат объявил ликвидацию анархии и борьбу с большевистской Россией. В его обращении к народам Закавказья отмечалось, что он является временным органом власти в крае и направит свою деятельность на решение самых неотложных вопросов – продовольственного, земельного, финансового и так далее. Обещалось также незамедлительно подписать перемирие на фронте и урегулировать национальные отношения.

НАЦИОНАЛЬНЫЕ СТОЛКНОВЕНИЯ. Большие проблемы для комиссариата с самого начала стали создавать участившиеся в крае случаи межнациональных столкновений. Особенно ситуация обострилась в начале 1918 года, когда произошли крупные столкновения между армянским и мусульманским (то есть азербайджанским) населением в Эриванской и Елисаветпольской губерниях. Именно в тот период зафиксированы первые сожжения как армянских, так и татарских селений, продовольственных и оружейных складов, даже железнодорожных станций.

14 января 1918 года на заседании комиссариата этому вопросу было уделено особое внимание и отмечено, что даже в губернском центре Елисаветполе наблюдается «враждебное отношение между армянами и татарами». Как свидетельствует С.Я. Хейфец, «в самом городе Елисавет-поле положение, например, было таково, что одна часть города по одной стороне реки была в руках армян, а другая по другой – в руках татар; мост же посреди реки представлял собой границу; посредниками между обоими частями города служили местные греки, евреи и русские, которые спокойно передвигались по всему городу; армянам же и татарам нельзя было переходить из одной части города в другую под угрозой смерти. В самом Тифлисе отношения между армянами и татарами были также очень обостренные, и в татарской части города на Майдане рылись окопы на случай резни» [5].

Важно отметить, что уже тогда в обострении национальных отношений в Закавказье негативную роль сыграла Турция, чьи представители еще с начала мировой войны вели среди мусульманского населения активную пропаганду. А она в условиях разраставшейся анархии и ужесточения борьбы различных политических сил за власть превращалась в один из главных инструментов разжигания межнациональной розни. Один из лидеров грузинских меньшевиков А. Чхенкели отмечал, что «вооруженное мусульманское население, придерживаясь турецкой ориентации, называет себя турецкими солдатами и терроризирует своими анархическими проявлениями все христианское население» [6]. Проведенное в Тифлисе совместное совещание армянского и мусульманского советов для поиска путей выхода из кризиса оказалось безрезультатным. Пламя межнациональной вражды продолжало разгораться, опаляя все новые и новые уголки Кавказа…

КАВКАЗСКАЯ АРМИЯ. В это же время шло ожесточенное столкновение за Кавказскую армию, если хотите, просто дележка ее наследства и сохранившихся воинских единиц. Лидеры нацсоветов отлично понимали, что чем больше они навербуют к себе солдат из бывшей российской армии, тем прочнее будет их положение в крае.

Осенью 1917 года лидеры российских мусульман активно лоббировали идею создания отдельных мусульманских частей наподобие грузинских и армянских соединений, уже имевшихся на Кавказе. В частности, председатель Всероссийского мусульманского военного шуро Асадуллаев в своей телеграмме военному министру требовал увеличить общую численность предполагаемых мусульманских частей, дабы они не сильно отставали от аналогичных грузинских и армянских: «Полагал бы справедливым с чисто государственной точки зрения соблюсти хоть какую-нибудь пропорциональность между численностью населения и числом выставленных бойцов; мусульманское население настолько сочувствует формированию, что весьма возможно новых расходов для казны не будет…» [7].

Временное правительство в конце своей деятельности успевает дать согласие на формирование национальных частей, в том числе и мусульманских. Одна из ведущих газет края «Ачыг Сёз» дала достойную оценку этому событию: «Для нас начинается новая эра, и мы должны к нашим национальным праздникам прибавить еще два праздничных дня: первый, это – день освобождения от царского гнета и второй – день обнародования декрета о создании национального войска. С политической точки зрения этот декрет имеет большее значение, чем свободы, завоеванные русским народом.» [8].

Важно отметить, что согласие на формирование мусульманских частей было получено с боем. В октябре 1917 года командованием Кавказского фронта было приказано приступить к созданию армянского и грузинского национальных корпусов на Кавказе, однако о мусульманском соединении ничего в первом приказе не говорилось. Различные общественные и политические организации мусульман стали присылать ходатайства о разрешении на создание аналогичного корпуса для них. ГУГШ рекомендовало удовлетворить эти просьбы, взяв за основу предложение Всероссийского мусульманского военного шуро о формировании в Закавказье двух пехотных полков, отдельного артиллерийского дивизиона и двух конных полков, развернутых на базе Татарского конного полка «Дикой дивизии», переведенного на Кавказский фронт. Однако Ставка выступила против: Духонин считал возможным создание подобных соединений из мусульман-добровольцев только в случае расформирования соответствующего числа воинских частей фронта. Скепсис высшего командования понятен: было совершенно неясно, откуда возьмется необходимое количество солдат и офицеров, тем более что, даже по данным военного шуро, на Кавказском фронте находилось не более 2 тыс. строевых солдат-мусульман, большая часть которых явно не собиралась пополнять новые части.

Поэтому мусульманские комиссары решили ускорить принятие необходимого решения Ставки, для чего в Казани на съезде военных мусульман одноименного округа приняли жесткую резолюцию, представлявшую собой не что иное, как ультиматум: до формирования мусульманских частей ни один мусульманин не отправится на фронт.

Высшему командованию пришлось сдаться, и 19 ноября 1917 года Духонин телеграфировал из Ставки о разрешении начать формирование Мусульманского корпуса из добровольцев-мусульман – офицеров, военных врачей, чиновников и солдат Северного, Западного Юго-Западного и Румынского фронтов. Руководить созданием нового национального корпуса приказом Духонина был назначен командир 37-го армейского корпуса генерал-лейтенант Сулейман Сулькевич.