Текст книги "Колючая ромашка"

Глава 15

Оставив горничных под присмотром магов охраны прибираться в лаборатории, мы переместились в хозяйский кабинет. Я села за стол, герцог развалился в кресле, вытянув ноги и поигрывая моим личным ритуальным ножом. Когда успел утащить?

– Я оставил тебя всего на пару часов, чтобы ты, как и положено молодой девушке, привела себя в порядок перед приемом во дворце. Разве это сложно? Вести себя как нормальная девушка, которая завтра выходит замуж?

– А с чего ты решил, что я нормальная? – огрызнулась, чувствуя, как закипаю. – И отчего решил, что счастлива от предстоящих событий? И какого хрупа ты нацепил на меня следилку?

– Романна, – скривил губы этот недожених. – Ты же леди, а выражаешься как…

– Как девушка, которой приходится общаться с разными мужчинами. С охотниками, псарями, поставщиками кормов, сборщиками податей, покупателями, анимагами… И каждый из этих мужчин считает своим долгом указать девице на ее место. Не умей я давать отпор, уже бы разорилась!

Светлые боги – свидетели, как мне сложно далось это спокойствие! Внутри все бурлило от негодования. Они разрушили папину лабораторию! Все, что я с любовью сохранила, все, что собирала годами, все мои наработки и зелья… и даже ни слова извинения!

– Раньше ты такой не была.

– За эти три года, Габриэль, я научилась многому. Ругаться, бить без предупреждения, лгать, договариваться. Если ты до сих пор видишь во мне семнадцатилетнюю влюбленную дурочку, тебя ждет разочарование, – продолжила я с холодностью в голосе. – Мне было трудно. Очень трудно. И никто не пришел на помощь. Никто! То, что я выжила и смогла сохранить титул и поместье, не твоя заслуга и не заслуга короля. Ты меня бросил в самый трудный период моей жизни. Исчез на три сложных для меня года, а теперь являешься весь такой самоуверенный и щедрый и требуешь повиновения и любви?

Мне надоело притворяться леди, хочет получить меня, пусть готовится заранее, что вместе со мной в его род придет пять свор элитных охотничьих и сторожевых псов, которых я люблю больше людей!

– Ромашка…

– Не смей меня так называть! – Я все же вспылила. – Ты не заслужил!

Я рванула на выход, мечтая оказаться как можно дальше и от герцога, и от короля, и от хруповых проблем, которые надвигались со всех сторон. Надоело!

Он действительно был быстр, нечеловечески быстр. Ведь только что сидел в кресле на другом конце комнаты, а уже обхватил меня за талию и прижал к себе.

– Пусти! – Я изо всех сил заколотила кулаками по широким плечам. – Не смей ко мне прикасаться! Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!

– Тихо, тихо, малыш, – шептал он куда-то в макушку. – Ты не читала мои письма, не желала меня видеть, избегала встреч. Но я все время был рядом, я ждал, когда ты вырастешь. Я бы не позволил… Не могу рассказать всего. Не сейчас. Позже. Клянусь, я все расскажу тебе позже. После того как смогу защитить тебя кровью рода. Клянусь. Веришь мне?

– Нет!

– Колючая ромашка, – прошептал он с такой нежностью, что я бестолково разревелась.

Вот как так? Зачем я несколько лет тренировала выдержку, стояла перед зеркалом, вырабатывая бесстрастное выражение, делала упражнения на концентрацию внимания, если сейчас, вместо того чтобы гордо удалиться, стою и реву, уткнувшись носом в грудь ненавистного Годфрея. Позорище! Баронесса Романна Элизабет Робертсон, соберись! Ты сильная независимая женщина, и ты не нуждаешься в покровительстве всяких там герцогов! Хватит реветь, тряпка! Раз, два, три!

– Мне нужно умыться и переодеться. Я буду готова к выходу через два часа.

Он не стал меня задерживать, легко отпустил и, только когда я дотронулась до дверной ручки, сказал:

– В кольце маячок, который завязан на твои жизненные силы. По нему я всегда смогу открыть к тебе портал и прийти на помощь. Но я никогда не знаю, где именно ты в этот момент находишься. После ритуала единения в кольце откроются дополнительные функции.

Я кивнула в знак того, что услышала, и вышла. Ритуал единения – это первая брачная ночь. Но я не уверена, что хочу этого. Слишком много тайн, чтобы доверять герцогу.

Пока шла к себе, успокоилась, и стало стыдно за проявленную слабость. И перед кем? Перед существом самовлюбленным, алчным и скрытным! Перед драконищем, у которого мятежная душа, мысли туманны, а намерения коварны! И это не мои слова, так написано в справочнике по ушедшим расам!

Не дожидаясь Рику, пустила в ванну воду и сбросила запыленное платье. Стоя перед зеркалом, убрала волосы вверх и задумалась, рассматривая себя в отражении. Сколько времени прошло с момента, как я порезала руку, до появления Годфрея в лаборатории? Не больше десяти секунд… На это и будем ориентироваться в будущем. А охрана снесла дверь примерно через пять минут, значит, они отслеживают меня по каким-то другим параметрам. По каким? Или их предупредил герцог? Как же плохо не ощущать магию! Иногда я чувствую себя слепой и глухой, и это злит!

– Папа, зачем ты это сделал? И почему не рассказал?

Я опустилась в воду и прикрыла глаза. Если отец оставил подсказку в лаборатории, то сейчас там хозяйничают ищейки Годфрея… А они вряд ли расскажут мне, если что-то найдут. Вся надежда на того мага из Выселок, который запечатал мой огонь. Еще бы узнать его имя…

Видно, судьба поняла, что слишком много мне задолжала, потому что мое желание осуществилось буквально через час…

Я изнывала, сидя на жестком стуле, а Рика и пожилая служанка по имени Мрия в четыре руки сооружали на моей голове модную в этом сезоне прическу. Башню с цветочками!

– Терпите, госпожа, – уговаривала меня горничная. – Это же вам не какой-то прием в ратуше, это, чай, королевский дворец! А там их величества на вас смотреть будут, оценивать. Они же с женихом вашим почти что родня!

– Ай! – отвечала я.

– Ну я же не больно! – извинялась горничная.

– Ой! – не соглашалась с ней я.

Так и переговаривались. Наконец пытка горячими щипцами, ленточками и заколками закончилась и началась следующая. Чулки, белье, туфли и корсет! Зато еще через полчаса я крутилась перед ростовым зеркалом и была вполне довольна своим внешним видом. Думаю, час продержусь, а потом или в обморок грохнусь, или умру от нехватки кислорода. Выглядела я, как и было задумано, ужасно! Лет на десять старше и лет на двадцать несчастнее. Зато небесно-голубое платье от Вивьен село идеально, благодаря жесткому корсету моя небольшая грудь вообще исчезла, так что ничего не отвлекало от тонкой, подчеркнутой поясом талии. Густые голубые тени прибавили лет, выбеленное пудрой лицо украшала модная в этом сезоне мушка над губой. Мне показалось, что она придала моей внешности загадочности и легкомысленности, а тяжелая башня на голове сделала меня высокой и неприступной.

– Жуткая красота, – протянула Рика, придирчиво осматривая меня со всех сторон. – Знаете, госпожа моя, мне кажется, что это какая-то вредная мода. Она не красит…

– Ты ничего не понимаешь! – отмахнулась я от добродушной горничной. – Вивьен сказала, что это последний писк.

– Ну коль королевская модистка сказала… А может, хоть тени сотрем? Они вот совсем вам не к лицу!

– Оставь! Лучше подай помаду, ту, что поярче!

Рика посмотрела на меня скептически, но перечить не осмелилась.

– Все! Теперь я довольна!

Бр-р, надо постараться не смотреть в зеркала.

В комнату вошла леди Эйрингауз и застыла, глядя на меня с неодобрением.

– Оставьте нас, – махнула она служанкам. – Милая, выглядишь отвратительно! Но модно… да. Держи!

Она протянула мне маленькую хрустальную бутылочку с круглой пробкой.

– Что это?

– Нюхательные соли, – поджала губы тетушка. – У каждой приличной девушки должны быть с собой нюхательные соли! И не забывай, падать в обморок допустимо только на руки мужчине, стоящему выше тебя по социальной лестнице. В нашем случае это или герцог, или король. И будь предусмотрительна! Не упади мимо этих самых рук…

Я хихикнула, представив, как подбегаю к королю, распихивая придворных и отталкивая королеву-мать, и картинно падаю к нему в руки.

– Не смешно, – позволила себе тетушка легкий намек на улыбку. – Друг твоего отца лорд А́ртор Венсе́нт так и обзавелся женой. Она упала ему в руки, а он, чтобы облегчить даме дыхание, разрезал ее корсет… после этого ему пришлось жениться, как приличному человеку.

– Артор Венсент?

– Маг-универсал, после той самой свадьбы он сбежал от супруги в Выселки, там и живет последние годы. Ты готова, дорогая? Герцог уже прибыл, – резко сменила она тему.

– Только духами обрызгаюсь. – Точнее было сказать – обольюсь! – Вот теперь я готова покорять дворец!

Приподняв платье кончиками пальцев и гордо неся цветочную башню на голове, я прошла на выход, оставляя после себя тяжелый приторный запах.

– Мне кажется, ты слегка перестаралась. – Тетушка прижала к носу белоснежный платок. – Это вульгарно, – прогнусавила она.

– Они не стойкие!

Я беспечно махнула рукой и выпорхнула из комнаты в гостиную, где меня поджидал его светлость лорд Габриэль Годфрей. Красивый, элегантный и уверенный в себе. На герцоге был надет темно-синий костюм, в петлице – голубая роза в тон к моему платью. Надо признать, в отличие от меня, герцог выглядел сногсшибательно, на мгновение я даже испытала чувство сожаления и стыда за свой вызывающе пошлый вид. Но всего лишь на мгновение! Он поднялся мне навстречу и замер, принюхиваясь. Тонкие ноздри втянули аромат вечерних духов, и Годфрей раскашлялся.

– Выглядишь… – Видно, слов, чтобы оценить мою красоту, у герцога не нашлось, поэтому он быстро закруглился: – Романна, прими мои извинения за сегодняшнее.

Мужчина улыбнулся и протянул длинную темную коробку. Я несколько мгновений смотрела на нее, а потом все же взяла и, не открывая, передала вошедшей следом за мной тетушке.

– Благодарю, ваша светлость, – ответила как можно холоднее.

– Даже не посмотришь? – хмуро спросил Годфрей.

– Зачем? Я и так знаю, что там украшение и очередной магический артефакт, – пожала я плечами.

– И тебе не интересно, что именно? – Голос Годфрея становился все мрачнее и мрачнее.

– Уверена, маг в ломбарде мне все расскажет, – невинно похлопала я ресницами. – Надевать ваши подарки я больше не рискну, ваша светлость.

Думала, он разозлится и уйдет. Или хотя бы вспылит и даст мне повод обидеться и остаться дома, но вредный лорд только скрипнул зубами и протянул руку. Пришлось опираться на нее и чинно шествовать к карете.

– Ой, моя прическа в вашу карету не поместится!

– Ар-р-р…

Взмах руки – и под испуганный вздох высыпавших на крыльцо слуг крыша у кареты исчезла.

– Теперь, баронесса, вам ничто не помешает, – ухмыльнулся герцог и помог мне сесть в карету.

– Ветер! – капризно протянула я. – Он растреплет прическу.

– С ветром я справлюсь, моя дорогая, – вкрадчиво произнес Годфрей и нагло уселся рядом, хотя напротив было свободно целое сиденье! – А заодно помогу тебе избавиться от головной боли, – промурлыкал, словно не он пять минут назад скрипел зубами от злости.

– У меня не болит голова!

– Она обязательно заболит от резкого запаха благовоний, которые ты, конечно же, совершенно случайно разлила на себя!

Я попробовала отодвинуться в угол, но не преуспела, потому что вокруг нас возникла тонкая прозрачная преграда, защищающая от ветра и шума улицы и не позволяющая оказаться за ее пределами. Задохнемся! Но герцог улыбнулся, и воздух вокруг посвежел.

– Я оценил, – прошептал он на ухо, и карета тронулась.

Ничего, вечер только начинается, я все равно заставлю тебя отказаться от свадьбы!

Глава 16

Все оказалось намного сложнее, чем он думал. Даже то, что он открылся перед этой несносной девчонкой, не помогло. Ее совершенно не впечатлила его вторая ипостась, сердце Колючки так и осталось запертым. Другая бы на ее месте испугалась и притихла или начала расспрашивать, пища от восторга и требуя показать зверя. Эта же просто приняла к сведению, не более.

Сейчас, сидя рядом с ней в карете, ощущая бедром жар ее тела, чувствуя стук сердца и едва слышное дыхание, он отчетливо понимал, что совершенно ее не знает. Ни одно донесение его агентов не передавало ее холодности, решительности, хитрости, ума и… вредности. Все эти годы ей удавалось водить всех за нос, представляя успехи рода заслугами дядюшки. Она же всегда выступала в роли исполнительной помощницы, всегда оставалась в тени своего никчемного дяди-пьяницы. А на самом деле все оказалось не так. Она не привыкла подчиняться, и заставить ее будет сложно… Скорее невозможно. Да он и пробовать не будет, хватит свадьбы по приказу и попытки короля залезть к ней в голову. Непростительная ошибка! И почему он не знал о ее невосприимчивости к магии? А ведь это логично. Забрали одно, подарили другое…

Он опять посмотрел на девушку. Напряженная, бледная, дыхание поверхностное.

– Тебе плохо?

– Мне хорошо, – процедила она сквозь зубы и отвернулась к окну.

– Романна…

Упрямо поджала губы и даже голову не повернула. Что он опять сделал не так?

– Я приказал полностью восстановить твою лабораторию. Если у тебя есть пожелания, с удовольствием их исполню.

– Я передам через охрану список ингредиентов и реактивов.

Общаться с ним она не желает и даже не скрывает этого. А ведь он не хочет давить, но все попытки наладить отношения разбиваются об упрямое сопротивление. Она не принимает подарки, не ведется на разговоры, что еще он должен сделать, чтобы его невеста наконец сменила гнев на милость? А ведь он ей не безразличен! Годфрей специально надел ей родовой перстень, чтобы проверить, если бы чувств не было, кольцо соскользнуло бы с ее пальца!

– Никому во дворце не рассказывай, что на тебя не действует магия.

– Четырнадцать лет об этом знал ограниченный круг доверенных лиц, надеюсь, и дальше будет так же, – парировала она холодно, намекая, кого считает болтуном в этой компании.

Годфрей едва сдержался, чтобы не ответить, а еще больше ему хотелось прижать ее к мягкой спинке сиденья и занять язвительный язычок кое-чем более приятным.

– Колючка.

Думал, возмутится, но она только выше задрала подбородок. Пришлось вернуться мыслями к прошлому. Отчего барон ничего ему не сказал? Не доверял до конца. Обещал все рассказать после свадьбы, когда на его дочь распространится защита клана. И не успел. Или не захотел? Смерть барона вызывала много вопросов. То, что он добровольно ушел из жизни, сомнению не подлежало, чего не скажешь о матери Ромашки. Баронесса любила жизнь и жаждала мести и компенсации. И она получила и то, и другое. Откупные и клятву. Кроме короля, никто не знал, что она погибла через сутки после встречи с Годфреем, а не до нее.

Он прикрыл глаза, вспоминая неприятный разговор. Королева потребовала от них примирения. Настояла на извинениях. Пообещала вернуть баронессу ко двору, если та не станет препятствовать общению герцога Годфрея с Романной Робертсон.

– Знаете, ваше величество! – Баронесса стояла перед королевой гордая и непреклонная. – Я совершенно не умею вести дела, долги растут, поместье на грани разорения. Дому нужен хозяин. Я склонна принять предложение графа Арфорда и поженить наших детей. Дождусь внуков и перестану скучать по светским увеселениям.

– А если герцог компенсирует вам расходы? – Ее величество умела понимать намеки. – Допустим, бриллиантами?

– И до первого совершеннолетия Романны не будет даже близко к ней подходить. Ведь вы сами говорили, что чувства проверяются временем. А мы больше не доверяем словам герцога, – выставила условие баронесса. И по ее виду было понятно, что она скорее на плаху взойдет, но не уступит. – Если его светлость даст нерушимую клятву, я согласна.

Годфрей собрался спорить, но королева кивнула, и он не посмел ослушаться. Этот брак был нужен короне, ему однозначно указали в свое время, на ком именно он должен жениться.

– Ты будешь страдать, как страдаю я, – с ненавистью сказала ему баронесса Робертсон через три дня, когда он произнес слова магической клятвы. – Но ничего не сможешь с этим сделать! До девятнадцатилетия моей дочери ты даже смотреть в ее сторону не посмеешь! А потом… потом она тебя возненавидит, и я об этом позабочусь! – зло добавила она, пряча мешочек с чистейшими бриллиантами за корсаж.

Кстати, камней при ней не нашли, поэтому он тогда и решил, что она успела отвезти их в поместье. Но, как выяснилось сегодня, Ромашке из этих денег ничего не досталось…

Он тряхнул головой, все это в прошлом. А настоящее сидит рядом и делает вид, что она в карете одна. Годфрей с улыбкой посмотрел на девушку. Ее не портили даже вульгарный макияж и это нелепое гнездо из волос, цветов и перьев. Неужели она думала отпугнуть его своим видом?

– Ты очень красивая. Нежная, милая и добрая. И тебе идет эта ужасная прическа. – С удовольствием он увидел легкую полуулыбку, румянец на щеках и не удержался, склонился ближе и шепнул в алеющее ушко: – Ты лучшее, что случилось со мной, Ромашка.

Она повела плечами, но не оглянулась.

– В моей памяти сохранился образ веселой, задорной девчушки, которая была влюблена и робела от случайных прикосновений. Которая ловила каждое мое слово, доверяла мне жизнь и верила в мои чувства. Сейчас же я столкнулся с жесткой, расчетливой, уверенной в себе молодой женщиной. Такую не заставишь сидеть дома и нянчить наследников, такая скорее меня самого запрет в детской. И к такой Романне я был не готов…

– Наконец ты понял, что мы не пара!

Она говорила спокойно, не поворачивая головы, все так же безразлично глядя в окно.

– Но такая Романна мне нравится еще больше. – Он не удержался и все же осторожно поцеловал кончик ее ушка. – Дай нам шанс, Колючка.

* * *

Дай нам шанс! А я что делаю, ваша светлость? Сижу, молчу, между прочим, хотя у меня есть что вам сказать! Хрупов корсет, я не то что дышать, я повернуться не могу, чтобы глянуть в наглое лицо и увидеть эти наглые губы, которые шепчут сладкие слова и щекочут легкими касаниями. А еще раздражает этот булыжник на голове, от которого уже затекла шея и все чешется. Больше всего мне сейчас хочется засунуть пальцы в волосы и хорошенько почесаться. И расшнуровать корсет… Интересно, как отреагирует герцог, если я попрошу его расслабить шнуровку? Представляю его лицо! Может, попросить…

– Приехали. Не забудь пригнуться, когда будешь выходить, а то жалко будет испортить такую прекрасную прическу.

– Вы не виверн, герцог. Вы – ехидна!

– Влюбленная в вас ехидна, моя прелесть.

Я вздернула бровь и, дождавшись руки, попыталась грациозно выпасть из высокой кареты. К сожалению, растянуться на ступенях дворца мне не позволили, подхватили на руки и легко взбежали с, надеюсь, драгоценной ношей к распахнутой двери.

– Поставьте меня!

Прошипела я это сердито, стараясь вложить в голос и высокомерие, и злость. Но получилось плохо, сердце трепетало, разочарованное корсетом тело радостно требовало дать герцогу шанс прямо сейчас, ему хотелось прижаться к груди несносного мужчины, слушать его сердце и остаться на руках навсегда. И только мозг пытался еще бороться за нашу независимость и тихо шептал, что я окончательно сошла с ума!

– Как прикажешь, мое счастье.

Годфрей осторожно опустил меня на пол, придерживая за талию, и, кивнув улыбающимся гвардейцам, охраняющим вход, повел по незнакомому безлюдному коридору в глубь дворца.

Я с интересом крутила головой, делая вид, что не замечаю горячей руки, которая даже через ткань корсета жгла кожу. Хрупов Габриэль, да он до сих пор меня волнует! Чтобы отвлечься, стала рассматривать портреты на стенах. Мужчины – военные и ликвидаторы. Строгие надменные лица, высокие жесткие воротники, ордена… И только одно улыбающееся лицо. Каштановые волнистые пряди обрамляли юное нежное лицо. Юноша смотрел чуть насмешливо, словно сам не понимал, как оказался среди всех этих суровых воинов.

– Виконтесса Годфрей, – заметил мой интерес Габриэль. – Моя троюродная прабабка. Лучшая шпионка за всю историю королевства. Награждена «Рубиновой Луной» за предотвращение переворота. Кстати, была любовницей твоего прапрадеда. Того самого архимагистра некромантии, который сейчас не желает со мной общаться…

– Может, поэтому и не желает?

– Возможно, – весело ответил Габриэль. – Она выкрала из его сейфа очень ценные на тот момент разработки.

– Ничего о ней не слышала.

– Мужчины редко хвастают своим проигрышем.

Я жадно всматривалась в лицо виконтессы. Представляю, как ей было сложно пробиться через толпу высокомерных мужчин, считающих женщину существом, способным только вышивать, наряжаться и рожать детей.

– Но, если хочешь, я вас познакомлю, сама у нее расспросишь.

– Она тоже семейный призрак?

– Ну что ты! Живее всех живых. Портит нервы домочадцам и ведет довольно активную жизнь. Сейчас бабуля с очередным любовником покоряет вершины хребта Голупода.

– Это там, где разлом и был недавно выброс темной энергии?

– Читаешь газеты, – улыбнулся Годфрей. – Да, это рядом.

– Она что, до сих пор?.. – я понизила голос и указала глазами на портрет.

– Оказывает иногда услуги королевской семье, – понял меня Годфрей. – За отдельную плату, разумеется, и только если находит дело интересным, но от активных действий давно отошла.

Я еще полюбовалась на портрет. Герцог не мешал, стоял рядом и смотрел таким понимающим взглядом, что я почувствовала себя неловко.

– Ты на нее похожа. Такая же своевольная и упрямая.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Буду рада, если представишь меня виконтессе.

Интересно, сколько же ей лет? Прапрадед был сильным некросом и прожил очень долгую жизнь, но он уже стал призраком, когда родился мой отец. Выходит, что виконтессе лет пятьсот? Не может быть! Или может? Что я знаю о драконах? Ничего!

– А где люди? – Мы продолжили путь.

– Это служебный вход, – пояснил небрежно Габриэль. – Мне показалось, что ты захочешь освежиться, перед тем как встретиться с ее величеством. Мои покои в твоем полном распоряжении.

Он остановился у двойной коричневой двери, покрытой вязью светящихся рун. Годфрей приложил к ней ладонь, и символы потухли, после чего дверь с тихим щелчком открылась.

– Я пришлю горничную. Зайду за тобой через… полчаса?

Он ушел, а я осмотрелась, часто обстановка говорит о хозяине больше, чем он сам. Если следовать этому правилу, Годфрей исповедовал аскезу. Никаких ковров, никаких ваз, цветов, картин. Темная функциональная мебель. У камина темно-вишневое кресло с высокой спинкой, еще в комнате имелись шкаф с книгами, стол, стул, небольшой диван с мягкими валиками. Я прошла в спальню.

– Похоже, развратом герцог во дворце не занимается.

Узкая кровать, застеленная строгим темно-серым покрывалом, небольшой светлый ковер с цветочным орнаментом и шкаф на всю стену. Не удержалась, заглянула. Ряд белых рубашек и черных форменных кителей и штанов. Скучно, ваша светлость. Скучно! Зато комната для омовения порадовала большой ванной на гнутых ножках, огромным зеркалом и полкой со всякими бутылочками и баночками.

– Ваше сиятельство! Госпожа!

Я быстро вышла в гостиную. Меня ждала женщина лет сорока в строгом темно-синем шерстяном платье с белоснежными накрахмаленными воротником и манжетами. Леди Эйрингауз оценила бы.

– Я ваша горничная на ближайшие дни, госпожа. Мое имя – Тина.

Я вздохнула и повернулась к ней спиной.

– Расслабь корсет.

Женщина споро ослабила шнуровку, при этом по-матерински пожурила:

– Разве ж можно такой юной и стройной девочке так над собой издеваться? У вас талия такая, что ладонями обхватить можно, зачем же еще утягивать?

Я промолчала. Сама успела несколько раз пожалеть, пока ехали в карете.

– Не желаете легкий перекус?

– Боюсь, на это нет времени.

– Тогда, может, макияж поправим? – деликатно намекнула добрая женщина на то безобразие, что я нанесла на лицо.

– Меня все устраивает!

Горничная склонила голову, явно собираясь привести многочисленные доводы в пользу своего предложения, но в этот момент в дверь стукнули, и мужской голос зычно сообщил:

– Баронессу Робертсон желает видеть ее величество!

– А как же герцог Годфрей? Он велел ждать здесь.

– Главу ликвидаторов срочно вызвали к королю, – ответил все тот же мужской голос, но сам гонец в комнате так и не появился.

– Я провожу, – засуетилась Тина. – Ее величество не любит, когда ее распоряжения выполняют с задержкой. Следуйте за мной, госпожа.

И я последовала, хотя все это показалось мне подозрительным. Не специально ли нас с Годфреем разлучили?