Текст книги "Новый день рождения. Сборник иронических рассказов"

– Ну, так отлично, Леша. Молодец. Работает твоя методика. Вот, дай им по бананчику. Это им будет, как отличная оценка за учебу.

Как раз перед этим, Афанасий взял из холодильника свежих бананов, аккуратно проткнул их кожуру ножиком и положил в них по две таблетки для развития ума, которые, как он предполагал, были таблетками для трудолюбия физического.

Чудесный парк, наполненный утренней прохладой и позитивное общение с ассистентом Лешей, еще улучшили настроение Афанасия, и он уже полностью забыл неприятную беседу с вахтером в кабинете профессора.

В приподнятом настроении он бодрыми шагами направился в дальний конец парка, где они начали работы по созданию небольшого экспериментально поля для выращивания помидоров. Это поле как раз и предназначалось для того, чтобы обучать шимпанзе сбору урожая.

Садовник, он же агроном, уже пенсионного возраста, Михалыч, неспешно перекапывал небольшой участок примерно в двести квадратных метров. Эта работа давалась ему с большим трудом. После каждого нажатия на лопату он останавливался и потом на выдохе переворачивал лопату, которая только наполовину заходила в землю.

– Привет, Михалыч. Извини, не знал, что тебе эту работу поручили. В твоем-то возрасте. Давай я сам все сделаю. Иди попей водички. Потом рассаду подготовишь.

Афанасий подкатил брюки, взял лопату и начал перекапывать землю. Работал он с такой силой и скоростью, что ему мог позавидовать молодой спортсмен. И именно в это время к нему подошел охранник, бывший майор.

– Гамарджоба генацвале. Бог в помощь, Афанасий Петрович. Что это ты здесь копаешь. Клад, поди, шукаешь.

Майор, когда хотел пошутить, всегда начинал вставлять всякие известные украинские или грузинские слова. Еще, как его учили в разведшколе, употребление таких слов сбивает собеседника с мыслей. Он теряется, пытаясь осмыслить их правильное значение, и может сказать что-либо очень важное и секретное сходу, не подумав.

Но Петрович был явно не расположен к разговору. Он прокопал еще не менее метра. И только потом, с силой воткнув лопату в землю, достаточно недружелюбно ответил:

– Слушай, мне сейчас не до разговоров. Видишь, сколько надо вскопать. У нас уже рассада подошла. Завтра пора высаживать. Ты, кстати, как здесь? А кто на проходной?

– На проходной Владимир Сергеевич. У него на смене вся домашняя одежда пропала. Идти то ему домой не в чем.

Майор снова хотел перевести разговор в шутливое русло.

– А у профессора из кабинета, он говорит, какой-то магнитофон пропал. Там то ли музыка была записана особенная, то ли речь профессора на съезде пацифистов. Он ведь на старость лет немного того, типа сбрендил. Был милитарист, стал пацифист. Сейчас так модно стало. Мы вот что теперь все делаем? Понятно, огурцы разводим. А враги не дремлют. Только ждут, когда совсем размякнем. Ты как думаешь, Петрович?

– Мне думать некогда. У меня работы много. А Лев Семенович, он человек и мудрый, и талантливый. И что-либо плохое для других он никогда не сделает. Все, давай иди. Ты мне мешаешь. Не люблю, когда мне за работой мешают. А Владимир Сергеевич пусть идет домой. А куда его одежда делась, мне неинтересно. Там у вас в подсобке скоро черт ногу сломит. Там у вас бутылок из-под пива, если сдать, на зарплату потянет. Я не против. Есть у вас свое начальство.

Майор многозначительно посмотрел сбоку на работающего с лопатой Петровича, хитро улыбнулся и ушел. И когда он вернулся на проходную, его напарник Владимир Сергеевич пристально всматривался в запись с камеры наружного наблюдения, установленную как раз напротив входа в институт. Чтобы ускорить просмотр, он ее перематывал и останавливал только в тех местах, которые были ему интересны. Он так увлекся, что даже не заметил, как майор тихо вошел и, стоя у него за спиной, тоже просматривал ночную запись. И только когда интересовавший его отрезок записи закончился, он оторвал взгляд от монитора и заметил вошедшего товарища. Немного смутившись от того, что его застали врасплох, Владимир Сергеевич уверенным голосом по-военному отрапортовал:

– Вот запись ночную просмотрел. Да вы и сами видели. Определенная провокация. Не знаю, как это все вышло. Думаю, мне что-то в термос с чаем подсыпали. Не мог я такое пропустить.

На записи с камеры видео наблюдения, было четко видно, как вечером приходил Афанасий Петрович и потом ушел около полуночи. Ничего необычного, кроме позднего прихода. Но потом, примерно через час, камера зафиксировала, что входная дверь на проходной института открылась, и из нее на улицу вышел сам Владимир Сергеевич. Держался он как-то необычно, как-то неуверенно озирался по сторонам, кепка на голове была одета почти до глаз и, из-за того, что голова была сильно опущена, разглядеть лицо было невозможно. Вернулся он примерно через полчаса с достаточно большой картонной коробкой. И к двери он подошел очень осторожно, почти прижавшись к стене, так что камера видео наблюдения смогла зафиксировать его только сзади.

– Это стопроцентная подстава. Ты же видишь на записи, что это был не я. Это кто-то, переоделся в мою одежду, чтобы меня подставить. Кстати, ты обратил внимание, одежда-то моя ему была великовата. Видел, как плечи на пиджаке висели. Эту запись надо обязательно сохранить, чтобы ее не стерли. Этот Афанасий совсем не такой простой, как на первый взгляд кажется. Точно ведь неспроста вчера ночью приходил. А это его сообщник в мой костюм переоделся. И что это за коробку он принес? Мне точно вчера что-то подсыпали. Ничего не помню.

Ночью же, когда Владимир Сергеевич, после трех бутылок пива благостно спал, Шмулик облачившись в его одежду вышел на улицу и зашел в ближайший круглосуточный магазинчик самообслуживания. Там он взял коробку бананов. Потом он подошел к кассе и протянул кассиру примерно треть пачки денег, которые он взял из сейфа профессора. Сообразительный Шмулик запомнил, что так делал Афанасий, когда брал себе в магазине сигареты и кока-колу. Сонный кассир не обратил особого внимания на странного вида покупателя. Он решил, что перед ним подвыпивший обросший щетиной бомж, поэтому беззастенчиво взял себе из пачки с большим походом денег и жестом указал Шмулику проходить на выход. А когда Шмулик вернулся на проходную и с осторожностью проходил в институт, его и засекла камера видео наблюдения, но только со спины.

Владимир Сергеевич, понимая, что у него нет убедительно объяснения, как он мог ничего не заметить из того, что записалось на камеру видеонаблюдения, с отчаянием прямо в глаза посмотрел майору, в поисках понимания и поддержки.

– Володя, что за разговор? Я тебе, конечно, верю, – доверительным тоном успокоил майор товарища. – И кстати, я сейчас был в нашем парке. Так вот, там в дальнем от входа углу организовали типа огорода, для посадки помидоров. И что ты думаешь, кого я там встретил?.. Афанасия с лопатой. Копал там в этом огороде словно трактор. Ну, как бы грядки перекапывал. Но, я так думаю, что он там, что-то срочно закопал. Поэтому и торопился, чтобы никто не видел. Да, и еще, садовника Михалыча отправил отдохнуть. Это, чтоб без свидетелей. Я подхожу к нему: «Привет». А он – ноль внимания. Копает и говорит, что я ему мешаю, а он работу любит. Вот ты, Володя, любишь работать?

– Люблю ли я работу?.. Да еще физическую?.. Нет, изволь, я не мазохист.

– Я, Володя, тоже. А Петрович любит, – майор сказал эти слова уже как важный аргумент, – Это ненормально. Определенно извращенец. Такие люди всегда не предсказуемы и опасны. Ну, это ладно, лирика… Но я его подсек. Осталось только вытянуть. Ты ведь рыбак. Сам понимаешь. Я думаю, что будет правильно сейчас горячку не пороть. А после смены, когда я здесь один останусь, ты тоже подходи, и мы с тобой вдвоем на этом огороде отыщем, что там Афанасий закопал. И нам за это премия, а, может, и награда. Давай, до вечера. Глаза вон красные. Не выспался. Ночная смена. А, может, это они красные от пива?.. Да я шучу, Володя. Я знаю, за рулем ни капли, а кто охранник на работе?.. Рулевой.

Шутки старшего товарища Владимиру Сергеевичу явно не понравились и, хотя после ночной смены его мучила жажда, он только отхлебнул из чашки полглоточка чая и пошел домой.

После ухода Владимира Сергеевича майор посидел в задумчивости с четверть часа и позвонил Светлане. В голове у него родился хитроумный план.

– Алло, Светлана Алексеевна. Ты что там делаешь?.. Нам надо встретиться. Есть разговор.

– Как, что я делаю? Борщик заправляю. Обед готовлю. И мне некогда. И что еще за разговор?

– Разговор не срочный. Но ты в нем заинтересована. Вот вы вчера с Петровичем ведь были в ресторане? Верно?

– Ну, были. Так и что? У нас обедать вне работы не запрещается. А ты откуда знаешь?

– Мне знать все и обо всем по службе полагается. Ты ведь знаешь мое звание и должность. Так что, давай, подходи после обеда и Афанасию – ни слова. Я проверю. Ты, кстати, мужу про вчерашние походы с Афанасием рассказала?.. Вот то-то… Так что, подходи. У меня к тебе есть очень классное и выгодное предложение.

Вскопав до обеда примерно треть площади, предназначенной для посадки помидоров, Афанасий достаточно подустал. Он воткнул лопату в землю и снова направился узнать, как идут занятия с обезьянами.

Ассистент Леша как раз закончил с ними занятия и аккуратно складывал различные макеты, которые использовал для обучения. Увидев Афанасия, Леша отложил в сторону несобранные предметы и громко позвал его.

– Афанасий Петрович! Идите сюда! Смотрите, что я вам покажу. Это просто чудо!

Афанасий ускорил шаг.

– Смотрите, Афанасий Петрович! Вот… Шмулик умеет написать свое имя. Он, конечно, хорошо знает, как его зовут, и даже понимает свое имя, написанное на плакате. Но вот, смотрите! Он написал его палкой на песке.

И действительно. На влажном песке возле прудика, где Леша проводил занятия, было четко крупными печатными буквами написано – «ШМУЛИК».

– Леша, ты уверен, что это сделал он?

– Сто процентов, Афанасий Петрович. Когда мы закончили занятия, Шмулик взял палочку и написал свое имя на песке. Это просто чудо. Он такой сообразительный, да и остальные тоже. За сегодня они запомнили названия всех предметов, изображения которых у меня были. И не только, как они звучат на слух, но и их написание буквами. Больше ста предметов. И, по-моему, они достаточно хорошо понимают, что я им говорю.

– Это просто отлично, Леша. Лев Семенович будет очень рад, когда вернется из отпуска. Но я тебя очень прошу усилить занятия по трудовым навыкам. Вот вчера они совершенно не хотели работать, сколько я им не показывал, как это делается. Хотя и мне показалось, что они хорошо понимали, что я от них хотел. Ленились. Так что, пожалуйста, удели этому больше внимания.

Обед еще не закончился, а Светлана, оставив незаконченной массу дел на кухне, быстро переоделась и пришла на проходную института. Ее разбирали и злость, и любопытство одновременно. Звонок вахтера, бывшего особиста, не давал ей покоя.

– Привет, – как можно небрежней выпалила она, запыхавшись, когда зашла в вахтерскую кабинку.

– О! Какая красота перед нами. Ну ты, Светочка, со временем только расцветаешь. Тебе не поваром надо работать. Ты прямо модель. Хоть сейчас на подиум. Нет, ты фотомодель. Пропорции просто идеальные.

– За комплимент – спасибо. Но он у тебя грубый и кривой. Зачем звонил? Давай без предисловий. Я это не люблю.

– Понятно… Можно и без предисловий, если ты не любишь.

В голосе майора зазвучали холодные враждебные нотки. Взгляд его стал строгим и колючим, так что сердце у Светланы неприятно сжалось.

– Ты зачем вчера с Афанасием Петровичем ушла с работы? Я знаю, что вы были в ресторане. Потратили большую сумму денег. Еще я знаю, что по его заданию ты возвращалась на работу после пяти часов, когда здесь никого уже не оставалось. Что он тебя просил здесь сделать? И где вы встретились потом? Ты ведь знаешь, что из стола профессора украли секретные материалы по прежней военной разработке. Ну или… Возможно их забрали…, – майор сделал многозначительную паузу и, хитро улыбнувшись, продолжил, – Вот твой дружок, Афанасий Петрович, говорит, что их похитили. А в это время на работе были только ты, он и охранник наш, Владимир Сергеевич. Последнего я исключаю. Тебя, скорее всего, тоже. Тебя использовали для отвода глаз. Ну, а Владимира Сергеевича грубо, непрофессионально попытались подставить. Но у тебя, Светлана Алексеевна, есть возможность доказать не только свою невиновность и непричастность к этой пропаже или краже, но даже оказать содействие в поимке этого опасного преступника.

Спокойный и даже зловещий тон, которым майор неспешно изложил Светлане, зачем он ее пригласил, в первый момент посеял в ней ощущение тревоги и даже страха. Но она быстро справилась с этим неприятным ощущением и резко ответила:

– Вот всегда знала, что с вами, бывшими чекистами, нельзя иметь никаких отношений. Вам всюду мерещатся враги и воры. Да Афанасий, он честнейший человек. Честнее нас всех вместе взятых. Да и потом… Что за претензии… Ну, пообедали мы вместе. Деньги он из сейфа взял, ему их Лев Борисович оставил. Ну, немного задержались на обеде и Афанасий за внуком в садик поехал, а я – на работу. Он просто не успевал за внуком и попросил меня дать обезьянам важные таблетки. Что здесь криминального?

– Свет, я все это знаю. Не надо пересказывать мне эту версию. Вот ты скажи, а как так получилось, что кабинет профессора остался ночью не закрытым? И кто-то третий, я так думаю, сообщник Афанасия, похитил ночью из стола профессора секретный диктофон.

– Ну, я ключи в двери оставила. Так не нарочно. Просто торопилась. А Афанасий их просил оставить у него в столе. Какая разница? Тем более, что на работе никого уже не оставалось.

– Так, ладно. Ты его не выгораживай. Или ты тоже вместе с ними заодно?.. Но, я уверен на все сто, что ты здесь ни при чем. Тебя запутали и чуточку подставили.

Да, и еще… Смотри… О том, что ты с Петровичем ходила в дорогой ресторан, твой муж не знает. Более того, после ресторана ты не домой пошла, а два часа была, незнамо где, незнамо с кем и незнамо, чем там занималась. И даже я не знаю точно, что там было. А лучший друг ревности и, упаси бог, развода – подозрение. А виноват во всем кто?.. Ясно – Афанасий. Так что, давай сотрудничать. Ему-то что? Он разведен. А у тебя любимый муж и двое деток-школьников.

Последние слова майор сказал мягко, чем еще более усилил у Светланы ощущение неуверенности и страха. Она присела на стул.

– Хорошо… Что вы от меня хотите?

– Да пустяки, Светлана. Что ты так взволновалась? Ты просто нам поможешь выяснить истину, которая всего дороже. Задача минимальная. Ты как будто соблазнишь Петровича. Так, понарошку. Скажешь, что безумно любишь. Кстати, я так думаю, что это правда, – майор засмеялся и глаза его стали добрыми и приветливыми, – Ну так и что? Любить у нас не возбраняется. Вот ты сегодня вся сияешь, почему? И приоделась ведь не для помощницы твоей по кухне, бабы Маши? Уверен, Афанасию хотела понравиться. Так и отлично. Я тебя благословляю. И даже помогаю.

Проницательный майор попал в точку своим умозаключением о том, почему сегодня Светлана так прихорошилась и приоделась, чем ввел ее в краску и сильный трепет.

– Да ты что такое говоришь?! Какая любовь?! Какой Афанасий? Я мужу своему ни с кем и никогда не изменяю! Для меня моя семья всего дороже.

– Вот и прекрасно… Не хочешь потерять семью, выполнишь это маленькое и важное задание. Ну, и потом, ведь главное – не изменять отечеству. А мужу как можно изменить? Ты же его бросать не собираешься. Ну, в крайнем случае, грех небольшой прелюбодеяние. Но, упаси бог, я тебя об этом не прошу. Твоя задача, Афанасия лишь соблазнить, признаться в том, что любишь, а когда он размякнет и тебе доверится, так потихоньку выведать, что они с Ванштейном замышляют. Он ведь доверчивый. Уверен – проболтается. А чтобы тебе было проще все это устроить и в целях безопасности, я дам тебе вот это маленькое устройство.

Майор достал из кармана обычную белую пуговицу, как от мужской рубашки.

– Это миниатюрный передатчик. В него встроен чувствительный микрофон. Ты его должна все время держать при себе. Ну, например, в кармане кофточки, или еще, где тебе понравится. И мы все время будем знать, что происходит и о чем вы будете беседовать. Обманывать меня не вздумай. Если ты его куда-нибудь уберешь, я сразу пойму по посторонним звукам или их отсутствию. Ну, и для твоей безопасности этот прибор нелишним будет. Как нам знать, что наш тихоня Афанасий задумал. Как говорят «В тихом омуте…». Будешь периодически произносить что-то наподобие «Все просто чудно» или «Я так счастлива и рада». Для нас это будет означать, что все идет благополучно. Ну, а если что, хотя уверен, этого не потребуется, скажешь: «Это уже слишком». Тогда придем тебе на помощь. Вот, даю тебе адрес и ключи от квартиры. Это специальная конспиративная квартира. Кстати, находится здесь, совсем рядом, буквально пару кварталов. Если потребуется, не знаю, как там у вас с Афанасием дела пойдут, можешь воспользоваться. Ключи потом в почтовом ящике оставишь.

Майор хитро подмигнул Светлане, лукаво улыбнулся, но сразу сделал строгий взгляд и добавил:

– Действуй, агент Света. У тебя точно все получится. Отнесись к заданию ответственно… С любовью. И еще, если ты думаешь, что это дело несущественное, то сильно ошибаешься. Оно на самом верху на контроле.

Охранник с угрюмым видом показал на потолок.

На самом деле майор блефовал. Выданный им как бы передатчик был обычной бельевой пуговицей. А конспиративная квартира, ключи от которой он дал Светлане, это была квартира его сына, который уехал в Питер на три недели, и она была свободна.

Пока его напарник изучал видеозаписи с камеры наружного наблюдения, майор успел сходить к себе домой и взять ключи, которые сын оставил ему на время отъезда. Благо жили они с сыном в одном доме в соседних подъездах. Майору надо было произвести на Светлану впечатление своей значимости и важности задания, поэтому он и разыграл этот спектакль с пуговицей-передатчиком и конспиративной квартирой. И, надо сказать, ему это удалось. Светлана во все это поверила.

Света положила ключи и пуговицу в карман кофточки, кивнула в знак согласия с предложением майора и неспешно отправилась по длинным коридорам института к себе на кухню. В голове у нее созревал план, как надо действовать. Но разоблачать Афанасия в предательстве или воровстве в ее план совершенно не входило. Она, как всякая умная женщина, прекрасно понимала и чувствовала интуитивно, что Афанасий совершенно не причастен ни к пропаже секретных материалов, ни к пропаже диктофона, и, тем более, не замышляет ничего плохого.

– Диктофон… диктофон, – крутилось у нее в голове.

– Ну, да… Конечно, диктофон, – Света улыбнулась, план действий ей был ясен. Она зашла на кухню, сказала своей помощнице бабе Маше, что ей надо ненадолго отлучиться, одолжила у нее до завтра три тысячи рублей и отправилась снова на проходную.

Увидев ее снова на проходной, майор немало удивился.

– Ты куда это собралась, Светлана? Рабочий день ведь не окончился. Почти два часа еще. Или у тебя ко мне есть еще вопросы?

– Да нет, какие вопросы? Все предельно понятно. Мне надо в город выйти ненадолго. Вопросы безопасности решить.

– Какие еще вопросы безопасности? – майор насторожился.

– А ты что, не знаешь? А уже большой мальчик вырос… Женские вопросы безопасности. Какие еще? Ты же мне задание «особое» выдал.

Майор с облегчением расплылся в улыбке.

– Ну да, конечно, я не сообразил сразу… Молодец. В нашем деле каждый нюанс важно учитывать… Эх, Светка, Светка-конфетка. Был бы я чутка помоложе…

– Да, не в «помоложе» дело. Я твою жену видела. Она же бультерьер. Она тебя загрызет, ну, или откусит некоторые предметы. Ты же одного ее взгляда боишься, Казанова, – Света с нескрываемым превосходством сверху вниз глянула на майора, небрежно толкнула входную дверь и вышла на улицу.

Дождавшись троллейбуса, Светлана проехала на нем пару остановок и зашла в магазин электроники. Перед тем, как войти внутрь, она предусмотрительно вынула выданную ей майором пластмассовую пуговицу и аккуратно спрятала ее под небольшой камушек у входа в магазин, чтобы потом забрать ее оттуда.

– Скажите, у вас можно купить небольшой и не очень дорогой диктофон? – обратилась она к продавцу.

– Да, конечно. Но недорогой – он всего на полчаса записи.

– Так и отлично, для меня полчаса – это даже много. А у него есть функция, чтобы он сам, автоматически, повторял запись? И насколько времени у него хватает заряда батарейки?

– Да, не проблема. Вот смотрите, у него есть эта функция – постоянный повтор записи. А аккумулятора на пару часов работы точно хватает.

Света купила диктофон, положила его в сумочку, забрала пуговицу и пешком отправилась обратно на работу. Уже на выходе из магазина она со злостью и с улыбкой произнесла: «Ну, ничего, поиграем в шпионские игры». По дороге Света зашла в аптеку и, подойдя к девушке, которая обслуживала клиентов, громко и отчетливо попросила:

– Дайте мне, пожалуйста, пять, нет, шесть, они же у вас по три штуки в упаковке, презервативов самого большого размера.

Продавец даже немного смутилась от такой просьбы и от того, как громко ей об этом сказала Светлана, и, возможно, поэтому, ответила ей как можно тише:

– Вот, пожалуйста возьмите эти. Они безразмерные, но особо крепкие.

Света приоткрыла сумочку, с улыбкой посмотрела на пластмассовую пуговицу, и с придыханием ответила:

– Хорошо, давайте эти, если они особо прочные и подойдут для большого размера. Все просто чудно.

После последней фразы, Света чуть не прыснула от смеха, но удержалась. Она входила в роль, но совсем не в ту, на которую рассчитывал майор. Примерно через четверть часа она проходила мимо него, когда заходила на работу, и майор приветливо ей улыбнулся.

– Ну как, Светланка, успешно решила проблемы безопасности?

– Да, все просто чудно, – весело ответила Света условленную фразу и изобразила счастливую улыбку.

Майор задумчиво посмотрел ей вслед, и, когда она уже скрылась в глубине коридора, с долей восхищения и досады одновременно, произнес ей и вслед:

– Вот в каждой женщине, а особенно в красивой, есть загадка, – и потом, подумав, добавил, – Но не у каждой есть разгадка… У этой точно нет.

Светлана теперь, когда у нее возник дерзкий план, пребывала в сильном возбуждении. Этот план не был плодом ее изобретения. Она почерпнула его из ироничного детектива, который недавно видела в кино. И от этого повторить увиденный там забавный трюк с диктофоном ей особо не терпелось.

Светлана зашла на кухню, где ей никто не мог помешать, так как баба Маша уже закончила работу и ушла домой. Она замкнула за собой дверь, включила мясорубку, положила рядом с ней пуговицу-передатчик и громко произнесла условленную фразу «Все просто прекрасно». Потом она, тихо ступая, ушла в дальнее подсобное помещение.

Света включила диктофон в режим записи, посмотрела, как на нем замигала красная лампочка, показала ей дулю и, улыбнувшись, начала запись. Дело было нехитрое. Она сделала пару сладостных вздохов, потом так же сладостно произнесла «О боже, как я соскучилась. Я столько дней мечтала о нашей встрече». Здесь она остановила запись, так как ее разбирал смех, сдержать который она не могла.

Закончив смеяться и успокоившись, Света продолжила запись. Это было непросто, потому что от природы она была женщина страстная и изображать искусственно характерные женские стоны и вскрикивания от удовольствий занятия любовью ей не требовалась, и она делала это впервые. Но, тем не менее, она справилась с этим превосходно, как опытная актриса. Получилось очень натурально. Несколько раз за время записи, после бурных вскрикиваний и стонов, она с придыханием повторила «Еще, еще, мой любимый. Ты такой страстный сегодня». В результате Светлана сделала получасовую запись, пока не закончилась вся лента в диктофоне. Прослушивать ее она не стала, это было ей уже противно.

Когда до конца рабочего дня оставалось примерно полчаса, Светлана решила разыскать Афанасия. План ее действий вступал в решающую стадию.

Нашла она Афанасия Петровича в кабинете профессора. Он сидел за столом и кунял носом, безнадежно пытаясь справится со сном. Бессонная ночь и тяжелая работа по вскапыванию грядок для посадки помидоров сделали свое дело. Он был без сил и теперь засыпал. Когда Света резко открыла дверь и энергично вошла в кабинет, Афанасий в очередной раз с усилием раскрыл глаза и как можно бодрее поздоровался с ней.

– А, привет. Рад тебя видеть. Проходи… Ты что-то хотела?

– Да, Афанасий, хотела… Вот ты меня вчера обедать приглашал, а я сегодня приглашаю тебя выпить со мной кофе, ну, и съесть по мороженому и по шоколадке.

– Ты меня приглашаешь?! Свет, я бы, конечно, с удовольствием. Но, ты знаешь, я сегодня совершенно не в форме. Ужасно устал. Засыпаю на ходу.

– Да, ладно тебе… Не в форме… Ты всегда в форме. От кофе дополнительно взбодришься, – и, взглянув на пуговицу, которая лежала у нее в сумочке, Света, улыбнувшись ей, добавила, – Я до сих пор чувствую себя счастливой, вспоминая, как мы с тобой вчера пообедали. Давай, спускайся, я буду ждать тебя на выходе возле проходной.

– Ну да, конечно. Конечно, Света!.. Давай, если ты хочешь, выпьем кофе и по мороженому скушаем. Я с удовольствием… Сейчас, только за пару минут приведу себя в порядок, и выйду.

– Окей! – Светлана, словно фокусник перед началом своего фантастического действа, весело щелкнула пальцами и вышла.

Пока она спускалась на проходную, Афанасий зашел в комнату для отдыха, которая располагалась за кабинетом профессора, где также были душ и туалет. Подойдя к зеркалу в душевой комнате, он посмотрел на свое бледное усталое лицо с опухшими от бессонной ночи веками и покрасневшими глазами.

– Ну и видок у меня. Отлично выгляжу для свидания с красивой женщиной.

Набрав полные ладони холодной воды, Афанасий погрузил в них в них лицо, а затем опрокинул воду из ладоней на голову. Эта водная процедура несколько взбодрила его, и Афанасий открыл настенный шкафчик в поисках одеколона. Возможно, он был у профессора здесь, в душевой. Но одеколона не оказалось. Зато в шкафчике у профессора лежала пластиковая коробочка с наклейкой «Противосонные таблетки». Ванштейн всегда предпочитал опробовать на себе разработанные им препараты для людей и животных, чтобы лично убедиться в безвредности их применения. Да и потом, с возрастом, а ему ведь было уже под семьдесят, он уже часто не мог эффективно работать после обеда от того, что засыпал. Поэтому иногда он принимал по половинке противосонной таблеточки.

Афанасий знал о существовании таких таблеток, но раньше никогда ими не пользовался. Да и Ванштейн этого бы не допустил. Но теперь воспользоваться таким препаратом в его состоянии было очень кстати. В коробочке осталась всего одна таблетка, Афанасий, не раздумывая, проглотил ее и запил водой, нагнувшись, прямо из крана умывальника.

Действие противосонной таблетки было почти мгновенным. В глазах у Афанасия потемнело, и он даже на несколько секунд потерял сознание. Благо, он держался рукой за кран, когда пил из него воду, иначе он мог бы просто упасть. Но этот эффект потери сознания закончился в несколько секунд, и Афанасий почувствовал себя бодрым. Сонного состояния, как не бывало и, более того, даже припухлость век и покраснения глаз исчезли.

Пока Афанасий приводил себя в порядок, Светлана уже спустилась на проходную и хотела выйти на улицу, но дежуривший майор остановил ее на выходе.

– Ты куда собралась? Еще рано. Рабочего времени еще пятнадцать минут. Ты что, домой уже? Одна? А как же наше соглашение?

– Да не беспокойся ты. Наше соглашение в силе. Все прекрасно. Афанасий спускается уже. Мы с ним идем по паре чашек или, как получится, кофейку выпить. Я его на улице подожду. Не хочу при всех светиться. У нас же конспирация… Ведь так?

Майор улыбнулся и галантным жестом указав на входную дверь, предельно вежливо, хотя и с издевкой, сказал:

– Да, конечно-конечно, проходите. Ваши возможности не ограничены.

Через несколько минут появился и Афанасий Петрович. Он явно торопился и оттого запыхался. Как бы извиняясь, он обратился к сидевшему на проходной майору.

– Мне сегодня надо пораньше уйти. У меня встреча в городе назначена.

– Афанасий Петрович! Вы же у нас за начальника сейчас. Когда вам надо, тогда и уходите. Никаких проблем, – бодро по-армейски отчеканил майор, открывая Петровичу входную дверь.

Афанасий вышел на улицу, где его ожидала Света, и они на некотором расстоянии друг от друга медленно пошли вниз по улице. Майор, выглянув из-за двери посмотрел им вслед и, усмехнувшись, произнес:

– Вот уж лопух… Ну ничего, Света вернет его к жизни. Огонь, а не женщина.

Робкий и растерянный вид Афанасия, даже всегда бойкую и веселую Светлану, привел в некоторое смущение, и они шли молча, лишь изредка обмениваясь дежурными фразами. Разговор не клеился. Наконец Света собралась с мыслями. Она остановилась и взяла Афанасия за руку.

– У меня к тебе есть очень важный разговор. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Мне надо у тебя многое спросить. Это очень важно для нас обоих… Но это потом… А сейчас мне надо зайти вот по этому адресу. Это здесь, рядом. Моя подруга уехала к сестре и попросила меня приглядеть за квартирой. Цветы там полить, да и вообще посмотреть, все ли в порядке. Афанасий, ты ведь хорошо здесь ориентируешься? Вот она мне адрес квартиры оставила.

Света достала из сумочки листочек с адресом, который дал ей майор, и протянула его Афанасию.

– Да, Свет. Это здесь недалеко. Только мы идем в другую сторону.

– Действительно?! А я поняла, что в эту. Так она мне объясняла. Ну, хорошо, пойдем назад. Только не мимо нашей работы. Не хочу, чтобы нас вместе видели.

Свернув на ближайшую улицу, через четверть часа они нашли нужный дом и нужный подъезд. Квартира оказалась на втором этажа, так что лифт не потребовался. Света вручила ключи Афанасию, он открыл дверь, и они вошли в прихожую. Входную дверь за собой Светлана аккуратно прикрыла так, чтобы она не захлопнулась. Это была обычная квартира. В прихожей висели какие-то одежды, на полу лежала груда мужской обуви.

– Афанасий, ты пока постой здесь, а мне надо зайти в ванную.

Света зашла в ванную, а Афанасий остался стоять в прихожей. Осмотревшись, она что есть сил затянула в умывальнике кран холодной воды. Затем она вышла из ванной.

– Афанасий, там что-то с краном холодной воды в умывальнике. Не открывается. Посмотри, пожалуйста. И все остальные проверь тоже.

Пока Афанасий Петрович проверял краны в ванной, Светлана быстро прошла в спальню, достала из сумочки две заготовленные упаковки из-под презервативов и бросила их на пол. А диктофон и пластиковую «пуговицу-передатчик» она положила под кровать, предварительно нажав кнопки воспроизведения и повтора. Еще раз взглянув, все ли она правильно сделала, Света произнесла дежурную фразу «Ну вот, теперь все очень хорошо» и вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь. Через пару минут должно было начаться воспроизведение ее чудесной записи в режиме постоянного повтора.