Текст книги "Василий Лановой. Самый обворожительный офицер"

Михаил Захарчук
Василий Лановой. Самый обворожительный офицер

В оформлении обложки книги использован кадр из фильма «Анна Каренина», реж. А. Зархи

© Киноконцерн «Мосфильм», 1967 г.

Во внутреннем оформлении книги использованы фотографии:

Алексей Дружинин, Дмитрий Коробейников, Василий Малышев, Алексей Никольский, Екатерина Чеснокова, А. Князев, Чернов / РИА Новости;

Архивный фонд РИА Новости, а также кадры из фильмов: «Анна Каренина», реж. А. Зархи

© Киноконцерн «Мосфильм», 1967 г.;

«Война и мир», реж. С. Бондарчук

© Киноконцерн «Мосфильм», 1967 г.

© Захарчук М. А., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

© Киноконцерн «Мосфильм» (Кадры из фильмов)

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

***

«Если я считаю что-то правильным, то не иду на компромисс!»

Вместо предисловия

Перед вами, дорогие мои читатели, книга о великом советском и русском актере Василии Лановом. Вы наверняка хорошо знаете его по многочисленным ролям в кино, в театре, на радио и телевидении, по активному участию в общественной жизни страны. Однако я рискну добавить к тому, что вам известно, некоторые, как полагаю, значимые моменты и факты биографии моего героя, чтобы вы получили как можно более объемное представление о нем. Если так можно выразиться, я ознакомлю вас с его визитной карточкой, а уже потом с божьей помощью приступлю к главному повествованию.

Итак, Василий Семенович – народный артист СССР, работающий в Государственном академическом театре имени Е. Б. Вахтангова уже 62 года. Он полвека преподает в Театральном институте имени Б. Щукина. Вуз этот является как бы дочерним предприятием вышеназванного театра. Еще Лановой – заслуженный артист Республик Северная Осетия-Алания и Адыгея. В 1980 году он получил Ленинскую премию за участие в документальном фильме «Великая Отечественная». Мне неизвестен иной пример, когда за один дикторский текст присваивалась бы столь серьезная, по существу, главная творческая награда Советского Союза. За создание героических образов в кино и на сцене артист получал премии Московского комсомола, КГБ и МВД СССР. За выдающиеся, без всякого преувеличения, заслуги в развитии театрального искусства он шесть раз награждался орденами Советского Союза и России и восемь – различными медалями. В 1971 году Лановой был признан лучшим актером года за роль Ивана Вараввы в художественном фильме «Офицеры». За талант и труд выдающемуся театральному творцу, артисту кино и общественному деятелю вручены Международная премия Андрея Первозванного «Вера и верность», Большая литературная премия России, Царскосельская художественная премия, Российская национальная актерская премия имени Андрея Миронова, премия «Хрустальная Турандот» (две), премия Дружбы народов «Белые журавли России», Национальная премия имени Петра Великого, золотая медаль в честь 200-летия со дня рождения Ф. И. Тютчева, медали имени А. С. Пушкина, В. И. Даля, В. И. Вернадского, С. И. Вавилова. Лановой – Академик Российской академии кинематографических искусств «Ника» и почетный член Российской академии художеств.

Василий Семенович является председателем межрегионального общественного фонда «Армия и культура» с 1995 года. Он член Общественного совета при Министерстве обороны России, председатель комиссии Общественного совета по культурно-шефской работе и межнациональным отношениям, член Общественной палаты Российской Федерации второго состава, входит в состав Общественного совета при Следственном комитете Российской Федерации, председатель попечительского совета патриотической акции «Бессмертный полк». Более 20 лет артист возглавляет Международный детский кинофестиваль «Алые паруса Артека». На президентских выборах 2018 года он был доверенным лицом В. В. Путина.

За долгую творческую жизнь Лановой сыграл в родном театре имени Вахтангова 65 заметных и главных ролей. Еще одну (Астров в «Дяде Ване») – в Театре под руководством А. Калягина. На творческом счету Василия Семеновича 72 полноформатных радиоспектакля. В кино он сыграл 79 крупных ролей, озвучил 12 фильмов, принял участие в 34 документальных. Он сам написал две книги.

В настоящее время занят в спектаклях: «Посвящение Еве» Э. Шмитта (постановка С. Яшина), «Пристань» – спектакль-бенефис (постановка Р. Туминаса), «Последние лу́ны» (постановка Р. Туминаса).

«Во первых строках письма» осмелюсь рассказать дорогим читателям о том, как щедрая судьба подарила мне долгое и счастливое общение с Василием Семеновичем Лановым. Это знакомство – моя непреходящая и многолетняя гордость. Правда, тут мне придется volens nolens немножечко потянуть повествовательное одеяло на себя, а делать это, откровенно говоря, нисколько не хочется. Мы знаем друг друга более четырех десятков лет, но назвать наши отношения по-настоящему дружескими я не решусь хотя бы потому, что однажды услышал от него: «Я уже нахожусь в таком возрасте, когда друзей не приобретают. Все чаще думаешь о том, чтобы они не уходили».

Тем не менее, повторяю, Лановой все эти долгие-долгие годы всегда очень замечательно и внимательно ко мне относился. Это повелось еще с самой первой нашей встречи. Тогда я учился в Военно-политической академии и был делегирован от этого вуза на общественную работу во Всероссийское театральное общество (ВТО). Был я молод, в театральных делах сведущ чрезвычайно скудно, зато амбициозен и, как теперь вижу, даже чуток нагловат.

Хотя, может быть, именно поэтому руководство ВТО – директор Дома актера имени А. А. Яблочкиной Александр Моисеевич Эскин и его заместитель Мария Вениаминовна Воловикова – активно снабжало меня поручениями самыми разнообразными, порой даже экзотическими. Они почему-то упорно считали меня специалистом по «прекрасному полу». Поэтому на творческих вечерах великих балерин XX века Галины Сергеевны Улановой и Майи Михайловны Плисецкой, выдающейся певицы Елены Васильевны Образцовой, замечательной актрисы Елены Николаевны Гоголевой и многих других женщин я всегда был задействован по полной программе. Мне приходилось встречать и провожать главных героинь этих мероприятий, вручать им цветы на сцене, обеспечивать их чаем, печеньем, газированной водой и конфетами, провожать домой и так далее. Разумеется, проделывали это и другие мужчины нашей секции зрителей, но моя «нагрузка» была куда более ответственной, почетной и весомой. Так мне кажется.

Откровенно говоря, такое вот амплуа дамского угодника мне импонировало, нравилось, немножечко и льстило. Но оно же меня определенным образом и сковывало. Поэтому однажды на заседании бюро ВТО, когда обсуждался план полугодовой работы, я попросил руководство «застолбить» за мной творческий вечер, посвященный Василию Лановому. Он только что получил звание народного артиста РСФСР, и близилось его сорокапятилетие.

Руководство наше в лице Воловиковой слегка опешило, поскольку я тогда состоял в зрительской бригаде Большого театра и к вахтанговцам никаким боком не относился. Женская половина бюро поддержала Марию Вениаминовну. Особенно активничала Ирина Михайловна Хазанова – мать знаменитого артиста-юмориста. Она тоже отличалась веселым нравом, но при этом любила резать правду-матку направо и налево, поэтому категорически заявила, мол, при всем уважении к нашему военному товарищу, посягать на «святое», на всеобщего женского любимца мы ему все же не позволим. Сами уж как-нибудь справимся.

Я понимал, что в каждой шутке есть только доля шутки, сдал назад и стал успокаивать милых коллег, дескать, у меня и в мыслях не было как-то вас обидеть. Все дело в том, что Лановой – мой земляк. Между нашими приднестровскими селами на карте даже лапоть не уместится, так они близки. И потом мне просто очень хочется написать о его военных ролях.

Дамы, к их чести, прониклись моей аргументацией и с благородным единодушием проголосовали за то, чтобы творческий вечер вахтанговца организовывал и проводил капитан Захарчук. Однако и после заседания бюро мы продолжали бурно обсуждать этот вопрос, вроде бы уже решенный.

Тон задала моя приятельница, давняя и пылкая почитательница таланта Ланового.

– Вася Высочество – самый красивый артист в стране, и я бы многое отдала, чтобы ему отдаться! – заявила она.

Я был, мягко говоря, весьма удивлен и сказал ей:

– Оля, я отдаю должное твоей смелости и твоему славному каламбуру. Но, во-первых, неужели Василий Семенович, по-твоему, будет красивее Сергея Столярова или Олега Стриженова? Во-вторых, проясни для меня, неразумного, почему Вася Высочество?

– Значитца, так! – начала моя подруга, весьма подкованная в театральных вопросах и острая на язык. – Вам, военным, не понять, что у Столярова красота лубочная, у Стриженова – революционная. А Васечка просто красавец на все времена! Что же касается Высочества, то это пошло еще с начала шестидесятых, когда Рубен Симонов возобновил легендарный спектакль Карла Гоцци «Принцесса Турандот». Ланового партнеры поначалу дразнили этим «высочеством», а потом оно прижилось. Подожди, так тебе, может быть, неизвестно и то, как Николай Гриценко навеки заклеймил Ланового?

– Нет, не известно.

– Да, военная темнота. Ну так слушай этот бородатый шедевр из «Турандот»:

 
Семен Михайлович Буденный,
Василь Семеныч Лановой.
Один рожден для жизни конной,
Другой – для жизни половой.
 

Пройдут годы. О творчестве Ланового я напишу в различные советские, потом и российские издания раз пятьдесят. Может, и сто. Кто теперь сосчитает. Без ложной скромности замечу, что и биографию артиста я тоже изучил основательно. Ибо с офицерской молодости и до настоящего времени, когда я уже заслуженный военный пенсионер, мне в этом человеке все и всегда нравилось. Не скажу, что я фанат Ланового, но глубоко убежден в том, что он – актер выдающийся, входящий в десятку лучших советских и русских. Что же касается его нравственного облика и морально-этического стального стержня, то в этом смысле рядом с ним я и затрудняюсь кого-либо поставить.

Насчет лаптя по карте между нашими селами я попал почти в точку. Напрямую между ними даже полусотни километров не наберется. До войны селения вообще находились в одной Винницкой области. А вот с нашим землячеством откровенно дал маху. Василий Семенович – коренной москвич. Это его отец с матерью родились и выросли в Стрымбе Кодымского района. Затем они переехали в Москву и каждый год потом отправляли детей на свою малую украинскую родину.

Ничего этого в описываемые времена я не знал и не ведал. Ни одного спектакля с участием Ланового не видел. Из почти сорока фильмов, где он сыграл, посмотрел лишь шесть: «Павел Корчагин», «Алые паруса», «Война и мир», «Анна Каренина», «Офицеры» и «Семнадцать мгновений весны».

С таким вот, прямо скажем, легковесным багажом – несколько фильмов и старая театральная байка – я и отправился на встречу с Василием Семеновичем. Она состоялась в парткоме вахтанговского театра, где активист Лановой, выполняя общественную нагрузку, целый день дежурил. Это означало, что свободного времени у него было более чем достаточно. Поэтому и наш первый разговор затянулся на несколько часов.

У меня откровенно слабая память на даты, цифры, имена и всякие заковыристые названия. Но атмосферу случающихся со мной важных событий, их дух и некую ауру я благодаря Господу Богу нашему помню долго и очень даже прилично. Поэтому откровенно свидетельствую: наше общение превзошло все мои ожидания. Ни в чем и ни на миг я не почувствовал тогда между нами никакой разницы, не ощутил «звездности» собеседника. Мы говорили на самые разные темы, подробно обсудили все детали предстоящего творческого вечера.

Прошел он впоследствии с шумным успехом. У меня, ведущего, к счастью, сохранились и документальные подтверждения этого факта – несколько черно-белых фотографий. На цветные тогда снимали только членов политбюро.

После того триумфального мероприятия в Доме актера имени А. А. Яблочкиной мы с Лановым уже не прерывали нашего доброго и плодотворного общения. Окончив академию, я поступил на службу в главную советскую газету «Красная звезда». Василий Семенович несколько раз выступал по моей просьбе на ее страницах, приходил к нам на редакционные посиделки.

Позволю себе здесь обнародовать только одну его газетную статью «Личная причастность» от 12 февраля 1981 года.

«После долгой и напряженной работы над фильмом наступает момент, которого ждешь с особым волнением: твой труд выносится на пристрастный и всегда справедливый суд зрителей. И чем больше у тебя опыт, чем больше ролей тебе было доверено, тем это волнение сильнее.

Еще до выхода киноленты на экран я мысленно вижу того главного зрителя, мнение которого мне особенно дорого. Если фильм военный, то в одном случае это фронтовик, прошедший испытания Великой Отечественной, в другом – офицер, курсант, безусый солдат, который, возможно, встретится с фильмом где-то в таежном учебном центре, после трудных полевых занятий. Для меня было бы достаточно и одного их слова: «Похоже!»

После каждой новой роли в театре, кино я получаю письма зрителей. Особенно много пришло их после выхода на экран фильма «Офицеры». В письмах не просто оценки моей игры. Незнакомые люди рассказывают о своей судьбе, о пережитом. И мне понятно, почему им захотелось поделиться со мной сокровенным. Они надеются своим письмом помочь артисту глубже понять правду жизни, неисчерпаемый характер советского человека. Им хочется, чтобы в новых ролях я в большей степени оправдал их ожидания.

Несколько лет тому назад я впервые сыграл на сцене роль генерала Огнева из пьесы А. Корнейчука «Фронт». После спектакля ко мне подошел немолодой человек с несколькими рядами орденских планок на груди. Сказал: «Знаете, вашего Огнева фронтовики принимают», – и вручил приглашение на встречу его однополчан. С тех пор каждый год в День Победы я иду в «свой» быстро редеющий, к сожалению, полк. Иду с сыновьями. И мне не нужно объяснять мальчишкам, почему у суровых, мужественных людей, встречающихся здесь, на глазах слезы. Хочу одного: чтобы запомнили они эти минуты, пронесли их в сердце через всю жизнь.

В нашем кинематографе есть режиссеры и актеры, которые сражались с врагом на фронтах Великой Отечественной войны. Моих ровесников фашизм лишил детства. Перед самой войной родители отправили меня, семилетнего, и двух моих сестричек к родственникам – в украинское село Стрымбу. Там пережил я первые бомбежки, ощутил ужасы оккупации, встретил, быстро повзрослевший, наших освободителей. Много лет прошло с той поры, а воспоминания о воине в ушанке с полевой зеленой звездочкой, встреченном на обледенелом проселке, взрыв радости и счастья навсегда остались для меня самыми яркими, самыми сильными.

Когда во время работы над киноэпопеей «Великая Отечественная» на экране появились малыши с завернутыми в тряпье ножками, с котомкой за плечами, не мог продолжать чтение текста, останавливался. Увиденное будило воспоминания, мешало говорить. Работу над этим удивительным, неповторимым фильмом считаю для себя высшей честью и наградой.

Да, мог я, конечно, родиться и после войны. Но и в этом случае, как все мои молодые сограждане, считал бы себя лично причастным к Победе. То время, великая наша Победа у нас в крови, в мыслях, в мироощущении.

Во время работы над киноэпопеей я близко познакомился с Бертом Ланкастером, читавшим текст на английском языке. Это человек умный, искренний, убежденный, как мне показалось, сторонник мира. И все же я понял: Берту нелегко представить минувшую войну такой, как знают ее советские люди. Как-то в беседе он признался, что многое впервые открылось для него уже в процессе работы над фильмом, тесного творческого общения с советскими людьми. Мне тогда подумалось: сколь же сильна, убедительна правда нашего искусства!

В послевоенные годы я жил обычной для моих сверстников жизнью. Учился в школе. В 13 лет начал заниматься в драмкружке при Дворце культуры завода имени Лихачева. Сцену очень любил, но, получив аттестат, заколебался в выборе профессии – стал студентом факультета журналистики МГУ. Но очень скоро понял, что изменять мечте нельзя, и поступил в училище при вахтанговском театре. С этим театром связана моя судьба и поныне.

Казалось бы, в такой вот биографии ничто не облегчает вхождение в роль профессионального военного. Но мне, как и другим актерам театра и кино, помогает глубокое уважение к людям этой очень нелегкой, романтичной по своей природе, профессии, внутреннее родство с ними, острое чувство долга перед поколением фронтовиков. Когда персонаж, которого надо воссоздать на экране, кажется недостаточно выписанным, включаются те самые представления о военном человеке, которые вошли в сознание и сердце в раннем детстве, еще там, в освобожденной Стрымбе. Годы сделали эти представления более яркими, объемными, масштабными. Работа над каждой новой ролью что-то к ним прибавляет. В театре я играю Огнева – передового военачальника, противостоящего человеку консервативных взглядов на методы ведения войны, хотя и мужественному, волевому. Конфликт глубок, драматичен. Нужно раскрыть огромную нравственную силу героя, его способность видеть дальше и больше других. Вряд ли приняли бы моего Огнева зрители-фронтовики, если бы я вновь и вновь не обращался к истории Великой Отечественной войны, не перечитывал мемуаров видных военачальников, не вникал в художественную правду литературы, исследующую то героическое время средствами искусства.

Знаю и о том, что военный зритель не приемлет неточного применения военных терминов, каких-то отступлений от правил ношения формы, неестественной для офицера прически и тому подобного. Поэтому считаю себя обязанным даже о деталях военной формы одежды советоваться с профессионалами, тем более что среди них у меня много близких друзей.

Все ли роли военных, сыгранные мною, считаю удачными, полнокровными? К сожалению, не все. После просмотра нового фильма, бывало, уходил расстроенным. Чувствовал: чуть бы поменьше плакатности, побольше психологической глубины. Как коммунист, работающий на фронте искусства, считаю, что перед зрителем, военным в особенности, перед ветеранами я всегда в долгу. А сыграть современного командира, вобравшего в себя главное от первых краскомов, офицеров-фронтовиков беспредельную преданность партии, Родине, яркого представителя современной армии очень хотелось бы».

Еще раз перечитывая давний газетный текст – прошло без малого сорок лет с момента этой публикации! – я ловлю себя на радостной мысли. А ведь Василию Семеновичу нынче не может быть за него стыдно! Ни в коем случае. Более того, даже два последних предложения с откровенной партийной риторикой, немыслимой по нынешним внеидеологическим временам, выглядят для артиста вполне логичными и целиком оправданными. Ибо, в отличие от сонма коллег по цеху, визгливо и заполошно отказавшихся от собственных многолетних «прокоммунистических» убеждений, некоторые деятели даже принародно сжигали свои партийные билеты, артист Лановой никогда и нигде не порицал, тем более не проклинал наше общее социалистическое прошлое.

Сие вовсе не значит, что он – замшелый ортодокс и примитивный коммуняка. Наоборот, все кричащие недостатки той прошлой общественной системы Василий Семенович неоднократно и предметно, со знанием дела критиковал, некоторые и отметал. Но никогда при этом не поддерживал антинародную деятельность всех тех, кто разрушал нашу общую страну – великий Советский Союз.

Лановой не бежал за демократами, высунув язык и задрав штаны, никогда трусливо не лебезил перед ними. Один из очень немногих деятелей отечественной культуры, он, еще в самом зародыше так называемой перестройки, понял крайне серьезную, почти императивную истину. Поддержка так называемых демократов первой волны неминуемо приводит всякого нормального человека в тупик, в вонючее националистическое болото, в нигилизм, полный и окончательный. Ни сами демократы, ни их безвольные и недалекие попутчики уже не могли пусть и не сострадательно, но хотя бы терпеливо, не истерично взглянуть на муки и конвульсии социалистического общества, конечно, не самого лучшего в мире, но и, как теперь выясняется, далеко не худшего. В этом заключалась их глупость и трагедия одновременно.

А Лановой всегда был человеком мужественным, смелым, чрезвычайно независимым в своих нравственных, моральных и политических суждениях. И вместе с тем он – мудрый публичный деятель, прекрасно отдающий себе отчет в том, что значит для людей слово, сказанное им. Поэтому вы, дорогие читатели, никогда и нигде не встретите его праздного трепа для досужей публики, паблик сити, паблик рилейшнз, или как там еще говорят про пиар и саморекламу. Вы вообще никогда не увидите Ланового, что-то, где-то, кому-то рекламирующего, выступающего на модных столичных тусовках, на купеческих корпоративах или, не приведи господь, на телевизионных ток-шоу, вызывающих тошноту. Даже в самые трудные, лихие девяностые годы, когда прилавки столичных магазинов покрылись пылью, а Василию Семеновичу вместе с Ириной Петровной Купченко приходилось обучать двух сыновей-акселератов, он натурально брезговал любой рекламой.

В 2006 году у автора сих строк вышла как бы итоговая книга жизни «Встречная полоса. Эпоха. Люди. Суждения». На ее обложках размещены несколько десятков портретов известных артистов, ученых, спортсменов, военачальников, деятелей культуры. А в самой книге – рассказы об этих людях, с которыми меня свела долгая журналистская судьба.

Один из самых больших очерков там о Лановом. Разумеется, я эту книгу ему вручил.

Спустя какое-то время Василий Семенович позвонил мне, поблагодарил за труд, при этом полушутя-полусерьезно заметил:

– Единственный недостаток книги в том, что моя фотография – рядом с горбачевской.

В раскладе снимков я лично не принимал никакого участия. Это сделали работники издательства. О чем я и сообщил артисту.

Он выслушал меня и проговорил:

– Беда Горбачева в том, что он, похоже, и в мир иной сойдя, так и не поймет, какое горе принес своему народу, плутовством и обманом втянув его в капитализм. А главное трагическое несчастье, которое принес нам капитализм, – это катастрофическое падение народной духовности. Польза, польза, польза! Деньги, деньги, деньги! Руси это было несвойственно, она никогда не была меркантильна, а теперь невольно ловишь себя на мысли: раньше я бы сел и читал, а сегодня надо бежать на концерт, еще на один. До перестройки такого не наблюдалось. Мы жили словно в заповеднике. Будущее всегда представлялось нам если и не светлым, то спокойным – точно. Сто двадцать рублей пенсии, этого же с лихвой хватало! Старики еще и откладывали себе на смерть. А сейчас страх перед завтрашним днем во сто крат усилился. И с увеличением потребительства духовность в геометрической прогрессии уменьшается. Не зря американские философы всерьез говорят, что потребительство будет последним гвоздем, вбитым в гроб цивилизации. Они рассчитали, что жить ей осталось лет пятьсот-шестьсот.

Лановой никогда не был пессимистом. Даже в самые трудные времена своей жизни его ни разу не покидала уверенность в себе, в своих силах и способностях, в близких и друзьях. Узнав о скоропостижной смерти младшего сына, Василий Семенович не отменил гастрольного спектакля, отыграл его и лишь на следующее утро улетел в Москву на похороны.

Это сильный, стержневой, несгибаемый человек, который, видя перед собой пропасть, не скулит, не ноет, а думает, как соорудить переправу через нее. Зрительный зал он никогда не назовет наполовину пустым, только – наполовину полным. Если уж такой человек выказывает беспокойство о судьбах цивилизации, то всем нам, наверное, следует как минимум задуматься. Ибо Лановой по-настоящему мудрый человек, поцелованный Богом в темечко.

Поэтому моему дорогому читателю должно быть понятно, с каким трепетом, с какой осознанной ответственностью и даже с некоторой боязнью я приступаю к описанию его судьбы. И помоги мне боже.