Текст книги "По вине Аполлона"

– Руф?.. Босс Руф? – Я опешила, услышав имя известного политика, стоявшего у руля коррумпированной политической машины Сан-Франциско в начале двадцатого века.

– У Шпреклза есть план, как остановить это безумие Руфа, и с моей помощью – если на то, конечно, будет Божья воля, – он его осуществит.

– Так бумаги имели отношение к этому плану?

Натаниэль искоса посмотрел на меня.

– Это неважно. Для вашего же собственного блага лучше вам ничего об этом не знать.

– Для моего блага? Как так? – Чем же таким занимался Натаниэль, что могло представлять опасность?

– Посмотрите-ка туда, – сказал он внезапно, так и не ответив на мой вопрос. – Вон там, видите? – Он с нескрываемой гордостью показал на роскошное величественное здание. – Это «Палас-Отель», считающийся самым прекрасным в мире.

Увидеть старый Сан-Франциско в дни его блеска и славы, до того, как он был целиком уничтожен во время одного из самых ужасных в истории Соединенных Штатов природных катаклизмов, было мечтой любого историка, и для меня она претворилась в жизнь. Я чувствовала себя как ребенок, распаковывающий подарки наутро после Рождества, глядя на здания, названные в честь великих людей того времени: «Джеймс Флад билдинг», «Крокер бэнк», «Клаус Шпреклз билдинг». У меня не хватило мужества сказать Натаниэлю, когда он показывал мне все эти знаменитые здания, что очень скоро почти все они превратятся в груду развалин. Да он и не поверил бы мне, скажи я ему об этом.

В течение следующего получаса мы спустились с холмов и поехали по боковым улицам. Натаниэль продолжал знакомить меня с историей города, приводя в подтверждение своих слов факты, о которых я никогда не слышала. К своей радости я обнаружила, что, хотя Натаниэль и был человеком, взор которого устремлен в будущее – человеком, во многом опередившим свое время, – он разделял мою любовь и интерес к прошлому. Если бы он проявлял, хотя бы наполовину, такой же интерес к собственному будущему, подумала я со вздохом. Менее, чем через неделю здесь будет настоящий ад. Времени у меня оставалось в обрез… Я должна была придумать новый план, и не мешкая.

Когда мы достигли порта, Натаниэль показал мне некоторые из принадлежавших ему судов и поведал о предусмотрительности своего отца, построившего здесь причал в дни золотой лихорадки, после чего терпеливо ответил на все мои многочисленные вопросы. В его голосе звучала откровенная гордость, и я испытывала отчаяние, думая о своей неспособности предотвратить уничтожение судоходной компании, которую Натаниэль так любил. Необходимо было во что бы то ни стало этому помешать. Но как?

Проезжая мимо Сити-холла, городской ратуши, Натаниэль рассказал мне еще о некоторых неблаговидных делах Руфа. Мы проехали через Чайна-таун, где в основном жили китайцы, Телеграф-хилл и Рашн-хилл, мимо оперного театра, афиша на котором возвещала о предстоящем выступлении Энрико Карузо в «Кармен». Позже, когда позади нас остались здания театров «Орфеум» и «Колумбус», Натаниэль разразился вдруг целой речью о безнравственности актрис; я прилагала невероятные усилия, чтобы не показать, как это меня задевает.

Однако, как ни странно, он проявил такт, объехав Барбари-коуст, где располагались самые знаменитые городские бордели. Но я увидела все остальное. Несколько раз во время нашей поездки я испытала чувство растерянности, не обнаружив на привычном месте того, что было для меня неотъемлемой частью городского ландшафта. В особенности потрясло меня отсутствие пирамидального здания «Трансамерикэн» и моста «Золотые Ворота».

– Ну вот, кажется, и все, проговорил наконец Натаниэль с улыбкой. – Вы видели город, и теперь нам следует поторопиться, если мы хотим приобрести вам новый гардероб.

– Не могли бы вы показать мне еще и Ноб-хилл? – попросила я и, увидев, что он засомневался, добавила: – Пожалуйста. У меня займет немного времени выбрать одежду. Я не люблю часами ходить по магазинам.

Несколько мгновений, как я могла судить по выражению его лица, он взвешивал в уме мою просьбу и наконец согласно кивнул. Я едва не вскрикнула «Эврика», когда мы начали подниматься по крутому склону холма, где обитали самые богатые семьи Сан-Франциско. Окруженные садами роскошные особняки располагались по обе стороны самой престижной улицы Западного побережья, и, глядя на них, я испытывала чувство невозвратимой потери, поскольку знала, что ни один из них не уцелеет во время катастрофы, которая через неделю обрушится на город. Что бы я только ни отдала сейчас за «Камкордер»…

– Чей это дом? – спросила я, когда мы поднялись на вершину и взгляд мой упал на громадный белоснежный особняк в новогреческом стиле.

С явной неохотой Натаниэль сказал:

– Он принадлежит Мортимеру Пратвеллу, президенту коммерческого банка «Прат-велл».

– Отцу Прудевс?

– Да.

Итак, у ее семьи водились деньги. Пруденс была кем угодно, но только не охотницей за богатым мужем.

И все же она явно не годилась в жены Натаниэлю, и я должна помешать ему жениться на ней. Он не оставил мне выбора, осознала я вдруг, когда мы подъехали к магазину и он помог мне выйти из машины. В ту же минуту, как только мы с ним останемся наедине, я буду вынуждена сказать ему правду.

Глава 6

– Ouinote 6Note6
  Да (фр.).


[Закрыть], месье Стюарт. У вашей кузины весьма привлекательное лицо, а фигура… c'est magnifiquenote 7Note7
  Превосходно, великолепно (фр.).


[Закрыть]! Я с огромным удовольствием помогу ей подобрать новый гардероб, – тараторила, захлебываясь от восторга, мадам Ривьер, продавщица универсального магазина.

Натаниэль, чья мощная фигура выглядела довольно неуместной посреди вешалок с дамской одеждой, одобрительно кивнул. Ожидая утомительной примерки с портнихой, я была приятно удивлена изобилием готовой одежды, забыв, что благодаря многочисленным фабрикам, появившимся вслед за изобретением швейной машины, она стала вполне доступной к 1906 году.

– Подберите моей кузине все, что ей может понадобиться в ближайшие три дня, – сказал Натаниэль. – Туфли, шляпки… в общем, все, что вы считаете нужным. – Он окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног, мгновенно выбив из колеи. Я почувствовала, что он опять дал волю своему воображению, мысленно представлял меня в нижнем белье… или, скорее, без оного.

– Все будет сделано, как вы желается – ответила мадам Ривьер. – У вас есть какие-нибудь конкретные пожелания? Стиль? Цвет?

– Ничего кричащего, – несомненно на память ему пришел мой леотард и ярко-розовые трико. – Что-нибудь попроще. В классическом стиле.

Его слова вызвали у меня раздражение. Пруденс могла щеголять в роскошных нарядах, и он не спускал с нее глаз, ловя каждое ее слово, но на мне ему почему-то хотелось видеть лишь практичную одежду унылых серых .тонов. Ну, хорошо, я не была святой в его глазах, но разве так уж необходимо было из-за этого одевать меня как миссионерку?

Мадам подняла бровь.

– Как вам будет угодно, месье. Итак, давайте прикинем. Вашей кузине понадобятся, по крайней мере, два утренних платья, вечерний туалет и, разумеется, праздничный наряд для свадебной церемонии. К счастью, у меня имеется роскошное платье прямо из Парижа, от Уорта, которое, думаю, будет мадемуазель в самый раз.

– Не забудьте про дорожный костюм, – вставил Натаниэль, слушавший ее, плотно сжав губы. – Он ей понадобится в воскресенье.

Я собралась было возразить, но потом передумала. Похоже, он и вправду намеревался отослать меня сразу же после свадьбы… и до землетрясения. Мне следовало поторопиться и как можно быстрее что-то придумать, если я собиралась этому помешать.

Натаниэль опустился в кресло и, скрестив на груди руки, кивнул мадам:

– Вы можете приступать.

Мадам Ривьер провела меня за ширму и первым делом дала мне примерить белье: две сорочки, шелковую и хлопчатобумажную, дамские панталоны, напоминающие шорты боксера, подвязки, шелковые чулки, лифчик на косточках, полный, в новом стиле корсет, который, по ее словам, приподнимал грудь и придавал фигуре большую пышность сзади, делая ее похожей на букву «S», и, наконец, две новомодные «тихие» нижние юбки.

– Отныне можете забыть об этом грубом шелесте, – она посмотрела на снятые мной старые юбки матери Натаниэля.

Я чувствовала себя, как обвязанная нитками индейка, которую приготовили к жарке. Однако, бросив на себя взгляд в зеркало, я вспыхнула от удовольствия. Женщина в зеркале ничем не напоминала мне прежнюю. Она была более красивой, более женственной и утонченной. Никогда не думала, что в нижнем белье можно выглядеть столь потрясающе. Похоже, Мадонна действительно разбиралась кое в чем…

– Не беспокойтесь, – шепнула мне на ухо мадам Ривьер. – Мы заставим вашего кузена отказаться от своих консервативных взглядов и изменить решение. Красивая женщина должна всячески подчеркивать, а не скрывать свою красоту.

У меня не было никакой уверенности, что нам удастся переубедить Натаниэля, однако я все же последовала совету мадам и надела простое коричневое платье.

Медленно я вышла из-за ширмы, от души надеясь, что мадам знает, что делает. При виде меня Натаниэль скорчил недовольную гримасу.

– Она похожа на прачку. Нет ли у вас чего-нибудь получше!

Я с трудом подавила улыбку. Похоже, Золушке все же не придется отправляться на бал в лохмотьях.

Скрывшись вновь за ширмой, я поспешно сняла свой скромный наряд и надела зеленое платье для полуофициальных приемов с глубоким круглым вырезом и пышной юбкой. К своему несказанному удивлению я обнаружила, что в подол вшит груз.

– Это для того, чтобы юбка не поднималась при ветре, – объяснила мадам. – Вы же не хотите соблазнять каких-нибудь пройдох видом ваших изящных лодыжек.

Когда я вышла к Натаниэлю, он поднял брови и одобрительно кивнул.

– Намного лучше. И вам идет этот цвет… он подчеркивает зелень ваших глаз.

Получив его одобрение в отношении второго платья для полуофициальных приемов, вечернего туалета и дорожного костюма с пелериной, я надела, наконец, привезенное из Парижа шелковое платье от Уорта нежного персикового цвета. Вырез у него был таким глубоким, что я боялась дышать из опасения, как бы у меня не вывалились груди; сзади же, на талии и бедрах, ткань была присборена, и ниспадала свободно до щиколоток, что, как сказала мадам, называлось «каскадом».

– Изумительно! – проговорила я шепотом. – Но оно, должно быть, стоит целое состояние. Я не могу позволить…

– Вздор! – фыркнула мадам Ривьер. – К тому же, мадемуазель Пратвелл тратит много больше всякий раз, как приходит сюда. Вашему кузену следует привыкнуть к подобным тратам, если он собирается жениться на этой особе.

Итак, Пруденс была модницей. Ну, что ж, будущая жена Натаниэля вполне могла позволить себе подобное хобби.

– Что, черт возьми, вы там так долго возитесь? – проворчал за ширмой явно уставший от ожидания Натаниэль.

– Терпение, месье, – ответила мадам Ривьер и заговорщически мне подмигнула. – Создание любого предмета искусства требует времени, не так ли? – Она расчесала мне волосы и сделала прическу «помпадур», после чего водрузила сверху отделанную мелким жемчугом шляпку с небольшой вуалеткой. С замиранием сердца я вышла из-за ширмы. При виде меня глаза Натаниэля широко – раскрылись и, поднявшись с кресла, он сделал шаг вперед. Полагаю, контраст между стоявшей перед ним сейчас утонченной светской дамой и покрытой пылью визжащей баньшиnote 8Note8
  Привидение, дух-плакальщица (из ирландского фольклора).


[Закрыть], которую он обнаружил у себя на чердаке прошлой ночью, был весьма разительным.

– Замечательно! – воскликнул он, оглядывая меня с головы до пят. Взгляд его, как я заметила, задержался на мгновение дольше, чем того требовали приличия, на моей затянутой в корсет талии и глубоком круглом вырезе.

– Повернитесь, – велела мадам. Я послушно повернулась, после чего шагнула к Натаниэлю, с нетерпением ожидая его вердикта.

– Ну как? Что вы думаете? Он дернул за ворот рубашки, словно тот душил его.

– Я думаю… – он сглотнул, – что здесь становится немного жарко. – Он повернулся к мадам. – Оно подойдет. Заверните… только прежде прикройте этот вырез кружевом или еще чем-нибудь в том же роде.

Мадам Ривьер поморщилась.

– Но, месье Стюарт, подобная вставка испортит весь вид. Это современный стиль – все модные молодые женщины носят платья с таким декольте.

Натаниэль вновь сглотнул и на мгновение задумался, устремив на меня огненный взгляд, от которого меня тут же бросило в жар.

– Не дело, если она превзойдет невесту.

– Уж не хотите ли вы этим сказать, что считаете мадемуазель красивее вашей невесты? – воскликнула мадам, притворяясь шокированной.

– Нет, конечно, же нет, но…

– Вы же не желаете, чтобы ваша кузина стала объектом насмешек?

– Нет, но… – Зрачки его расширились, когда он вновь окинул взглядом мое декольте. – 0'кей. Уложите платье в коробку… но подберите какую-нибудь соответствующую накидку, чтобы кузина могла прикрыть ею плечи во время церемонии.

Мадам Ривьер одарила Натаниэля улыбкой Моны Лизы.

– Oui, месье. Разумеется. Подобрать также подходящий по цвету ридикюль?

– Да, конечно.

– Мадемуазель также понадобятся перчатки, туфли и сумочка для грима, – мадам Ривьер употребила эдвардианское название косметички. – И потом… Как я заметила, вы прибыли на автомобиле. Для таких поездок у леди должна быть шляпа с широкими полями и вуалью, которые защищали бы ее нежную кожу от солнца, не говоря уже о солнцезащитных очках.

– Да-да, я возьму все это. – Натаниэль махнул рукой, отпуская мадам. – Все, что ей может понадобиться. – Он повернулся ко мне: – У вас есть еще какие-нибудь пожелания?

«„Леви» и бейсболка», – подумала я и вслух назвала то, что было наиболее близкой заменой.

– Если можно, мне бы хотелось также иметь женские спортивные брюки, блузку с длинным рукавом и туфли на низком каблуке.

– Брюки! – Натаниэль остолбенел от изумления.

Я потупилась.

– Мне казалось, что прогулка на велосипеде будет полезна Виктории. Но если вы не одобряете…

– Велосипедная прогулка… Гм, Виктории это несомненно понравится. – На лице его появилось задумчивое выражение. – Да, для этого вам, разумеется, понадобится более практичная одежда. Хорошо, вы можете взять брюки.

– Спасибо, – улыбнулась я. В конечном итоге, с ним все-таки можно было договориться.

– Пока вы тут, леди, будете заниматься подбором аксессуаров, – сказал он в следующий момент, – я, пожалуй, пройдусь по магазину и поищу подарок Виктории, чтобы ее немного взбодрить. Я скоро вернусь.

После его ухода мадам Ривьер помогла мне выбрать аксессуары. Она убедила меня в необходимости купить серьги, сказав, что я навеки опозорю имя Стюартов, если появлюсь на свадебной церемонии с этими моими розовыми кольцами в ушах.

У ювелирного прилавка продавец показывал какие-то драгоценности светловолосому мужчине в бежевом костюме с бархатными лацканами.

– Вот брошь, которую вы заказывали к тем серьгам, мистер Феннивик, – услышала я голос продавца.

Феннивик! Человек, который женится на Пруденс и доведет до банкротства «Уэствинд шипинг» своими карточными долгами… который разрушит Стюарт-хауз, чтобы набить собственные карманы… Представленный Викторией список совершенных им преступлений был длинным.

Я подошла ближе, делая вид, что рассматриваю серьги. Феннивик был настоящим красавчиком с нежным кукольным лицом. Одет он был франтовски и держался весьма надменно. Этакий кичливый петушок от носков своих лаковых ботинок до тульи зеленого фетрового котелка. Не знай я, кто он такой, то могла бы решить, увидев его на улице, что он только что вышел из бара гомосексуалистов в Кастро-дистрикт.

– Чудесно, – сказал Феннивик и, повертев брошь в пальцах, посмотрел ее на свет. – Уверен, леди будет в восторге.

У меня едва не вырвался возглас изумления, и я поспешно закашлялась, чтобы не выдать себя. Украшенная розовой жемчужиной бриллиантовая брошь в изысканной золотой оправе была точной копией серег, которые я видела на Пруденс во время ее визита. Но, может, это простое совпадение, и Феннивик покупал брошь для кого-то другого? В таком громадном универсальном магазине, как этот, вполне могли продаваться десятки подобных гарнитуров.

– Вы приняли мудрое решение, решив ее приобрести, – сказал продавец. – Жемчуг такого размера и цвета, к тому же без малейшего изъяна, весьма редок.

Я толкнула в бок мадам Ривьер и тихо произнесла:

– Взгляните вон на того мужчину. Что вы можете сказать о нем?

Она понимающе улыбнулась.

– Настоящий денди, не так ли? Истинный дамский угодник. Он работает менеджером в коммерческом банке «Пратвелл».

Почему Феннивик покупал такой дорогой подарок женщине, собиравшейся через несколько дней выйти замуж за другого? Был ли он для нее обычным воздыхателем или чем-то большим? Может, Пруденс вовсе и не любила Натаниэля и ее интересовали в конечном итоге только его деньги? При ее чрезмерных аппетитах денег, судя по всему, ей требовалось немало.

И, однако, банковский менеджер Феннивик был далеко не нищим, да и сама Пруденс должна была унаследовать от своего папаши весьма кругленькую сумму. Если уж она так сохла по Феннивику, то зачем ей вдруг приспичило выходить замуж за Натаниэля? В этом не было никакого смысла.

Феннивик вдруг повернул голову в мою сторону; я отвернулась, но недостаточно быстро, и ему удалось мельком увидеть мое лицо. К счастью, он не имел ни малейшего понятия, кто я такая. В следующий момент, он, заплатив за покупку, сунул бархатную коробочку в карман своего парчового жилета и направился к выходу.

Мои размышления были прерваны появлением Натаниэля. В руках у него была большая кукла в бархатном платье и с красной лентой в волосах. Виктория, подумала я, будет несомненно в восторге. Я тоже почувствовала восторг при виде Натаниэля, испытав одновременно легкий шок, когда вдруг сообразила, что соскучилась по нему, хотя он и отсутствовал всего несколько минут.

– Боже мой! – воскликнул он дурашливо, обращаясь к мадам Ривьер. – Неужели это моя кузина? – В его темных глазах плясали озорные искорки.

На мне были мои новые спортивные брюки, белая английская блузка с пышными у плеча и узкими от локтя до запястья рукавами, полуботинки и шляпа размером с небольшую собачку.

Аполлон… Не выбрался ли он из своего загона? На мгновение я почувствовала ужас, представив прекрасный розовый сад Натаниэля, в котором вся земля была изрыта, а цветы вырваны с корнем в результате буйной оргии, схожей с той, что собака устроила раньше в моей спальне.

– Мне переодеться? – спросила я, подумав, что он не одобряет моего наряда. Натаниэль ухмыльнулся.

– В этом нет необходимости. Ваш спортивный костюм как нельзя лучше подходит для того, что я задумал.

– И что же вы задумали?

– Сюрприз.

Пока он рассчитывался за покупки, я ломала голову над тем, какой же все-таки вид спорта он имел в виду.

– Куда вы меня везете? – спросила я, кажется, уже в десятый раз.

«Серебряная тень» плавно скользила по пустынной дороге на юг, с каждой минутой все более удаляясь от города. Нервным движением я поправила слегка сбившуюся набок шляпу и затянула потуже под подбородком вуаль, чтобы все это сооружение не унесло ветром.

Натаниэль пожал плечами. – Не волнуйтесь, сюрприз будет приятным. Обещаю.

– Натаниэль… – решилась я, наконец, задать вопрос, который не давал мне покоя. – Что вы знаете о человеке по имени Квентин Феннивик?

– Этот разряженный павлин! Считает себя даром небес женщинам, хотя, что они все находят в этом отвратительном фате, выше моего понимания. Почему вы спрашиваете?

– Просто интересуюсь. Я, гм, видела его сегодня в магазине, и продавец сказал мне, что он работает на отца Пруденс. – На мгновение я почувствовала искушение рассказать Натаниэлю обо всем подробно, но вовремя прикусила язык. Лучше подождать до тех пор, когда я смогу подкрепить свои подозрения неопровержимыми доказательствами. Свидетель… мне нужен был кто-то, кто знал о неверности Пруденс… если, конечно, она действительно обманывала Натаниэля. Если впоследствии выяснится, что я возвела на нее напраслину, мне придется окончательно распроститься с мыслью убедить Натаниэля в том, что история, которую я собиралась ему поведать, не является плодом моего воображения.

– Гм. Советую вам держаться от него подальше. Ваша репутация и так уже запятнана.

Глубоко вздохнув, я повернулась к нему лицом.

– Натаниэль… что касается моей репутации… Я хочу признаться, что кое-что от вас скрыла.

– Какими бы ни были ваши секреты, держите их при себе. У меня нет ни малейшего желания их знать.

– Но…

Не успела я договорить, как Натаниэль свернул на грязную, в рытвинах дорогу, которая шла вверх по заросшему травой склону. Я ухватилась обеими руками за кожаное сиденье, подумав, что вряд ли кто-нибудь, кроме него, решился бы поехать в таком дорогом автомобиле по этой испещренной выбоинами тропе. Машину поминутно подбрасывало на ухабах, что делало какой-либо серьезный разговор между нами абсолютно невозможным. Похоже, мне придется подождать какое-то время со своими сенсационными признаниями, удовлетворившись пока обещанным сюрпризом.

На вершине холма Натаниэль остановился перед большим деревянным строением, походившим на высокий сарай. Заглушив двигатель, он вышел из машины и, обойдя ее, помог мне выбраться. При виде его озорной улыбки у меня возникла внезапная догадка насчет того, что может находиться внутри. Не говоря ни слова, Натаниэль взял меня под локоть и повел к воротам, на которых висел огромный замок. Сняв его, он распахнул ворота и с гордостью показал на свое находящееся внутри сокровище.

– Ваш аэроплан! – воскликнула я, уставившись в изумлении на кажущийся необычайно хрупким в сплетении стальных тросов биплан, на носу которого сверкала яркая надпись «Виктория». – Натаниэль, он великолепен!

Он улыбнулся, явно довольный моим откровенным восторгом.

– Следуя вашему совету, я внес кое-какие изменения. Ваши предложения показались мне довольно разумными.

Мной вдруг овладело странное волнение.

– Вы собираетесь сегодня летать? Он кивнул.

– Я подумал, что, может быть, вам захочется посмотреть. Но если вы предпочитаете…

– Посмотреть? Я хочу полететь с вами! – выпалила я. Мне так никогда и не пришлось подняться в воздух с Алексом, поскольку аэропланы, на которых он летал, принадлежали киностудии. Я умоляла его взять меня с собой, но он каждый раз отказывался. А мне всегда так хотелось полетать на аэроплане.

Брови Натаниэля поползли вверх.

– Я восхищен вашей смелостью, мисс Джеймс, но…

– Тейлор. Я ведь ваша кузина, вы забыли?

– Вы мне не кузина, – ответил он резко, – как вам хорошо известно. Что же до вашей просьбы, то это небезопасно.

– Это достаточно безопасно, если вы собираетесь лететь. Для чего же вы построили этот биплан двухместным? Чтобы летать на нем одному?

На скулах у него заходили желваки.

– Я надеялся, что после того, как я усовершенствую машину, мне, возможно, удастся уговорить Пруденс составить мне компанию. Но…

Я понимающе кивнула. Не была ли Пруденс права? Он и вправду мог сломать себе шею… и если такая возможность существовала, не следует ли мне остановить его?

– Натаниэль, – начала я осторожно, – вы собирались совершить этот полет сегодня до того, как встретились со мной, или это мои замечания заставили вас изменить свои планы?

– Я запланировал сегодняшний полет еще несколько недель назад, если хотите знать, – ответил он. – Я изучал скорость ветра, погодные условия… – он продолжил нудное перечисление, и у меня отлегло от сердца. Натаниэль исчез во время землетрясения, и это означало, что ничто не угрожало его жизни в сегодняшнем полете. Но, вероятно, эта попытка оказалась неудачной, поскольку я нигде не читала о каких-либо его достижениях в данной области.

– Вы не дадите мне ключи вон от того ящика за задним сиденьем? – попросила я его. Он бросил на меня удивленный взгляд.

– Вы имеете в виду багажник? Он не заперт. Берите там все, что хотите, а я пока займусь аэропланом.

Я открыла багажник и, порывшись отыскала наконец-то, что мне было нужно – защитные очки и шарф. Я сразу же обмотала шарфом шею, надела очки и, бросив взгляд в сторону Натаниэля и убедившись, что все его внимание поглощено аэропланом, подняла капот машины и вытащила небольшую деталь. Я должна была быть уверена, что Натаниэль не уедет, оставив меня одну посреди поля после того, как выложу ему все начистоту.

Бесшумно опустив капот, я сунула вытащенную мной деталь в карман брюк и подошла к Натаниэлю, который в этот момент был занят тем, что прицеплял аэроплан к бамперу автомобиля. Он оторвал взгляд от ящика с инструментами и при виде меня с шарфом на шее и в очках, изумленно выпрямился, едва не ударившись при этом головой о пропеллер.

– Что за черт… Надеюсь, вы не собираетесь и в самом деле лететь со мной?

– Собираюсь, – проговорила я решительно. – Вы несомненно спроектировали свой биплан в расчете на двух человек. Причем, уверена, вы имели в виду, что сзади будет сидеть женщина. Вес двух взрослых мужчин слишком велик для машины.

– Так, но…

– Поэтому, когда вы летаете один, нос перевешивает.

– Возможно, – он нахмурился. – И что из всего этого следует?

– А то, что если вы рухнете и свернете свою дурацкую шею, то этим лишь подтвердите обоснованность опасений Пруденс, которая, думаю, все же предпочла бы видеть вас на свадебной церемонии целым и невредимым.

Он вновь нахмурился.

– Для женщины, должен сказать, вы убеждаете довольно умело. Уверен, вы могли бы переспорить и самого дьявола.

– Принимаю это как комплимент.

Натаниэль задумался. Я понимала, что он взвешивает мысленно все «за» и «против», решая, позволить мне или нет лететь вместе с ним. Наконец он произнес:

– Вы уверены, что сможете держать себя в руках? Никакого нытья? Никаких истерик? Я не могу допустить, чтобы меня что-то отвлекало, когда я буду управлять аэропланом.

– Уверена, – ответила я с победоносной улыбкой, чувствуя себя в этот момент на седьмом небе от счастья.

– В таком случае, мисс Джеймс, – он снял с головы кепи и, чуть ли не подметая им землю в полушутливом, полуторжественном жесте, отвесил мне низкий поклон, – я сочту за честь пригласить вас в качестве первого пассажира на борт «Виктории».