Текст книги "Важная встреча. Как узнать и не пройти мимо?"

Важная встреча
Как узнать и не пройти мимо?
Мила Волар

Возможно, Бог хочет, чтобы мы встречали не тех людей до того, как встретим того единственного человека. Чтобы, когда это случится, мы были благодарны

Габриэль Гарсиа Маркес

© Мила Волар, 2016

ISBN 978-5-4483-2470-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Тапочек прилетел ему прямо в лицо. Он вздрогнул от резкой боли. Выругался про себя.

– Иди, куда хочешь.

Она пулей выскочила из квартиры, с силой хлопнув за собой дверь.

Именно этим запомнились ему последние мгновения совместной жизни с ней. Последовавшая за этим звенящая пустота заполнилась суетой, не оставлявшей шансов эмоциональной смерти наложить на него руки.

Он поступил на психологический факультет, занимаясь вполсилы своей основной деятельностью.

Говорят, что клин клином вышибают. Это часто так и случается: новые сильные положительные эмоции затмевают старые. Глубокие раны затягиваются.

Много женщин было у него, в памяти все они выстраивались одной нескончаемой разноцветной вереницей. Они воспринимались им как один неделимый объект, один дом с многочисленными комнатами.

Ни одна из них не цепляла его до конца. Все так происходило по одной причине (так думал Энрике): он не искал любви. Относился ко всему легко, позволяя себе быть иногда полной сволочью. А потом, каясь в душе, извинялся.

Глава 2

Она шла по мягкому и теплому песку, ласковые волны океана иногда касались ее босых ног и, журча, убегали обратно. Соленая вода обжигала раны на них, но девушка как будто не замечала этого. Ей даже была приятна легкая боль: она позволяла ощущать реальность и не отключаться от настоящего.

Лиа знала, что происходит с ней, но не могла признаться себе, да и не хотела этого.

Целый день она ходила по маленькому городку курорта, разговаривала с местным населением, насколько возможно в силу знания языка, покупала какие-то симпатичные безделушки, сидела в уютных уличных кафе, смотря на прохожих и наслаждаясь вкусной пищей, осматривала достопримечательности.

В этот день Лиа фотографировала много. Жизнь останавливалась в кадрах, оставляя на них свой отпечаток. Вот маленький мальчик, весь чумазый (и все равно счастливый), гладит уличного пса; улыбающийся старик, которому лет девяносто, сидит за столиком в кафе и что-то доказывает своему приятелю (интересно знать, что именно он говорит с таким энтузиазмом). Молодая женщина развешивает белье на веревках: простыни, рубашки, детские штанишки. Она – черноглазая, со слегка вьющимися волосами, выбивающимися из-под белого платка, в легком пестром платье. Смотря на нее, Лиа ощущала как бы наложение двух разных миров: собственного, стороннего наблюдателя, и этой женщины. Она деловито занималась своими делами, не зная, что стала объектом пристального внимания. Лиа пыталась отгадать её мысли. Очевидно, они могли быть о планах предстоящего дня или о чем – либо еще.

Фокус фотоаппарата останавливался на старинных пошарканных домах, цветах на фоне неба.

Лиа чувствовала, как пульсирует жизнь вокруг, пронизанная яркими лучами жаркого солнца. Она слышала музыку, которая словно проникала во все ее существо, заставляя замирать от восторга. Молодая путешественница не замечала даже, как гудят от непривычной усталости ее ноги, обутые в тесную обувь. Она выбежала из гостиницы без особых планов на предстоящий день, захватив только сумочку и фотоаппарат на всякий случай, который, надо сказать, она брала с собой очень часто. Передвигаясь на такси, Лиа мечтала совершить что-нибудь совсем непривычное, лучше всего то, чего боялась. Но ничего не придумав подходящего, решила просто побродить по городу.

Вот теперь, прогуливаясь уже по пляжу, девушка осознавала, что у нее был удивительный день. Не просто день, пробегающий мимо, словно скорый поезд, а день, наполненный настоящим.

Последние годы она постоянно куда-то бежала, боясь не успеть все сделать вовремя и хорошо, изредка останавливаясь, чтобы перевести дыхание и осмотреться вокруг, почувствовать вкус кофе, аромат чая, тепло близких людей, успех от сделанного дела. Зная, что в жизни важны как результат, так и смысл каждой мысли и каждого действия, осознание ответственности за все это, Лиа, расставляя в ней свои приоритеты, пыталась выстроить собственные рельсы.

И жизнь ее, можно сказать, состоялась. У нее было все, что важно для обычного человека с амбициями. Но порой она не могла ощутить, где та тонкая черта между действительностью и иллюзией, поскольку с детства была склонна к мечтаниям.

И вот реальность захлестнула ее во всей своей простоте и сложности одновременно. Лиа, сколько себя помнила, всегда внутренне стремилась к этому состоянию. Если появлялись неоправданные мечтания, это сигнализировало: что-то не так.

«Я могу обойтись спокойно без него, не скучая. Не это ли счастье», – произнесла женщина вслух.

Дикая собака с разбега кинулась в воду. «Такая смешная, но почему она решила искупаться? Может пить хочет, но вода ведь соленая».

«Мне его не хватает, несмотря ни на что, – переводила Лиа свои пролетевшие в душе чувства в мысли. – В этом сложно, но необходимо себе признаться. Но он из той части мира, который называется „иллюзия“. Там, в глубинах океана, как и в животном мире, все гораздо проще. Только люди причиняют себе боль. Звери и рыбы повинуются своим биологическим законам и все. Но ведь даже собаки и кошки скучают, потому что привязываются к хозяину и дому, привычному состоянию».

Она, задумавшись, наступила на ракушку, торчащую из песка, и острая боль пронзила и так уже стертую от долгой ходьбы правую ступню.

Вскрикнув «Ай!», Лиа подняла ногу, чтобы посмотреть на рану. Но тут на нее налетела небольшая волна, песок под одной ногой размыло, и она, не удержавшись, упала в воду. Потом следом на нее нахлынула другая волна, еще большая. Оказавшись на спине, сквозь прищуренные глаза Лиа увидела отблески вечернего солнца и засмеялась что было сил.

Поднявшись, вся мокрая и в песке, девушка решила снять с себя одежду и искупаться. На пляже пустынно, только вдалеке рыбак развешивал сети.

В нижнем белье, предавшись легкой прохладе воды, она ощутила нежные объятия, окружающие и ласкающие ее со всех сторон. Нырнув подальше от берега, Лиа изучала маленьких вездесущих рыбок и кораллы. Но, поскольку соленая вода стала щипать глаза, ей пришлось закрыть их и плыть обратно к берегу. Оказавшись на песке, она наслаждалась теплом, посылаемым последними лучами солнца, и щекочущим поглаживанием пенящихся в ее ногах волн.

Встав, Лиа побрела к месту, где оставила мокрое платье. До гостиницы далеко, одежда мокрая и холодная, а она устала. Жутко хотелось есть, но сильнее голода мучил ее страх, появившийся с заходом солнца. Она упала на траву недалеко от пляжа и уснула вопреки пронизывающему все ее тело холоду.

Проснулась девушка от испанской речи, журчащей, словно ручей, у нее над ухом. Вначале сквозь пелену сна она не понимала слов, но потом явственно разобрала когда-то заученные слова этого языка: «Бедняжка, такая несчастная, спит вся мокрая, уже посинела от холода». У Лии мелькнула мысль, что мексиканцы с их жарким темпераментом все причины страданий ищут только в страстях человеческих. Может они и правы. Но в данном случае она просто устала.

– Сеньорита, можем мы чем-нибудь Вам помочь, – увидев, что девушка открыла глаза, обратилась к ней женщина.

– Нет, Сеньора, спасибо, я знаю дорогу до гостиницы, доберусь до нее сама.

Семейная пара представилась четой Гонзалес – Антонио и Паулой.

– Меня зовут Лиа, – улыбка у девушки оказалась несколько натянутой.

Паула и Антонио предложили переночевать у них в доме, находящемся в нескольких минутах ходьбы от этого места, так как до гостиницы девушке оказалось идти очень далеко. Удивительно для самой себя Лиа согласилась. В другое время она бы не приняла такого решения, чтобы не стеснять людей и самой не испытывать неловкость. Впрочем, в двенадцать часов ночи в такой ситуации выбор был предсказуем.

На небольшой вилле семейной пары имелась комната для гостей, где и расположилась Лиа. Приняв душ, постирав платье и повесив его сушиться, она улеглась в мягкую и чистую постель и моментально заснула. Шторы на окне были задернуты, поэтому первые лучи утреннего солнца не посмели разбудить странницу. Встав и посмотрев на настенные часы, Лиа ужаснулась: одиннадцать часов пятнадцать минут! Как же долго она спала!

Девушка потянулась, быстренько умылась, оделась и, спускаясь со второго этажа вниз, ощутила вкусный запах, создающий настроение комфорта.

Действительно, на кухне ее ждал завтрак, на столе лежала записка с просьбой располагаться в доме без стеснения.

Тортилья (тонкая лепешка), хуэвос ранчерос (яичница с томатом, болгарским перцем, копченой колбасой и острыми приправами) оказались вкусными, даже очень, особенно на голодный желудок.

Из распахнутого кухонного окна раздавалось пение птиц, и тянулся удивительный аромат бордовой космеи. О существовании этих цветов, источающих запах шоколада, Лиа узнала только в этой стране. В душе ее играла мексиканская румба.

«Ла кукорача, ла кукорача», – тихо напевала девушка, пританцовывая в ритме мелодий.

Пейзаж за окном поражал своей красотой: гладь океана, буйство тропической растительности. И она до глубины души восхищалась им, словно видела в первый раз.

– Доброе утро, сеньорита, – чей-то неожиданный голос резко ворвался в ее мир.

– Доброе утро, – обернувшись, приветствовала Лиа его обладателя – мачо (именно мачо), нахально разглядывавшего ее с ног до головы.

– Вы, наверное, та девушка, которая лежала на пляже, как разбившийся во время шторма корабль?

– Очевидно это я, синьор.

– Приятно с Вами познакомиться, меня зовут Энрике, Энрике Гонзалес, а Вас – Лиа, правильно?

– Да, совершенно верно.

– Ну что ж, видно к нам прислала Вас сама судьба, не иначе.

Этот мужчина напомнил ей образ Хавьера Бардема, Антонио Бандераса и Алекса Гонзалеса одновременно.

Он буквально излучал жизнь, наполняя собой все помещение.

Лиа не ожидала такого поворота событий, смутилась и слегка покраснела.

– А легкий румянец Вам к лицу, – Энрике словно издевался над ней, приводя её еще в больший ступор.

– Спасибо за комплимент, – Лиа, отвернувшись от него, направилась к раковине, чтобы вымыть за собой посуду, споткнулась, сама не зная обо что, и, удерживаясь о краешек стола, уронила ложку.

– Ну что же Вы так смущаетесь? – не унимался Энрике, – чувствуйте себя как дома. Родители уехали на открытие выставки картин какого-то современного художника, скоро будут. А я же… не возражаю против завтрака. Ваше общество украсит еще больше это удивительное утро. Кстати, под какую музыку Вы так красиво танцевали?

– Я уже не помню, – Лиа не была настроена на более тесное общение.

– Тогда я угадаю. Мексиканскую?

– Да, наверное.

– Мариаче?

– Может быть.

– Вы не очень – то общительная. Вообще я не кусаюсь, не хотите говорить – не говорите. Вы – иностранка, это даже не обсуждается. Знаете неплохо испанский язык. Умеете наслаждаться жизнью, – констатировал установленные для себя факты Энрике. – Я сварю кофе, будете?

– Да, не откажусь.

Энрике хозяйничал на кухне. Лиа, сидя за столом, ерзала на стуле. Она больше уже не слышала птичьи трели за окном: в обществе этого мужчины ей было неуютно.

В доме ее держала необходимость отблагодарить Пауло и Антонио за теплый прием. «Ожидание их мне покажется вечностью», – думала про себя Лиа.

– Чем занимаетесь? – не унимался мужчина.

– Работаю, сейчас отдыхаю.

– Понятно. А кем Вы работаете? Ладно, угадаю вновь. Дизайнер, архитектор, врач, юрист, экономист, актриса, переводчик?

– Угадали. Да, я – экономист.

– А я – архитектор. По совместительству – вольный художник. Честно, на экономиста Вы не тянете.

– Это почему же?

– Не знаю, почему, но сказали Вы мне неправду. Пытать Вас больше не буду. Да, кофе готов.

Он уселся на стуле, как садятся американцы – очень уверенно и непринужденно, расставив ноги.

– Вы учились в США?

– Да, некоторое время, но, не окончив университет, вернулся обратно в Мексику. Потом уехал в Испанию, где и получил свой диплом.

«Как некоторые люди могут создать ощущение иллюзии близости так вот просто, сказав пару фраз? – подумала Лиа. – Благодаря этому возникают ожидания, характерные для общения с близкими людьми».

– Вы о чем таком задумались?

– Да не о чем, – улыбнулась девушка.

– После завтрака я приглашаю Вас на экскурсию по этому чудесному городу.

– Я познакомилась с ним буквально вчера.

– Но один замечательный пляж Вы точно не видели.

– У меня другие планы на сегодняшний день, к тому же мне необходимо увидеться с Вашими родителями, чтобы отблагодарить их.

– Вы встретите их вечером, а Ваши планы – плод Вашей же фантазии. Так что едем до гостиницы, берем Ваш купальник, если у Вас его нет с собой, и – в путь.

– Нет. Я, пожалуй, пойду. Передайте своим родителям от меня слова благодарности. Рада была познакомиться. До свидания.

– Вы до ужаса скромны, тактичны и воспитаны. Как английская холодная леди. Но когда Вы меня не видели, были совсем другой. Настоящей. И Вы мне та такая очень понравились.

– Мне нечего Вам сказать.

– А мне очень жаль. Разрешите Вас проводить.

– Нет. Я сама …дойду.

– Никто не спорит, что можете, но со мной Вам будет интересней. Не обижайте меня.

– И не думала. Я хочу побыть одна.

– Хорошо. До свидания. Но я Вас все же довезу. Машина вон там.

– Где?

– Вы такая смешная, – засмеялся Энрике.

– Почему Вы надо мной смеетесь?

– Вы не хотели, чтобы я Вас проводил. А спрашиваете, где машина.

– Вы меня хотите подловить, – уже смеялась Лиа.

– Ну что ж, да.

– Тогда поедемте. Довезете.

Уже за рулем кабриолета, любуясь шикарным видом, Лиа вдруг произнесла:

– Скажите, а почему Вы уехали из США?

– Потому что влюбился в одну женщину.

– Сегодня в городе, кстати, карнавал, – после некоторого молчания добавил Энрике.

– О! Я ни разу не видела карнавал!

– Я много раз, но все время открываю в нем что-то новое. Это как любить пить чай, но каждый раз новые его сорта.

– Как поэтично! Вы точно архитектор? – Энрике заставил рассмеяться Лиа.

– О да, точно. Но еще и психолог. У меня два образования. Ну и, конечно, художник для души. Люблю писать пейзажи.

Лиа отметила, что внутренне Энрике совсем не похож на того человека, каким он предстал перед ней в начале знакомства. Как сильно отличались эти два образа! В Энрике уже не было такой самоуверенности мексиканского мачо, какая просто фонтанировала из него прежде. Он изменился. Как будто вначале на страже возле ворот замка, обнесенного высокой стеной, стоял статный, убежденный в своей правоте, силе, неприступности и неотразимости стражник, но ворота вдруг открылись, и охранник также вдруг исчез. Вместо героя любовных фильмов Лиа видела в Энрике уже сорокалетнего мужчину с обычными проблемами и радостями.

Лиа чувствовала легкость, соприкосновение с чем-то прекрасным внутри себя. Она неожиданно поняла: сейчас совершенно отсутствует необходимость определять критерии пригодности отношений и соответствовать чьим-то ожиданиям.

Лиа вспомнила, как она однажды вышла из душного поезда на незнакомой маленькой станции, чтобы побродить по лесу и полю с луговыми цветами, красоту которых наблюдала только что из окна. Да, для нее – такой всегда предсказуемой и правильной – это был поступок, за которым потом последовало много-много маленьких шажочков, приведших ее в Мексику, да и в настоящий момент тоже.

Веселье, другая страна, случившийся вдруг опыт узнавания самой себя стали судьбоносной стрелой зарождения у нее чувств к этому мужчине. Если все же описать то, что она испытывала сейчас, то это – эйфория. Но Лиа не могла точно определить причину ее возникновения: может быть этот мужчина так повлиял на ее настроение? А может быть праздник? Энрике кружил ее в танце под веселую музыку, слегка приподнимая от земли. Лиа ощущала себя пушинкой, красивой и легкой.

Такой, какой не чувствовала себя никогда ранее.

Глава 3

С ними все было так, как рассказывают в сказках, и должно было бы продолжаться по версии «и стали они жить, поживать и добра наживать». Их отношения со стороны казались идеальными. У них складывалось полное взаимопонимание. Можно сказать, что Вадим носил свою женщину буквально на руках. Скоро свадьба. Жених и невеста светились от счастья. Лиа радовалась, зная теперь, что такое настоящая любовь.

Но, отправляясь в командировку, девушка не предполагала, что ее жизнь изменится. И день, когда путь отклонился от заданной ветки, четко запечатлелся в ее памяти. Тогда она внезапно для себя сошла с поезда. После этого взяла отпуск раньше графика и полетела одна в Мексику. Вадим не понимал ее поступка и видел, что все меняется, но старался держать себя в руках.

– Я буду скучать по тебе, – жених поцеловал невесту, а она пошла к стойке регистрации билетов аэропорта.

Глава 4

Проводив Лию, Вадим совершенно не знал, куда себя деть, мысли блуждали неизвестно где. Привычным движением он набрал номер телефона на мобильнике. В трубке раздался женский голос.

– Привет.

– Я хочу тебя видеть, – промолвил Вадим.

– Я тоже немного, – раздалось в ответ.

– Тогда я еду к тебе.

– Приезжай только вечером, меня нет дома.

– Хорошо, я буду в 6, идет?

– Да, пожалуй. Буду ждать.

Глава 5

Соня уже несколько дней мечтала о Нем. Засыпая, обнимала игрушечного медвежонка. Ей можно – в свои 20 лет она сама еще почти ребенок. Он – такой красивый, обаятельный, сильный, интересный – быстро завладел неопытным сердцем девушки. Достаточно было нескольких посещений в кафе, кино, романтичных прогулок по набережной Невы – и все, чтобы каким-то чутьем, как ей казалось, решить, что он – это ОН, тот самый принц на белом коне. Соня, очень стеснительная и романтичная в душе, первый раз в своей жизни могла столкнуться с тяжелой действительностью – предательством любимого мужчины.

Если бы она увидела кольцо на безымянном пальце Вадима, какие бы он нашел слова, чтобы объяснить ей все? Он об этом изредка задумывался, но отгонял от себя эти мрачные мысли.

Теперь Лиа уехала.

Он один во всем городе.

Глава 6

Пенелопа, яркая и простая одновременно, брюнетка со слегка вьющимися от природы волосами, решительно водрузилась на мотоцикл своего приятеля, обхватив его спину тонкими руками, закрытыми черной кожей куртки и перчаток.

– Вау, прокати, Карлос, меня с ветерком! – вскрикнула она.

– Да, сеньорита, прокачу, и еще как. А потом еще, – подмигнул ей мужчина, поворачивая к ней улыбающееся лицо.

– Двигаем, – слегка грубовато ответила она.

Парня это ничуть не смутило, он знал свою подружку с ее перепадами настроения уже много лет.

Сначала были в одной компании школьных друзей, а потом вместе учились в университете, да и жили по – соседству.

Когда Пенелопа покинула своего чокнутого мужа, у них двоих, казалось, не оставалось выбора, как быть вместе, но только еще ближе.

Он спасал ее от боли расставания, а она его – от одиночества, вернее, одиночества без нее. Карлос давно хранил тайну любви к взбалмошной подруге.

Она ответила ему взаимностью далеко не сразу, постепенно привыкая к наличию другого мужчины в своей жизни, не Энрике.

Совместная жизнь у них сводилась в основном к веселью, никакой ответственности и серьезности, какая может возникнуть у двух уже достаточно взрослых людей. Им было хорошо и легко вместе. Казалось, этого достаточно. Ревность, обиды и другие неприятные эмоции эти люди будучи вместе просто не испытывали.

Прямая противоположность ее браку! Огонь страсти, ревность, боль, любовь, обида, негодование, нежность, прощение, злость, смирение, ненависть, равнодушие, жестокость – все эмоции, перемешиваясь, создали взрывоопасную адскую смесь, готовую разнести все вокруг в любой момент. Момент, который, конечно же, случился. И не было в доме того предмета, который не стал бы жертвой разгулявшейся стихии двух разбитых сердец.

Пенелопа ушла, громко хлопнув дверью, не взяв с собой ничего, кроме поспешно сунутого в сумку паспорта.

– Все! Новая жизнь! Да будет она счастливой без тебя, Энрике! – эти последние слова она прокричала ему, отчаянно быстро спускаясь по лестнице.

А потом, потом – слезы, много слез. Ее ломало в буквальном смысле слова без Него. За несколько недель Пенелопа похудела, стала бледной, словно приведение.

Звонил телефон, на нем высвечивался Его номер, но она не брала трубку: все бестолку, уже все сказано, добавить нечего.

Пенелопа, страстная по природе, не могла вынести присутствие в его жизни других женщин. Да, приятельницы, коллеги, казалось, только и мечтали отобрать его у нее.

А он часто замыкался в себе, потом становился вдруг веселым, жизнерадостным и открытым. То не замечал ее существования, пропадая на работе, в командировках, то зарывал ее в своих объятиях, делая самой счастливой на свете.

Она ждала его долгими вечерами, пыталась занять себя чем-нибудь: работой, домашним хозяйством, книгами, спортом. Но ей не хватало мужа. Постепенно Пенелопа отвыкала от Энрике, а чтобы не испытывать гнетущую тоску, жила как будто под наркозом. Когда выходила из этого состояния, начинались истерики, буря негодования обрушивалась на бедную голову Энрике.

Сейчас, оценивая прожитое, Пенелопа осознавала свою неправоту. И еще она поняла: у нее были именно такие чувства к этому мужчине, которые необходимо было пережить. Все дело в том, что она намного больше нуждалась в нем, чем он в ней.