Текст книги "Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата»"

У него имелись специфические психосексуальные потребности. Своим жертвам он связывал руки за спиной, зачастую перевязывая узлы несколько раз, иногда используя разные материалы. Заставлял их стимулировать его член связанными руками. Никогда не ласкал свои жертвы. Начав нападать на пары, он уводил женщину в гостиную и набрасывал на телевизор полотенце: по-видимому, освещение имело для него важное значение. Ему доставляли удовольствие вопросы сексуального характера. «Что я сейчас делаю?» – спрашивал он у жертвы с завязанными глазами, мастурбируя с лосьоном для рук, найденным в доме. «С капитаном так же?» – спрашивал он у Джейн, муж которой был капитаном ВВС. Как минимум пятьдесят раз он велел ей «заткнуться», рассказывала Джейн, но, пока насиловал ее, предъявлял к ней другие требования, покрикивал на нее, как режиссер на актрису. «Больше эмоций, – говорил он ей, – или пущу в ход нож».

Преступник действовал нагло. Дважды он входил в дома как ни в чем не бывало, хоть и видел, что жертвы заметили его и лихорадочно набирают номер полиции. Присутствие детей его не смущало. Он никогда не причинял им физического вреда, но связывал старших и отправлял их в другую комнату. Трехлетнего сына Джейн он посадил на пол в спальне. Мальчик уснул. А когда проснулся, посмотрел на кровать и увидел, что неизвестный ушел. Мать малыша лежала, связанная разорванными полотенцами, с кляпом из мочалки во рту. Ее сын принял полотенца за бинты.

– А врач ушел? – шепотом спросил он.

Шелби уже доводилось сталкиваться с жестокостью извращенцев в масках, но в этом конкретном преступнике ему не давала покоя его привычка проводить разведывательные действия. Все это было довольно нетипично – звонки по телефону, блуждания вокруг дома, проникновения со взломом. «Насильник с востока» знал, как отключить свет снаружи, даже если он включался с помощью таймера. Знал, где находится пульт, открывающий ворота гаража. Расспросы, проведенные Шелби, показали, что неизвестный заранее разузнал многое не только о Джейн, но и о ее соседях: выяснил, где можно припарковать машину, в какое время соседи выносят мусор и уезжают на работу.

Газета «Сакраменто би» в том же году привела слова Кэрол Дейли, в то время коллеги Шелби, относящиеся к этому делу: «Типичный насильник не разрабатывает столь сложные планы». Эта мысль пришла в голову Шелби, когда он стоял на тротуаре рядом с собакой-ищейкой и смотрел на дом Джейн за полем. Его тревожила еще одна деталь. Преступник пырнул Джейн своим кухонным ножом в левое плечо. Джейн считала, что это вышло случайно, что он не собирался ее ранить. Но Шелби не испытывал такой уверенности. Он полагал, что этот тип подавлял в себе стремление причинять жертвам больше боли и это стремление будет нарастать, пока его не поймают.

Так и вышло. Преступник начал щелкать ножницами над ухом жертв с завязанными глазами, угрожая отрезать им пальцы ног – по одному за каждую попытку пошевелиться. Тыкал ножом в матрас рядом с жертвой. Психологические пытки распаляли его. «Ты ведь не знаешь меня, верно? – хриплым шепотом обращался он к одной жертве, называя ее по имени. – Слишком давно это было, верно? Да, давно. А я тебя знаю». Он всегда давал жертвам возможность поверить, что он покинул их дом, а потом, когда их тела расслаблялись, а онемевшие пальцы принимались ощупывать узлы, приводил их в ужас внезапным шумом или движением.

После нападения на Джейн Карсон в октябре по округе распространились слухи о серийном насильнике, разгуливающем на свободе, но управление шерифа попросило местную прессу не публиковать материалы о преступлениях из опасения, что внимание общественности заставит подозреваемого покинуть восточные районы, где полиция надеялась выследить и схватить его. Шелби, Дейли и их коллеги из следственного отдела продолжали без лишнего шума проверять все имеющиеся зацепки. Они обращались за помощью к инспекторам по УДО и надзору за условно осужденными. Проверяли курьеров службы доставки, молочников, уборщиков, укладчиков ковров. Оставляли карточки под соседскими дверями и отслеживали полученные от соседей сведения – как правило, о слоняющихся по округе допоздна молодых мужчинах с излишне любопытными и пристальными или, как выразился один информатор, имея в виду своего младшего брата, «скабрезными» взглядами. Следователи попросили Джейн прослушать с завязанными глазами записи голосов двух подозреваемых. Она слушала, сидя в своей постели, и у нее тряслись руки. «Не он», – сказала она. В местных ломбардах педантично велись поиски украденных вещей. Детективы побывали в «Хаус оф эйт» – секс-шопе на бульваре Дель-Пасо, и расспросили о клиентах, интересовавшихся бандажами. Они проверили информацию о некоем человеке, который платил сотрудникам автотранспортного управления за информацию о женщинах, а затем преследовал их на своей машине. Его допросили прямо на улице, и он, стоя в сточной канаве, задумался так глубоко, что не замечал, как вода бурлит вокруг его красивых кожаных ботинок. «Насильником с востока» он не был, но в автотранспортное управление поступило распоряжение прекратить продажу частной информации. Детективы обращали внимание на такие детали, как румянец, моргание, скрещенные руки и повторы вопросов в явной попытке выиграть время. Но к «Насильнику с востока» эти методы их не привели.

Тем временем в отсутствие официальных сообщений слухи в округе разрастались и трансформировались. Полиция ничего не сообщает населению об изнасилованиях, утверждали слухи, потому что подробности слишком ужасны. Преступник уродует женские груди. Эти слухи не имели под собой основания, но молчание в прессе означало, что публично их никто не опровергал. Напряжение достигло пика 18 октября, когда «Насильник с востока» за двадцать четыре часа совершил два нападения. Одна из его жертв, тридцатидвухлетняя домохозяйка и мать двоих детей, жила на Киплинг-драйв в Кармайкле, одном из наиболее зажиточных районов восточной части города. Кто-то предположил, что «Насильник с востока», которому осточертело невнимание прессы, перебрался в более престижный район ради известности. Уловка сработала. 3 ноября муниципальное совещание по предотвращению преступлений в зале начальной школы Дель-Дайо посетило пятьсот человек. Шелби и Дейли сменяли друг друга у микрофона и, как могли, отвечали на полные паники вопросы о «Насильнике с востока».

На следующее утро «Сакраменто би» опубликовала статью полицейского репортера Уоррена Холлоуэя «Разыскивается человек, подозреваемый в восьми изнасилованиях». Молчание прессы закончилось.

Возможно, по случайному совпадению, вечером 10 ноября, в тот же день, когда в «Сакраменто би» появилась еще одна статья на ту же тему («“Насильник с востока”: тихий район в когтях страха»), человек в кожаном капюшоне проник через окно в один из домов в Ситрус-Хайтс и подкрался к шестнадцатилетней девушке, которая смотрела телевизор, сидя одна в комнате. Он направил на нее нож и произнес леденящее кровь предупреждение: «Только шевельнись – и ты замолчишь навсегда, а я исчезну во тьме».

На этот раз «Насильник с востока» заставил свою жертву выйти из дома, провел ее по дамбе до забетонированной водоотводной канавы шириной двадцать футов и глубиной десять, вдоль которой они прошли примерно полмили на запад к старой иве. Позднее девушка повторила тот же путь вместе с Шелби и другими детективами, в бурьяне возле дерева нашлись сваленные кучей разрезанные шнурки, разодранные в клочья «ливайсы» и зеленые трусы. По словам девушки, ее не изнасиловали. Вытягивать информацию из людей, переживших нападение с применением насилия, – нелегкая задача, особенно для такого человека, как Шелби, мужчины ростом шесть футов три дюйма, и к тому же если жертва нападения – девушка-подросток, находящаяся на грани эмоционального срыва. Ты смотришь пострадавшей в глаза и задаешь непростые вопросы. И веришь или не веришь ее ответам. Позднее, уже не так прямо, например в ходе беседы о чем-нибудь другом, повторяешь тот же вопрос. И собеседница отвечает то же, что ты уже слышал. И это все, что ты можешь сделать.

Возможно, «Насильник с востока» принял эту девушку за кого-то другого. «Разве ты не учишься в колледже Американ-Ривер?» – спросил он и, получив отрицательный ответ, приставил нож к ее горлу и повторил вопрос. Она снова сказала «нет». Детективам девушка объяснила, что похожа на одну из своих соседок, студентку местного колледжа Американ-Ривер. Точность расчета времени опять поражала: девушка находилась дома одна совсем непродолжительное время – ее родители уехали к ее брату в больницу, а у нее самой несколько позже в тот же вечер было назначено свидание. Прежде чем увести ее к канаве, «Насильник с востока» вернул на место сетку на окне, через которое проник в дом, выключил телевизор и свет в доме, словно знал, что вскоре вернутся хозяева, и не хотел, чтобы они подняли тревогу.

Девушка смогла кое-что прибавить к неуклонно растущему списку мелких деталей, замеченных в темноте сквозь ослабевшую повязку на глазах. Черные ботинки с квадратными носами. Фонарик, настолько маленький, что он полностью скрывался в левом кулаке неизвестного. Армейские брюки. Пока жертва была связана, неизвестный то и дело взбирался по западной стороне дамбы и что-то высматривал, как сообщила девушка. Ходил туда-сюда. Словно нервничал.

Шелби поднялся на дамбу. Как всегда, детективы отставали от преступника на несколько минут или часов. Можно было идти практически по его следам, но, не имея представления, что именно его сюда привело, оставалось лишь тупо глядеть вдаль, безуспешно выискивая подсказки на горизонте. Разросшиеся кусты с переплетенными ветвями. Заборы. Дворы за домами. Слишком много. И одновременно недостаточно. И снова приходилось возвращаться к началу.

Девушка рассказала, что кожаный капюшон уходил под рубашку «Насильника с востока» и имел прорези для глаз и рта; Шелби он напомнил капюшоны, которые надевают под защитные маски сварщики. Он запросил у поставщиков оборудования для сварки списки их покупателей, но это ничего не дало. А тем временем в управление шерифа названивали люди, сообщавшие все новые имена. Детективы старались проверить каждого. Возможные кандидаты отпадали, если имели большие ступни, впалую грудь, пивной живот, бороду, косили на левый глаз, хромали, носили супинаторы или же их невестка сообщала, что однажды купалась в чем мать родила вместе с младшим братом своего мужа и видела, что у него большой пенис.

Восемнадцатого декабря «Насильник с востока» напал еще на одну девушку-подростка, на этот раз в Фэр-Оукс. Еще две жертвы появились в январе. В номере «Сакраменто би» от 24 января появилась статья под заголовком: «Насильник наносит новый удар в 14-й раз за 15 месяцев». Приведенные в ней слова оставшегося неизвестным детектива из управления шерифа передают ощущение раздраженной усталости: «Все было точно так же, как во всех остальных случаях».

Утром 2 февраля 1977 года в одном из домов Кармайкла лежала связанной тридцатилетняя женщина, на глазах у нее была повязка, во рту – кляп. Долгое время она прислушивалась, а когда не услышала ничего подозрительного, сумела вынуть кляп изо рта и позвала семилетнюю дочь, присутствие которой чувствовала в комнате. «С тобой все в порядке?» – спросила женщина. Ее дочь прошептала: «Тише, мама». Кто-то резко надавил на постель, где лежала женщина, и отстранился, словно давая ей понять, что он все еще здесь. Несколько минут женщина лежала, широко открыв глаза под повязкой из махровой рыжей с белым ткани и слушала, как неизвестный дышит где-то рядом.

Специалисты по гипнозу выведывали подробности подозрительных встреч. Детективы искали черный с белым мотоцикл с пластиковым багажником. Черную, возможно, бывшую патрульную машину с громким выхлопом. Белый фургон без боковых окон. Байкера по имени Дон с бакенбардами и большими усами. Одна женщина позвонила и рассказала о работнике местного продовольственного магазина. Она со знанием дела объясняла, что пенис у этого человека «очень натруженный, словно его заездили насмерть».

Отчаянно нуждаясь в уликах, детективы испробовали метод переноса сохранившихся отпечатков пальцев с человеческой кожи с помощью паров йода и серебряной пластинки. Кэрол Дейли поручили выдувать мелкий порошок через трубочку на обнаженное тело жертвы. Безрезультатно. Кое-какие мелкие победы все же имелись. В феврале жительница Кармайкла попыталась вырвать у «Насильника с востока» его пистолет, и он ударил ее по голове. Изучая рану на голове жертвы, Шелби и Дейли заметили пятно крови на ее волосах на расстоянии примерно двух дюймов от раны. Дейли отрезала окровавленный волос и отправила его в лабораторию. У жертвы была третья группа крови. А пятнышко крови второй группы с положительным резусом определенно принадлежало «Насильнику с востока».

[Примечание редактора: следующий раздел был воссоздан по фрагментам записей Мишель.]

Это произошло 16 февраля 1977 года, примерно в 22.30. Семья Мур[14]14
  Имена всех членов семьи Мур изменены.


[Закрыть] находилась у себя дома на Рипон-корт в Колледж-Глен, одном из районов Сакраменто. Восемнадцатилетний Дуглас отрезал себе кусок кекса в кухне, его пятнадцатилетняя сестра Присцилла смотрела телевизор в гостиной. Вдруг обыденность вечера буднего дня нарушил грохот, донесшийся со двора за домом. Упала электрическая коптильня, принадлежавшая хозяевам дома. Кто-то сбил ее, перескочив через забор.

Мевис Мур включила свет в патио и выглянула из-за штор как раз вовремя, чтобы заметить человека, бегущего через двор за домом. Дуглас, недолго думая, бросился в погоню, а его отец Дейл схватил фонарик и последовал за ним через боковую дверь.

Стараясь не отставать от сына, Дейл видел, что тот преследует светловолосого мужчину, который проник к ним на задний двор. Они перебежали через Рипон-корт и участок между двумя соседними жилыми районами, где неизвестный перебрался через забор и исчез. Дуглас кинулся за ним, и, когда он забрался на забор, послышался громкий хлопок. Дейл увидел, что его сын повалился навзничь на траву.

– В меня стреляли! – крикнул Дуглас, когда отец подбежал к нему.

Грянул еще один выстрел, не задевший никого. Дейл оттащил Дугласа от линии огня.

Прибывшая «Скорая» сразу же увезла Дугласа в больницу. Пуля попала ему в живот и оставила многочисленные раны в его кишечнике, мочевом пузыре и прямой кишке.

Обходя ближайшие дома и опрашивая соседей, полицейские заполняли блокноты деталями, пугающе похожими на описания, которые выслушивали детективы от свидетелей после нападения «Насильника с востока»: соседи слышали со своих дворов шум, будто кто-то перебирался через забор; одна соседка различила шаги по крыше; планки забора оказывались выломанными, боковые калитки – открытыми. Прокатывавшийся волной собачий лай, по-видимому, указывал направление движения подозрительного, напоминавшего призрак человека. Жители ближайших районов сообщили о кражах со взломом, в которых участвовал неизвестный, – подобные инциденты начались за несколько недель до стрельбы в Муров.

И все свидетельства очевидцев, в том числе Дуга Мура, укладывались в уже знакомый список примет: белый мужчина двадцати пяти – тридцати лет, рост пять футов и девять-десять дюймов, с большими ногами и песочного оттенка волосами до плеч, в вязаной шапке, ветровке, вельветовых «ливайсах» и теннисных туфлях.

Одно из полученных свидетельств, как обычно, резко выделялось из общего ряда – это была интригующая потенциальная зацепка. Она могла и не иметь никакого отношения к инциденту, кульминацией которого стал выстрел в Дуга Мура, но даже если имела, из нее почти не удалось выжать конкретной информации. Охранник школы Томаса Джефферсона, выходящий из нее после своей смены, встретил перед одним из зданий на школьной территории двух бездельников. Один на ходу спросил у него, который час, а другой, похоже, что-то прятал под курткой – возможно, транзисторный радиоприемник.

Обоим было на вид лет восемнадцать-девятнадцать, рост – около пяти футов девяти дюймов. Один, по-видимому, мексиканец, с темными волосами до плеч, был одет в синюю ветровку и «ливайсы» – точно так же, как и другой, белый парень.

Охранник работал в этом учебном заведении уже семь лет и хорошо знал тех, кто обычно болтался по школьной территории после уроков. Но этих двоих он никогда прежде не видел.

«Насильник с востока» нанес новый удар рано утром 8 марта, в Арден-Аркейде. В «Сакраменто би» опубликовали статью об этом нападении («Возможно, это серийное изнасилование»). Автор отмечал, что «жертва была дома одна, без мужа и маленького ребенка, которые проводили ночь понедельника в другом месте. “Насильник с востока” никогда не совершал нападения, если в доме находился мужчина, хотя иногда действовал в присутствии детей». Если кто и задавался вопросом, следит ли «Насильник с востока» за публикациями о нем в прессе, после появления этой статьи все сомнения исчезли. Следующей его жертвой была девушка-подросток, но после этого он начал выбирать гетеросексуальные пары – одиннадцать подряд, – и они стали главным объектом его нападений.

Восемнадцатого марта с 16.15 до 17.00 в управление шерифа поступили три телефонных звонка. «Я – “Насильник с востока”», – произнес мужской голос, после чего звонивший засмеялся и повесил трубку. Второй звонок стал точным повторением первого. Потом был третий: «Я – “Насильник с востока”». Я выследил свою следующую жертву, и вам меня не поймать».

Тем вечером в Ранчо-Кордова шестнадцатилетняя девушка вернулась домой с подработки в «Кей-Эф-Си», бросила пакет с купленной навынос едой на кухонный стол и схватила телефон, чтобы позвонить другу. Ее родителей не было в городе, и она собиралась ночевать у него. Телефон издал один гудок, а на втором из спальни родителей девушки появился человек в зеленой лыжной маске, с топориком, занесенным над головой.

На этот раз жертве удалось немного лучше рассмотреть лицо «Насильника с востока», так как его лыжная маска имела вырез в центре. Исходя из предположения, что «Насильник с востока» – молодой житель Ранчо-Кордова, Шелби и Дейли принесли пострадавшей кипу принадлежавших соседям школьных альбомов и внимательно наблюдали, как она их листала. Девушка остановилась на выпускном альбоме школы Фолсом за 1974 год и протянула его Шелби, указывая на фото одного из парней: «Вот этот больше всего на него похож». Полицейские подняли историю человека с фотографии. Он отличался неуравновешенностью, имел странности и работал на заправке на бульваре Оберн. Пострадавшую посадили на заднее сиденье полицейской машины без опознавательных знаков и попросили понаблюдать за тем человеком с расстояния трех шагов, пока он заправлял машину. Девушка не смогла сказать ничего определенного.

* * *

Дома, которые выбирал преступник, имели различную планировку. Среди жертв были как молоденькие девушки-подростки, которые сидели, прижимая к животу диванную подушку, и со страданием и растерянностью на лице качали головой, когда их спрашивали, поняли ли они, что произошло, так и женщины лет тридцати пяти, недавно пережившие второй развод, записанные на курсы красоты и активно участвующие в деятельности клубов для одиноких. Но с точки зрения детективов, поднятых с постели среди ночи, описания мест преступления выглядели поразительно однообразно. Разрезанные шнурки на потертом ковре. Глубокие красные борозды на запястьях. Следы взлома на оконных рамах. Оставленные открытыми кухонные шкафы. Пивные банки и коробки из-под крекеров, разбросанные в патио за домом. Жертвы слышали, как преступник открывал какую-то сумку, шуршал бумагой, вжикал застежкой-молнией, похищая украшения с гравировкой, водительские права, фотографии, монеты, иногда деньги, хотя кражи явно не были его главным мотивом, поскольку другие ценности он не трогал, и зачастую украденное, например обручальное кольцо, грубо сорванное с отекшего пальца, обнаруживалось брошенным где-нибудь неподалеку.

Второго апреля к его методам прибавилась одна особенность, которая наблюдалась и в дальнейшем. Первую выбранную пару он разбудил слепяще-ярким светом квадратного фонарика, направленным в глаза. Хрипло прошептал, что вооружен пистолетом («сорок пятый калибр, четырнадцать зарядов»), и бросил женщине кусок бечевки, приказав связать партнера. Когда мужчина был связан, «Насильник с востока» поставил ему на спину чашку с блюдцем и шепотом же добавил: «Если услышу, как чашка гремит или звенят пружины матраса, перестреляю всех, кто есть в доме». Женщине он сообщил: «Я служил в армии и там целую толпу перетрахал».

Связь «Насильника с востока» с армией и военными часто обсуждалась. Примерно в часе езды от Сакраменто находилось пять военных объектов, на одной только базе Мазер по соседству с Ранчо-Кордова насчитывалось приблизительно восемь тысяч человек личного состава. Вдобавок преступник питал пристрастие к камуфляжу и, по свидетельским показаниям, к черным армейским ботинкам со шнурками. Несколько человек, встречавшихся с ним, в том числе имеющих армейское прошлое, отмечали его начальственную, властную манеру держаться, напомнившую им знакомых по временам службы в армии. «Фокус с посудой», как прозвали его необычную систему сигнализации, кое-кому напомнил методы, применявшиеся в ходе боевых действий в джунглях.

Больше всего раздражало то, что ему всякий раз удавалось перехитрить полицию. Он оставался на свободе. Управление шерифа позаимствовало в Государственном департаменте лесного хозяйства камеры, которые устанавливали на верхушках деревьев для поимки поджигателей, потратило весь бюджет на оплату сверхурочных, отправляя полицейских под прикрытием вести наблюдение в районах, где часто появлялся «Насильник с востока». Были использованы даже армейские приборы ночного видения и детекторы движения, применявшиеся во Вьетнаме. Однако он по-прежнему оставался незамеченным – человек, маской которому служила его заурядность.

Управление шерифа привлекло к сотрудничеству армейского полковника, занимающегося подготовкой спецподразделений, чтобы при его помощи понять тактику «Насильника с востока». «Главный пункт особой подготовки – это терпение, – объяснял полковник. – Человек, прошедший ее, способен, если понадобится, часами сидеть в одной позе, не шелохнувшись». Восприимчивость «Насильника с востока» к звукам – он часто отключал кондиционеры и обогреватели, чтобы лучше слышать, – также входила в число навыков, которые оттачивались в спецподразделениях. То же самое относилось к использованию ножей, узлов и планированию нескольких путей отступления. «Он способен пользоваться любыми средствами маскировки и будет ими пользоваться, – утверждал полковник. – Ищите его в самых невероятных местах, например в выгребных ямах, в гуще кустов ежевики». Полковник повторял: помните о терпении. Преступник убежден, что упорством и выносливостью он превосходит всех, и что тот, кто его ищет, уже готов сдаться, а сам он сдаваться и не думает.

Шелби задумался: а вдруг преступника до сих пор не схватили по другой причине? Он заметил, что, когда полиция отправляла патруль под прикрытием в какой-нибудь район, зная, что там часто появляется преступник, в ту же ночь «Насильник с востока» совершал нападение где-нибудь в другом месте. О методах работы полиции он был осведомлен определенно лучше, чем обычный гражданин. Он всегда надевал перчатки и парковался за пределами зоны полицейского патрулирования. «Ни с места!» – однажды прикрикнул он на женщину, которая пыталась сбежать от него. Все перечисленное заметил не только Шелби. Те же мысли возникали в голове других сотрудников управления шерифа. Неужели преступник – один из них?

Однажды вечером Шелби проверял поступившую информацию о подозрительной личности. Женщина, сообщившая ее по телефону, явно удивилась, когда Шелби постучал в дверь ее дома и представился. Она думала, что полиция уже прибыла несколько минут назад, о чем и сказала ему. Она могла бы поклясться, что слышала полицейскую рацию у самого своего дома.

«Он позволит тем, кто его ищет, пройти в дюйме от него, и не шелохнется», – предупреждал полковник.

К концу апреля счет жертв достиг семнадцати – в среднем «Насильник с востока» совершал два нападения в месяц. С точки зрения тех, кто следил за развитием событий, а таких было большинство, дела обстояли плохо.

А потом наступил май.

В управление шерифа поступило предложение от женщины-экстрасенса, которая сказала, что могла бы установить личность «Насильника с востока». Экстрасенс говорила нараспев и ела гамбургер с кровью. Присутствующие увидели, как была составлена «карта биоритмов» «Насильника с востока», но их предупредили, что без даты его рождения этот метод не сработает. Около полуночи 2 мая, спустя чуть больше двух недель после последнего нападения, тридцатилетняя жительница Ла-Ривьера-драйв услышала глухой стук за домом – тот же самый звук, с которым ее маленькие сыновья прыгали с забора во двор со стороны насыпи. Она подошла к окну, но ничего не увидела. Слепящий свет фонарика, первый знак опасности, разбудил ее с мужем, майором ВВС, около трех часов ночи.

Через два дня мужчина в бежевой лыжной маске и темно-синей куртке, напоминающей форменную флотскую, ринулся из темноты на молодую женщину и ее коллегу-мужчину, когда они направлялись к ее машине, припаркованной на подъездной дорожке у его дома в Оринджвейле. Оба эти эпизода имели общие и уже знакомые черты. Предварительные звонки и молчание по телефону. Фокус с посудой. В одном случае – настораживающее сочетание жестокого изнасилования и последующего поедания крекеров «Ритц» на кухне. Обе пары сообщили детективам, что «Насильник с востока» производил впечатление человека, который силится изобразить брутальность, как плохой актер, судорожно хватающий ртом воздух в попытке выглядеть выведенным из себя. Женщина из Оринджвейла рассказала, что он на несколько минут уходил в ванную, и, судя по звукам, там у него случился приступ гипервентиляции.

На следующий день заголовок в «Сакраменто би» гласил: «Нападение “Насильника с востока” на 20-ю жертву в Оринджвейле».

Управление шерифа работало в условиях нарастающего давления. Обычно пассивное начальство развило лихорадочную активность. Еще не закончился май, а годовой бюджет на оплату сверхурочных уже был почти исчерпан. Сотрудники увязли в бесперспективных звонках по поводу бывших бойфрендов и работников коммунального хозяйства, проверяющих уличные фонари. На ежедневных планерках никто уже не расслаблялся, лениво потягивая кофе из одноразовых стаканов, – вместо этого все беспокойно вышагивали из угла в угол, не в силах усидеть на месте. Вглядываясь в карты, детективы пытались предугадать место следующего нападения. Им казалось, что оно должно произойти где-нибудь возле торгового центра «Санрайз» в Ситрус-Хайтс: именно оттуда поступали сообщения о подозрительных личностях и незаконных вторжениях.

Примерно без четверти час ночи 13 мая одна семья, живущая на Мерлиндейл-драйв, неподалеку от торгового центра «Санрайз», услышала шум на крыше своего дома. В соседских дворах залаяли собаки. Кто-то из соседей позвонил той семье примерно в час ночи с сообщением, что и они слышали, как по их крыше кто-то крался. Наряд полиции прибыл через несколько минут, но неизвестный уже исчез.

Следующей ночью на расстоянии квартала от того места было совершено нападение на молодую официантку и ее мужа, директора ресторана.

В происходящее верилось с трудом. Под угрозой оказался коридор шириной примерно в десять миль, протянувшийся вдоль Американ-Ривер по территории округа Сакраменто. Объяснения уже никому не требовались. Прекратились вопросы «Вы слышали?..». Слышали все. Уточнения «это тот тип» сменились кратким «он». Преподаватели Калифорнийского университета в Сакраменто все занятия посвящали «Насильнику с востока», вытягивая подробности из любого студента, располагающего новой информацией.

Изменилось отношение людей к природе. Зимние моросящие дожди и густые стелющиеся туманы, наводящие уныние и тоску, сменились чудесными теплыми днями, появилась свежая зелень, тут и там расцвели алые и розовые камелии. Но на все это любимое жителями Сакраменто обилие растительности, на все эти широколистные ясени и дубы Дугласа, росшие по берегам реки, стали смотреть по-новому: то, что раньше воспринималось как изумрудно-зеленый шатер, теперь казалось охотничьим укрытием. Срочно была проведена обрезка деревьев. Жители восточных районов избавлялись от низко свисающих веток и выкорчевывали кусты вокруг домов. Укрепления раздвижных застекленных дверей и окон штырями было недостаточно. Таким способом можно было лишь сдержать преступника, но местным жителям хотелось большего – полностью лишить его возможности спрятаться.

К 16 мая свет специально установленных прожекторов залил восточные районы, как рождественскую елку. В одном доме к каждой двери и окну были подвешены колокольчики от бубнов. Под подушками хозяева прятали молотки. С января по май в округе Сакраменто было продано почти три тысячи единиц огнестрельного оружия. Многие местные жители не ложились спать между часом и четырьмя часами ночи. Некоторые пары спали поочередно, кто-нибудь из супругов всегда дежурил в гостиной на диване, нацелив ружье на окно.

Только безумец отважился бы нанести новый удар.

Семнадцатое мая стало днем, когда все, затаив дыхание, ждали, кто умрет следующей ночью. После пробуждения утром выяснилось, что «Насильник с востока» совершил четвертое нападение за месяц и двадцать первое из приписываемых ему менее чем за год: очередные жертвы, супружеская пара из района по соседству с Дель-Дайо, сообщили полиции, что он угрожал этой ночью убить двух человек. Всего за двадцать четыре часа с 17 по 18 мая в управление шерифа округа Сакраменто поступило 6169 звонков, и почти все они имели отношение к «Насильнику с востока».

На один из звонков полицейские ответили в 3.55 утра 17 мая. Потерпевший, мужчина тридцати одного года, стоял возле своего дома, одетый в голубую пижаму, а на его левом запястье болтался обрывок белого шнурка. Он раздраженно говорил на смеси английского и итальянского. «Спешить уже некуда, – сказал он полицейским. – Он сбежал. Так что заходите!» Прибывший на место преступления Шелби сразу узнал пострадавшего. В ноябре, когда они с Дейли рассказывали о ходе поисков «Насильника с востока» на многолюдной встрече с представителями муниципалитета и общественности, этот человек встал и раскритиковал действия следователей. Тогда Шелби обменялся с ним резкими репликами. С тех пор прошло шесть месяцев, возможно, это было простое совпадение, однако складывалось впечатление, что «Насильнику с востока» хватало наглости посещать мероприятия, связанные с его поимкой, он сливался на них с толпой участников, наблюдал и запоминал все с каким-то злорадным терпением.