Текст книги "Пока ты не спишь"

Тимо Солер не случайно назначил встречу профессору в порту и не просто так бросил машину там, где бросил! Он уже много месяцев скрывался в квартале де Неж, у него здесь есть сообщники, так что поиски могут затянуться на недели.

И никто не поручится, что они загонят хищника раньше, чем того доконает рана.

11

Маленькая стрелка на 1, большая – на 7

Малон играл на ковре с маленькой бело-голубой ракетой, а Гути наблюдал за ним, сидя на полу у ножки стула. Малон предпочел бы подняться к себе в комнату и послушать рассказ плюшевого друга, но не мог.

Сегодня на это нет времени, сказала ему Мама-да. Они успеют только разогреть спагетти, накрыть на стол, быстро поесть и вернуться в школу.

Малон поднял руку с зажатой в ней ракетой, размышляя, куда бы ее отправить. Пожалуй, на Пуф-Пуф, малую лиловую планету в форме груши. Из кухни доносился громкий голос Па-ди. Он пил кофе и все время повторял одно и то же.

Учительница и Василе. Василе и учительница.

Па-ди злился. За столом он ни разу не посмотрел на Малона, и мальчик знал почему.

Па-ди рассердился из-за того, что он рассказал Василе.

Ну и пусть. Па-ди может кричать, не обращать на него внимания, даже наказать. Ему все равно! Он никогда не поделится тайной с Па-ди, а с Василе будет говорить. Он обещал маме.

Мама-да быстро помыла посуду, поцеловала Малона в лоб и начала собирать тетради и книжки с картинками. Она открыла большой шкаф под лестницей, и тут ее позвал Па-ди: он никак не мог найти свой шарф. Мама-да всегда говорила, что у нее не один ребенок, а два – Малон и Па-ди!

Она пошла искать шарф, Па-ди ждал в кухне перед телевизором, допивал кофе и то и дело кричал, что опаздывает.

Ракета мягко приземлилась на планету Пуф-Пуф, совсем рядом с высокой черной дверью в конце коридора, которую всегда держали закрытой.

В шкафу было почти темно, свет шел только снаружи. На стеллажах стояли альбомы с фотографиями. Открывать их было незачем – Мама-да много раз показывала эти снимки Малону, но он не узнавал себя маленького. Благодаря Гути мальчик помнил кучу вещей, но не себя. Не свое лицо в детстве.

Малон обвел взглядом коробки, составленные под ступенями лестницы, и заметил странную картину, на которой были написаны большие буквы. Он знал не весь алфавит, но свое имя прочесть мог.

М. А. Л. О. Н.

В школьной раздевалке, на стене, висели таблички с именами. На одной из них было написано «Малон».

На гладкой белой бумаге под стеклом было выведено его имя. Но не фломастером. Не краской. И не ручкой.

Малон влез на коробки, взял картину и наклонил так, чтобы на нее падал свет.

Буквы его имени были написаны… животными!

Правда, совсем маленькими.

Муравьями.

Несколько десятков муравьев выстроили рядами, приклеили к бумаге и придавили стеклом. Сделано это было с большой тщательностью и очень аккуратно. Получилось чисто и красиво, но Малон чувствовал печаль из-за того, что всех этих букашек убили. Или имя написали сушеными муравьями?

Кто мог такое придумать?

Уж точно не Па-ди. Он терпеть не мог раскрашивать, вырезать, играть в «Лего». Значит, это Мама-да приготовила для него сюрприз?

Странно… Малон не очень любил муравьев. Особенно дохлых. Ему больше нравилось, когда его имя писали цветными фломастерами или пальцами, вымазанными в краске.

Хлопнула входная дверь: Па-ди ушел, даже не попрощавшись.

– Нам пора, дорогой! – крикнула из своей комнаты Мама-да. – Надевай курточку.

Малон бесшумно покинул шкаф, однако успел увидеть других странных зверей. Тоже мертвых, но покрупнее муравьев.

12

Нос Марианны Огресс украшала повязка, зафиксированная пластырем на щеках.

«Ну и рожа, как у боксерши, – подумала она. – Или у кугуара, посетившего ветеринарную клинику пластической хирургии». Невыносимо чувствовать на себе взгляды пятнадцати мужиков, особенно – по разным причинам – Ж. Б. и Кабраля, но без дебрифинга[11]11
  Дебрифинг, психологический дебрифинг – одноразовая слабоструктурированная психологическая беседа с человеком, пережившим экстремальную ситуацию или психологическую травму.


[Закрыть] не обойтись. Тимо Солер ушел от них, теперь придется задействовать как можно больше людей, даже тех, кто и года не работает, причем у каждого должен быть максимально полный объем информации о довильском ограблении.

Деваться было некуда, и Марианна вышла в центр комнаты. Когда она после удара о стекло посмотрела в зеркало и увидела распухший кровоточащий нос, то чуть не заплакала от жалости к себе. Первая мысль была не о бегстве Тимо Солера, а о том, как долго окружающие будут пугаться ее жуткого вида. Неделю? Месяц? Полгода? «Часики тикают. Обратный отсчет начался, а с такой рожей на тебя ни один стоящий мужик не клюнет и ребенка тебе не сделает…»

Ау, старушка, ты превращаешься в маньячку!

Она взяла себя в руки и вставила флешку в компьютер, одновременно контролируя подчиненных, передававших друг другу папку с делами. Слава богу, нос не сломан – по словам Ларошеля, который «оказал ей первую помощь» прямо в порту, на виду у докеров и моряков, глазевших на майора полиции, как на обнаруженного в контейнере нелегала. Он заверил Марианну, что швы накладывать не требуется, а гематома рассосется через несколько дней. Хоть какая-то польза от светила!

Хирург подъехал к шлюзу через три минуты после исчезновения Тимо Солера, и она спустила на него всех собак: байка о навигаторе, «забывшем» дорогу к порту, не выдерживала никакой критики. Марианна не исключала, что Ларошель задержался сознательно, чтобы позволить преступнику уйти.

Однако Дед, хоть и не питал теплых чувств к профессору, с начальницей не согласился: «Остынь, Марианна. Он назвал точное время и место встречи, Солер на встречу явился, так что мы сами виноваты».

Лейтенант был прав: Ларошель не в ответе за их некомпетентность, а выволочка его скорее развлекла, как и унылые лица толпившихся вокруг сыщиков.

– Ладно, Дед, – буркнула Марианна, – разберемся…

Она понимала, что наезжать на доктора не следует. В конце концов, он уже помог полиции: открытая рана Тимо – его рук дело… Все так, но от этого не легче.

Марианна ворчала всю дорогу до комиссариата.

Сегодня, по вине придурочного лекаря, я упустила преступника, да еще и рожу мне покалечили.

Желание убить.

Я выхватила оружие из кобуры и…

Ей не хватило воображения придумать смешной или странный пост завсегдатая сайта jelanie-ubit.com. Все они соревновались в находчивости, изобретая «казни египетские» для тех, кто портит им жизнь. Правило идиотского сайта было очень простым: скажите, кого ненавидите, опишите – по возможности в трогательной или патетической форме, – как стали бы его убивать, и получите вердикт жюри подписчиков… Версия 2.0 сайта dermovaia-jizn.com… Способ не хуже и не лучше других, которым пользуются депрессивные слабаки-анонимы, чтобы разрядиться, не переходя к реальным действиям. «Между прочим, в каком-то смысле этот сайт изменил твою жизнь», – напомнила себе Марианна.

Она прогнала посторонние мысли, запустила диапораму[12]12
  Проекционная форма представления изображения, например проецирование карт или программ на большой экран для публичного показа.


[Закрыть] и с облегчением заметила, что внимание сотрудников переключилось на план Довиля. Марианна поручила Люке Маруэтту, стажеру, который маялся бездельем в комиссариате, подготовить анимацию на Google Street View[13]13
  Google Street View (букв. «Просмотр улиц») – функция Google Maps и Google Earth, позволяющая смотреть панорамные виды улиц многих городов мира с высоты около 2,5 м.


[Закрыть]. Детская игра для того, кто умеет скачивать базовые приложения. Майор знала, что следователи обожают виртуальные воспроизведения обстоятельств преступления.

– Итак: вторник, 6 января 2015 года, – начала она. – Время 11:12. Погода холодная и ветреная. Улицы Довиля практически пусты. Два мотоциклиста останавливаются на круглой площади в центре города, между улицами Эжена Кола и Люсьена Барьера, в двух шагах от казино. В этот же самый момент по тротуару идет обнявшаяся парочка. Оба очень элегантно одеты. У него на голове шотландская серая фетровая шляпа, ее волосы убраны под шелковый шарф. Ни одна камера наблюдения не зафиксировала лиц.

На видеораме два стилизованных силуэта – синий и красный, без одежды и лиц – шли по торговой улице Довиля мимо дорогих магазинов, иллюстрируя в реальном времени рассказ майора Огресс.

– Мотоциклисты паркуются, парочка разделяется. Он входит в бутик Hermès, она – в Louis Vuitton. Все происходит стремительно. Мотоциклисты, вооруженные ружьями «маверик 88», врываются в два самых крупных ювелирных магазина на улице Эжена Кола – Godechot-Pauliet и Blot. Мужчина в шотландской шляпе выхватывает «беретту 92» и наводит на двух продавщиц в Hermès. Женщина делает то же самое в Louis Vuitton. За две минуты они набивают четыре сумки. Точно знают, чего хотят, берут только то, что легко унести. Часы, драгоценности, шелковые платки, ремни, бумажники, сумки, очки… Несколько редких, коллекционных вещей. Их действия точны, рассчитаны по минутам. Все четверо одновременно выходят на улицу Эжена Кола, мотоциклисты отдают сумки женщине. К этому моменту уже объявлена полицейская тревога. Комиссариат находится на той же улице, в семистах метрах. Любой вышедший покурить сотрудник может увидеть мотоциклистов.

На экране мелькают нормандские фахверковые дома – кажется, будто оператор снимал их камерой с плеча; потом в кадре появляются четверо виртуальных преступников. Марианна продолжает:

– Опущу комментарии прессы касательно дерзости налетчиков и их легкомыслия. Будем придерживаться фактов. Да, налет был идеально подготовлен. Мотоциклисты быстро едут по улице Эжена Кола в сторону комиссариата, но за двести пятьдесят метров, у площади Морни, резко сворачивают. Это отвлекающий маневр: они хотят вынудить полицейских погнаться за ними, пока сообщники смываются с добычей. Теоретически мотоциклы Münch Mammut 2000 легко могут уйти от полицейских машин.

– Не только теоретически, – хохотнул один из сотрудников.

– Мы друг друга поняли, – поморщилась Марианна. – Это обстоятельство подтверждает, что план ограбления был разработан в мельчайших деталях. Они не профессионалы, значит, готовились долго: разведывали место, уточняли, репетировали. Но им не повезло.

На экране появилось изображение ипподрома Ля Тук[14]14
  Расположенный в центре Довиля ипподром был открыт в 1863 г. и получил название в честь протекающей здесь реки Тук.


[Закрыть] в окружении богатых вилл.

– В этот самый момент мимо, по бульвару Може, ехал полицейский патруль. Коллеги решили перехватить преступников. Думаю, продолжение вам известно.

Ряд домов в 3D-изображении сменился фотографиями крупных планов. Кровь на тротуаре. Шлем в придорожной канаве.

– Первым выстрелил мотоциклист. Полицейские ответили, попали во второго, тот упал, мотоцикл опрокинулся на него, шлем ударился об асфальт, и забрало треснуло. Свалившись, он исчез с линии огня – его защищали фонарный столб и мусорный бак. Первый мотоциклист продолжал стрелять из-за стоящих у обочины машин, второй снял изуродованный шлем, и две камеры – у ипподрома и отеля «Кот Флёри» – зафиксировали его лицо.

На стене появилось размытое изображение Тимо Солера. Красавчик, глаза добрые, но взгляд дерзкий.

– Стрельба продолжалась всего восемнадцать секунд, но больше никто не был ранен. Мотоциклисты разворачиваются и направляются к стадиону. Катят вдоль железнодорожных путей – недолго, съезжают с дороги, минуют ипподром Ля Тук и скрываются в роще, ведущей к Пон-л’Эвек. Преследовать их нет никакой возможности. План «Перехват» результата не дал. Они бесследно исчезли… – Майор сделала паузу, на мгновение опустила глаза и закончила: – Пока сегодня, во второй половине дня, не появился Тимо Солер.

Кликнув мышкой, Марианна вернула изображение центра Довиля и двух силуэтов – синего и красного.

– Отвлекающий маневр сработал лишь частично. Как только мужчина в шотландской шляпе покинул бутик Hermès, директор магазина Флоранс Лагард не только нажала на тревожную кнопку, но и выскочила на тротуар улицы Эжена Кола, держа возле уха мобильный телефон. Замечу, что это было крайне неразумно. Через пять секунд она связалась с лейтенантом Галуа из комиссариата Довиля и рассказала, что налетчики разделились на группы и два беглеца идут в противоположном направлении. Остальные события заняли две минуты. Мужчина с револьвером выходит на улицу Люсьена Барьера, он то и дело оборачивается, женщина с четырьмя сумками бежит к пляжу. Их стратегия вроде бы совершенно ясна: она должна спрятать добычу, он ее прикрывает, чтобы никто из коммерсантов не вздумал проявить героизм. Когда мужчина оказывается у Дворца конгрессов, женщина уже идет по улице де ла Мер и поворачивает налево, к набережной Планш[15]15
  Букв.: «Театральные подмостки», знаменитая набережная в Довиле, покрытая дощатым настилом длиной почти в 2 км.


[Закрыть]. Камера видеонаблюдения казино зафиксировала ее в 11:17. Минуту спустя та же камера снова сняла преступницу, бегущую обратно. Уже без сумок!

Майор замолчала, как будто хотела дать своим людям прочувствовать всю важность этой детали. Внезапное исчезновение сумок с награбленным имело огромное значение.

– В тот же момент мужчину в шотландской шляпе берут в клещи два полицейских в пешеходной зоне улицы Люсьена Барьера. Думаю, все знают, что случилось потом. Женщина зовет сообщника. Он бежит к ней. Первая пуля попадает ему в ногу, он стреляет в ответ и ранит капрала Делатра в коленную чашечку, бедолага будет хромать всю оставшуюся жизнь. По берегу моря гуляют туристы, в основном бабушки-дедушки с внуками. На улице де ла Мер преступники попадают под перекрестный огонь двух патрулей. Они петляют между машинами, палят не целясь, ранят – слава богу, легко! – Савинье в плечо, пытаются перебежать улицу к водолечебнице, оказываются на открытом месте и падают, сраженные пулями полицейских. Занавес…

Клик мышкой. Две фотографии – мужчина и женщина.

– Сирил и Илона Люковик. Бонни и Клайд нашего эстуария. Сирил – местный уроженец, у него богатое прошлое: в пятнадцать лет начал торговать наркотиками, потом переквалифицировался, стал грабить богатые дачи в Ож[16]16
  Название области в Нормандии.


[Закрыть], за четыре года трижды попадал в тюрьму, в общей сложности отсидел двадцать шесть месяцев. С женой Илоной, в девичестве Адамяк, познакомился в юности в Потиньи. Деревня, где они росли, находится в двадцати километрах к югу от Кана[17]17
  Город и коммуна на северо-западе Франции, столица региона Нижняя Нормандия и префектура департамента Кальвадос.


[Закрыть]. Уже в коллеже оба приторговывали наркотой, Илона – милая девочка, ни у кого не вызывавшая подозрений, – была наводчицей во время ограблений.

Марианна приблизила лица застреленных грабителей.

– Идеальные подозреваемые – казалось бы… Заковыка в том, что последние несколько лет парочка вела себя образцово-показательно! Они поженились в 1997-м. Сирил получил место докера в нашем порту, потом нанимался в разные порты по всему миру. Илона с ним не расставалась. В конце 2013-го вернулись в Гавр, где Сирил работал от случая к случаю, что, очевидно, и спровоцировало рецидив…

Молодые улыбающиеся лица супругов наводили на мысль о свадебных фотографиях или снимках с праздничной вечеринки. Не хватало только музыкального фона – скрипок Элтона Джона или голоса Адели, чтобы представить следующие кадры: малыши Илона и Сирил на руках у родителей, в коляске, на велосипеде, в костюмах джедая и принцессы Леи, в свадебных нарядах под рисовым дождем, в купальных костюмах на довильском пляже.

Очередной клик мышкой.

Новый снимок. Два трупа на мостовой напротив набережной Планш в кольце зевак.

– В досье есть подробные биографические данные обоих, изучите их потом. Расследование должно ответить на три вопроса.

Буквы на экране сложились в слова, потом во фразу. «Ничего не скажешь, стажер – классный программист, – подумала Марианна. – Посмотрим, как он будет работать “на земле”».

Скоро она это выяснит…

Майор Огресс кашлянула и произнесла вслух то, что остальные уже прочли глазами.

Где спрятано награбленное?

– Если верить показаниям пострадавших, ущерб составил около двух миллионов евро: полтора миллиона – драгоценности и часы, триста тысяч – кожгалантерея. Остальное – роскошные шмотки, очки и духи. Даже если доблестные торговцы слегка преувеличили – для страховщиков, – добыча все равно знатная. И реализовать ее на международном черном рынке будет проще простого. Нас интересует не стоимость товара, а то, как удалось спрятать четыре сумки. У Илоны Люковик была на это всего минута, ее не заметил ни один свидетель – ни турист на пляже, ни портье, ни водитель у казино. Десятки наших людей обыскали каждый дом, проверили номера во всех отелях на берегу моря. Ничего! Никаких следов! Оставалась одна очевидная возможность, идеальное укрытие: пляжные кабинки. Выводить их на экран не имеет смысла, всем хорошо известна фирменная картинка довильских пляжей. Четыреста кабинок. Каждая названа в честь голливудской звезды, все принадлежат богатейшим парижанам, пожелавшим сохранить инкогнито. На первой стадии расследования выбора у нас не было, пришлось открывать и обыскивать все. – Марианна закатила глаза, давая понять, что работенка была еще та. – У наших коллег из Довиля ушло на это пять недель, но они довели дело до конца, хотя мэрия требовала предъявить ордер на каждую чертову будку с висячим замком! Титаническая дипломатическая миссия! – Майор резко повысила голос: – И все впустую! Никаких следов товара стоимостью два миллиона евро!

Она сделала несколько шагов по кабинету. Тридцать подчиненных слушали своего шефа, как перепуганные ученики строгую учительницу. Ни одному не пришло в голову достать планшет или мобильник.

– Будем рассуждать иначе. Зададимся вопросом, почему Люковики так странно себя вели. Как они собирались скрыться, если бы отвлекающий маневр сработал? Если бы полицейские не засекли их на набережной Планш? Если бы лица обоих не попали в объектив камер? Довиль – не Париж, не Антверпен и не Милан. Как только поступил первый сигнал тревоги, выезды из города были перекрыты, проверялась каждая машина, все водители и пассажиры. Конечно, Сирил и Илона могли бы остаться в Довиле и ждать, когда все успокоится, но мы проверили дома, квартиры, номера отелей и ничего не нашли. Первый наш вопрос остается без ответа…

Клик.

Вопрос номер два.

Где прячется Тимо Солер?

Марианна коснулась марлевой повязки на носу.

– После шестого января мы наверняка знаем одно: Солер ранен. Довольно тяжело, если верить баллистикам. Не стоит забывать и о том, что на него упал мотоцикл. Все клиники и больницы были предупреждены. Мы не сомневались, что если Тимо не околел в какой-нибудь норе, если его не добил сообщник, он всплывет на поверхность, как упрямый мальчишка, которого боль заставляет-таки принять горькое лекарство. Я говорю «мы», имея в виду все комиссариаты от Кана до Руана!

Она улыбнулась и тут же поморщилась от боли.

– Удача, если это можно так назвать, свалилась именно на нас. Солер скрывался в Гавре. Думаю, все понимают, что после сегодняшнего провала мы станем посмешищем для всех коллег. Нужно найти Тимо как можно быстрее… Десять человек будут патрулировать в квартале де Неж – днем и ночью…

Так, предпоследний слайд.

Слава богу, пора заканчивать. И говорила-то всего двадцать минут, а совершенно выдохлась. Как только преподаватели выдерживают по восемь часов в день?..

Кто четвертый налетчик?

Она снова откашлялась.

– Мотоциклист, работавший на пару с Тимо, ни разу не снял шлем, так что у нас есть только подозрения. Правда, серьезные.

Последний клик.

Фотография. Мужчина лет сорока с резкими чертами лица. Густые брови и щетина над верхней губой, тонкий прямой нос; светло-зеленые, почти прозрачные глаза, как у змеи или кота абиссинской породы. Еще две запоминающиеся детали: тяжелая серебряная серьга-полумесяц в мочке левого уха и маленькая татуировка в виде черепа у основания шеи.

– Алексис Зерда. Друг детства Сирила, Илоны и Тимо. Все четверо росли в Потиньи. Учились в одном классе. Ходили играть в один и тот же парк развлечений, ездили вместе в летний лагерь, отирались на автобусной остановке. Зерда – самый опасный из друзей. Сидел только по малолетке, но замешан в нескольких убийствах. Считается, что в 2001 году, во время ограбления отделения Парижского национального банка в Ферте-Бернар, именно он открыл стрельбу по жандармскому патрулю, убив молодого, недавно женившегося сотрудника и отца семейства. Две вдовы, трое сирот. Через два года ситуация повторилась во время нападения на инкассаторов, приехавших за выручкой в магазин «Перекресток» в Эрувиле. В 5:30 утра охранник и приходящая уборщица застрелены в голову. Доказательств – ноль, ни отпечатков, ни свидетелей. Но следователи считают, что это дело рук Зерды. Я уверена, что мозгом довильского ограбления был именно он, – назовите это интуицией, если хотите. Зерда мотается между Гавром и Парижем, и мы за ним скрытно наблюдаем. Прижать эту сволочь нечем – разве что следить днем и ночью, чтобы он не рискнул надеть один из шарфиков, взятых в Hermès, похвастаться часами фирмы Breitling на запястье или чемоданом от Vuitton…

Нос у Марианны дико чесался, и она строго приказала себе не теребить повязку на глазах у изумленной публики.

– Вот так-то, ребятишки! Уравнение с тремя неизвестными. Вся полиция Нормандии рассчитывает, что мы вычислим хотя бы одно.

Ж. Б. зааплодировал. Вот ведь болван! Другие его поддержали. И эти туда же! Они хотели выразить шефу симпатию и уважение, поддержать Марианну после провала в порту. Но она восприняла это иначе, чувствуя себя толстой красномордой индюшкой с расплющенным носом, которая к тому же – вишенка на торте! – думает сейчас не о побеге Тимо Солера, а о рисунках маленького мальчика, странном рассказе обаятельного психолога и – главное – о том, что накопает в Манеглизе стажер-вундеркинд Люка Маруэтт…

13

Василе въехал на стоянку у мэрии Манеглиза, встал у решетки школьного двора, но слезать с мотоцикла не стал. Он хотел дождаться, когда уйдет последний родитель, и только после этого постучать в дверь класса Клотильды.

Регулировщица в желтом флуоресцирующем жилете, стоявшая у «зебры», бросила на него подозрительный взгляд. На руке у женщины висел жезл в форме огромного красно-зеленого леденца на палочке, все ее внимание было сконцентрировано на воротах: вдруг какой-нибудь опоздавший малыш, забыв об осторожности, выбежит на дорогу и – не дай бог! – попадет под машину?!

Василе вздрогнул, почувствовав за спиной чье-то присутствие.

Клотильда.

Лицо не сказать чтобы приветливое.

Решила перехватить инициативу… Она открыла было рот, но ничего не сказала, заметив мамашу, катившую коляску, за которую держались двое ребятишек. Школьный психолог воспользовался минутной отсрочкой, не торопясь снял шлем и перчатки. Клотильда кинулась в атаку, только когда женщина отошла метров на десять:

– Закрываем лавочку, Василе! В полдень я встречалась с родителями Мулена, и у меня не осталось сомнений: Малон их сын. Они очень его любят. Думаю, вопрос решен.

Василе аккуратно уложил перчатки внутрь шлема и, не скрывая раздражения, поинтересовался:

– Бросаешь меня, Клотильда? В чем дело? Боишься получить «красную карточку» от мэрии? Тебя пугает родительское лобби? Опасаешься, что жители сплотятся и сколотят коалицию против школы? «Руки прочь от Манеглиза!» – так, что ли? – Василе взглянул на регулировщицу и понизил голос: – Черт возьми, Клотильда, ты ведь знаешь, что именно так, перекладывая свои обязанности на другого, мы совершаем худшие проступки – чтобы не сказать преступления…

Василе замолчал. За ними через решетку наблюдали два мальчика. Один из них, Марен, был тяжелым дислексиком, и отчаявшиеся родители надолго оставляли его на продленке, чтобы не мучиться каждый вечер с домашними заданиями. Клотильда разозлилась – она стояла спиной к решетке и не видела ребят.

– Намекаешь на побои, инцест и другие ужасы? «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу…» – в этом ты меня обвиняешь?

– Идите играть на тот конец двора, мальчики, – велел Василе.

Клотильда не услышала. Или притворилась, что не слышит.

– Не смей меня шантажировать, Василе! И не передергивай. В самом начале ты утверждал, что никакой угрозы для ребенка со стороны родителей нет. Так? Из этого я и исходила. Если ты сейчас скажешь, что изменил оценку и у тебя появилось хоть малейшее подозрение, я положусь на мнение специалиста, не стану медлить, и мы вместе рванем в жандармерию писать заявление. Но весь этот бред насчет двойной жизни, людоедов и ракеты не лезет ни в какие ворота…

Василе резко взмахнул рукой, отгоняя любопытных мальчишек. На этот раз они подчинились и, громко хохоча, убежали под крытую галерею.

– Нет нужды мчаться в жандармерию, Клотильда.

Молодая директриса жестом театрального отчаяния схватилась за голову:

– То есть?

– Больше нет нужды, если быть точным…

– Черт, что ты сделал?!

На сей раз регулировщица услышала и только что не подпрыгнула на месте, махнув жезлом в сторону улицы, хотя никто не собирался переходить на другую сторону. Платила ей мэрия, она стояла на посту четыре раза в неделю по тридцать минут в день – утром, в полдень и вечером, но любила задержаться, чтобы посудачить с мамашами. Социальные связи. Тесное общение.

Василе чуть подтолкнул Клотильду в спину ладонью, чтобы увести ее поближе к зданию мэрии.

– Ничего официального, клянусь. Просто решил прояснить два-три странных момента. Это необычное дело, и я не могу следовать стандартной процедуре, составлять досье, отсылать малыша на тестирование в медицинский психопедагогический центр. Здесь есть что-то еще. Я чувствую…

– Папаша Мулен убьет тебя, если узнает. Господи боже ты мой! Говорить с полицией через голову школьного врача и специалистов из академии… Если тебя не разорвет в клочки Мулен, то распнет инспекция!

Старшеклассники вернулись в здание. Вереница машин рассосалась, и на маленькой площади снова стало тихо. Дама с жезлом наверняка легко разбирала каждое произнесенное ими слово. Клотильда четко артикулировала – на случай, если свидетельница умеет читать по губам.

– Я запрещаю тебе подходить к Малону Мулену.

– Шутишь?

– Нет.

– Чего ты боишься?

– Хаоса, который ты можешь внести в окружающее пространство и жизнь этого ребенка.

Василе схватил Клотильду за плечи. Она была хрупкой, изящной от макушки до маленьких ножек. Глаза испуганно смотрели из-за стекол круглых очков в стильной золотистой оправе.

– Ты не имеешь никакого права запрещать мне видеться с Малоном! В этом секторе я – единственный судья. Мне решать, что отвечает интересам ребенка, а что нет. Перед первым сеансом родители подписали согласие. Хочешь закрыть для меня двери школы – проинформируй академию и объясни, чем ты недовольна.

Молодой отец в сером костюме вышел во двор, ведя за руку девочку лет восьми, которая что-то ему рассказывала. Отец глаз не мог оторвать от любимого чада. Регулировщица заняла пост в центре «зебры», и они пошли через улицу; девчушка продолжала весело щебетать.

– Но, возможно, не в твоих интересах выносить сор из избы? Ты же не хочешь, чтобы мэр разозлился и урезал бюджет на ластики и карандаши, а родители учеников отказались участвовать в благотворительной ярмарке?

– Какой же ты мерзавец, Василе!

– Я просто хочу защитить мальчика.

– А я – всю семью.

Василе шагнул к своему мотоциклу, улыбнулся, кивнул регулировщице, она помахала в ответ.

– Я приеду в четверг утром, и наша встреча с Малоном состоится.

– Что будет, если родители воспротивятся? Не захотят, чтобы ты разговаривал с их сыном?

– А ты не подсказывай, что у них есть на это право. Мы все время так делаем, Клотильда, особенно в тех случаях, когда взрослые не желают признать, что у ребенка проблемы. Ты… ты же не посоветовала Муленам прервать мои сеансы с Малоном?

Она бросила на него презрительный взгляд.

– Нет, Василе, я ни слова не сказала этим людям, но прислушайся к моему совету: назначь встречу с матерью. Это важно, она должна знать, что происходит с ее мальчиком. – Клотильда улыбнулась: – А вот свидания с отцом лучше избегать…

14

Сегодня мы с моим любимым вместе приняли ванну, а потом он сказал, что у меня толстая задница.

Желание убить

Полезная информация, девчонки: брошенный в воду фен – действенное оружие!

Не нравится: 231

Нравится: 336

www.jelanie-ubit.com

Марианна ненавидела зал фитнес-клуба «Амазония». Все здесь до ужаса ее раздражало. Каждая деталь.

Кричащий цвет ковров и стен, запах пота, посетители обоих полов в обтягивающих шортах и легинсах, стоимость абонемента, фальшивое радушие сотрудников, насмешливые улыбочки молодняка в раздевалке, тренажеры, напоминающие пыточные механизмы в Музее инквизиции.

Пытка. Точное слово!

Марианна терпеть не могла беговую дорожку, велосипед, на котором нельзя уехать, и «греблю посуху».

Она пыталась держать ритм. На экране горели цифры: 7, 5 км/ч. Тренер все время твердит: не опускаться ниже 7…

Восемнадцать месяцев! Она дала себе полтора года на то, чтобы сбросить вес, укрепить сухожилия и лигаменты, которые держат в равновесии грудь, сделать более упругими ягодицы. Удачи тебе, мышечная система, продержись еще чуть-чуть, пока какой-нибудь мужик не западет на упругие сиськи и не возьмет на себя ежевечернюю заботу о них.

Через полтора года она все пошлет к черту! Спорт. Режим. Правильное питание. Даже курить снова начнет. И если судьба, Боженька на небесах или стая аистов наплюют на титанические усилия майора Огресс и не устроят ей встречу с отцом будущего ребенка, пусть потом не читают нравоучений!

Еще десять минут на коврике – и она вознаградит себя за мужество: примет горячий душ, как грешница в аду, которую черти варят в котле, а потом пойдет в сауну. Клубный абонемент, включающий спа-процедуры, стоит аж семьдесят три евро в месяц. За эту цену они могли бы подливать в воду шампанское Moёt & Chandon.

Марианна лежала голая на полотенце и потела, потела. Она это обожала. Особенно когда оказывалась в сауне одна, как сегодня.

Она протерла экран своего айфона краешком полотенца и проверила почту.

Никаких новостей о Тимо Солере. Вообще-то она их и не ждала. Слишком рано. Он оставался неуловимым десять месяцев и, похоже, все это время прятался в квартале де Неж, который они прочесали вдоль и поперек. Вывод напрашивался сам собой: у него есть сообщник, а возможно, и не один.

Тимо вернулся в нору и вылезет оттуда, только если почувствует, что подыхает.

Новое сообщение.

[email protected]

Марианна улыбнулась, провела пальцем по запотевшему экрану.

Смайлик в кепочке гонится за собратом в капюшоне. Никакого сопроводительного текста, только прикрепленный файл.

Она вздохнула, нажала на иконку документа, присланного офицером-стажером. Во второй половине дня он отправился по ее заданию в Манеглиз, чтобы аккуратно навести справки об Аманде и Димитри Мулен. Марианна решила испытать этого сверхталантливого программиста в деле, априори куда менее опасном, чем гонка преследования в гавани Франциска I.

Люка Маруэтт сумел произвести на нее впечатление, написав целый роман. Он в ладах не только с компьютером, буквы и слова ему тоже подвластны.

Марианна провела ладонью по вспотевшей груди и вернулась мыслями к Василе Драгонману. В этой влажно-душной сосновой будке она чувствовала себя одалиской, одной из девушек с аппетитными округлостями, обитательниц султанских гаремов. Они живут во дворцах, нежатся в роскошных хаммамах, ходят в хиджабах на голое тело, прогуливая свои жирные животы и большие сиськи, объедаются лукумом и безостановочно рожают принцев, пополняя великую армию Оттоманской империи.