Текст книги "Электрический бал"

Пошатнувшееся сознание его вернулось в тело. Все три человека в комнате теперь молча смотрели на него.

Служанка раскрыла свой некрасивый рот. Через мгновение её крик заполнил уши Поля. Он оттолкнулся от стены и побежал прочь, лишь бы скрыться от этого пронзительного звука. Какая-то древняя, животная часть его мозга приказала ему сделать это.

Он нёсся по аллее, спотыкался, падал, вставал и бежал вновь.

Ему на миг представилось, что он несётся по удушающе ароматному лавандовому полю. Жёсткие стебельки царапают его маленькие ножки. Солнце печёт кудрявую макушку, и зуд насекомых почти заглушает смех няньки, которая догоняет сзади. Маленький князь улепётывает от неё, но не слишком быстро, чтобы дать шанс почти догнать себя, но как только рука старушки коснётся плеча – убежать ещё дальше.

Князь обернулся, но увидел совсем другое. За ним вприпрыжку неслись несколько людей, среди которых он узнал худого писаря. Сам обер-полицмейстер стоял у входной двери и нацеливал в спину князя револьвер.

Князь нырнул в одну сторону, потом в другую, чтобы уйти с линии выстрела. С мгновения на мгновение он ждал, что горячая пуля ужалит его между лопаток. Сердце стучало в ушах. Наконец ворота пронеслись мимо и остались позади.

Полицейские кучера встрепенулись, но Поль пролетел мимо и завернул за угол, чтобы затем скрыться в непредсказуемых московских переулках.

После погони ухало в висках и ломило затылок. Лёгкие пылали огнём. Каждый вдох казался пыткой. Князь не помнил, где и как нашёл извозчика. Не помнил и самой дороги. Дома, кареты, лошади, люди – всё слилось для него в одно размазанное пятно. В голове гудели разрозненные, рваные мысли.

Если бы он не отправился вчера к Дюпре. Если бы вовремя получил письмо. Если бы треклятый Жорж не убил баронессу. И ещё десятки, сотни «если бы», которые всё дальше уносили Поля от событий текущих к событиям давно минувшим. Он уже копался в обидах детства, когда пролётка встала у «Эрмитажа». У подъезда, несмотря на ранний час, находилось несколько экипажей. Поль вспомнил, как и сам он когда-то начинал субботний день с фужера-другого шампанского и стерляди «брезе о шампань» в этих просторных залах.

Князь расплатился с извозчиком, втянул голову в плечи и, озираясь, пошёл к зданию напротив. Площадь, как назло, кишела народом.

«И чего они все смотрят на меня?» – думал Поль, встречая на себе внимательные, как казалось ему, взгляды.

Ему на секунду почудилось, что всем всё известно. И про погоню, и про Дюпре, и про его ночной сон. И стоит лишь оступиться, как они оставят притворство, и набросятся, и схватят его.

«Но я же ничего не сделал, – скулил про себя князь. – Чего-чего, а смерти старухи я точно не желал. Ведь я первейший от этого проиграл! Я просто хотел заполучить перстень».

Площадь кончилась, и Поль упёрся в угол жёлтого здания. Рядом курили две припухшие проститутки. Они, видимо, только что закончили смену, и Поль их не интересовал. Князь обошёл их и нырнул в неприметный подвал с синей вывеской. Там располагался трактир, в котором князь и встретил впервые «председателя всех обществ» и по совместительству своего подельника Жоржа Безобразова.

Князь, как никто другой, понимал, что если полиция найдёт Жоржа быстрее него, то не видать князю ни перстня, ни, возможно, собственной свободы. В показаниях первым делом всплывёт его имя. А теперь, когда его видели на месте преступления… Но всё ещё можно было повернуть в свою пользу.

Поль спустился по двум расплывшимся ступенькам и отворил узкую дверь.

Изнутри на него вместе с хохотом, криками и звуками музыки вывалились два пьяных попа, которые, вцепившись друг другу в седые волоса, спорили, как понял князь, о том, кому из них милее некая Манька.

Поль шагнул внутрь. Его окутал знакомый сложносочинённый аромат, основу которого составлял сладковатый кирзовый перегар, подпитанный могильной сыростью и человеческой вонью. В центре аромата витал прогорклый кухонный чад, а по верхам гуляли табак и приторно-сладкое амбре копеечных духов.

Место это недаром называлось в народе «адом». В прокуренной полутьме, за длинными деревянными столами сидели, казалось, настоящие черти. Они гоготали, били кружками об стол, перекрикивались и били друг друга. Сквозь этот хохот, ор и грохот прорезался мерзкий стон фальшивого оркестриона. В противоположном углу пели под аккомпанемент рваного бубна несколько расхлёстанных солдат. В углу два старичка, явно сиделых, смиренно играли в кости.

В глубине зала блестели глазами длинноволосые студенты с щучьими лицами и в серых шинелях. Они молча выпивали, не чокаясь, будто за чей-то упокой.

Появления Поля никто из присутствующих не заметил. Лишь два мужика недобро посветили на него свежими фингалами. Судя по тому, как задушевно они обнимались, именно они их друг другу и поставили.

Князь продрался сквозь дым и столпотворение к стойке.

Дородный ярославец с битой рожей, похожий больше на мясника, чем на полового, узнал князя и кивком головы пригласил за шторку.

Поль спустился во внутренний зал трактира, который здесь звался «преисподней». «Преисподняя» представляла из себя закопчённый узкий коридор, по бокам которого светились отдельные комнатушки.

По сравнению с основным залом здесь было почти тихо. Внутри комнатушек усталые воры и жулики метали банк на ночную добычу. Лишь марухи, сидящие у них на коленях, изредка обозначали гоготом победу своего фартового.

Поль прошёл по вытертому коврику, усыпанному опилками, и услышал знакомый смех. Он завернул в последнюю слева комнатушку и нашёл его.

Жорж Безобразов, с лохматой, как разворошённый вилами стог, головой покачивался на лавке и рассказывал что-то пивной кружке. Кружка, по-видимому, не отвечала, потому что Жорж зарычал и вдарил ею со всей силы об стол. Пена выпрыгнула через край и залила грязные доски.

Князь, ни слова не говоря, опустился на лавку напротив.

Жорж поднял мутный, ничего не понимающий взгляд. Из-под распахнутой женской шубы виднелась сорочка. Поль, к неудовольствию своему, заметил на ней следы кровавых отпечатков.

– Князь! – взревел Жорж. – Какая честь! Челаэк! Челаэк!

У стола появился половой, причём куда более утончённый, чем мясник наверху.

– Графин водки за счёт вашей светлости. И огурцов! Непременно огурчиков!

Половой кивнул и скрылся, но уже через мгновение появился вновь. На этот раз с потным графином, двумя хрустальными рюмками и блюдечком солёных огурцов на подносе. Он проворно налил и молча удалился.

Жорж выдохнул и опрокинул одну рюмку, потом вторую, крякнул, занюхал рукавом шубы, запил пивом и заел крючковатым толстозадым огурцом.

– Огурцы советую, – сказал он, оплёвывая Поля рассолом. – Не пожалеете.

– Где перстень, скотина ты пьяная? – прошипел князь, озираясь.

Жорж перестал жевать, вздохнул, выплюнул остатки огурца в полупустую пивную кружку, отлил из графина щедро водки и залпом выпил получившуюся смесь. Некоторое время он сидел, склонившись над столом. Тело его неровно содрогалось.

– Где перстень? Тебя или нет я спрашиваю!

– Позвольте! Позвольте! – запротестовал Жорж перехваченным голосом. – Не будет ли лишним узнать для начала, где мои, так сказать, честно заработанные? Вы мне, сударь, денег должны. По договору!

– Ты зачем старуху убил, мерзавец? Ни о чём таком мы не договаривались!

Поль старался говорить тише, но краем глаза уже заметил, что из-за соседних клетушек на них начали глазеть.

Жорж прыснул смехом, затрясся и пьяно расхохотался. Но затем голос его надломился, сам он рухнул лицом вниз на стол, и смех превратился в рыдания.

– Не убивал, клянусь! Христом Богом Спасителем, сыном Божьим клянусь. Пальцем не тронул!

Князь поморщился:

– По дороге на каторгу расскажешь. И про сына Божьего, и про палец.

Жорж поднял на князя заплаканное лицо, выпрямился и вытер сопли рукавом.

– Вечно вы, князь, портите праздник. Я тут без вас лучше время проводил. Вон, шубу выиграл! – Он похлопал грязными руками по шубе. – Везло сегодня чрезвычайно, хоть и выпимши. Вот и ещё давайте выпьем! Выпьем за упокой души.

Он наполнил рюмки. Не чокаясь, выпили. Водка обожгла горло и огнём пролилась по пищеводу Поля.

Жорж перегнулся через стол и зашептал, обжигая лицо князя перегаром:

– Не убивал я старуху, князь. Не убивал. Проснулся с утра, а она уже мертва. Только я вот что скажу, князь, чертовщина тут замешана.

– Какая такая чертовщина?

– Будто сам не свой я был. Помню, холод собачий, а я на себя будто со стороны смотрю. И этот запах. Такой запах, князь, ни с чем не перепутаешь. Запах смерти. Мы на каторге, князь, этим запахом дышали.

Поль ослабил галстук. Ему вдруг стало дурно.

– Расскажешь тоже…

Жорж вдруг схватил князя за запястье и притянул к себе:

– Ни в чём я не был уверен так, как в том, что сейчас рассказываю. Бес в моём теле был этой ночью с баронессой, князь. А когда я очнулся и взял её за запястье, вот как вас сейчас, то рука её была уже ледяная.

Князь вырвал руку и дёрнул щекой.

– Но главное, эта улыбка… – продолжил Жорж. – Будто сам дьявол перед смертью поцеловал её. Как вспомню, так озноб прошибает. Выпьем для согреву!

Он разлил водку, но больше по столу, чем по рюмкам. Руки его дрожали.

«А ведь негодяй, может быть, впервые в жизни говорит мне правду», – понял князь, и его тоже начало лихорадить. Каким-то непостижимым образом рассказ Жоржа перекликался с его собственным ночными сновидениями. И никаких разумных объяснений этому быть не могло. Но объяснения можно было поискать потом, сейчас главное было – заполучить кольцо.

– Перстень тоже дьявол забрал?

Жорж посмотрел отсутствующим взглядом.

– Нет. Колечко я сам решил срезать, оно ведь ей мёртвой ни к чему. А в смерти всё равно обвинят меня. А даже если не обвинят, мне путь один – обратно на каторгу. А на каторгу я, князь, не вернусь. Лучше здесь умереть. Вот и рассудил я, что за енто колечко вы мне шибко много деньжат обещали. И с деньжатами этими я легко схоронюсь. Поэтому и ждал вас здесь. Знал, что прибежите… Только торопиться нам надо. Найдут нас здесь.

Поль подметил, что весь хмель из его подельника будто испарился. Самого князя, напротив, от выпитого повело и зашатало.

– Покажи, – сказал он.

Жорж усмехнулся и вытянул из-под рубахи цепочку. На ней висел, без сомнения, он. Широкий рубиновый перстень, на котором были видны багровые подтёки.

У Поля перехватило дыхание. Жорж спрятал перстень обратно.

– Наш договор стал крепче, князь. Теперь обагрён кровью, – сказал Жорж и хищно улыбнулся. – Но что сделано, того не воротить. Выпьем же за наш культурный замысел!

Они чокнулись и выпили.

Жорж впечатал рюмку в стол и расхохотался:

– А ведь она любила меня! Любила, князь! Выйти замуж обещала. Меня, представляете! Ах, если бы не ваш чёртов перстень…

– Если бы не мой чёртов перстень, ты бы никогда даже близко к ней не подошёл, – вставил князь. От водки язык его развязался.

– Правда ваша… Не повезло мне родиться в вашем племени. Мой родитель не был родовитым или богатым. – Князь, к неудовольствию своему, заметил буйный огонёк в глазах подельника и то, как дёргается его верхняя губа. – Зарвался я. Забылся, что жизнь-горемыка своё всегда возьмёт. Утянет обратно на дно, как только голова над поверхностью покажется. Потому как в жизни этой такие, как я, и не люди вовсе, а так – грязь. Другое дело вы, князь. Благородный. Как благородно это: обмануть старую женщину, чтобы получить какой-то дурацкий перстень? Я пробовал продать его, но больше двадцати рублей никто за него не предложил. Говорят, что это даже не золото. А какой-то сплав. А может, дело даже не в перстне?

Жорж наклонил голову и оскалился:

– Может быть, дело всего лишь в том, что вы, сударь, порядочное дерьмо?

Жорж ударил ладонью по столу, будто прихлопывая невидимую муху.

– Ну уж это слишком! Не забывай, откуда я тебя достал! – князь вскочил на ноги и от выпитого почувствовал слабость в коленях. – Впрочем, оставим препоны до лучших времён. Отдай перстень, и к вечеру деньги будут у тебя.

Князя мутило. Водка не очень хорошо легла на желудок.

– По рукам! – крикнул Жорж, доставая цепочку с перстнем. – Рвите! Освободите меня от этого проклятия.

Князь потянулся к вожделенному перстню, но Жорж отпустил цепочку, и кольцо упало ему обратно на грудь.

В этот же момент вылетевший из-за спины Жоржа кулак свободной руки ударил князя в висок. В глазах сверкнула молния. Череп пронзила боль. Комнатка начала медленно вращаться, грустная нотка музыки, долетевшая из большого зала, кольнула сердце. Князь, шатаясь, вышел из-за стола и, скользнув одеревенелыми руками о закопчённые стены, выпал в коридор. Он попытался встать, но Жорж был уже сверху. Ещё удар, и свет в глазах Поля на мгновение погас.

– Я знаю, что нет ни черта у вас денег, – доносился откуда-то голос Жоржа.

Князь попытался рукой отодвинуть его разъярённое лицо, но следующий удар в челюсть повесил в его голове непроницаемый шум. Князь слизнул кровь с губы. Кровь была горькой. Вокруг топтались чьи-то ноги. «Гошка, кончай жирного!» – звенел весёлый женский голос.

Стальные пальцы сдавили горло князя. Он безучастно смотрел в шальные глаза бывшего подельника и подумал на удивление спокойно: «Вот оно как всё».

И действительно, он увидел, как из его правого бока начало вылезать, выкарабкиваться что-то чёрное, несуразное и пузырчатое. Оно клубилось, переворачивалось, блестело неровными поверхностями и чернело рытвинами. Поль понял, что это была его душа.

Он закричал, но ни звука не вышло из его пережатого горла. Потом мир потух. Конечности ослабли. Поль полетел во вращающуюся тёмную воронку, но вдруг хватка ослабла. Князь повернулся на бок и захрипел, хватая ртом воздух.

Вокруг что-то происходило. Слышался женский визг и топот ног. Два жандарма волокли Жоржа за руки прочь от князя. Тот силился выпутаться и разъярённо мотал кудрявой головой. Устремляясь к чёрному ходу, публика перепрыгивала князя, спотыкалась об его тело и отрывисто материлась.

Князь кое-как отдышался и приподнял себя на руке. Топот и крики затихли.

Поль нашёл себя в окружении жандармов, которые, вытянувшись, образовывали коридор. Раздались чьи-то тяжёлые шаги.

Князь напряг зрение и увидел обер-полицмейстера, который, шевеля громадными усами и сжигая пространство взглядом, шёл по направлению к нему с револьвером в руке. Поля подняли и заломили руки за спину.

– Вот те раз! – воскликнул Победоносцев. – Какая, однако, собралась компания!

Князь посмотрел на Жоржа. Тот обмяк на руках полицейских. Нижняя губа его была порвана.

– А вас я уже сегодня видел, – обратился обер-полицмейстер к князю. – Должен поблагодарить. Вы просто чудо какой подарок мне сделали! Мало того что сами явились на место преступления, так ещё и привели меня к вашему сообщнику. Если бы все негодяи следовали вашему примеру, у нас бы давно не было работы.

Жандармы сдержанно засмеялись.

Князь хотел бы рассказать, что никакого замысла у него не было и, вообще, всё происходящее ошибка, но слова застряли в горле.

Обер-полицмейстер подошёл к Жоржу и заглянул ему в глаза.

– А вас, по моим сведениям, кое-где давно хватились.

Жорж никак не отреагировал на слова и лишь смотрел в пустоту перед собой.

– В участок обоих. Посидят в камере с клопами, всё расскажут.

Он развернулся и, задрав голову, зашагал к выходу.

В этот же момент Жорж зарычал и скинул с себя полицейских. В руке его блеснул непонятно откуда взявшийся револьвер.

– Уговор есть уговор, князь! – крикнул он и направил дуло Полю в грудь. Курок щёлкнул. Поль закрыл глаза и приготовился умереть, но выстрела не последовало. Кто-то толкнул его в бок. Отлетая в сторону, Поль видел, как обер-полицмейстер в совершенно невозможном для человека его возраста полёте целится в Жоржа.

От выстрела заложило уши. Кто-то вскрикнул. Подвал заволокло дымом.

Сквозь белую пелену Поль разглядел Жоржа, который стоял на полусогнутых и бессмысленно моргал. В центре его лба чернела аккуратная дырочка. Выпавший из руки револьвер вращался на полу. «Это всё он», – прошептал Жорж, сделал шаг по направлению к Полю и рухнул.

Князь понял, что другого шанса у него не будет. Он вскочил, поднырнул под мчавшимся на него конопатым полицейским и понёсся к чёрному ходу, который ему когда-то показал Жорж. Сделав несколько поворотов по памяти, он поднялся по небольшой лесенке и толкнул оказавшуюся перед ним дверь.

Дневной свет почти ослепил его. Он устремился вверх по улице, не понимая, гонится за ним кто-то или нет. Безотчётный слепой страх овладел им. Его в третий раз за два дня могли убить. Но он бежал не от смерти, и не от мёртвых глаз Жоржа, жизнь которого сейчас растекалась чёрной лужой по грязному полу, и не от полиции. Он бежал от того жуткого видения. От субстанции, которая выползала из его груди, когда он был почти мёртв. «Неужели это моя душа? – подумал он. – Неужели эта гадость и есть я?»

– Стоять! – раздавались крики из-за спины. Ноги начали подводить, лёгкие горели огнём. Князь понимал, что ещё мгновение – и в него выстрелят. Он готов был уже рухнуть, но перед ним возникла чёрная карета. Дверь отворилась, и в проёме князь увидел женщину в чёрной вуали. «Вот и сама смерть приехала за мной», – подумал он.

– Запрыгивайте быстрее, – крикнула смерть.

Князь из последних сил оттолкнулся ногами от земли и рухнул на пол кареты. Дверца захлопнулась, и карета рванула с места.

* * *

Победоносцев вышагивал сквозь строй, сцепив за спиной руки, прежде всего чтобы этими самыми руками кого-нибудь не придушить. Подчинённые, втянув шеи, застыли и были больше похожи на разнокалиберных щелкунчиков, чем на блюстителей правопорядка. Брейстер бегал вокруг и что-то лопотал, но что именно, понять никак было невозможно.

Обер-полицмейстер поймал его за рукав мундира и притянул к себе.

– Как! Как, как ему удалось уйти?!

Брейстер заморгал глазами-пуговками:

– Скрылся, Ваше превосходительство. На подельнике!

– Ух я вас! – взвыл Победоносцев, оттолкнул полицмейстера и принялся разрезать кулаками воздух.

– Или не знали вы, что водовод потайной есть?

– Как не знать, знали, – пробурчал Брейстер. В голосе его прозвучала нотка слабоумной гордости.

– Так что же вы его не перекрыли? А?! – крикнул Победоносцев так, что с полицмейстера чуть не сорвало фуражку.

– Не подумали-с.

– Не подумали? Это единственное, что надо было сделать! Дайте ваш чёртов револьвер!

– Ваше превос…

– Дайте чёртов револьвер!

Брейстер расстегнул кобуру и протянул револьвер.

Победоносцев выдернул его из короткопалой пухлой руки:

– Вы… Вы дали преступнику себя обезоружить! Осталось только поблагодарить, что пистолет ваш стреляет одними осечками, иначе лежать бы нам всем сейчас в том подвале!

Брейстер густо надулся и покраснел, и сделался совсем уж похож на раскалённый самовар.

– Христом Богом, Виктор Георгиевич. Врать не буду. Стреляет. Следим-с. Чистим-с.

– Ах, стреляет!

Победоносцев почувствовал, как морок гнева застилает рассудок. Он поднял револьвер в небо, взвёл курок и нажал на спусковой крючок. От раздавшегося выстрела все присутствующие вздрогнули. В небо с московских крыш поднялась чёрная воронья туча. Улицу заволокло дымом. Брейстер стоял, зажмурившись. Из-под фуражки по его красному лицу текли струйки пота.

Победоносцев в неверии посмотрел на револьвер. Следов ржавчины не было. Механические части блестели свежим маслом. Он взвёл курок и выстрелил ещё раз. Оружие сработало без осечек. Близлежащие окна наполнились испуганными лицами.

– Чертовщина какая-то, – тряхнул головой Победоносцев.

Дворники вытащили из пасти трактира труп беглого каторжника Безобразова, накрытый женской шубой. Руки его безвольно волочились по земле.

– К Вдовину этого голубчика, – распорядился Победоносцев. – И найдите мне беглеца. Во что бы то ни стало найдите, слышите!

Он положил револьвер Брейстеру на грудь и направился к пролётке. Зыбкин, который всё это время пребывал от пережитого в полуобмороке, отлепился от стены и двинулся следом.

Коляска затряслась по ухабам. Зыбкин сидел, потупив взгляд, боясь, по-видимому, навести гнев начальника на себя. Победоносцев понимал, что по нерасторопности, да и что уж там говорить, по глупости своих подчинённых только что прошляпил шанс закрыть дело мёртвой баронессы и подняться в глазах общественности. Вместо этого ему пришлось застрелить чрезвычайно важного свидетеля, заказчик смерти баронессы бежал – ищи его свищи. Остаётся только представить, какие поползут слухи. Виктор Георгиевич до боли стиснул челюсти и зажмурился.

* * *

Карета гнала, петляла, тряслась безо всякой меры, но через некоторое время сбавила ход, и мокрый от пота князь, который всё это время лежал на полу, наконец позволил себе открыть глаза.

– Так и будете валяться? Мне, сударь, ноги ставить некуда.

Поль кое-как заполз на сиденье. Дама в чёрном платье с интересом разглядывала его через лорнетку, словно залетевшее в карету неведомое насекомое. Сквозь вуаль князь разглядел весьма миловидные черты её молодого лица.

Поль кашлянул, поправил безобразно растрёпанный галстук, вытер рукавом окровавленную губу и пригладил слипшиеся волосы.

– Не знаю, как вас и благодарить, сударыня. Пожалуй, вы только что спасли мне жизнь. С этого момента я ваш раб.

Дама улыбнулась шире, явив взору князя два ряда белоснежных зубов:

– Я же всего лишь исполнила свой христианский долг. От кого же вы так резво убегали? Не от невыносимости же бытия, которая погоняет вас своей поэтической плетью. Непохоже также, что вы увлекаетесь модными нынче спортивными веяниями.

– Вас не проведёшь. Но не стоит беспокоиться, всё это уже в прошлом, – отмахнулся князь.

– В прошлом, вы считаете? Мне вот думается, что человек не способен убежать от прошлого. Его призраки вечно хватают нас за пятки. А если за вами гонятся не призраки, а вполне себе живые люди в мундирах и с револьверами, отделаться от прошлого кажется мне задачей ещё более невыполнимой.

Дама улыбнулась ещё шире, словно говоря: я всё знаю, но у меня ещё есть интерес вас помучить.

– Что ж, последнее время мне несказанно везёт… – ответил князь, чувствуя, что щёки наливаются красным.

– Графиня Елизавета Вараксина. Урождённая Ланская.

– Князь. Поль Феликсович Бобоедов. Урождённый Бобоедов.

Графиня залилась приятным бархатным смехом.

– Как приятно встретить мужчину с чувством юмора. Но, признаюсь, в таком виде вас сложно принять за человека с титулом.

– У меня был сложный год…

Поль приоткрыл занавеску. Они были уже за городом. Аромат плодовых деревьев забирался князю в ноздри и кружил голову.

– Позвольте спросить у вас монетку?

Елизавета нахмурила брови.

– Если вы вздумали попрошайничать, я вас тотчас высажу.

– Любая монета, графиня, прошу.

Она порылась в ридикюле, достала серебряный рубль.

– Орёл, – сказал князь.

Графиня с сомнением посмотрела на князя и подкинула монету. Та перевернулась несколько раз в воздухе и упала в её затянутую чёрной перчаткой ладонь. С её поверхности на князя смотрел двуглавый орёл.

– Вы угадали, – сказала графиня. – Что с того?

Князь откинулся на спинку. Глаза его наполнились слезами. В носу приятно защипало. Поль ударил ладонями по коленям и впервые за долгое время вдрызг расхохотался.

Графиня несколько раз перевела взгляд с монеты на князя и обратно.

– Думаю, по приезде вам есть что мне рассказать.