Текст книги "Щепотка магии"

Глава 8
Заключенный номер 513

Сестер провели через каменный внутренний двор, где воняло, как в сточной канаве. Они шли вслед за надзирателем, лавируя между сливными отверстиями и кучками крысиного помета. Флисс натянула шаль на нос и рот. Под ногами проскользнуло что-то мохнатое, и она взвизгнула.

– Видела, какая огромная? Как будто ест узников на завтрак!

Бетти скривила в отвращении губы. В центре двора стояла большая деревянная рама, ступеньки под ней вели к помосту с проделанным в середине люком. Над люком раскачивалась длинная веревочная петля.

Бетти нервно сглотнула и схватилась руками за горло. Она видела виселицу и раньше, когда приходила навещать папу в тюрьму, но к этому зрелищу невозможно было привыкнуть. К счастью, ту, что стояла на перекрестке, давно уже снесли, и казни больше не были публичными. Вместо этого они проводились здесь, в стенах тюрьмы. Виселица служила суровым напоминанием о том, какое это мрачное место, и Бетти вдруг отчаянно захотела, чтобы их поездка оказалась не напрасной.

«Пожалуйста, пусть мы хоть что-то выясним, – подумала она. – Я не знаю, за что еще зацепиться».

Пройдя двор, они вошли в большую комнату с высокими сводами. Все ее окошки были зарешечены и находились под самым потолком. Вдоль комнаты тянулась скамья, на которой сидели посетители, а перед ней стоял деревянный стол, по всей длине разделенный надвое железными прутьями. По ту сторону прутьев сидели арестанты – все в одинаковой одежде: в просторных робах и штанах с одним и тем же узором. На первый взгляд казалось, что узор представляет собой маленькие стрелки, но чем дольше Бетти всматривалась, тем сильнее они напоминали отпечатки когтистых птичьих лап. Она представила себе ворон, копающихся в грязи.

Бетти скользнула взглядом по лицам заключенных. Среди них были только мужчины и мальчики – несколько лет назад тюрьма перестала принимать женщин. Флисс сжала ее руку холодными пальцами, и Бетти поняла, о чем думает сестра: некоторые из этих узников только что вышли из детского возраста, они всего на год-другой старше ее. Но потухший, затравленный взгляд прибавлял им возраста.

Именно в этот момент Бетти почувствовала первый укол тревоги. Кто этот узник, которого навещала бабушка, и почему он здесь оказался? Согласится ли он с ними поговорить – или они тщетно хватаются за соломинку?

Флисс стиснула ее руку еще крепче. Сестра вызывала у арестантов интерес. Они выглядели слишком запуганными, чтобы что-то сказать или сделать в присутствии надзирателей, но то, как иные узники смотрели на Флисс – словно собаки на мясо, – заставило Бетти порадоваться, что их разделяют прутья. Сестра опустила глаза, и Бетти поняла, что она тоже этому рада.

Один из арестантов, отличавшийся от прочих, привлек внимание Бетти. Он был темнокожий – на Вороньем Камне это было в диковинку. У всех, кого знали девочки, была бледная кожа, сереющая с годами. Узник казался ровесником Флисс; его черные курчавые волосы были коротко острижены. Но выделялся он не только внешностью.

В его живых глазах не было смирения и покорства, как у прочих заключенных, в них светилось что-то иное. В отличие от других, он смотрел на Бетти и Флисс не тем хищным взглядом, которым волк смотрит на добычу, а с нескрываемым любопытством. Еще до того, как Бетти прочитала номер, вышитый на его робе, она поняла, что это тот, кого они ищут, – и вдруг почувствовала, что они совершили большую ошибку. Это же почти мальчишка! Откуда ему знать о древнем проклятии? Может, у бабушки были другие причины его навещать, но Бетти даже представить не могла, какие. Что ж, раз она здесь, почему бы и не выяснить?

– Это он, – прошептала Бетти, слегка подталкивая сестру локтем. – Номер пять-один-три.

Она осторожно высвободила руку из руки Флисс и двинулась к узнику. Сестра следовала за ней по пятам, склонив голову. Флисс, которая избегает чужих взглядов, – это было что-то новенькое, и в обычный день Бетти не упустила бы случая ее подколоть. Но сегодня день был необычный.

Юноша выпрямился, когда сестры уселись на жесткой скамье напротив него. Он и так проявлял к ним интерес – а теперь весь обратился во внимание.

Бетти прокашлялась. Не то чтобы ей нужно было прочистить горло – просто она не могла придумать, что сказать, и было непохоже, что Флисс перехватит инициативу. Она подождала, надеясь, что парень, удивленный их появлением, заговорит сам, но тот продолжал молча на них смотреть. Бетти вдруг осознала, что сосед по скамье касается ее локтем, и наклонилась поближе к прутьям. Тут было так мало места, так мало возможностей для беседы с глазу на глаз!

– Ты, наверное, хочешь знать, кто мы такие, – неловко начала она.

Узник по-прежнему молчал, так что она продолжила:

– Я Бетти, а это моя сестра Флисс. Мы ведь правильно понимаем, что наша бабушка, Банни Уиддершинс, тебя навещала?

Лицо узника не изменилось, но он подался вперед. На одну жуткую секунду Бетти показалось, что он так и не заговорит.

– Где она?

К разочарованию Бетти, голос у него оказался самый обычный. Его экзотическая внешность наводила на мысль, что и говорить он должен мелодично, не как все. Быть может, он родом из далекой страны – одной из тех, о которых Бетти читала в книгах… Но его говор оказался таким же, как и у нее.

– Она… плохо себя чувствует.

Заключенный перевел взгляд с Бетти на Флисс, потом снова посмотрел на Бетти. В его темных глазах мелькнула усмешка, и на Бетти накатило раздражение. Ему смешно, что бабушке нездоровится?

– Она не знает, что вы здесь.

Это было утверждение, не вопрос. По тону юноши Бетти поняла, что именно это его развеселило, а не плохое самочувствие бабушки. Он проницателен, этот пленник. Сразу их раскусил. Бетти почувствовала себя не в своей тарелке, словно ход разговора уже от нее не зависел.

– Кто ты? И зачем наша бабушка к тебе приходила?

– Я заключенный номер пять-один-три. Имена тут не имеют особого значения.

– Но твое нам все равно хотелось бы узнать, – сказала Бетти, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Так что, пожалуйста, не заставляй нас терять время.

Он пожал плечами.

– Колтон. Меня зовут Колтон.

Он произнес это медленно, словно смакуя. Интересно, когда его в последний раз спрашивали, как его зовут, вместо того чтобы называть по номеру?

– А зачем бабушка к тебе приходила? – повторила Бетти.

Колтон побарабанил длинными темными пальцами по столу. На запястьях у него были кандалы, а руки словно принадлежали кому-то, кто был намного старше. Они были сухими и грубыми – руки человека, привыкшего к труду. Бетти задумалась о том, каким тяжелым трудом приходится заниматься в тюрьме. Потом подумала, что же он совершил этими самыми руками, прежде чем оказаться за решеткой. В тюрьме на Вороньем Камне сидели преступники всех мастей: воры, контрабандисты и убийцы. По словам бабушки, когда-то сюда заключали тех, кого подозревали в колдовстве, – Бетти не относилась к этому всерьез, считая это очередной легендой. С учетом всего, что она узнала за минувшие сутки, легенда казалась уже не такой неправдоподобной.

– А почему вы у нее самой не спросили? – сказал арестант.

Бетти глядела на него во все глаза. Он издевается или ему правда любопытно? Понять было трудно.

– Могли бы и спросить, – сухо проговорила она. – Но она не рассказывала нам правды о прошлых визитах и… и о многом другом, в общем-то, так что мы хотим сами все выяснить.

Колтон медленно кивнул.

– Ты, похоже, умная. Как и бабушка.

– Ты нам расскажешь или нет?

– И нетерпеливая. – На его лице появилась раздражающая ухмылка. – Это вас тоже роднит. – Он посмотрел на Флисс. – Ну а ты, принцесса? За тебя всегда говорит умная сестренка? Ты сама говорить-то умеешь – или ты тут просто для красоты?

Флисс вспыхнула.

– Умею.

– Хм-м, – протянул Колтон. – Тогда, наверное, ты слишком законопослушная, чтобы разговаривать с типами вроде меня.

– Тем не менее я здесь, – холодно сказала Флисс. – Так что, по всей видимости, ты неправ.

Колтон еще на секунду задержал взгляд на Флисс и снова перевел его на Бетти.

– Ну ладно, умница, – мягко сказал он. – Давай посмотрим, так ли ты умна на самом деле. Посмотрим, сможешь ли ты сама во всем разобраться.

Интересно, бабушкины визиты к Колтону тоже выжимали из нее все соки? Она так же беспомощно пыталась направить разговор в нужное русло? Чем дольше Колтон отмалчивался, тем сильнее Бетти хотела ответов.

– Почему ты просто нам все не расскажешь? Зачем эти игры?

– Потому что таким, как я, здесь играть особо не во что.

Его темные глаза смотрели серьезно, и Бетти поняла. Она кивнула. Она поиграет в его игру.

– Ну что ж, бабушка никогда тебя не упоминала, так что, я думаю, вы познакомились уже после того, как папу отсюда перевели. – Она помолчала. – Ты имеешь к этому какое-то отношение?

– Нет. – Колтон сложил руки на столе. – Я одно время частенько его видел. Наши камеры были одна напротив другой, но я с ним почти не разговаривал. Твой отец из тех людей, которые… в общем, я бы не хотел, чтобы он слишком много обо мне знал, если ты понимаешь, о чем я.

Бетти понимала. Она не смотрела на Флисс, но чувствовала, как сестра ерзает на месте, – верный признак того, что ей не по себе. Все в семье знали, что у Барни Уиддершинса язык без костей, но слышать это от человека со стороны было неприятно.

– Ты знаешь, почему его перевели? – упорствовала Бетти.

Колтон снова пожал плечами.

– Чтобы освободить место. В этой тюрьме полно народу. Но безопасность тут на высшем уровне. Поскольку она на острове, отсюда сложнее сбежать, чем из других тюрем, а старик Барни представляет не такую уж большую угрозу по сравнению с прочими здешними обитателями.

– За что тебя сюда посадили? – выпалила Флисс. Бетти посмотрела на нее с изумлением. Такая прямота была не в духе Флисс – но Колтон не казался ни удивленным, ни обиженным.

– Ни за что, – сказал он. – Я невиновен. Но тут все так говорят. Так что я не жду, что вы мне поверите.

Бетти молча изучала его. Колтон не шел им навстречу, и она не могла вообразить, чтобы бабушка тратила на него время, если у нее не было на то важной причины. Действительно важной. Если Колтон едва знал папу, значит, ее визиты были связаны с чем-то другим. Может быть, Бетти зря решила, что он слишком юн, чтобы знать что-то о проклятии? Он явно зачем-то был нужен бабушке.

– Чего именно от тебя хотела наша бабушка?

– Этого я сказать не имею права. Спросите у нее.

– Я уже объясняла, что она не говорит всей правды, – сказала Бетти, теряя терпение. – И почему тебя волнует, имеешь ты право с нами делиться или нет? Кто мы тебе, в конце концов? Никто!

– Верно, – сказал Колтон совершенно бесстрастным тоном. – Но я не о вас беспокоюсь, а о себе. Чтобы вы знали, здесь ничего нельзя получить просто так. Все продается и покупается, а знания – большая ценность. Вы на многое пошли, чтобы сюда добраться, так ведь? Вам позарез нужна информация. Я могу ее дать – но только в обмен на что-то.

Бетти накрыло волной возбуждения. Так значит, ему было что рассказать! Но что Колтон хотел получить взамен?

Она знала, что именно должна спросить. Пусть даже это выставит ее глупой или сумасшедшей – какая разница? Они видят Колтона в первый и последний раз. И если он знает что-то важное – возможно, Бетти сможет с этого начать избавление своей семьи от ее ужасного наследия.

– Это связано с проклятием?

Бетти услышала, как Флисс задержала дыхание, и поняла: она тоже увидела, как в глазах Колтона промелькнула тень одобрения.

– Что ты о нем знаешь? – спросила она.

– Как его снять.

Три коротких слова – но какая в них сила! Бетти напряглась, как натянутая тетива. Она надеялась, что Колтон что-то знает, но даже не предполагала, что в его руках окажется ключ к спасению. Считаные часы назад ее мечты разбились вдребезги, а теперь возможность обретения свободы манила своей близостью! И все-таки ее тревожили сомнения. Откуда этот… этот незнакомец может знать об их зловещей семейной тайне? И почему ему известно то, чего не могли выяснить целые поколения женщин из семьи Уиддершинс?

Флисс сжала ее руку – и только тогда Бетти поняла, что не дышит. Она наклонилась вперед, почти коснувшись носом прутьев.

– Что?

– Ты слышала, – понизив голос, сказал Колтон. – Я знаю, как его разрушить.

– Но как… откуда ты можешь это знать? – прошептала Флисс.

На это он не ответил.

– Если ты знаешь, почему не сказал бабушке? – спросила Флисс. – Ведь наверняка не сказал, иначе бы она сюда не возвращалась…

Он по-прежнему молчал.

– Он блефует, – пробормотала Бетти. Ей вдруг стало тошно от того, как легко она поддалась призрачной надежде. – Как пить дать. Если бы проклятие можно было снять, бабушка бы уже это сделала!

– Я не сказал ей, – прервал ее Колтон, – потому что она не дала мне взамен того, чего я хочу.

Бетти почувствовала, как ее заливает злость. Было бы так легко протянуть руку сквозь прутья, схватить его за шиворот и трясти, пока у него зубы не застучат. Она очень этого хотела – но, конечно, не осмелилась бы. Во-первых, она не забывала, что Колтон может быть опасным преступником. Во-вторых, вокруг было слишком много надзирателей – они бросились бы на нее, как хорьки на кролика.

– У нас ничего нет, – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Все знают, что семья Уиддершинс – бедняки. Наш отец наделал долгов.

– Я не просил денег, – ответил Колтон. – Какой тут от них прок? Нет, мне нужно кое-что большее, намного большее. – Он еще сильнее понизил голос – так, что Бетти и Флисс пришлось наклониться почти вплотную к прутьям, чтобы его услышать. – Я хочу на свободу. – Его взгляд дрогнул, и в глазах мелькнула тень отчаяния – и страха. – Я хотел, чтобы она помогла мне сбежать.

– Но это же невозможно! – повысив голос, сказала Бетти. Потом добавила – тихо, боясь привлечь к себе внимание: – Как, по-твоему, бабушка могла бы тебе помочь? Она ведь уже пожилая женщина!

– Женщина, которой закон не писан, насколько я слышал, – сказал Колтон. – Для нее в этом нет ничего невозможного.

Он моргнул, и его взгляд вновь стал спокойным и ничего не выражающим, но Бетти не могла забыть, как затравленно он смотрел еще секунду назад. Почему он верит, что бабушка в силах ему помочь? Не может же он знать про другие секреты их семьи?

– Слушай, – встревоженно сказала Бетти, – даже если это… то, о чем ты просишь… было бы возможно, бабушка не стала бы так рисковать. Она бы сама за это попала в тюрьму!

– Я знаю про ее сумку, – прошептал Колтон, глядя ей в глаза. – И про то, на что она способна. Она может меня вытащить, и, когда меня хватятся, я буду уже далеко!

От этих слов по спине у Бетти прошел холодок – будто угорь скользнул ей за шиворот. Это все меняло. Если Колтон знал о сумке – кто еще был в курсе? Мысль о том, что их тайна раскрыта, наполняла ее страхом. Бабушка их предупреждала, какой опасностью это грозит.

– Но как ты узнал? – наконец спросила она.

– Я знаю все о вас, семье Уиддершинс, – прошипел он, и в его глазах появился дикий блеск. – Оттуда же, откуда я знаю о проклятье. О том, как оно зародилось – здесь, в этих стенах, в этой башне. Так что, если хотите сбежать с Вороньего Камня, советую ко мне прислушаться!

Бетти застыла. Рядом слышалось частое и быстрое дыхание Флисс: сестра была ошеломлена не меньше, чем она сама.

– Ты ни о чем не забыл? – с трудом проговорила Бетти. – Если ты знаешь о проклятии, то тебе известно, что сбежать мы не можем. Мы здесь заперты! Даже если мы тебя вытащим, мы не сможем отправиться с тобой за пределы Вороньего Камня.

Колтон подался вперед, жадно глядя на нее.

– Я об этом и не прошу. Просто помогите мне выбраться из этих стен – с остальным я справлюсь сам. – Он перешел на еле слышный шепот. – Все, что мне нужно, – попасть на остров Утраты. Тогда я смогу сбежать с Вороньего Камня раз и навсегда.

Бетти содрогнулась. Мысль об острове-кладбище наполнила ее страхом. Это было скорбное, пустынное место, идеально подходящее для побега. Шансы, что там окажутся случайные свидетели, были крайне малы.

– Кто-нибудь еще знает о сумке? – спросила она.

Колтон покачал головой.

– Если и знает, то не от меня.

– С какой стати нам ему верить? – дрожащим голосом спросила Флисс.

Бетти посмотрела Колтону в глаза. Они были еще темнее, чем у Флисс, и она даже вообразить не могла, что таится в их глубине. Но она была в состоянии представить, что для него значит сумка: билет на волю.

– С такой, что он не меньше нашего хочет, чтобы сумка не попала в чужие руки.

Во дворе зазвонил колокол, возвещая о том, что время для посещений окончено. Арестанты покорно поднялись на ноги. Колтон тоже встал – не отрывая взгляда от Бетти. Заключенные направились к двери, как послушные собаки. Колтон тоже повернулся, чтобы уйти, – но Бетти вскочила с места.

– Подожди! – взмолилась она, отчаянно желая узнать у него что-нибудь еще, прежде чем его уведут.

– Время вышло! – рявкнул надзиратель, сурово постучав дубинкой по столу.

Колтон опустил голову, но перед тем, как уйти, задержался на миг и снова посмотрел на Бетти.

– Помогите мне, – проговорил он сквозь сжатые зубы. Маска уверенности снова соскользнула с его лица, и за ней проступили отчаяние и безнадежность. – И я помогу вам.

Это промедление стоило ему чувствительного тычка дубинкой. Колтон скривился, затих и присоединился к прочим арестантам, которые тянулись к выходу, словно муравьи. Он кинул на сестер последний умоляющий взгляд.

И ушел.

Глава 9
Призраки

Выбравшись из-за тюремных стен, Бетти и Флисс отправились на берег ждать парома. Бетти смотрела вверх, на зловещую башню, пытаясь найти следы от выпавших камней, каждый из которых означал чью-то загубленную жизнь. Отсюда их было не разглядеть, но в памяти у Бетти было свежо видение о том, как она летит с башни, охваченная ужасом и тоской. Проклятие родилось именно здесь, если Колтон говорит правду. Но как уговорить его рассказать, что еще ему известно? А уговорить надо – ради их собственного будущего.

Свежий воздух, несмотря на холод, приносил облегчение. Даже солоноватый болотный запах был приятнее, чем тюремное зловоние.

– И что теперь? – спросила Флисс.

– Теперь мы пойдем домой и решим, что делать.

– Что делать? Ты ведь не хочешь сказать… – Флисс оглянулась по сторонам, но рядом не было никого, кто мог бы их услышать. – Только не говори, что всерьез думаешь о том, чтобы вытащить его на волю!

– Я пока не знаю, о чем я думаю, – ответила Бетти. – Но ему явно известны вещи, которые мы считали тайнами. Бабушка ни за что не рассказала бы ему про сумку. И эти его слова про то, что проклятие зародилось здесь… Их нельзя просто так сбрасывать со счетов. А вдруг проклятие действительно можно разрушить?

– Но, Бетти, если мы поможем ему сбежать, мы совершим преступление! Да, он говорит, что невиновен, но если нас поймают…

– Тише, погоди, – прервала ее Бетти. – Говорить он может что угодно. Мы вообще ничего о нем не знаем – кроме того, что он умен. Я бы ему не доверяла.

Лодка подплыла к берегу, и Бетти зашагала к ней, пытаясь привести мысли в порядок. Ночью она поклялась, что изменит судьбу родных, и теперь Колтон, кажется, предлагал такую возможность… в обмен на огромный риск. Хватит ли им храбрости, чтобы подарить ему свободу – и тем самым отвоевать свою?

– Бабушка наверняка думает, что он что-то знает. Зачем бы еще она к нему ходила? Флисс, может быть, это наш шанс! Если он говорит правду, мы сможем все изменить!

– Если, если… – Флисс глядела задумчиво. – Он сказал, что я там только для красоты, – выходит, он считает меня красивой, да?

– Фелисити Уиддершинс! – процедила Бетти. – И думать не смей!

Лодка стояла у причала, и люди уже садились в нее. Бетти с Флисс встали в конец очереди, утопая ногами в мокрой гальке. Они показали обратные билеты и уселись за спиной у надзирателя, ехавшего с дежурства. Его взгляд был прикован к главному острову, как будто ему не терпелось туда попасть.

– Долгая выдалась ночка? – спросил его паромщик, оттолкнув лодку от пристани.

Надзиратель огляделся вокруг глубоко запавшими глазами.

– В этом месте они всегда долгие. Да и дни тоже.

– Я слыхал, в тюрьме полно призраков, – сказал паромщик с неприятным блеском во взгляде. – Видели их когда-нибудь?

Бетти наклонилась поближе, прислушиваясь. Ей казалось, что паромщик знает все истории о призраках наперечет и просто хочет позабавиться, наблюдая за реакцией пассажиров. Она покосилась на тюрьму, радуясь, что та остается позади. Бетти не верила в призраков… но, правда, в проклятия и волшебные предметы она тоже раньше не верила.

Надзиратель колебался.

– Я сам ни одного не видел… но другие говорят, что видели.

– Кого, например? – спросил паромщик, разгоняя лодку. Флисс перегнулась за борт – ее снова одолевала морская болезнь. – Давайте, расскажите какие-нибудь истории о призраках, пока мы плывем!

Надзиратель подышал на растрескавшиеся руки. Судя по его виду, ему просто хотелось спокойно доплыть до места назначения.

– Говорят, что на башне мелькают огоньки, – сказал он наконец. – А в окнах появляется рыжеволосая фигура.

При упоминании башни Бетти оцепенела. Как она была связана с проклятием? На ум снова пришла история, известная всем детям на Вороньем Камне, – об узнице, которая бросилась с башни. Сестры услышали ее не дома, а на школьном дворе. Бабушка не любила эту историю и была настолько суеверной, что даже отказывалась называть имя узницы, так что Бетти не могла его вспомнить. Сирша? София?..

– Говорят, что это призрак башни, – продолжил надзиратель. – Башни и топей. Ее видят то тут, то там, слышат ее шепот… Правда это или нет – кто знает? Думаю, одни истории о призраках выдумали скучающие заключенные, а другие – надзиратели со стажем, чтобы пугать новичков. Но много и таких историй, которые звучат правдоподобно… Даже слишком много, на мой вкус.

– Ну, а вы-то? – спросил паромщик. Он гадко ухмылялся, явно наслаждаясь страхом на лицах некоторых пассажиров. – Вы сказали, что сами ничего не видели…

– Не видел, но слышал. Когда в башне пусто, в ней раздается голос: он повторяет одни и те же слова.

Все прочие пассажиры умолкли; тишину нарушали только плеск весел и шумное дыхание Флисс.

– Какие слова? – спросил паромщик.

– Те же, что вырезаны внутри на стене. Злоба. Несправедливость. Предательство. Побег, – ответил надзиратель. Тени, что залегли под его глазами, казалось, стали еще темнее. – Говорят, если трижды назвать ее имя, она появится. – Он облизнул обветренные губы. – Сорша Спеллторн…

«Сорша Спеллторн», – повторила Бетти про себя, и по спине побежали мурашки. Да, это то самое имя, которое она вспоминала.

Повисло молчание. Никто не отважился повторить имя еще раз, никто не проронил ни звука до самого конца поездки, но слова, произнесенные надзирателем, коготками вцепились в ее мысли. Злоба, несправедливость, предательство. Кажется, это были идеальные составляющие для проклятия. На побег Сорша Спеллторн тоже не могла рассчитывать, но как она связана с семьей Уиддершинс? Бетти перевела взгляд на башню; новые вопросы ворочались в голове, смешиваясь с мыслями о Колтоне и его рискованном предложении, как ил с морской водой. Когда паром пристал к берегу, небо потемнело, и над головой заклубились тучи.

Бетти и Флисс сошли на пристань последними. Флисс все еще дрожала – и вздохнула с облегчением, когда ее нога коснулась твердой земли. Другие пассажиры уже успели раствориться среди улочек.

– Куда пошел этот тюремщик? – спросила Флисс. Голос у нее до сих пор был слабый, но выглядела она чуть бодрее.

– Вон туда, на Швейную улицу, – кивнула Бетти. – А что такое?

– Давай его догоним. Может, он расскажет, за что Колтона посадили в тюрьму.

И то верно, подумала Бетти, отодвигая мысли о башне на задворки сознания. Вот она, возможность узнать, насколько на самом деле опасен Колтон и можно ли доверять его словам.

Они свернули за угол как раз в тот момент, когда надзиратель собирался скрыться за дверью дома. Флисс охрипшим от волнения голосом окликнула его, и он остановился, а потом подошел к сестрам, глядя на них с любопытством.

– Чем могу помочь?

– Вы не могли бы рассказать нам об одном заключенном? – спросила Флисс и слабо, но все же очаровательно улыбнулась. – Его зовут Колтон. Заключенный номер пять-один-три.

Надзиратель покачал головой и беззлобно усмехнулся.

– Знаете, сколько народу там сидит? Больше тысячи!

Флисс закусила губу и кивнула.

– Ладно. Все равно спасибо.

Она развернулась, чтобы уйти, но надзиратель медлил на пороге, глядя им вслед. Бетти пришла в голову еще одна мысль.

– А Барни Уиддершинс? Его недавно перевели в другую тюрьму. Вы не знаете, почему?

Он посмотрел на них сочувственно:

– Папа ваш, да?

Флисс сдержанно кивнула.

– Многих перевели, – сказал надзиратель. – А в ближайшие недели переведут еще больше.

– Еще больше заключенных? – встревоженно переспросила Бетти. Если Колтона увезут, как отца, – плакала их возможность что-нибудь из него выудить или заключить с ним сделку. – А кого именно?

Он пожал плечами.

– Это до последнего не раскрывают. Соображения безопасности, все дела.

Флисс потянула Бетти за руку.

– Вы нам очень помогли, спасибо большое! – поблагодарила она. Надзиратель откланялся и ушел в дом, а сестры поспешили вверх по улице.

– Слышала? – спросила Бетти. – Заключенных снова собираются переводить! А что, если один из них – Колтон? Если он знает, как снять проклятие, нельзя допустить, чтобы он от нас ускользнул!

– Может быть, он останется, – сказала Флисс. – Нужно попробовать снова с ним встретиться…

– Возможно, мы уже не успеем. – Бетти лихорадочно соображала. – Бабушка неделями к нему ходила, и все без толку. Не думаю, что он еще что-нибудь расскажет, пока мы не выполним его условие. – Она взглянула на Флисс. – Тебе, может, он и сказал бы, будь у нас побольше времени…

– Мне? Но почему мне?

– Да ладно тебе, Флисс. Люди к тебе тянутся. Папа всегда говорил, что ты с самого рождения умела хлопать ресницами. – Бетти как-то раз попробовала повторить этот трюк, но бабушка только спросила, не попало ли ей что-нибудь в глаз. – А мы с бабушкой прямые, как палки. Иногда это бывает кстати, но в основном просто всех раздражает. Если его переведут в другую тюрьму – все пропало. Так что у нас только один выход.

Флисс поперхнулась.

– Что, помочь ему сбежать?

– Придется, если мы хотим разрушить проклятие. Похоже, сейчас на Колтона вся надежда.

– А что, если он врет?

– А что, если нет? – парировала Бетти и, понизив голос, продолжила: – Да, может, он и блефует, но с таким же успехом он может говорить правду. Ему и так многое известно – с этим не поспоришь. А раз он так упорно держится – значит, считает, что у него есть что-то достойное обмена.

– И как мы это сделаем? – спросила Флисс.

– Колтон прав. Нам нужна дорожная сумка.