Текст книги "Темные ночи. Роман"

– Может, вместе придем, и ты это скажешь? – в сомнении произнес водитель продуктовой будки, – Там еще и мясо надо будет получить.

– Ничего не надо, – зло оборвал Вадима Ашот, – у тебя машина барахлит. В гараж поедешь. А я буду ближе к обеду.

Ашот завел мотор, плавно отъехал от бордюра. После разговора с Кирой у него зародились сомнения. Как-то всё у него с начальницей начинало разлаживаться, и он решил в случае необходимости её прижать.

В свой деревенский дом Ашот приехал с первыми лучами солнца, припарковал машину на углу участка и тихо прошел во внутрь.

В гостиной на полу были разбросаны вещи Аллы Петровны и Славика. Дверь в спальню они не закрыли и мирно спали на хозяйской кровати. Алла Петровна прижалась к Славе, её рука лежала у него на груди.

Ашот улыбнулся, вынул фотоаппарат, сделал пару снимков идиллической картины «Утро влюбленных» и вернулся в гостиную.

Стоя спиной к спальне, он начал перебирать в буфете посуду и намеренно уронил кофейную турку.

Алла Петровна проснулась от шума затарахтевшего по полу медного сосуда. Открыв глаза, она прислушалась. В доме было тихо. Она вылезла из-под одеяла и на цыпочках вышла в гостиную. К ней спиной у буфета стол Ашот. От неожиданности такой встречи обнаженная женщина вскрикнула, схватила с пола кофточку, пытаясь ей прикрыться. Ашот повернулся на её окрик, и они оказались лицом друг к другу.

– Извините. Бога ради, извините, – поднял руки Ашот, разглядывая Аллу Петровну.

– Вы не заперли входную дверь. Я не знал и зашел, – отвернулся Ашот.

Алла Петровна поспешно сгребла с пола свои вещи и убежала в спальню.

Спустя четверть часа они сидели в гостиной. Ашот приготовил всем кофе. Алла Петровна, не поднимая глаз, мелкими глоточками пила горячий напиток. Славик бросал на Ашота гневные взгляды, но тот не реагировал, оставался добродушным и безмятежным.

– Я еще раз извиняюсь. Подумал, вы куда-то ушли, а дом не заперли. Хотя у нас тут все свои, – простодушно оправдался он за свою как бы мелкую оплошность.

– Мы из-за дождя вчера не уехали, – потупясь, проронила Алла Петровна.

– Да. Вода сильный шел. Водопад. А у меня тут куры во дворе. Приехал посмотреть, может какой утонул, – поднял ладонь Ашот.

Он по-прежнему рассуждал о мотиве своего бестактного появления, будто это имело какое-то значение. Но Аллу Петровну доводы циника не успокоили.

– Мы сейчас уедем, – объявила она хозяину жилища.

– Зачем? – удивился Ашот, – Мне на работу. А вы оставайтесь. Или что-то не понравилось? – сально улыбнулся он Славику, но тот не ответил, а лишь с ненавистью посмотрел в глаза наглецу.

Допивать кофе Алла Петровна не стала, поднялась и направилась к выходу. Ей хотелось как можно скорее покинуть злополучный дом, где еще несколько часов назад ей было так хорошо.

На работу Киру привез водитель мужа. Сразу она выяснила что Вадим приезжал на Пищекомбинат и забрал свой Газик. Это было странно, но Ашота никто не видел, а рассказать, чем закончилось вчерашнее происшествие, мог только он.

Славик задерживался, но Кира и не ждала его прямо с утра. Более того, она разрешила ему приехать на работу после обеда.

Тем не менее Славик появился. Он заглянул в кабинет начальницы и хотел войти, но Кира его остановила. Его растерянный вид ей не понравился, и она решила сама выяснить, что не сложилось из её задумки.

Кира позвонила в гостиницу Алле Петровне, та сразу ответила.

– Аллочка Петровна, доброе утро, – бодро поприветствовала она москвичку, – Извини, что мы с Леонидом Семеновичем вчера не поехали к Ашоту. Лёня уперся и ни в какую. Дождя испугался.

– Да, ничего. Просто так вышло…, – виновато начала объяснять Алла Петровна, – Мы там задержались, а Ашот приехал.

– Ну, так и что? Задержались. Кому какое дело? – беззаботно отреагировала Кира на удрученный тон Аллы Петровна, но сама при этом напряглась.

Ашот не должен был возвращаться в свой сельский дом. Она поручила ему оставить там гостей одних, а он зачем-то приехал и, судя по настроению Аллы Петровны, сотворил какую-то пакость.

Кира хотела привязать к себе московскую гостью тайной измены мужу. События приятного и одновременно опасного, где гарантом секрета была бы она – Кира. А выходка Ашота это подпортила. Алла Петровна напугана и расстроена. Какая уж теперь дружба. Может даже отомстить Кире. Решит для себя, что это Кира во всем виновата, и дел с ней лучше не иметь. Любая мелочь может испортить отношения, а то, что утворил Ашот, совсем не мелочь. Это, как если в тарелку супа из осетрины с потолка упадет таракан. Есть такое уже не хочется. Вот так и Алла Петровна не захочет дружбы с Кирой.

Это она ей и озвучила:

– «Очень неловко получилось. Будут теперь всякое говорит. Я решила уехать».

Кира про себя выругалась на Ашота. Из-за него москвичку придется успокаивать. Вариант не лучший для хороших отношений.

– Да ерунда. Никто ничего говорить не будет, – попыталась переубедить её Кира, – Даже не бери в голову. Тем более из-за этого уезжать.

– Нет-нет. Я решила, – добавила твердости Алла Петровна.

Кира поняла – телефонные уговоры успеха иметь не будут, и применила другую тактику: встретиться лично.

– Ну, если решила, – согласилась она с москвичкой, – Хотя зря. Я Славу пришлю, он тебя отвезет.

– Я, пожалуй, сама доберусь, – дрогнул голос у Аллы Петровны.

Кира улыбнулась. Славик выполнил «задание» на отлично: Алле Петровне жаль с ним расставаться.

– Не выдумывай, – по-свойски урезонила она гостью, – Я тоже подъеду. Мы же не попрощались.

Алла Петровна возражать не стала. Кира повесила трубку, у нее появилась идея, и она вызвала к себе главбуха.

Спустя четверть часа она вошла в номер Аллы Петровны. Та уже собралась, сидела за столом, и у кровати стоял чемодан.

– Всё-таки решила ехать? – улыбнулась ей Кира.

– Да. Дочка звонила. Муж через два дня приезжает, – пояснила Алла Петровна, будто её отъезд вызван семейными обстоятельствами, и расстроенно добавила, – Очень вышло как-то…, – прикусила она губу.

– Ты из-за Ашота? Так он уже и забыл, – рассмеялась легонько Кира.

– Ну, как забыл? Будет теперь всем рассказывать…, – не договорив, замолкла Алла Петровна, – Боже! Что я наделала? Если муж узнает…, – едва не заплакала она.

Кира посмотрела на нее с состраданием и улыбкой одновременно. Теперь она знала, как ей вернуть дружеские отношения с москвичкой.

– Во-первых, ты ничего ужасного не сделала. А во-вторых, пока есть я, Ашот и пикнуть не посмеет. И потом, есть документ, доказательство, что вас со Славой вместе не было, – объявила она несчастной женщине, присев к ней за стол.

– Какое доказательство? – с надеждой спросила Алла Петровна.

– Настоящее. С печатями, – Кира вынула из сумочки бухгалтерский бланк и передала москвичке.

– Путевка, – начала читать Алла Петровна, – Убытие: Сочи. Прибытие: Батуми. Водитель: Вячеслав.., – не дочитав документ, в растерянности произнесла спасенная женщина.

Кира забрала у нее листик, и пояснила:

– Он в Батуми был. Туда-назад 900 километров. Вернуться мог только сегодня.

Алла Петровна не могла поверить собственным глазам. Она разбиралась в документах, водительских путевках тоже, и то, что ей сейчас показала Кира, была даже не соломинка для спасения утопающего, а железобетонное доказательство, стопроцентное для нее алиби. Сочинская подруга снова её выручила.

Лицо у Аллы Петровны посветлело. Кира ей улыбнулась, сняла трубку телефона и набрала номер.

– Я в бухгалтерию звоню, – пояснила она, – Сейчас сама всё услышишь.

Дозвонившись, Кира отвернула трубку от уха так, чтобы и Алла Петровна слышала разговор.

– Алло, Вера Павловна, что там по путевке Славика в Батуми, – подмигнула Кира московской подруге.

– Всё в порядке. Бензин я списала. Оплатила за сутки проживания два пятьдесят, – доложила начальнице бухгалтер, – Что-то не так? Вы путевой лист из отчета взяли.

– Нет, всё так. Путевка будет у секретаря, – положила трубку Кира.

– Слышала? Документ подшит в финотчет. Супер-доказательство для любого мужа, – улыбнулась она Алле Петровне и мягко спросила, – Может, не поедешь?

– Нет, я уже решила и дочери сказала. Поеду, – поднялась московская гостья.

Кира пожала плечами – мол, каждый может делать, как ему это угодно.

Алла Петровна хотела взять свой чемодан, но Кира упредила её – чемодан понесет она.

Быстро добрались в аэропорт. Алла Петровна купила билет. Тут же объявили регистрацию на рейс, и она прошла к стойке. Славик и Кира остались одни.

– Ты что-то грустный, – посмотрела на него Кира.

– Ашот скотина. На рассвете приехал, – раздраженно проронил Славик, – У Аллы Петровны будут неприятности.

– Ничего не будет, – наблюдая за московской гостьей, пояснила водителю Кира, – Ты был в командировке. Думаешь, зачем я тебе путевку в Батуми оформила?

Славик оценил благородное решение начальницы и хотел ей об этом сказать, но Алла Петровна прошла регистрацию, отошла от стойки, и с гостьей нужно было попрощаться.

– Чуть не забыла вам подарок, – Кира вручила москвичке небольшой пакет,

Алла Петровна взяла пакет, поблагодарила и робко подала руку Славе. Он на секунду растерялся, не зная, как поступить, потом пожал ей руку.

Процедура прощания окончилась. Алла Петровна пошла на посадку, а Кира и Славик – к выходу из аэропорта.

Проходя мимо продавцов цветов, начальница остановилась, посмотрела на загрустившего Славика.

– Слав! Да ты влюбился! – задорно произнесла она.

Без особого разбора Кира купила букет роз и передала его Славе.

– Догоняй. Еще успеешь.

Славик схватил букет и побежал к секции выхода на посадку. Алла Петровна уже подошла к её двери. Он окликнул её в последний момент, и она задержалась.

– Это Вам, – вручил ей розы Слава.

Алла Петровна на мгновение смутилась, но тут же огоньки радости вспыхнули у нее в глазах. Он поднялась на цыпочки, поцеловала Славика в щеку и прошла в зал отлета. Наблюдавшая за этим начальница Общепита улыбнулась.

Славик и Кира вернулись к машине.

– Сейчас поедем в МВД, я там недолго, – распорядилась Кира, – Потом где-нибудь пообедаем.

Повеселевший Славик с готовностью кивнул начальнице и открыл ей дверь Волги. Волшебница Кира, как и всегда, устроила всё наилучшим образом.

В зале ожидания Алла Петровна открыла подарочный пакет Кира. В нем лежала коробочка ей любимых духов Эсти Лаудер. Алла Петровна сладостно вздохнула.

На скамейку подсела пожилая женщина.

– Отдыхали в Сочи? – поинтересовалась она у Аллы Петровны, – Понравилось?

– Да… Сочи прекрасен! – бережно убрала в пакет духи аристократка в норковой шубе.

***

Кира зашла в здание МВД. Дежурный доложил начальнику, и она направилась к кабинету Ткаченко.

Повод для визита Кира выбрала самый простой: хотела лично поблагодарить Николая Сергеевича за найденную шубу. В качестве благодарности она захватила с собой бутылку дорогущего коньяка. Он почти год стоял в мини-буфете её кабинета в качестве антуража. Кто-то из блатных принес Кире в подарок этот коллекционный экземпляр сорокалетней выдержки. Стоила такая бутылка как зарплата профессора – рублей четыреста. Но дружба с начальником МВД стоила много больше. Жилиться не стоило. Кира хотела между делом, в процессе беседы, узнать у него подробности ночного вызова его сотрудников на Пищекомбинат.

Она открыла дверь в кабинет, Ткаченко любезно пригласил её проходить.

– Пришла Вас поблагодарить, – присела Кира на ближайший стул за общим столом.

– Это что-то новое в нашей практике, – легонько рассмеялся Николай Сергеевич, – Обычно ко мне с жалобами или доносы приносят.

– Нет, кляузы писать я не стану, – прищурила глаза Кира, – Вы моей москвичке шубу нашли и вернули. Сегодня улетела, – выставила она из сумочки на стол бутылку коллекционного коньяка.

– Ну, это лишнее. Шубу просто так вернули. Без нашего участия, – начал рассматривать странную бутылку Ткаченко.

– Без милиции ничего не возвращают, – со значением произнесла Кира и в виде дополнения спросила, – Ваши, кстати, вчера ночью к нам на комбинат приезжали. Чем там всё закончилось?

– А ничем, – вернул бутылку на стол Ткаченко, пояснив что у него язва, и врач запретил ему пить крепкий алкоголь.

– По вчерашнему звонку я оперативника позову. Он Вам расскажет.

Николай Сергеевич нажал кнопку селекторной связи. С той стороны ответили.

– Володя, зайди ко мне, – коротко произнес Ткаченко в микрофон селектора, отключил связь и повернулся к Кире.

– Раз Вы уже приехали, познакомьтесь с нашим опером. Его из Краснодара перевели. Рестораны, столовые, бары теперь по его части будут. Надеюсь, вы сработаетесь. Толковый парень.

В кабинет вошел оперативник Володя, остановился у стола. На вид ему было лет двадцать пять. Три звездочки на его погонах соответствовали званию старшего лейтенанта, что вполне подходило его возрасту.

– Познакомься, – учтиво показал на именитую посетительницу Ткаченко, – Кира Юрьевна, начальница нашего Общепита. Шубу ты её московской знакомой искал. Хозяйка спасибо тебе передала.

Ткаченко взял со стола коньяк и вручил оперативнику. Тот принял бутылку и с интересом начал рассматривать на ней этикетку.

– «Спасибо» на словах достаточно. Ничего другого не положено. Коньяк дорогой. Я этикетки собираю. У этого редкая.

Володя хотел вернуть бутылку на стол, но Ткаченко его остановил.

– Вот и отлично. Значит, будет тебе этикетка. В виде поощрения от начальства. Так допускается.

Старший лейтенант на секунду замялся, азарт коллекционера пересилил другие доводы, и он оставил бутылку себе.

– А что за вызов был ночью на комбинат питания? Хозяйка интересуется, – простецки спросил оперативника Ткаченко.

– Шутница звонила. Сообщение я принимал. По голосу не молодая, и слова на украинский манер коверкала – говор такой особенный.

– Украинский говор? – уточнила у милиционера Кира.

– Да. Видимо, специально изменила голос. Сообщила про труп в холодильнике. Так их там штук пять было, но все хрюшки. Розыгрыш. Мы ложный вызов в протокол записали.

Сделав доклад, оперативник распрямился в ожидании дальнейших указаний. Но их не последовало. Ткаченко рукой показал ему, что он свободен. Володя покинул кабинет.

– Вы, наверное, хотите узнать и по Икорному делу? – открыто посмотрел Кире в глаза Ткаченко.

Она пожала плечами, что фактически означало не безразличие, а как раз наоборот – особую заинтересованность.

– Так вот. Там есть неплохие изменения, как теперь стало модно говорить – положительные тенденции, – простучал какую-то мелодию пальцами по столу Ткаченко, – Нам это дело будут передавать. Не сразу, выждут с месяцок, и отдадут. Сами они его не тянут. А пока ждите наш ОБХСС с проверкой. Плановый. У прокурора на подписи Постановление.

– Спасибо, – коротко поблагодарила главного милиционера Кира.

– Мне-то за что? – улыбнулся Ткаченко, – Прессовать ваших сотрудников будем. А Вы – спасибо.

– Как говорится, «за одного битого двух не битых дают», – напомнила Кира известную поговорку, но произнесла её не Ткаченко, а, скорее, самой себе.

– Ничего за них, за этих битых, не дают. Увольняют их. Вы там, Кира Юрьевна, посмотрите, много заявлений на ваших – обсчитывают, водку в графинах разбавляют. Посмотрите.

– Это я отрегулирую. Проверку когда ждать?

– Дня два-три и начнем, – соединил пальцы в замок Ткаченко.

Кира встала, и они улыбнулись друг другу вместо стандартных слов прощания.

Такой способ завершения беседы подразумевает, что всё сказанное надо сохранить в тайне.

Кира вышла из здания УВД. Здесь её встретило яркое солнце и синее небо, она полной грудью вдохнула весеннего воздуха. После мрачного кабинета, а в милицейских кабинетах всегда такая атмосфера, независимо от их освещения и интерьера, перемена жизни по разные стороны от их дверей ощущается особенно сильно.

Поджидавший начальницу Славик дремал за рулем служебной Волги. Она открыла пассажирскую дверь машины, он встрепенулся.

– Где бы нам пообедать? – поразмыслила Кира, – А давай-ка заедем в наш Комбинат питания, и пусть только попробуют нас плохо покормить, – иронично заметила она.

– Они не посмеют, – с готовностью поддержал ее Слава, завел машину и выехал на дорогу.

На Пищекомбинат Кира ни за что бы не поехала обедать, но ей хотелось самой убедиться, что там всё спокойно, и никто не обсуждает необычных происшествий.

Туда они вошли через столовую общего пользования. Кира задала пару вопросов дежурному раздевалки, потом прошла в обеденный зал. Там по талонам обслуживали строителей, и, в отличие от предыдущего дня, зал был заполнен.

Рабочая на раздаче при появлении начальницы приосанилась, а кассир встала. Им Кира тоже задала пару повседневных вопросов: о заполняемости зала в утренние часы и дневной выручке. Работницы отвечали бойко и четко.

Желание обедать на Пищекомбинате у Киры улетучилось с первой минуты посещения столовой. Кухонные запахи не возбуждали аппетит. Минут на пять Кира зашла к директрисе комбината, сказала, что заехала к ней по дороге.

Обедали Кира и Славик в кафе возле работы и не в общем зале, а в отдельной комнате. Еду им принесли свежайшую. Её готовили отдельно для себя сотрудники кафе.

Кира посмотрела на часы. До окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут. По четвергам в это время к ней с отчетом приходил Ашот. Она позвонила секретарю – Ашот уже прибыл и ждал начальницу. Кира оставила Славика, им как раз принесли десерт, и прошла пару кварталов до работы пешком.

Она поднялась в приемную, отпустила секретаря, и они с Ашотом зашли в её кабинет. Кира заперла дверь. О вчерашнем происшествии ни он, ни она даже не обмолвились. Будто ничего и не было. Сели друг напротив друга за её столом. Ашот достал из портфеля пачки денег.

– Уменьшилось. Четыре триста, – положил он деньги на стол.

– Это не главное, – отодвинула пачки в сторону Кира, – Есть другая проблема. Знаешь, кто на комбинате на украинском балакает? Она милицию вызывала.

– Уборщица? – удивился Ашот, – Так откуда она узнала?

– Откуда? – язвительно произнесла Кира, – Мясо воровала из холодильника. Контроль нулевой. А тебе плевать.

– Мое дело – деньги с точек, – покривился Ашот, – Стало меньше, так это твое решение. Я понимаю.

– Наверное, не понимаешь, – спокойно резюмировала Кира, – Уборщицу на увольнение. Тем более, она воровка. Знаешь, как сделать?

– Ну, да. Организуем, – пожал плечами Ашот.

– Вот и организуй. А уменьшение денег тебя не касается. Пятьсот отсюда твои, – показала на пачки денег Кира, – и пятьсот жене Тиграна отвези. Ей нужно.

От того как, начальница распределила недельный доход, Ашот опешил.

– Что значит, «ей нужно»?! – нервно поднял он ладони, – Всем нужно. Я и свои отдам Тиграну. Дала бы ей тысячу. Муж в тюрьме.

– Вот и отдай. Ты это что? – поставила на место подчиненного Кира, – В тюрьме он из-за тебя. Вы же с ним нажиться хотели у меня за спиной. Икорку взялись продать. Так ведь?

Упрек в нечестности кавказца задел за живое. Ашот насупился, опустил глаза в пол.

– Вах-вах-вах… Кира Юрьевна, – начал он раскачиваться на стуле, – Умная женщина, а простой вещи не понимаешь. Я только икру вынес, и сразу гебешники. Я тебя спас. Тигран нас спас. И где он сейчас? Ты в Москву летала, что решила? Ничего не говоришь.

Киру спектакль обиженного кавказца не впечатлил, она убрала деньги в ящик, оставив на столе две пачки по пятьсот рублей.

– В Москве поумнее нас. А тебя с Тиграном в особенности. Там никто в «печку» лезть не будет. А ты, мало того, что икру контрабандную взял, так еще и гебешник убитый на тебя с потолка свалился. Как это? Тебе еще и спасибо?

– Ладно, согласен, – подвинул к себе пачки купюр Ашот, – А гебешника я с концами убрал. Всё, нет его. Съели.

– Что съели? Кто съел? – нахмурилась Кира.

– Люди скушали. Мы его на фарш прокрутили. На котлеты пошел, – угрюмо отчитался Ашот.

От такого сообщения Кира побледнела. Час назад она проходила через зал столовой Пищекомбината и видела, как рабочие-строители, ничего не подозревавшие о «рецептуре» котлет от Ашота, спокойно накалывали их вилками.

Кира едва сдержала спазм тошноты. Ашот же рассказал обо всем без эмоций и в некотором смысле даже похвалился, как он всё устроил. Сейчас его интересовал лишь вопрос распределения левых доходов.

– Насчет денег – твое решение. Я понял, – начал он рассовывать в карманы пиджака пачки купюр.

– Нет, Ашот, ты не понял, – уничижительно посмотрела на подчиненного Кира, – Здесь я решаю всё. Ты работаешь у меня, а не наоборот. Или ты не работаешь?

Ашот поднял на начальницу глаза, но выдержать её взгляда не смог и опустил голову.

– Понятно, – положила ладонь на стол Кира, – Ты не работаешь. Зачем мне ждать очередную подставу? С Тиграном я решу. Он подождет. Тебя же не станет выдавать?

Зная характер начальницы, Ашот оцепенел и не смог подобрать нужных слов. Он пытался возмутиться, но голос у него дрогнул, и он произнес свое требование в виде просьбы:

– Ты… Ты меня увольняешь?

– Ты сам себя уволил, – спокойно отрезала Кира, – Второй общепит устроил. Личный.

– А с уборщицей тогда как? – Ашот попытался найти для себя зацепку не потерять работу.

– С ней мы всё обговорили. Или ты опять не понял? Это не мне – это тебе нужно.

Кира начала перекладывать деньги из ящика стола в свою сумочку и далее обсуждать ничего не желала.

Ашот понял – решение о его увольнении изменить уже не получится. Молча встал и вышел из кабинета.

***

В отличие от жестких правил начальницы Общепита, планы в шайке мошенников принимали и отменяли запросто.

После провала «операции» с вахтовиком Виталий сходу решил этими делами не заниматься, и даже выбросил ментовскую форму Гены. Потом друзья поостыли и решили проворачивать спектакли, не нарушая закон. Жанна – девушка вольная, ну «слаба на передок», так ей уже девятнадцать. Гена и Арам – дружинники-добровольцы, борцы за моральные ценности в молодежной среде. Действуют по собственной инициативе и для убедительности прикрепят значки комсомольцев в придачу к красным повязкам. Маскарада с переодеванием больше нет, кладовая в гостинице им тоже не нужна.

Компания сидела на лавочке и ожидала Виталия. Он задерживался, они скучали. Гена щелкал бензиновой зажигалкой – то поджигал, то тушил её пламя. Жанна курила, лениво пуская кольцами дым. Арам молча смотрел себе под ноги.

Наконец появился Виталий. Он подошел и остановился напротив скучающих на лавочке товарищей.

– Ну, что, Циркач, на работу? – закрыл зажигалку Гена.

– Нет, – присел на лавочку Виталий, – Мент снова приходил. В ресторане про Жанну спрашивал. Приметы и прочее.

– Правда? – насторожился Арам, – А нас с Крокодилом не ищут? Мужик нас тоже видел.

– Тебя точно ищут, – сплюнул под ноги Гена, – В ментовке фотографы нужны. А тебя Жанка, – поднял он глаза на Жанну, – постригать под полубокс будем, сапоги выдадим.

На идиотское предложение товарища Жанна отвечать не стала, а лишь поморщилась и щелчком отбросила сигарету. Гена улыбнулся.

– А чё. Будешь Жанна д’Арк, – подначил он девушку, – А то пойдешь в ресторан похавать, а тебя и загребут.

Гена хотел и дальше заводить Жанну, но Виталий перебил его.

– Короче… Пока отбой. А посидеть где-нибудь не мешало бы.

– Принимаем, – оживился Гена, – В порту круизник стоит. Жанка в форме, и ресторан там хороший.

– Ты, Крокодил, не понял, – начал раздражаться Виталий, – Какая форма, я же сказал, на сегодня отбой.

– Отбой в пионерлагере, – вытянул губы Гена, – А у нас как раз ужин. Покушаем с коньячком, и взлохматим туристика на стольник.

Гена хотел залихватски приобнять Жанну, но она уклонилась. Арам бросил на него гневный взгляд.

– Я заплачу в ресторане. У меня есть чуть денег, – твердо произнес кавказский паренек.

– Тода ваще не вопрос, – поднялся Гена.

Остальные последовали его примеру. Все проголодались, а к ресторану в порту можно было дойти за 10 минут пешком.

Веселая компания быстро добралась в порт. Однако у входа в ресторан их встретила табличка «МЕСТ НЕТ». Арам предложил пойти в другое место, но Гена покривился и для уверенности пару раз дернул за ручку прикрытых дверей.

Швейцар открыл их, и компания тут же проникла в предбанник ресторанного холла.

– Извините, у нас всё занято, – остановил шустрых ребят служитель дверей, – Обслуживаем заказ, – показал он на табличку об отсутствии свободных мест.

Благообразный швейцар вежливо ожидал, что гости уйдут, но они не спешили.

– Там у вас один человек, а столик на четверых, – Виталик выглянул из-за плеча швейцара в зал, – Может, мы пройдем?

В дальнем углу за столом действительно сидел один посетитель – моряк в офицерской форме.

– Нельзя, – монотонно произнес строгий охранник, – Здесь не столовая. У нас гости иностранные. Болгары.

Виталий потер подбородок, достал из кармана трешку, протянул швейцару.

– А Вы у него спросите. Болгары гостеприимные.

На предложенные ему деньги швейцар даже не глянул. Не обронив и слова, он распрямился и продолжил стоять, пресекая возможность прохода.

Оставался только вариант покинуть заведение «не солоно хлебавши», в прямом смысле этого выражения. Так бы и произошло, если бы к швейцару не подошел официант. Он что-то шепнул тому на ухо и хотел уйти, но Виталик официанта задержал и сунул ему в ладонь трешку.

– Моряк не против с нами посидеть, а нас не пускают, – показал он официанту одинокого гостя в морской форме, – Скажи ему, и мы пройдем.

Официант с готовностью выполнил просьбу Виталия, подошел к болгарскому моряку, что-то ему объяснил.

Болгарин поднял глаза на стоящую в дверях компанию. Жанна приветливо помахала моряку рукой.

Официант вернулся к швейцару.

– Пропусти. Моряк их приглашает, – распорядился официант.

Перечить желанию гостя швейцар не посмел, компания прошла в ресторан.

– Слышь, Циркач, а ты молодец, – похвалил Виталия Гена, – В Болгарии какие деньги, левы?

– Да подожди ты про деньги, – одернул его Виталий, – Видишь, какой амбал. За ужин заплатит и лады.

– Ну это мы посмотрим, – процедил Гена, – Капнем ему грамм триста Столичной – и поглядим, что он заплатит.

Компания подошла к столу. Жанна села рядом с болгарином, Виталий и Арам напротив. Пятого места не было, но Гену это не смутило, он бесцеремонно взял свободный стул от соседнего столика, уселся в торце. Подошел официант, и он заправски сделал общий заказ.

– Так. Всем по жульенчику и котлеты по-киевски. Нашему другу тоже, – улыбнулся Гена моряку.

– А салаты какие вам? – начал записывать заказ официант.

– Не, салаты не нужны. В большой тарелке крупно порезать помидоры, огурцы, и перца болгарского, – подмигнул болгарину Гена, – Ну, и бутылочку пять звездочек армянского. Остальное по ходу.

Официант уточнил насчет хлеба и повернулся уходить, но Гена снова окликнул его.

– Еще бутылочку шампанского для нашей девушки и графин водки Столичной, – дополнил он заказ.

Жанна рассердилась от того, как Гена распорядился о шампанском для девушки, не спросив её желания.

– Нет. Шампанское с водкой? – поморщилась она, – Шампанское я не хочу. Мне лучше Токайское, – пафосно высказала она свои предпочтения.

Официант поддержал выбор Жанны и, исправляя заказ, одобрительно кивнул ей перед тем, как уйти. Виталий и Арам всё это время молчали. Энергичный Гена не дал вставить им и слова.

Болгарин с недоумением смотрел на подсевшую к его столу компанию. Жанна лишь приветливо улыбнулась ему, присаживаясь за стол, а парни не сочли нужным даже поздороваться.

Теперь же, сделав заказ, Гена весьма своеобразно обратился к болгарину.

– Ты водку будешь? Любишь водку? – спросил он моряка, будто тот только и ждал такого предложения.

Болгарин кивнул головой вниз – Гена расплылся в улыбке.

– Вот. Видишь, от водки наш друг не отказывается, – наклонившись на стуле, положил он ладонь на плечо Виталия.

– Ты, Крокодил, не понял. У болгар наоборот кивают. У нас это да, у них – нет. Я там был. Знаю, – процедил Виталик, убрав его руку с плеча.

Залихватские манеры товарища начали его раздражать. Гена взял на себя роль руководителя, а главным в шайке был не он, а Виталий.

– Ерунда, – отстранился Гена, – Ты везде был, ты все знаешь. При слове «водка» ответ всегда – да. Правда, друг? – протянул он руку болгарину.

Моряк пожал Гене руку, потом поочередно Виталию, Араму и Жанне.

– Болгария друг, – завершив рукопожатие, приложил он ладонь к своей груди.

– Эт другое дело, – взял у официанта бутылку коньяка Гена, тот как раз принес и вино, и коньяк и собирался их открыть.

Гена показал официанту, что дальше он справится сам, свернул пробку с бутылки и разлил всем по рюмке.

Болгарина тоже пил коньяк и перелил его из рюмки в свой бокал. Закусывал заморский гость весьма оригинально. Точнее, он не закусывал совсем. В бокал с коньяком он опустил горький перец и, отпив из бокала, откусывал самую чуточку перца. От принесенных блюд, в том числе и на его долю, он любезно отказался. На смеси болгарских и русских слов он объяснил, что поел на корабле.

Присутствующих это не смутило. Вопросы пропитания каждый решает сам. Лишние порции перешли Гене, и они продолжили ужин.

***

Уборщица Пищекомбината вопрос пропитания в этот вечер решала самым простым способом. Она обходила кухню и собирала в свою сумку остатки продуктов. Нашлось пол пачки риса, несколько луковиц и картофелин. Не густо. А вот в нижнем шкафу оказался царский подарок. Кто-то из кухонных рабочих позабыл там говяжью вырезку. Галина Федоровна уложила и её в свою сумку.

– Эт друга справа. Чи не меньше чотырех кило, – попробовала на вес сумку уборщица.

Вопрос пропитания на ближайшие дни она решила и можно было идти домой. Она прошла на проходную, положила ключи в окошко вахтера.

Василич поднял на нее глаза и выразительно кивнул уборщице на её сумку, пытаясь таким образом предупредить, что выносить поклажу нельзя.

Галина Федоровна, увы, не отличалась сообразительностью и предупреждение вахтера не поняла.

– Видкривай, и так ног не чую стоять тут, – с удвоенной силой толкнула она закрытую вертушку.

Вахтер выпустил упертую женщину за турникет, но стоило ей сделать всего шаг, как из боковой двери вышли завскладом и бухгалтер Пищекомбината. Теперь ей стало понятно, о чем пытался сигнализировать вахтер, но было поздно. Галина Федоровна обреченно поставила увесистую сумку на пол.

– Выносим? – развел руками завскладом, – Будем составлять протокол.

Разжиться продуктами уборщице не удалось, её простейшее дельце потерпело фиаско. Такое в её трудовой биографии случилось впервые, кто бы мог подумать, что на проходной будет проверка, спустя два часа после работы.

Иначе обстояли дела у Жанны и её друзей в портовом ресторане. Болгарин от еды отказался и пил совсем мало: по глоточку, тянул из своего бокала коньяк, но важно было другое – он определенно запал на улыбчивую красотку Жанну и пару раз пригласил её потанцевать. А этот момент вполне подходил для развода моряка на деньги.