Текст книги "Хранители. Часть 1. Воплощённые элементали"

Глава 2

День уже клонился к своему завершению, когда Резагда вышла из выкрашенного в небесно-голубой цвет дома, принадлежавшего пожилой аристократке, которой понадобилась её помощь. Резагда сделала всё, что было в её силах, хорошо подлечила старую женщину, отсрочив этим время смерти и, получив плату, отправилась домой.

В это время суток город становился пустынным, торговцы на рынке складывали прилавки и закрывали ларьки, а лицедеи закончили свои представления ещё задолго до наступления вечера. На улицах по-прежнему резвились дети и одиноко сидели старики, а вот мужчины и женщины встречались редко. Первые ушли в харчевни, чтобы расслабиться после изнурительного трудового дня, вторые, приготавливая скудный ужин, ждали мужей и сыновей дома.

Резагда шла по полупустым улочкам между домами, изредка оглядываясь по сторонам. Её не покидало странное чувство, будто за ней не просто кто-то наблюдает, а буквально прожигает взглядом насквозь. Чувство тревоги всё нарастало, но она, не ускоряя шага, продолжила всё также степенно идти, поддерживая подол кончиками пальцев.

В городе царил полумрак, но верхушки домов, харчевен, таверн и храмов ещё были окрашены в алый цвет заката. Потом когда наступит ночь, город будут освещать только факелы стражников и редкие лампады, установленные в центре и по главным улицам.

Заслышав голоса караульных, Резагда ускорила шаг и подошла к главным воротам, когда их уже собирались закрывать. Завидев девушку в богатом алом платье, стражники даже замерли. Свет солнца падал на Резагду со спины, окрашивая тёмные пряди волос в очень глубокий красный цвет и скрывая лицо в тени, поэтому стражники сначала решили, что это запоздавшая дочь какого-то вельможи, и лишь когда она подошла ближе, узнали её.

Даже увидев ведьму раз в жизни, уже невозможно было стереть её образ из памяти. Резагда очаровывала, не только нежностью лица, но и глубиной взора цвета коры ясеня, изящными манерами и мягкой улыбкой. Вот и теперь, когда она просто шла своей дорогой, собираясь покинуть город, стражники, словно завороженные, оставив свои посты, подошли к ней и, окружив со всех сторон, вынудили остановиться.

– Здравствуй, Резагда, – томно произнёс стоявший прямо перед ней стражник, и, судя по его богатому алому доспеху, являвшийся командиром. – Снова уходишь на свои болота?

– Тебе, красавица, нужно в городе жить, а то скоро насквозь пропитаешься запахом торфа и уже не будешь столь привлекательной, – хмыкнул юный стражник.

– Оставайся лучше с нами, мы тебя здесь приласкаем, – похотливо прошептал тот, что стоял по левую сторону от командира и, от переполнявшего его сладострастного желания, даже провёл рукой по плечу ведьмы.

Медленно повернув голову, Резагда одарила стражника столь красноречивым взглядом, что тот, сделав судорожный глоток, сразу отступил назад.

– И ты всё также молчалива, – тоскливо прозвучал командир стражи, смотря на ведьму взглядом обожания и благоговейного поклонения, словно пред ним предстала вовсе не смертная, но богиня.

Резагда ответила ему печально-сочувственным взглядом, но который нёс в себе нечто такое, что невозможно было передать словами. Именно под действием этого «нечто» командир отступил, а ведьма, по-прежнему не произнося ни слова, пошла своей дорогой.

«Необыкновенное очарование!» – с восхищением подумал Саэрвил, который шёл за Резагдой по пятам с тех пор, как она вышла из дома пожилой аристократки.

Ведьма, естественно, чувствовала присутствие настойчивого наблюдателя, она неоднократно резко оборачивалась, стараясь его разглядеть, но Саэрвил ловко скрывался за домами и прилавками, умело терялся среди одиноких людей, ни на миг не упуская девушку из виду. Когда Саэрвил увидел, как стражники, словно стая псов, со всех сторон окружили Резагду, то подумал, что она воспользуется своей тайной силой для защиты, но, чтобы мужчины отступили, хватило и её внутренней силы. На заигрывания и хамство стражников ведьма не произнесла ни слова, не нагрубила, не пригрозила, не позвала на помощь, и именно это обстоятельство одновременно восхитило и привело Саэрвила в некоторое замешательство.

Когда Резагда была уже на полпути к лесу, один из стражников обратился к командиру:

– Почему она постоянно молчит? Ты хоть раз слышал её голос?

Тот, отрицательно качнув головой, тяжело вздохнул:

– Ни разу… За все эти годы ни разу. Возможно, так на неё повлияла смерть мужа.

От этих слов Саэрвил удивлённо вскинул брови, а от мысли, что она уже успела овдоветь, у него перехватило дыхание. Сколько же ей было лет? На лицо она выглядела совсем юной девушкой. Улыбаясь охватившим его чувствам, Метатель Ножей подумал, что ему предстоит узнать у Баствида, на самом ли деле она немая, ведь сегодня он очень любезно пытался с ней общаться.

Саэрвил прошёл к выходу из города, когда Резагда была уже у опушки леса, а стражники начали закрывать ворота. Они недружелюбно и с подозрением посмотрели на Метателя Ножей, но тот, не обращая на них внимания и сосредоточившись на шедшей впереди ведьме, только ускорил шаг, стараясь не потерять её из виду.

Чувствуя преследователя, Резагда несколько раз резко оборачивалась, из-за чего Саэрвилу приходилось мгновенно прятаться, то под мостом, то за кустами или одиноко стоящими деревьями. Это немного осложнило его путь, но когда Резагда вошла в лес, Саэрвил был уже совсем рядом.

Солнце зашло за горизонт, оставив на небосклоне лишь алую полоску света на мгновение вспыхнувшую, как сноп искр, и которую, словно дымом от костра, понемногу заволакивало серыми облаками. Сосновый лес, раскинувшись перед Саэрвилом чернильной стеной, дышал древним могуществом и в наступивших сумерках выглядел мрачно. Метателю Ножей даже показалось, что из его глубины доносится приглушённый зов чудидже́, а эти чертовки были весьма алчны до человечьей плоти, особенно мужчин. От этой мысли по телу Саэрвила прошёл холодный озноб. Он был не из трусливых, но встреча с призраками погибшими при изнасиловании женщин не сулила ничего хорошего и не вызывала в нём особого восторга. Тем не менее, превозмогая окутавший холодными щупальцами страх, Метатель Ножей вошёл в лес.

Здесь было прохладно и свежо, а воздух был насыщен ароматами хвои, смолы и лёгким камфорным благоуханием. Саэрвил раскрыл ладони рук, направил их к земле и, почувствовав плотное прикосновение воздуха, воспарил на несколько локтей, а затем бесшумно поплыл по воздуху на приглушённый шорох листьев и ломающихся сучков, по которым ступала ведьма.

Вскоре Саэрвил нагнал Резагду, она шла не по проложенным тропкам, где обычно гуляют горожане, а напрямик. Когда её руки касались тонких сухих веток миниатюрных кустарников, то они мгновенно расцветали, вновь облачаясь в изумрудное одеяние из листьев, а при прикосновении к уже мёртвым гниющим деревьям, к ним возвращалась жизнь. Сломанные ветви и пни покрывались изящными бутонами цветов, которые даже в полутьме горели яркими самоцветами, а вокруг самой властительницы стихии земли кружились и парили листья и янтарные лепестки. Ведьма легко и непринуждённо являла истинные чудеса своих сил, приводя Саэрвила одновременно в изумление и восхищение.

Внезапно Резагду вновь окутала зыбкая пелена тревоги, она резко остановилась, её сила мгновенно исчезла, и листья с лепестками опали на землю. Что за странное чувство? Здесь в лесу, вдали от городского шума и многочисленной толпы, она всегда обретала покой и умиротворение, но сейчас где-то рядом явственно чувствовала чьё-то постороннее присутствие.

Ведьма обернулась. Лес пребывал в тишине и безмятежности, что окутывала его словно туман. Он дышал ровно, успокаивая, вселяя силы, и, являясь частью Резагды, наполнял стойкостью. Сосны величественными колоннами устремлялись ввысь и подпирали причудливыми узорами хвои темнеющее небо. Птицы уже смолкли, но в темноте слышался тонкий и унылый комариный писк. Однако это только казалось так. Ещё Резагда слышала бархатное порхание пробудившихся мотыльков, шелковистое шуршание трав и бегающих в поисках пищи грызунов. Где-то совсем рядом медленно проползла змея, чуть дальше осторожно крался волк, а над землёй невесомо пронеслась вылетевшая на охоту сова. Резагда ясно слышала все привычные звуки ночного леса, но не могла услышать притаившегося в кронах сосен властелина стихии воздуха.

Саэрвил меж тем внимательно наблюдал за ней с высоты, чувствуя, как по телу его разливается томительная нега. Сгущавшаяся ночь была волшебной, а стоявшая на земле ведьма волновала его ум и сердце. Ему захотелось покинуть своё укрытие, опуститься на землю и, заключив Резагду в объятия, вдохнуть аромат её кожи. Интересно, этот аромат такой же, как окружавший её лес или болота на которых она живёт? Быть может от неё пахнет минералами или сладким ароматом цветов? Саэрвил почувствовал, как его сердце гулкими ударами пробивало грудь, и был несколько удивлён, что ведьма, так и не расслышав его звучание, с не покидающим чувством тревоги двинулась дальше.

Резагда шла долго, продолжая погружаться в самую глубину леса, который, казалось, хотел поглотить её в свои бездонные недра. Время от времени беспокойно оглядываясь, она больше не проявляла свою силу, что немного огорчало следовавшего за ней по пятам Саэрвила, и вскоре вышла к болотам, возвестившим о себе запахом торфа.

Место это выглядело зловещим. Высокие травы, словно щупальца подводных тварей, выглядывали из зыбкой грязи и тёмных вод. На несколько миль вокруг, словно переломанные кости мертвецов, расстилались безжизненные кустарники да кое-где из тёмной грязи, как ручища водяных, торчали ветви коряг.

Не останавливаясь, Резагда пошла напрямик через болото, легко ступая по небольшим островкам, и только длинный расшитый подол её платья иногда касался поверхности воды, издавая всплеск и тревожа вязкую тину. Саэрвил не мог двигаться вслед за ведьмой по открытой местности, не рискуя привлечь внимание, поэтому он парил между деревьями, продолжая наблюдать. Только когда ведьма была уже готова скрыться из виду, Метатель Ножей решился покинуть своё укрытие, но в этот момент прямо из земли практически мгновенно сплошной стеной выросли деревья, и протиснуться между ними было невозможно. Резагда, применив свои сверхъестественные силы, вырастила живую стену, словно боялась, что кто-то или что-то могло неожиданно вырваться из чащи и напасть на неё, хотя это было абсурдным, ведь лес и его жители никогда не трогали ведьму, она находила общий язык даже с насекомыми, не говоря уже о животных и птицах.

«Вот, чертовка!» – выругался про себя Саэрвил, не ожидая подобного хитрого хода. Ему понадобилось время, чтобы вырваться из-за неприступной стены новорождённого леса, но когда он, наконец, преодолел преграду и, оказавшись у края болота, оглядел его, ведьмы уже не было видно.

Саэрвил решил вновь воспользоваться помощью воздуха, и, чуть воспарив над поверхностью болота, медленно поплыл вперёд, стараясь перемещаться от одной группы камышей к другой, на некоторое время затаиваясь в них на случай, если ведьма решила выследить незваного гостя. Но эти предосторожности оказались напрасны, Резагда уже ушла далеко вперёд и вскоре вышла к непроходимым топям.

Здесь пахло гнилью, и стоял пронизывающий хлад, серые рваные лоскуты тумана висели над топями и, окутывая это мёртвое безмолвие, казалось, пронзали окружающее пространство потусторонним ядом. Не то, что на болотах, где весело булькали лягушки, пищали вечно голодные комары и скрежетали гадюки, рассекая гибким туловищем воду.

Стоя у края топи, Резагда сняла сапожки и сделала шаг вперёд. Едва только её босые ноги сошли с островка, на котором она стояла, как словно по волшебству через топь образовалась тропинка из земли и камней, которая терялась далеко в призрачном тумане. Резагда пошла по ней и вскоре исчезла во мгле.

Саэрвил издалека лишь успел заметить, как ведьма, словно призрак, испарилась в тумане, и смачно выругался. Вступать в туман он не мог, тогда мгла сразу рассеется и раскроет его, а на что была способна эта ведьма и что она могла с ним сделать за вторжение на её территорию, Метатель не мог даже предположить.

Резагда тем временем прошла сквозь туман в самое сердце непроходимой топи, где на одиноком, окружённом гнилой трясиной, островке стоял похожий на склеп дом с горящим огнём в окне. Едва она подошла к дому, как созданная ей тропинка сразу исчезла.

Толкнув дверь своей тайной обители, Резагда вошла в дом, и хоть снаружи он казался крайне мрачным и зловещим, внутри всё было просто и уютно. В доме было всего две комнаты, поварня и погреб. От камина исходил приятный жар и красноватый, рассеянный свет, а тихая мелодия слегка потрескивавших в нём поленьев заполняла внутреннее пространство. В воздухе витал аромат воска и сухих трав, пучки которых висели под низким потолком, на полу лежали шерстяные коврики, а на полках стояли разнообразные глиняные горшки.

В большой комнате перед камином на высоком покрытом шкурой стуле сидела женщина и что-то вязала. Когда Резагда, затворив за собой дверь и поставив сапожки и корзинку, прошла внутрь, женщина обернулась.

– Здравствуй, родная, – ласково и с улыбкой произнесла она. – Как госпожа Дино́ль?

– С каждым днём всё хуже, – Резагда устало опустилась на пол возле камина. – Скоро отойдёт в мир иной.

– Что ж, для неё это даже лучше, хоть перестанет так мучиться, бедняжка… Ты голодна?

– Нет, – ответила ведьма, и хотя за целый день во рту у неё не было и крошки, голода она не ощущала.

– Ну, я тебя дождалась, пожалуй, пойду отдыхать. Доброй ночи, родная, – произнесла женщина, нежно поцеловав Резагду в макушку.

– Доброй ночи, матушка, – тихо ответила ведьма и, в свою очередь, взяв руку женщины, поднесла её к губам.

Резагда осталась одна и только сейчас, почувствовав жар огня, поняла, насколько устала. Сняв браслеты и перстни и положив их рядом, она легла на шкуру прямо перед камином. Как бы Резагда не пыталась успокоиться, это ей не удалось, тревога всё ещё играла на струнах её души гнетущую мелодию, а внутренний голос вещал об опасности. Она вспомнила незнакомца, которого видела сегодня мельком, и хоть этот мужчина был одним из многих увиденных за этот день, но именно он взволновал её душу.

Незнакомец с огненно-рыжими волосами. Едва увидев его, Резагда всем своим существом мгновенно почувствовала, что он такой же элементаль, как и она сама, ибо от него исходила небывалая сила, совсем не такая которой обладают простые колдуны или чародеи. Эта сила была очень возвышенной, словно часть небес, внезапно упав на землю, наделила его своей мощью. Вот только к какой стихии он относится? Вероятно огня, раз уж у него такой необычный цвет волос.

Резагда сосредоточила взгляд на огне в камине. Да, вполне возможно, что он элементаль огня, такой же неукротимый и свирепый, пожирающий то, что так было дорого её сердцу. Но почему тогда в душе столько беспокойства и смятения? Возможно, это вызвано именно тем, что она встретила брата по духу, а не из-за того, что ей кругом мерещатся демоны. Так, находясь во власти своих тревожных мыслей, Резагда уснула.

Саэрвил в этот миг стоял на невидимом облачке и смотрел на дом ведьмы, который был хорошо ему виден из-за рассеявшегося тумана. Вот он и нашёл обитель элементаля земли. Странно, он уже не в первый раз находит нужных Когвангу людей и привык, что потом страшно мучается угрызениями совести из-за своей беспомощности перед ним, но сейчас всё было иначе. Сейчас Саэрвил чувствовал непреодолимое желание любой ценой сохранить эту тайну, даже если придётся умереть самому и хоть так, но освободиться от оков рабства. В этот миг он был готов уничтожить себя, только бы не предавать ведьму, живущую в этой обители мрака.

Утро прогнало не только тьму, но и страх. Резагда спокойно готовила в котелке травяной суп, разносивший целую гамму разнообразных ароматов, а рядом с ней за грубо сколоченным столом сидела девочка лет десяти с волосами цвета дыма, и что-то напевала себе под нос. Мать ведьмы зашла в дом с охапкой сухих дров и, скинув их у порога, выглянула в окно – тропинка, только что пролегавшая через всю топь, исчезла

– И как тебе это удаётся? – спросила она, снимая тёплую накидку; на болотах было прохладно даже летом. – С каждым разом твои силы увеличиваются.

Пройдя к столу, женщина поцеловала девочку.

– Доброе утро, Мипри́я, – сказала она, ласково взлохматив её волосы.

– Доброе утро, бабушка, – нежно прозвучала девочка.

Она выглядела необыкновенно миловидно. Дымчатые волосы, пушистые и невесомые, точно пепельный туман, который окружал их домик, непослушно спускались ниже плеч. Глаза глубокого синего, как океан, цвета сияли на лице, которое словно скопировало мать. Россыпь веснушек играли на её снежной коже, как искорки огня, особенно если она улыбалась алыми, как спелая малина, губами.

– Ты слышала последние новости? – спросила женщина.

Резагда чуть повернула голову и кинула через плечо:

– Какие?

– О Дьяволе и его приспешниках.

– Что? – хмыкнула ведьма и устало покачала головой.

Её мать всегда боялась дьявола и разных демонов, время от времени рассказывая дочери разные, откровенно дикие истории про этих существ. Вынужденная слушать эту чушь, Резагда уже опасалась, как бы её мать не сошла с ума.

– Я тебе не о церковном дьяволе говорю, а о том, что из плоти и крови шагает по нашему миру, – в голосе матушки послышалась обида. – О нём весь город судачит, неужели ты не слышала?

– И о чём же говорят горожане? – безразлично спросила Резагда.

– Говорят, где-то на востоке появился монстр, свирепый как сам Дьявол, поэтому его простой люд так и прозвал. Он не просто бандит, а самый кровавый из них. Его душа черна, как ночь, а его разбойники совершают кровавые набеги на деревни и даже небольшие города. Люди называют их чернослужниками. Они промышляют на севере, но, говорят, появились и в наших краях. Король Угнольд и его зять Эска́кий встревожены, а потому решили укреплять Фремонн и Ангенцы́. Уже увеличили дозор, что говорит, конечно же, о повышении платы стражникам, а значит и налоги станут больше.

– Значит, разбойники? – тихо спросила Резагда.

– Да.

– Почему ты мне раньше не сказала?

– Ты вчера как убежала с утра и пришла только ночью, я не успела, – пожала плечами мать.

Это была ещё вполне молодая женщина для того, чтобы быть бабушкой десятилетней девочки. На вид, казалось, ей не больше сорока пяти лет, хотя её шоколадные волосы, которые она неизменно собирала в пучок на затылке и никогда не покрывала на манер горожанок, уже изрядно осеребрились. Тёмно-серое платье без каких-либо излишек строго охватывало фигуру, а на узкой шее, прикрытой высокой горловиной, висели бусы из крупного малахита. На худых длинных кистях, держащих деревянную кружку с горячим питьём, виднелись голубые дорожки вен, которые, словно речушки, протекали под тонкой, почти бесцветной, кожей, переправляясь через сухожилия, как через холмы. Лицо её излучало привлекательность, в уголках весёлых тёмных глаз пролегли тонкие лучики морщинок, и на первый взгляд мать, дочь и внучка были как одно, похожи друг на друга. Три поколения необыкновенно красивых женщин собрались под одной крышей в это прекрасное туманное утро.

После новости о пришлых разбойниках Резагда несколько напряглась, и мать, почувствовав это, подошла к ней.

– Что случилось, родная? – как всегда ласково обратилась она к дочери.

Резагда сняла с огня котелок и, выплеснув варево в чашку, поставила её вместе с деревянной ложечкой перед дочерью.

– Подожди, сейчас остынет, – сказала она и, взяв мать за руку, прошла с ней в большую комнату.

Они встали перед камином очень близко друг к другу, так, чтобы девочка их не услышала.

– Я получила предупреждение, – начала Резагда.

– Опять от деревьев? – недоверчиво спросила мать.

– Да. Они прошептали мне о нависшей над нами опасности.

– О чём это ты? – опешила мать.

– Я не знаю, деревья говорят загадками. Они только прошептали об опасности, а кто или что это будет, не сказали… Но у меня есть план, – она собралась с духом. – Помнишь тот год, когда я уходила на Облачную Гору, чтобы встретится с божеством моей стихии?

Мать в ответ молча кивнула.

– Если со мной.., – слова давались Резагде с трудом. – Если со мной что-то случится, обещай мне увезти туда Миприю. Если взойдёшь на Крестовый Хребет, то оттуда увидишь Лунное Озеро, там я построила небольшой дом, где вас никто и никогда не найдёт.

– Может быть, ты расскажешь мне, что происходит? – с затаённым страхом в голосе спросила мать.

Этот страх, мерзким холодом проползая по коже, точно змей, неприятно царапал своей чешуёй и заползал внутрь естества через каждую клеточку, желая добраться до сердца, чтобы остудить и остановить его.

– Я и сама пока не знаю, что происходит, матушка, – беспомощно развела руками Резагда. – Я получила предупреждение и хочу уберечь вас от зла…

– Это как-то связано с теми чернослужниками? – перебила её мать.

– Я не знаю… Ничего не знаю…

Из кухни донеслось:

– Мама!

Женщины поспешили туда.

– О чём вы так громко шептались? – с лукавой улыбкой спросила Миприя.

– Ни о чём важном, цветочек мой, – ласково промурлыкала Резагда и, взяв личико дочери в свои руки, звонко чмокнула её в носик.

– Но я слышала, вы шипели друг на друга, как разъярённые кошки.

И, словно услышав о своей персоне, белая кошка, спокойно лежавшая на стуле подле девочки, красноречиво мяукнула. Резагда в ответ ласково погладила её по мягкой шёрстке.

– А ты что-нибудь слышала, детка? – озабоченно спросила бабушка.

– Ни одного слова, только ваше разъярённое шипение, – весело улыбаясь, ответила Миприя.

Женщины посмотрели друг другу в глаза, которые заполняла не просто тревога, но всепоглощающий страх. Каждая боялась за жизнь другой.

– Мамочка, – снова обратилась к Резагде дочь. – Я хочу научиться читать. Как тот храмовый мальчик со всклоченными волосами, у него ещё руки всё время измазаны чернилами…

– Вот ещё! – воскликнула бабушка. – Что за вздор! Я вот никогда не умела читать и писать, и прекрасно обхожусь без этого!

– Да брось, это ей не помешает, – улыбнулась Резагда.

– Значит, ты разрешишь мне учиться?! – синие глазки Миприи смешно округлились.

– Да, я поговорю с отцом Комеллиа́ном…

– Пошли сегодня к нему!

– Сегодня? Но я только вчера была в городе! Ты ведь знаешь, я стараюсь не появляться там слишком часто.

– Но только один раз, пожалуйста! – пропищала девчушка. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Ладно, ладно, – рассмеялась Резагда, не в силах противиться просьбе своей возлюбленной дочери.

– Спасибо! – крикнула Миприя, вскочив со своего места и, с грохотом опрокинув стул, кинулась в объятия матери, а перепуганная кошка с ошеломлённым взглядом и сердито распушенной шерстью метнулась в сторону, опрокинув чашку с недоеденным травяным супом.

Женщины с облегчением рассмеялись. Это небольшое происшествие сгладило неприятные ощущения, которые оставил после себя страх серой дорожкой в их сердцах.

Саэрвил вернулся в город на рассвете к часу, когда открывали ворота. Сонные стражники прицепились к нему, допытываясь, кто он, что ему нужно в городе и зачем у него столько оружия. После вестей о чернослужниках стражники получили приказ проверять всех входивших в город более тщательно, поэтому Саэрвилу пришлось битый час терпеливо им объяснять, что он тот самый известный Метатель Ножей, который ночью отдыхал на свежем воздухе, а сейчас возвращается в город, чтобы развлекать публику и оружие ему просто необходимо именно для этих целей. В конце концов, чтобы стражники, наконец, от него отстали, Саэрвилу пришлось заплатить им пару золотых монет.

Он пришёл на постоялый двор, взлетел на третий этаж и, проникнув в комнату Баствида через окно, громко спрыгнул на пол. От резкого грохота головорез проснулся и, сверкая бешеным взглядом, не глядя метнул в сторону окна парочку ножей. Как и Саэрвил, он не расставался со своим оружием даже во сне, а потому застать врасплох его было практически невозможно.

Метатель Ножей ловко увернулся и, скривившись в усмешке, с иронией сказал:

– Промазал.

– Какого дьявола тебе здесь нужно, демон?! – заорал Баствид. – Живо выметайся вон из моей комнаты!

– Нет, – невозмутимо ответил Саэрвил, спокойно садясь в кресло. – Нужно поговорить.

– А до утра это не подождёт?! Ещё только час рассвета!

– Не подождёт.

От подобного ответа Баствид вскочил с кровати с исказившимся от ярости лицом. Он был раздет по пояс, и его сильное тело отливало бронзой в предрассветных лучах, но, натолкнувшись на пристальный взгляд Метателя Ножей, он разом съёжился и поспешно накинул на себя рубаху. Пройдя к столу, Баствид плеснул в таз воды и умыл лицо, от чего его хилая бородёнка сразу сжалась, как урюк, затем, взяв кувшин с кислым вином, он сел обратно на кровать.

– Говори, я слушаю, – отхлебнув вина, буркнул Баствид.

– Вчера на рынке ты встретил девушку в красном платье и с тёмными волосами, – издалека начал Саэрвил. – Ты разговаривал с ней… А она тебе отвечала?

Баствид глянул на него недобрым взглядом.

– Какое тебе до этого дела, красавчик? – презрительно спросил головорез. – На этот раз девка была не в восторге от тебя, от того ты и бесишься, да?

Саэрвил ухмыльнулся. Они возненавидели друг друга с самой первой встречи, что не удивительно, но теперь их ненависть была куда более глубокой, чем два года назад. Баствид сначала просто недолюбливал Метателя Ножей из-за его стихийных способностей, которые казались ему дьявольскими, но вскоре к этому присоединилась настоящая ненависть, ибо девушки отказывали ему, тогда как Саэрвил всегда пользовался их благосклонностью.

– Скажи мне, отвечала ли она тебе.

– Зачем?

– Это важно, Баствид. Возможно, это поможет нам в поиске нашей ведьмы.

Торжествующая было улыбка сошла с лица головореза. Он напрягся, глотнул ещё вина и, сморщившись от его ужасного вкуса, ответил:

– Нет, не отвечала. Была нема, как рыба.

Саэрвил задумчиво качнул головой. Значит, ведьма была действительно немой… Что ж, это не особо обрадует Ворона.

– И как же это поможет нам в поиске ведьмы? – нетерпеливо спросил Баствид.

– Она и есть ведьма, – приглушённо ответил Саэрвил.

– Откуда ты знаешь?

– Я проследил сегодня за ней.

– Так вот, значит, где ты был этой ночью, – хмыкнул Баствид и, подозрительно оглядев Метателя Ножей, прибавил: – А я уж, было, подумал, что ты сбежал, хотел отправить письмо Когвангу, но твоя глупая птица сидела у тебя в комнате, и только поэтому я понял, что ты просто вышел прогуляться.

Баствид насмешливо оглядел Саэрвила. Ему понравилась нервная реакция Метателя Ножей на слова о письме Когвангу, затаённый страх, мелькнувший в глазах, который тот не смог скрыть.

– Значит, ты знаешь, где она живёт?

– На непроходимых топях, – угрюмо буркнул Метатель Ножей, чувствуя себя чертовски паршиво. – И, судя по всему, она действительно нема.

– В самом деле? Разве такое бывает с подобными тебе, – брезгливо произнёс Баствид, сделав ударение на последних словах.

– Не знаю, я никогда не встречал таких как я, она первая. Но в городе поговаривают, что это с ней случилось после смерти мужа.

– Вот оно как, наша птичка была замужем… А дети у неё есть?

– Этого я не знаю, не видел.

Саэрвил откинулся на спинку кресла и упёрся взглядом в потолок. Сейчас он испытывал к себе настоящее отвращение, ибо считал, что совершил предательство в отношении близкого человека, хотя они с ведьмой даже не были знакомы. Но как бы там ни было, именно из-за него ей предстояло лишиться свободы и своей семьи, чтобы, как и он сам, стать рабыней Когванга.

– Как её имя? – услышал он сквозь мысли вопрос Баствида.

Губы Саэрвила тронула лёгкая нежная улыбка, и он мечтательно произнёс:

– Резагда…