Текст книги "Советский анекдот (Указатель сюжетов)"

Миша Мельниченко
Советский анекдот (Указатель сюжетов)

Введение

Термин «анекдот» (греч. anekdotos – «неизданное, не подлежащее широкой огласке») появился в середине VI века нашей эры в Византии благодаря труду Прокопия Кесарийского «Тайная история», посвященному развенчанию панегирических образов императора Юстиниана и его супруги Феодоры. Современники историка под этим словом понимали различные сплетни, слухи, кривотолки. Примерно это значение термин сохранил до середины XVII века11
  Голубков А.В. Anekdota и Ana: компилятивные жанры на исходе Средневековья // Жанры и формы в письменной культуре Средневековья / Сост. Ю. Иванова. М., 2005. С. 126 – 141.


[Закрыть]; позже анекдотами стали называть рассказы о выдающихся исторических личностях, знаменитых людях, их необычайных поступках, суждениях или же о курьезных ситуациях, в которые они попадали.

Анекдот как жанровое обозначение появился в России в середине XVIII века. Прижившийся на русской почве в ходе усвоения европейской культурной традиции, анекдот некоторое время существовал исключительно как литературный жанр и являлся принадлежностью узкого круга образованных людей. Анекдоты в понимании человека XVIII–XIX веков представляли собой скорее тексты мемуарного характера, и в этом качестве – как источник очень неточный с фактографической точки зрения, но проливающий свет на «быт и нравы эпохи» – попали в центр целого ряда исторических исследований. При этом, что касается соотношения жанра литературного и исторического анекдота с анекдотом современного типа, важно понимать, что, несмотря на общее название и возможное влияние анекдота первого типа на анекдот как жанр городского фольклора, между ними существует довольно серьезная разница. Литературный и исторический анекдоты – первоначально письменные жанры, являющиеся частью дворянской культуры. Безусловно, часть текстов воспроизводилась и передавалась устно, но все же изначальной и основной формой существования для исторического и литературного анекдота является письменный или печатный сборник. Анекдот современного типа, напротив, изначально возникает как часть устной традиции и, при определенном стечении обстоятельств, фиксируется в сборниках или источниках других видов. Кроме этого, отличительной чертой анекдота фольклорного является наличие у него пуанта, т.е. смехового ядра, неожиданной и остроумной концовки. Анекдоты литературные и исторические неожиданной смешной концовкой в подавляющем большинстве случаев не обладают, более того – комическая составляющая для них совсем не обязательна. В «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара можно найти такое определение: «Анекдот – краткий рассказ какого-нибудь происшествия, замечательного по своей необычности, новости или неожиданности»22
  Энциклопедический лексикон. СПб., 1835. Т. 2. С. 303. Цит. по: Русский литературный анекдот конца XVII – начала XIX века. М., 2003. С. 7.


[Закрыть]. Целью его, согласно «Частной риторике» Н.Ф. Кошанского, было «объяснить характер, показать черту какой-нибудь добродетели (иногда порока), сообщить любопытный случай, происшествие, новость»33
  Кошанский Н.Ф. Частная риторика. СПб., 1832. С. 65 – 66. Цит. по: Русский литературный анекдот… С. 7.


[Закрыть]. Со временем понимание термина «анекдот» меняется44
  Курганов Е. У нас была и есть устная литература… // Русский литературный анекдот… С. 6.


[Закрыть]. Ко второй половине XIX века под этим словом стали понимать нечто несерьезное и малозначащее.

Механизмы рождения анекдота современного типа для исследователей не вполне ясны. Он появился, вероятно, в ходе смешения «высоких» жанров исторического и литературного анекдотов, басни55
  Курганов Е. Анекдот и басня: прошлое и настоящее // Анекдот как жанр. СПб.: Академический проект, 1997. С.16 – 18.


[Закрыть] и притчи с рядом народных протоанекдотических форм, к которым относятся фатеции (смешной устный рассказ, пришедший в Россию из Польши и бытовавший чаще всего в виде надписи под лубочной картинкой66
  Державина О.А. Рассказы о женщинах и их хитростях в польских и русских сборниках фатеций XVII века (к истории русско-польских связей) // Славянская филология II: Сб. статей, посвященный IV Междунар. съезду славистов. Т. 1. 1958. С. 273 – 308.


[Закрыть]), байки, прибаутки и, прежде всего, бытовые и «заветные» сказки77
  Курганов Е. Анекдот, сказка и басня // Указ. изд. С. 13 – 16.


[Закрыть]. А.А. Демичев относит начало этого процесса к 60-м годам XIX века и связывает его с «Великими реформами» Александра II, давшими толчок комплексу взаимосвязанных изменений социальной структуры и, как следствие, массового сознания88
  Демичев А.А. Образ суда в дореволюционном российском анекдоте. Н. Новгород, 2007. С. 8.


[Закрыть].

Политический анекдот в современном понимании, т.е. жанр преимущественно городского фольклора, представляющий собой небольшой политически окрашенный пуантированный рассказ, появляется в начале ХХ века и быстро превращается в центральный жанр городской традиции, выполняющий функции жанров-предшественников, при этом гораздо более соответствуя ускоренному ритму городской жизни. По утверждению Е.Я. и А.Д. Шмелевых, после революции 1905 года, а именно после «Октябрьского манифеста», декларирующего свободу печати99
  Впрочем и до манифеста издавались весьма острые сатирические журналы, обходившие цензурные ограничения с помощью «эзопова языка». В качестве примера можно привести журнал «Зритель», издававшийся с лета 1905 года и до своего закрытия выпустивший 17 номеров.


[Закрыть], политический юмор являлся принадлежностью газет и журналов – ситуация, типичная для свободного буржуазного общества1010
  Шмелева Е.Я., Шмелев А.Д. Русский анекдот в двадцать первом веке: трансформация речевого жанра. – www.dialog – 21.ru/Archive/2005/Shmelevy/Shmelevy.pdf.


[Закрыть]. В это же время широкое распространение получает традиция бытового, неполитизированного анекдота, о которой мы можем судить по ряду сборников1111
  См., например: Рассказы, анекдоты и сцены из народного, немецкого, французского и американского быта: для дач и железных дорог сборник составленный по русским и иностранным авторам. М.: Д. Сытин, 1916.


[Закрыть] и нескольким сатирическим произведениям, написанным в контексте этой традиции1212
  Например: Аверченко А. Искусство рассказывать анекдоты // Пантеон советов молодым людям. Берлин, 1924.


[Закрыть]. Бытовые анекдоты – или тексты, под них мимикрирующие – попадали в многотиражные издания самого разного плана, где их можно найти рядом с рекламными объявлениями1313
  К примеру: Перевощиков М.М. Казань с планом. Казань, 1914.


[Закрыть] – для привлечения к последним внимания. Впрочем, тексты из дореволюционных изданий подобного рода – с сюжетами, устную природу которых практически невозможно доказать – очень напоминают авторские репризы, вряд ли получившие широкое распространение. Существовало при этом некоторое число анекдотов на политические темы, представление о которых можно получить из ряда дореволюционных эмигрантских изданий. Известные на данный момент дореволюционные сборники политических анекдотов1414
  К примеру: Шутки русской жизни. Берлин: Издание Гуго Штейница, 1903.


[Закрыть], изданные в эмиграции, несмотря на кричащие подзаголовки вроде «Эта книга в России запрещена, она издается в Париже»1515
  Анекдоты про русский двор: более ста смешных сказаний про русских царей. Париж, 1914. Впрочем, сборник этот был напечатан в американской типографии товарищества «Труд» (Питтсбург).


[Закрыть], отличаются значительно большей степенью лояльности царскому режиму, нежели изданные уже в советское время – режиму большевистскому. Преимущественно эти издания состоят из текстов, которые в силу громоздкости вряд ли могли получить устную популярность, многие «анекдоты» не дают оснований для антиправительственной трактовки. Даже записи аутентичного политического фольклора начала ХХ века1616
  В РГАЛИ (Ф. 1366. Оп. 1. Ед. хр. 72. Лл. 1 – 15) хранятся черновые наброски его статьи о политических анекдотах, бытовавших в русском образованном обществе в конце XIX – начале XX в., материал из которых частично опубликован в: Иванова Т.Г. Из архива Н.Е. Онучкова // Живая старина. М., 1994. № 1. С. 46 – 47.


[Закрыть], сделанные профессиональным фольклористом Н.Е. Ончуковым (1872 – 1942), отличаются узостью тем и значительной – по сравнению с советским периодом – мягкостью.

Согласно воспоминаниям старого большевика М.Н. Лядова, во время революции 1905 года начинают появляться первые анекдоты о большевиках и меньшевиках; впрочем, не очень понятно, имели ли они широкую популярность:

Рассказывали в то время такой анекдот: двое полицейских ведут вешать двоих – большевика и меньшевика. Конвоиры хотят выпить, но боятся оставить арестованных. Однако узнав, кто они, смело идут в кабак. Будь одни большевики или меньшевики, обязательно убежали бы, а раз те и другие вместе, заспорят и забудут про побег1717
  Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 – 1907 годах (воспоминания). М., 1956. С. 159.


[Закрыть].

В период между двумя революциями возникает огромное для России количество сатирических газет и журналов: по некоторым сообщениям, число зарегистрированных в 1905 году сатирических изданий приближалось к четырем сотням1818
  Исаков С. 1905 год в сатире и карикатуре. М.: Прибой, 1928. См. также: Дрейден С. 1905 год в сатире и юморе. Л.: Кубуч, 1925.


[Закрыть]. Отчасти благодаря популярности подобного рода изданий, выживание которых зависело от скорости «сатирического» реагирования на злобу дня, появляется культура политического юмора, которая охватывает все слои городского населения, в политическом поведении актуализуются самоирония и высмеивание как способ уничижения противника [АМ 2010: 11 – 12]1919
  Здесь и далее шифр [АМ 2010: х], где «х» – номер страницы, отсылает к совместному исследованию Александры Архиповой и Михаила Мельниченко «Анекдоты о Сталине: тексты, комментарии, исследования» (М.: ОГИ–РГГУ, 2011).


[Закрыть]. Способствовала этому процессу и активизация политической сатиры и журнально-газетной полемики между представителями разных политических партий, произошедшая в 1917 году – между Февральским и Октябрьским переворотами2020
  Подробнее см.: Дрейден С. 1917 год в сатире и юморе. М., 1923; он же. Русская революция в сатире и юморе. М., 1925.


[Закрыть]. Все это стало прологом к кардинальному изменению жанра анекдота, случившемуся после 1917 года, когда дореволюционные анекдоты, преимущественно бытового характера, начали быстро терять актуальность и среди появляющихся новых сюжетов преобладающими стали политические. Ряд дореволюционных сюжетов, порою значительно видоизменившихся, получил популярность и в СССР. Продолжила свое существование и определенная традиция неполитизированного анекдота. Однако на первый план вышла новая сильно политизированная традиция, очевидно имевшая советский генезис, стремительное распространение которой заставило современников сомневаться в шансах на выживание привычной современникам традиции бытового анекдота2121
  Перцов В. Анекдот. Опыт социологического анализа // Новый Леф, 1927. № 2. С. 42.


[Закрыть].

Политизация советского анекдота во многом была определена инициированными властями политизацией массового сознания и унификацией политического быта населения СССР, направленными на создание идеологически монолитного бесклассового общества. Благодаря значительному объему однотипной политической информации, получаемой как через СМИ, так и в сфере повседневной коммуникации, большинство населения овладевало знаниями, необходимыми для понимания значительной части анекдотических сюжетов. Тексты анекдотов, могущие распространяться только в случае, если они одинаково понятны рассказчику и слушателю, получили для жизни богатую питательную среду. В городе, как мы видим, к примеру, по Надзорным производствам Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде, анекдоты рассказывались на всех уровнях социальной иерархии: от безграмотных разнорабочих до представителей высших слоев советского общества. Этот факт приобретает особую важность на фоне тенденции к стремительному увеличению доли городского населения и, следовательно, числа носителей устной городской традиции, одним из основных жанров которой в рассматриваемый период являлся именно анекдот. Именно в это время происходит окончательное становление жанра и превращение анекдота в серьезный канал коммуникации для значительной части населения страны.

В первое десятилетие существования советского государства оно сквозь пальцы смотрело на стремительное развитие анекдотической традиции – допускалось даже издание сборников анекдотов2222
  Вирпис А. Сборник анекдотов. Вып. 1. Тверь, 1927; Оцмах Б. Анекдоты и остроты из еврейского быта. Краснодар, 1927.


[Закрыть]. В первом издании Большой Советской энциклопедии (1926) особо отмечалась такая разновидность жанра, как политический анекдот, «получающий в моменты политических кризисов большое агитационное значение, как своеобразное орудие политической борьбы»2323
  БСЭ. М., 1926. Т. 2. С. 743.


[Закрыть]. В 1927 году в журнале «Новый Леф» появилась аналитическая публикация, посвященная анекдоту, которая стала на многие десятилетия единственной в отечественной историографии. Ее автор, В. Перцов, не цитируя ни одного анекдота, утверждал, что «похабный жанр» в условиях построения нового общества уступает место политическому анекдоту, производителями и потребителями которого являются представители обоих полюсов советского общества:

Ответственный советский работник-революционер – собирательный тип – выдумывает и продвигает анекдот как еще одну формулу борьбы. Он без зазрения совести выставляет в смешном виде самые высокие государственные титулы, как только они представляются ему достойными осмеяния в лице их конкретных носителей. Бич анекдота бьет тем злее, чем меньше нужно размахнуться, чтобы ударить. На противоположном полюсе тот же анекдот может сыграть прямо противоположную роль. «Конкретный носитель зла» не отделяется здесь от присвоенного ему государственного революционного титула. Нэпман, смакуя этот анекдот, показывает советской власти онанистический кукиш в кармане. Никто не может отнять у побежденного класса в эпоху диктатуры пролетариата возможность самоудовлетворения. И обратно: анекдот, сочиненный нэпманом, попадая в революционную среду, может при известных условиях стать революционным орудием и сигналом2424
  Перцов В. Указ. соч. С. 42.


[Закрыть].

Конец двадцатых годов представляет собой важную веху в истории взаимодействия жанра и власти – новый этап характеризуется усилением давления на носителей традиции – так, согласно записи от 13 мая 1929 года в дневнике историка И. Шитца, «ГПУ будто бы циркулярно распорядилось преследовать анекдоты, задевающие советскую власть» [ШИ 1991: 115]2525
  Здесь и далее по всей работе ссылки на литературу устроены следующим образом: если в тексте работы есть ссылка на источник, материалы из которого внесены в Указатель, то она обозначается квадратными скобками: [МН 1915 – 1933(14): 52об.] (список использованных источников – в конце книги). Если ссылка на литературу окказиональна, то она дается в качестве подстрочной сноски.


[Закрыть]. Подтверждения в официальных документах эта информация на сегодняшний день не нашла, однако об изменении отношения власти к жанру говорят не только такие факты, как высылка иностранных граждан за рассказывание политических анекдотов2626
  См. примечание к тексту № 792A.


[Закрыть], но и заметное уменьшение источниковой базы для изучения анекдотов тридцатых годов, в частности – сокращение числа фиксаций в источниках личного происхождения. Необходимо отметить, что, судя по публикациям судебных дел и книг памяти, в первую очередь правоохранительные органы интересовали жанры, подразумевающие «коллективное» воспроизведение, – до второй половины тридцатых годов почти нет информации о преследовании за рассказывание анекдота и значительное количество дел за публично пропетую частушку или песню «с клеветническим выпадом в сторону одного из вождей советского государства», «порочащих колхозный строй» и т.д., но со временем изменения в репрессивной политике советского руководства привели к тому, что и рассказанный анекдот, содержащий самый незначительный намек на какие-либо присущие советской жизни черты, стал восприниматься как «пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти» и часто становился поводом для преследований со стороны властей2727
  Саркисов А.Н. Я был в окопах, играл в оркестре, служил на Лубянке … // Народный архив: Альманах. М., 1993. С.41.


[Закрыть]. Как известно, наказание за антисоветскую агитацию (АСА) и контрреволюционную агитацию (КРА) согласно десятому пункту 58-й статьи уголовного кодекса не имело верхнего предела, однако это не остановило развития жанра – упоминания об «анекдотистах» (или «анекдотчиках») можно найти в каждой третьей информационно-аналитической сводке ОГПУ – НКВД о настроениях населения2828
  Шинкарчук С.А. Политический анекдот 1920 – 30-х годов как отражение общественного мнения // Личность и власть в истории России ХIX–XX вв. СПб., 1997. С. 278.


[Закрыть].

На долгое время анекдот становится жанром противозаконным – рассказанный или даже услышанный анекдот мог стать поводом для преследования со стороны государства. Только на очень небольшой срок – в годы Великой Отечественной войны – происходит временная и очень условная легализация жанра, модели которого активно использовались советскими пропагандистами, что на некоторое время позволило текстам анекдотов оказаться на страницах официальных периодических изданий. Отмечаемая многими мемуаристами потребность фронтовиков в юморе приводила к тому, что публикуемые в центральных газетах и в местных «боевых листках» репризы и карикатуры, пересказываемые солдатами, превращались в часть анекдотической традиции. При этом связь между традицией и сатирической антинемецкой публицистикой была двусторонней – давая фольклору новые сюжеты, пресса также заимствовала пуанты старых советских анекдотов, переделанные на новый лад – во фронтовой периодике насчитываются десятки текстов авторских фельетонов (причем в качестве авторов нередко выступали рядовые бойцы, присылавшие письма в редакции фронтовых газет), очевидно восходящие к ранее широко распространенным анекдотическим сюжетам (часть этих текстов приведена в Указателе в качестве вариантов сюжетов).

В послевоенные годы советская анекдотическая традиция выбирается за пределы границ СССР и серьезно увеличивает географию своего распространения. До войны ряд анекдотических сюжетов советского происхождения (или же сюжетов бродячих, но на тот период проассоциированных с советскими реалиями) был известен как в сопредельных странах, так и в странах – потенциальных противниках или союзниках (Германия, США и пр.). Происходило это за счет деятельности русской эмиграции и местных антисоветски настроенных средств массовой информации. При этом некоторые сюжеты становились или уже были частью местной традиции – например, ряд одинаковых анекдотов о Гитлере и Сталине примерно в одно и то же время фиксировался в Германии и в СССР. Однако после войны происходит своеобразная экспансия советской традиции, приведшая к значительной унификации фонда анекдотических сюжетов стран, оказавшихся в зоне советского влияния. При анализе анекдотов стран социалистического лагеря – ГДР, Польши, Румынии и пр. – выясняется, что значительная часть актуальных послевоенных сюжетов носит «общесоветский» характер2929
  Тексты анекдотов и их анализ см. в: Niculescu G., Dana M. Bancurile politice în ţările socialismului real: Studiu demologic. Bucuresti, 1999. 309 p.; Ember M. Politikai viccgyűjtemény. Budapest, 1989. 103 p.; Krikmann A., Laineste L. (Eds). Permitted Laughter: Socialist, Post-Socialist and Never-Socialist Humour. Tartu: EKM Teaduskirjastus (в печати); Krikmann A. Jokes in Soviet Estonia. A paper presented to the 18th ISH Conference at the Danish University of Educatio. Copenhagen. July 2006 – http://www.folklore.ee/~kriku/HUUMOR/Nlj_sovpol.pdf, а также довольно любопытную с точки зрения публикации материалов (переводы на русский язык «польских» анекдотов периода социализма), но весьма спорную с точки зрения их интерпретации (ни один из приведенных автором в качестве примера носителя культурологических стереотипов сюжет не является исконно польским – все это заимствования из «общесоветского» фольклора) статью: Монахова М.О. Отражение памяти в культурологических стереотипах (на материале анекдотов) // Вопросы гуманитарных наук. М., 2002. № 6. С. 341 – 351.


[Закрыть]. Можно предположить, что начало близости анекдотического фольклора России и, к примеру, стран Прибалтийского региона и Польши было положено в дореволюционной России, однако очевидно, что ничто не может сравниться с потоком заимствований, стартовавшим в середине сороковых годов ХХ века и на тот период представленным сюжетами о поведении советских солдат на оккупированных территориях, а немного позже – о жизни стран социалистического лагеря.

Политические изменения, вызванные смертью Сталина, привели к заметному уменьшению опасности, связанной с рассказыванием анекдотов. Естественно, легализован жанр не был, но гипотетическое наказание за рассказанный анекдот, согласно 190-й статье УК РСФСР («Клевета на советский государственный строй…») не должно было превышать семи лет, на практике же – в источниках второй половины существования советского государства не удается найти информации ни об одном достоверном случае судебного преследования за рассказанный анекдот.

Все эти факторы благотворно сказываются на популярности жанра, что позволяет и современникам, и исследователям воспринимать 1960 – 1980-е годы как золотой век советского анекдота. Вопрос «новый анекдот слышал?» становится едва ли не одним из вариантов приветствия, а рассказывание анекдотов – популярной формой проведения рабочего времени. Государство, не имея возможности контролировать эту сферу коммуникации, предпочитало не замечать то, что не может изменить. Только изредка слово «анекдот», исключенное из всех библиографических указателей по фольклору3030
  Архипова А.С. Анекдот и его прототип… С. 16.


[Закрыть], прорывалось в печать – так, в 1964 году в официальной прессе в статье с весьма характерным названием «За это надо драться!» появилось первое упоминание об анекдоте – некто Николай Курицын, проходчик шахты и студент-заочник, в письме «дорогой редакции» рассказывает о своих наблюдениях за рассказчиками анекдотов, оказавшимся с ним в одной очереди в сберкассу: «насчет неурожая с издевкой проезжаются, об отдельных нехватках наших язвят. Да так, словно все это им чужое. <…> В оскале их широко раскрытых ртов, где-то в глубине мне привиделось что-то скользкое, серое, противное… На меня глянула сама пошлость»3131
  За это надо драться! // Известия. 29 февраля 1964 года.


[Закрыть]. Далее, в очень значительном по объему письме, занимающем половину газетной полосы, автор в граните отливает картину современной ему советской жизни, описывая свое путешествие из Магадана в Москву. Завершается послание весьма показательно: Курицын желает собрать несколько десятков таких злопыхателей и отправить не в тюрьму и не в лагерь, времена уже не те, – пишет он, – а в путешествие от Москвы до Находки, чтоб они пересчитали все достижения СССР и подвели сальдо, а потом объявили его на Красной площади – и это был бы уже не анекдот, а «русское, советское чудо!».

Близка по духу курицынской статья «Шепотом из-за угла»3232
  Неруш В., Павлов М. Шепотом из-за угла // Комсомольская правда. 1982. 15 октября. С. 4.


[Закрыть], опубликованная в газете «Комсомольская правда» спустя почти два десятка лет и посвященная анекдотам о «любимом нами с детства герое гражданской войны». Появилась статья как ответ на письмо некого А. Иванова из Николаева, желающего обсудить с читателями газеты кощунственное остроумие застольных анекдотов, однако получившийся текст больше похож на приговор «гражданской инфантильности, идейной незрелости и политической наивности» рассказчиков анекдотов. В ней высказываются предположения о наличии у большинства анекдотов вполне конкретных авторов, руководствующихся стремлением «если не погубить, то хотя бы унизить, размыть и опоганить» лучшие чувства советских людей и лишить советскую молодежь героических идеалов.

В таком виде – как явление весьма распространенное, безусловно глубоко безнравственное с точки зрения главенствующей идеологии, но уже не расстрельное, анекдот доживает до перестройки, когда судьба его сильно меняется. За два года до развала СССР появляется первая публикация анекдотов в советской прессе – статья В. Бахтина в «Литературной газете»3333
  Бахтин В. Вчера мне рассказывали анекдот // Литературная газета. 1989. 17 мая. С. 16.


[Закрыть], вызвавшая очень широкий резонанс, неоднократно перепечатанная и рецензировавшаяся в периодике 1989 – 1990 годов3434
  Волин В. 222 отклика на одну публикацию: Анекдоты «Клуба ДС» – с бородой и без // Литературная газета. 1989. 16 авг.; Андраша М. От страха к смеху // Крокодил. 1991. № 15.


[Закрыть]. Начинают издаваться сборники анекдотов, целиком посвященные политической устной традиции или просто содержащие в себе политические анекдоты. Востребованность подобного рода изданий привела к своеобразному буму анекдотопечатания, что не преминуло сказаться на качестве подборок анекдотов – в обилии стали публиковаться очень сомнительные тексты, вероятно никогда не имевшие хождения в СССР, которые, благодаря особенностям данного сегмента книжного рынка, стали перебираться из сборника в сборник, увеличивая разрыв между между реальной традицией советского анекдота и ее книжной версией, на материалах которой исследователи делают и будут делать выводы не только о советском анекдоте, но и обо всем советском обществе в целом.

* * *

Общественные настроения присущи даже обществам, в которых человек лишен возможности открыто выражать свое мнение, только находят они выражение в альтернативных формах массовой коммуникации. Для советского общества одним из каналов неформальной коммуникации на политические темы становится анекдот, превратившийся на долгие годы в едва ли не самый востребованный в СССР фольклорный жанр. Значимость этого явления сложно оспаривать – советский анекдот представляет собой огромный массив информации, относящейся к фактически не контролируемой государством сфере межличностного общения, и, в силу фольклорной природы, энциклопедию политических стереотипов мышления, присущих рядовому советскому человеку. Практически любое имевшее резонанс событие становилось поводом для возникновения нового анекдотического сюжета, в считанные дни облетавшего страну. Текст имеет шанс попасть в фольклор и начать существовать, передаваясь из уст в уста, только если он одинаково понятен и рассказчику, и слушателю, что делает советский анекдот индикатором понимания рассказчиком обстановки в государстве. Понимание этого факта с первых лет существования советского строя привлекало к анекдоту внимание – сначала критически настроенных по отношению к новому строю публицистов Русского зарубежья, позже – западных и отечественных исследователей. Однако, несмотря на, казалось бы, пристальное внимание к этой теме, абсолютное большинство обращений к материалу представляет собой окказиональный пересказ конкретных сюжетов или воспроизведение исчислимого ряда довольно общих мыслей.

Отечественная историография анекдота в силу определенных причин не очень велика. Перу отечественных исследователей принадлежит ряд классических работ3535
  Пропп В.Я. Ритуальный смех в фольклоре (По поводу сказки о Несмеяне) // Ученые записки ЛГУ. № 46. Серия филол. наук, вып. 3. Л., 1939; он же. Проблемы комизма и смеха. М., 2002; Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965; он же. Рабле и Гоголь: Искусство слова и народная смеховая литература // Бахтин М. Искусство литературы и эстетики. М., 1975; Лихачев Д.С., Панченко А.М. «Смеховой мир» древней Руси. Л., 1976.


[Закрыть], посвященных смеху в народной культуре, однако проблема соотношения политической действительности и смеховой культуры на протяжении многих десятилетий оставалась вне поля зрения советских ученых3636
  Обращения к этой проблеме современных российских исследователей затрагивают советский материал в очень незначительной мере. См., к примеру: Разуваев В.В. Политический смех в современной России. М., 2002; он же. Народный смех в советской политической культуре 60 – 80-х годов // Независимая газета. 2000. 7 окт.


[Закрыть]. Обращения советской литературы к анекдотам тоже весьма немногочисленны – после уже упоминавшейся статьи 1927 года в журнале «Новый Леф» анекдот надолго уходит в глухое подполье. Словосочетание «политический анекдот» исчезает даже из статьи «анекдот» во втором издании Большой Советской энциклопедии3737
  БСЭ. М., 1950. Т. 2. С. 439.


[Закрыть]. Все академические статьи признают лишь исторические и литературные анекдоты, изучение которых в отечественной историографии со второй половины ХХ века носит систематический характер. Особенно повезло в этом плане анекдотам о Петре Великом, отразившим «с большей или меньшей степенью достоверности не только фактическую канву жизни Петра I, но и те представления, слухи, домыслы, одобрительные или осудительные суждения, которые циркулировали в стране и при его жизни, и уже после его смерти»3838
  Анисимов Е.В. Анекдоты // Петр Великий: Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб., 1993. С. 330 – 331. См. также: Эйдельман Н.Я. Грань веков: Политическая борьба в России (конец XVIII – начало XIX столетия). М., 1982; Павленко Н.И. «Достопамятные повествования» Нартова о Петре Великом // Россию поднял на дыбы… М., 1987. Т. 2.


[Закрыть] и ставшим для исследователей своеобразным зеркалом, «отражавшим общественное мнение XVIII века». Теории литературного и исторического анекдота в целом3939
  Мелетинский Е.М. Сказка-анекдот в системе фольклорных жанров // Жанры словесного текста: Анекдот / Учебный материал по теории литературы. Таллин, 1989. С. 59 – 77; Дробова Н.П. Биографические предания о русских писателях XVIII в. как историко-литературное явление // XVIII век. Проблемы историзма в русской литературе. Л., 1981. Сб. 13.


[Закрыть], а также их фольклорному модусу4040
  Былов В.М. «Деяния Петра Великого» И.И. Голикова как материал для изучения фольклора XVIII века // Русский фольклор. М.; Л., 1959. Т. 4. С. 120 – 133.; Плюханова М.Б. История юности Петра I у П.Н. Крекшина // Труды по русской и славянской филологии (Литературоведение). Тарту, 1981. Вып. ХХХII. С. 17 – 39; Райкова И.Н. Петр Первый в русских народных преданиях, легендах, сказках и анекдотах. М., 1993.


[Закрыть], проблеме соотношения анекдота устного и литературного4141
  Нойманн З. Анекдот // Народные знания. Фольклор. Народные искусства. М., 1991. Вып. 4.


[Закрыть], художественной специфике анекдота4242
  Петровский М.А. Морфология новеллы // Ars poetica. М., 1927. Вып. 1.


[Закрыть] в советской и российской историографии посвящены десятки научных исследований. При этом ценные теоретические и методологические наработки на материалах литературного и исторического анекдота не вполне применимы к советскому анекдоту. Советский анекдот представляет собой часть устной демократической традиции. Анекдот в XIX веке, несмотря на то, что большинство исследователей признают наличие в нем черт, присущих фольклору, все же является малым жанром мемуарной повествовательной прозы4343
  Никанорова Е.К. Исторический анекдот в русской литературе XVIII века. Анекдоты о Петре Великом. Новосибирск, 2001. С. 3.


[Закрыть]. Преемственность между советским анекдотом и анекдотом XIX века очень невелика и мы не можем говорить о историографической преемственности изучения этих жанров.

Первая отечественная статья, посвященная анекдоту как жанру фольклора4444
  Белоусов А.Ф. Дополнения к «Материалам по современному ленинградскому фольклору» // Учебный материал по теории литературы. Жанры словесного текста. Анекдот. Таллин, 1989. С. 152 – 159.


[Закрыть], была опубликована лишь в 1989 году4545
  Существует, однако, более ранняя работа (обнаруженная А.С. Архиповой – см: Архипова А.С. Анекдот и его прототип: генезис текста и формирование жанра: Дис. канд. фил. наук. М., 2003), возможно, имеющая отношение к анекдоту: Яхин А.Г., Бекиросв М.Х. Опыт структурно-типологического исследования жанров (анекдоты, байки). Казань, 1979. Ознакомление с ней затрудняется тем, что она написана на татарском языке.


[Закрыть]. С тех пор в отечественной историографии вопроса появилось несколько десятков работ, авторы которых в большинстве своем рассматривают советский анекдот в рамках фольклористики и лингвистики, уделяя внимание проблемам формирования текста анекдота из прототипических форм4646
  Архипова А.С. Анекдот и его прототип… С. 16.


[Закрыть], жанровой трансформации анекдотических текстов4747
  Каспэ И.М. Кривое антизеркало. «Советский» и «постсоветский» анекдот: проблемы жанровой трансформации // НЛО. 2000. № 43. С. 327 – 334.


[Закрыть], языковым особенностям персонажей и клишированным формулам в анекдотах4848
  Шмелева Е.Я., Шмелев А.Д. Русский анекдот: Текст и речевой жанр. М., 2002; они же. Клишированные формулы в современном русском анекдоте – http://ivgi.rsuh.ru/folklore/shmelev2.htm; Шмелева Е.Я. Анекдоты об армянском радио: структура и языковые особенности – http://ivgi.rsuh.ru/folklore/shmeleva1.htm; Переходнюк О.В. Язык современного русского анекдота // Русская речь. 1997. № 5. С. 124 – 127.


[Закрыть]. Следует отметить и ряд работ, посвященных такой стороне жанра, как рассказывание анекдота4949
  Смолицкая О.В. Перформанс как жанрообразующий элемент советского анекдота – http://www.ruthenia.ru/folklore/smolitskaya1.htm; Руднев В. Прагматика анекдота // Даугава, Рига, 1990. № 6. С. 99 – 103; Пушкарева О. Пародирование как способ сюжетно-композиционной организации анекдота // Филологические науки. 1996. № 2. С. 35 – 41.


[Закрыть] и социологический подход к анекдоту5050
  Дмитриев А.В. Социология юмора: Очерки. М., 1996; Дмитриев А.В. Социология политического юмора. М., 1998. Бутенко И.А. Из истории «черного юмора» // Социологические исследования. 1994. № 11. С. 43 – 52; она же. Юмор как предмет социологии // Социологические исследования. 1997. № 5. С. 135 – 141; Мошкин В., Руденко Д. Детский политический анекдот // Социологические исследования. М., 1996. С. 23 – 35; Манкевич И.А. Анекдот как феномен социальных коммуникаций // Вестник Омского Университета. 2005. № 2. С. 94 – 97.


[Закрыть], рассматривающий социальные функции юмора как такового и политического анекдота в частности. Особняком стоит психологический подход к изучению анекдота как продукта, отражающего скрытые основы человеческого деятельности5151
  Дружинин В.Н. Анекдот как зеркало русской семьи // Психология семьи. М., 1996. С. 119 – 130; Копылкова Е.А. Анекдот как средство переживания национальной идентичности: на материале еврейских анекдотов: Дисс. … канд. психол. наук. М., 2006; она же. Социально-психологический анализ особенностей еврейской национальной идентичности на материале еврейских анекдотов // Материалы Одиннадцатой ежегодной междунар. междисциплинарной конференции по иудаике Сэфер. Ч. 2. Академическая серия. Вып. 16. М., 2004. С. 494 – 503; она же. Еврейские родители сквозь призму анекдота // Корни. № 21. М. – Киев, 2004. С. 63 – 81; она же. Еврейский анекдот как материал для анализа семейных отношений // Тирош – труды по иудаике. Вып. 7. М., 2005. С. 144 – 152.


[Закрыть]. В ряде публикаций анекдот рассматривался как источник, отражающий ментальность тех или иных групп, и носитель культурологических стереотипов5252
  Анашкин Г. Анекдот как концентрированное выражение ментальности // А.С. Пушкин и российское историко-культурное сознание. Провинциальная ментальность России в прошлом, настоящем и будущем: Третья междунар. конференция по истории психологии рос. сознания. Самара, 1999. Т. 5. Вып. 1. С. 21 – 22; Брикер Б., Вишевский А. Юмор в популярной культуре советского интеллигента 60-х – 70-х годов // Wiener Slawistischer Almanach. Wien, 1989. V. 24. P. 147 – 170; Воробьева М.В. Анекдот как феномен повседневной культуры советского общества (на материале анекдотов 1960 – 1980-х годов): Дисс. канд. культурол. наук. Екатеринбург, 2008; Монахова М. Отражение памяти в культурологических стереотипах (на материале анекдотов) // Вопросы гуманитарных наук. М., 2007. № 6. С. 341 – 351.


[Закрыть].

В 2002 году была опубликована работа И.Б. Орлова и А.Я. Лившина, в которой исследователи относят анекдот и частушку к группе нетрадиционных источников – необходимых для того, чтобы получить «адекватную информацию о настроениях и жизненных ориентациях населения, обозначить систему приоритетов в этих настроениях5353
  Лившин А.Я., Орлов И.Б. Власть и общество: Диалог в письмах. М., 2002. С. 7.


[Закрыть]», исходя при этом из понимания того, что «при отсутствии естественных форм проявления (через реакцию властей, например), общественное мнение проявляется через действие таких публичных механизмов, как фольклор»5454
  Там же. С. 9.


[Закрыть]. Несмотря на это советский анекдот в исторических исследованиях последних лет используется недостаточно, преимущественно привлекаясь в качестве иллюстративного материала. К примеру, в работе О. Великановой «Образ Ленина в массовом восприятии советских людей по архивным материалам», строящейся во многом на анализе зафиксированных осведомителями НКВД – ОГПУ высказываний простых людей, мы можем найти тексты анекдотов из информационно-аналитических сводок, которые автор приводит как один из способов реализации потенциала ненависти по отношению к Ленину5555
  Velikanova O. The public perception of the cult of Lenin based on archival materials // Slavic Studies. Vol. 6. P. 80.


[Закрыть].

Для отечественной исторической науки изучение советского анекдота находится в непосредственной связи с публикациями источников, содержащих тексты анекдотов. Можно выделить ряд статей, рассматривающих советский анекдот как памятник исторический – в первую очередь это публикации, посвященные конкретным коллекциям. Среди них обращают на себя внимание статьи А. Марчукова5656
  Марчуков А. Маленький мир с маленькими людьми: Советский политический анекдот в дневниках украинского литератора // Родина. М., 2002. № 2. С. 81 – 85.


[Закрыть] и В. Любченко5757
  Любченко В. Евреи в городском политическом фольклоре Украины 1920-х годов: анализ дневниковых записей академика С.А. Ефремова // Тирош – труды по иудаике. М., 2003. Вып. 6. С. 175 – 188.


[Закрыть]. Отдельного рассмотрения заслуживает одна из наиболее используемых и цитируемых статей по истории анекдота в ранний период существования СССР – публикация Р.М. Янгировым текстов анекдотов 1920-х годов, в «Новом литературном обозрении» в 1998 году5858
  Янгиров Р.М. Анекдоты «с бородой»: Материалы к истории неподцензурного советского фольклора 1918 – 1934 // НЛО. М., 1998. № 31. С. 155 – 174.


[Закрыть]. Во вступительной статье автору удалось выявить чрезвычайно интересные материалы, проливающие свет на бытование анекдотов в советском обществе. Автор первым привлек внимание фольклористов и историков к записям анекдотов, сделанным американским журналистом Евгением Лайонзом. Но его подход к публикации собственно фольклора не выдерживает никакой критики – в его статье содержатся сильные искажения текста источника. Тексты, взятые Янгировым из разных источников, опубликованы вперемешку, без ссылок. Происхождение текста с трудом устанавливается даже при хорошем знании исходных материалов – некорректная литературная обработка ставит под вопрос научную ценность подобных публикаций. Кроме того в данной статье содержится ряд ошибок в переводе, приводящих к неверному пониманию текста.

Попытки рассмотреть анекдот как источник по истории представлений массового сознания предпринимались только на дореволюционных материалах. Так, историк из Нижнего Новгорода А.А. Демичев посвятил целый ряд статей5959
  Неполную библиографию публикаций А.А. Демичева, посвященных дореволюционному юридическому анекдоту как историческому источнику (10 статей) см. в его монографии: Демичев А.А. Образ суда в дореволюционном российском анекдоте. Н. Новгород, 2007. С. 62 – 64.


[Закрыть] рассмотрению дореволюционных анекдотов о судебной системе; он изучал анекдот как источник, отражающий отношение «городской образованной публики»6060
  Демичев А.А. Дореволюционный юридический анекдот как источник изучения мирового суда // Вестник Нижегор. гос. ун-та им. Н.И. Лобачевского. Н. Новгород, 2007. № 6. С. 176.


[Закрыть] к мировому суду.

Западная историография изучения различных юмористических форм, подробный обзор которой опубликован в 2001 году А.С. Архиповой6161
  Архипова А.С. Анекдот в зарубежных исследованиях XX века // Живая старина. М., 2001. № 1. С. 30 – 32. См. также: Еленевская М. Юмор и насилие: смеховая культура иммигрантов из стран бывшего СССР в Израиле // Израиль глазами «русских»: культура и идентичность (Сб. памяти Баруха Киммерлинга) / Отв. ред. Е. Носенко. М., 2008. С. 60 – 64.


[Закрыть], по понятным причинам богаче отечественной. Феномен советского анекдота привлек внимание западных публицистов уже в первой половине 1930-х годов. Первым англоязычным обращением к теме советского неподцензурного юмора стала найденная А.С. Архиповой в журнале «Current History» за 1930 год статья Лео Гласмана «Большевики как юмористы»6262
  Выражаем признательность А.С. Архиповой за ссылку на данную публикацию: Glassman L.M. The Bolsheviki as humorists // Current History. 1930, July. P. 721 – 724.


[Закрыть], в которой приводятся образцы народного творчества и высказываются предположения об авторстве анекдотов. Однако более заметной стала публикация Евгения Лайонза, корреспондента UPI, прожившего в Москве 6 лет и собравшего, благодаря блестящему знанию русского языка, коллекцию анекдотов. В изданной после отъезда из СССР книге «Московская карусель» автор посвятил советскому неподцензурному фольклору отдельную главу, в которой мы можем найти не только тексты анекдотов, но и мысль о том, что анекдот является одной из форм коммуникации в советском обществе6363
  Lyons E. Red Laughter // Lyons E. Moscow Caroussel. N.Y., 1935. P. 323 – 340 или Lyons E. Red Laughter // Lyons E. Modern Moscow. L., 1935. P. 260 – 274; Lyons E. Stifled laughter // Harper's Monthly Magazine. 1934. № 170; Lyons E. Our Secret Allies: The Peoples of Russia. New York: Duell, Sloan and Pearce, 1954.


[Закрыть]. Лишь как публикация материалов заслуживает внимания собрание6464
  Chamberlin W.H. Russia's Iron Age. Boston, 1934; Chamberlin W.H. The «Anecdote»: Unrationed Soviet Humor // Russian Review. 1957. Vol. 16.


[Закрыть] американского журналиста Вильяма Генри Чемберлена, который находился в Советской России в качестве корреспондента газеты «Christian Science Monitor» с 1922 по март 1934 года и в это время вел дневник. Круг его общения в основном состоял из просоветски настроенной интеллигенции и партийных деятелей – и Чемберлен фиксировал ходящие именно в этих кругах тексты. Перечисленные статьи ценны как источник, содержащий записи ранних советских анекдотов, аналитическая же часть, как у большинства ориентированных на массового читателя публикаций, довольно слаба. Все три автора рассматривают анекдот как жанр антисоветский, демонстрирующий нелюбовь народа к советской системе.

Период после Второй Мировой войны был очень продуктивен в деле изучения анекдота. Результатом творческих усилий зарубежных исследователей стали десятки томов, посвященных как феномену анекдота в целом, его теории и конструированию концепции жанра6565
  Weber V. Anekdote. Die andere Geschichte. Tubingen, 1993.


[Закрыть], попыткам объяснить его с точки зрении психологии6666
  Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. CПб. – М., 1997.


[Закрыть], рассмотрению анекдота в гендерном аспекте6767
  Flieger J.A. The Purloined Punchline: Joke as Textual Paradigm // Modern Language Notes. 1983. V. 98. № 5. P. 943 – 967; Legman G. Rationale of the Dirty Joke: An Analysis of Sexual Humor. Second series. N.Y.: Breaking Point, 1975; Reinche N. Antidote to Dominance: Women’s Laughter as Counteraction // Journal of Popular Culture. 1991. V. 24. № 4. P. 27 – 39; Ries N. Russian Talk: Culture and Conversation during Perestroika. Ithaca & L.: Cornell UP, 1997.


[Закрыть], так и конкретным циклам: этническим6868
  Bennett D. J. The Psychological Meaning of Anti-Negro Jokes // Fact. 1964. V. 1. № 2. P. 53 – 59; Davies C. Jewish Jokes, Anti-semitic Jokes and Hebredonian jokes // Ziv A. Jewish Humor. Tel Aviv: Papyrus; Tel Aviv University, 1986. P. 59 – 80; Davies C. Ethnic Humor Around the World: A Comparative Analysis. Bloomington: Indiana UP, 1990; Dundes A. A Study of Ethnic Slurs: The Jew and the Polack in the United States // JAF. 1971. V. 84. № 332. P. 186 – 204; Reik T. Jewish Wit. N.Y., 1962.


[Закрыть], сексуальным6969
  Legman G. Rationale of the Dirty Joke: An Analysis of Sexual Humor. Second series. N.Y., 1975.


[Закрыть], садистским7070
  Hirsch R. Wind-Up Dolls // WF. 1964. V. 23. № 1; Sutton-Smith B. Shut up and Keep Digging: the Cruel Joke Series // Midwest Folklore. 1960. V. 10; Abrahams P. D. Ghastly Commands: The Cruel Joke Revisited // Midwest Folklore. 1961. V. 11. № 4. P. 235 – 246; Schimaier M. The Doll Joke Pattern in Contemporary American Oral Humor // Midwest Folklore. 1963. V. 13. № 67.


[Закрыть] и абсурдистским7171
  Dundes A., Abrahams P. On Elephantasy and Elephanticide // Dundes A. Analytic Essays in Folklore. Mouton, 1975. P. 192 – 205; Dundes A. Slurs International: Folk Comparisons of Ethnicity and National Character // Southern Folklore Quarterly. 1975. V. 39. № 1. P. 15 – 38.


[Закрыть] анекдотам. Для историографии исследования именно советского анекдота важен тот факт, что к нему обратились уже не журналисты, а ученые. Более чем полувековая история осмысления этого феномена в западной историографии дает нам значительное количество статей, посвященных политическому юмору в целом и советскому анекдоту в частности как одному из компенсаторных механизмов борьбы с психическим и социальным стрессом7272
  Bokun B. Humour Therapy in cancer, psychosomatic diseases, mental disorders, crime, interpersonal and sexual relationships. London, 1986; Dixon N.F. Humor A Cognitive Alternative to Stress? // Stress and Anxiety. Vol. 7. Washington D.C., 1980. P. 281 – 289; Draitser E. The Art of Storytelling in Contemporary Russian Satirical Folklore // Slavic and East European Journal. Albany, 1982. V. 26. № 2. P. 233 – 238; Draitser E. Comparative Analysis of Russian and American Humor // META: Journal des Traducteurs. 1989. V. 34. № 1. P. 88 – 90; Draitser E. Soviet Underground Jokes as a Means of Popular Entertainment // Journal of Popular Culture. 1989. V. 23. № 1. P. 117 – 125; Draitser E. Sociological Aspects of the Russian Jewish Jokes of the Exodus // Humor. N.Y., 1994. V. 7. № 3. P. 245 – 267; Farrer D. The Soviet Folktale as an Ideological Strategy for Survival in International Business Relations // Studies in Soviet Thought. Kluwer Academic Publishers, 1973. V. 13. № 1. P. 55 – 75; May R. Man's Search for Himself. N.Y., 1953; Lefcourt H.M., Martin R.A. Humor and Life Stress: Antidote to Adversity. N.Y., Berlin, Heidelberg, Tokyo, 1986.; O'Konneil W.E. Freudian Humour. The Eupsychia of Everyday Life // Humour and Laughter. Theory, Research, and Applications. London, 1976. P. 313 – 330; Nilsen D.L.F. The Social Functions of Political Humor // Journal of Popular Culture. 1990. V. 24. № 3. P. 35 – 49; Thurston R.W. Social Dimensions of Stalinist Rule: Humor and Terror in the USSR, 1935 – 1941 // Journal of Social History. 1991. V. 24. № 3. P. 541 – 562; Wade T. Russian Folklore and Soviet Humor // Journal of Russian Studies. 1988. V. 54; Yurchak A. The Cynical Reason of Late Socialism: Power, Pretence, and the Anecdote // Public Culture. 1997. V. 9. P. 161 – 188.


[Закрыть] или форме протеста против официальной идеологии7373
  Beckmann P. Hammer and Tickle. Clandestine Laughter in the Soviet Empire. Boulder: The Golem Press. 1980; Draitser E. Soviet Underground Jokes as a Means of Popular Entertainment // Journal of Popular Culture. 1989. V. 23. № 1. P. 117 – 125; Nilsen D.L.F. The Social Functions of Political Humor // Journal of Popular Culture. 1990. V. 24. № 3. P. 35 – 49; Thurston R.W. Social Dimensions of Stalinist Rule: Humor and Terror in the USSR, 1935 – 1941 // Journal of Social History. 1991. V. 24. № 3. P. 541 – 562; Советский Союз в зеркале политического анекдота / Сост. Д. Штурман, С. Тиктин. Иерусалим: Экспресс, 1987.


[Закрыть]. Отдельно стоит выделить относительно недавнюю статью7474
  Oring E. Risky Business: Political Jokes under Repressive Regimes // Western Folklore. 2004. Vol. 63. P. 209 – 236.


[Закрыть] Е. Оринга, в которой автор анализирует западную историографию феномена политического юмора в авторитарных обществах и рассуждает о природе политического юмора вообще, обращаясь в том числе к советскому материалу. Статья ценна также наличием ряда фрагментов интервью эмигрантов второй волны о культуре рассказывания анекдотов.