Текст книги "Считается убийством"

Глава двенадцатая

Набравшись смелости, я подошел, чтобы убедиться, что мистер Делакорт действительно мертв. От самой его неподвижности делалось жутко; я вдруг вспомнил, как прошлой осенью обнаружил труп.

Прогнав воспоминания, я шагнул к столу. Дизель, по-прежнему рычал и как будто бормотал что-то, и не двигался с места.

Правая рука мистера Делакорта лежала на столе, а левая свисала вдоль кресла. Он сидел, откинувшись назад. Вздрагивая от ужаса, я попробовал нащупать пульс на его правом запястье. Кожа была холодной. Звук моего собственного тяжелого дыхания отдавался у меня в ушах, и я не замечал ничего, кроме этого шума и кожи мертвеца под пальцами. Пульса не было, но я продолжал его искать.

Через минуту я отступил к двери. Дизель выскочил в холл. Я еще раз оглянулся, словно хотел удостовериться, что мертвое тело мне не померещилось. Заметил время на часах: 13:03. На подгибающихся ногах я побрел в передние комнаты; нужно было найти телефон и сообщить о случившемся Трутдейлу. У лестницы я вспомнил, что у меня в кармане мобильный, вытащил его дрожащей рукой и набрал 911.

Я говорил с диспетчером, а внутри все переворачивалось. Она настаивала, чтобы я сделал мистеру Делакорту искусственное дыхание, а я повторял, что ему уже нельзя помочь.

Дизель сидел у моих ног и дрожал; я сел на корточки и обнял его свободной рукой, чтобы хоть как-то успокоить нас обоих. Он никогда еще не видел мертвых людей, и это явно стало для него ударом. Он почувствовал неладное, как только зашел в библиотеку – у кошек такое острое обоняние, что запах смерти его, беднягу, должно быть, не просто напугал, а дезориентировал. Он потерся о мой подбородок, негромко мурлыча. Через некоторое время я выпустил его и встал, продолжая слушать диспетчера и отвечать, когда она задавала вопросы.

Надо было найти Трутдейла и сказать, что его хозяин умер. Больше всего я боялся наткнуться на кого-нибудь из членов семьи, потому что даже не представлял, как они отреагируют. К безумным сценам я сейчас был совершенно не готов.

Прижимая мобильник к уху, я поспешил в обход лестницы на другой конец холла. Там была дверь, и я надеялся, что она ведет на кухню, где можно застать дворецкого. Дизель не отставал. За дверью продолжался коридор, но в дальнем его конце горел свет и слышались будничные звуки – негромкий разговор и звяканье посуды. Возле открытой двери я различил голоса. Я вошел в кухню и увидел, как Трутдейл передает небольшую пачку купюр широкоплечему мужчине в мятом комбинезоне.

– Через несколько дней получите остальное, – сказал дворецкий.

– И чтоб все было! – ответил тот и сунул деньги в карман. – Сроки-то поджимают.

Я попросил полицейского диспетчера подождать, окликнул дворецкого, и они оба посмотрели на меня. Потом Трутдейл снова повернулся к человеку в комбинезоне:

– Других поручений нет, возвращайтесь к работе.

Тот что-то буркнул в ответ и вышел через боковую дверь.

– Садовник, – объяснил Трутдейл и подошел ко мне. – Что вам угодно, мистер Гаррис?

Я не нашелся с ответом, но, видимо, на моем лице было написано, что случилась беда.

– Что случилось? – голос Трутдейла зазвенел от напряжения.

– Мистер Делакорт… – ответил я. Сообщать новость напрямую было очень трудно, но я не представлял, как ее смягчить. – Это ужасно, но боюсь, что он умер.

Дворецкий вытаращил глаза.

– Не может быть. Я видел его полчаса назад, он был в полном порядке.

– Это ужасно, – повторил я. – Я позвонил в полицию, – я показал телефон.

Трутдейл метнулся мимо меня, я за ним. Чутье подсказывало, что нельзя позволять ему трогать тело. Я пустился бегом, Дизель не отставал. Я нагнал дворецкого в дверях библиотеки, схватил его, но он попытался вырваться.

– Сейчас же пустите меня к мистеру Джеймсу! – воскликнул он, его лицо раскраснелось.

– Вы ничем ему не поможете.

Я не выпускал его руку, а он продолжал вырываться.

– Откуда вы знаете? Вы же не медик!

– Нет, но он не дышит, и пульса нет, – сказал я. – Это ужасно, но он действительно мертв.

Увидев тело хозяина, Трутдейл словно обмяк. Он остановился и глухо пробормотал:

– Что они натворили? Боже мой, что они натворили?

Неужели он подозревал родственников в убийстве Джеймса Делакорта?

Вынужден признать, что эта же мысль пришла в голову и мне. Сначала я подумал, что у мистера Делакорта отказало сердце, но меня не оставляли сомнения в том, что его смерть была естественной. Разве от инфаркта умирают с распухшим языком и пятнами на коже? А если смерть насильственная, то виновен в ней, скорее всего, кто-то из этого странного семейства.

Дворецкий медленно двинулся вперед, я за ним, следя, чтобы он не ничего не трогал. Он встал перед столом и дрожащими пальцами прикоснулся к руке мистера Делакорта. Отпрянул, отступил от стола, и на его лице отразилось такое глубокое горе, что я отвел взгляд.

– Пойдемте, – сказал я через некоторое время. – Сейчас приедет «скорая», надо открыть дверь.

Я спохватился, что диспетчер полиции до сих пор на связи, поднес мобильник к уху и виновато сказал:

– Я все еще тут.

Трутдейл без возражений последовал за мной. Я увидел на его щеках слезы, которые он даже не пытался утирать. Что ж, подумал я, хотя бы один человек скорбит о Джеймсе Делакорте. У входной двери мы остановились. Дизель снова спрятался за мои ноги; я присел на корточки, и гладил его, глядя вверх на Трутдейла. Тот достал носовой платок и промокал глаза, но слезы продолжали литься.

– Что вы имели в виду, когда сказали: «Что они натворили»? – мне было неловко мешать его горю, но я не мог не задать этот вопрос.

Сначала он словно не услышал меня, потом тяжело вздохнул и ответил:

– Не обращайте внимания. Я сам не знаю, что сказал и почему.

Он отвернулся, а я не стал настаивать. На самом деле он, конечно, отлично знал, что сказал и почему, просто не хотел со мной откровенничать – это было ясно.

Раздался вой сирены. Трутдейл посмотрел перед собой невидящим взглядом, расправил плечи и открыл дверь. Я отвел Дизеля в сторону, чтобы освободить дорогу врачам «скорой помощи». Через минуту вошли четыре человека в медицинской форме, и Трутдейл повел их через холл. Я сказал диспетчеру, что «скорая» приехала, и нажал «отбой».

На мраморной лестнице зазвучали шаги, кто-то спускался. Я поднял голову и увидел Элоизу Моррис во вполне современных джинсах, рубашке и туфлях без каблука. Проделав две трети пути, она остановилась, молча посмотрела на меня, потом двинулась дальше и заговорила:

– Мне послышалась сирена, и как будто большой автомобиль подъехал, – сегодня ее голос был более звучным, чем в субботу. – Что-то случилось?

– Да, в доме «скорая», – ответил я и замолчал. Если я скажу ей о том, что произошло, не превратится ли эта разумная на вид женщина в то, чем она была накануне во время чаепития?

В трех шагах от меня она остановилась и окинула совершенно трезвым взглядом.

– Кажется, я знаю, в чем дело. У Дафны наконец случился настоящий припадок, и ее забирают в больницу.

Меня удивила ее насмешливо-презрительная интонация.

– Нет, – сказал я, – беда случилась не с вашей свекровью, а с дядей вашего мужа. Ужасно об этом говорить, но он скончался.

От потрясения Элоиза открыла рот и задрожала. Я шагнул у ней, чтобы подхватить ее, если она упадет в обморок, но она закрыла рот и перевела дыхание. Казалось, что она справилась с собой, во всяком случае, дрожать она перестала.

– Бедный дядюшка Джеймс!.. Он так меня любил…

Она говорила тихо, и я едва мог разобрать слова, потом пробормотала что-то еще. Мне послышалось слово «печенье», но вряд ли она сказала нечто настолько бессмысленное.

– Я вам очень сочувствую, – ответил я, не представляя, что еще сказать, да и что вообще делать. Может быть, нужно проводить ее в другую комнату?

Она пригляделась ко мне, а потом к Дизелю.

– Мы знакомы? – спросила она. – Кажется, я вас где-то видела. И вашего кота тоже.

– Мы приходили к вам в субботу на чай, – сказал я. Неужели в минуты просветления она забывала о тех периодах, когда ее рассудок был помрачен?

Она нахмурилась.

– Ну, наверное, так и было.

Раздался стук в дверь, и мы все вздрогнули, в том числе Дизель. Элоиза уставилась на дверь, словно хотела открыть ее силой мысли – видимо, привыкла, что ее всегда открывает дворецкий, и растерялась. Тогда дверь открыл я и увидел на крыльце двух полицейских. На аллее стояла машина Афинского полицейского управления.

– В полицию сообщили, что кто-то умер, – сказал тот, что старше. На груди, над полицейским значком, у него был приколот бейдж с именем: Уильям Хэнкинс.

– Это я звонил. Меня зовут Чарли Гаррис, – я отступил в сторону и жестом пригласил их в дом. – Я вам покажу, где… э-э-э… где находится тело. Врачи из «скорой» помощи уже приехали.

Хэнкинс кивнул, а его спутник, Роско Граймс, вытаращился на Дизеля:

– Это что еще за зверюга?

– Это кот, – ответил я, закрывая за полицейскими дверь. Сколько раз мне задавали этот вопрос! – Мейн-кун, это крупная порода.

– Да уж, крупная, – Граймс покачал головой. – Не меньше рыси!

Хэнкинс сердито взглянул на него:

– Не отвлекайся, мы приехали не о кошках разговаривать.

Граймс кивнул с каменным лицом.

Я оглянулся, но Элоизы Моррис нигде не было, она успела уйти, пока я впускал полицейских.

– Я провожу вас в библиотеку, – сказал я. – Именно там я нашел мистера Делакорта.

Дизель вился у меня под ногами, и я старался не наступить на него.

– Джеймса Делакорта? – резко переспросил Хэнкинс.

– Да, – я остановился в нескольких шагах от открытых дверей библиотеки. – Он там.

Мне не хотелось подходить ближе. Трутдейл, возможно, все еще был в комнате. Я не видел, чтобы он выходил в холл после того, как провел врачей в библиотеку. Я мялся у дверей, но Хэнкинс не стал терять времени.

– Спасибо, мистер Гаррис. Будьте добры, подождите в холле.

– Конечно, – с облегчением сказал я. – Пойдем, Дизель.

Мы с котом вернулись к входной двери. Атмосфера в доме вдруг показалась мне гнетущей, дом словно давил на меня всей своей двухвековой историей. Очень хотелось выйти на улицу и избавиться от этого ощущения.

Я открыл дверь, и мы с Дизелем вышли на веранду. Только сейчас я заметил, что дождь закончился и небо стало чистым. Я вдохнул прохладный воздух и почувствовал себя немного лучше. Дизель тоже как будто успокоился. Он сел и внимательно посмотрел на меня, словно ждал объяснений. Но если бы я знал, что сказать! Меня терзало подозрение, что причиной смерти Джеймса Делакорта стал не простой сердечный приступ, а что-нибудь гораздо хуже.

На улице я заметил движение. Машина из управления шерифа свернула на аллею, быстро подъехала к дому и остановилась позади патрульного автомобиля. Дверь с пассажирской стороны открылась, и я увидел темноволосую голову с кудрями, стянутыми в тугой пучок.

Я знал эту прическу и знал эту женщину. У меня внутри все сжалось. Встретить меня здесь для нее будет все равно, что для кошки проглотить лекарство. День и так выдался кошмарный, и прямо сейчас становился еще хуже.

Глава тринадцатая

Канеша Берри – так звали женщину с туго стянутыми волосами. В округе Миссисипи она была единственной афроамериканкой, занимавшей пост главного заместителя шерифа. Моей домоправительнице Азалии Берри она приходилась родной дочерью и ей очень не нравилось то, что ее мать прислуга. Азалия, впрочем, не желала слушать ничего плохого о своей работе, и Канеша вымещала на мне свое недовольство, словно это я указывал ее матери, чем ей заниматься.

Прошлой осенью я оказался вовлечен в дело об убийстве, которое расследовала Канеша, и мои попытки помочь ее только злили. А уж если бы она узнала, что я помогал ей по просьбе ее матери, то сидеть бы мне под арестом, это уж точно. Азалия очень хотела, чтобы дочь с блеском раскрыла первое убийство, которое ей пришлось расследовать, и попросила меня провести что-то вроде неофициального расследования, ведь я был знаком и с жертвой, и с подозреваемыми. Я проявил настойчивость и действительно выяснил кое-что важное, что Канеша без меня могла бы и не обнаружить. К концу следствия мне казалось, что мы худо-бедно пришли к перемирию. Но когда она увидит меня в доме, где произошло еще одно убийство, что останется от ее хрупкого расположения, которого я с таким трудом добился?

Канеша и еще один заместитель шерифа – Бейтс, я его помнил с осени, – прошли по аллее и поднялись на крыльцо. Увидев меня, Канеша остановилась, и шедший позади Бейтс едва не налетел на нее. Ее глаза сузились, и я почти мог прочесть ее мысли. Ее мать наверняка сказала бы, что приличной девушке не пристало думать о людях и котах в таких выражениях.

– Мистер Гаррис, вы тут как тут! Ну и сюрприз, – произнесла она.

Я не нашелся, что ответить. Канеша посмотрела на Дизеля, и он дважды мяукнул.

– Вы что же, никуда без кота не ходите?

Я решил, что это риторический вопрос, и поспешил открыть им с Бейтсом дверь. Дизель шмыгнул внутрь первым. Я хотел провести их через холл к библиотеке, но навстречу нам шагал полицейский Хэнкинс, и, увидев Канешу и Бейтса, остановился и вытянулся по струнке.

– Здравствуйте, мэм!

Даже не замедлив шаг, Канеша велела:

– Следуйте за мной.

Хэнкинс пошел за ней и Бэйтсом, а мы с Дизелем остались у входной двери. Я не знал, как поступить: остаться здесь, в холле, или уйти куда-нибудь и ждать, когда со мной захотят поговорить.

В конце концов я решил не уходить. Я увидел деревянную скамью у стены и сел, а Дизель запрыгнул рядом. Сидеть на полированном дереве было жестковато, зато здесь мы никому не мешали.

Больше всего мне хотелось вернуться домой. Может, хоть там перед глазами перестанет всплывать образ покойника. Я содрогнулся, и чтобы отвлечься, стал думать о Шоне. Чем он сейчас занят? Если не хочет неприятностей, лучше бы ему вернуться к трем часам, пока Азалия не ушла. Я сомневался, что она оставит Данте одного в доме. Наверняка выставит во двор, если Шон так и не появится.

Я напомнил себе, что вообще-то это не моя забота. Шон взрослый человек, разберется и без моей помощи. Я не знал, надолго ли он у меня останется, но надеялся, что мы избежим ссор. Отношения у нас и так не складывались, не хотелось их совсем испортить.

Но мои мысли вновь и вновь возвращались к мистеру Делакорту. Кому понадобилось убивать старика? И почему я сразу решил, что это сделал кто-то из родственников? Возможно, Делакорт все-таки умер от инфаркта?.. В субботу у него уже был приступ, а сегодня мог случиться еще один.

Но его лицо, и особенно вывалившийся распухший язык… Разве при инфаркте язык распухает? Я был уверен, что это не так, но в чем же тогда дело?..

Дизель привалился ко мне, и я понял, что, задумавшись, совсем о нем забыл. Я стал его гладить и он тут же успокоился и положил голову мне на колено.

Я поднял голову и увидел Трутдейла, который направлялся к нам. Осторожно подвинув Дизеля, я встал. Трутдейл по-прежнему был бледен, но к нему вернулось внешнее самообладание.

– Мистер Гаррис, прошу прощения, что вас оставили в холле, – Трутдейл остановился передо мной. – Шериф Берри просила найти комнату, где вы могли бы подождать. Скоро она к вам присоединится.

– Не извиняйтесь, – сказал я, и не стал напоминать, что у него сейчас есть дела поважнее, чем заботы о моем комфорте.

– Прошу сюда, – Трутдейл указал на дверь около скамьи. Вслед за ним мы с Дизелем вошли в комнату, которая была похожа на уменьшенную копию парадной гостиной. Обставлена она была так же пышно, но из-за небольшого размера казалась уютнее. Трутдейл зажег лампы, и я огляделся.

– Располагайтесь, – сказал дворецкий. – Принести вам что-нибудь?

Я хотел вежливо отказаться, но, взглянув на его лицо, решил, что ему, пожалуй, станет легче, если занять его каким-нибудь несложным поручением.

– Спасибо, – сказал я. – Я бы не отказался от воды… И еще мисочку воды для Дизеля, если это вас не затруднит.

Трутдейл кивнул.

– Хорошо, сэр. Я сейчас вернусь.

Он вышел и беззвучно закрыл за собой дверь. Я выбрал розовый диван, а когда Дизель хотел запрыгнуть ко мне, сказал ему: «Нельзя». Одно дело деревянная скамья, другое – ткань, и возможно, антикварная. Кошачьим лапам тут не место.

Дизель что-то пробурчал, но остался на полу. Не прошло и пяти минут, как появился Трутдейл с подносом: два графина, стакан и миска из нержавеющей стали. Он молча налил нам воды, и я поблагодарил его от нас обоих. С легким поклоном Трутдейл ответил:

– Сэр, если вам что-нибудь понадобится, вот звонок, – он указал на стену. Возле камина я увидел большую кнопку в медной оправе.

– Спасибо, буду иметь в виду, – сказал я. Дворецкий кивнул и вышел.

Холодная вода освежила нас. Утолив жажду, мы с Дизелем минут десять сидели в тишине, потом дверь снова отворилась и вошла Канеша Берри.

– Мистер Гаррис, вы здесь? Отлично. У меня есть к вам вопросы, – она окинула взглядом комнату и села напротив меня.

Дизель мурлыкнул, глядя на нее. Канеша посмотрела на него и сказала:

– Такое впечатление, что он хочет мне что-то сказать.

– Он и говорит, как умеет.

Но тут Канеша с ходу перешла к делу:

– Странное у вас хобби, мистер Гаррис. Опять вы нашли труп.

Мне не понравился ее тон. Она что же, думает, что я это нарочно?

– Поверьте, шериф Берри, я не специально их разыскиваю. Так получилось, что мистера Делакорта нашел я, а мог бы найти дворецкий или кто-нибудь из членов семьи.

Дизель почувствовал мое раздражение и тихо загудел, но Канеша не обратила на него внимания.

– Насколько близко вы знали мистера Делакорта?

Я потрепал Дизеля по голове, чтобы тот замолчал.

– Не близко. Он часто бывал в городской библиотеке, где я работаю два дня в неделю. Я помогал ему пользоваться электронным каталогом. Он не любил компьютеры, и я всегда был рад помочь.

Мне показалось, что я опять слишком много говорю, и я замолчал. У Канеши был очень пристальный взгляд, каким легко вывести человека из равновесия. Во всяком случае, на меня он действовал именно так.

– Вы его видели в библиотеке, но это еще не повод приходить к нему домой. Как вы здесь оказались?

– Мистер Делакорт нанял меня, чтобы провести инвентаризацию его собрания редких книг, – ответил я.

– Очевидно, потому, что вы заведуете редкими книгами в библиотеке. – Канеша нахмурилась и откинулась на спинку стула.

– Совершенно верно.

– Когда вы приступили к работе?

– Сегодня, в девять утра.

– И все это время находились здесь? – спросила Канеша.

– Около двенадцати часов мы с Дизелем съездили домой пообедать. Вернулись примерно в час. Трутдейл впустил нас, и я прошел прямо в библиотеку. И нашел мистера Делакорта.

– И что вы делали дальше? – Канеша закинула ногу на ногу. – Расскажите подробно все, что помните.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я заговорил:

– Я остановился на пороге. Дизель не хотел заходить в комнату, как будто почуял, что мистер Делакорт мертв. Потом я увидел мистера Делакорта и понял, что случилась беда, – мне совсем не хотелось рассказывать, как выглядел труп, но я это сделал.

– Продолжайте, – сказала Канеша, когда я замолчал.

– Я проверил пульс, но пульса не было. И он не дышал. Когда мы с Дизелем вышли из комнаты, на моих наручных часах было три минуты второго. Мы пошли в холл, чтобы найти телефон, но я вспомнил, что у меня с собой мобильный и позвонил в полицию. Потом я отправился на кухню – я надеялся, что найду там Трутдейла.

– И он там был?

– Да, говорил с каким-то человеком, кажется, с садовником, и передал ему деньги. Тот ушел, и тогда я сообщил Трутдейлу, что мистер Делакорт мертв. Он выбежал из кухни, я бросился за ним. Я подумал, что он, вероятно, захочет сам удостовериться в смерти хозяина, но лучше, если он не будет прикасаться к телу.

– И вы снова пошли в библиотеку? – Канеша сверлила меня взглядом.

– Да. Я догнал Трутдейла у двери. Мне силой пришлось остановить его и не пустить внутрь. Он был очень взволнован и надеялся, что хозяину еще можно помочь. Но я сказал, что уже ничего нельзя поделать, – я помолчал, вспоминая отчаяние дворецкого. – Он подходил к телу, прикасался к руке мистера Делакорта, но потом я его увел к входной двери. Я знал, что вот-вот приедет «скорая» и, вероятно, полиция.

– Ясно, – Канеша кивнула. – А теперь вернемся немного назад. Вы сказали, что мистер Делакорт поручил вам инвентаризацию его библиотеки. У него были на это какие-то особые причины?

– Он считал, что кто-то ворует книги из его коллекции, – я помолчал. – И подозревал членов семьи.

Канеша прищурилась.

– Не говорил ли он, кто именно, по его мнению, это делал?

– Нет, – ответил я. – Но он дал понять, что Дафну Моррис, свою сестру, и ее невестку Элоизу он считает вне подозрений.

– Из коллекции пропали какие-то книги?

– Пока не знаю.

Я не хотел испытывать ее терпение, но все-таки решил объяснить, в каком порядке были расставлены книги и как он был нарушен. Она внимательно слушала и, видимо, сразу поняла, насколько важные вещи я говорю.

– До обеда я успел просмотреть только часть первого стеллажа, – закончил я, – и из этой первой партии ничего не исчезло. Но в описи еще много книг и полок.

– А единственный способ выяснить, пропало ли что-нибудь, это провести полную инвентаризацию, – Канеша покачала головой. – Ничего не поделаешь, придется вам продолжать.

– Значит, вы считаете смерть мистера Делакорта подозрительной? Это был не просто сердечный приступ?

Канеша некоторое время смотрела на меня, потом ответила:

– Если мистер Делакорт не принял яд сам, то это определенно убийство.