Текст книги "Черный тан"

ГЛАВА 5

– Беги, Тристан! Беги!

Собаки почти догнали их. Мориас остановился за деревом, прерывисто дыша. Его лицо побледнело, намоченные дождем пряди седых волос прилипли к щекам. Возраст явно давал себя знать, и Тристан очень беспокоился о старом друге.

– Я не пойду без тебя, Мориас, – запротестовал он.

– Ты должен, мальчик. Я приду, как только смогу. Будь осторожен и просто жди меня. Мир на другой стороне – довольно опасное место.

Тристан с сомнением посмотрел на поляну. Когда-то это было кольцо из стоящих вертикально камней, огораживающих место, где резко обрывались ряды деревьев, но теперь только три камня остались стоять, остальные валялись среди зарослей ежевики, будто гигантский ребенок использовал их в качестве кубиков для игры. Некоторые из камней были разбиты, один из них вообще представлял собой груду щебня. Но Мориас уверял, когда они встретились тем утром, что в древнем кольце осталось достаточно магии, чтобы Тристан оказался вне пределов досягаемости. Далеко от собак, Риган и от злости Джала.

– А что, если оно не…

– Просто иди! – приказал ему Мориас нетерпеливо. – Я задержу их, насколько смогу.

Тристан побежал. Хотя юноше никогда в жизни не приходилось бегать, он двигался быстро, как только мог, пробираясь через кусты. Потом его ноги зацепились за ветки ежевики. Юноша упал и покатился по склону, грязному и скользкому из-за неутихающего дождя. Деревья и кусты слились в зеленый круговорот. Тристан пытался защититься руками от колючих веток кустарника, чтобы они не поцарапали и не порезали ему лицо. В ту же секунду, как только закончилось падение, юноша вскочил на ноги и побежал дальше, в каменный круг. Он почти рыдал. Когда Тристан достиг кольца, то подумал, что все должно произойти мгновенно, но ничего не менялось. Волнуясь, Тристан выбежал в центр поляны и оглянулся туда, где оставил Мориаса, но старика нигде не было видно.

– Мориас! – закричал юноша, чувствуя, что его охватывает паника. – Где ты?

Собака промчалась по склону, рыча и брызгая слюной, покрывая расстояние огромными прыжками. Потом другая появилась на гребне, за ней еще одна. От Мориаса так и не было никаких сигналов.

– Мориас! Ничего не происходит! – опять закричал Трис.

Он вытащил меч и расправил грудь, готовясь к нападению. Тело юноши было порезано и исцарапано тысячами колючек, он чувствовал, как сочащаяся горячая кровь прокладывает себе путь по холодной влажной коже. Трис слышал удары своего сердца. Он понимал, что выжить в борьбе с чудовищами шансов нет.

Как только первая собака преодолела полпути по склону, из ветвей растущей неподалеку ольхи внезапно появилось белое пламя. Чудовище упало на землю, издав то ли визг, то ли стон. Трис посмотрел на ветви дерева, но если Мориас и был там, то оставался абсолютно невидимым. Вторая собака также пала жертвой белого пламени, но третья и четвертая были на полпути к Тристану, а Мориас бездействовал уже довольно долгое время. Возможно, иссякли его магические способности, и Мориас сделал все, что было в его силах. Собаки были уже рядом, они почти настигли Тристана.

Юноша издал бесполезный крик отчаяния, чувствуя, что одеревеневшие ноги буквально вросли в землю. Обе собаки приблизились одновременно. Из широко раскрытых пастей извергались потоки слюны, заостренные когти были оправлены в серебро и напоминали скорее кошачьи.

Тристан что-то кричал, когда они вдруг застыли в полупрыжке, повиснув в воздухе.

Но у него не было времени удивляться. Мир вокруг стал темнеть, пространство между камнями почернело. Тристан уже не мог ничего видеть за ближайшим камнем. Через несколько секунд юношу окутала полная темнота, хотя ему показалось, что издалека доносится злобное рычание собак, потерявших добычу. Было похоже, что он мог идти через темное пространство, если бы захотел, но Тристан не видел в этом смысла, так как вокруг не было ничего, напоминающего хоть какой-нибудь опознавательный знак.

– Мориас, – позвал он шепотом. – Я попал туда? Это и есть другой мир?

Ответа не последовало, и звук его голоса растаял в пространстве. Тристан сообразил, что все еще сжимает в руках меч. Он убрал оружие в ножны и, тихонько застонав, попытался вытереть рукавом кровь с лица. Как оказалось, он ушиб плечо, по всей видимости, ударился о ствол дерева. Тристан подвигал рукой, чтобы убедиться в отсутствии серьезных повреждений. Не будучи отважным и предприимчивым человеком, он решил поберечь силы и сел на землю. В конце концов, Мориас велел ему ждать. Тело саднило от многочисленных порезов и царапин, полученных во время падения, но теперь, когда возбуждение несколько спало, Тристан почувствовал себя очень усталым и одиноким. И еще он понял, что есть опасность уснуть на земле, но тут его внимание привлекло какое-то движение впереди.

Сначала Тристану показалось, что какой-то странный «червяк» прокладывает себе путь через отверстие в пелене темноты. Сам «червяк» тоже состоял из темноты, но зернистой. Черное на черном. Только движение позволило Тристану заметить его. По мере того как Призрак увеличивался в размерах, его края стали слоиться, делая его похожим на кожуру яблока, которая сворачивается в форме розы. Все это сооружение продолжало расти, и темнота стала расступаться вокруг его границ. Трис видел, что внутри зернистого изображения что-то формируется. Но его глаза, слишком уставшие от напряжения, не могли четко разглядеть, что именно. Тристан заметил две вещи: первое – то, что внутри призрачного образования было что-то сияющее и красное, второе – оттуда дул ледяной ветер. Инстинктивно протянув вперед руку, юноша потянулся к призраку и внезапно понял, что находится внутри. Переход не сопровождался никакими ощущениями. Тристан оглянулся туда, откуда только что пришел, и, несмотря на то, что кругом царила темнота, теперь она была обычной, привычной глазу.

Тристан посмотрел вокруг, уверенный, что наконец прибыл на место. Сначала другой мир не показался юноше чем-то необычным. Он находился в маленькой пустой комнате, в которой не было окон. Откуда-то доносился капающий звук. Похоже, он в каземате. Юноша наклонился, подобрал с пола блестящую красную вещицу и с удивлением уставился на нее. По форме это был смятый цилиндр. Кто-то наступил на него и прогнул посередине. Трис осторожно его понюхал. Пиво! Отличающееся от того, какое варил его отец, но, несомненно, пиво. Когда глаза немного привыкли, он обнаружил еще один такой же предмет около, как ему показалось, дверного проема. Трис открыл дверь. Оттуда хлынул более яркий, но не дневной свет. Юноша решил, что его умозаключение было верным и это каземат. Но, с другой стороны, что за каземат, в котором нет стражников?

Медленно и очень осторожно двигаясь по коридору, он заметил дорожку из беспорядочно разбросанных красных металлических предметов, которая, казалось, вела куда-то. Коридор поднимался вверх довольно круто, и Трис почувствовал в ногах тупую боль, но проигнорировал ее. По мере того как коридор поднимался, освещение менялось. Теперь Трис уже мог разглядеть, что находится на противоположной стороне коридора. Это были дома. Построенные из темного камня, они казались невероятно высокими, а двери огромными. Трис решил, что люди, живущие здесь, должны быть великанами. Оконные проемы тоже были очень большими, но на них не имелось ставен. Интересно, как же люди тут защищаются от ветра и дождя? Он посмотрел вверх и сразу нашел ответ: над домами находилось что-то вроде крыши…

– Эй, сынок!

Словно в подтверждение его страхов, из дверного проема неуклюже выполз огромный мужчина, качающийся из стороны в сторону. Трис решил, что это, по-видимому, стражник. У него была самая длинная рыжая борода, какую Трису только приходилось видеть, и крошечные, похожие на булавки карие глазки на красном лице. В руке незнакомец держал красную банку. – Что ты тут делаешь один, сынок?

Человек икнул, и Трис понял, что тот просто пьян. Он уже собрался ответить на вопрос, когда незнакомец наклонился и уставился на него, обдавая пивным перегаром.

– Я узнал тебя, маленький человечек. Ты гном, а? Да-да, ты один из них. Ты карлик. – Он казался очень довольным своим дедуктивным рассуждением. – А у тебя есть деньги, маленький человечек?

Трис украдкой бросил взгляд в конец коридора и отчетливо увидел открытую коричневую дверь, в проеме которой виднелся яркий дневной свет. Он гордо поднял подбородок и постарался изобразить высокомерный взгляд, который часто видел у Риган.

– Меня зовут Тристан, я правитель Сулис Мора. Ты не имеешь права держать меня в этих казематах.

Мужчина нахмурился, очевидно, озадаченный высказыванием Триса, потом внезапно протянул руки, схватил его за шею, оторвав от земли, и прижал к стене.

– Ты смеешься надо мной, паренек? – прорычал он.

– Что… – Трис собирался протестовать дальше, но сразу же прикусил язык, заметив, что человек уставился на ожерелье. – Нет, не трогайте его…

– Похоже на чистое золото!

Его мучитель протянул руку и с жадностью сорвал свою добычу с шеи юноши. Его хватка ослабла, и Трис тут же воспользовался моментом и ударил мужчину ногой в голень.

– Верни немедленно ожерелье, – потребовал он. – Верни его. Он попытался вырвать его из рук человека, но, конечно, тот был слишком высок и просто поднял добычу над головой.

– Пошел прочь! Драгоценность останется у меня, ее хватит на много банок.

Ситуация была отчаянной. Столько выстрадать, так далеко сбежать! Это было… непереносимо.

Он немного отошел назад и вытащил свой меч.

– Отдай сию минуту!

Он произнес это угрожающе, как только мог. Мужчина недоверчиво уставился на трехфутовый серебряный меч, по острию которого плясали тонкие лучи дневного света из дверного проема.

– Что ты, маленький человек, я только играл с тобой, – заторопился он. – Убери эту штуку, ладно? Вот возьми свое ожерелье назад. Я ничего такого не хотел.

Трис взял ожерелье и положил в карман куртки, а потом продолжил свой путь к коричневой двери. Его противник, убедившись, что опасность миновала, сел на пороге своей двери и опять поднял банку.

– Иди-иди и не забудь закрыть за собой эту проклятую дверь, – ворчал он, – а то там холодно.

Трис толкнул дверь и стал подниматься по лестнице, ведущей на волю. На пороге он на мгновение застыл и громко ахнул. Оказалось, что новый мир похож на бедлам.

Эдинбург нежился в приятном тепле осеннего солнца. Булыжная мостовая Хай-стрит блестела, словно тусклая металлическая чешуя какой-то огромной змеи, протянувшейся на целую милю. Воздух был напоен покоем, что очень необычно для города. Звуки, казалось, приглушались, погребенные под слоем тумана. У Тристана закружилась голова при виде домов, а особенно от уличного движения. Машины, автобусы и такси сновали по булыжной мостовой, водители такси бессовестно выпускали выхлопные газы прямо в лобовое стекло любому виду транспорта, которому «посчастливилось» оказаться сзади.

Тристан пересек пространство двора, в котором очутился по воле случая, и остановился у подножия статуи. Некоторое время он не мог оторвать от нее взгляда. Потом его внимание привлекло очень красивое здание, и юноше пришло в голову, что это храм. Здание было почти такое же высокое, как стены Сулис Мора, и построено из такого же темного камня. Тристана восхитил насыщенный синий и красный цвет мозаичных стекол в окнах.

Он двинулся вперед, намереваясь перейти дорогу, чтобы посмотреть на здание поближе, когда ужасный шум разорвал воздух. Ничего подобного Тристану раньше не приходилось слышать. Ревущий, грохочущий звук, будто огромное чудовище выбиралось из-под земли. Закричав от страха, Тристан выбежал на дорогу, и его тут же сбила машина.

Беатрис больше не работала в лаборатории. Она решила, что и сейчас не работает, а просто сделает Стирлингу одолжение, а потом пойдет домой. Причина же состояла в том, что в настоящий момент по меньшей мере трое ее экс-коллег отсутствовали на работе из-за гриппа, и Стерлинг, благослови его господи, воплощал собой отчаяние. Как и ожидала Беатрис, он позвонил ей. Поводом для ее отставки послужило подозрение в пьянстве, так как патологоанатом с трясущимися руками никому не нравится. Тем не менее вышло так, что Стирлингу позарез понадобился кто-то, чтобы сопроводить пару трупов из больничного морга на Сент-Мэри-стрит. Не очень далеко, но, как обычно при таких процедурах, требовалась подпись и сопровождающее лицо.

Чтобы занять себя, пока закончат бумажную волокиту, Беатрис сосала мятные леденцы и пыталась читать потрепанный журнал «Хэлло», в котором описывалась свадьба леди такой-то и лорда такого-то. Но журнал был слишком старым, они уже давно развелись.

– Привет, Беатрис. Неужели это ты? Что тебя привело сюда? Она подняла глаза. Рядом с нею стоял Кэл Бакстер. Сержант Кэл Бакстер. Беатрис улыбнулась, с ужасом вспоминая, что совсем не накрашена и на голове полнейший беспорядок.

– Ты же знаешь меня, Кэл, я всегда там, где трупы, – вяло пошутила она. – Стерлинг попросил меня сопроводить пару трупов на Сент-Мэри-стрит. А ты что здесь делаешь?

– Да просто рутинная работа.

Он сел рядом с ней, и Беатрис нервно заерзала на своем месте, пытаясь вспомнить, причесывалась ли сегодня утром. Она убегала в такой спешке.

– Хотя случай довольно забавный, – нахмурился Кэл, – этот маленький человечек. На самом деле маленький, почти карлик. Так все их называют, но, по-моему, это не очень вежливо… Так или иначе, на Хай-стрит сбили человека, очевидцы говорят, он испугался звука пневматической дрели и выскочил прямо на дорогу. Интересный парень. Тебе следовало бы на него посмотреть…

– И что там особенного?

– Хочешь посмотреть?

– Конечно. Не думаю, что бумаги будут скоро готовы.

Беа бросила взгляд на стол служащего, двигавшегося со спокойной деловитостью человека, у которого ген торопливости отсутствует в ДНК.

– Как насчет кофе? Это наверху.

Беа была рада сделать перерыв и с удовольствием последовала за полисменом по длинному коридору, прилагая усилия, чтобы не расплыться в широкой улыбке. Женщины-офицеры окрестили Кэла Бакстера «думающей сдобной булочкой». Его бросило бы в краску, узнай он, какая часть его тела придавала Кэлу столько очарования в их глазах. Итак, они поднимались по лестнице, беззаботно обсуждая последние сплетни полицейского участка и совершенно игнорируя тот факт, что длительное отсутствие Беатрис является серьезным нарушением. Потом они оказались в маленькой комнате.

– Ну, вот мы и пришли. – Кэл выдвинул длинный ящик. – Что скажешь об этом?

– Ух ты!

Внутри ящика лежал серебряный меч. Беа догадалась, что это уменьшенная модель, если его владелец такой маленький, как говорил Кэл. Навершие было украшено большим красным драгоценным камнем, а вокруг рукояти меча вилась серебряная филигрань, заканчивающаяся у основания крестовины.

– Великолепная работа, – восхитилась Беа. – Думаешь, он настоящий? – Она надавила на лезвие, наполовину уверенная, что оно сломается, как театральный муляж. – О, он действительно очень острый.

Кроме меча, в ящике находилась смятая одежда: грубая хлопчатобумажная рубашка и брюки. Очень интересны были ботинки, вне всякого сомнения, сделанные вручную, из мягкой кожи, с удобными подошвами без каблуков. В самом углу ящика блеснуло что-то зеленое. Беа протянула руку и вынула ожерелье. Главная подвеска была оправлена в золото и украшена камнями, которые вполне могли быть драгоценными, но Беатрис сразу поняла, из чего оно – это была фаланга, верхняя часть пальца человеческой руки. Принадлежала, фаланга высокому человеку с изящными пальцами. Однако, хотя ожерелье и было украшено драгоценными камнями, это не объясняло, откуда происходит зеленое сияние. Там имелись алмазы и рубины, но Беа не заметила ни одного изумруда.

– Как жаль, что все это отправится в хранилище и будет там ждать, пока не оформят документы, – пробормотала она. – Мне бы хотелось исследовать эти вещи.

– Нет-нет, ничего не отправится в хранилище, – возразил Кэл. – Хозяин заберет вещи, когда будет уходить. Хотя я сомневаюсь насчет меча…

– Он жив?!

– Да, сейчас без сознания, но жив.

Следующий вопрос вырвался раньше, чем Беатрис сообразила, что задает его.

– Я могу его увидеть?

Тристан все еще был без сознания, когда Беатрис и Кэл вошли в палату. На первый взгляд он казался беззащитным ребенком, но, когда Беа обратила внимание на широкую грудь, впечатление несколько изменилось. На левой стороне лица багровела большая рана, полученная им в аварии, а правая рука была забинтована.

– Бедный ребенок, – пробормотал Кэл.

Санитарка как раз заканчивала поправлять постель Тристана. Она подняла голову и сказала:

– Он не ребенок. Мы думаем, ему лет двадцать пять.

– Правда? – изумилась Беа, вглядываясь в лицо больного. Даже учитывая, что черты лица незнакомца расслаблены во время сна, все-таки у него был вид ребенка.

– Выходит, вы не его родственники? – нахмурилась санитарка. Кэл вытащил свое удостоверение.

– Полиция, мисс. Нам необходимо поговорить с ним, когда он очнется.

– Боюсь, это может случиться не скоро.

– Он не в коме? – спросила Беа.

– Нет, просто без сознания. Скорее всего – реакция организма на шок.

Беа улыбнулась и кивнула. Она, конечно, могла бы сказать, что ее специальность – патология и о химических реакциях тела на шок она знает гораздо больше, чем санитарка может себе представить, но не стала.

– Мы подождем немного. Возможно, все произойдет гораздо быстрее, – сказала она Кэлу. – Мои клиенты никуда не убегут.

Кэл пожал плечами:

– Идет. Я пока схожу за кофе.

– Спасибо, дорогой.

Кэл и санитарка вышли, оставив Беа наблюдать за спящим Тристаном. Как только за ними закрылась дверь, девушка достала из кармана ожерелье и сжала его в руке. Она не могла сказать, почему сделала это. Просто ей показалось, что так будет правильно. В подсознании стала формироваться связь между Трисом, ожерельем и тем странным происшествием в ее доме. Но пока Беа еще не могла четко сформулировать мысль. Это было просто какое-то чувство, осознание того, что происходит нечто неординарное.

– Вот и мы.

Вошел Кэл и протянул ей чашку кофе. Руки Беатрис слегка дрожали, когда она брала чашку, поэтому ей пришлось обхватить ее обеими руками. Кэл смущенно отвернулся, стараясь скрыть осуждающий, сердитый взгляд.

– Кэл, это не то, что ты думаешь, – сказала она спокойно.

– Все в порядке, Беа. Ты не должна оправдываться передо мной.

– Я не пьяница, Кэл. – Беатрис уставилась на свои руки, хотя именно они и выдали ее. – Они не поэтому дрожат, это на нервной почве.

Кэл помолчал недолго, словно переваривая информацию.

– На нервной почве? А это не…

– Болезнь Паркинсона? Не знаю. Мне вскоре придется сдать много анализов.

Кэл сел на стул около кровати, наклонился вперед и дружески потрепал ее по колену.

– Мне в самом деле жаль, Беа. Почему же ты ничего не сказала на работе?

Она слабо улыбнулась.

– Ты имеешь в виду, после того, как они меня выгнали? Люди делают свои выводы, но это не их дело. Кроме того, Стирлинг знает.

Кэл сосредоточенно рассматривал свои ноги, смущенный новым признанием Беа.

Вдруг с кровати раздался сдавленный крик. Поглощенные проблемами Беатрис, они совершенно забыли о своем долге. В это время их подопечный очнулся.

Тристан кричал и метался. Он не мог понять, где он, куда делись его одежда и оружие. В нос ему кто-то засунул странную прозрачную трубку. Одному Богу известно, для каких пыток это сделано. Рука оказалась упакована во что-то белое и очень сильно болела, гораздо сильнее, чем его обычные боли.

– Успокойся. Успокойся.

Женщина присела на кровать, потому что Тристан пытался вскочить. Она наклонилась и слегка придерживала его за плечи. У нее было доброе круглое лицо с прекрасными зелеными глазами. Женщина выглядела мудрой и понимающей, и от нее очень приятно пахло.

– Ну, давай, – проговорила она спокойно, – ложись скорее. – Тристан понимал ее гораздо лучше, чем того стражника. Теперь он вспомнил и его, и то, что попал в новый мир, и большое темное здание с красивыми окнами. – Меня зовут Беатрис. – Женщина улыбнулась. – А, как твое имя?

Тристан нахмурился, он терпеть не мог, когда с ним обращались как с ребенком, поэтому попытку Беа успокоить его воспринял, будто с ним нянчатся.

– Тристан, – ответил он. – Я тан. А теперь вы должны позволить мне уйти.

Беа дала ему встать и осторожно сделать шаг, оставаясь рядом, как будто опасаясь, что у нее может появиться повод подхватить его.

– Хорошо, Тристан…

– Смотрите-ка, кто проснулся! – Вернулась санитарка, услышав из палаты Тристана громкие голоса. – Я сейчас позову консультанта, он осмотрит тебя, и ты сможешь идти домой. К счастью, у тебя не перелом, а только трещина. Ты, счастливчик, маленький человек.

Она весело улыбнулась и вышла из палаты, не обращая внимания на его гнев. Юноша еще больше нахмурился.

– Что это еще за консультант? – спросил он Беа.

– Это просто доктор, Тристан. Он должен осмотреть тебя, прежде чем отпустить домой.

– Домой? – беспомощно отозвался он.

– Тристан, меня зовут Кэл. Я офицер полиции. Полицейский встал, чтобы пожать ему руку. Трису этот жест показался преждевременным, но, тем не менее, он ответил на рукопожатие, подумав, что, очевидно, здесь существует такой обычай.

– Тебе есть куда идти? Я могу порекомендовать общежитие. Видишь ли, нам может понадобиться потолковать с тобой об аварии. Кроме того, надо унести твой меч, здесь не разрешается хранить такие вещи.

Он виновато улыбнулся.

– А где мои вещи? Я хочу получить их назад.

Трис изо всех сил пытался сдержаться, но было видно, что он на грани истерики.

– Кэл, можно тебя на минутку?

Беа двинулась по направлению к коридору.

– Я хочу получить свои вещи! – настаивал Тристан. Кэл и Беа отошли в сторону.

– Послушай, позволь мне забрать его к себе домой. У меня есть свободная комната. Посмотри, он ведь совсем измотан. Не отправляй его в общежитие.

– Но он ведь не бродяга и не бездомный, – возразил Кэл. – Я знаю, что он инвалид, но мы обнаружили, что он владеет смертельным оружием. Неизвестно, нормален ли он психически.

– Он нуждается в помощи, Кэл. Кэл вздохнул:

– Да, я знаю.

Через три часа Беа и Тристан подъехали к ее дому в Колинтоне. Понадобилось некоторое время, чтобы убедить Тристана сесть в машину, и всю дорогу до дома юноша дрожал и от страха, и от новых, захватывающих впечатлений от самой поездки и от проплывающих за окном городских видов. Он почти ничего не говорил, пока они ехали, но на Монингсайд, где проводились ремонтные работы, Тристан откинулся назад и буквально вжался в спинку сиденья. Беа посмотрела на него в зеркало, и юноша, заметив это, опять с достоинством выпрямился.

– Тебя именно это ис… потрясло тогда, Тристан? Не надо волноваться, оно не причинит тебе вреда. – Они проезжали параллельно месту работ, когда пришлось остановиться у светофора. – Эти машины производят ужасный шум, правда? – улыбнулась она. – Но видишь, ею управляет человек. Он может включить ее или выключить, в зависимости от желания.

Они поехали дальше, но страх не отпускал Тристана.

– Мне не нравится это место, – пробормотал он.

– Какое? Моя машина? – спросила Беа спокойно.

– Этот мир. Мне он не нравится.

Беа ничего не ответила, но почувствовала, что на голове зашевелились волосы.

Тристан был спокоен, когда они вошли в дом. Беа показала юноше свободную комнату, а потом отправилась в кухню, оставив его одного, чтобы дать время немного освоиться. Может быть, он посмотрит телевизор или еще что-нибудь и успокоится, подумала она. Девушка накормила своего кота Зигги, вполуха прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной.

– Похоже, Зигги, у нас в доме гость, а?

Она нарезала коту в миску рыбной мякоти, и тот благодарно замурлыкал, принимаясь за еду. Беа всегда забавляла способность котов есть и мурлыкать одновременно. Она погладила рыжую спинку своего любимца, и в этот момент ее взгляд упал на бутылку джина, стоящую на полке, – «Сапфир Бомбея». Если она и пьяница, как многие думают, то по крайней мере не дешевая. Беа налила себе дозу, эквивалентную двойной в пабе, но потом перелила джин в высокий стакан и разбавила тоником. Услышав в гостиной какое-то движение, крикнула:

– Не хочешь выпить, Тристан? – Ответа не последовало, и она налила ему лимонада. Потом поставила стакан на поднос вместе со своей выпивкой. – Ну, что ты думаешь о моем скромном…

Закончить вопрос ей не удалось.

Тристан стоял посреди гостиной, уставившись на какой-то предмет, который он взял с камина. На лице его была смесь ужаса, изумления и благоговейного страха. Костяшки пальцев побелели от напряжения в том месте, где он вцепился в филигранную окантовку рамки.

– Что случилось? – прошептала она.

– Беатрис. – Тристан поднял глаза, и краска сбежала с его лица, когда он протянул ей фотографию. – Откуда у тебя портрет моего отца?