Текст книги "Беглецы"

11

Морская птица все утро кружила над лодкой и не сводила с Гиласа глаз, будто хотела сказать: «Что, еще живой? Ну, это ненадолго». Он несколько раз пытался сбить ее веслом, но потом махнул рукой: все равно не попасть.

Мальчик пробовал грести на север, но Море упорно относило лодку на юг. А земли все не видно. Солнце палит нещадно: плечи обгорели, голова болит. Рану на руке щиплет от соли. От жажды в горле пересохло так, что не сглотнуть. Но хуже всего голод. Гилас с тоской вспомнил про мешок с провизией, оставшийся на берегу.

Гилас высматривал на горизонте корабли, пока глаза не заболели, но так ни одного и не заметил. Иногда казалось, будто вдали виднелись паруса, но всякий раз это оказывались гребни волн. И все же мальчик знает: Вороны непременно кинутся в погоню. В покое они его не оставят. Эти воины – все равно что Злобные, только в человеческом обличье.

Когда жажда стала совсем уж невыносимой, Гилас зачерпнул пригоршню морской воды и глотнул, но от соленого вкуса замутило. Помочился в лодку, но вкус мочи оказался еще гаже – мальчик быстро ее выплюнул.

К бедру по-прежнему привязан бронзовый кинжал, но рыбы поблизости нет, только какие-то странные существа: прозрачные, безглазые, похожи на женское покрывало, только пульсируют. Гилас поймал одно из них, но оказалось, оно жжется сильнее, чем крапива. Пришлось выкинуть обратно за борт.

И тут Гиласа осенило. Ивовый жгут на бедре засох, но мальчику удалось развязать узел и снять кинжал. Отрезав полоску от подола туники, обмакнул в морскую воду и намотал на голову. Мокрая ткань дарила восхитительную прохладу. Так-то лучше. Гилас обрызгал себя водой с ног до головы, как следует намочив тунику. Как же ему это раньше в голову не пришло?

Бронзовый кинжал ослепительно ярко сверкал на Солнце. Впервые Гилас заметил знак, вырезанный на рукоятке: круг, разделенный на четыре части. Интересно, что значит этот символ?

Мальчик мельком взглянул на свое отражение в клинке. Лицо усталое, но во взгляде решимость. Гилас почувствовал себя увереннее. «Ничего, не пропаду, – подумал он. – Тем более с кинжалом».

Отрубив от подола еще одну полоску, сделал два разреза для глаз. Завязал концы полоски в узел на затылке. Получилось что-то вроде маски. Отличная защита от яркого Солнца. Потом Гилас взял ивовый жгут и привязал кинжал за рукоятку к ручке весла. Получилась замечательная, крепкая острога. Конечно, весит побольше, чем настоящая, но когда Гилас поднял весло и бронза засверкала на Солнце, он ощутил прилив гордости.

Нет, с кинжалом он точно не пропадет.

Гилас думал, что с острогой ему улыбнется удача, но к середине дня рыба так и не попалась. Даже морская птица улетела. Перед глазами замелькали черные точки. От голода мучительно свело желудок.

А вокруг только огромное Море. Как тут выживать? Ни запахов, ни укрытий, ни следов. Гилас уставился на красную пыль под ногтями: последнее, что у него осталось от Гор. Мальчиком овладевало уныние. Брысь убит. Теламон и Исси далеко. А сам он затерялся в бескрайнем Море.

Гилас перегнулся через борт и заглянул в темные глубины. У берега Море сверкало пронзительной лазурью, а здесь кажется почти черным. Даже дна не разглядеть. Да и есть ли тут дно?

И вдруг в этой темноте мимо пронеслось что-то крупное.

Мальчик вцепился в борт. Чудовищ в Море хватает, – это всякий знает. Пария рассказывала про существ с гигантскими щупальцами, которые хватают корабли и утягивают на дно, и про огромных плотоядных рыб с острыми, словно ножи, зубами.

Гилас представил, как выглядит со стороны: худой мальчишка, съежившийся в жалкой скорлупке. Легкая добыча.

За спиной раздался плеск. Гилас обернулся, но не заметил ничего, кроме пены на поверхности воды.

И вдруг – снова, на этот раз впереди. Тут Гилас увидел нечто невероятное: из воды выпрыгнула рыба. Или что-то похожее на нее. Но разве у рыб бывают крылья?

Мальчик с открытым ртом следил, как крылатая рыба описала в воздухе дугу и плюхнулась обратно в Море. Ударила хвостом и снова взлетела, расставив странные жесткие крылья.

«Рыбы летают» – пришли на ум слова кефтийца. Стоило подумать об этом человеке, и тут же возникло ощущение незавершенного дела. Будто Гилас о чем-то забыл.

Но от мыслей его отвлекли летучие существа: теперь они были повсюду. Прыгали, с плеском падали в воду и опять прыгали. Обеими руками вцепившись в острогу, Гилас сделал выпад, но промазал и чуть не вывалился из лодки.

И тут заметил что-то знакомое. Рыба? Да нет же – черепаха! Вот она, медленно плавает в тени лодки. Гилас ткнул в нее острогой. Кинжал вонзился в мягкую плоть. Наконец-то добыча! Гилас перегнулся через борт – и упал в воду.

С головой погрузился в холодную зеленую глубину. В ушах зашумело, вокруг закружились пузырьки. Даже не сообразишь, где тут верх, а где низ. В голове – только одна мысль: «Держи острогу! Не выпускай!»

Наконец Гилас заметил свет. Энергично гребя ногами, вынырнул на поверхность.

Лодки нет! Кругом одна вода.

Первая волна подбросила Гиласа вверх, вторая накрыла с головой. Кашляя и отдуваясь, мальчик вознес молитву Покровительнице Зверей и Сотрясателю Земли: великому богу, который властвует и в Море.

Когда волна опять подбросила Гиласа, он успел заметить лодку. Как же она далеко!

Сжимая острогу, мальчик попробовал плыть. До этого он купался только в мелких озерах и реках. Держаться на воде в Море оказалось гораздо труднее. Тут еще одна волна накрыла его, потащила и ударила о борт лодки.

Отплевываясь, Гилас влез внутрь. Втянул за собой острогу и растянулся на дне, едва переводя дух и глядя на Солнце. Давненько он не испытывал такого облегчения. Гилас даже рассмеялся, но смех прозвучал нервно.

Черепаха слабо подергивалась на острие кинжала. Гилас торопливо поблагодарил ее за то, что дала ему пищу, и прекратил страдания, свернув ей шею. Отвязал кинжал от весла, разрезал брюхо и стал пить кровь.

Никогда ему не забыть этого соленого вкуса, наполнившего пересохший рот… Влажные, холодные глазные яблоки лопаются на языке, будто виноградины… О, это прохладное, мокрое мясо…

Еда придала Гиласу сил. Он выживет, и никаким Воронам его не одолеть.

Вырезав ножом остатки мяса, Гилас разложил его сушиться, потом вычистил панцирь и съел все до последнего ошметка. Повязки с головы утонули в Море, зато теперь можно прикрываться от Солнца панцирем. А еще им можно вычерпывать воду со дна шлюпки.

Гилас вымыл кинжал и поблагодарил его.

– Молодцы мы с тобой, – произнес мальчик вслух.

Клинок сверкнул в ответ. Гилас ощутил гордость, ведь этот кинжал пришел к нему сам.

Бронза… Только сейчас Гилас понял, какой это чудесный материал: вроде и камень, и не камень, рождается от земли и огня и сочетает в себе силу обоих. Этот металл не портится, как все остальное.

Тут Гилас сообразил, что забыл принести подношение, и выбросил черепашью голову за борт. Пусть дух черепахи уплывает и ищет себе новое тело. Перевязав две лапы кишкой, Гилас возблагодарил Сотрясателя Земли и Покровительницу Зверей и бросил связку в Море.

Вдруг из глубины поднялась гигантская пасть и сомкнула челюсти на его подношении.

12

Лодка закачалась на волнах. Чудовище ушло обратно на глубину. Челюсти больше лодки. Зубы острее кабаньих клыков. Не успей Гилас отдернуть руку, эта тварь откусила бы ее по самое плечо.

А ведь она все еще здесь, внизу. Не решаясь хвататься за борт, Гилас поглядел на воду, местами светлую, местами темную. Чудовище может скрываться где угодно. Гилас представил, как оно плавает в зеленой глубине. В той самой, в которой он только что барахтался.

Гилас схватился за острогу. Но теперь это уже не острога, а обычное весло. Он ведь отвязал кинжал, чтобы разделать черепаху. Гилас схватил кинжал, но руки тряслись так, что мальчик выронил оружие. Клинок со звоном упал на дно. Гилас нащупал его. Стал лихорадочно привязывать к веслу. Скорее, скорее.

Наконец получилось. Вооружившись, Гилас огляделся по сторонам. В каждой волне, в каждой тени на темной воде мальчику мерещилось чудовище. Вот к лодке стремительно скользнуло что-то темное. Раздался крик чайки. Птица взлетела выше, и ее тень исчезла с поверхности Моря.

У Гиласа гора с плеч свалилась. Дрожащей рукой сняв с головы панцирь, мальчик утер пот со лба.

«Это чайка, всего лишь чайка», – мысленно повторял он, водружая панцирь обратно на голову.

И тут застыл.

Чудовище замерло у самой поверхности возле противоположного борта.

За одну страшную секунду Гилас успел разглядеть и заостренный плавник, и мощные челюсти, и неподвижный черный глаз.

Пария рассказывала, что в Море обитают два племени огромных рыб: дельфины и акулы. «Уж если повстречался с гигантской рыбиной, – говорила знахарка, – молись, чтобы это был дельфин. Дельфины священны и людей не едят. Зато акулы – за милую душу». Гилас спросил, как отличить одних от других. Пария хрипло рассмеялась: «Акулы не улыбаются, и шкура у них твердая, как гранит. Но если довелось почувствовать, какая акула на ощупь, – все, плохо дело».

Тут и трогать не надо – и так понятно, что это не дельфин, а акула. Ни у одного горного хищника – ни у льва, ни у медведя, ни у волка – нет такого взгляда. Черная бездна без единого живого проблеска. Прямо как легендарный Хаос, куда боятся заходить даже боги.

Лениво, будто с презрением, хищница выгнула огромный хвост и скрылась под лодкой. Гилас застыл. Акула не показывалась. Где она?

Между тем ветер стих. От жары стало нечем дышать. Небо окрасилось сверху в темно-желтый цвет, снизу – в серый.

В борт что-то врезалось. Лодка закачалась. Гилас крепче стиснул острогу потными ладонями.

Акула медленно, словно нехотя, махнула хвостом и поплыла прочь. Подрагивающие жаберные щели, серый плавник, рассекающий волны…

С невероятной скоростью хищник развернулся и ринулся обратно к лодке. Расставив ноги, чтобы не потерять равновесие, Гилас занес острогу.

Вот акула совсем близко. Мальчик обрушил свое оружие на ее голову. Акула задергалась так, что мальчик едва удержал весло. Гилас высвободил острогу мощным рывком, от которого чуть не полетел за борт. Панцирь слетел с головы и плюхнулся в воду. Акула проплыла под лодкой и схватила его. Мотая огромной головой из стороны в сторону, она разгрызла панцирь – легко, будто бересту. Потом нырнула. От панциря остались только плавающие на поверхности осколки.

Обливаясь потом, Гилас опустил острогу. С такой силищей мальчик боролся в первый раз. И хотя он воткнул острогу прямо в акулью голову, вода даже не окрасилась красным. Никаким ножом, даже бронзовым кинжалом, не убить это чудовище. А страшней всего то, что оно обязательно вернется.

Солнце уже погружалось в волны, а акула все кружила вокруг лодки. Гилас с содроганием ждал наступления темноты.

Тут мальчик посмотрел на юг, и в сердце забрезжила надежда: над водой возвышалось что-то черное. Гилас выставил ладонь козырьком. Нет, это не корабль, а зубчатые скалы. Земля!

Он принялся грести. Получалось неуклюже, ведь к одному из весел все еще был привязан кинжал. Уголком глаза мальчик заметил, что серый плавник последовал за шлюпкой. Обогнать акулу не получится, но если дотянуть до суши…

Задул ветер, подгоняя лодку. Море опять помогло Гиласу. Его несло к берегу.

Но и акула сдаваться не собиралась. То чуть отстанет, то подплывет поближе, но не нападает. «Видно, выбирает момент», – подумал Гилас. Только бы успеть…

Тем временем волны стали высокими, с шапками белой пены на гребнях. Лодку сильно качало, вода захлестывала через борт. То и дело приходилось бросать весла и вычерпывать ее руками.

Гилас с ужасом понял, чего дожидалась акула. Небо на севере стало совсем черным. Зачем акуле кидаться на лодку, если вот-вот разразится шторм? Перед непогодой такая хлипкая посудина точно не устоит, и Гилас очутится за бортом.

А ветер все усиливался. Скоро он уже рвал тунику Гиласа невидимыми когтями. Волосы хлестали мальчика по лицу. Шлюпка брыкалась, будто разъяренный бык. Только бы удержаться внутри и не выпустить весла! Но тут Гилас понял: и то и другое ему не осилить. Если оставить кинжал привязанным к веслу, Гилас, того и гляди, лишится драгоценного оружия. А если отвязать, то как обороняться от акулы? Нет, главное – сохранить кинжал. Да и какая польза от остроги в бушующем Море?

Упершись ногами в борта, Гилас кое-как распутал узел, торопливо обвязал один конец ивового жгута вокруг рукоятки кинжала, а другой – вокруг запястья. Не успел Гилас все это проделать, как Море подбросило лодку, потом обрушило вниз, да с такой силой, что из Гиласа чуть дух не вышибло. Оба весла вылетели из рук и скрылись из вида. Мальчик отчаянно вцепился в борта.

Прогремел оглушительный раскат грома, и разразилась буря. Ливень хлынул сплошной стеной. За секунду мальчик вымок насквозь.

Это Небесный Отец бьется с Сотрясателем Земли, а Гиласа угораздило очутиться в самой гуще. Волны высотой с деревья вздымаются до небес, яростный ветер с ревом наносит Морю раны, отбирая у него воду и тучами брызг швыряя вверх.

Море опять подбросило лодку над водой. А когда посудина ухнула вниз, небо вдруг исчезло.

Вокруг темнота. Тут Гилас понял: он в плену у гигантской волны высотой с гору! Невероятная силища тянула шлюпку вверх, к самому гребню. На секунду посудина замерла в высшей точке. Гилас с ужасом уставился в черную бездну. А потом лодку швырнуло вниз, и она с бешеной скоростью понеслась к черневшей внизу поверхности Моря.

Мощный удар о воду – и шлюпка раскололась, словно яичная скорлупа.

13

Ветер стих. Волн больше нет. Над спокойной черной водой сверкают звезды. Море дышит ровно, размеренно.

Гилас покачивается на поверхности. Мальчик продрог до костей. От долгого пребывания в воде кожа сморщилась и облезла. Но это все пустяки. Главное – выжил. Вот это настоящее чудо!

Его спас кинжал. Жгут зацепился за доску от потерпевшей крушение лодки, а другой конец был обмотан вокруг его запястья. Иначе Гилас пошел бы ко дну.

Кусок дерева попался такой длинный, что можно на него лечь. Иногда Гилас так и делал: распластывался на животе и греб всеми четырьмя. Но из лежачего положения не видно, что делается сзади. Тогда Гилас усаживался на доску верхом, но долго сидеть, свесив ноги в воду, боялся, и вскоре опять укладывался на живот.

Казалось, мальчик греб целую вечность, но берег ближе не становился.

Бронзовый кинжал сверкнул в свете убывающей Луны. С ним Гилас чувствовал себя не так одиноко. Однако от акулы одним кинжалом не отобьешься. После шторма Гилас ее не видел, но чувствовал: эта тварь где-то поблизости.

Мальчик совсем выбился из сил, но сделать передышку не решался. Перестанет грести – сразу уснет, тут-то акула его и сцапает.

Под водой что-то задело ногу. Задремавший было Гилас дернулся всем телом. Вокруг кружили целые стаи рыб. Одни из них ели планктон, а те, что покрупнее, – мелких собратьев.

Гилас снова принялся грести. Некоторое время живность продолжала кружить вокруг него, потом все они скрылись так же внезапно, как и появились.

Беглец бессильно распластался на доске. Какой смысл надрываться? Все равно до суши не доплыть. Его сожрут, как тех рыбешек.

Умирающий кефтиец обещал, что Море подскажет Гиласу ответы на все вопросы. Как же, дожидайся! Пока оно только играет с мальчиком, точно рысь с мышью.

Подул легкий ветерок. Гилас вдруг вспомнил о своем обещании. Кефтиец хотел, чтобы его волосы отдали Морю. Тогда его дух обретет свободу.

Насквозь промокшие, спутанные локоны благополучно болтались на поясе. Как их не сорвало и не унесло – загадка. Гилас отвязал пряди и вяло швырнул в воду.

– Прими его дух, – пробормотал мальчик. – И пусть он покоится с миром.

Тишина. В глубине души Гилас надеялся, что Море подаст какой-нибудь знак. Покажет, что услышало его слова. Или Люди-с-плавниками, кто бы они ни были, явятся за духом усопшего. Кефтиец ведь говорил о чем-то таком. Но волосы лишь одиноко покачивались на поверхности, пока ночной ветер не издал последний вздох и не успокоился.

Гилас опять растянулся на животе и закрыл глаза. Нет, сил бороться не осталось. И никто не узнает, что он умер здесь: вокруг лишь темное Море и ни единой живой души. «Только бы не мучиться, – молился Гилас. – Прими, Море, мою душу». Потом стал прощаться: «Прощай, Теламон. Жаль, что не успели встретиться. Столько тебе не рассказал! Прощайте, козы. Пусть те из вас, кого убили Вороны, простят меня: не уберег, не защитил. А те, что разбежались, – живите на воле да смотрите, не попадайтесь на глаза Нелеосу».

– Прости, Брысь, – вслух пробормотал Гилас. В горле стоял ком, глаза щипало. – Прости, что не отомстил за тебя.

Мальчик сделал глубокий вдох.

– Исси… Исси… Я…

Стоило выговорить имя сестры, и в лицо будто плеснули холодной воды. Если Гилас сдастся, пропадет не только он сам, но и Исси! Хороший старший брат маленькую сестренку на произвол судьбы не бросит.

Даже в единственном воспоминании, сохранившемся у Гиласа о матери, та просила позаботиться об Исси. Вот он лежит под звездами, завернутый в медвежью шкуру. К нему прижимается Исси. В темноте лица матери не разглядеть, но ее теплая рука гладит мальчика по щеке, а длинные волосы щекочут нос. Вот мать наклоняется и шепчет: «Позаботься о сестренке».

Гилас должен бороться, иначе погубит Исси и не исполнит волю матери. Нет, не бывать этому. Гилас будто нащупал внутри себя твердый, несгибаемый стержень.

Борясь с усталостью, мальчик сел, стукнул по доске кулаком и стал грести.

Звезды засияли ярче. Бронзовый кинжал блеснул, будто одобряя его решение.

Вдруг Гилас застыл, как каменный. Плавник! Вот она, акула, совсем близко – плывет вровень с ним! Только собрал волю в кулак, и пожалуйста!

Гилас влез на доску с ногами. По воде пошла рябь. Хищница медленно, лениво описывала вокруг добычи круги. Голова поднялась над поверхностью, погрузилась обратно. Плавник развернулся. Акула плыла на него.

Гилас следил за чудовищем. Уродливая голова опять показалась над водой. Широко распахнутая зияющая пасть, острые и изогнутые, будто крюки, зубы, черные глаза, устремленные прямо на него. Мальчик замахнулся кинжалом. Преследовательница увернулась и отплыла в сторону. Гилас только задел кулаком гранитно-твердый бок.

Вот плавник описывает ленивую дугу, потом исчезает.

Сжавшись в комок на доске, Гилас лихорадочно оглядывался. Вдруг чудовище выскочило из воды прямо у него за спиной. Мальчик ткнул в акулу кинжалом, но промазал и чуть не свалился с доски. Акула снова уплыла и продолжила кружить вокруг намеченной жертвы.

Гилас догадался, что задумала эта тварь. Волки в Горах ведут себя точно так же. Прежде чем напасть, проверяют, насколько сильна жертва. А потом делают выпады снова и снова, пока окончательно ее не измотают. Тогда и наносят решающий удар. Что ж, на этот раз охотницу ждет легкая добыча.

Вдруг что-то коснулось бедра. Гилас вскрикнул. Но оказалось, зря испугался: на доску вынесло волосы умершего. Кончиком кинжала Гилас спихнул локоны обратно в воду. На черной поверхности их можно было принять за извивающуюся змею.

Он бросил затравленный взгляд в одну сторону, потом в другую. Акулы не видно. Только прерывистая лунная дорожка подрагивает на воде. И тут ее разрезал плавник. Хищница снова пошла в атаку. Со стоном отчаяния Гилас подобрал под себя ноги.

Вдалеке блеснуло что-то голубоватое.

А акула все приближалась.

Между тем это что-то становилось все больше, все ярче. Оно тоже неслось к Гиласу. Мальчик переводил взгляд то туда, то сюда.

И тут произошло невероятное: Море вокруг засветилось, будто превратившись в холодное голубое пламя. Загадочное нечто заполнило всю лунную дорожку. Вдруг в воде промелькнула спина, потом еще одна и еще. Неизвестные существа то погружались, то снова выныривали. Они двигались слаженно, будто один гигантский зверь.

Одно из животных подпрыгнуло и взлетело над поверхностью. Да это же рыба – огромная и вдобавок охваченная голубым светом! Повернув голову, рыба взглянула на Гиласа и плюхнулась в воду, подняв тучу брызг.

Но акула доберется до мальчика первой. Держась за доску свободной рукой, Гилас выставил вперед кинжал. Замахнулся. Лезвие лишь скользнуло по боку. Хищница ушла на глубину, но тут же вынырнула снова и стала описывать очередной круг.

И в этот момент Море будто взорвалось. Огромная, светящаяся голубым пламенем рыба выпрыгнула из волн, рассекая воздух. Тут Гилас сообразил: это же не рыба, а дельфин! На этот раз он хорошо разглядел и блестящее гладкое туловище, и загадочную улыбку на морде.

Спаситель мальчика прыжками приблизился к нему и пролетел прямо над головой. Гилас успел рассмотреть бледный гладкий живот и тонкие белые параллельные шрамы на носу животного.

На секунду взгляды дельфина и мальчика встретились, и этого хватило, чтобы их души услышали друг друга. Животное нырнуло в сияющую лунным светом воду, но тут же вернулось. Вокруг бокового плавника обвились волосы кефтийца. Казалось, дельфин нарочно так подгадал. Потом он с удивительной ловкостью тряхнул плавником, передавая волосы другому дельфину, плывшему сзади. Тот схватил локоны зубами и погрузился на глубину. Тем временем первый – большой, со шрамами – на бешеной скорости устремился на акулу и со всей силы боднул в бок. Та извернулась, клацая зубами, но поймала только воздух: дельфин быстро увернулся.

Теперь к атаке присоединились и другие. Взяв акулу в кольцо, они нападали со всех сторон. Гилас издал победный клич. Тут хищница сумела вырваться из окружения и помчалась прочь. Дельфины погнались за ней и вскоре скрылись из вида.

Но другие из них остались с Гиласом. Казалось, Море кишело ими. Дельфины прыгали, били хвостами по волнам и перекликались, издавая непривычно высокие, какие-то потусторонние звуки. А еще они дышали через круглое отверстие вверху головы: пфф, пфф. Отверстие то сжималось, то открывалось, выстреливая блестящие водяные брызги. Глаза у них оказались темные, влажные и удивительно мудрые.

Гилас глядел на них, и постепенно страх и отчаяние покинули его душу. Будто завороженный, мальчик следил, как дельфины стремительно проносятся под доской, оставляя позади след из светящихся пузырьков, а потом вырываются на поверхность, окатывая его холодными, сияющими голубыми брызгами.

А ведь кефтиец говорил, что его дух должны забрать! «Сразу увидишь, как они прыгают через волны… все вместе… такие сильные… такие красивые…»

Акула не вернется.

Зато пришли Люди-с-плавниками.