Текст книги "Мир проклятий и демонов"

– Помогали, но… кто может помочь лучше сакри или другого сальватора, верно?

– Но Сила была разделена, а Третий – здесь, – задумчиво рассуждал Киллиан, стуча пальцами по столу. – Как ты тогда смогла открыть портал?

– Это единственное, чему я успела научиться у магов. Ну, и еще немного читать по-сигридски. Не без чар, конечно, но все-таки.

– Невероятно, – пресно отозвалась Клаудия. – Единственное, что ты можешь, – это создавать порталы, которые сразу же выдадут тебя всем остальным и сильно истощат. Прекрасно.

– Клаудия, – предостерегающе произнес Третий.

– Это факты, и ты это знаешь. Если не хочешь лишиться доверия людей, не показывай им сальватора, которая ничего не умеет.

– А кто сказал, что я позволю себя кому-то показывать? – ощетинилась Пайпер.

Киллиан, не выдержав, придвинул свою чашу к Магнусу, и рыцарь мигом наполнил и ее. В вопросах безопасности, доверия и верности Клаудия могла быть до того дотошной, что уже никто, даже король с его прямыми приказами, не мог ее остановить.

– У Диких Земель уже есть сальватор, причем достаточно сильный, судя по тому, что я слышала. А у Земли – только я.

– Это не означает, что люди со смирением примут твою неподготовленность.

– Клаудия, – повторил Третий с металлическими нотками в голосе. – Я крайне ценю твою готовность защищать этот мир и его людей, однако прошу не говорить о том, чего ты, вероятнее всего, не понимаешь в полной мере.

Киллиан залпом выпил вино и опять придвинул пустую чашу к Магнусу. Рыцарь вновь наполнил ее, во все глаза смотря на Третьего.

– Даже если бы Пайпер была сильнее меня, – невозмутимо продолжил Третий, – даже если бы она искусно владела магией и поставила бы под сомнение совершенство моей магии, я бы не позволил кому-либо раскрыть, кем она является на самом деле, без ее согласия. Хотя, – неожиданно переменившись в лице, добавил он, – если учесть, что магия Лерайе в состоянии уравнять человека с чистокровным великаном…

– Она сильнее тебя? – с горящими от любопытства глазами спросила Стелла.

Пайпер, очевидно, потерявшая нить разговора, только озадаченно открывала и закрывала рот.

– При должном обучении и старании она будет в состоянии победить меня в честном бою, без использования оружия или магии. Пока это все, что я могу сказать.

Стелла восхищенно присвистнула.

– Я ничего не поняла, – наконец призналась Пайпер, вцепившись в край стола.

Третий принялся старательно объяснять все, что произнес только что, но по взгляду девушки Киллиан понял: на самом деле она все услышала и осознала с первого раза, просто хотела уточнить или прояснить какие-то детали. Третий же, неправильно интерпретировав ее слова, решил, что нужно все тщательно повторить.

Киллиан на несколько мгновений прикрыл глаза, желая ощутить спокойствие и расслабленность. Он потер переносицу и снова перевел взгляд на Пайпер и Третьего. Они уже обсуждали магию, полностью игнорируя остальных, и даже не думали понижать голоса. Третий говорил о возможностях, которыми обладают сальваторы, а девушка задавала уточняющие вопросы и порой выдавала такие шутки и слова ее мира, из-за которых Третий на несколько секунд впадал в ступор.

Король великанов следил за разговором, почти не вслушиваясь, так долго, что потерял счет времени. Он все ждал какого-то намека от Третьего, специально брошенного слова, которое позволило бы присоединиться к обсуждению, но ничего подобного не было. Третий полностью отбросил предыдущую тему, посчитав ее недостойной внимания, и сосредоточился на новой. Казалось, что он никого, кроме Пайпер, не замечал.

– Есть новости от леди Эйлау? – проведя пальцем по краю чаши с вином, спросила Клаудия у короля.

– В последнем письме она все еще выражает желание принять Третьего как своего гостя, – быстро ответил Киллиан. – И конечно, верит, что он почтит присутствием ее двор во время традиционных празднеств фей.

– Великолепно, – живо отозвался Магнус, довольно сощурившись. – Я соскучился по теплу юга.

– Однако теперь неизвестно, сможем ли мы вообще навестить Тоноак. – Клаудия кивнула в сторону Первой.

– Есть еще два месяца, – напомнил Магнус.

– Два месяца, в течение которых все будут готовиться к неделям гуляний, – жестко парировала Клаудия.

– Моя дорогая, людям свойственно тщательно готовиться к празднествам.

Киллиан отодвинул чашу, забрал у рыцаря бутылку вина и приложился к горлышку.

– Не вижу причин для беспокойства, Клаудия, – неожиданно вмешался Третий. Киллиан заинтересованно выгнул бровь, следя за тем, как лицо сальватора вновь превращается в ледяную маску.

– А я вижу.

– Хочу, чтобы ты поняла кое-что: я в состоянии управиться со всем, чего требуют мои обязанности.

– Это не отвечает на вопрос, как ты поступишь с визитом в Тоноак.

– Если к тому времени Пайпер по каким-либо причинам не сумеет овладеть Силой в нужной мере, я придумаю, как отказать леди Эйлау, не обидев.

– Ты с ума сошел, – нервно усмехнулся Киллиан, покачав головой. – Уж лучше вы вдвоем отправитесь в Тоноак, чем ты откажешь леди Эйлау.

– Уж лучше бы ты не перебивал меня, когда я говорю.

Третий нахмурился, а Киллиан разочарованно покачал головой.

– Итак, – выдержав небольшую паузу, сказал Третий. – Использовать магию сакри можно даже в том случае, если сальватор имеет лишь крупицы. Смотрите внимательно.

Он повернулся к Пайпер и кивнул, слегка улыбнувшись.

– Я же говорила, что все еще плохо управляюсь.

– Тебе не нужно созидать что-то новое. Просто попытайся придать магии любую форму и покажи нам.

Пайпер нахмурилась, но все-таки кивнула. Какое-то время она только пялилась на свои руки и сжимала губы. Киллиан заметил, что Клаудия, вопреки своей язвительности, смотрит очень внимательно. Магнус лениво качался на стуле, наблюдая за каким-то невидимым процессом краем глаза, а Стелла во все глаза следила за подрагивающимися пальцами Первой. Один только Эйкен, казалось, был уверен, что все получится и даже тихо подбадривал ее.

Киллиан не понимал, что должно произойти, вплоть до самого последнего момента. Вдруг над дрожащими и бледными ладонями Пайпер очень слабо заискрилась золотая четырехконечная звезда. Она рассеялась даже быстрее, чем Киллиан успел рассмотреть. Девушка закрыла лицо руками.

– Это трудно… Я никогда не творила магию вот так.

– Полагаю, ты лишь направляла ее во что-то другое, верно? – поспешил уточнить Киллиан. – Портал, чары, сигилы.

– Именно. Так магию использовала только Лерайе.

– Это мельчайшее проявление магии, – ровным голосом сообщил Третий. – Пожалуй, первое, что осваивают маги.

– Ты не утешил.

Третий недоуменно заморгал, словно не понял, где в его словах должно было крыться утешение. Однако он быстро справился со своей озадаченностью и продолжил, сверкнув глазами:

– А теперь смотрите, что возможно, если я добавлю лишь каплю своей магии.

– Понятия не имею, чего ты от меня ожидаешь, – пробормотала Пайпер, протягивая руку.

Когда их пальцы соприкоснулись, лицо Третьего прояснилось. Вспыхнул ослепительный золотой свет, заполнивший все пространство.

Киллиан видел перед собой миллионы крохотных четырехконечных звезд, испускавших тепло, и образы, сменявшиеся с невероятной скоростью. Люди, места, животные. Одно вытесняло другое так быстро, что великан ничего не успевал рассмотреть – ни лиц, ни пейзажей. Казалось, будто перед ним проносятся десятки лет множества жизней. Он чувствовал тепло золотого света, раздробившегося на тысячи маленьких театров, каждый из которых показывал что-то свое.

Пайпер отдернула руку, ошарашенно посмотрев на Третьего, но на ее лице появилась безумная улыбка.

– И как ты это сделал?

– Всего лишь дал твоей магии свою. Сила сама решила, в какой форме проявиться, но, полагаю, перед этим изучила твое сознание. Я видел людей, но не смог разглядеть их лиц.

– Наверное… наверное, это люди Второго мира, – сбивчиво пробормотала девушка, пряча руки на груди.

Киллиан понял – Первая если не лжет, то точно утаивает часть правды.

Когда обед наконец закончился, а Магнус и Стелла увели Пайпер, чтобы подыскать ей новую комнату, Киллиан с облегчением выдохнул. Он дождался, пока все выйдут, оставив его наедине с Третьим, и сказал, буравя сальватора суровым взглядом:

– Ты ни кусочка не попробовал.

– Меня тошнит от одной мысли об этом, – сдавленно ответил тот, подпирая подбородок кулаком.

– До сих пор?

Третий промолчал. Они сидели в абсолютной тишине еще несколько минут, одинаково рассеянными взглядами изучая убранство столовой, рассматривая оставшиеся после обеда приборы и тарелки и улавливая сразу несколько человеческих запахов, смешавшихся между собой.

– Ты же знаешь, что я просто не могу, – тихо ответил Третий.

Киллиан шумно выдохнул. Раньше с ним было намного проще.

Впрочем, раньше Третий не проводил в плену у темных созданий долгие месяцы, после которых сама его сущность беспощадно исказилась.

Вся еда, которую он когда-либо пробовал, напоминала ему пепел и сырое, гниющее мясо – он сам так сказал Киллиану. Сальватор не спал, потому что каждый раз, стоило уснуть по-настоящему, видел кошмары, которых и врагу не пожелаешь. Он больше не напоминал того Третьего, который был любим ребнезарским двором и мог очаровать своими знаниями и манерами каждого.

– Как ты себя чувствуешь?

Третий настороженно покосился на короля и, немного подумав, ответил:

– Лучше, чем мог бы.

– Это из-за Силы?

– Скорее всего.

– Тебе следует отдохнуть.

Третий криво усмехнулся, демонстрируя скол на левом клыке.

– Я достаточно отдохнул за неделю, которую провел в Икасовой крепости.

– Но она использовала Время, чтобы открыть портал. Разве это никак не сказалось на тебе?

Они оба знали, что сказалось, но Третий, как и всегда, предпочел об этом умолчать. Сальватор был готов говорить о чем угодно, кроме своего паршивого состояния, владевшего им уже не один месяц.

Третий смертельно устал, но об этом знали только его кертцзериз, Джинн и сам Киллиан, разумеется. Он не хотел заниматься ничем, кроме бессмысленного шатания по дворцу и улицам Омаги. Прежде сальватор редко пил, но Киллиан все чаще стал видеть его с бутылкой вина – Третий топил свою ненависть к себе и всем мирам, за которые он был ответственен, в алкоголе. Выполнял свои обязанности так, будто его дергали за ниточки, и не выказывал никакого интереса к предложениям по улучшению его планов, которые поступали от советников, послов, лордов и леди. Он был настолько раздавлен, что Киллиан сильно удивился, когда Третий без предупреждения сорвался с места и покинул Омагу, забрав только своих кертцзериз и трех лошадей. Ни записки, ни предостережения. Третий не оставил ничего, кроме Нотунга, пострадавшего во время стычки с сильной тварью, и стойкого запаха самоненависти, который Киллиан уловил в покоях сальватора.

– Я чувствую себя гораздо лучше, чем мог бы, – терпеливо повторил Третий, однако Киллиан отчетливо расслышал в его словах предостережение. – Магия восстанавливается в привычном темпе, и это главное. Не вижу смысла в дальнейших расспросах.

– Ты стал живее.

Третий уставился на короля.

– В смысле?

– Ты стараешься больше, чем в последние месяцы. Делаешь то, чего от тебя никто не просит, пытаешься казаться куда лучше. Раньше тебя совсем не заботило, если о тебе скверно думали.

– Меня и сейчас не заботит.

– Разве? Отчего ты так стараешься показать, будто обладаешь всеми дарами мира?

– Арне сказал… – сальватор замялся, будто вдруг почувствовав неуверенность в себе, и Киллиан с удивлением заметил, как на его щеках проступил легкий румянец, как будто Третий стыдится того, что собирался сказать. – Арне сказал, что во Втором мире жизнь Пайпер была… более привлекательной, чем та, что хотя бы временно будет здесь. Ей могли предоставить роскошь, знания, помощь.

– А ты не можешь?

– Я хуже, чем люди Второго мира, – едва слышно напомнил сальватор. – Ты же знаешь, что я делал.

– В таком случае найди способ как можно скорее вернуть ее домой. Если ты действительно считаешь себя чудовищем и думаешь, что Первая заслужила лучшего общества, найди способ создать Переход.

Для Третьего слова Киллиана были сродни удару, ломающему кости. Сам король знал это, но извиняться не собирался.

– Ты эгоистичен, – добавил он, когда Третий, не найдя ответа, беспомощно уставился на великана. – Это хорошо. Будь эгоистом…

Киллиан запнулся. Он так хотел обратиться к Третьему по имени, чтобы подчеркнуть, что быть эгоистом – не так уж плохо, но сердце болезненно сжалось, когда король понял, что просто не может сделать этого.

– Я не могу, – замотал головой Третий. – Слишком много дел, за которыми нужно уследить и…

– Как Стефан называл чувство, которое связывает сальваторов?

– Филия[1]1
  Филия – любовь-дружба или любовь-приязнь, одна из форм любви в древнегреческом языке.


[Закрыть], – тут же ответил Третий, даже не подумав.

– Откуда оно пришло и что означает?

Сальватор, казалось, на секунду заподозрил подвох, но тут же расслабился и произнес со слабым намеком на улыбку, поддавшись воспоминаниям:

– Стефан говорил, что во Втором мире когда-то давно существовала страна, где люди делили любовь на несколько видов. Филия – это любовь-дружба, которой он и характеризовал нас четверых. Он говорил, что мы – семья иного рода и что…

– Ах да, вспомнил, – король великанов качнулся на стуле, постучал по краю стола кончиками пальцев и продолжил: – Выходит, между тобой и твоими кертцзериз – филия?

– Если верить знаниям Стефана.

– Тогда получается, что между Алебастром и Марией было что-то иное… Как же это называлось? Этос?

– Эрос[2]2
  Эрос – любовь-страсть.


[Закрыть], – поправил Третий.

– А между королем Роландом и моей сестрой?

– Вероятнее всего, сторге[3]3
  Сторге – любовь-забота.


[Закрыть].

– Как интересно. Ты помнишь слова из культуры древней страны иного мира, о которых тебе рассказывал Стефан, но не помнишь, что когда-то не считал себя чудовищем.

До Третьего наконец дошло, ради чего Киллиан завел этот разговор. Сальватор поднял голову, вперившись в него посветлевшими из-за магии глазами, и стал беспокойно крутить кольцо на пальце.

– Моя память совершенна.

– Это не так, – возразил Киллиан. – Ты забываешь, что достаточно умен, чтобы справиться со всем, с чем сталкивают тебя жестокие и беспощадные боги. И забываешь, что ты – не просто сальватор. Ты…

– Я прекрасно знаю, кто я.

– Глупец, лжец, предатель, клятвопреступник, – начал перечислять Киллиан, загибая пальцы. На каждое из слов Третий хмурился все сильнее, пока тот не закончил: – Эгоист. С каких это пор я говорю тебе, что следует стать более открытым? Почему я пытаюсь подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты делал то, что когда-то делала Йоннет? Я был бы совсем не против, если бы Пайпер исчезла из этого мира.

Третий расправил плечи и сжал губы. Провоцировать его было плохой идеей, потому что когда речь заходила о сальваторах, он менялся и не брезговал использовать любые хитрости и методы, чтобы объяснить кому бы то ни было, когда пора заткнуться.

– Что мы знаем о ней? – невозмутимо продолжил Киллиан. – Человек. Из Второго мира. Умеет только открывать порталы. И не говорит, кто помогал ей все это время. У нее слишком много тайн.

– Она имеет право хранить тайны.

– Я король, которого вы выбрали, – жестко напомнил Киллиан, складывая руки перед собой. – И я несу ответственность за Омагу и всех ее жителей. Если есть хотя бы шанс, что молчание Пайпер навредит всем нам, я должен действовать.

– И что ты хочешь от меня? – Третий убрал упавшие на лоб волосы и, лишь на секунду задержав взгляд на сосредоточенном лице Киллиана, отвел глаза в сторону. – Я делаю все, что в моих силах.

– Ты делаешь недостаточно. Слишком много поблажек. Ты знаешь ее всего три дня, а уже готов бросить к ногам Первой практически все знания Омаги! Это не тот эгоизм, которого я пытался добиться от тебя. Это не та слабость, о которой говорил Лайне.

Третий возвел глаза к потолку и раздраженно махнул рукой, будто пытался отогнать слова Киллиана и закончить разговор, который ему не нравился. Сальватор не любил говорить о собственных слабостях, эгоистичных наклонностях, порой проявлявшихся, и связи, которая могла сделать его слабее. Однако Киллиан был верен первому королю, и его долгом сейчас было напомнить Третьему, кто такие великаны на самом деле.

– Чему учил Лайне?

Третий промолчал.

– Лайне учил, – продолжил король, вздохнув, – что великаны не умрут, если поступятся своей гордостью и покажут слабость перед союзниками. Если они знают о своих уязвимых местах и готовы рассказать о них другим, значит, готовы работать над собой и своим несовершенством.

– Истинные дети севера, – все-таки пробормотал Третий, – взращенные холодными ветрами, белыми снегами, ледяными истоками с гор и болью, что сжимает сердца от мысли, что когда-то мы были другими.

– Когда-то Лайне не побоялся явить слабость, крывшуюся в теле. Легенды говорят, что он был самым сильным, первым, кто подчинил наш дар в теле, напоминающем человеческое, и что он никогда не показывал слабости. Это не так. Когда было нужно, Лайне открывался другим. Только благодаря своей честности он и стал первым королем Ребнезара.

– Истинное дитя севера, – отрешенно повторил Третий.

– Как и ты. Как и я. Как и все великаны, что живут сейчас. Тебе необязательно тащить все бремя на себе. Истинные дети севера делят тревоги с ветрами и льдами.

– Чего ты хочешь от меня? – наконец пробормотал сальватор, устало потирая переносицу.

– Не раскрывай Первой слишком много, но и не позволяй часто думать над тем, сколько тайн ты хранишь на самом деле. Расскажи то, что нужно, но не раскрывай всей правды. Сделай то, что должен, чтобы узнать ее и прочитать.

Третий резко поднялся, опрокинув стул, и посмотрел на Киллиана.

– Я не собираюсь читать ее. Я не читал ни тебя, ни Клаудию, ни кого-либо другого без согласия на это. Я вполне могу найти ответы и убедить Пайпер, что мы на одной стороне, и без этого.

Глава 9
Солнце не ведало, где его дом

В Омаге Пайпер начало казаться, что она живет в бесконечном кошмаре.

Каждое утро девушка просыпалась в месте, которое до сих пор, даже полторы недели спустя, казалось чужим. Рассеянно изучала скудное содержимое шкафа или новые вещи, аккуратными свертками ждавшие в гостевой комнате, быстро приводила себя в порядок, не желая ни одной лишней секунды смотреть на отражение в зеркале, и одевалась. На смену привычной земной одежде пришла сигридская: темные облегающие штаны, заправленные в кожаные сапоги со шнуровкой, плотная короткая котта, напоминавшая простую тунику, и камзол.

Каждое утро, пока Пайпер застегивала пуговицы на камзоле, ее не покидало ощущение, будто во дворец она попала только вчера. На деле же прошло полторы недели, где один день почти ничем не отличался от другого.

Девушка завтракала в своей комнате либо одна, либо в компании Стеллы и Эйкена. Затем встречалась с Третьим, который не только постепенно учил ее магии, но также показывал дворец и окрестности, рассказывал историю Сигрида и каждой из четырех рас, отвечал на вопросы и осторожно задавал свои. Каждый день они тратили огромное количество времени на прогулки, которые уже осточертели Пайпер, но ничуть не приблизили к ответу на главный вопрос – как ей вернуться домой?

Третий говорил, что Первая еще слишком слаба, чтобы браться за полноценное изучение магии, и потому они пока что ограничивались теорией. Единственное, чего добилась Пайпер – это уроков с Анселем.

Ансель понимал язык демонов и был весьма одарен в сфере других языков и истории, поэтому Третий поручил ему давать Пайпер уроки. Это было немного не то, чего она хотела, но хоть какой-то прогресс. На Земле, в особняке Гилберта, который приютил ее, дядю Джона и Эйса, она даже не изучала других языков, мучая себя тем, что читала их, полагаясь только на чары. Здесь же, получив шанс исправить эту ошибку, Первая решила не отмахиваться от такой возможности.

Уроки с Анселем каждый день проходили в одном из залов, где Пайпер никого, кроме приближенных Третьего и Киллиана, не видела. Здесь был большой стол, книжные шкафы и карты на стенах, а еще окна, выходившие в серый внутренний двор, и просторная балконная площадка. Обстановка была немного удручающей, но для Пайпер теперь все вокруг было мрачным.

Это утро отличалось от предыдущих лишь тем, что грызущее изнутри волнение стало сильнее, как только Пайпер переступила порог зала, где занималась с Анселем. Она настолько сосредоточилась на этом чувстве, что практически бездумно села напротив своего учителя за недлинным дубовым столом, проигнорировав его приветствие. Когда юноша повторил его, девушка вздрогнула и, натянув виноватую улыбку, ответила. Ансель возвел глаза к потолку и сказал:

– Третий хочет, чтобы я уделил особое внимание истории Диких Земель. Но разве он уже не рассказывал тебе об этом мире?

Пайпер сдержанно кивнула. Она помнила, что Дикие Земли – точнее, их исследованные части – состояли из огромных сигридских территорий, которые Третий перенес в этот мир после Вторжения. Здесь также находились другие земли, до которых никто так и не сумел добраться за двести лет. О них Третий почти не рассказывал, предпочитая по несколько раз повторять про устройство крупных городов и крепостей. Иногда он даже показывал карты, которые Пайпер читала с большим трудом из-за отсутствия прочной базы знаний о сигридском языке.

– Ладно, – Ансель вздохнул, взъерошил короткие каштановые волосы и с сомнением посмотрел на нее. – О чем бы ты хотела узнать?

Пайпер собралась ответить, но что-то остановило ее. Волнение стало настолько сильным, что ей словно не хватало воздуха.

– Пайпер?

«Что-то надвигается», – едва слышно проговорила Лерайе.

Сальватор едва не вскрикнула от разочарования. Почему сакри никогда не давала прямых ответов?.. Хотелось встряхнуть ее, сказать, чтобы перестала издеваться и наконец начала нормально разговаривать. Девушка даже открыла рот, готовясь озвучить свои претензии, напрочь забыв о присутствии Анселя, когда вдруг раздался громкий звук сигнального рога. Низкий, эхом разнесшийся по помещению, он повторился через секунду.

Пайпер резко вскинула голову. Ансель, бледный, как бумага, поднялся и осторожно подошел к дверям из толстого стекла и железа, ведущих на просторную балконную площадку. Девушка прошла вслед за ним.

Они замерли почти в полной тишине, вслушиваясь в далекие отголоски рога, и молча смотрели друг на друга. Звук повторился – в этот раз очень близко, – и какая-то тень метнулась к балконным дверям. Ансель лишь чудом успел прыгнуть на Пайпер, чтобы спасти от удара.

С оглушительным грохотом двери сломались: осколки стекла посыпались на пол, а железные части заскрежетали и оплавились. Пайпер, ударившись затылком об пол, в первую секунду решила, что ей все только мерещится. Гул в ушах никак не проходил, становясь громче, и смешивался с чьим-то низким рычанием. Пайпер с трудом села, отлепив от себя перепуганного Анселя, и замутненным взглядом уставилась на захватчиков.

Их было двое. Один, выломавший двери собственным телом, силился подняться после удара о каменную стену, пошедшую трещинами. У него были ярко-алые волосы, а смуглое лицо заливала кровь. Темные кожаные одежды кое-где были прорезаны и порваны, а под ними виднелись неглубокие раны. Пайпер попыталась сфокусировать взгляд, чтобы получше рассмотреть лицо мужчины, но тут второй захватчик остановился и обернулся, будто почувствовав ее внимание.

Незнакомец был высоким и худым, но одного взгляда хватило, чтобы понять – он довольно силен. На Пайпер смотрели глубоко посаженные глаза разных цветов: правый – синий, а левый – красный, как у демонов, но склеры были светлыми, вполне человеческими. Светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, вопреки немного дикому общему виду. Одежду, состоявшую из какого-то странного смешения кожаной брони и ярких тряпок, вроде пояса с рисунком из золотых нитей, покрывали пятна пыли и чужой крови. На поясе висел рог с потемневшим металлом.

Мужчина криво улыбнулся Пайпер и уже хотел вернуться к своему сопернику, но внезапно застыл и принюхался.

– Элементали… – выдохнул Ансель, задрожав от страха.

– Ты, – прорычал незнакомец, обернувшись к девушке так стремительно, словно хотел одновременно напугать ее, застать врасплох и разорвать на части. – Ты!

Он сделал шаг вперед, но тут на него прыгнул пришедший в себя противник – мужчина с алыми волосами.

– Уходите! – яростно крикнул он, прижимая соперника лицом к полу.

– Но, Джинн… – едва слышно произнес Ансель, поднимаясь на негнущиеся ноги, – он же…

Пайпер говорили про Джинна, что он вообще классный парень и на него можно положиться. Вот только сейчас, видя его в крови и с потемневшими от злости желтыми глазами, она не знала, действительно ли мужчина настолько хорош, как о нем отзывались. Впрочем, это было и не так уж важно. Главное – убраться отсюда как можно дальше.

– Ты! – заорал незнакомец, все еще порываясь двинуться к Пайпер и сталкивая Джинна с себя.

Девушка кинулась за Анселем, но не успела: мужчина схватил ее за шею и резко дернул назад. Рука Анселя выскользнула из ее руки, и боль пронзила тело.

– Катон! – истошно заверещал Ансель.

Мужчина, которого, видимо, и звали Катоном, даже не думал останавливаться. Он ногой отпихнул Анселя и прижал Пайпер к усеянному осколками полу, угрожающе нависая над ней.

– Ты, – повторил он, наклонившись как можно ниже. – Ты вся пропахла им!

Неожиданно хватка на шее ослабла. Катон отпустил ее, и Пайпер с хрипом вздохнула.

– Так не пойдет, – мужчина поднялся и, остановившись в метре от нее, с оскалом произнес: – Вы оба пробудили чернь и скверну. За это вас ждет наказание.

Ансель рванул вперед будто инстинктивно, в то время как Джинн сделал это осознанно, зажав в руке короткий кинжал, но Катон оказался намного быстрее. Он подхватил Пайпер за плечи и, зарычав, бросил девушку вперед, через балконное ограждение.

Он сбросил ее вниз с высоты четвертого этажа.

Мир на секунду замедлился. Катон остановился на каменных перилах и, издав боевой клич, прыгнул вниз. Джинн, ни секунды не думая, последовал за ним.

Ветер свистел в ушах, тело ныло, но Пайпер не видела ни Катона, уже почти доставшего ее своим кинжалом, ни приближавшейся земли. Все вокруг заполнил золотой свет, приятным теплом окутавший ее – Сила пробуждалась. Катон практически дотянулся до ее плеча, но Пайпер вовремя перевернулась и с глухим стоном упала на твердую холодную землю.

Мужчина, вопреки своему дикому виду, грациозно приземлился и стряхнул пыль с одежды. Он на секунду задержал взгляд на чем-то черном, блестевшем на земле, но потом, небрежно махнув рукой, направился к Пайпер. Девушка пригляделась сначала к его кинжалу, а потом к тому, что лежало на земле. Это были локоны. Катон целился ей в плечо, но отрезал часть волос.

Пайпер, слыша в ушах рев магии, приподнялась.

«Вставай», – запоздало приказала Лерайе.

«И без тебя знаю!» – огрызнулась Пайпер.

Она знала, что будет сейчас и что ожидает после. Сила, распространившись по телу, поможет выдержать натиск Катона и, возможно, даже поглотит всю боль, причиненную им.

У Пайпер кружилась голова, но она встала, пошатываясь. Повязки на плечах, количество которых уменьшалось с каждым днем, больно впились в кожу, и, кажется, даже намокли – из-за удара о землю раны открылись. Катон в несколько движений уничтожил труды многих целителей и обратил в пустоту крупицы Силы, которые Лерайе отдавала, чтобы тело Пайпер не распалось.

Девушка знала, что именно Лерайе и ее Сила помогали ей все это время, но по-настоящему осознала это только сейчас. Человеческое тело слишком хрупкое, оно бы не пережило даже ран, оставленных Мараксом, не говоря уже о времени, проведенном в лесу, падении с большой высоты и столкновении с Катоном. В том, что Пайпер все еще была способна двигаться, подавляя боль и слезы, была заслуга Лерайе.

– Он переступил черту, – вращая кинжал в руке, произнес Катон нараспев.

Его не волновала ни кровь Пайпер, оставшаяся на месте падения, ни большое количество свидетелей во внутреннем дворе. Здесь находилось как минимум тридцать человек, среди которых, кажется, были даже те, кого Пайпер видела раньше. Третий иногда рассказывал о каких-то рыцарях, охотниках или советниках, но лично она никогда с ними не общалась, предпочитая наблюдать со стороны.

Сейчас же наблюдали они. Почему-то никто не стремился остановить Катона, хотя все видели, что он вооружен до зубов, а у девушки не было даже ножа для защиты.

– Что я тебе сделала? – наконец спросила она. – Кто ты такой?

Катон остановился, будто удивившись, что она вообще умеет разговаривать. Но потом вдруг рассмеялся и раскинул руки. Даже Джинн, надвигавшийся на противника со спины, опешил.

– Ты даже не представляешь! – с трудом подавляя смех, прокричал Катон. – Ты – лишь глупая девчонка, которая… – он остановился, крепко сжал кинжал и, вздохнув, переменился в лице.

Все звуки отступили на задний план. Пайпер никогда прежде не чувствовала нити магии так хорошо, как сейчас. Они, спутанные с чем-то, окружали Катона как вторая кожа. Сальватор не знала, как это возможно, но улавливала каждую тончайшую нить, напоминавшую ей о странном и невозможном. Терновый лес, звон оружия, ледяной ветер, кусавший огрубевшую кожу, звезды, ставшие ближе, и полная луна, готовая поглотить множество теней. Что-то похожее, но в то же время совершенно иное, чего Пайпер не встречала даже в своем мире, было в нитях Джинна. Обжигающий ветер, беспощадно бросавший песок в лицо, жаркое солнце, ощущение ласковых потоков воздуха на коже и невесомости, появляющейся в самые неожиданные моменты. Катон и Джинн были наполнены магией, которую Первая не понимала, но которую Лерайе пропускала через себя, чтобы Пайпер могла ее изучить. Но единственное, что девушка пока поняла – это то, что их магия может стать для нее проблемой. Особенно магия Катона.

Мужчина ждал чего-то, игнорируя возрастающий шум во дворе, несмелые возгласы Анселя, доносившиеся с высоты четвертого этажа, и напряжение в воздухе. Он глубоко дышал, будто никак не мог уловить нужный ему запах, и изучал Пайпер как хищник, не обращая внимания на Джинна, подбиравшегося ближе. Один удар – и Катон вновь станет его противником.

– Что за напасть… – проворчал мужчина, снимая с пояса рог. – Ты вся пропахла им, и это скрыло твой настоящий запах. Я разочарован.

– Я не…

Ее перебил громоподобный сигнал рога. Несколько рыцарей, уже подступивших ближе, неестественно застыли. Джинн в ужасе округлил глаза и вскинул руку, в которой вспыхнуло что-то желтое, но наткнулся на преграду – вытянутую тень.

Таких теней было около дюжины – они окружили ее и Катона, отрезав пути к отступлению. Пайпер испуганно озиралась, видя, как тени быстро приобретают человеческие черты. Через несколько секунд вокруг нее уже стояли мужчины и юноши в таких же одеждах, что и Катон, с пустыми лицами и оружием, с которым сальватор точно не смогла бы справиться. Они скалились, переводя глаза с Джинна на Пайпер, но через мгновение застыли в ожидании.