Текст книги "Провокация"

5. Ученый

Шлем покатился по траве, и Ученый принялся остервенело чесаться грабельками пальцев в плотных перчатках. Он потешно скреб пунцовые щеки, рыжие усики, бритый череп. От движения его рук мелко задрожала сбруя, накинутая поверх скафандра, будто кастаньеты, загремели образцы минералов, спрятанные в накладной футляр, звякнул газозаборник, сменные линзы к фотоаппарату залязгали, заходил ходуном геологический молоточек в специальной петле и прочее, все, что можно и нельзя, тряслось, звякало и гремело, а Ученый голосил, орал так, словно решил проверить на прочность голосовые связки:

– Зачем?!! Кому вы продались?!! На кого вы... ты работаешь, мерзавец?!! Сволочь!!! Паскуда!!! Гад!!! Предатель!!! – И плюс еще дцать эпитетов, и, срывая голос, ядреные матюги, пока хватало дыхания.

Он меня не боялся. Он меня ненавидел.

– А с чегой-то вы взяли, милостивый государь, что я предатель?

Мой насмешливый тон взбесил его еще больше, но силы голосовых связок уже не хватило, чтобы возобновить столь же яростно оглушительный ор.

– Прекратите... прекрати, сволочь, немедленно валять дурака! Ты – убийца! Ты!..

– Ой ли? Разве иных версий в вашу умную голову не приходит? Совсем ничего другого, для вас лично более отрадного, на ум не идет, да? И не стыдно? Вам должно быть стыдно, товарищ ударник умственного труда! Стыдитесь, все проще, чем дважды два! Проще простого! Просто я владею гипнозом. Я не просто хороший враль, а очень хороший и, заметьте, очень разносторонний. Я загипнотизировал запросто Командира. Я вынудил его сказать правду после того, как принудил себя развязать. А сладкая для нас с вами правда такова – имел место преступный сговор между ДВУМЯ предателями, известными нам под оперативными псевдонимами Боец и Командир. Совершенно очевидно, что метастазы предательства протянулись сюда, на чужую планету, с далекой многострадальной Родины, из руководящих, так сказать, органов. Меня лично коллеги из НКВД предупреждали, что такой негатив возможен, задолго до переброски к месту старта. Коллеги, я повторяю – КОЛЛЕГИ по службе в НКВД предупреждали меня о возможной измене, а вы, товарищ Ученый, получили инструкции, касательно фокуса с крысами, дабы...

Он меня не дослышал. Набрал побольше воздуха и крикнул:

– Вздор!!. Немедленно прекрати молоть чепуху! Не надейся!!! Я тебе все равно не поверю, мерзавец! В лучшем случае ты сошел с ума, сволочь!

– Что ж, тем хуже для вас, – и я выстрелил.

Я промахнулся. Пуля просвистела в нескольких сантиметрах от его колена. Чисто интуитивно Ученый подпрыгнул козликом, а я выстрелил еще раз и попал ему в голень.

Он свалился, буквально подкошенный. Упал набок, перевернулся живенько на спину, сел и схватился, дурачок, за рану руками. И застонал, заскрежетал зубами, гримасничая от боли.

– Сдается мне, не выйдет у вас, господин Ученый, прожить остаток жизни так, как завещал коммунистический классик, так, чтобы не было мучительно больно, – вещал я, неторопливо к нему приближаясь. – Жалко вас, но я начинаю подозревать, что вы вовсе мне не товарищ, а совсем наоборот – вы приспешник двух разоблаченных предателей, почивших от моей карающей длани.

– Чушь... – простонал Ученый.

Я выстрелил. Я был уже близко от него, на расстоянии, с которого промахнуться трудно, но я промазал. Нарочно. Еще не хватало, чтоб Ученый истек без толку кровью. Нет уж! Такого подарка, как вторая огнестрельная рана, он от меня не дождется. Я выстрелил, и мне хотелось всего лишь увидеть страх в его глазах, а страха не было. Только ненависть. Лютая ненависть врага мучилась в плену покалеченного, нелепо толстого тела в сбруе с научно-исследовательскими побрякушками.

– Докажите, господин Ученый, что вы честный партиец, и я вас квалифицированно перевяжу. А не сумеете доказать... – я остановился в полутора шагах от него и опустился на корточки, дабы расположить наши глаза на одном уровне. – Мне приходилось, и многократно, принимать непосредственное участие в допросах врагов народа на Лубянке. Я очень, очень разносторонне знаком с человеческой анатомией, не верите?

– Чего ты от меня добива-а... а!.. – Толстяк в побрякушках закусил губу и сильно зажмурился.

– Больно, да? – Я откровенно над ним глумился. – Наверное, кость раздроблена. Клянусь, в мои планы вовсе не входило СРАЗУ дробить вам кости. Пуля-дура виновата, увы... А добиваюсь я от вас правды. Видите ли, разгадав фокус с клеткой, я прозорливо заподозрил, что вам, милейший, о текущей межзвездной экспедиции известно на-а-амного больше моего. Поделитесь, «профессор», не будьте жадиной-говядиной-мазохистом.

– И после таких слов... – он разлепил веки, оскалил стесавшиеся с возрастом кривые зубы. У всех русских были, есть и будут проблемы с зубами. У всех рас неарийского происхождения полость рта отвратительна. – После таких слов! Ты! Ты смеешь утверждать... Ты меня за идиота считаешь? Ты... – он застонал, то ли от приступа боли, то ли от избытка эмоций, и стон его закончился злобным, однако тихим, бессильным рыком.

– Ладно уж, – улыбнулся я. – Ваньку валять мне и самому надоело. Да, Техника заколол я. С него я начал. Довольны?

– Предатель!

– Ошибаетесь, я патриот. Только не жидобольшевистской России, а Великой Германии. Моя разведывательная... прошу извинить, для ваших ушей привычнее, когда мою деятельность называют «шпионской»... Так вот, моя шпионская деятельность началась в тридцатых. О внедрении, о том, как я завязал дружбу с НКВД, умолчу в целях экономии времени. Это совершенно отдельная история, в ней участвовало множество самых разных персонажей, и даже краткий пересказ займет не один час. Скажу лишь одно – весьма помогло делу то обстоятельство, что я очень, очень хороший врач. И еще скажу, признаюсь вам, господин враг, что уже много месяцев я нахожусь без связи со своей несчастной, попираемой чуждым солдатским сапогом Великой Родиной. Мой связник спалился, а замену ему не прислали. И, между тем, сей прискорбный факт отнюдь не остужает мой профессиональный интерес к той секретной информации, коей вы, безусловно, владеете. Не бойтесь, господин хороший, дробить крайние фаланги ваших пальцев, выкручивать вам суставы или прижигать глазные яблоки я вовсе не собираюсь. Хотя на допросах в подземельях Лубянки я, и правда, имел счастье бывать и в искусстве заплечных дел мастеров кой-чего понимаю. Однако вам не суждено геройски...

И тут он бросился на меня! Оттолкнулся здоровой ногой и накинулся. Неумело, но с полной отдачей. Глупо, но самоотверженно заключил меня в объятия, типа борцовских, завалил на траву и предпринял отчаянную попытку дотянуться тупыми клыками травоядного до моего кадыка.

Я боднул его лбом в переносицу, как нас, элиту ариев, учил папаша Ганс, дока рукопашного боя из лучшей во всем рейхе разведшколе. Я боднул его вскользь и наискось, будто выполняя команду «равняйсь». Старина Ганс наставлял, мол, то, что способна сломать голова, не поддастся ломке другими частями тела. Мои навыки – жалкая тень мастерства старика Ганса, и я, конечно, проиграл бы рукопашную схватку гению ратного искусства по кличке Боец, однако с пятидесятилетним «профессором», раздобревшим на академпайках, я, само собой, должен был справиться, и я, разумеется, справился. То есть расправился.

Сломав ему переносицу деморализующим ударом лба, я легко вывернулся из тесных объятий и провел захват потной шеи. Передавил яремные вены, сосчитал в уме до пяти и оттолкнул от себя уже безвольное, потерявшее сознание тело.

Про пытки в подземельях Лубянки я ему наврал. Скрестил народную страшилку с практикой экспресс-допроса «языка» в полевых условиях исключительно ради того, чтобы увидеть хоть искорку страха в его пылающих ненавистью глазах. Я очень, очень надеялся, что схожий дух ненависти овладеет сынами рейха, которые продолжат сопротивляться оккупантам и после того, как вскоре случится неизбежное.

Применив смекалку, я воспользовался тем, что нашлось под рукой, и наложил жгут на раненую ногу Ученого, связал ему за спиной руки, а рот заткнул кляпом. Разобрался с безвольным телом и сбегал в Главную рубку. Там мне захотелось было заняться телами мертвыми, выкинуть за борт Техника и Командира, да не ко времени. Отложил вынос тел, успеется.

Вернулся я на открытый, чуждый воздух вместе с докторским саквояжем, полным германских лекарств. Вспомнилось, как любовно мы, курсанты разведшколы, звали инструктора фармакологии «дядюшкой Фрицем». Улыбчивый дядюшка доходчиво объяснял и демонстрировал на примерах, как из общедоступных лекарственных средств сработать взрывчатку, делать ядовитые смеси, получать наркотики, создавать стимуляторы. В качестве примеров магистр ордена СС по имени Фриц обычно использовал советские порошки и микстуры. Но лично мне, врачу по образованию, добряк Фриц факультативно, так сказать, рассказывал и про американские, и про британские, и про наши, германские, препараты. Он обучил меня составлять сложнейшие смеси с весьма специфическими свойствами.

Понадобились спиртовка, склянка и энное количество самых разных стандартизированных лекарств. Все это нашлось в саквояже. Четверть часа возни, и нечто, гораздо более действенное, чем пресловутый пентотал натрия, готово к применению.

Трепыхающегося пленника с дыркой на ноге и опухолью переносицы я приструнил оплеухами да тумаками, взял в захват, зафиксировал жертву и ввел нужное количество кубиков ему в вену на шее. Обождал с десяток минут, заглянул в расширенные зрачки, оттянув веко, и вытащил кляп из его кусачего рта.

В результате инъекции его сознание полностью лишилось волевой составляющей, а мозг превратился в доступный энциклопедический словарь для моего служебного пользования. Ученый отвечал на мои вопросы лишенным и намека на интонации голосом, я знал, что он разучился лгать, но, вопреки очевидному, какое-то время отказывался ему верить.

Мы находились вовсе не на ЧУЖОЙ, ИНОЙ, ДРУГОЙ планете, нас «переместили» ВНУТРЬ планеты Земля!..

Оказывается, еще в XVIII веке математик Леонард Эйлер провел расчеты, неопровержимо доказывающие, что наша планета полая. О полой Земле, как о данности, писал Эдмунд Галей, имя которого, то есть фамилию, носит известная комета. Франклин, Лихтенберг, Лесли, Кормулье, Штейнгаузер и многие, многие другие деятели самых разных наук, вошедшие в анналы, не сомневались, что внутри Земли находится полость.

В нашем, ХХ веке теорией полой Земли занимались академик Обручев и физик Уиллер. Последний ввел термин «геон» – система, замкнутая сама на себе.

В том же ХХ, текущем веке теорию полой Земли вывернули, скажем так, наизнанку. Янки Гарднер издал книжонку, в которой утверждалось, что Солнце, Луна и звезды находятся внутри земной сферы, дескать, давление солнечных лучей прижимает людей к поверхности. В рейхе бредни Гарднера позволили развивать и пропагандировать прохвосту авиатору с подходящей фамилией Бендер. Главы Третьего рейха нарочно и нарочито покровительствовали шельме Бендеру, обманывая тем самым вражеские разведки, отвлекая их от сверхсекретной, безупречно научно выверенной программы «Геон». С той же целью отвлечения и дезинформации была организована и утечка якобы особо закрытой информации по так называемой «Космической программе Германии». На самом деле, как я узнал из уст одурманенного славянина, мы, фашисты, рвались вовсе не ввысь, а в недра, совсем не в заоблачный космос, а в подземный рай. А на поверку вышло, что ворвались в него на наших плечах русские варвары. То есть ворвались бы – БЫ! – если б я, волею судеб, не попал в перечень пилотов разведэкспедиции...

Я задрал подбородок и посмотрел на светило над головой. Оно всегда остается в зените. На него можно смотреть без всякого прищура. Оно прекрасно! Как и весь этот спрятанный от человечества Мир. Рай земной...

6. Смысл жизни

Аппарат, вопреки опасениям руководства, «переместился» обратно в ту же точку, откуда и стартовал. Опасения руководящих товарищей изрядно мне помогли, ведь именно из-за них и Командиру, и Технику, и Ученому было строжайше запрещено вести какие-либо записи.

Расходу лекарств я, конечно же, нашел объяснение – соврал, что истратил их на себя. Мол, перемещение человеческий организм переносит нормально, но экология чужой планеты каким-то образом, быть может, по вине каких-то полей, оказывает на человека весьма и весьма отвратительные воздействия.

Я довольно живо описал свои впечатления от кромешной тьмы за стеклами иллюминаторов и очень достоверно рассказывал про то, как исчезла связь, едва первые двое вышли из шлюза, и как сгинула вторая пара героев, отправившись вовне искать-выручать товарищей.

Несколько лет после возвращения из подземного рая я побаивался возможных допросов под гипнозом либо с применением специальных фармакологических средств. Однако таковых не случилось. Но на обычные допросы – правда, более похожие на собеседования, – первое время меня вызывали с удручающей регулярностью. И всякий раз я боялся, что очередной вызов закончится для меня трагически, страшился того, что русские организуют, или уже осуществили еще одну экспедицию во чрево планеты.

Комплекс, откуда нас перемещали в 45-м, русские взорвали той же весной, поскольку после войны данная географическая точка выпадала из зоны юрисдикции СССР. Шарообразный аппарат руководство, конечно, вывезло, я подозреваю, что в Москву.

Я также подозреваю, что повторная экспедиция не состоялась лишь потому, что кремлевские бонзы нашли иное применение сверхсекретному изобретению гениев рейха. Они его еще пуще засекретили и приспособили под себя, для экстренной эвакуации из Кремля куда-нибудь в Сибирь в случае, например, ядерной бомбардировки Москвы американскими стервятниками. Возможно, заботясь о своих шкурах, они отчисляли миллиарды КБ Королева только для того, дабы убедить тех же американцев, что вот, мол, мы развиваем ракетную космонавтику, иные, мол, способы перемещения в пространстве нам неведомы. Впрочем, я сильно подозреваю, что для реального перемещения на сотни парсеков не хватит энергии и миллиона Саяно-Шушенских ГЭС. Иное дело перемещения по горизонтальному вектору с поправкой на разность погодных условий. Полное подобие внешних сред, я так думаю, невозможно.

Шли годы, и на допросы-собеседования меня вызывали все реже и реже. Как правило, таковой вызов следовал после смены руководства партии, правительства или органов. Новые люди, приобщаясь к тайне, желали побеседовать с очевидцем.

Допросы и их ожидания превратились для меня в смысл жизни. Раз за разом я свидетельствовал о том, что в недрах планеты сокрыт враждебный человечеству ад. Где-то года до 55-го я еще надеялся, что фюрер и лучшие сыны Германии успели переместиться в подземный рай, на «собеседованиях» называемый мною адом, и вот-вот вернутся, чтобы заявить о себе, скажем, волной террора. Утратив схожую с самообманом надежду, я просто оберегал пустующий рай от оккупации победителями рейха. Смыслом моей жизни стало лжесвидетельство.

Дабы укрепить свое положение в обществе, повысить социальный статус свидетеля, я женился на старшей дочери видного советского военачальника, осыпанного благами и почестями. Я взял в жены старую деву с угристым лицом, обвисшими грудями и огромными бедрами, которая родила мне сына и, главное, внука военачальнику. Брак по расчету изрядно помогал мне делать карьеру. Я, что называется, рос, и по мере карьерного роста все более и более веским становилось мое слово, лживое слово, выражаясь красиво, ключника рая.

0,1. Жизнь после смерти

Я умер в возрасте 68 лет. В тот день служебный автомобиль вынужденно остановился на противоположной стороне улицы от моего дома. Подъехать, как обычно, к парадному было невозможно, там все было перекопано работягами, которые ударными темпами ремонтировали теплотрассу. Мне предстояло перейти улицу пешком и пройти по деревянным мосткам над траншеей, похожей на вырытую вертухаями братскую могилу для осужденных к высшей мере. Я машинально посмотрел на циферблат своих швейцарских – обе стрелки четко сливались в одну сплошную строго вертикальную линию, – и, пыхтя, выбрался из авто. За час до смерти я изрядно повздорил на заседании в Академии с парой-тройкой министров и думал только о том, как бы их наказать за строптивость, кому позвонить, на какие бюрократические рычаги нажать. Углубленный в свои невеселые думы, я совершенно не заметил, как из-за угла вырулил грузовик. Лихач за рулем самосвала затормозил, однако поздно. Я был сбит и умер. В состоянии клинической смерти я находился почти шесть минут. К жизни меня вернул мой шофер. Мой персональный водитель отслужил срочную в подразделении, где обучали премудростям экстренной медицинской помощи. У меня, действительного члена Академии наук, генерал-полковника военно-медицинской службы, депутата Верховного Совета, лауреата Сталинской и Ленинской премий, а также премии ЦК ВЛКСМ, водитель-телохранитель служил сверхсрочную.

Самым-самым первым чувством, которое я испытал, воскреснув из небытия, как это ни странно, оказалось чувство страха за тайну. Я испугался, что вот прямо сейчас вполне мог исчезнуть, а когда-нибудь пренепременно исчезну из этого мира вместе со своей тайной о заповедном рае под толщами земной коры. Необъяснимый страх, с точки зрения смысла всей моей предыдущей жизни. Леденящее душу послание с «того света», которого нет. Мистический приказ поделиться тайной, передать ее, возложить на более молодые, достойные плечи...

У меня подрастает внук. Подрастает он в Прибалтике, где по сию пору так называемое «освобождение от ига фашизма» отдельные элементы шепотом именуют «советской оккупацией». Мать моего внука из местных, из прибалтов. Тесть, помнится, рвал и метал, когда мой сынуля женился на этой белокурой бестии. Мой внук и правнук выдающегося военачальника русских очень любит свою стерву мамочку и ни в грош не ставит своего вечно занятого, сутками пропадающего на работе папашу. Внук считает себя прибалтом, он брезгливо относится к русским и вообще ко всему русскому. Когда мой перспективный внучок еще немножечко подрастет, я ему откроюсь. Для него будет счастьем узнать, что он, пусть и не совсем чистый, но все же потомок истинных арийцев. Мой потомок! Потомок существа высшей расы, солдата фюрера, сохранившего верность идеалам рейха. Сдается мне, будет правильным передать внуку, говоря образно, ключи от рая.

Часть вторая
Враг общества

1. Суд

Европа, столица Европы. Город-пижон. Город– мечта. Самый дорогой город Мира. И самый закрытый. Чтобы его посетить, необходимо иметь достойную кредитную историю, отсутствие нареканий со стороны правоохранительных органов, «золотую» медицинскую страховку и дать согласие на круглосуточное наблюдение в режиме «тотал».

Силовой щит над Островом в геометрическом центре города виден только издалека. Оттуда туристы его и фотографируют, как правило. Редкий турист готов заплатить за автоэкскурсию по полосе отчуждения вокруг Острова. Тем паче за право запечатлеть псевдокоршунов, что денно и нощно кружат в неизменно безоблачном небе, периодически пикируя вниз, дабы отпугнуть от силового купола живых птиц. И все равно в водах канала вокруг острова, нет-нет, да и мелькнет пернатая тушка, еще не съеденная псевдопираньями. Все равно, птицы бьются о невидимую преграду. О купол, который и на видео, и на фото выглядит, как засвеченное пятно.

Зато рукава-тоннели, обнимающие мосты, отлично получаются на фотографиях. На видео их снимать бесполезно, в динамике блуждающие разноцветные огоньки в силовом поле выглядят смазанными разводами. Так и задумано креативдизайнером Полом Чу – мобильностью его творения можно полюбоваться только воочию.

А брусчатки мостов и камней улиц Острова никогда не коснутся шины туристических автобусов. И вообще любые шины, оси, опоры никогда не касались. Внутри купола никогда не летали вертолеты, глайдеры, тем более флаеры. Лишь для беспосадочных антигравов медиков и пожарных сделано исключение. Даже при строительстве самого престижного городка в самом дорогом городе использовалась лишь конная тяга. И только природные стройматериалы. И никаких пластиков, никакого бетона. Гвозди и те ковали в кузнях из руды, добытой вручную. Городок на Острове полностью создан по технологиям и моде Средневековья. Обитателям городка приходится ежедневно раскошеливаться на штрафы за использование под куполом каждой современной мелочи, вплоть до тонкой механики продвинутых наручных часов. И они платят штрафы честно и ежедневно. В этом и заключается особый шик жизни на Острове. Всего за месяц набегает общая сумма штрафов островитян, сопоставимая с ежегодными ассигнованиями НАСО на поиск порталов в ближнем космосе.

Между тем нет такого аборигена, у которого хватило бы средств уплатить штраф за прихоть покататься по обитаемому Острову на чем-то еще, кроме конного или запряженного верблюдами экипажа. Впрочем, таковой прихоти ни у кого из островитян и не возникало и, скорее всего, не возникнет. Кареты и брички, племенные скакуны и верблюды – только чистокровные, то есть только генетически оригинальные – лидировали и лидируют по степени востребованности на островной ярмарке тщеславия.

Помимо колесного транспорта и парнокопытного живого товара на сей вечной ярмарке ценится еще и двуногая челядь. Особенно повара, лекари и телохранители. Однако последние в чести не у всех обитателей. Англичане и немцы живой охранный сектор престижного рынка игнорируют демонстративно. У ворот замков, принадлежащих немцам и англичанам, не встретишь победителей всевозможных чемпионатов и Олимпиад с клинками наголо или в ножнах.

Оружие, сложнее клинка, в пределах Острова запрещено категорически, а на количество клинков введен строжайший лимит. Инициатор нарушения данного островного законодательства подлежит немедленному суду, вне зависимости от имущественно-социального статуса. Но подобных юридических прецедентов пока не случалось. В самой защищенной точке планеты надобность в личной охране весьма относительна. Тем более надобность в лишних клинках.

Арабские шейхи экипируют личную островную стражу на антикварных аукционах. Русские господа островитяне отдают предпочтение эксклюзивному новоделу. Американцы подражают то шейхам, то русским. Японцы хранят верность классической катане, а испанцы с французами верны шпаге. И так далее, в соответствии с особенностями национальных характеров и понятий. И все бодигарды, конечно же, усердно упражняются в фехтовании. Но, в общем и целом, все это не очень серьезно и сильно смахивает на игру. Которую игнорируют надменные англичане и рациональные в мелочах немцы. Их охранники вооружены стандартными тесаками «милитари».

Англичане и немцы для личной охраны используют андроидов. Что тоже само по себе недешево и за что они, разумеется, перманентно выплачивают солидные штрафы. Зато у них нет проблем с выездом за пределы силовых полей. Нет необходимости постоянно держать за мостами современно вооруженных секьюрити с соответствующими навыками, поскольку андроиды одинаково владеют любыми видами вооружений. «Одинаково хорошо», – убеждает реклама. «Одинаково средне», – морщатся специалисты.

Футбольная команда андроидов впервые победила людей в 2040-м. Со счетом 7 : 6 роботы выиграли у любителей погонять мяч. Аутсайдерам профессиональных футбольных первенств андроиды неизменно проигрывали всухую, что мало-помалу охлаждало пыл инвесторов. Необходимо было что-то этакое, сенсационное, дабы у бизнес-элиты возник новый всплеск интереса к роботам. И этакой давно ожидаемой роботостроителями сенсацией стало неудачное покушение на островитянина Клауса фон Гейриха.

Последние, считая от Острова, пролеты мостов изгибаются горкой к вертикали набережной. Они почти касаются воды. Искрящиеся поля рукавов– тоннелей совпадают по диаметру с жерлами тоннелей-нор. На подземных ярусах спрятаны гаражи, а также ночлежки для дежурной обслуги. Здесь происходит смена гужевого транспорта на цивилизованный. Здесь у всех, кроме немцев и англичан, меняется и охрана. Чужой служка в личный ченч-бокс может проникнуть лишь чисто теоретически. Каким образом так называемый «внешний телохранитель» русского нефтяного магната осуществил проникновение в частные пространства хэра фон Гейриха, так и осталось загадкой для следователей. Но факт остается фактом – аккурат в момент пересадки хэра Клауса из двуколки в бронированный четырехколесный раритет русский телохранитель возник как будто бы ниоткуда и изготовил для стрельбы тяжелый армейский бластер.

Клауса фон Гейриха сопровождала пара андроидов, модели К-42 и К-42М. Андроид К-42, зафиксировав опасность, прикрыл хозяина, встал помехой на линии поражения и метнул в источник опасности тесак. Андроид К-42М занял позицию между роботом в авангарде и фон Гейрихом в тот момент, когда киллер запросто уклонился от кувыркающегося в воздухе клинка. Хэр Клаус заорал: «Оружие!!!» Хозяин андроидов имел в виду арсенал в бронированном раритете. В отличие от андроидов, фон Гейрих не понимал, что роботы ну никак не успеют перевооружиться, что счет пошел на секунды.

Киллер вдавил до упора клавишу активизации на цевье бластера. К-42 выставил перед собой обе передние конечности, и они расплавились, буквально на полсекунды отсрочив плавку корпуса. Но столь минимальной форы К-42М вполне хватило для того, чтобы перепрыгнуть через гибнущего напарника и, пролетая над ним, метнуть в вооруженного бластером человека тесак.

Киллер шарахнулся в сторону и полоснул лучом по приземляющемуся в достаточном, чтобы не очень бояться, далеке андроиду. Луч срезал нижние конечности робота на уровне сгибателей, между тем торс андроида по инерции и подгоняемый верхними конечностями покатился к человеку. Быстро, неожиданно для киллера быстро, он подкатился. Всего за полторы секунды, и прямо под ноги. Луч армейского бластера, конечно же, полосовал эту шуструю каракатицу. Дымились слои искусственной плоти. Расплавилась напрочь левая конечность, но уцелевшей правой расчлененный андроид уцепился за раскаленный ствол, дернул... Если бы человек выпустил из рук оружие, он бы остался в живых! А получилось так, что кусок расчлененки подтянулся, будто на перекладине, и чадящая каракатица ударилась о человеческую грудь, и с расплавленной левой конечности шипящие капли металла полетели человеку в лицо.

Позже, изучая видео инцидента, скептики настаивали, мол, человека убила случайность, дескать, совершенно случайно капля-оса ужалила яремную вену так, что открылось кровотечение. Безусловно, скептики правы, но прецедент имел место быть – андроиды спасли хозяина. Роботы одолели живого киллера, причем в отнюдь не равной схватке.

Позже даже Ассоциация фехтовальщиков специально приобрела андроида модели К-42М, дабы доказать, что живой Мастер и холодным оружием может легко справиться с роботом, для чего прежде всего следует повредить все сенсоры, а это совсем не проблема для настоящего Мастера, это умелому человеку – раз плюнуть.

Но здравые доводы скептиков мало повлияли на энтузиазм инвесторов. А фехтовальщикам, обиженным за человечество, роботостроители сказали большое спасибо за тестирование их детищ и пообещали инвесторам прежде всего уделить внимание проектированию нового поколения сенсоров. И напомнили ехидно радеющим за вид хомо сапиенс Мастерам, что с 2012-го ни один Гроссмейстер так и не сумел свести партию в шахматы с роботом хотя бы к ничьей.

Впрочем, речь не об этом. Не про роботов речь. Пока – ПОКА! – не про них. Покамест речь пойдет совсем о другом. Пока для Истории важнее, что невезучий и, скажем прямо, малорасторопный киллер – хотя и безусловный профи со спецподготовкой, – умирая от стремительной потери крови, назвал имя заказчика преступления. Точнее – заказчицы. И сенсоры изуродованного К-42М уловили предсмертный шепот, а чудом уцелевший блок памяти его сохранил.

На записи последних прижизненных хрипов киллера и строилось обвинение. Целиком и полностью. Более ничего объективного против Сюзанны фон Гейрих Общественный Обвинитель нарыть не сумел, как ни старался...

АДВОКАТ: Ваша Честь, я протестую! Ни одна следящая видеосистема в ченч-боксе господина фон Гейриха не запечатлела лицо умирающего в ракурсе, который позволил бы расшифровать артикуляцию, ежели таковая вообще была. Ни кучер, ни шофер, ни сам господин фон Гейрих не поклялись под присягой, что хотя бы видели, как артикулирует умирающий, а тем более слышали его последние слова. И в то же время у андроида имело место повреждение блоков времени, отчего возникают сомнения, что запись производилась роботом именно в момент умирания преступного лица, и принадлежит именно данному лицу.

СУДЬЯ: Протест отклоняется. Как вам известно, эксперты произвели анализ прижизненных записей голоса данного лица с последней и сделали однозначные выводы. А ваши доводы относительно того, что запись могла быть сделана заранее, Суд считает надуманными.

СЕКРЕТАРЬ: Отчеты экспертов доступны на наших официальных сайтах.

АДВОКАТ: Моя подзащитная требует независимой экспертизы.

СУДЬЯ: У Суда нет оснований не доверять штатным экспертам.

ОБВИНИТЕЛЬ: Обращаю внимание Высокого Суда на тот факт, что Общество, которое я имею честь представлять, пребывает в состоянии излишне долгого ожидания торжества Справедливости. Защита намеренно затягивает процесс!

Прения происходили в визуально-текстовом режиме. Таким образом, полностью исключалось суггестивное либо экстрасенсорное влияние на Судью. Лишь Секретариату было известно, где, в каких точках земного шара или же вне его, находятся адвокат и обвиняемая, пострадавший и Общественный Обвинитель, и, самое главное, вершитель судеб Судья. Нередки случаи, когда выносят приговоры с орбиты, а особо опасных обвиняемых перемещают аж в Антарктиду. Не было прецедентов, чтобы адвокат, судья, тем более обвинитель соглашались нарушить собственное инкогнито. И только в кинофильмах и остросюжетных романах показаны и описаны инциденты со вмешательством так называемых «хакеров», почивших в бозе антигероев времен сетевой анархии.

АДВОКАТ: Ваша Честь, позвольте замечание по поводу чаяний Общества.

СУДЬЯ: Комментарии не возбраняются.

АДВОКАТ: Я пересылал в Секретариат обращения от Всемирного еврейского конгресса и Объединения Черных Братьев. Обе эти организации, пользуясь моментом, обращают внимание на шовинистические высказывания в ультрарадикальной прессе господина Клауса фон Гейриха. А также на то, что всего за месяц до покушения господин фон Гейрих приобрел акции крупнейших роботостроительных компаний.

СЕКРЕТАРЬ: Тексты вышеозначенных обращений размещены на официальных сайтах Высокого Суда.