Текст книги "Право Черной Розы"

– Я узнаю, готова ли ваша спальня? Та, в которой вы будете жить, – спросила Лисси снова минут через десять. Я ее все это время игнорировала, механически расчесывая волосы и предаваясь своим нерадостным размышлениям.

– Узнай.

К двери она бросилась чуть ли не бегом. Вернулась не скоро, я за это время успела соорудить несложную прическу и устроить у окна наблюдательный пункт. Слуги по-прежнему занимались своими делами, но постоянно поглядывали наверх. Все чего-то ждали, и я даже догадывалась, чего именно.

– Леди Розалинда! – влетела в комнату Лисси. – Ваши покои готовы. Можем перебираться.

– Хорошо, веди, – отстраненно распорядилась я, направившись к двери.

А Лисси сразу расстроилась, поняв, что ее не простили и общаться, как раньше, не собираются.

– Госпожа! – сжав руки в кулачки и потупившись, перегородила она мне дорогу. – Простите, пожалуйста, леди Розалинда. Я не… Я ошиблась. Неправильно сделала. Я не хотела вас унизить. Мне сказали, что так принято… Что в покои княгини можно запускать подданных, а они будут ждать сколько нужно. Я раньше не прислуживала знатным дамам и думала, что раз к королевам, то и к… Я исправлюсь, честное слово! Вы мне только объясните, что и как нужно делать! Я старательная. Вы не пожалеете…

– Вот как? – выцепила я главное из ее скомканного сумбурного объяснения. – И кто же тебе сказал такую глупость?

– Леди Ханна и леди Олена. Они пришли, когда еще никого не было… Я им объясняла, что вы изволите купаться, а они… Сказали, что так принято в человеческих королевствах. Мол, ее величество выше всяких предрассудков и… А вы же человек, из людских земель. И раз ваша королева… А вы теперь наша княгиня… Они сказали, что… А тут еще мастер с подмастерьем пришли… Так они стали убеждать, что как раз удобно. Вы выйдете, а все в сборе и можно всё сразу…

– Ну надо же! – хмыкнула я. – Как хорошо обе эти леди разбираются в том, чего никогда не видели и не знают. Я поняла, Лисси. Ну что ж, раз это была не твоя инициатива…

– Не моя! Я поверила им, подумала – так надо! Они же леди, а я никогда раньше… Я ведь по дому только… Клянусь хвостом, леди! Не моя!

– Хвостом? – От неожиданности у меня вырвался смешок.

– Хвостом! – серьезно кивнула девушка, не поняв моей иронии. – Вы мне только объясните – что и как, а я быстро учусь. Я всё-всё буду делать правильно. Вам не придется жалеть, если оставите меня при себе. Я для вас стараться буду, честное слово. Вы мне очень нравитесь, вы хорошая и добрая, я чувствую. И от вас так вкусно пахнет… Князю повезло с женой.

– Ладно, – улыбнулась я. – А у тебя правда есть хвост?

Лисси озадаченно уставилась на меня, потом до нее дошло, что я-то человек и, соответственно, у меня этой части тела точно нет.

– Ой! – пискнула она, прикрыв рот ладошкой и хлопая ресницами. – А вы не видели, да? Вы раньше с оборотнями не встречались?

– Покажешь? Для этого раздеваться нужно?

Горничная хихикнула, смешно сморщила нос и покачала головой:

– Давайте, вам это покажет его светлость? Это будет правильнее. Он такой… такой… – с восхищением выдохнула она и закатила глаза.

– Хвостатый? – прыснула я от смеха.

– Да! – заливисто рассмеялась она.

Вот так мы с Лисси и помирились. Она отвела меня в покои, смежные с княжескими, и мы принялись обживаться. Для нее неподалеку, в этом же коридоре, но чуть дальше, имелась небольшая светлая комната с кроватью, узким платяным шкафом, стулом и тумбочкой. Договорились, что свои вещи она перенесет туда позднее, забрав из общей с еще тремя горничными спальни на половине слуг, а пока обсудим, как мы с ней будем существовать, мои требования и ожидания и то, чего делать нельзя ни в коем случае.

Остаток дня пролетел незаметно. Отпустив Лисси, я некоторое время потратила на то, чтобы осмотреть свое новое жилье.

Покои мне в этот раз достались просторные. Уютная гостиная с мягкими диванчиками и креслами, круглым столом и тремя стульями намекала, что здесь можно принимать гостей. В углу секретер светлого дерева со множеством ящичков и откидывающейся столешницей. Рядом – книжный стеллаж, пока пустой. Имелся тут и камин, что меня очень порадовало. Приятно холодными вечерами сидеть у огня и читать. Спальня тоже отапливалась камином, но так как сейчас было лето, то, разумеется, они оба пустовали. На одной стене красовалось резное деревянное панно, и я далеко не сразу поняла, что это на самом-то деле дверь, ведущая в смежное помещение. Вероятно, в покои Кайена. Я ее подергала, но открыть не смогла.

В спальне имелись огромный платяной шкаф во всю стену, туалетный столик, оттоманка, пуфики, тумбочки и этажерки пока неясного назначения, и, само собой, большая двуспальная кровать с резными столбиками. Балдахина, слава богам, не было. Не люблю я тряпки вокруг спального места, начинаю нервничать. У меня это своего рода фобия, и даже если бы тут оказался полог, натянутый над кроватью, я бы потребовала его снять.

В дальнем углу спальни за ширмой пряталась дверца в ванную комнату и уборную. Перед камином на полу был расстелен толстый ковер и стояли кресло и скамеечка для ног. Это намекало, что и тут можно сидеть с комфортом, глядя на пламя.

Я заглянула во все углы, ящики, шкафы и тумбы. Даже под кровать бросила взгляд. Обнаружила, кстати, внушительный слой пыли и решила, что горничные-оборотни ничуть не отличаются от горничных-людей. И те и другие не спешат делать лишнюю работу.

Сильно заскучать не успела. Только-только закончила везде совать свой нос и рассматривать, как прибежала Лисси с корзиной, нагруженной флакончиками и баночками, и стопкой полотенец и постельного белья. Она, весело щебеча, понесла все это расставлять, раскладывать и перестилать постель, а я подошла к окну и прислонилась лбом к стеклу. Сказала только своей помощнице, чтобы та проследила за тем, как делается уборка, и велела вымыть пол под кроватью. Еще не хватало чихать, если лягу спать над этим безобразием.

Беседу с Лисси не поддерживала. Как-то неважно я себя чувствовала после утреннего заплыва через ледяное озеро, последующего долгого обморока, странного, разочаровывающего разговора с князем Нэвисом и общей нервной обстановки. А ведь я еще гнала от себя мысли, что те оборотни, которые ехали со мной к озеру, погибли. Грустно всё… Это далеко не первая смерть, которую я видела в своей жизни, не баловала меня судьба. Но все равно было жалко этих сильных воинов, которые выполняли свой долг. И лорд Хельгурд еще… Интересно, его-то не ранили?

К вечеру начало немного знобить, присутствовала общая усталость, да и голова побаливала. Момент, когда пришли помощницы портнихи и принесли кое-что из готовых вещей, которые они успели подогнать по моей фигуре, я пропустила. Вяло поблагодарила, сославшись на плохое самочувствие, и, извинившись, удалилась в спальню.

– Госпожа, давайте я помогу вам переодеться? – заглянула встревоженная моим видом Лисси. – Вам нездоровится? Отменить ужин с его светлостью?

– Да, Лисси, – слабо улыбнулась я ей. – Что-то устала я сегодня, перенервничала, да и вода у вас в озере ну очень уж холодная… Не разболеться бы. Я пораньше лягу спать. И разведи огонь, знобит меня. А ужина не нужно, нет аппетита. Оставь в гостиной что-то из холодных закусок, если ночью проголодаюсь, встану и перекушу.

Понятливо кивнув, девушка убежала выполнять мои поручения. Забавная она. Похоже, для нее это очень значимо – стать камеристкой княгини. Так старается, аж пышет энтузиазмом и желанием угодить. Ну хоть кому-то в радость мое здесь присутствие, Лисси вот повышение получила.

Глава 8

Закончив с разжиганием камина в спальне и организацией в гостиной ночного перекуса, оборотница занялась мной. С ее помощью я переоделась в короткую полупрозрачную соблазнительную ночную сорочку и длинный уютный халат, свернулась в кресле и бездумно уставилась на язычки огня, лижущие дрова.

Кажется, я задремала, так как внезапный тихий скрип двери и легкий царапающий звук заставили меня вздрогнуть и резко выпрямиться. Освещения, кроме неяркого света, идущего от разведенного в камине огня, не было, поэтому я не сразу поняла, что именно меня разбудило. Повертела головой, потом догадалась выглянуть из-за спинки кресла и лишь тогда увидела огромного (действительно огромного, намного больше, чем это предусмотрено природой) ирбиса, крадущегося в дверь из гостиной.

Обнаружив, что я смотрю на него, белый зверь в черных пятнах пригнул голову, одним длинным прыжком преодолел расстояние между нами и мягко приземлился на ковер перед креслом. Его глаза сверкнули, отражая пламя, и он собрался продолжить свое движение в мою сторону. Я же не успела толком испугаться и сообразить, как правильно нужно вести себя, а потому отреагировала на рефлексах.

– Сидеть! – повелительно скомандовала, вытянув правую руку вперед ладонью, и сразу повела ею вниз, как бы указывая направление.

Зверь от неожиданного приказа сбился с шага и плюхнулся на мощный пушистый зад, откинув хвост и широко расставив передние лапы. В его глазах мелькнуло изумление, близкое к шоку, но я не собиралась ждать, пока животное опомнится. Легко соскользнула с кресла, опустилась на колени и, продолжая держать правую руку вытянутой перед собой, успокаивающе, но при этом твердо начала заговаривать ему зубы:

– Хороший котик. Красивый. Какая у тебя восхитительная шерсть… И глаза голубые, это так необычно для кошек. Иди сюда. Познакомимся… – чуть-чуть, едва шевеля пальцами, я поманила его к себе, при этом пристально глядя в синие раскосые глаза с вытянутыми зрачками.

Одни боги ведают, сколько от человеческого разума остается в оборотнях, когда они перекидываются в животное. И мне совсем не улыбалось, если этот здоровенный котище решит вдруг отведать человечинки, а утром Кайен и Лисси обнаружат мой обглоданный труп в спальне. И хотя обычно снежные барсы никогда не нападают на людей первыми, вероятно, не рассматривая их как добычу, но то обычные животные.

Я твердо смотрела в глаза ирбиса, не позволяя разорвать зрительный контакт. Вот сейчас и выясним, что к чему. Если Кайен (а это его зверь, я не сомневалась) не потерял себя, перекинувшись в звериную ипостась, то совсем скоро я это пойму. Если же нет, то… Ни одно животное, даже самое умное и выдрессированное, не в состоянии долго выдержать человеческий взгляд.

Когда снежный барс растерянно отвел глаза, я испытала что-то похожее на разочарование. Жаль. Хотя…

– Иди сюда, котик, – снова позвала я его, подманивая.

Ирбис приподнялся и с таким выражением на морде, словно он в глубочайшем шоке от происходящего, двинулся ко мне. Подошел и замер «лицом» к лицу. Я не шевелилась, позволяя ему обнюхать меня, не отвернулась, хотя было щекотно от его горячего дыхания и усов, задевающих кожу. Чуть вздрогнула, когда горячий влажный язык царапающе лизнул меня в щеку.

– Сидеть! – скомандовала тихо, но добавив в голос властных ноток.

Зверь снова плюхнулся на зад и посмотрел на меня чуть ли не с укором, но при этом его изумление буквально зашкаливало. Похоже, к нему никто и никогда не применял на практике приемы дрессировщиков.

– Умница, – едва слышно произнесла я, пристально глядя в его глаза – Ты молодец. Я сейчас поглажу тебя. Нравится, когда тебя гладят? А когда за ушком чешут?

Снежный барс мотнул головой, словно не веря в происходящее.

– Тебя ни разу не чесали за ушком? Это нужно исправить. Это приятно, тебе понравится…

Пока он не опомнился, я медленно подняла руку, едва касаясь шерсти, провела по загривку, переместила пальцы к правому уху и легонько почесала там. От нежданной ласки его аж передернуло, но мою руку он не скинул, не оскалился, а вытаращился куда-то в пространство и замер, прислушиваясь к ощущениям.

Минут пять я молча почесывала огромного пятнистого кота за ушами, перебирала его густую пушистую шерсть на загривке. Когда вдруг раздалось рокочущее густое мурлыканье, я едва не вздрогнула от неожиданности. А вот барс, похоже, сам растерялся от того, что сейчас сделал. Он перестал мурчать, уставился на меня и – клянусь – в его глазах читалось что-то типа: «Это я?! Это я только что мурлыкал?!»

– Хочешь, пузико почешу? – тихонько спросила я, сдерживая смешок. – Лотти это очень нравилось. Уверена, и тебе придется по душе.

Ирбис тряхнул головой, взглянув на меня ревниво и с неодобрением, но вдруг растянулся на ковре во весь рост. Помедлил и перевернулся на бок, из чего я сделала вывод, что бока мне точно разрешено почесать, а там видно будет. Все же не обычное животное, какая-то толика человеческого разума у оборотней точно остается. Будь это дикий зверь, так быстро он бы не пошел на контакт.

Я медленно, чтобы не спугнуть и не вызвать агрессии (все же зубы и когти там о-го-го какие), перебирала пальцами, смещаясь к белоснежному животу. Пришлось и самой пересесть так, чтобы нам обоим было удобно. Сначала зверь прислушивался к своим ощущениям, а потом вновь басовито замурлыкал.

Занятно все же… Я знала, что у снежных барсов строение гортани не позволяет им рычать, мяукать или выть. Но, похоже, «мурчалка» у кошек любых видов расположена где-то не в гортани, и потому вот этот огромный пятнистый кот сейчас свободно мурлыкал, от чего под моими пальцами чувствовалась вибрация.

– Хочешь, расскажу тебе сказку? – спросила я, не ожидая ответа, разумеется.

Но ответ тем не менее последовал в виде дернувшегося хвоста, брошенного быстрого взгляда полуприкрытых синих глаз и ставшего тише мурчания. И я негромко заговорила, продолжая перебирать густой мех:

– Когда-то давно жила-была одна маленькая девочка. Судьба у нее была не так чтобы радостная. Ее подкинули к одному из фургончиков бродячего цирка в совсем малом возрасте. Циркачи, что удивительно, ребенка не выбросили, но и нянчиться с ней никто не горел желанием. Да и было ли у них на то время? Гораздо лучше они следили за дрессированными животными, которые приносили им прибыль.

А девчушка… Никому она не была нужна, никто ее не любил. Кидали изредка немного объедков, чтобы с голоду не померла. Зато тумаков и затрещин прилетало ото всех, у кого в тот момент было плохое настроение. Особенно доставалось от директора этого передвижного цирка. Однажды, когда он напился и горел желанием кого-нибудь поколотить, ему на глаза попалась чумазая тощая малявка. Чем не подходящая мишень? Сдачи точно не даст, пожаловаться никому не сможет, ведь говорить-то еще толком не умеет, да и деваться ей некуда. Вот и…

Малышке удалось вырваться, и она кинулась прятаться в сторону клеток с дикими животными, рыдая и задыхаясь от бега. Роста она была маленького, так как жила впроголодь и почти не росла, и тощая была по той же причине. Скелетик, обтянутый кожей, в грязном ветхом тряпье. Отчаявшись спрятаться от страшного злого пьяного дядьки, кроха просочилась между прутьями одной из клеток и бросилась к живущему там животному. Что уж творилось в тот момент в голове у перепуганного ребенка? Сложно сказать. Наверное, в ту минуту большая полосатая оранжевая киса с длинным хвостом казалась меньшим злом.

А тигрица Лотти, вероятно, просто растерялась от бесцеремонности маленького человеческого детеныша, метнувшегося к ней и забившегося между ее лап. Может, просто опешила и потому не откусила сразу же мелкой нахалке голову, а может, проснулся вдруг материнский инстинкт у довольно старой уже кошки, у которой никогда не было своих котят… Но как бы то ни было, тигрица не только не напала на маленького человечка, но придвинула его к себе лапой, прижимая к мягкому животу, а на вопящего у клетки директора зарычала так, что тот буквально отлетел на безопасное расстояние. Разъяренный пьяница сплюнул в сердцах, заявил, что пусть Лотти жрет эту тощую немочь, раз уж ей захотелось человечины, и ушел. Даже не подумал позвать кого-то из дрессировщиков и попытаться спасти ребенка.

А тигрица и человеческая девочка подружились. Малышка пряталась в клетке при любой опасности и спала там по ночам, свернувшись калачиком у мягкого пушистого бока Лотти. Гладила свою звериную приемную маму, чесала за ушком и жаловалась на свои горести и беды. А та вылизывала своего приемыша большим шершавым языком и оставляла хорошие кусочки мяса. Зверя кормили намного лучше, чем приблудного чужого ребенка. Девочка забирала эти мясные ломтики, жарила на прутиках у костра, когда никто не видел, и съедала. Потому, наверное, и выжила вопреки всему.

Прошло несколько лет. Малышка подросла. Неожиданно для всех она оказалась очень симпатичной, гибкой, с хорошей пластикой и чувством ритма. И ей пришлось, как и всем прочим циркачам, зарабатывать деньги. Ее выпускали в самом начале, чтобы разогреть публику перед основным представлением. Немного поплясать с бубном, сесть на шпагат, изогнуться так, как мало кто может… Да и вместе с Лотти ее выводили. Народ в ужасе ахал, когда отчаянный человечек засовывал черноволосую кудрявую голову в раскрытую пасть огромной тигрицы. К их ногам охотно бросали монеты, и хотя деньги забирали взрослые, но теперь было на что купить ребенку хоть какую-то одежду.

Ребенок рос, а тигрица дряхлела. Наступил момент, когда Лотти слегла от старости или от болезни, не знаю… и не смогла выступать перед публикой, демонстрируя трюки. Кормить ее стало бессмысленно, ведь крупный хищник ест много мяса, а оно стоит денег.

Однажды малышку услали по какому-то поручению, а когда она вернулась… Не было больше ее Лотти. Осталась лишь оранжевая в черную полоску шкура с головой и хвостом. Ее собирались выделать и использовать как ковер.

Девочка упала в обморок, увидев то, что осталось от ее приемной звериной мамы… А когда пришла в себя, дождалась ночи, собрала свои немудреные пожитки и сбежала из цирка. Так и закончилась эта невеселая сказка о дружбе умной доброй тигрицы Лотти и человеческой девочки.

Договорив, я замолчала. В горле стоял ком, а глаза затуманила пелена. Я не сразу поняла, что это слезы. Вроде уже отгоревала, оплакала, отпустила и попрощалась с Лотти, сохранив память о ней в потаенном уголке сердца как самое дорогое, что было в моей жизни. Единственная мать, какая у меня была… Хвостатая, зубастая, с усами и когтями, с густой, жесткой, оранжевой шерстью, расчерченной черными полосками.

Я спрятала лицо в ладонях и какое-то время сидела так, сгорбившись. Барс перестал мурлыкать, но позы не менял, лежа все так же на боку, и лишь нервно подрагивающий хвост выдавал его эмоции.

Глубоко вздохнув, успокаиваясь, я отняла руки от лица, вытерла мокрые щеки рукавом халата и поднялась на ноги. Ирбис смотрел на меня снизу вверх, но попытки встать не предпринимал.

– Прости, котик, – криво улыбнулась я. – Я пойду спать. Плохо себя чувствую, знобит. Да и устала, время уже позднее. Хочешь остаться здесь? Я застелю половину кровати покрывалом, чтобы шерсть не попала на постельное белье.

Барс мягко перекатился и встал на лапы, взглянув на меня исподлобья хмуро и недовольно.

– Оставайся, котик, – попросила я, глядя в его глаза. – Хочу вспомнить, как это… Когда ты спишь под охраной сильного опасного зверя, который, несмотря на это, может тебя защитить. Ты ведь меня не дашь в обиду? Твоей человеческой половинке я очень не нравлюсь, злится на меня. Давай хотя бы с тобой будем дружить?

Ответа я, разумеется, не дождалась, поэтому пошла к кровати, на всякий случай прикрыла половину ее поверх одеяла плотным покрывалом, которое Лисси совсем недавно свернула и оставила на пуфике. Не оглядываясь на своего ночного гостя, скинула халат, нырнула под одеяло на своей части постели и смежила веки. А когда матрас прогнулся под весом крупного тела, чуть улыбнулась, перевернулась на бок и лишь тогда открыла глаза.

– Знаешь, котик, – проговорила, уставившись на усатую пятнистую морду, которая улеглась на вторую подушку поверх покрывала, – можно пережить любую проблему, если есть мягкий плед, горячий чай и теплый кот.

Раскосые глаза моргнули, и зверь смешно фыркнул мне в лицо, а потом неожиданно лизнул в нос. У меня вырвался смешок, и я почесала барса за ушком. Он же, судя по всему, принял как факт, что я ненормальная, и перестал смотреть на меня шокированно.

– Спокойно ночи, котик.

Уже в полудреме я почувствовала, что матрас подо мной заволновался, словно по нему крутится кто-то большой и тяжелый, а потом моя рука нащупала мягкую шерсть, и я переползла ближе, обнимая горячий мощный бок. Заснула я окончательно под густое умиротворяющее мурлыканье.

Ночью в какой-то момент потревожило ощущение чьего-то пристального взгляда, но я, не открывая глаз, пошарила, пытаясь найти свою отодвинувшуюся пушистую грелку. «Грелка» вздохнула, матрас снова дрогнул, и моя рука уткнулась в пушистый мех.

– Котя… – пробормотала я во сне, придвигаясь ближе.

Утром я проснулась в одиночестве. О ночном госте напоминали лишь основательно примятое покрывало на застланной половине кровати и немного белых шерстинок, прилипших к ткани.

Чувствовала я себя на удивление хорошо. Слава богам, не простыла после внезапного заплыва в ледяном озере, да еще и выспалась отлично. После смерти Лотти я ни разу не чувствовала себя во сне в безопасности. Глупо, конечно, все же хищник под боком – это… А вот поди ж ты. Всегда ожидала чего-то… неприятного, если не страшного. Одинокой привлекательной девушке было чего бояться. Даже в пансионе и то не следовало расслабляться, конкуренцию и мелкие девичьи дрязги никто не отменял.

Немного повалялась, размышляя о том, что предстоит сегодня, и о том, как поведет себя Кайен. Я-то ему, конечно, жена, но жена – фиктивная. И не слишком желанная, ведь всю эту авантюру с годовым браком заварил лорд Хельгурд. И наше знакомство сложилось не слишком удачно, навязанная обуза князя явно раздражает, пусть она и играет на его стороне. А вот зверь у него потрясающий. Огромный, размерами намного крупнее, чем обычные снежные барсы, умный…

– Леди? – прозвучал громкий шепот. – Леди, вы проснулись?

– Да, Лисси, – улыбнулась я и скосила глаза на дверь.

Моя горничная просунула в щель мордашку, высматривая, сплю ли я еще, но сама не входила.

– Ой, леди! Доброе утро! – тут же защебетала девчонка, впархивая в спальню и начиная кружить по ней, раздергивая шторы и складывая вещи. – А вас там князь дожидается. Велел подавать завтрак, как вы проснетесь. А еще снова приходили леди Ханна и леди Олена. Вот ведь неугомонные! Спрашивали, когда им прийти на чай. А я так и сказала, что спит еще княгиня, велено не беспокоить. А вы успели выспаться? Ой! – Тут она увидела прилипшие к покрывалу волосинки. – А его светлость?..

– Ну должна же я была проверить, откуда у моего мужа растет хвост, – невозмутимо пояснила я. – С человеческим мужским… организмом… все понятно. Но хвост?! Мне же интересно.

– Хвост? – Лисси вдруг залилась румянцем, стрельнула глазками в сторону двери, ведущей в гостиную, и заговорщицким шепотом спросила: – Леди, а правда, что немного больно в первый раз?

Пришла моя очередь краснеть. Я-то тоже знаю об этом лишь понаслышке и по рассказам более опытных знакомых. Но не могу же я признаться, что в свою первую брачную ночь обнимала не мужчину, а огромного кота?

– Лисси, – с укоризной протянула я, отводя глаза, и у меня вырвался смущенный смешок.

– Значит, правда, – поняла она по-своему. – Что вы хотите сегодня надеть? Портниха передала еще два платья. Они с девушками всю ночь работали, а то нехорошо, что княгине не в чем к народу выйти. И туфельки для вас принесли, но пока лишь две пары.

Под ее ненавязчивую болтовню я встала, сходила умыться и привести себя в порядок, после чего оделась в светлое шелковое платье с рукавами фонариками и в меру пышной юбкой. Корсет под него не полагался, что меня безумно обрадовало. Это же просто счастье какое-то, когда можно свободно дышать, не будучи закованной в панцирь.

– К завтраку уже накрыто, леди, – известила меня Лисси, закончив помогать мне с прической. – Вы желаете пройти через коридор или через смежную дверь?

– Мм-м? – подняла я брови.

– В гостиной князя накрыто. Он сказал, что завтракать изволит в своих покоях.

– Ах, в своих покоях… Тогда пойдем через смежную дверь. Только покажи, как она открывается, а то я еще не ходила на половину мужа, он сам меня навестил.

Проход открывался легко: нужно было нажать на выпуклую морду ирбиса, после чего щелкнул замок и дверь приоткрылась.

Я трижды вздохнула, прочищая легкие, успокаиваясь и набираясь храбрости, и шагнула в гостиную лорда Кайена Нэвиса.

– Доброе утро, дорогой супруг, – достаточно громко произнесла, увидев сидящего за накрытым к завтраку столом князя, читающего какой-то документ. Еще несколько листов лежали рядом с пустой пока тарелкой.

– Доброе утро, – поднял он голову и окинул меня внимательным взглядом, – дорогая супруга…

Как только я переступила порог, он плавно встал, дождался, пока я подойду к столу, помог мне сесть и лишь после этого вернулся на свое место. Ого! Уже прогресс. Сегодня за мной соизволили поухаживать, как полагается знатной леди.

– Чай? – поинтересовался он. – Я велел нас не беспокоить, поэтому придется справляться за столом своими силами.

Некоторое время мы молча ели. Я – мягкую булочку с сыром и ветчиной, Кайен – мясную отбивную с овощами. Хищник, да. Само собой, я доела быстрее.

– Кайен, я ведь могу вас так называть? Скажите, Кайен, кто ваша любовница: леди Ханна или леди Олена?

– Что?! – Князь даже подавился от этого вопроса и вытаращился на меня.

– Поймите, я не могу определять по запаху, кто с кем насколько близок. Люди этого не умеют в принципе. Ну, если только маги… – добавила с сомнением.

– И с чего же такой вопрос? – Промокнув губы салфеткой, князь отложил ее в сторону и скрестил руки на груди. – Ревнуете, любезная супруга?

– Фиктивная супруга, – педантично уточнила я. – Нет, я не ревную вас, дорогой супруг. Но согласитесь, если я буду выглядеть глупо в глазах ваших подданных, то это удар прежде всего по вашей репутации. Мне-то нужно выдержать в ваших краях лишь год, после чего мы больше никогда не увидимся.

– Так с чего подобный вопрос? – не отреагировал он на пояснение.

– Обе эти леди крайне настойчиво жаждут пообщаться со мной. Настолько настойчиво, что вчера сочли допустимым ждать меня во временно выделенной комнате, пока я принимаю ванну. Более того, они ввели в заблуждение мою горничную и внушили ей, что это нормально – собирать толпу посторонних в спальне княгини. Было… неприятно оказаться в одном полотенце и с мокрой головой перед множеством незнакомцев.

– Вот как? – хмыкнул оборотень и отпил чаю.

– Не подумайте, что я ябедничаю. Я прекрасно отдаю себе отчет: вам безразлично, что мне приятно, а что нет. Но то – я. А ведь подобное может повториться позднее, с вашей настоящей женой. И нет гарантии, что она наберется храбрости нажаловаться на кого-либо из вашего окружения. Сейчас они пытаются прощупать и прогнуть меня, ведь для них я княгиня. Позднее все повторится, можете не сомневаться.

– А вам действительно всего лишь неприятно? – Вопрос был с подковыркой.

Нет, мне было не просто неприятно, а ощутимо разозлило. Но я привыкла бороться за жизнь, умела кусать, отвечая на укусы, и давать сдачи соразмерно нанесенному мне удару. Ко мне обращаются «леди» лишь потому, что я окончила пансион. А так… Ну какая я леди? Безродная девчонка, которая полжизни провела под открытым небом.