Текст книги "Записки из Зелёного Бора. Таинственные дневники Лиса Корнелия"

Братство мастеров пера

Буря, разразившаяся двадцать лет назад в голове Корнелия, полностью затмила его некогда светлый разум. Когда родственники нашли его наутро после побега из больницы, он сладко спал в своей постели в книжном магазине Зелёного Бора. Увы, проснувшись, лис стал совершенно другим, его словно подменили. Корнелий путался в пижаме и был неспособен произнести собственное имя, не знал, сколько ему лет и не мог ответить на вопрос, что бы ему хотелось съесть на завтрак. Хуже того, когда ему принесли любимые рулетики с корицей, шоколадом и апельсином, он не помнил, как именно их надо есть. После этой ночи Лиса Сильвестина, супруга Корнелия, по непонятной причине решительно отказалась ухаживать за ним. С тех пор Корнелий жил в домике Жерве и Ариэллы под сенью глициний, однако там находилось лишь его тело, но никак не сердце и не рассудок. Все члены семьи приходили проведать его на заставленной цветами веранде зимнего сада, и, обнимая старика, каждый из них пытался понять, о чём он думает.

– Это я, дедушка, твой малыш Арчи. Я пришёл узнать, что у тебя новенького, а если ты хочешь, я бы тебе мог что-то показать.

– Арчи… – повторял старый лис. – Арчи…

– Да, правильно. Вот, смотри.

Арчибальд вынул из кармана тетрадку в обложке из кожицы гриба, в которой Корнелий когда-то описал историю своей жизни. Вспомнит ли он этот кусок своего прошлого, если он уже не узнаёт никого из близких? На этих страницах старик в подробностях рассказывал и об отчаянии, охватившем его, когда исчезли родители, и о радости от встречи с новым другом. Судя по тому как враждебно настроен Селестен, былая радость со временем превратилась в страшную злобу.

– Помнишь? Это твой дневник, ты спрятал его за своим портретом.

– Я не… Я помню, что… Тут, там, забыл. Я не помню… ничего не помню.

«Всё бесполезно. Зачем тянуть за ниточку воспоминаний, если нет уверенности, что она не оборвана?» – размышлял Арчибальд, ласково гладя утомлённого разговором деда по тёплой морде.

– Дядя Арчибальд, а можно мне посмотреть эту тетрадку? – раздался вдруг тоненький голосок.

Бартоломео, притаившийся за занавесками зимнего сада, молча наблюдал за происходящим, но в конце концов не выдержал.

– Ты тут прячешься, Барти?

– Я не хотел мешать вам, дядя Арчибальд. Я часто прихожу сюда навестить дедулю и вот подумал, что, может быть, смогу помочь тебе и сделать так, чтобы он всё вспомнил! И, к тому же, доктор говорит, что мне полезно проводить время на этой веранде. Я тут могу быть на солнышке и в то же время в тепле.

– Надеюсь, ты не забываешь принимать лекарства, Барти, это очень важно.

Лисёнок Бартоломео был непохож на своих сверстников. Его родители, Пимпренелла и Серафин, известные производители великолепных парчовых тканей, часто уезжали в далёкие путешествия в поисках новых материалов для своей работы, но сынишка не мог сопровождать их. С самого рождения его лёгкие были поражены какой-то непонятной болезнью, из-за которой лисёнок совершенно не переносил подъёмы в горы и очень мучился, если оказывался рядом с костром, на котором жарили овощи. После нескольких прерванных поездок и визитов к врачам Бартоломео сам пришёл к выводу, что ему будет лучше оставаться в домике под глициниями, и Жерве поддержал его. Родители знали – если их сын что-то решил, заставить его изменить это решение почти невозможно. Они согласились оставить его у бабушки с дедушкой, а сами отправились в новые путешествия. При этом они никогда не забывали об обещании, которое торжественно дали сыну перед отъездом: Бартоломео получал письма от своих родителей из каждого города, который они посещали.

– Как странно… – пробормотал лисёнок. – В записке, которую он тебе оставил, говорится, что он спрятал другие дневники в местах, выбранных «по своему усмотрению»…

– И что же?

– Не хотел бы наводить тебя на неверный след, но мне приходит на ум песенка, которую он иногда напевает, когда мы сидим тут после обеда. Правда, я не понимаю, о чём она…

– Можешь мне напеть?

Как только Бартоломео начал напевать мелодию, во взгляде Корнелия что-то изменилось. Когда же лисёнок, запинаясь, начал петь со словами, старый лис изо всех сил сжал когтистыми лапами подлокотники своего кресла на колёсиках.

– По-моему, получается, дядя Арчибальд! Ты готов?

– Сейчас, возьму, на чём записать! – воскликнул Арчибальд и поспешил взять карандаш и листок бумаги.

– Ну, значит, так… На небе звёзды… Нет, не так… На небе… В небе…

– Сияют в небе звёзды… – прохрипел Корнелий.

Подняв лапы, словно стоящий перед оркестром дирижёр, старый лис, не сводя глаз со своих гостей, казалось, готовился открыть тайну, которую сам же и создал. Под воздействием музыки его разум ожил, подобно расцветающему весной дереву:

 
Сияют в небе звёзды, подобно бриллиантам,
Прекрасен их причудливый узор,
Но ярче звёзд сверкают чудесные таланты,
Которыми богат родной Зелёный Бор.
 
 
Писатели, поэты научили нас мечтать.
За книгу мы хватаемся с утра.
И в этой песне я хочу вам рассказать
О Братстве мастеров пера.
 
 
Ведь труд их благородный нам силы придаёт,
Нам помогает злобу побеждать,
Чудесные истории уносят нас в полёт
И время обращают вспять.
 
 
Храню я под подушкой любимых сказок том,
Читать готов я с самого утра.
Кто радостью способен наполнить каждый дом?
Лишь Братство мастеров пера!
 

Из глаз Корнелия покатились слёзы, смывая пелену с воспоминаний. В памяти старика, не понимавшего, где и когда он живёт, воскресли образы, связанные с его юностью.

– Какая прекрасная песня, дедушка… – прошептал Арчибальд, сжимая лапу старого лиса. – А ты помнишь, о чём в ней говорится? Дедушка, ты ещё тут? Дедушка?

– Арчи, мой маленький Арчи, – пролепетал старик. – Если ты хочешь найти дневники, если ты хочешь узнать всю правду, найди перья… Прежде всего, перо театра… Потом перо моря… Потом перо тайны… И, наконец, перо лакомства… Тебе надо найти перья… перья…

Голос Корнелия звучал всё тише и тише, пока не перешёл в невнятный шёпот. В порыве нежности внук обнял деда и поблагодарил за то, что тот смог хоть что-то рассказать. Бартоломео, сидя в кресле, сплетённом из ивовых веток, рассеянно перелистывал восьмой том «Знаменитых лесных детективов».

– «Найди перья»… – повторял Арчибальд, пытаясь понять смысл этих слов. – «Найди перья». Перо театра, перо моря, перо тайны, перо лакомства… Что же он имел в виду?

– Мы должны сделать всё так, как сделали бы лесные детективы. Для них нет неразрешимых загадок!

– Перья… – повторял продавец книг, не обращая внимание на замечание племянника.

– Дядя Арчибальд! Ты меня слушаешь?

– Перья, – повторил тот ещё раз и вдруг уставился на книгу, которую держал в лапах Бартоломео. – Ох, да ты даже не представляешь себе, насколько ты прав! Клянусь всеми яблоками на свете, по-моему, я понял! Смотри!

– Куда?

– Вот сюда, на оборот книги, внизу! Ты видишь, тут нарисовано золотое перо? Как же я сразу не заметил!

– Ну, да! И посмотри вот сюда, на форзац, дядя Арчибальд! Тут написано маленькими буковками: «Книга издана при поддержке благородного собрания БМП». БМП – это же Братство мастеров пера!

– Вижу, что я опоздал, и вы уже не нуждаетесь в помощи.

Стоя в дверях, Жерве с гордостью смотрел на сына и внука. Пожилой лис твёрдо решил сделать всё от него зависящее, чтобы они узнали историю своих предков, хотя ему было трудно представить себе, к чему это приведёт.

– Я помню Братство мастеров пера, но мне и в голову не приходило, что оно как-то связано с этим делом, – прошептал он. – Это была группа писателей, они собирались раз в неделю у нас в магазине и работали над своими сочинениями. Мне частенько доводилось присутствовать на собраниях, хотя в ту пору я был всего лишь юным лисёнком! Помню, что каждый из этих авторов, закончив книгу и получив её от переплётчика, приносил её папе, а тот украшал её переплёт эмблемой в виде золотого пера. Эта эмблема означала, что книгу написал член Братства. Наверное, ты видел такие книги, когда наводил порядок на полках… Надеюсь, ты как следует протирал полки?

Арчибальд кивнул, пытаясь вспомнить все книги, спрятанные в огромных деревянных шкафах.

– Ну, что же, теперь мы знаем, что надо делать… – внезапно поговорил он.

– Что ты имеешь в виду? – с удивлением спросил его отец.

– Надо найти все тома, отмеченные пером. Один у нас уже есть, да, Барти?

– Думаю, это перо тайны, ведь это книга о расследованиях Любознайки и Отмычкина! Значит, осталось найти всего три книги!

– Отлично, тогда – в дорогу, на поиски остальных!

Арчибальд достал из кармана вторую связку ключей от книжного магазина, которую он не отдал Селестену, и залюбовался игрой лучей заходящего солнца на блестящем металле. Корнелий, наблюдавший за всем происходящим со своего кресла, заметно оживился, словно поняв, что в этот момент приоткрылись двери, ведущие в его прошлое.

– Надеюсь, вы не предлагаете ограбить книжный магазин? – потрясённый Жерве в ужасе прикрыл лапой пасть. В ответ Арчибальд только широко улыбнулся, показав при этом все свои клыки.

– Ого-го! – закричал Бартоломео. – Вперёд, нас ждут приключения!

Опасная миссия

Поздней ночью, когда полевые мышки давно уже спали в своих норках, а барсуки натягивали ночные колпаки, три лиса вышли из дома с недобрыми намерениями и отправились в дорогу, прячась за стволами дубов. Путь злоумышленников к Книжному магазину можно было проследить по скорлупкам каштанов, которые один из них с хрустом разгрызал, а потом бросал через плечо.

– Ничего не могу с собой поделать, – бормотал Жерве с набитой пастью. – Стоит мне захотеть сделать что-то скверное… хрум-хрум… как у меня начинает нестерпимо болеть желудок, и мне надо поесть.

– Так вот почему я нашёл только кожуру от моих мандаринов в тот день, когда кто-то разбил скульптуру бабушки Ариэллы, которая тебе так не нравилась? – спросил Бартоломео.

– Тсссссс! – ответил явно смущённый лис. – Ты же понимаешь, нельзя, чтобы нас обнаружили, хрум-хрум.

Прошло уже добрых два часа с тех пор, как все жители Зелёного Бора улеглись спать. Жерве, Арчибальд и Бартоломео выждали, пока луна поднялась над лесом, и только после этого надели свои самые тёмные пальто и углубились в лес, уже дышавший осенней свежестью.

– Ты не забыл ключ, который я дал тебе? – спросил Арчибальд, когда они проходили мимо парикмахерской госпожи Бернадетты Краб.

– Разумеется, он в кармане, куда я его и положил, – ответил Жерве, ощупывая подкладку своего пальто, и тут в его глазах появился ужас.

– По-моему, ты положил его в карман брюк, – вмешался Бартоломео, обгоняя деда. – Ты сказал, что тогда в карман пальто поместится больше каштанов.

– Тсссссс, – проговорил Арчибальд, подняв лапу. – Мы уже близко.

Внезапно перед их глазами возник Книжный магазин, встроенный в дупло огромного дерева. Мощные балки обрамляли витрины, и книги, лежавшие за стеклом, казалось, спят, а вместе с ними спят и все спрятанные в них мечты и тайны. Несмотря на всю скопившуюся в душе горечь, Арчибальд не мог найти в себе силы, чтобы возненавидеть Селестена. Ещё при той первой встрече он почувствовал, что волк много страдал и что от одного дружеского разговора его страдания не пройдут.

– Вы уверены, что господин Волк уже спит? – спросил Бартоломео, увидев, что Жерве вынимает из кармана ключ. – Я читал одну жуткую историю про волка, который хотел сожрать трёх маленьких поросят и преследовал их, даже когда они укрывались в своих домиках, и теперь мне становится немного страшно.

– Да полно тебе, Барти. Такие вещи бывают только в книжках! Ну, что же…

Ах, как приятно было снова вставить ключ в латунную скважину! Прижавшись ухом к створке, Арчибальд медленно отпер дверь своего магазина.

– Итак, начнём, – прошептал он, медленно приоткрывая дверь; раздавшийся скрип напугал Жерве, и тот устремился в заросли жимолости. – Отлично, папа: тебе надо сторожить снаружи, и ты нашёл отличное место, чтобы спрятаться!

– К вашим услугам, – ответил Жерве из кустов и, выставив из листьев лапу с острыми когтями, помахал ею в знак одобрения.

– Если я правильно понял, дедушка остаётся на улице. Дядя Арчибальд, ты займись задними стеллажами, там, где книги для крупных зверей. А я останусь тут и посмотрю под прилавком, есть ли знак пера на книгах для мелких зверюшек. А при малейшем шуме я спрячусь в мышиной норке, как Любознайка и Отмычкин!

– Барти, ты достаточно тепло одет? – заволновался Арчибальд и получше завязал шарф на шее племянника.

– Всё в порядке, – ответил тот, вытирая каплю пота с мордочки. – Я счастлив, что могу принести пользу!

Арчибальд занимался Книжным магазином больше десяти лет, но ему ни разу ещё не приходилось бродить среди стеллажей по ночам. Конечно, заблудиться он не мог: вот на этой полке стоят книги по философии. С этой стороны находится стеллаж с медицинскими энциклопедиями, где его внимание снова привлёк труд Филина Марселена «Посвящается памяти тех, кто лишился памяти – болезнь Забвения». А в глубине зала стояли книги на любой вкус, от детективов до любовных романов. Стараясь ступать осторожно, чтобы не скрипнула ни одна половица, лис медленно продвигался вперёд на цыпочках, аккуратно, с точностью часовщика переставляя лапы – и всё же несколько раз он спотыкался и наталкивался на углы стеллажей.

А в это время Бартоломео тщетно пытался найти хоть что-нибудь на полках для мелких зверюшек. Он захватил с собой лупу, но в такой темноте от неё было мало толку. «А, вот, наконец, стало посветлее!» – подумал лисёнок, когда ему удалось разглядеть названия на обложках. Но в тот же момент он понял, что ничего хорошего в этом свете нет.

– Ах, знали бы вы, как я СЧАСТЛИВ, что вы снова взяли в свои лапы это дело, господин Волк. Не люблю дурно отзываться об отсутствующих, но меня совершенно не устраивало, как они обращались с моими книгами. Вы можете себе представить? Я готов согласиться, что одна или две из написанных мною книг не пользуются успехом. Я пишу не для всех подряд, чтобы понять мои труды, нужен вкус, утончённый вкус. Но разве можно представить себе, что за десять лет так и не было продано ни одно из моих великолепных произведений? Тут речь идёт уже не просто о некомпетентности продавцов, это же настоящий заговор против черепашьей литературы! – вопил облачённый в панцирь зверь, спускаясь по лестнице.

– Дорогой мой Финеас, я буду счастлив помочь вам. Согласен, качество управления этим магазином оставляло желать лучшего… – отвечал ему Селестен, державший в лапе зажжённую свечу. – Как мило, что вы зашли после закрытия, но, полагаю, сейчас уже пора ложиться спать.

Повинуясь своему животному инстинкту, Арчибальд схватил библиотечную стремянку с медными креплениями и поспешно вскарабкался на самый верх стеллажа, туда, где хранились самые толстые тома, которые он столько раз собирался расставить по порядку. Именно в этот момент, лёжа в темноте и в пыли, он увидел нечто неожиданное: на нижней полке, в отделе театральных пьес, лежала книга в красной обложке, отмеченная знаменитым пером Братства. «Перо театра! Шишки-кочерыжки! – подумал он, с трудом удерживаясь, чтобы не чихнуть. – Ещё пара минут и я, пожалуй, сумею его стянуть. Как бы нам теперь отсюда улизнуть?»

В это время Арчибальд заметил, как Бартоломео, спрятавшийся в нише возле дверцы для мелких зверюшек, подаёт ему знак, что всё идёт хорошо.

– Вы образец для подражания, господин Волк, – продолжал Финеас, подходя на опасно близкое расстояние к стеллажу, на котором притаился лис. – Уверяю вас, что вы станете замечательным продавцом книг, гораздо лучше, чем этот крикун, которого все величали «господином Лисом». Видели бы вы, с каким пренебрежительным видом он встречал меня, когда я приносил ему свои новые книги! Позволю себе заметить, что этот рыжий тупица ровным счётом ничего не понимает в философии и в развитии личности черепах!

– Это не удивляет меня, Финеас… – согласился волк. – Постойте, вы ничего не слышали? Мне кажется, там, возле отдела «Уход за мелкими зверюшками», что-то шевелится…

– Что вы говорите? Я ничего не слышал… А что касается ухода, я уже говорил вам, что отношение лис к личной гигиене мне представляется сомнительным?… Это я вам точно говорю, тут всё дело не в слухе, а в обонянии!

Бартоломео, притаившийся слишком близко от стеллажа, задел хвостом книги и те – бах-тарабах! – посыпались на пол. Ох, вот ведь лисье везенье! Ещё немного, и лисёнка поймают!

– Финеас, я уверен, там, в нише, кто-то есть… – проворчал Селестен, вооружившись табуреткой. – Кто там? Отвечайте! Предупреждаю, если вы немедленно не выйдете на свет, вы об этом пожалеете!..

Финеас, погружённый, по своему обыкновению, в разговор сам с собой, казалось, совершенно не обращал внимания на происходящее и продолжал любоваться своими книгами – такими прекрасными, такими совершенными.

– Ах, мои дорогие! Какое счастье снова увидеть мои «Размышления о чересчур быстром развитии общества»! Знаете, Селестен, в глубине души я считаю, что это – лучшее, что могло с нами случиться. Хватит уже думать об этом дурацком кроте, потерявшем память, надо раз и навсегда забыть, что эти жалкие, грубые, невежественные Лисы когда-то заправляли делами в Книжном магазине нашего города… Позвольте, но что это… Ааааай!

На голову черепахи неожиданно рухнул толстенный том «Как управлять механизмами самозащиты», принадлежащий перу Слона Зигмунда. От удара Финеас опрокинулся на спину, очки соскользнули с его носа и упали на пол. Пока он пытался осознать случившееся, Арчибальд ринулся в глубину зала, чтобы схватить заветную книгу, пробежав при этом прямо по очкам.

– На помощь! – раздался вопль черепахи. – Переверните меня, я умираю!

– Ну, что же, Финеас, как говорится: проблем полон панцирь! Бежим, Барти!

– Дети, убегаем! – кричал с улицы Жерве.

И, прежде чем Селестен успел что-то предпринять, выскочивший из своего убежища лисёнок задул свечу, которую волк держал в лапе, и бросился наружу. Спустя несколько минут Жерве, Арчибальд и Бартоломео уже мчались во весь опор через лес, стремясь поскорее оказаться в тёмной чаще, где Селестен уже не мог бы их догнать.

– Бегите, Арчибальд, бегите в свою чащобу-у-у-у!! – завывал волк, стоя на крыльце. – Вы можете украсть любые книги, от этого ничего не изменится! Вы никогда не вернёте себе Книжный магазин! Он принадлежит мне! Ха-ха-ха!!

От его смеха у бегущих лис кровь стыла в жилах.

– Как же мы заберём другие книги с пером? Кхе-кхе-кхе… – закашлялся Бартоломео, когда они отбежали достаточно далеко. Арчибальд встревоженно посмотрел на племянника.

– Честно говоря, мне пришёл в голову более безопасный план… – заговорил Жерве, опершись лапой на ствол бука, чтобы отдышаться. На глазах изумлённых Арчибальда и Бартоломео старый лис вынул из кармана пиджака бумажник:

– Может быть, завтра мы вернёмся и просто купим эти книги?..

Чрезвычайно скромный театр

– Не знаю, действительно ли этот театр чрезвычайно скромен, дядя Арчибальд, но мне кажется, что афиша чересчур велика для зрительного зала, которым управляют грызуны.

– А мне кажется, что нам предстоит увидеть ещё много удивительных вещей!

Стоя перед светящейся вывеской, на которой слово «чрезвычайно» было написано большими буквами, а «скромный» – совсем маленькими, Арчибальд и Бартоломео размышляли о том, как может выглядеть Ромео П. Крыс, автор пьесы, которую они прошлой ночью стащили из Книжного магазина. По какому-то немыслимому совпадению именно эта пьеса шла в театре Зелёного Бора в течение всего сезона. После успеха «Барышень из Рокфора» в театре на побережье Бурного моря выдающийся драматург и режиссёр ненадолго задержался в Звёздных горах, где в течение трёх сезонов со сцены не сходило его «Крыс-кабаре». А затем он вернулся в родные края, чтобы лично поставить свою ранее не исполнявшуюся юношескую пьесу «Погрызём под дождём». Главную роль в этом музыкальном спектакле играл знаменитый Хомяк Фред, а его партнёршей стала многообещающая молодая актриса, чьё имя решили держать в секрете до пышной премьеры, которая должна была состояться в этот вечер под объективами жадных до сенсаций репортёров. Говорили, что она чрезвычайно талантлива и что местные драматурги, побывавшие на репетициях, уже наперебой зазывали её в свои театры. Дошло до того, что Ромео П. Крысу пришлось увеличить гонорар молодой звезды и полностью отремонтировать её гримёрную, лишь бы она не покинула труппу. Говорили также, что жителям Зелёного Бора очень повезло – ведь они могли воочию убедиться в её красоте и таланте, и что всем зверям следовало бы гордиться, что она соблаговолила играть для них. Авторы последнего номера «Театрального журнала», вывешенного в витрине у входа, не скупились на похвалы этой пока ещё безымянной восходящей звезде. Правда, в журнале указывалось, что большинство лестных слов принадлежало самой актрисе, которая, пригрозив выцарапать глаза критикам, предпочла переписать статью почти целиком, чтобы она полностью соответствовала её ожиданиям. Ох уж это волнение дебютантки!

– Я обожаю Хомяка Фреда, он выделывает что-то невероятное своими лапами, надеюсь, что мы сможем увидеть хотя бы кусочек репетиции! – радостно воскликнул Арчибальд, толкая створку двери. – Но вот что касается исполнительницы главной роли, она выглядит не очень уверенно.

– О, дядя Арчибальд, знаешь, журналисты иногда преувеличивают и представляют скверных актрис как настоящих примадонн. Я уверен, что в ней нет ничего особенного!

– Ни за что! Я не со-би-ра-юсь выглядеть смешной перед зрителями! – звонкий голос был слышен во всех уголках главного зала театра.

– Но, послушай, Мышетта, милая, ведь пьеса называется «Погрызём под дождём», и поэтому тебе неизбежно придётся пару раз намокнуть, лапонька! – умоляющим тоном отвечал ей старый грызун.

– Я не верю тебе, Ромео, крысик мой! Если бы ты любил меня, ты бы понял! Я измучилась от того, что никто не желает представить себя на моём месте! Кроме того, сколько недель я просила тебя переписать финальную сцену. Речи не может быть о том, чтобы я поцеловала этого хомяка с торчащими передними зубами, который целыми днями только и делает, что грызёт семечки подсолнуха! Ромео, крысик, если ты ничего не изменишь, я уйду из спектакля!

– Ах, Мышетта, я люблю тебя, вернись! Не надо превращать эту историю в дырку от сыра! – снова взмолился её собеседник.

Надо признать, что главный зал «Чрезвычайно скромного театра» действительно отличался чрезвычайной… скромностью. Впрочем, в беспорядочном оформлении обитых тканью кресел, расставленных не очень ровными рядами, чувствовалось некое старомодное очарование. Деревянные каркасы были обтянуты где шёлком, а где грубой клетчатой тканью, твид соседствовал с тканями в горошек, а номера мест на спинках кресел были частью вышитыми, частью пришитыми сверху, а частью нанесены с помощью копировальной бумаги.

– Я слышал, что они обновили старые сценические костюмы, – прошептал лис своему племяннику.

Свисавшая с потолка огромная люстра освещала ряды, позволяя зверям рассаживаться со всеми удобствами перед началом представления. Сидевшие на ветвях домашние и полевые мышки в рубашках, шейных платках и фетровых беретах зажигали потухшие фитили и заменяли догоревшие свечки. Декорация на великолепно оформленной сцене представляла крохотную деревеньку, населённую грызунами. У каждого зрителя имелся латунный театральный бинокль или раздвижная подзорная труба, что позволяло лучше оценить спектакль. И в этот самый момент исполнительница главной роли занималась тем, что своими маленькими лапками ломала все великолепные декорации. Лис Арчибальд сразу узнал её серую шкурку, платье с узором из ягод клубники и косыночку на шее и не мог сдержать дрожь.

– Послушайте, господин Лис, вы сейчас не ищете заместительницу? – шутливо спросила Мышь Шарлотта, отталкивая мордочку преследующего её поклонника, который, лёжа на полу, с любовью целовал её задние лапки. – Я решила сделать перерыв в моей актёрской карьере. Клиенты в Книжном магазине, конечно, у-жас-ны-е, но там, по крайней мере, никто не попросит вас поцеловать хомяка, от которого воняет подсолнечным маслом, и никакая дурацкая утка не станет поливать тебя водой!

Утка, стоявшая с лейкой на помосте над декорациями, воздела к небу крылья, словно бы говоря: «Это не я придумала, так написано в пьесе, клянусь вам!»

– Добрый день, Шарлотта, я… э-э-э… очень рад снова видеть вас. Мы не встречались с тех пор, как вы… э-э-э… согласились подменить меня в магазине, – пролепетал лис.

– Не стоит благодарности, господин Лис. Это же совершенно естественно! Хотя я, признаюсь честно, не понимаю, как вы выдерживаете эту работу, не получая никакой благодарности, без света рампы, без малейшего блеска. Но, в любом случае, здесь меня тоже не ценят, как я того заслуживаю. Ну, ладно… Вы пришли сюда отдать то, что вы мне задолжали?

– Мы ищем автора этой пьесы Ромео П. Крыса, – вмешался в разговор Бартоломео, подняв над головой книгу.

– Так вот он, перед вами, мои сладкие. Точнее, вот тут, на полу…

Ромео П. Крыс, неизменно заботившийся о своей репутации великого режиссёра, выпустил лапку Шарлотты, поднялся со всем достоинством, на которое ещё был способен, смахнул пыль со смокинга и отряхнул свой чёрный плащ с подкладкой из красного атласа. Именно такой наряд он считал наиболее подходящим для служителя искусства! После триумфальной премьеры «СеКРЫС-ты оперы» и, главное, после того, как некая актриса прокусила ему щёку, увидев, как он заигрывает с молоденькой крысоткой, Ромео неизменно появлялся в белой полумаске, придававшей ему весьма таинственный вид.

– Что вам угодно, любезнейшие? Вы пришли за контрамарками? Или вы хотите получить роль в моей пьесе? Я уже распределил все главные роли, но, кажется, у нас осталась парочка костюмов деревьев…

– О, дело не в этом, господин Крыс! Разрешите представиться: это Бартоломео, мой племянник, а сам я – Лис Арчибальд и прихожусь внуком Корнелию, которого вы должны знать. Если верить имеющейся у меня информации, как-то ночью, лет двадцать назад, он приходил к вам и оставил у вас вот такую тетрадочку… – сказал лис, вынимая из кармана маленький коричневый блокнот. – Мы ищем остальные тетрадки. Не могли бы вы помочь нам?

При этих словах режиссёр чрезвычайно разволновался. Он даже стянул свою полумаску, и все присутствующие увидели крохотный белый шрам на его морде.

– Чёртов Корнелий! Его всегда окружала тайна, и его секреты по-прежнему волнуют меня, хотя сам он уже не в состоянии раскрыть их. Вам повезло, я был первым, к кому он отправился в ту страшную грозовую ночь. Я буду помнить об этом до конца жизни. Дамы и господа, объявляю перерыв! Я должен переговорить с этими молодыми людьми в кабинете. Шарлотта, моя Мышетточка, умоляю тебя, – проговорил он, снова целуя лапку мыши. – Ты прекрасно понимаешь, что я не могу переделать пьесу, моя радость! Премьера состоится сегодня вечером!

– Я буду у себя в гримёрке, – коротко ответила она, резко повернувшись к нему спиной, и направилась к коридору. – До скорой встречи, господин Лис!

– Мне остаётся только надеяться, что она передумает… Клянусь плавленым сыром, не могу понять, почему я каждый раз влюбляюсь в моих актрис? Это истинное проклятье – работать с такими очаровательными мышками… Следуйте за мной!

За кулисами, охваченные общим волнением, суетились крыстюмеры, рабочие сцены и молодые актёры. Бартоломео старался не отставать от Арчибальда, пытаясь в то же время сдержать свой кашель. Следуя советам Любознайки и Отмычкина, лисёнок заносил в свой блокнотик маршрут, по которому они следовали, записывал, какие звери встречались им по пути, и делал заметки по поводу их поведения.

– Вот мы и пришли! – провозгласил режиссёр, распахнув дверь.

Кабинет Ромео П. Крыса поражал своим великолепием. На стенах висели афиши его предыдущих спектаклей, на полках были расставлены призы, полученные им на престижных конкурсах. На секретере стояло блюдо с сырами разных сортов, которые он предлагал актёрам во время чтений пьес или подругам, приходившим на свидание, добавляя к ним немного мёда, щепотку тмина или ложечку конфитюра.

– Тетрадка должна быть здесь, в одном из ящиков… – сказал Ромео, откусывая от ломтика сыра. – Вы любите камамбер? Если нет, то у меня есть ещё немного рокфора и козьего сыра. Немного конфитюра?

– Спасибо, не надо, – вежливо отказался Арчибальд, которому куда больше хотелось бы съесть пирожное с мирандалём.

– Вот, нашёл! Знаете, я обещал вашему деду, что ничего и никому не скажу. Он разрешил мне рассказать о существовании этой тетради только одному зверю – вам, Арчибальд. Я счастлив, что сегодня могу, наконец, отдать её вам. Знайте, однако, что он строго-настрого запретил мне говорить вам о содержании других тетрадей. Эту дорогу вам предстоит пройти самостоятельно.

– Благодарю вас, Ромео, вы оказали мне огромную услугу, – прошептал лис.

– С Братством мастеров пера связаны воспоминания о лучших вечерах в моей жизни, благодаря ему я написал свои самые лучшие пьесы. Держите, Арчибальд!..

Но, прежде чем Ромео успел передать в лапы лиса тетрадку, дверь резко распахнулась и в комнату вбежала утка с лейкой. Она так спешила, что сбила со стены рамки с фотографиями, запечатлевшими третью и четвёртую свадьбы Ромео, и они разбились с громким звоном и треском.

– Катастрофа, господин режиссёр! – прокрякал поливальщик, не обращая внимание на произведённый им беспорядок.

– Да чтоб тебя поджарили! – разъярился Ромео. – Что ещё стряслось?

– Шарлотта, господин режиссёр! Это Шарлотта!

– Что ещё там с Шарлоттой? Она полила вас из вашей же лейки? – с издёвкой спросил Ромео.

– Нет, господин режиссёр! Она исчезла! Мышь Шарлотта пропала! Что нам делать?!

Рамка с фотографией пятой свадьбы Ромео, до сих пор ещё державшаяся на гвозде, сорвалась и разлетелась на мелкие кусочки на полу как раз в тот момент, когда сам грызун, потеряв сознание, рухнул со своего стула. «Мда-а, – подумал Арчибальд, воздев глаза к небу. – Кажется, нескоро мы отсюда уйдём…»