Текст книги "Советские вожди шутят. От Ленина до Горбачева"

Пусть народ ликует!

В Большом театре 27 января 1939 года состоялась премьера оперы «Иван Сусанин» (сокращенный вариант оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя»). Начальник охраны Большого театра А. Т. Рыбин вспоминал о событиях, предшествовавших премьере: «Главный дирижер С. Самосуд, режиссер Б. Мордвинов, поэт С. Городецкий, писатель М. Булгаков, художник П. Вильямс и балетмейстер Р. Захаров начали репетировать „Ивана Сусанина“. Задача состояла не только в том, чтобы вернуть на сцену гениальное произведение М. Глинки, но и показать патриотизм русского народа, при столкновении с которым неизбежен крах любой вражеской интервенции. Однако в Комитете искусств финал предложили ставить без „Славься“. Самосуд заявил, что без этого гимна не может быть оперы. Разгоревшийся спор достиг Кремля. Послушав репетицию, Сталин удивился:

– Как же так без „Славься“? Ведь на Руси тогда были князья, бояре, купцы, духовенство, миряне. Они все объединились в борьбе с поляками. Зачем же нарушать историческую правду? Не надо.

В первом варианте финала у Спасских ворот стоял макет памятника Минину и Пожарскому. Народ перед ними славил победу. Во втором варианте Минин и Пожарский выходили с народом из Спасских ворот. Посмотрев это, Сталин предложил, чтобы победители, в полном соответствии с историей, выезжали из ворот на конях. Дополнительно следовало поставить на колени побежденных шляхтичей, бросив их знамена к ногам победителей. Еще предложил сократить сцену, в которой дочь Сусанина Антонида и его приемный сын Ваня оплакивали на площади смерть отца. Сталин признал, что это – тяжкое горе, но оно – личное. В целом же весь русский народ одержал победу. Следовательно, пусть ликует как победитель!»

Новый нарком

Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 февраля 1939 года Наркомат машиностроения СССР разделили на Наркоматы тяжелого машиностроения, общего машиностроения и среднего машиностроения.

Наркомом тяжелого машиностроения СССР был назначен В. А. Малышев. Он вспоминал: «Этот день я никогда не забуду. Впервые в жизни разговаривал с тов. Сталиным. Днем позвонили в Коломну из Кремля и сказали, что вызывает тов. Сталин. Оробел, по правде сказать, и в то же время обрадовался. Ехал из Коломны в Москву и волновался, терялся в догадках… Провели меня в Кремль. Встретил тов. Поскребышев и почти сразу же попросил зайти в комнату (как оказалось, в кабинет тов. Сталина). В комнате сидели почти все члены Политбюро и тов. Сталин. Я растерялся вконец. Тов. Сталин поднялся из-за стола и приветливо предложил мне пройти и сесть и при этом, шутя, сказал: „Вы что, из Коломны в Москву не через Бологое ли ехали?“ – и засмеялся (оказалось, что они ждали меня около часа). Я ответил, что дорога плохая, оттепель, и ехал медленно. Потом поздоровался с тт. Молотовым, Ворошиловым, Кагановичем, Ждановым, Микояном, Хрущевым. Сел рядом с тт. Молотовым и Сталиным. Понемногу пришел в себя, но испытывающие взгляды тов. Сталина и других членов Политбюро просто вгоняли меня в жар. Тов. Молотов сказал, что пригласили меня как директора крупного завода посоветоваться о разделении Наркоммаша. Тов. Молотов довольно подробно рассказал о наметках правительства разделить Наркоммаш на три наркомата. Я одобрительно отозвался на это предложение и сказал, что полностью согласен с разделением на три наркомата… Когда кончилась эта часть беседы, тов. Сталин сказал, что вот раз решили делить, то надо подобрать наркомов, и вот они (при этом указал на сидящих здесь членов Политбюро) рекомендуют вас наркомом. Я так растерялся, что, очевидно, пробормотал что-то несвязное. А тов. Сталин рассмеялся и сказал: „Я вот защищал вас, а они против меня, что я могу один против них сделать?“ А сам смеется, особенно глаза веселые… Я дал согласие, поблагодарил за доверие».

Другой новый нарком

И. Т. Пересыпкин вспоминал о своей встрече со Сталиным 9 мая 1939 года: «На служебной автомашине ЗИС-101 я быстро доехал до Кремля и через Боровицкие ворота попал на Ивановскую площадь. При въезде у меня проверили документы и показали, как пройти к И. В. Сталину. Войдя в указанный подъезд и поднявшись в лифте, я оказался в небольшом вестибюле. Там мне показали, куда идти дальше. В коридоре стояла абсолютная тишина. Я обратил внимание, что на всех дверях отсутствовали таблички с указаниями имен сотрудников, работавших в этих кабинетах. Постучал в первую попавшуюся дверь. Ее открыл уже немолодой человек с необычно красным лицом. Это был помощник Сталина Александр Николаевич Поскребышев. Он предложил мне сесть и, попросив обождать, куда-то вышел. Вскоре Поскребышев вернулся, проводил меня в соседнюю комнату и, указав на большую дверь, медленно и как-то торжественно произнес:

– Идите, вас ждет товарищ Сталин.

Открыв дверь, я оказался в ярко освещенном кабинете вождя. Его письменный стол находился в правом дальнем углу. Слева от входа стоял ничем не покрытый длинный стол, за которым позднее не раз мне приходилось сидеть с другими приглашенными во время различных заседаний. На Сталине был легкий светло-серый костюм военного покроя. На ногах – мягкие черные сапоги без каблуков, какие обычно носят горцы на Кавказе. В его левой руке дымилась знаменитая трубка. Сталин был не один. В его кабинете находился и Молотов, который недавно беседовал со мной. Я сразу представился, со мной поздоровались. Затем Сталин стал прохаживаться и ушел в глубь своего просторного кабинета. Потом, вернувшись, он вплотную подошел ко мне и, пристально глядя в глаза, неожиданно сказал:

– Мы решили назначить вас, товарищ Пересыпкин, народным комиссаром связи Союза ССР. Какое ваше мнение на этот счет?

…Я просто оторопел и в первый момент не находил слов для ответа. Потом с большим волнением ответил, что только недавно окончил Военную электротехническую академию и работаю всего около двух лет. А до этого командовал эскадроном связи одной дивизии. Подчеркнул, что совсем не знаком с содержанием столь высоко ответственной должности и вряд ли справлюсь с ней, с такой масштабной работой.

– Очень прошу вас, товарищ Сталин, не назначать меня наркомом связи. Этот пост будет мне не по силам.

Сталин улыбнулся и спросил:

– Вы, оказывается, кавалерист? В какой же дивизии служили?

Я ответил, что служил на Украине в Первой кавалерийской дивизии. Возвращаясь к основной теме нашей встречи, Сталин сказал:

– Пусть вас масштаб предстоящей работы не беспокоит. Мы поможем вам.

Затем он снял трубку телефона, набрал номер телефона и кому-то сказал:

– Наркомом связи назначаем Пересыпкина. Завтра опубликовать в печати».

Я пью за здоровье фюрера!

На Ходынском поле 23 августа 1939 года приземлился четырехмоторный самолет «Фокке-Вульф Кондор», привезший в Москву министра иностранных дел Германии И. Риббентропа. Состоялась трехчасовая беседа Риббентропа с председателем Совнаркома и наркомом иностранных дел В. М. Молотовым в присутствии Сталина и германского посла Шуленбурга. После перерыва Риббентроп и Молотов подписали договор о ненападении между СССР и Германией сроком на 10 лет и секретный протокол о разделе «сфер влияния» в Восточной Европе.

Переводчик В. М. Бережков вспоминал об ужине в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца по случаю подписания договора: «Сталин поднимает бокал в честь Гитлера. Молотов провозглашает тост за здоровье Риббентропа и Шуленбурга. Все вместе пьют за „новую эру“ в германо-советских отношениях. Прощаясь, Сталин заверяет рейхсминистра:

– Советский Союз очень серьезно относится к новому пакту. Я ручаюсь своим честным словом, что Советский Союз не обманет своего партнера…

Того же ожидал Сталин от Гитлера».

Германия 1 сентября 1939 года напала на Польшу, началась Вторая мировая война.

Юбилей

В газете «Правда» 18 декабря 1939 года было опубликовано стихотворение Сергея Михалкова «Сталин», в котором поэт делился с читателями своими сокровенными мыслями:

 
Спит Москва. В ночной столице
В этот поздний звездный час
Только Сталину не спится —
Сталин думает о нас.
 

В преддверии 60-летия Сталина Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о выселении из двух кремлевских зданий (Старого Арсенала и Военного училища им. ЦИК СССР) проживавших там 807 человек (военные и обслуживающий персонал с семьями).

Вся Советская страна 21 декабря 1939 года широко отметила 60-летие Сталина. Ближайшее окружение вождя тоже отмечало его юбилей. Как обычно, застольем в Большом Кремлевском дворце. Ворошилов и Микоян устраивали танцы и хоровое пение гостей. Разошлись по домам часов около 8 утра.

Перед гостями среди прочих выступил победитель конкурса юмористов Аркадий Райкин. Он вспоминал: «В центре Георгиевского зала стоят четыре стола. За ними сидят, как я потом подсчитал, шестьдесят человек – по числу лет Сталина. Нас встречает М. Б. Храпченко, председатель комитета по делам искусств. Он-то и дал распоряжение привезти меня на этот второй, уже не запланированный концерт. (Первый давно закончился, а гости не расходились. Надо было их чем-то занять.) Храпченко берет стул, на который я, войдя в зал, положил свои „носы“ и прочие аксессуары, ставит его прямо перед столом Сталина, примерно в двух метрах от него. То есть выступать я должен не на эстраде, которая где-то в конце зала, а прямо на паркете возле центрального стола… Надо начинать. Читаю „Мишку“. Быстрое изменение внешности, и появляется первый персонаж – докладчик, пользующийся набившими оскомину штампами. Сталин, по-видимому, решил, что на этом мое выступление закончилось. Он наливает в фужер вина, выходит из-за стола, делает два шага в мою сторону и подает мне фужер. Пригубив, я ставлю бокал и продолжаю номер. В моем „человеке с авоськой“ присутствующие усматривают сходство с Дмитрием Захаровичем Мануильским[14]14
  Секретарь исполкома Коминтерна, член ЦК ВКП(б).


[Закрыть], известным партийным функционером. Это вызывает оживление. Сталин у кого-то спрашивает, что это у моего персонажа за сетка; ему объясняют – для продуктов. Я заканчиваю. Сталин усаживает меня перед собой. До восьми[15]15
  8 часов утра 22 декабря.


[Закрыть], то есть около трех часов, я сижу напротив него. По одну сторону от него – Молотов, по другую – Микоян и Каганович… Ворошилов произносит тост за великого Сталина. Сталин никак не реагирует, словно его это не касается. Следующий тост произносит сам:

– За талантливых артистов, вот вроде вас!

Потом опять – выступления. Поет И. С. Козловский, а Молотов – к моему удивлению – очень музыкально ему подпевает… Вспоминая ту ночь, точнее, раннее утро, я не могу сказать, что все увиденное не произвело на меня сильного впечатления. Хотя, как и многие, сегодня я вижу события пятидесятилетней давности совсем в ином свете».

Отсиживался в тюрьме

Генерал К. К. Рокоссовский в марте 1940 года был освобожден из тюрьмы и получил назначение командиром 9-го механического корпуса Киевского особого военного округа. В начале Великой Отечественной войны, когда Рокоссовский провел несколько успешных военных операций, Сталин вызвал его к себе.

– Хорошо ли вы знакомы с германской военной доктриной?

– Нет, товарищ Сталин.

– А со структурой и вооружением германской армией?

– Нет, товарищ Сталин. Ведь я сидел.

– Нашел время, когда отсиживаться!

Русское виски

В Москве 16-го и 17 декабря 1941 года проходили советско-британские переговоры в Москве (миссия министра иностранных дел Великобритании Антони Идена). В ходе встреч Идена со Сталиным и Молотовым состоялся обмен мнениями по проблемам совместного участия в войне против Германии.

Дипломат И. М. Майский вспоминал: «Сталин устроил в честь Идена большой обед в Кремлевском дворце. За длинным столом кроме английской делегации сидели члены Политбюро, наркомы, генералы. Председательское место занимал Сталин. Справа от Сталина сидел Иден, рядом с Иденом сидел я и являлся для них обоих переводчиком. Сталин произнес главный тост в честь британского министра иностранных дел. В конце обеда отвечал Иден тостом за хозяев. В самом начале обеда произошел забавный инцидент. На столе перед Иденом в числе других вин стола большая бутылка перцовки. Желтоватый цвет жидкости несколько напоминал шотландское виски. Иден заинтересовался этой бутылкой и спросил Сталина:

– Что это такое? Я до сих пор не видал такого русского напитка.

Сталин усмехнулся и с искринкой в глазах ответил:

– А это наше русское виски.

– Вот как? – живо откликнулся Иден. – Я хочу его попробовать.

– Пожалуйста.

Сталин взял бутылку, налил Идену бокал. Иден сделал большой глоток. Боже, что с ним сталось! Когда Иден несколько отдышался и пришел в себя, Сталин заметил:

– Такой напиток может пить только крепкий народ. Гитлер начинает это чувствовать».

Надо было жаловаться…

Нарком авиационной промышленности СССР А. И. Шахурин вспоминал о новом бомбардировщике «Ту-2», который чуть было по приказу Сталина в 1942 году не сняли с производства:

«Вхожу в его кабинет. Сталин один. На длинном столе, покрытом синим сукном, лежит экземпляр акта испытаний „Ту-2“.

– Оказывается, хвалят машину. Вы читали?

– Да, читал. Зря сняли самолет с производства. И сколько я упреков от вас получил.

– И все-таки вы неправильно поступили, товарищ Шахурин, – вдруг произнес Сталин.

– А в чем?

– Вы должны были жаловаться на меня в ЦК.

Сказал и пошел дальше по кабинету, попыхивая трубкой. Это тогда не было шуткой с его стороны. Он говорил вполне серьезно и для того момента, может быть, даже искренне.

Я промолчал. Никому из нас в голову не могло прийти писать на Сталина в ЦК. В лучшем случае над этим посмеялись бы.

После паузы я предложил:

– На месте эвакуированного завода сейчас восстанавливается завод по производству бомбардировщиков. Это предприятие, конечно, не такое крупное, как в Сибири, но наладить выпуск „Ту-2“ можно.

Сталин согласился:

– Хорошо, готовьте решение.

И туполевский бомбардировщик начали выпускать. За годы войны удалось сделать 800 машин».

Сталинградская битва

Американский журнал «Тайм» 1 января 1943 года назвал «Человеком года» Сталина. Месяц спустя, 2 февраля, была победоносно завершена капитуляцией немецкого генерала-фельдмаршала Фридриха Паулюса со своей армией Сталинградская битва. Начальник главного артиллерийского управления наркомата обороны СССР в годы войны Н. Д. Яковлев вспоминал: «Хорошо помню тот вечер в Ставке, когда пришло известие об окончательном разгроме группировки фашистских войск в районе Сталинграда. В кабинет И. В. Сталина вошел А. Н. Поскребышев и доложил, что через несколько минут будут передавать по радио приказ наркома обороны в связи с победой наших войск в Сталинграде. В кабинете Сталина радиоприемника не было – он находился в кабинете Поскребышева. Поэтому Верховный предложил Г. К. Жукову и мне, оказавшемуся в тот час в Ставке, пройти туда и послушать Левитана… Слушая торжественный голос известного всей стране диктора, передававшего приказ, я краем глаза наблюдал за Сталиным. Расправив плечи и став как будто выше ростом, он, попыхивая трубкой, гордо поглядывал то на Жукова, то на меня, не скрывая своего удовлетворения и гордости за блестящий успех наших войск. Но особенно он подтянулся и приосанился в тот момент, когда Левитан начал читать раздел приказа о пленении гитлеровских генералов. И первым в этом списке шел фельдмаршал Паулюс. Сталин даже хмыкнул многозначительно. Дескать, знай наших. Вон каких китов заставляет в плен сдаваться! Но то ли еще будет!»

Первый салют

Москвичи 5 августа 1943 года увидели первый салют. Ровно в 24 часа был дан залп из 120 орудий. Всего было дано 12 залпов, производившихся через каждые 30 секунд в течение шести минут. Москва салютовала войскам Брянского фронта, освободившим при содействии с флангов Западного и Центрального фронтов город Орел, и войскам Степного и Воронежского фронтов, освободившим город Белгород.

Генерал армии С. М. Штеменко вспоминал: «Как только командующие войсками доложили Верховному о взятии этих городов (о таких победах они всегда стремились докладывать ему непосредственно), генерала Антонова и меня вызвали в Ставку. Сталин только что вернулся с Калининского фронта. Собрались и все остальные члены Ставки.

– Читали ли вы военную историю? – обратился Верховный к Антонову и ко мне.

Мы смешались, не зная, что ответить. Вопрос показался странным: до истории ли было нам тогда!

А Сталин меж тем продолжал:

– Если бы вы ее читали, то знали бы, что еще в древние времена, когда войска одерживали победы, то в честь полководцев и их войск гудели все колокола. И нам неплохо бы как-то отмечать победы более ощутимо, а не только поздравительными приказами. Мы думаем, – кивнул он головой на сидевших за столом членов Ставки, – давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавляющих, артиллерийские салюты. И учинять какую-то иллюминацию.

В считанные часы артиллеристам пришлось решать немало вопросов. Прежде всего, никто не представлял, каким же должен быть сам ритуал салюта. Срочно послали офицера в библиотеку – просмотреть соответствующую литературу, начиная со времени Петра I. Из каких орудий салютовать? Комендант Кремля смог предоставить для этой цели двадцать четыре горные пушки. Еще сто зениток взяли с батарей, охранявших Москву от вражеских налетов».

Архиерейский Собор

Утром 4 сентября 1943 года на даче Сталин в присутствии Маленкова и Берии обсудил положение дел в Русской православной церкви с полковником госбезопасности Г. Г. Карповым, долгое время работавшим в Комиссии по делам культов при ВЦИКе. Несколькими часами позже в Кремле состоялась беседа Сталина с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины митрополитом Николаем. Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной церкви имеется намерение в ближайшее время созвать Собор епископов для избрания патриарха Московского и всея Руси и образования при патриархе Священного Синода. И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны правительства не будет к этому препятствий. На предложение митрополита Сергия созвать Архиерейский Собор через месяц Сталин заявил:

– А нельзя ли проявить большевистские темпы?

Он предложил созвать Собор через три дня и отдал распоряжение привлечь авиацию для сбора епископов. Архиерейский Собор состоялся 8 сентября и избрал патриархом Московским и всея Руси владыку Сергия.

Два именинника

В ночь с 20-го на 21 декабря 1943 года праздновали день рождения Сталина, на который среди прочих был приглашен К. К. Рокоссовский, родившийся в тот же день – 21 декабря. Генерал-лейтенант Н. А. Антипенко передает рассказ Рокоссовского об этой ночи:

«Было далеко за полночь… Присутствовали некоторые члены Политбюро. Обстановка за столом была самая непринужденная. Взяв меня за руку, Сталин отвел в сторону и тихо сказал: „Да, мы вас крепко обидели, товарищ Рокоссовский…[16]16
  Очевидно, имеется в виду тюремное заключение Рокоссовского перед войной.


[Закрыть] Бывает… Ну что, извините…“ Потом мы возвратились к столу. Кто-то провозгласил тост за Сталина. Закусили. Встав из-за стола, Верховный подошел ко мне с полным бокалом „Хванчкары“ (его любимого вина), произнес тост в мою честь и стал чокаться со мной так, чтобы верхний край его бокала был бы не вровень с моим, а чуть пониже. Я знал этот грузинский обычай, выражающий особое уважение, и поспешил опустить свою рюмку ниже. Сталин повторил свой прием, опустив руку с бокалом еще ниже, то же сделал и я. В конце концов, наши бокалы оказались на полу. Это всех рассмешило…

Донос на маршала

Однажды Сталину доложили, что у маршала Рокоссовского появилась любовница, и это – известная актриса и красавица Валентина Серова.

– Что с ними делать будем, товарищ Сталин?

– Что делать будем?.. – задумался вождь. – Завидовать будем!

Проводы Черчилля

В Москве с 9-го по 18 октября 1944 года состоялись переговоры между И. В. Сталиным и У. Черчиллем о разделе сфер влияния на Балканах. В них участвовали также министр иностранных дел Великобритании Антони Иден, начальник Британского имперского Генерального штаба фельдмаршал А. Брук, генерал Х. Л. Исмей и другие.

Переводчик В. М. Бережков вспоминал: «В аэропорт для проводов Черчилля я выехал пораньше. Погода стояла прескверная. Внезапно похолодало, моросил дождик. Небольшой навес аэровокзала не мог вместить всех собравшихся. Меня поразило большое число военных и штатских из правительственной охраны. Но не прошло и пяти минут, как стало ясно, зачем такие меры предосторожности. У навеса остановилась вереница машин. Из первой и третьей выскочили офицеры в длинных шинелях. Один из них открыл дверцу второго автомобиля, и мы увидели Сталина. Он был в зеленоватом плаще с погонами и в маршальской фуражке. Из-под плаща виднелись брюки навыпуск с ярко-красными лампасами. Его появление в аэропорту явилось еще одним необычным жестом гостеприимства, который Сталин решил напоследок оказать Черчиллю. Англичане еще не прибыли, и Сталин, отказавшись войти в помещение, ожидал, стоя под дождем. Наконец явился Черчилль со свитой. Одновременно с ним приехали Молотов и Гарриман. Черчилль был приятно поражен, увидев Сталина. Оба лидера произнесли краткие речи, после чего британский премьер решил, в свою очередь, сделать любезный жест: пригласил Сталина и Молотова осмотреть кабину своего самолета. Она была прекрасно оборудована и благоустроена. Сталин не удержался от замечания, что теперь ему понятно, почему премьер-министр так любит летать по белу свету».