Текст книги "Советские вожди шутят. От Ленина до Горбачева"

В баньке с Кировым

Киров оставался последним человеком, по-дружески близким Сталину. В Большом Кремлевском дворце с 26 января по 10 февраля 1934 года проходил XVII съезд ВКП(б) («Съезд победителей»). Сотрудник охраны Сталина А. Т. Рыбин вспоминал: «Не забывал Сталина лишь Киров, привычно живший у нас весь период семнадцатого съезда партии. Даже спал на сталинской кровати, а хозяин довольствовался диваном. Они снова вместе парились в бане, которую готовил рабочий по дворовому хозяйству Дубинин. Бывало, так нагонят пару, что не видно самих. Заберутся на полок и вовсю хлещутся вениками! Больше никто из членов Политбюро не имел такой чести. Сталин гордился Сергеем Мироновичем – пламенным трибуном и надежным защитником интересов партии. Ведь он это прекрасно доказал на последнем съезде, где под общий хохот зала высмеял оппозицию в лице Бухарина, Зиновьева, Каменева и других. А про их вдохновителя Троцкого прямо сказал:

– Будь он трижды проклят, чтобы вспоминать его имя на таком ответственном съезде!»

В Кремле с Роменом Ролланом

В своем рабочем кремлевском кабинете 28 июня 1935 года Сталин принял французского писателя Ромена Роллана. После беседы Роллан записывает: «Сталин не похож на свои изображения на портретах. Он не высок и не коренаст, как можно было бы вообразить. Относительно низкорослый и довольно худой. Его темные жесткие волосы начинают седеть… Беседа длилась один час сорок минут».

На следующий день сопровождавший французского писателя в Москве большевик А. Аросев пишет Сталину: «Ромен Роллан, надо прямо сказать, очарован вами лично. Он мне несколько раз повторял, что он ничего подобного не ожидал и никогда в жизни себе Сталина таким не представлял. Основная черта вашей беседы, которая бросилась в глаза этому острому наблюдателю, формулировалась Роменом Ролланом так: „Он (Сталин) не изрекает безапелляционных формул, а в процессе разговора как бы вводит собеседника в лабораторию своих собственных суждений и делает собеседника участником в формировании определенного мнения по тому или иному вопросу. Мне очень нравится, что с прямотой, которая присуща только очень большим людям, Сталин мне прямо так и говорил: может быть, тут мы не правы, может быть, нужно было бы сделать иначе, в этом отношении прав Ромен Роллан и т. д. и т. п.“.

Когда мы вернулись с ним в его комнату, он от радости готов был меня расцеловать и говорил, что сегодняшним свиданием он сделал главное дело в своей жизни».

Жить стало веселее

В Большом Кремлевском дворце перед участниками Всесоюзного совещания стахановцев 17 ноября 1935 года выступил Сталин. Рабочий И. И. Гудов вспоминал: «В его речи были поставлены злободневные вопросы стахановского движения. Особенно пришлись всем по душе слова: „Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится“. Затем Сталин поблагодарил нас, стахановцев, за учебу, и это вызвало бурю аплодисментов, овацию неописуемую. Расходиться не хотелось. Мы спели „Интернационал“, затем стали петь марш из кинофильма „Веселые ребята“. Сталин пел вместе со всеми, он вернул всех направившихся к выходу членов Политбюро. Запевал Жданов. Пели мы долго, с энтузиазмом и подъемом. Так было – энтузиазм шел от чистого сердца».

Вскоре появился анекдот:

– Слышали, Сталин сказал: «Жить стало лучше, жить стало веселее».

– Слышал. Но он не сказал, кому.

День рождения

М. Сванидзе записывает 21 декабря 1934 года: «Двадцать первого отпраздновали день рождения хозяина[7]7
  Сталина.


[Закрыть]. Собрались на его „ближней даче“ к 9 часам… Ужинали до 1 часа ночи, потом шумели, хозяин вытащил граммофон, пластинки, стал его сам заводить и ставил пластинки по своему вкусу (как всегда). Мы танцевали, причем он заставлял мужчин брать дам и кружиться. Потом кавказцы пели песни унылые, многоголосные – хозяин запевал высоким тенорком».

Станиславский

Однажды, когда Сталин приехал на спектакль в Художественный театр, у дверей его встретил Станиславский и, протянув руку, назвался своей настоящей фамилией:

– Алексеев.

– Джугашвили, – ответил Сталин, пожимая руку, и направился к своему креслу.

Вообще, между прославленным режиссером и главой государства всегда оставались доверительные отношения. Появился даже анекдот об одной их беседе:

– Скажите, Константин Сергеевич, сколь часто наши неучи из Политпросвета мешают вам, выдающимся русским художникам?

Не ожидая такого вопроса, Станиславский словно бы споткнулся:

– Простите, не понял…

Сталин неторопливо пояснил:

– Вам же приходится сдавать спектакли политическим недорослям, далеким от искусства… Вас контролируют невежды из охранительных ведомств, которые только и умеют, что тащить и не пущать… Вот меня и волнует: очень ли мешают вам творить эти проходимцы?

И тогда Станиславский, расслабившись, потянулся к Сталину, словно к брату, сцепил ломкие длинные пальцы на груди и прошептал:

– Иосиф Виссарионович, тише, здесь же кругом ГПУ.

С Гелей Маркизовой

Из дневника профессора А. Соловьева 28 февраля 1936 года: «Газеты сообщают о смерти академика И. П. Павлова[8]8
  Умер 27 февраля.


[Закрыть]. Пишут и об окончании строительства огромного здания Дома правительства в Охотном ряду. По сравнению с ним когда-то огромный Дом союзов теперь выглядит малюсеньким лилипутиком. В „Огоньке“ оригинальное фото т. Сталина на приеме 27 января. Шестилетняя девочка Геля Маркизова преподносит букет цветов. Тов. Сталин с улыбкой взял ее на руки. Интересно».

Дочь Гелю взял на встречу с правительством в Кремль министр земледелия Бурят-Монгольской автономной республики. Она преподнесла Сталину букет цветов со словами: «Эти цветы дарят вам дети Бурят-Монголии». Сталин поднял ее на руки и поцеловал. На следующий день в газетах появилась фотография Гели на руках вождя с подписью: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». Вскоре с этой фотографии были написаны картины, которые появились во всех детских учреждениях Советского Союза. Но в 1937 году ее отца расстреляли, и самой известной девочке страны даже поменяли имя, чтобы забыть о ней.

Новая Конституция

В Большом Кремлевском дворце с 25 ноября по 5 декабря 1936 года проходил 8-й чрезвычайный съезд Советов СССР. С докладом о проекте Конституции СССР в первый день работы съезда выступил И. В. Сталин. На съезде 5 декабря была принята новая Конституция СССР. Этот день объявлен всенародным праздником – днем Конституции СССР.

Племянница Сталина Кира Аллилуева вспоминала: «В Кремле с большой помпезностью проходило торжественное заседание по поводу принятия новой Конституции. Мама решила появиться на нем в новом наряде. Евдокии Семеновне пришлось едва ли не за день создать нечто необыкновенное – темное платье с белой вставкой на груди. Вставка эта могла быть смело отнесена к шедеврам рукодельного искусства. Такие там были сборочки – ювелирная работа, красота. Одна беда, не успела Евдокия Семеновна вовремя его закончить. Дошивала платье в последний момент, как говорится, прямо на маме. В квартире в тот день радио было включено на полную катушку. Исторический момент, как можно упустить. Прямая трансляция. Слышим, Сталин уже речь свою начал, а мама все еще дома. Только одевается. Внизу ее ждала машина с водителем. Папа, конечно, уже в Кремле сидел и нервничал.

Мама потихонечку вошла в зал под сталинское выступление и, пригнувшись, стала пробираться на свое место. Когда заседание завершилось, большая часть гостей направилась в Георгиевский зал, где стояли роскошно накрытые столы. К Сталину стали подходить с поздравлениями, наступила мамина очередь. Он ей и говорит: „Что же вы, Женя, опоздали?!“ – „А как вы увидели?“ – простосердечно изумилась мама. „Я – дальнозоркий, вижу на километр. Вы шли пригнувшись. Ну, кто бы себе это позволил, только Женя!“ – хохотнул Родственник. Он знал мамину привычку всегда опаздывать».

Террор

О. А. Трояновский вспоминал: «Приехав в Москву в отпуск летом 1937 года, мы окунулись в атмосферу тревоги, подозрительности и какой-то непредсказуемости. По Москве ходила мрачная шутка: на вопрос: „Как живете?“ – ответ: „Как в автобусе: половина сидит, половина трясется“. Это был самый разгар репрессий, которые особенно больно отразились на том круге людей, с которым общалась наша семья[9]9
  Отец автора был дипломатом.


[Закрыть]. Некоторые, если не большинство, наших знакомых к тому времени уже исчезли, другие не скрывали опасений за свою судьбу».

Семен Буденный

В феврале 1918 года Буденный сформировал конный отряд, с которым начал боевые действия против белогвардейцев. В июне 1919 года конные отряды преобразованы в конный корпус, а 19 ноября 1919 года – в 1-ю Конную армию.

В декабре 1919 года комиссар 42-й стрелковой дивизии В. Н. Черный докладывал: «Нет ни одного населенного пункта, в котором побывали буденовцы, где не раздавался бы сплошной стон жителей. Массовые грабежи, разбой и насилие буденовцев шли на смену хозяйничанью белых. Буденный разрешил кавалеристам грабить, но так, чтобы не попадались».

В 1919 году Буденный вступил в РКП(б). Личный секретарь Сталина Борис Бажанов писал о нем: «Это был очень живописный персонаж. Типичный вахмистр царской армии, хороший кавалерист и рубака. Он оказался в начале Гражданской войны во главе кавалерийской банды, сражавшейся против белых. Во главе – формально – манипулировали бандой несколько коммунистов. Банда разрасталась, одерживала успехи – конница была танками этих годов… В какой-то момент Буденный в знак внимания получил из Москвы подарки: автомобиль и партийный билет. Несколько восторженный Буденный созвал главарей своей банды. „Вот, братва, – доложил он, – прислали мне из Москвы автомобиль и вот это“. Тут бережно, как хрупкую китайскую вазочку, положил он на стол партийный билет. Братва призадумалась, но по зрелом размышлении решила: „Автомобиль, Семен, бери; автомобиль – это хорошо. А это (партбилет), знаешь, хай лежит: он хлеба не просит“. Так Буденный стал коммунистом».

Ворошилов, приставленный к командарму соглядатаем, писал Сталину 1 февраля 1923 года, что Буденный «слишком крестьянин, чересчур популярен и весьма хитер».

О Буденном подследственные советские военачальники и их жены дали немало показаний, как о неблагонадежном коммунисте. Но Сталин ценил его за преданность ему, да еще за умение играть на гармошке и скакать вприсядку. Маршал добросовестно выполнял обязанности придворного шута на многочисленных кремлевских банкетах. К тому же Семен Михайлович был послушным орудием Сталина во время разгрома руководящих кадров Красной армии в конце 1930-х годов.

Мать вождя

В Тбилиси 4 июня 1937 года на 80-м году жизни скончалась мать Сталина – Екатерина Георгиевна Джугашвили. Ее похоронили в Тбилиси, в пантеоне Мтацминда. Сталин не приехал на ее похороны. В последние годы жизни она жила в большом дворце, принадлежавшем до революции вице-губернатору. В сопровождении приживалок любила заходить в закрытый магазин-распределитель и палкой указывать на продукты, которые ей понравились. К ней регулярно наведывалось городское руководство и приезжавшие из Москвы чиновники. Визит к матери Сталина стал своего рода обязательным местным ритуалом.

О ней появился анекдот:

– Кого это охраняет целый взвод?

– Это одна женщина из Гори.

– А что она сделала?

– Родила одного известного человека.

– Так чего же ее охраняют?

– Чтобы другого такого же не родила!

Рубен Симонов

В Большом театре 21 января 1938 года торжественное заседание, посвященное очередной годовщине со дня смерти Ленина. В своем выступлении А. А. Жданов сказал:

– 1937 год войдет в историю как год, когда наша партия нанесла сокрушительный удар врагам всех мастей, когда наша партия стала крепкой и сильной в борьбе с врагами народа, добившись этого благодаря укреплению нашей советской разведки во главе с Николаем Ивановичем Ежовым.

Юрий Елагин вспоминал, как Сталин после заседания смотрел в Большом театре последний акт спектакля «Человек с ружьем»: «Щукин играл Ленина, а Рубен Симонов – Сталина. Живой, настоящий Сталин сидел передо мной в своей ложе и смотрел, ухмыляясь себе в усы, на сцену и много аплодировал. Аплодировал он и охрипшему от необыкновенного волнения Симонову, загримированному под него – Сталина, каким он был в молодости».

Скульптуры в метро

Правительственная комиссия в начале марта 1938 года принимала станцию метро „Площадь Революции“. Председатель комиссии высказал мнение:

– Все скульптуры или сидят, или стоят на коленях. Советский человек должен стоять в полный рост.

Руководителей строительства охватило мрачное предчувствие беды.

Спустя несколько дней станцию посетил Сталин. Он был в хорошем настроении и, посмотрев на скульптуры, сказал:

– Совсем как живые!

Станция «Площадь Революции» после этих слов правительственной комиссией была принята, строителей и автора скульптур Матвея Манизера наградили.

На даче с летчицами

Корреспондент газеты «Правда» Л. К. Бронтман вспоминал: «Осипенко[10]10
  Летчица П. Д. Осипенко.


[Закрыть] рассказывала о встрече со Сталиным и Молотовым 18 июля[11]11
  1938 года.


[Закрыть] на даче Вяч[еслава] Мих[айловича].

Сталин был очень весел и распоряжался, как хозяин. По его настоянию стол накрыли на террасе, а не в комнате. Разговор шел долгий…

Осипенко позвали представляться: „А у меня новые туфли жмут, ходить не могу. Еле-еле дошла“.

Осипенко пожаловалась, что девушек в армии зажимают. Сталин огорчился.

– Как так? – спросил он Ворошилова.

– Может быть, бывает кое-где, – ответил тот.

– Надо поддерживать их, – сказал Сталин. – Вот в колхозах женщина стала большой силой, надо создать для этого условия и в армии.

Кокки[наки][12]12
  Летчик В. К. Коккинаки.


[Закрыть] поднял тост за рекордсменов.

– Я поддерживаю тост, – сказал Сталин. – Но надо, чтобы у нас было больше рекордсменов, больше мастеров. Героям Советского Союза следует ездить по частям и учить, воспитывать других, чтобы те, в свою очередь, передавали знания молодым.

Молотов пригласил посмотреть кино.

Сталин спросил:

– Какие картины?

– „Волочаевские дни“ и „Волга-Волга“.

– Хорошие картины, – одобрил Сталин.

В кино он сидел с Осипенко и Коккинаки и все время делал замечания. («„Очень корректные, специальные – вот если бы режиссеры их слышали“.) Очень смеялся при сцене с ледяной горой в „Волочаевских днях“.

Прокрутили.

– Больше нет? – спросил Сталин.

– Нет.

Вернулись к столу. Сталин увидел, что Ломако пьет чай, подошел, налил ей шампанского, чокается. А та растерялась, непьющая. Мы ей издали машем: „Пей, дура, со Сталиным пьешь!“

Сталин засмеялся:

– Что ж вы не хотите выпить со старым человеком, который скоро умрет.

– Такие люди не умирают, – ответила Ломако.

Сталин рассмеялся, и они выпили».

И снова – летчицы

В Грановитой палате Кремля 27 октября 1938 года состоялся прием в честь летчиц В. С. Гризодубовой, П. Д. Осипенко, М. М. Расковой, которые 24–25 сентября совершили на самолете АНТ-37 «Родина» беспосадочный полет Москва – Дальний Восток (поселок Керби). Пролетев за двадцать шесть с половиной часов около 6500 километров, они установили новый мировой рекорд дальности полета без посадки для женщин.

Председатель Комитета стандартов при Совнаркоме СССР В. С. Емельянов вспоминал: «Впервые, пожалуй, я увидел довольно близко И. В. Сталина на торжественном приеме в Кремле, организованном в честь героинь-летчиц Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой после возвращения в Москву самолета „Родина“, на котором они в сентябре 1938 года совершили беспосадочный перелет на Дальний Восток, установив международный женский рекорд. Прием проходил в Грановитой палате, где было установлено в форме буквы „Т“ два сервированных больших стола. Мое место оказалось за длинным столом ближе к концу. А в центральной части первого стола сидел Сталин, члены Политбюро ЦК ВКП(б) и правительства. Когда появились виновницы торжества, все встали и начали аплодировать. Героини-летчицы подошли к Сталину. От волнения и наплыва чувств Марина Раскова расплакалась. Было видно, как по ее лицу буквально ручьями текли слезы. Сталин обнял ее за плечи. Посадил рядом с собой и стал гладить по голове. Потом повернулся к Валерию Чкалову (тот находился близко) и сказал, улыбаясь: „Чкалов, что теперь делать будешь? Смотри, куда женщины слетали”. Чкалов засмеялся и воскликнул: “Много есть еще на земле белых пятен, есть еще куда слетать, товарищ Сталин!“ Все снова зааплодировали. Тут Сталин поднялся со своего места и произнес небольшую речь. Он сказал, что давно-давно, может, пять, а может быть, десять тысяч лет назад человечество жило охотой. Мужчины били диких зверей, птицу и приносили добычу домой. А женщины готовили еду. Иногда охотники приносили молодых животных и птенцов и отдавали их своим женам. А те их вскармливали и приучали. Ведь охота – дело ненадежное. Иногда повезет, а иной раз можно несколько дней быть голодным. Но у женщин в это время появился постоянный источник питания – одомашненные животные и птицы. И таким образом в их руках сосредоточилась экономическая власть. Период этот, названный матриархатом, длился недолго. А потом женщина попала уже под двойной гнет – своего мужа и государства, которым управляли тоже мужчины.

В зале стояла абсолютная тишина. Все с напряженным вниманием слушали оратора. Сталин сделал паузу и с каким-то необычным юмором закончил: „Сегодня женщины отомстили нам, мужчинам. Что теперь ты, Чкалов, будешь делать?“

Раздался общий смех, зазвенели бокалы с вином, застучали ножи и вилки. Этот прием запомнился мне какой-то удивительной простотой, душевностью, всеобщим радостным чувством от совершенного выдающегося подвига. Никогда больше я не видел Сталина в таком приподнятом настроении».

Отставка Ежова

Нарком внутренних дел СССР Николай Ежов 23 ноября 1938 года после посещения кабинета Сталина, где он провел почти четыре часа (присутствовали также Молотов и Ворошилов), в тот же день написал Сталину покаянное письмо, в котором попросил освободить его от должности и перечислил свои ошибки. Два дня спустя на его место назначили Л. П. Берию. Сообщение о снятии Ежова с поста наркома появилось в газетах 8 декабря 1938 года.

А. А. Андреева вспоминала: «В районе станции метро „Парк культуры“ открылась огромная выставка „Индустрия социализма“. На ней я копировала портрет Калинина. Работали мы по выходным, потому что в остальное время приходили все-таки какие-то посетители – немного, но приходили. А тут все залы полностью были нашими, и в каждом сидели художники и копировали. И вот однажды я пришла, начала и замечаю, что люди почему-то не работают, а ходят туда-сюда, и атмосфера какая-то странная, возбужденная. Потом и ко мне кто-то подошел:

– Пойдем.

– Куда?

– Пойдем, пойдем.

Приходим в центральный зал. В нем висит огромная картина, изображающая сдачу какой-то плотины. По стройке идет группа – Сталин и члены Политбюро. Они принимают работу. Тогда подобных картин было много. Все молча смотрят на картину, потому что становится очень страшно: на ней нет Ежова, который был еще вчера вечером. Стали вспоминать, где висят другие картины, на которых он должен быть. Оказалось, что в одну ночь вызвали авторов и велели до утра убрать Ежова отовсюду. Это был конец „ежовщины“. Потом уже мы прочитали в газетах, что он „враг народа“ и прочее. Конечно, работать уже никто не стал. Мы все развеселились, потому что показалось, что вот все изменится, – людям свойственно всякий раз надеяться».

Новогоднее пиршество

В Большом Кремлевском дворце 31 декабря 1938 года состоялся банкет по случаю встречи Нового года. Скрипач Юрий Елагин вспоминал: «В зале идет пир горой. За большими столами полно народу. Прямо перед нашей эстрадой, несколько изолировано ото всех остальных, стоит стол для членов Политбюро. Вожди сидят спиной к нам и лицом к залу… Члены Политбюро сидят чинно и спокойно и производят впечатление единственно трезвых людей в зале. Когда мы входим на эстраду, Сталин и его соседи поворачиваются к нам и аплодируют. Он улыбается и одобряюще кивает нам головой. Перед ним стоит наполовину наполненный стакан. По цвету похоже на коньяк. Мы начинаем играть. Из всего зала нас слушают только члены Политбюро. Они перестают есть и оборачиваются в нашу сторону».

А. И. Миронова-Король рассказывала: «Поздно вечером мы[13]13
  Вместе с мужем, чекистом С. Мироновым.


[Закрыть] едем в Кремль. Большой двусветный зал Кремлевского дворца… Среди зала большая пышная елка, связанная из трех елей. Сталин в глубине зала за широким столом. Напротив Сталина за тем же столом – жена Молотова Жемчужина и другие партийные дамы, все в синих костюмах и платьях, только оттенки разные. Слуги обносили нас, один – икру, другой – осетрину, третий – горячие шашлыки и еще что-то. Блюда были изысканны, разнообразны, преобладала острая кавказская кухня, но было и всякое другое. Столы уставлены винами. Сталин любил такие ночные пиры, много ел и пил на них по-кавказски – жирную баранину, кислое вино. Врачей не слушал, когда те осмеливались говорить, что в его возрасте это вредно. Мы сидели с Сережей за боковым столом слева. Место наше – в середине зала и не очень далеко от Сталина – указывало на наше положение: тут тщательно соблюдали субординацию. Если нам определили такое место, значит, мы в фаворе. Здесь сидели достаточно приближенные к нему люди, те, к кому он в данный момент благоволил. Мы все бросали взгляды в его сторону, на торец „интимного“ его стола, где он пировал с друзьями. Напротив него, как я вам уже сказала, сидели дамы. Жемчужина – жена Молотова – любила создавать вокруг себя свиту из лебезящих перед ней мужчин, вела себя обычно вызывающе и развязно… Но здесь-то, напротив Сталина, конечно, она и пикнуть не смела, сидела скромнее скромного, ну и одета, конечно, была соответственно».