Текст книги "Пограничная авиация в Афганской войне"

Начальный период боевых действий (1980–1982 гг.)

Одиночные полеты пограничных вертолетов без вооружения, с посадками на сопредельной территории, но в непосредственной близости от реки Пяндж, то есть рядом с линией государственной границы, начались с площадок Московского, Пянджского и Хорогского пограничных отрядов в ноябре – декабре 1979 года. На борту этих вертолетов были только пограничные представители, как правило, с продуктами питания и теплыми вещами для ужасающе бедного приграничного населения северного Афганистана. Была попытка помощи дружественным нам афганским пограничникам 31 декабря 1979 года в районе порта Ширхан после нападения на них местных бандитов, но по прямому приказу из Москвы авиационную группу из четырех вертолетов вернули в воздухе практически на подлете к реке Пяндж. Высадили десантное подразделение по просьбе местной власти и афганских пограничников в порт Ширхан только 7 января 1980 года.

Однако «зеленые фуражки» появились на территории соседней страны по крайней мере на три месяца раньше официального начала войны в Афганистане: дело в том, что еще 4 сентября 1979 года в Кабул для охраны посольства СССР прибыл отряд пограничников численностью примерно 50 человек. Для обеспечения деятельности дипломатической миссии и представителей КГБ, а также решения других возникающих задач туда же были направлены из Алма-Аты два вертолета «Ми-8Т» с экипажами из 10-го оап. Вскоре туда же были отправлены пограничные экипажи Марыйской эскадрильи КСАПО на вертолетах «Ми-8Т» с аэрофлотовской раскраской, но с боевыми подвесками.

Вот что вспоминал о том периоде своей жизни один из бортмехаников той первой группы – Сталбек Асакеев: «В семьдесят девятом меня перевели в Афганистан. Причем это случилось еще до ввода войск – в августе. Летели на вертолете в аэрофлотовской раскраске, бортовой номер – 25925. Задача была обеспечивать работу советского посольства. Уже тогда работа в Афганистане считалась опасной – в стране вовсю бушевала гражданская война. Вертолеты базировались на аэродроме, а мы жили в первом микрорайоне Кабула, стараясь ничем не выдавать своей военной принадлежности. Ходили только в «гражданке». Мне хорошо запомнился день 11 сентября 1979 года. За нашим экипажем на «ГАЗ-66» заехал посольский водитель, как сейчас помню, его звали Васей, он тоже был пограничником-сверхсрочником, с Пржевальского отряда. Пограничники охраняли посольство. Так вот этот Вася говорит: срочно выезжаем, в посольстве общий сбор. Ехали по центральному проспекту Кабула – Майвану. Смотрю, что такое – несмотря на раннее утро, весь проспект забит вооруженными людьми. Все чем-то возбуждены, кричат. Откуда-то выезжает танк «Т-62» и несется на толпу. Люди разбегаются во все стороны. Стрельбы еще не было, но стало ясно: что-то происходит ненормальное. А у нас с собой только пара автоматов. Мы кричим водителю: «Вася, ты только не останавливайся! Гони до посольства, несмотря ни на что!»

В посольстве нам объявили, что ночью был задушен афганский лидер Тараки. Его вроде задушили подушкой, а затем для верности сделали инъекцию с ядом. Теперь у власти в Афганистане стал Амин. Ситуация за воротами посольства быстро накалялась. Скоро в городе началась стрельба.

Затем последовали хорошо теперь известные события. В Кабул прибыли группы «Зенит» и «Гром», а также так называемый «мусульманский» батальон, состоявший из солдат Министерства обороны СССР – выходцев из республик Средней Азии. Мы, вертолетчики посольства, обеспечивали подготовку нового переворота. Летали то в Кандагар, то в Кундуз, то в Баграм.

Вскоре в ходе слаженных действий спецгруппы быстро захватили тюрьму Пули-Чархи, где Амин держал своих политических противников, административный центр Кабула и штурмом овладели дворцом Амина, ликвидировав его самого. Среди «зенитовцев» и «громовцев» было много раненых. Были, к сожалению, и убитые. 29 декабря мне довелось быть в составе вертолета, который вывозил погибших и раненых «зенитовцев». Именно тогда я увидел столько крови, и мне стало очень не по себе. Хотя тогда казалось, что скоро все закончится. Никто не предполагал, что война затянется так надолго!»

Также «работала» на Кабул и транспортная авиация пограничников. Еще в начале 1979 года возникла необходимость в повышении мобильности пограничных советников, которым приходилось часто бывать в Кабуле. Да и по пограничным провинциям Афганистана было проще перемещаться на самолете. Для этих целей лучше всего подходил «Ан-26». Вскоре были отобраны два экипажа – майоров Ю. А. Мирошниченко и Э. В. Изварина. После необходимой переподготовки – а летать приходилось по международным коридорам, что требовало ведения радиосвязи на английском языке, – 29 мая 1979 года экипаж Мирошниченко первым из строевых частей авиации ПВ выполнил перелет в Кабул.

Вот как о том памятном полете рассказывает сам командир экипажа: «Наступил день вылета. Подняв машину в воздух, мы взяли курс на юг. Под руководством диспетчера из Душанбе набрали эшелон, пересекли границу… полетели дальше. При этом я не выпускал из рук англо-русский разговорник. Все было как в комедии «Воздушное приключение», где немец летел через Ла-Манш, вцепившись в инструкцию.

Когда дошли до точки снижения, диспетчер связал меня с Кабулом и сказал:

– А дальше, дорогой, действуй сам. Мои права здесь заканчиваются. Ни пуха ни пера!

Я «послал его к черту» и поблагодарил. Затем связался с Кабулом. Передал на английском информацию о воздушном судне. Как ни странно, диспетчер меня понял и в ответ дал условия для посадки. Условия точно совпали с теми, что были в инструкции. У меня прошло волнение, я визуально обнаружил аэродром и стал действовать точно по схеме посадки гражданских самолетов. Следуя указаниям диспетчера, зашел на полосу, приземлился, зарулил на указанную стоянку. Так я впервые оказался в Кабуле. В тот же день после разгрузки мы вылетели обратно – в Душанбе». После этого полеты в Кабул для пограничных летчиков стали обыденностью. Кстати, стоит отметить, что бойцы легендарных спецподразделений КГБ «Альфа» и «Вымпел», штурмовавшие дворец Амина 27 декабря 1979 года, были доставлены из Душанбе в Кабул двумя рейсами именно экипажем майора Изварина.

Первый боевой вылет авиации погранвойск был отмечен в истории 31 января 1980 года, когда четыре экипажа вертолета «Ми-8» Марыйской авиаэскадрильи под командованием заместителя командира майора Ф. С. Шагалеева совершили первый групповой вылет на территорию Афганистана по маршруту Пяндж – Нанабад – Янгикала – Московский. Хотя вылет осуществлялся с бортовым вооружением, однако применять его в первые месяцы пограничникам почти не приходилось – поначалу это были относительно «мирные» полеты по доставке небольших оперативных групп и гуманитарной помощи афганцам: питания, одежды, обуви, палаток, одеял, медикаментов и других предметов первой необходимости. Хотя и тут не обходилось без боевых столкновений. Наиболее ярко характеризует тот период один случай, о котором вспоминал бывший командир экипажа «Ми-8» Виктор Рыбаков: «Шли рядовые боевые вылеты. Кто-то перевозил запчасти к технике, кто-то перебрасывал десант на перевалы, кто-то доставлял продовольствие и боеприпасы. В этот день мы четырьмя бортами полетели на север Афганистана в город Тулукан. На моем борту находились хлеб и колеса к БТР. Садились мы, как всегда, парами. Два вертолета разгружались, а два других борта барражировали в воздухе, прикрывая нас. Но в этот раз, как только солдаты приступили к разгрузке нашего вертолета, мы заметили вдалеке «уазик», который несся к нам на большой скорости. Чуть погодя из него вышли три офицера и афганец. По их взволнованным лицам стало понятно, что сложилась какая-то сложная обстановка, требующая нашей помощи. Прибывшие сообщили, что на северо-западной окраине Тулукана душманы сгоняют местных жителей – стариков, женщин и детей – и расстреливают их за то, что их мужья и сыновья перешли на сторону регулярной армии.

Через несколько минут машина была в воздухе. Афганец сидел в вертолете на месте штурмана и показывал направление полета. Подлетев, мы увидели, как душманы расстреливают местных жителей. Увидев нас, душманы спрятались за дувалы. С ходу заложив левый вираж и выправив вертолет, мы серией ракетных залпов стали обстреливать дувалы, из которых велся огонь по убегающим людям. После второго захода мы посадили машину, но тут же поняли, что это решение было опрометчивым, так как по нам тут же открыли шквальный огонь. Взлетели вновь и совершили посадку в более безопасном месте. Как только колеса коснулись земли, к машине бросились люди. Старший лейтенант Владимир Сараев что-то им кричал, пытался успокоить, но толку от этого было мало. Толпа штурмовала вертолет. У людей, многие из которых были ранены, было одно спасение – наша машина.

Посадка жителей продолжалась, а душманы, скорректировав огонь, обстреливали вертолет автоматными очередями. Посоветовавшись с майором Николаем Мизиным, мы приняли единственно верное в данной ситуации решение – прикрыть посадку женщин и детей. Прижимаясь к земле, я отбежал метров на 25 и из небольшого углубления в земле повел ответный огонь. Думается, душманы не ожидали отпора, на время их стрельба прекратилась. Патроны у меня быстро закончились, но я какое-то время все еще жал на спусковой крючок. Вдруг рядом просвистело несколько пуль, отчего, скажу честно, волосы на голове зашевелились.

Оглянувшись, увидел, что посадка закончилась и экипаж ждет меня. Запрыгнул в машину, и мы стали взлетать. Но вертолет был настолько перегружен, что слабо слушался управления, и мы еле-еле оторвали колеса от земли. Мирные жители были спасены. Развезли их по свободным от душманов кишлакам и благополучно вернулись на базу, где, подзаправившись боеприпасами, взяли курс на Тулукан. В городе мы вновь сериями ракет обработали дувалы, в которых засели оставшиеся душманы, и только с наступлением сумерек вернулись на аэродром, где нас встречал наш командир Фарит Шагалеев».

Однако война раскручивала свой кровавый маховик: банд на приграничной территории становилось все больше, их удары становились все ощутимее. Вскоре афганские правительственные войска просто стали не справляться и понемногу на территорию Афганистана начали перебазироваться так называемые сводные боевые группы (СБО). За короткое время на каждом участке советско-афганской границы было выставлено до трех СБО численностью по 100–120 человек, усиленные бронетранспортерами и боевыми машинами пехоты. Каждое такое подразделение получило определенную зону ответственности и конкретную задачу: не допустить на своем участке провокаций на границе и защитить местное афганское население от террора со стороны бандгрупп.

В зоне ответственности пограничников оказались сразу несколько провинциальных центров: Герат, Бадгис, Фарьиаб, Джаузджан, Балх, Саманган, Кундуз, Тахор, Бадахшан, а также достаточно крупные по афганским меркам города – Хайратон, Мазари-Шариф, Тулукан, Файзабад. На подконтрольной территории проживали свыше двух миллионов человек.

Впоследствии, в связи с осложнением обстановки в Афганистане, СБО были заменены мотоманевренными группами (ММГ), зона ответственности которых была расширена на глубину территории административных границ провинции. Их формирование происходило в пограничных отрядах КСАПО и на базе Мургабского погранотряда КВПО. Возглавлялись они опытными офицерами и действовали по особым планам.

В высокогорных районах Памира (провинция Бадахшан) пограничные подразделения располагались на пересечении караванных путей, маршрутах вероятного выдвижения караванов из Пакистана, высотах и площадках, контролирующих основные ущелья и населенные пункты. Часто менялись пункты дислокации подразделений, выставлялось много отдельных застав и постов. Передислокация и выдвижение подразделений на оперативные мероприятия происходили преимущественно по воздуху на вертолетах или в пешем порядке. Основной тактикой действий в этом районе были засады и десантно-штурмовые операции.

Первой крупной операцией для пограничников с привлечением авиации стала операция «Горы-80». В феврале 1980 года на участке САПО в Джавайском ущелье местная банда внезапно с тыла напала на наше пограничное подразделение, появились убитые и раненые. Тринадцать тяжело раненных пограничников эвакуировал лично командир Марыйской отдельной авиаэскадрильи майор Захаров Борис Ильич под прикрытием вертолета подполковника Урюкина Н. А. При этом места для посадки не было, и принимать на борт раненых пришлось на режиме висения с помощью волейбольной сетки. Оперативно той же ночью самолетами все пограничники были отправлены в госпиталь в Душанбе.

Вскоре стала ясна и картина боя: после удара по пограничникам крупное подразделение моджахедов – так называемый «Дарвазский фронт» численностью несколько тысяч «штыков» – ночью, согнав местных жителей, прорубило ступени в крутом и до этого непроходимом склоне горы, скрытно вырвалось из ранее блокированного района в Махинау через перевал в Джавайское ущелье, надев на ноги снегоступы.

Руководитель операции – полковник начальник штаба САПО В. Н. Харичев, предвидя примерно направление прорыва, вылетел на разведку. Его «Ми-8» прикрывала пара вертолетов Марыйской авиаэскадрильи. Обнаружив основную часть банд на перевале закрепившимися в скалах и складках местности, он немедленно дал приказ о нанесении бомбово-штурмового удара силами двух авиазвеньев с Калай-Хумба и Московского. А до подхода основных сил в атаку пошла его тройка. В итоге по вырвавшимся и закрепившимся на перевале бандитам практически все светлое время суток отработали все три авиазвена. Экипажи выполнили по 4–6 боевых вылетов, проведя по 8–9 часов в воздухе. В конечном итоге авиагруппой практически все опорные пункты были поражены. Остатки банды, видя бессмысленность сопротивления, сами ушли с перевала, а выброшенный тактический десант закрепился на их бывших позициях.

Эти достаточно непростые вылеты именно так врезались в память самого В. Н. Харичева: «…Закрутив в воздухе карусель, мы начали бомбово-штурмовыми ударами методично поражать огрызающиеся огнем из стрелкового и автоматического оружия многочисленные засады и огневые точки противника. Расчеты гранатометов «АГС-17», «ПКС» и «РПК», находящиеся у нас на вертолетах, через открытую дверь и открытые окна грузовой кабины также вели огонь до прибытия смены звена вертолетов. Одновременно мы поддерживали огнем высаженный в Джавайское ущелье наш СБО с противотанковым и гранатометным взводом подполковника Файзиева с целью не дать бандитам сосредоточиться и закрепиться на господствующих вершинах гор… А это постоянные взлеты и посадки для дозаправки топливом и подзарядки боеприпасами, то полет на бреющем, то взлет на максимальный потолок, а оттуда вниз с крутым пикированием, а затем все сначала, и так не менее десятка раз за каждый боевой вылет… Вот здесь экипаж полковника Урюкина Н. А. и показал свой талант, мастерство, бесценный опыт. Его ракеты, пулеметный огонь и авиабомбы точно поражали врага. Одним словом, когда вечером мы приземлились в Калай-Хумбе, у меня все крутилось перед глазами…»

В ходе этой операции вертолетчики пограничной авиации понесли и первые потери – 23 февраля в районе кишлака Даргак в ущелье Дарай-Сабз огнем из стрелкового оружия был поврежден и произвел вынужденную посадку в глубоком ущелье вертолет командира эскадрильи майора Б. И. Захарова. Под огнем противника заместитель командира эскадрильи майор Ф. С. Шагалеев отыскал место посадки своего ведущего, совершил сложную посадку к сбитому вертолету и на режиме висения своего вертолета поднял людей и эвакуировал экипаж и командира своей части. Этот случай стал широко известен, так как подробно и много раз был описан в печати. Именно за него майор Ф. С. Шагалеев Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 сентября 1980 года, первый и единственный среди авиаторов-пограничников, был награжден орденом Октябрьской революции. А через два года Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 апреля 1982 года получил звание Героя Советского Союза.

Не менее сложной была обстановка на участке Восточного погранокруга, за который, как мы уже писали, отвечали летчики Алма-атинского авиационного полка и Уч-аральской отдельной авиационной эскадрильи. Прежде всего стоит отметить непростые физико-географические условия. Восточная часть провинции Бадахшан на стыке границ СССР с Афганистаном, Пакистаном и Китаем в районах так называемых «афганского выступа» и «афганского языка» – это высочайшие горы Памира, «семитысячники», с ледниками и перевалами на 5000–6000 метров, с длинными и глубокими, похожими друг на друга ущельями.

Государственная граница между Афганистаном и Пакистаном там ничем не обозначена, проходит она по рекам, ущельям, вершинам гор и перевалов, по так называемой условной «линии Дюранда». Фактически полеты в этих районах выполнялись на практическом потолке вертолета «Ми-8», то есть на 3500–4000 метрах (в облегченном варианте – до 5000–6000 метров) при полном отсутствии дорог и участков, пригодных даже для вынужденной посадки.

Вот как вспоминал один из вертолетчиков: «Представьте, что вы поднялись на высоту, скажем, три тысячи метров. Вы почувствуете, что не хватает кислорода. То же самое происходит с двигателем вертолета. Он – живой организм. Движок начинает задыхаться. Разряженный воздух влияет на движение лопастей, машина становится вялой, управлять ею надо осторожно. Горы есть горы».

Первым серьезным испытанием для здешних вертолетчиков стали вылеты по блокированию караванных путей и троп, по которым в Афганистан проникали подготовленные группы боевиков и караваны с оружием, с условным наименованием операции «Крыша», проведенной в мае – июне 1980 года. В операции участвовала авиационная группа из 10 вертолетов «Ми-8» в облегченном варианте с самыми опытными высокогорными летчиками полка. Возглавлял авиагруппу командир полка полковник А. Н. Найденов.

Вначале в Лянгар с передовой командой офицеров округа прибыла пара вертолетов во главе с начальником авиационного отделения округа – «старожилом этих мест» и опытным «высокогорным» летчиком – полковником Тимофеевым Александром Ивановичем. Вертолетчики провели разведку обстановки, рекогносцировку местности и произвели облет площадок в районе одного из глубочайших каньонов Памира – Сархадской щели. Офицеры оперативно-войсковой группы округа на местности наметили точки выброски и дислокации будущих десантных подразделений.

Затем 22 мая по маршруту Бурундай – Ош – Мургаб – Лянгар был произведен массовый перелет, и в исходный район десантирования прибыла основная десантная группа под руководством полковника А. Н. Найденова.

В течение следующих дней – с 23 мая по 5 июня – практически ежедневно авиагруппа производила высадку более 500 пограничников и переброску свыше 40 тонн различных грузов на сархадском и байзал-гумбатском направлениях на посадочные площадки, расположенные на высотах выше 3500 метров. Так появились «орлиные гнезда» на господствующих высотах, которые надежно и надолго перекрыли доступ незаконных вооруженных бандформирований со стороны Пакистана.

Затем пограничниками был проведен второй этап операции с целью наращивания усилий на этих направлениях путем доставки вертолетами в «орлиные гнезда» всех необходимых материально-технических средств, вплоть до поставки стройматериалов для строительства жилых помещений и оборонительных сооружений.

Всю девятилетнюю Афганскую войну в этом стратегически важном районе авиация ВПО осуществляла не только авиационное прикрытие границы с воздуха, но и полное обеспечение высаженных пограничных подразделений, так как никаким другим способом, кроме вертолетов, попасть туда было практически невозможно, точнее крайне сложно. Доставка оружия, боеприпасов, горючего, продуктов питания и других материальных средств, смена личного состава десантных подразделений, выставление засад для борьбы с караванами с оружием и все большие и малые пограничные операции – все осуществлялось при помощи вертолетов.

За эту удачно проведенную первую бескровную операцию на участке ВПО многие летчики были награждены, в том числе полковники А. И. Тимофеев и А. Н. Найденов, орденами Красной Звезды.

Без участия авиации не обошлась и другая крупная операция 1980 года – в Куфабе. По данным разведки, в течение летних месяцев 1980 года Куфабское ущелье (Куфаб) стало сосредоточением нескольких многочисленных и хорошо вооруженных бандгрупп. Для обеспечения безопасности участка Московского погранотряда командование спланировало операцию «Осень-80», в которой должны были принять участие более трехсот человек.

Впервые за время афганской кампании была создана крупная вертолетная группа, которая базировалась в аэропорту райцентра Московский: сюда были собраны почти все борты округа и кроме них – машины и экипажи, прибывшие с других участков границы. Для окончательного комплектования и проверки боеготовности вертолетчиков прибыл сам начальник пограничной авиации ГУПВ генерал Рохлов. Операция началась в двадцатых числах сентября, когда после мощной авиационной обработки выявленных разведкой очагов обороны противника буквально на голову одуревших от обстрела «духов» высадили сразу несколько десантно-штурмовых групп.

Несмотря на первый шок, наступающие встретили ожесточенное сопротивление мятежников, которые засели среди скал в сооруженных из гранитных глыб долговременных огневых точках. Нелегко пришлось выкуривать их из этих каменных гор, причем в основном этим занималась авиация.

Вот что рассказывал об этой операции уже упоминавшийся командир Марыйской эскадрильи Борис Захаров: «В ходе операции «Осень-80» группа майора Сушкова попала в сложную ситуацию. Есть убитые и раненые, душманы ведут огонь со всех укрепрайонов. Место, где мог бы сесть вертолет, наверняка пристреляно, поэтому, чтобы принять разумное решение, надо ситуацию доразведать.

Я пригласил майора Ф. С. Шагалеева, довел до него обстановку, поставил задачу на доразведку, дал указания связаться с майором Сушковым, уточнить все детали на месте, найти вариант и решение для нанесения ударов по укрепрайону душманов, чтобы они замолчали, и по возможности, снять десантную группу, попавшую в засаду.

После выполнения доразведки Фарит Султанович доложил, что в данный момент снимать подразделение Сушкова рискованно, но есть предложение, нестандартное и нетрадиционное. При доразведке района, откуда ведут огонь душманы, установлено, что они засели в скалах – это своеобразный пещерный и сильно укрепленный район. Но по дыму из труб летчики обнаружили дымоходы их укрытий. Если на эти дымоходы аккуратно сбросить бочки с бензином и керосином, а потом их поджечь НУРСами, горящее топливо через дымоходы прольется в укрытия бандитов, и тогда можно спокойно снимать подразделение Сушкова.

Это предложение руководитель операции утвердил. Заправили шесть бочек керосином и бензином, загрузили их в вертолеты Ф. Шагалеева и В. Мусаева. Они взлетели, вышли на укрепрайон душманов и аккуратно сделали то, что и предложили: сбросили на пещеры бочки и, развернувшись на горке, подожгли их НУРСами. Связавшись с командиром десантной группы майором Сушковым, Ф. Шагалеев выяснил, что стрелять душманы прекратили, бегают и выносят имущество из пещер, и надо срочно пользоваться этим моментом. Поочередно Ф. Шагалеев и В. Мусаев сели прямо в боевые порядки десантной группы Сушкова, забрали раненых и убитых пограничников. Затем это подразделение было усилено высаженным дополнительным десантом и свою задачу выполнило…»

«В конце 1980-го на перевале Гумбак заканчивалась операция, надо снимать оттуда десантно-штурмовую группу подполковника Файзиева, – рассказывает Фарит Шагалеев. – Отработали несколько бортов, я крайним пошел, в ночь. Высота перевала – 3600 м. Сели около полуночи, выяснилось: бойцов там 38 человек, это намного больше, чем может принять «Ми-8Т». А до утра их оставлять нельзя – придется за трупами возвращаться… Я дистанцию взлетную промерил шагами, прикинул, в какой точке можно оторваться. С экипажем все обговорил, предупредил, на что идем. Забрали всех: перегруз – килограммов 700. Вырулил, дал максимальную мощность, поднял вертолет на несколько сантиметров – висит. Для разбега – не больше 35 метров. Взлетели на переднем колесе… Когда вывалились из ущелья, на прямую связь вышел начальник авиации Среднеазиатского округа Колокольников: «Фарит, сколько везешь?» Всех, говорю, забрал. Прилетели – Колокольников встретил, всех лично пересчитал. Я последним из вертолета вышел…»

Первой крупной задокументированной (но незапланированной) операцией на участке САПО стала операция по поиску двух пропавших советских пограничников весной 1981 года.

28 марта 1981 года конный наряд 7-й погранзаставы 68-го Тахта-Базарского погранотряда в составе ефрейтора Леженина В. И. и рядового Лушпаенко А. В., не доезжая пяти километров до стыка с участком соседней погранзаставы, пересек линейную границу и углубился на пять километров на территорию Афганистана, где пограничники и были захвачены местными басмачами. Их сразу же убили, однако в тот момент, когда наряд не вышел в условленное время на связь, когда по тревоге поднимали заставу и резерв погранотряда, этого еще не было известно и оставалась надежда, что пограничников найдут живыми.

Немедленно без подготовки была развернута операция «Мургаб» под личным руководством начальника войск КСАПО генерала Г. А. Згерского по поиску пропавших пограничников и уничтожению бандформирований на участках Тахта-Базарского и Керкинского отрядов. В итоге локальная операция продлилась целый месяц – до 29 апреля и стала самой масштабной и результативной из проведенных группировкой погранвойск мероприятий весны 1981 года. Поиск велся на огромной территории в направлении Калайи-Нау, Бала-Мургаба, Меймене.

В первый же день проведения операции была задействована и авиация. Сначала на заставу с руководителем операции начальником штаба войск САПО полковником В. Н. Харичевым прибыл транспортный «Ми-8Т» (командир экипажа – капитан Кутухин Владимир Викторович), из-за отсутствия вооружения прозванный «голубем мира».

Вертолет взял на борт усиленный пограничный наряд и во главе с начальником разведотдела пограничного отряда полетел в район, где, по последним данным, могли быть спрятаны захваченные пограничники. Произвели посадку на горке, над руслом высохшей реки, напротив палаток кочевников, пасших большие стада овец. Из вертолета вышли офицер-разведчик, переводчик, три пограничника с автоматами для их сопровождения и направились к палаткам для выяснения обстановки.

С кочевниками-пуштунами пограничники до сих пор жили мирно, поэтому никто тогда не ожидал особых неприятностей. Поэтому автоматные очереди, ударившие сразу из нескольких мест по вертолету и по идущим пограничникам, застали всех врасплох. Группа залегла и стала отходить к вертолету. Типичная, сотни и тысячи раз потом повторяющаяся афганская ситуация: по вертолету стреляют как по мишени на полигоне, а экипаж не в состоянии ответить и взлететь не имеет права, пока не загрузит или не выгрузит людей и груз.

Но в этом случае командир экипажа смог сориентироваться и быстро взлететь, взять единственно верное в тот момент направление отхода – в сторону высохшего русла реки. Затем было снижение на предельно малую высоту и уход вниз по ущелью на базовый аэродром Кушка. Двенадцать пулевых пробоин в вертолете, разбитый пулей блистер кабины на уровне головы командира экипажа и ни одной царапины ни в экипаже, ни у пограничников – вот результат того боевого вылета.

Тем временем операция продолжалась. На третий день была получена информация о том, что по заданию одного из главарей группы Мадякуба его брат Мадкарим со своими двумя сыновьями и племянником вступил в контакт с советским нарядом. Усыпив их бдительность, пограничников разоружили, убили и захоронили недалеко от линии госграницы на афганской территории.

С целью прочесывания местности для проверки поступивших разведданных командованием было принято решение о высадке большой группы десантников в 10 км севернее н.п. Кушка-Кохна на территории ДРА. В итоге 1 апреля 1981 года в районе горной базы мятежников с десяти вертолетов «Ми-8» было высажено 600 человек. Авиационной группой руководил командир звена майор Батаев Владимир Михайлович.

При выполнении боевой задачи по десантированию подразделений принимал участие и экипаж капитана В. В. Кутухтина, но на другом вертолете. Ведущий авиагруппы майор В. М. Батаев первым высадил десант из 10 человек во главе с командиром десанта, произвел взлет и встал в «круг» над районом десантирования. Находясь на постоянной радиосвязи с командиром десантников, он стал руководить высадкой десанта с других вертолетов, каждый из которых производил посадку на свою, заранее спланированную и подобранную в этом районе по крупномасштабной карте каждым экипажем посадочную площадку.

Именно Батаев первым заметил стрельбу из укрытий с гор по произведшему вблизи посадку вертолету капитана Кутухтина и сразу сообщил ему об этом. В этот момент вертолет Кутухтина находился в процессе выгрузки десанта и вооружения, и бортовой техник старший лейтенант А. А. Щербак находился у раскрытых задних створок вертолета и руководил выгрузкой. При этом часть десантников, отбежав от вертолета, залегла вокруг него и организовала отпор противнику.

Капитан В. В. Кутухтин, зная общий замысел операции и понимая, что высаженные десантники как на ладони окажутся в зоне постоянного огневого воздействия противника и их как куропаток постепенно всех выбьют, принял единственно верное решение: забрать высаженных десантников и перебросить в другое, более безопасное место вокруг базы. Он дал командиру десантной группы команду: «Всем в вертолет». Под огнем противника он дождался посадки в вертолет всех своих десантников, взлетел и высадил их в другое, указанное командиром авиагруппы место.

По прилете на базу, на аэродром Тахта-Базар, в вертолете капитана Кутухтина было обнаружено шесть пулевых пробоин, одна из них в свободную турбину левого двигателя, в двух сантиметрах от лопаток компрессора. Двигатель в полевых условиях пришлось заменить.

В результате спецоперации вскоре был схвачен и главный виновник гибели советских пограничников – некто Мадкарим. О его дальнейшей судьбе рассказывает полковник запаса Халиков Анвар Хакимович: «Вместе с ним задержали двух жен и племянника Абдугафора. На фильтр-пункте он отрицал организацию убийства наших солдат, скрывал знание русского языка. Так же вел себя его племянник. Продолжая разработку задержанных, мы узнали, что Мадкарим постоянно оказывает психологическое давление на Абдугафора, подсказывает ему линию поведения и требует отрицания убийства наряда. Видимо, длительное пребывание Мадкарима в советских лагерях послужило хорошей школой в выборе линии поведения на допросах. Полученная информация позволила нам вести активную работу с Абдугафором. В конечном итоге за обещание сохранить ему жизнь тот признался в совершенном преступлении и показал место захоронения наших солдат. Свое обещание я выполнил. А Мадкарим был этапирован в Меймене, где передан начальнику службы безопасности провинции. По приказу последнего он был расстрелян тут же на аэродроме».