Книга: Первый нехороший человек - Миранда Джулай

Иногда он играл с Джеком, пока я была в уборной, или готовил нам еду. Ему приходилось осторожничать: Джека завораживали его прыщи. Однажды его маленькая цепкая рука сбила макушку с одного созревшего угря, прыснули гной и кровь. Под сыпью были добрые кости. Не великолепные, однако вполне добрые и годные. И длинные к тому же.

Очень хочется спросить у автора, в чем был замысел? Что она хотела показать/донести этим текстом? О чем эта книга? Потому что это еще одна книга Ч. Паланика, причем не лучшая.

В «Первом нехорошем человеке» примерно такая же история.

Шерил. Дамочка за сорок. Героиня с пакетом «все включено» (от подростковых страхов и интеллигентской застенчивости до бзиков одинокой и стремительно ветшающей женщины). Куда девались молодые годы? Из книжки так и не узнаем. Прошли как-то: работа-дом-работа. Когда жила, не думала. Не о годах, а вообще. Зачем? В Америке уже давно все придумано. Брела вперед интуитивно, не вникая в смысл, хотя смысл был ей, как и всем прочим дан изначально.

Последний поезд в виде неотразимого мужчины Филлипа, которого надо подманить, гудит вдалеке, манит светом последнего оконца, но она верит, что он подождет ее.

Ницше не слишком ошибался, говоря о мышлении женщины, как совокупности мертвых точек. Останки мыслей, теорий. Не очень было понятно, как это выглядит. Спасибо Джулай, теперь стало ясно. Тренинги и разного рода методики. Система! Почти «бразильская»:

«Все остальное жилище было в безупречном порядке – так у меня всегда благодаря моей системе. У нее нет названия – я просто зову ее «моей системой». Скажем, все у человека наперекосяк или ему просто лень, и он перестает мыть посуду. Вскоре тарелки уже громоздятся до неба, и, кажется, даже вилку помыть невозможно. И человек начинает есть грязными вилками с грязных тарелок и от этого чувствует себя как бездомный. Тогда он перестает мыться. Из дома поэтому выходить становится трудно. Человек начинает повсюду разбрасывать мусор и пи́сать в чашки, потому что они ближе к кровати. Мы все бывали таким человеком, и поэтому осуждать тут нечего, однако решение просто: Меньше тарелок. Они не могут громоздиться, если у вас их нет. Это главное, а также: Прекратите переставлять вещи. Сколько времени вы тратите, перетаскивая вещи туда и сюда? Прежде чем сместить что бы то ни было вдаль от точки, где оно обитает, помните: рано или поздно вам придется нести эту вещь обратно – стоит ли оно того? Вы разве не можете читать книгу, стоя рядом с книжным шкафом и придерживая пальцем место, куда потом вернете книгу? Или – и того лучше – вообще не читайте ее. А если все-таки несете вещь куда-то, постарайтесь прихватить что-нибудь еще – такое, что, возможно, потребуется в том же направлении. Это называется «езда с попутчиками». Кладете в ванной новое мыло? Может, стоит подождать, пока высохнут на сушилке полотенца, и тогда уже нести мыло и полотенца вместе. Может, до той поры положить мыло на сушилку. А еще, может, не складывать полотенца до следующего посещения ванной. Когда до этого дойдет, проверьте: удается ли вам отложить мыло и свернуть полотенца, сидя на унитазе, – руки у вас не заняты. Прежде чем подтереться, промокните туалетной бумагой избыточный кожный жир на лице. Ужин: воздержитесь от тарелки. Поместите сковородку на подставку для горячего прямо на стол. Тарелки – чрезвычайная мера, которую вы готовы применить ради гостей, чтобы они чувствовали себя, как в ресторане. Нужно ли мыть сковородку? Нет – если вы едите с нее только вкусное. Почти все мы так иногда и делаем, а с моей системой вы все и всегда будете делать именно так. Никогда не не делайте так. Не успеете и глазом моргнуть, как это станет второй натурой, и, когда в следующий раз все пойдет наперекосяк, система сработает самостоятельно. Я, как богатый человек, живу с постоянным слугой, который все держит в порядке, а поскольку этот слуга – я сама, не происходит никакого вторжения в личное пространство. В своем лучшем виде моя система обеспечивает мне более гладкий опыт житья. Дни мои проходят как во сне, никаких острых углов, никаких закавык и запинок, которыми столь знаменита жизнь. Уединенные дни идут один за другим, и жизнь становится шелковистой настолько, что я уже не в силах себя ощущать, словно и не существую». Современность довела мысль Ницше до конца, не просто позволила иметь такого рода голову, полную мертвых точек, а стала производить ее почти в промышленных масштабах. Абсолютная рационализация жизни, потогонная система организации собственного существования, благодаря которому существование как данность испаряется.

Конечно, там внутри тлеет еще какой-то огонек, и завалилась какая-то загадка, но все это погребено под грудой мудростей века сего, почерпнутой из разного ряда журналов, курсов, советов коллег и лучших подруг, рекламы, брошюр и методичек самого разного рода (как есть, как заводить друзей, отстаивать свои права, и противостоять опасности)

В общем, типовая женщина с гусями, голова не дом советов, без дверей и крыши, как и положено одинокой, незамужней, неразведенной, бездетной, с примерным поведением, без приводов в полицию. Премудрый пескарь, слетевший с катушек, на почве одинокого глубоководного существования, регулярно консультирующийся у врача и мечтающий (главное не победа, а участие) реализовать себя как женщина.

Понятно, что у этого пескаря, существующего по системе, большие проблемы во взаимоотношениях с миром (по большому счету он вообще с ним не взаимодействует), потому что живет шелковистой жизнью по методикам, а не настоящей, с зазубринами, благодаря которым цепляешься за вещи и людей, и понимаешь, что еще жив.

Но не все так плохо с Шерил. Читая далее, начинаешь думать, что перед нами такая модерновая американская версия «Матренина двора». Шерил – это долбанутый праведник, которого поселили, чтоб ничего не грохнулось в американской округе. То есть в Америке, по городкам и мегаполисам, живут не только специально назначенные люди парни, как по Саймаку, но и хорошие, как по Солженицыну.

Но какой толк от праведника, который проводит свои дни незаметно? Добро должно быть действенным и конкретным. Вот к нему-то и продвигается вся книга. И Джулай переходит к очевидному пункту программы терапии нынешней излишней премудрости – насилию. Насилие – первый и самый распространенный выход к самим вещам. Даже методически организованное. Пластиковый мир проще всего ломать дедовскими способами – хорошей дракой, сексом и физиологией.

И вот тогда мысли начинают приходить в порядок, возникает чувство адекватного восприятия реальности и тогда уже можно задавать вопрос «Чего хочет женщина?»

Ответ «мужик» - неверный, а «любовь» - больно абстрактный.

Правильный же, как было сказано, очевиден с самого начала. Его и придумывать не надо. Стоит захотеть, сотворить силой своего желания. А дальше, естественное возьмет свое. Ответ придет, появится на свет, без остатка сожрет ваше время, заставит проводить часы в тревоге и беспокойстве. Как ветром сдует весь этот морок «бразильских» систем. Возникнут цель, смысл и счастье. Не нужны станут все эти костыли в виде ролевых игр, потому что реальность намного объемнее и дана, как говорил один мудрый человек в ощущениях.

Замысловато сделанная книга о вещах вроде бы простых и понятных. Но теперь к ним так трудно продраться. Потому что люди привыкли верить доверять не собственным чувствам и желаниям, а системам.