Текст книги "Жена проклятого князя"

Девицы, насторожившие ушки, тихонько захихикали и начали перешептываться, а Матильда мысленно разрешила себе взять с полки пирожок. От сплетен маньяка не защитит ни темная магия, ни звание командора.

– Мими, вот ты где! – В гримерку вломился Сальваторе: растрепанный, по-прежнему измазанный краской, с дикими глазами. – Мими, они не дали мне закончить! Они трогают роспись руками… О Единый, это варвары, а не люди!

– Вот тебя мне и надо, благородный дон, – нехорошо обрадовалась Матильда. – Девочки, дайте кто-нибудь платок и вон ту саблю.

– Мими, что ты делаешь?..

– Благородного дона капитана, что ж еще. Черный грим и кисть мне, быстро!

Общими усилиями Сальваторе за две минуты превратили в заправского пирата, а заодно девочки переключились с паники на полезное дело. Так что когда в гримерку заглянула Жозефина, все было почти готово.

– Ну?

– Мы уже идем. Музыка, где музыка?

Выглянув из гримерки, Жозефина сделала повелительный жест, и раздался барабанный рокот. Публика в зале сначала затихла, а потом зааплодировала и засвистела.

А Матильда, схватив Сальваторе за руку, потащила его на помост, превращенный в палубу пиратского брига.

– Полундра! – крикнула Матильда, выхватила у Сальваторе бутафорскую саблю и взмахнула ею в воздухе. – Свистать всех наверх! Господа, это пиратское нападение, всем сохранять спокойствие и приготовиться к ограблению!

– Полундра! На абордаж! – завопили девицы и высыпали на «палубу».

Публика приветствовала их топотом, свистом и звоном бокалов. А Матильда, убедившись, что все идет по плану, вернула саблю Сальваторе, приняла поданную им руку и спустилась в зал.

– Ты… ты ошеломительна, Мими. – Во взгляде юного гения светилось восхищение. – Надо за это выпить!

– Надо, – согласилась Матильда. – Надеюсь, тут найдется свободный столик.

– Вряд ли, – покачал головой Сальваторе, оглядев зал. – Разве что… – Он потянул Матильду к столику, занятому какими-то подозрительно молодо и бедно выглядящими мужчинами. Никак местная богема.

– Твои друзья?

– Да, идем!

Господа художники оказались приятной компанией, а главное, совершенно не походили на маньяка от ГБ. Молодые, веселые, уже слегка пьяные и восторженные, они целовали Матильде руки, сыпали комплиментами… и, к ее удивлению и облегчению, никто из них даже не попытался ущипнуть ее за задницу или позвать в номера. Вот других девиц они очень даже щупали, а Лулу один из них, бородатый скульптор, усадил к себе на колени.

– Сальваторе, что ты им обо мне сказал? – Выбрав момент, Матильда склонилась к его уху.

– Правду и только правду! – просиял юный гений. – Что ты – благородная дама инкогнито, гениальный режиссер и дизайнер, моя муза и вечная любовь!

– О боже… благородная дама-то зачем?

– Как зачем? – Гений искренне возмутился. – Пусть завидуют!

«Ох уж эти художники!» – засмеялась Матильда про себя, а вслух сказала:

– Надо за это выпить!

И они выпили, затем еще разок, и еще… Матильда сама не заметила, как рассказала парочку «свежих» анекдотов родом из своего мира и что-то ляпнула про мужчин, которые не мужчины… а потом прозвучало имя Жоржа Д'Амарьяка, и кто-то из собутыльников взялся рисовать «портрет импотента» – очень узнаваемый шарж, вот прямо как с натуры писали!

Мальчишка в форме посыльного появился у стола, когда шарж уже пошел гулять по залу, сопровождаемый шушуканьем и взрывами смеха.

– Вы Мими? – Мальчишка уставился на нее сердито и устало.

– Э?.. – Матильда не сразу отреагировала на непривычное имя, но все же кивнула.

– Скажите-ка мне свою фамилию, иначе письмо не отдам!

– Вслух не скажу! – заупрямилась Матильда, толком не понимая почему.

– Не скажет, она инкогнито! Видишь маску, пацан? У нас все серьезно! – грозно сжимая эфес бутафорской сабли, поддержал ее Сальваторе.

– Не пугай мальца, благородный дон, – вступилась за посыльного Матильда. – Иди сюда, на ушко скажу.

Мальчишка со вздохом подошел ближе, и Матильда услышала, как у него урчит в животе.

– Ох, мальчик голодный! Вот, на тебе, – она забрала со стола последний целый пирожок и вручила посыльному. – А теперь скажу, а вы не подслушивайте!

Шепнув на ухо мальчишке фамилию «Волкова», она погрозила пальцем господам художникам. Ясно же дело, они все как один насторожили уши!

– Вот ваше письмо, мадемуазель! – Мальчишка, одной рукой крепко держа пирожок, второй достал конверт, запечатанный сургучом. – Пять бор… э-э-э… заведений обошел, вас искал! И все пешком!

– Ох, бедняжка! – Матильда чуть не прослезилась. – Эй, Поль, отдай бутылку, отдай, кому говорю! Вот, выпей за здоровье императора.

– Спасибо, добрая мадемуазель! Непременно! – радостно ухватил бутылку пацан и сбежал. Да так быстро, что Матильда даже не успела спросить, от кого письмо. Впрочем, на конверте вроде что-то написано?

«Лично в руки М. от Т.», – значилось на конверте.

– Товиль! Боже, наконец-то!.. – Она вскрыла конверт столовым ножом и отмахнулась от любопытного гения, тут же попытавшегося сунуть в бумажку нос.

«Все лучше, чем мы думали. Скоро ты будешь состоятельной и свободной. Задержусь на несколько дней и приду с хорошими новостями. Т.»

– Кто такой Т.? – пробасил за ее спиной бородатый скульптор.

– Тот-кого-нельзя-называть! Тсс! – Матильда приложила палец к губам и перевернула записку пустой стороной вверх.

– Оч-чень выс-сокос… поса… поста… особа, да! Сам мсье Т.! – глубокомысленно изрек Сальваторе. – Надо за это выпить!

Глава 7, о ветре перемен

Брийо, столица Франкии

Матильда

Громкий успех шоу, удачно запущенная сплетня и душевные посиделки с доном Сальваторе заставили поблекнуть отвратительные воспоминания о шевалье Маньяке. Матильда, разумеется, планировала ему как следует отомстить, но твердо решила не страдать по этому поводу. Хотя бы до тех пор, пока судьба снова их не столкнет.

Пока, то есть целых три дня, не сталкивала. Видимо, у шевалье Маньяка были другие дела – и слава Единому!

А Матильда, получив от Жозефины премию в три золотых, отправилась обновлять гардероб. Конечно, по сравнению с доходом от шоу три золотых были сущей мелочью, но Матильда рассматривала недополученную прибыль как вклад в будущее. Еще несколько дней, и мсье Товиль придет с деньгами, она выкупит свой контракт и предложит Жозефине партнерство уже на других условиях.

– Будем рады видеть вас снова, мадемуазель! – Швейцар открыл перед ней дверь салона мадам Орли, одной из самых модных портних столицы.

Улыбнувшись ему, Матильда не удержалась, оглядела свое отражение в стеклянной витрине. Миниатюрна, изящна, строгое платье подчеркивает талию, шляпка с густой вуалью скрывает верхнюю часть лица не хуже маски, руки затянуты в шелковые перчатки, в руках – вышитый фиалками ридикюль. В меру скромная, в меру игривая мадемуазель, истинная парижанка! То есть брийонка. И у нее даже есть время посмотреть город! До начала вечернего представления три часа!

Правда, по возвращении ее ждет неприятный разговор с Жозефиной. Еще утром мадам намекнула, что устройство шоу – прекрасно, но недостаточно, и пора бы Матильде начать отрабатывать свой контракт. Матильду этот намек не обрадовал, но скандалить при всех ей не хотелось. Что ж, еще немножко прогулки по городу и положительных эмоций – и она будет готова отстаивать свои интересы. Благо она вполне способна оценить прибыль от своего шоу.

Неспешно прогуливаясь и разглядывая витрины, Матильда зацепилась взглядом за отражение высокого стройного мужчины в черной полумаске. Он пристально смотрел на нее.

Она машинально послала ему вежливую улыбку и продолжила путь.

– Мадемуазель? – позвал ее незнакомец. – Мими?

В его голосе слышалось удивление.

Матильда раздосадовано прикусила губу. Плохо, что ее узнают на улице! Она оставила бордель мадам Фифи позади и не собирается к нему возвращаться. Никоим образом.

Матильда медленно обернулась, гордо вскинула голову.

– Вы ошиблись, мсье, – с этими словами она направилась к стоящему у обочины извозчику. Кучер распахнул перед Матильдой дверцу, и она, едва касаясь поданной руки кончиками пальцев, грациозно впорхнула в коляску.

– Простите, мадемуазель, я действительно ошибся, – пробормотал незнакомец, провожая Матильду задумчивым взглядом. – Но как похожа!

Матильда же моментально выбросила его из головы. Она откинулась на мягкий бархат сиденья и задумалась. Если Товиль сможет выбить для нее компенсацию, то… Ох, думать об этом было страшно, чтобы потом не разочароваться. Хотя за последние дни Матильда изучила контингент посетителей и поняла, как ей повезло, что Фифи испугалась и продала ее контракт. Заведение мадам Жозефины не обслуживало солдатню, только офицеров и богатых горожан. Ее девочки умели петь, танцевать и даже немного знали этикет, по крайней мере, не путали вашу светлость и вашу честь.

Интересно, а ходят ли к Жозефине банкиры? Вот с кем бы Матильда пообщалась. Не в постели! Если денег от Товиля не хватит для вклада в бизнес, то наверняка можно договориться о кредите. Лишь бы здесь были не такие грабительские проценты, как в просвещенной Европе восемнадцатого века.

Внезапно коляска остановилась, снаружи послышался гомон толпы и гневные выкрики.

– Что такое? – спросила Матильда, выглядывая в окошко.

– Казнь, мадемуазель, – ответил кучер. – Ведьму жгут.

– Жгут? – переспросила Матильда. Как жгут, у них же работает ведьма, и вполне легально? Что за мракобесие!

Тут раздался пронзительный нечеловеческий вопль, толпа заволновалась, и потянуло гарью. Боже! Они ее заживо жгут? Ужас какой!

– Как велит Светлая Церковь. Некроманты – злокозненные порождения Тьмы! Вот пусть и отправляются во Тьму Безначальную!

– Трогай, поехали отсюда!

– Так казнь же, неужто мадемуазель не желает посмотреть?

– Не желает. Отвратительное зрелище!

– Как знаете. Но, пошла!

– А скажи-ка мне, любезный, – Матильда попыталась хоть чем-то заглушить вопли несчастной ведьмы. – Что за некроманты такие? И что, все ведьмы – некромантки?

– Скажете тоже, мадемуазель! Только те, что без патента и без покровителя. Вот ежели поймают такую, непременно сожгут! – Кучер благочестиво осенил себя кругом. – Может она, конечно, и не совсем некромантка, но заступиться-то некому. А некромантки, говорят, богатые все. Они ж с покойниками разговаривают! Клады небось ведают! Вот повезло тому, кто на нее донес инквизиции…

– А что за интерес доносчику?

– Так ведьму забрали, а доносчику – премия. И в дом можно забраться, он же становится ничей.

– Как ничей? Родственники же. Дети. Муж, наконец.

– Кто ж некромантку замуж возьмет? Одинокие они. И дети у них от демонов! Их жрецы забирают на перевоспитание.

Мракобесие! Магия по патентам – и ведьмы на костре, боже, что это за ужасный мир?!

– Да вы не переживайте так, мадемуазель. Не бывает у некроманток детей-то. Они младенцев воруют и режут на свои нечестивые зелья. Особенно своих, да! Говорят, если с некроманткой лечь, все отсохнет. Потому что они силу мужскую отнимают, вот!

– И благородную даму могут на костер?

– Ну вы сказали, мадемуазель, кто же благородную али богатую на костер? Коли деньги есть, проклятый дар запечатают, и дело с концом. Вот разве что совсем сильна и печать поломает, тогда… эта… удавят ее по-тихому, но не на костер, нет. Это ж позор всей семье!

Крики несчастной ведьмы по-прежнему резали уши, и Матильда зажала их руками.

– Езжай поскорее! Не могу это слышать!

Боже! Она никогда не забудет этот запах, радостные вопли толпы и звериный вопль несчастной! Черт побери! Если в этом мире не выжить слабой женщине без сильного покровителя, значит, она найдет себе такого! Потому что жить хочется очень сильно. Жить, дышать, родить детей. Сохранить это молодое здоровое тело, подарок судьбы, богов или дьявола, да какое это имеет значение? Ей дали шанс, и она его не упустит!

Словно в резонанс настроению Матильды испортилась погода. Когда подъезжали к заведению мадам Жозефины, поднялся ветер и начался дождь. Кучер, принимая деньги за поездку, все осенял себя кругом и бормотал о проклятых ведьмах, насылающих грозу и ураган.

– Прекрати! Чушь это, не может мертвая женщина наслать грозу! – возмутилась Матильда.

Но кучер одарил ее таким взглядом, что она поняла: еще слово, и следующий донос будет на нее. А то что это мадемуазель защищает ведьму? Не иначе сама такая!

На всякий случай Матильда перекружилась тоже – и припустила к подъезду, придерживая шляпку двумя руками, чтобы не унесло.

И лишь влетев в общий зал, оценила собственную глупость. Зал был полон, несмотря на раннее время. Мужчины пили, ели, щупали девиц, смеялись и обсуждали какие-то свои дела, и все как один ждали представления.

– А, вернулась! – Жанетта, в компании Лулу охмуряющая сидящего за ближним столиком клиента, помахала ей рукой. – Мадам о тебе спрашивала.

– Мими? – обернулся к ней толстопузый мсье с обширной лысиной и добрейшей улыбкой.

Матильда вздрогнула и машинально ощупала вуаль, на месте ли? Вуаль по-прежнему прикрывала лицо, но мсье все равно ее узнал. Не иначе как по вуали, больше здесь никто лица не прячет. Сатир старый! Мало ему Жанетты и Лулу! И пусть даже не думает требовать Матильду, она не обслуживает клиентов в номерах. Нет – и точка!

– Какая ужасная гроза, мсье, не так ли? Я так их боюсь! – вежливо улыбнулась она, дефилируя мимо и проклиная собственную глупость: надо было заходить через черный ход, чтобы не попадаться на глаза публике.

– Ужасная, совершенно ужасная! – Мсье пялился на нее, забыв о бокале вина, который держал в правой руке, и заднице Жанетты, на которую возложил левую. – Составьте мне компанию, Мими! Я вас утешу!

– Иди к нам, Мими! Мы утешим тебя лучше! – засмеялись несколько военных, оккупировавших столик под самыми парусами.

– Нет, к нам! Прелестница! – включились в игру двое богемного вида мсье.

– Прошу прощения, мсье, но я должна заняться представлением! – кокетливо повела плечами Матильда и сбежала, провожаемая щебетом девиц и смехом клиентов.

И лишь захлопнув за собой дверь во внутренние помещения, облегченно выдохнула и поправила шляпку. Все, больше она через парадный подъезд – ни ногой! Еще б немного, и ее поймали и… нет. После чертова шевалье Маньяка ей противно даже думать о сексе!

Жозефина была в кабинете, перебирала счета.

– Где тебя носит? – Она была не в духе.

– У мадам Орли. Что-то случилось?

– Она еще спрашивает! Что это за фокусы с шаржем на шевалье Д'Амарьяка? Ты хоть понимаешь, что он тебя одним пальцем разотрет, дуру?! – Жозефина бросила перед Матильдой свернутую газету. – Счастье, что здесь не упоминается наше заведение и твое имя, но не надо быть магом, чтобы понять, откуда ноги растут!

Жозефина нервно вскочила и принялась ходить по кабинету, обмахиваясь пачкой счетов.

– Мы тут ни при чем, – твердо заявила Матильда, разглядывая карикатуру. – Шевалье Д'Амарьяк редкостно неприятный тип, наверняка на него половина города имеет зуб.

– А под карающую длань попадем мы! Учти, Мими, когда он придет за тобой, я слова ему поперек не скажу! Нет, я сама ему тебя отдам! Ты понимаешь, что мы целиком и полностью от него зависим? Не только ты или я, все… Все, понимаешь ты это? Ему достаточно моргнуть, чтобы у нас отобрали лицензию, обвинили во всех грехах и отправили на каторгу!

Матильде стало стыдно. Все же подставлять Жозефину она вовсе не хотела, только немножко подпортить репутацию Маньяку. Кто ж знал, что мальчики разнесут сплетню аж по бульварным газетам?

– Выпей воды, – Матильда сунула Жозефине под нос стакан. – И хватит метаться. Мы можем что-нибудь с этим сделать?

– Мы? – переспросила Жозефина, осушив стакан. – Нет никаких «мы» и не будет! Я не имею дела с опасными идиотками!

– Ну, значит, мы будем не партнерами, а конкурентами, – пожала плечами Матильда. – Ты, конечно же, не прогоришь от такой конкуренции, но вот прибыль пройдет мимо.

– Какая, к демонам, прибыль? Счастье, если мы отделаемся только штрафом!

– Перестань паниковать. Он что, и тебя в мозг изнасиловал?

Жозефина так выразительно передернула плечами и отвернулась, что Матильда поняла: изнасиловал, и не один раз. Чертов маньяк!

– Прости, я не хотела тебя задевать, – сбавила тон Матильда. – Но от того, что мы переполошимся как последние курицы, лучше не станет. Маньяк не из тех, кто со злости готов порушить сеть осведомителей.

– Как будто ты знаешь, на что он способен! – Жозефина так и не повернулась, продолжая невидяще смотреть в окно. – Если бы я могла хотя бы предположить, что ты учинишь, я бы… да я бы тебя своими руками убила!

– Еще не поздно, – пожала плечами Матильда. – Предъявишь маньяку мой хладный труп, он его попинает и успокоится. Или не попинает, а отымеет?

– Идиотка! – Жозефина наконец развернулась к Матильде, и та чуть не прикусила язык от неожиданности: по щекам мадам катились крупные слезы. – Как ты можешь смеяться после… после того, что он с тобой сделал? Ты в самом деле умалишенная, права была Фифи!

– Может, и права. Слушай, мне правда очень жаль. Хочешь, я пойду к нему и покаюсь? Я скажу, что ты тут ни при чем!

Жозефина только покачала головой, явно не способная воспринимать ситуацию адекватно. Матильда и сама была перепугана до истерики, только в отличие от Жозефины она не плакала, а пыталась смеяться. Хватит уже, наплакалась!

– Иди в зал и работай. – Мадам с удивлением коснулась своей мокрой щеки и зло прищурилась на Матильду. – Иди, что стоишь? Хватит воображать себя особенной, ты такая же шлюха, как все! И если ты сегодня ничего не заработаешь – останешься завтра без еды.

– Нет, – Матильда сжала руки за спиной, чтобы ничего не разбить. – Я не буду обслуживать клиентов. Не так!

Жозефина яростно сверкнула глазами:

– Будешь упрямиться, продам тебя в самый поганый портовый бордель, по сравнению с которым сарай Фифи тебе раем покажется!

– Какого черта? Я даром сделала тебе представление, на которое клиенты валят валом! Заведение едва открылось, а уже ни одного свободного столика! Ты на одних только обедах уже заработала больше, чем за любую из предыдущих ночей! Ты видела – они все ждут чего-то новенького, едят и пьют, швыряются деньгами… И это – только начало! А ты из-за какой-то ерунды отказываешься от всего! Маньяк сделал из тебя тряпку!

– Да как ты смеешь! – Жозефина топнула ногой. – Я тебя вытащила из-под пьяных солдат, отмыла, одела!..

– Очистила от очисток, конечно-конечно! И уже окупила вложение в двадцать… да какие в двадцать, в пятьдесят раз! И позволяешь какому-то извращенцу вытирать о себя ноги!

– Ты ничего не понимаешь! – Жозефина вздрогнула и обхватила себя руками за плечи. – Он… он темный маг! Ты вообще представляешь, что это такое? Да он таких, как мы…

– На завтрак ест? А подавится! Вот ему! – Матильда показала двери средний палец и, плюнув на жалкие ошметки здравого смысла, обняла Жозефину. – Мы справимся, вместе мы обязательно справимся!

– Дура… – вздохнула Жозефина, но Матильду не оттолкнула. – Безумно везучая дура. Это твой дар, да? Ведьма сказала, у тебя есть какой-то дар… и это – не ум! Ты полная идиотка…

– Ладно, идиотка. Дура. Да хоть горшок! Только успокойся, не сделает он тебе ничего. Я обещаю, когда он придет – я сама с ним поговорю. Если что, он и мстить будет мне, а не тебе…

Матильда бы, наверное, еще долго успокаивала Жозефину, попутно гадая: какова роль Маньяка в процветании ее заведения? И чем, кроме информации, расплачивается Жозефина за свой успех. Но она не успела даже предложить ей выпить чего-нибудь покрепче воды, как в дверь сунулась горничная:

– Мадам, пришел капитан Драккар! – Судя по придыханию, капитан был минимум особой королевской крови.

– О темные ангелы! – встрепенулась Жозефина и метнулась к зеркалу. – Какой кошмар, я похожа на пугало!.. Матильда! Иди к нему, быстро, и соври что-нибудь… скажи, я заболела.

– Жози, нет!..

– Да! Я всегда выхожу к нему сама, он… Темные ангелы, да ты даже не знаешь, кто это такой! Матильда, это сам капитан императорских гвардейцев! Он… Мы не можем потерять такого клиента! Дура! Он – лучший любовник из всех, кто у меня был, а я доверяю его тебе!..

– Ну так иди сама. Подумаешь, глаза чуть покраснели, – Матильда лукавила. Жозефина в самом деле выглядела ужасно: бледная, с синяками под глазами и распухшим носом.

– Ты не понимаешь… – Она передернулась, глядя на валяющуюся на полу газету с шаржем. – Я не могу показаться ему чучелом! Это же мужчина!

– Черт… отправь к нему Дениз!

– Дениз обслуживает мсье ювелира! Все, хватит споров, иди и делай что хочешь, но чтобы капитан остался доволен. Хоть сказки ему рассказывай! Хоть голая на столе танцуй!

Матильда открыла рот, чтобы возразить, но до нее вовремя дошло: не стоит. Жозефина почти в истерике, ее тронь – и взорвется. А чем это закончится, одному черту известно. К тому же кто-то хотел завести себе влиятельного покровителя? Вот он. Капитан королевских мушкетеров, тьфу, императорских гвардейцев. Надо просто пойти и воспользоваться еще одним шансом, а не нос воротить.

Поэтому она просто кивнула.

Жозефина облегченно выдохнула, погладила ее по плечу и подтолкнула к двери.

– Вот увидишь, тебе самой понравится!

Капитана Драккара она увидела сразу. Он занял отдельный столик, расположенный по всем «шпионским» правилам – у стены, с отличным обзором всего зала. Не узнать его было сложно: на капитане красовался форменный алый камзол с начищенными до блеска пуговицами и расшитой золотом перевязью, на спинке второго стула висел такой же алый плащ с золотым позументом и шляпа с белым страусовым пером. Сам же капитан походил на Бреда Питта в лучшие годы, такой же мужественный блондинистый красавец. Разве что смазливости в нем не было ни на грош, и левую скулу перечеркивал свежий, судя по розовому цвету, шрам. Ну и загар у капитана был не шоколадно-голливудский, а кирпичный, морской.

Матильда про себя восхитилась: какой типаж! Его бы в кино, да на роль… да хоть графа Монте-Кристо! Или капитана Блада! И костюмчик подходящий, и выражение морды лица – мрачное, тяжелое, словно не в бордель пришел, а к графу Дракуле на деловой обед.

Кстати, об обеде. Еды перед капитаном не было, а бутылка стояла. Уже початая. И смотрел капитан не на бравых пиратских девиц, а исключительно в бокал с вином.

«Может, ему и компания не нужна?» – мелькнула трусливая мыслишка, но Матильда ее задавила в зародыше. Надо, Федя, надо! Даже если отчаянно не хватает киноэкрана между вами, а с киноэкраном и десятка тысяч километров.

Глубоко вдохнув, Матильда уверенно улыбнулась, взяла с подноса мимо пробегающей подавальщицы пустой бокал и поплыла через зал, мягко покачивая бедрами и не обращая внимания на тянущиеся к ней жадные взгляды и не менее жадные руки.

Капитан, как и следовало ожидать, на ее приближение не прореагировал. Только кинул хмурый взгляд и вернулся к своему бокалу.

Что ж, Жозефина и не обещала, что будет легко.

– Позвольте, шевалье? – негромко спросила она, положив руку в перчатке на спинку свободного стула.

– Мне не нужна девица, – ответил он с резким британским акцентом.

– Я вижу, – кивнула Матильда и сама отодвинула себе стул. Села. Поставила перед собой пустой бокал. – Мне страшно быть совсем одной в такую грозу, – снова заговорила она с капитаном.

– Всего лишь гроза, – пожал плечами тот и наконец-то посмотрел на Матильду внимательно. – Я не видел вас тут раньше, мадемуазель…

– Тиль. Я здесь недавно… и ненадолго.

– Не загадывайте, Тиль, – взгляд капитана наполнился тоской. – Жизнь непредсказуема. И коротка.

– Вы правы, – мягко улыбнулась Матильда. – Совершенно непредсказуема. Но это не повод ложиться в дрейф.

– Это повод выпить. Будете, Тиль?

– Почему бы и нет.

Капитан налил ей и себе, молча опрокинул бокал. На Матильду он больше не смотрел.

А вино оказалось вовсе не вином, а старым темным коньяком. Обжигающе крепким и пахнущим солнцем и немного медом.

– Ваше здоровье, шевалье незнакомец, – запоздало сказала Матильда, чуть отдышавшись.

Капитан удивленно поднял на нее взгляд:

– Я не представился? Как невежливо… – Его губы искривились в горькой усмешке. – Сэр Джеймс Говард, капитан «Драккара».

– И королевских мушкетеров? – машинально уточнила она и поняла, что голова-то кружится. Пить коньяк до обеда (или вместо обеда?) несколько опрометчиво.

– Мы не носим мушкеты в мирное время, – снова горькая усмешка.

Интересно, на какую больную мозоль она уже успела наступить сэру капитану? Надо спросить. Сегодня это явно актуальнее, чем танцы на столе.

– Странное место вы выбрали, чтобы напиться с горя.

– Ничем не хуже прочих.

– Пожалуй. Вы так смотрите на эти псевдо-паруса… почему вы сменили корабль на казарму? В море – сам себе хозяин, а тут… – Матильда пожала плечами.

– А нечего было ссориться с морскими дьяволами. – Капитан снова взялся за бутылку.

– В смысле – морскими дьяволами? Это такие демоны?

– Демоны? – Не успев налить, капитан рассмеялся, коротко и невесело. – Можно и так сказать. Я думаю, все погодные маги – те еще демоны. А уж портовые! Кракеновы дети! Из-за них я уже четыре года не могу выйти в море.

– Не похоже, чтобы вы страдали именно от этого.

– А, какая разница… – Он все же налил себе коньяка, проигнорировав почти полный бокал Матильды.

– Я могу вам чем-то помочь, сэр Драккар?

– Да, если вы умеете воскрешать мертвых.

Матильда невольно поежилась.

– Если бы и умела, ни за что бы в этом не призналась. – Она глотнула коньяка, чтобы заглушить невесть откуда взявшийся на языке привкус пепла. – Вы потеряли близкого друга? Любимую женщину?

– И друга, и любимую женщину. Жену. – Он поднял влажные глаза к потолку. – Храмовники говорят, что она в раю. Вы верите в рай и ад, Тиль?

– Я верю в шанс. Ваша жена умерла здесь, но кто знает, где она жива сейчас? Может быть, в раю, а может быть… – Матильда пожала плечами и допила свой коньяк. – Может быть, она в каком-то другом мире, только что родилась в любящей семье. Пути господни неисповедимы.

– Любящая семья, говорите, – капитан нахмурился. – Она оставила мне дочь. Ей завтра исполнится месяц, и она никогда не узнает матери. Это несправедливо!

Словно в ответ на его слова за окном сверкнула молния, потом еще одна, и через секунду загрохотало.

– Как близко, – поежилась Матильда и подставила бокал. – Мир вообще несправедлив и непредсказуем. Но вы любите свою дочь и сделаете ее жизнь счастливой. Некоторым не достается ни матери, ни отца. А некоторым – детей. Вы счастливчик, сэр Джеймс Говард, капитан «Драккара» и королевских гвардейцев. У вас есть дочь и есть память о счастье. Ведь вы были счастливы?

– Да. Целых четыре года.

– Спасибо морским дьяволам, да?

– Хм… а вы правы, Тиль. Если бы дьяволы были не такими кракеновыми детьми, мы с Агатой бы не встретились.

– Расскажите о ней, капитан.

– Джеймс. Называйте меня по имени. Вы чем-то похожи на Агату. Она тоже любила вуали…

Наверное, с полчаса капитан Драккар, мешая франкский и бриттский, рассказывал. То ли Матильде, то ли полному бокалу он говорил о прекрасной любви, о том, как ради Агаты принял предложение императора и остался во Франкии…

– Почему император сделал капитаном вас, бритта? Насколько я вижу, во Франкии не слишком жалуют иностранцев.

– Вот поэтому его величество и выбрал меня, младшего сына разорившегося бриттского лорда. Я обязан ему всем.

– И будете верны, что бы ни случилось, – кивнула Матильда.

– Буду верен по доброй воле, а это дорогого стоит. – Капитан Драккар словно впервые увидел свой бокал, хмуро отпил сразу половину. – А вы, мадемуазель, как оказались в столь странном месте?

– Так получилось, – пожала плечами Матильда. – Девушке без семьи, денег и связей непросто в этом мире.

Капитан понимающе кивнул, а Матильда задала встречный вопрос:

– А вы, капитан? Сдается мне, вы здесь не в первый раз.

– Так получилось. – Он почти по-человечески улыбнулся. – Будете смеяться, но меня привел сюда брат Агаты. Она была неземным, воздушным созданием. Светлый ангел. А я – обычный мужчина, мне иногда нужно что-то более плотское.

Матильда невольно вздрогнула, представив, как нелегко пришлось и живому здоровому мужчине, и неземному болезненному созданию. И, судя по новой волне тоски в глазах капитана, он отчаянно жалел, что поддался зову плоти и сделал супруге ребенка, рожая которого, она умерла.

– Лучше бы я ходил сюда чаще. – Он сжал кулаки и нахмурился. – Лучше бы я любил Агату издали, был ей только другом…

– Не вините себя, Джеймс. Вы не могли знать.

– Мог. Должен был. Она не хотела плотской любви, но считала, что должна. И я не сумел убедить ее. Маленькая нежная Агата, когда она считала себя правой, ее не могла переупрямить и сама Мать Тьмы. А вы… вы даже реагируете почти как она.

– Это все гроза, – соврала Матильда. – С детства боюсь грозы…

Ее прервал раскат грома. Матильда поежилась снова: за окном бушевало, сверкало и грохотало, все ближе и ближе.

– Знаете, я тоже, – понизил голос капитан. – Как-то у меня на глазах сгорела бригантина. Всего одна молния – и она вспыхнула, как факел.

– Надеюсь, в городе такого не случается. Здесь же ставят громоотводы, правда?

– Те, кто может себе позволить, – пожал плечами Джеймс. – И это – не Жозефина.

– Чего дорогого может быть в громоотводе? Столб, заземление, металлический штырь.

– Штырь? – заинтересовался капитан. – Никогда не слышал, чтобы морские дьяволы использовали такое. Обычно они закрепляют заклинание на чем-то более традиционном, вроде пирамидки или фигурки морского демона. И это очень, очень дорого. Собственно, отчасти поэтому я и на суше.

– Не сошлись в ценах?

– Не только. Морские дьяволы ревностно относятся к своей монополии, и если ты пытаешься зайти на их территорию, то все, можешь попрощаться с морем.

– И на какую мозоль наступили им вы, Джеймс?

– О, на очень большую мозоль. – Он поморщился. – Вы же знаете, что для мореплавания нужно точно определять стороны света не только ночью по звездам?

– Само собой.

– Это заклинание тоже стоит очень дорого, к тому же оборудование громоздко и неудобно. А я нашел способ делать это намного проще. Совсем просто.

– И вы изобрели компас…

– Я назвал это устройство северной стрелой. Ни капли магии, к тому же его не требуется обновлять каждые пять лет. Оно может работать вечно!

– И когда морские дьяволы узнали об этой вашей северной стреле, они потребовали ее уничтожить?

– Уничтожить, принести им свои извинения и выплатить штраф.

– Штраф? За то, что они скрывают от моряков возможность не платить им бешеных денег за грошовые вещи?

– Примерно так. А вы, Тиль, так говорите об этом, словно не раз с ними сталкивались.

– Не то чтобы именно с ними… А вы, Джеймс, отказались платить и послали их к кракенам?

– Я еще и вышвырнул с борта того старого мерзавца, который совал нос куда не просят. С тех пор я во всех портах цивилизованного мира – персона нон грата. Эти жадные ублюдки прокляли меня, да так, что теперь ни одно судно со мной на борту не может отойти от берега дальше, чем на два кабельтовых.