Текст книги "Апостолы Петр и Павел"

Одним из первых чудес Иисуса, описанных в синоптических Евангелиях, является исцеление тещи Петра. У Матфея это третий из описываемых случаев исцеления: он следует сразу же за рассказом об исцелении слуги капернаумского сотника. У Марка и Луки это первый случай исцеления: рассказ о нем помещен после повествования о первом изгнании нечистого духа из одержимого.

Наиболее короткая версия рассказа приводится у Матфея: «Придя в дом Петров, Иисус увидел тещу его, лежащую в горячке, и коснулся руки ее, и горячка оставила ее; и она встала и служила им».

Марк описывает исцеление несколько более подробно: «Выйдя вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном. Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя, Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им».

Лука в основном следует Марку; дом, в котором происходило действие, назван домом Симона, а о теще Симоновой говорится, что она «была одержима сильною горячкою; и просили Его о ней. Подойдя к ней, Он запретил горячке; и оставила ее».

О том, что при исцелении присутствовал Симон Петр, не упоминается ни в одной из версий рассказа, однако очевидно, что Иисус пришел в дом по его приглашению; следовательно, он был свидетелем чуда.

Судя по контексту, исцеление тещи не было главной целью посещения Иисусом дома Петра. Вероятнее всего, Он пришел к Петру пообедать: об этом свидетельствуют завершающие рассказ слова о том, что женщина, исцелившись, встала и служила им (глагол «служить» употреблен в значении «готовить», «накрывать на стол», «подавать пищу»).

Исцеление Петровой тещи. Фреска. Монастырь Дечаны, Сербия. XIV в.

Дом Петра в Капернауме был своего рода перевалочным пунктом, где Иисус останавливался, когда возвращался из путешествий. В этом доме, как явствует из рассматриваемого отрывка, проживало по крайней мере четыре человека: Петр, его жена, теща и брат Андрей. Возможно, там жили и другие родственники, например, родители или дети Петра (если таковые у него были). Как правило, дом не делился на комнаты: все жили в одной общей комнате, друг у друга на виду. «Представь, каковы были дома этих рыбаков, – говорит Иоанн Златоуст. – При этом Христос не гнушался входить в их бедные хижины».

Не исключено, что болезнь тещи была неожиданностью для Петра, пригласившего Иисуса в дом. Из всех трех повествований следует, что болезнь тещи обнаружилась только после того, как Иисус с учениками вошел в дом. Впрочем, Иоанн Златоуст думает по-другому: «Имея тещу, лежащую дома в сильной горячке, он не привел Его в дом свой, но ожидал, пока будет окончено учение и исцелятся все прочие; и тогда уже, когда Он вошел в дом, начал просить Его. Так он с самого начала научался предпочитать выгоды других своим. Итак, не Петр приводит Его в дом, но Он сам по собственной воле пришел, после того как сотник сказал: “я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой”, – показывая, сколько Он благоволил к ученику».

О месте, которое Петр занял в общине учеников Иисуса вскоре после избрания двенадцати, свидетельствует выражение «Петр и бывшие с ним», или «Симон и бывшие с ним», употребляемое синоптиками по отношению к группе учеников. В Евангелии от Марка содержится эпизод, не упоминаемый другими евангелистами, относящийся ко времени начала общественного служения Иисуса: «А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился. Симон и бывшие с ним пошли за Ним и, найдя Его, говорят Ему: все ищут Тебя. Он говорит им: пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедовать, ибо Я для того пришел».

Обычай Иисуса удаляться от людей для уединенной молитвы отмечен всеми четырьмя евангелистами. Очевидно, в тех случаях, когда Иисус отсутствовал, Петр становился фактическим лидером группы. Именно в этом смысле можно понимать выражение «Симон и бывшие с ним» в данном эпизоде.

В Евангелии от Луки выражение «Петр и бывшие с ним» впервые встречается в рассказе об исцелении кровоточивой женщины: «Когда же Он шел, народ теснил Его. И женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей все имение, ни одним не могла быть вылечена, подойдя сзади, коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у ней остановилось. И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне? Когда же все отрицались, Петр сказал и бывшие с Ним: Наставник! народ окружает Тебя и теснит, – и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне? Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня. Женщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. Он сказал ей: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром».

В версиях Матфея и Марка Петр не фигурирует. У Марка на слова Иисуса реагируют «ученики», Матфей вообще не упоминает о диалоге Иисуса с Петром и другими учениками.

Лидерство Петра не проявляется в данном эпизоде каким-то особым образом, однако можно предположить, что именно он от имени всей группы учеников задает вопрос Иисусу. В его вопросе слышится недоумение – характерная для него интонация, которая звучит во многих его репликах, адресованных Учителю.

В трех Евангелиях – от Матфея, от Марка и от Иоанна – содержится рассказ о том, как Иисус пришел к ученикам по водам Галилейского озера. Иисус взошел на гору, чтобы помолиться наедине, а учеников отправил на лодке на другую сторону Галилейского озера. Когда лодка была посередине озера, разыгралась буря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую стражу ночи, то есть рано утром, до рассвета, ученики увидели Иисуса, идущего к ним по воде. Ученики испугались и закричали:

– Это призрак.

Но Иисус сказал им:

– Ободритесь; это Я, не бойтесь.

Об этом рассказывают все три евангелиста. Но только у Матфея история имеет продолжение. Услышав слова Иисуса, Петр сказал Ему в ответ:

– Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде.

Иисус сказал:

– Иди.

И Петр вышел из лодки и пошел по воде навстречу Иисусу. Но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал:

– Господи! спаси меня.

Иисус простер руку, поддержал его и говорит ему:

– Маловерный! зачем ты усомнился?

И когда Иисус с Петром вошли в лодку, ветер утих. Прочие же ученики подошли, поклонились Иисусу и сказали:

– Истинно Ты Сын Божий.

Хождение про водам. Фреска. Печ, Сербия. XIV в.

Как и во многих других описаниях чудес, центральной здесь является тема веры. Эта тема раскрывается, прежде всего, применительно к Петру. Он горячо откликнулся на ободряющие слова Иисуса, потому что, во-первых, поверил, что это Он, а не призрак, а во-вторых, поверил в то, что Иисус – Сын Божий: если Он может сам ходить по воде, значит, и уверовавший в Него может совершить то же. Реакция Петра была эмоциональной и спонтанной, как и в других случаях, когда он раньше прочих учеников откликался на слова и действия Иисуса. Но в то же время эта реакция не была необдуманной: она была мотивирована верой Петра в способность Иисуса не только совершать чудеса, но и наделять этой силой других.

Итак, Петр вышел из лодки и пошел по воде навстречу Иисусу. Но в какой-то момент, видя сильный ветер, он испугался и начал тонуть. Причина заключалась в том, что он «усомнился». В чем? В чудотворной силе Иисуса, в Его Божественном достоинстве? Или в своей способности идти навстречу Иисусу по воде? Пока действия Петра были мотивированы верой, он бесстрашно шел по воде; как только вера в нем поколебалась, он утратил только что полученную от Иисуса способность чудесным образом преодолевать естественные законы.

Будучи рыбаком, Петр, конечно, умел плавать, что подтверждается другим эпизодом – когда, увидев Иисуса на берегу, он бросился в море и поплыл, тогда как другие ученики остались в лодке. Таким образом, вряд ли Петр мог в описываемой ситуации утонуть. Скорее, речь идет об эмоциональном состоянии, связанном с первоначальным испугом при виде Иисуса, а потом с повторным испугом от сильного ветра и общей обстановки происходившего. Иисус протягивает руку Петру и спасает его, одновременно называя «маловерным» и упрекая в том, что он усомнился.

Комментируя данный эпизод, Иоанн Златоуст отмечает любовь Петра к Иисусу и его веру в своего Учителя: «Никто не любил Иисуса так сильно. Это доказал Петр и по Воскресении Христовом: и тогда он не стал ждать, чтобы идти вместе с другими, но побежал вперед. Впрочем, он обнаруживает в себе не одну любовь, но и веру. Петр был уверен, что Иисус может не только Сам ходить по морю, но вести и других, и желает скорее быть близ Него… Итак, Петр, выйдя из лодки, шел к Нему, радуясь не столько тому, что ходит по водам, сколько тому, что идет к Иисусу».

Однако, когда на смену вере пришло маловерие, Петр тотчас начал тонуть: «Сначала, объятый еще страхом, он осмелился идти по водам; а против усилия ветра, и притом находясь уже близ Христа, устоять не мог. Так бесполезно быть близ Христа тому, кто не близок к Нему верой… Но почему Господь не велел уняться ветрам, а Сам простер руку и поддержал Петра? Потому что нужна была Петрова вера… Итак, желая показать, что не стремление ветра, но Петрово маловерие произвело такую перемену, Господь говорит: “маловерный! зачем ты усомнился?” Следовательно, он легко устоял бы против ветра, если бы в нем не ослабла вера».

Нередко именно Петр оказывается тем учеником, который от имени всех учеников спрашивает Иисуса о значении тех или иных Его изречений и притч. В Евангелиях от Матфея и от Марка приводится рассказ о том, как книжники и фарисеи укоряли Иисуса за то, что они «преступают предание старцев», ибо едят хлеб, не помыв рук. Речь идет не о гигиеническом, а о ритуальном предписании: омовение рук считалось необходимым, чтобы очиститься от осквернения от соприкосновения с чем-либо нечистым. Иисус в характерной для Него манере обращается к самим фарисеям, обличая их в нарушении заповедей закона Моисеева и лицемерии.

Затем Иисус переходит к наставлению, адресованному всему народу. Однако это наставление не поняли даже Его ученики:

– Слушайте Меня все и разумейте: ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека. Если кто имеет уши слышать, да слышит!

Когда Иисус вошел в дом, ученики спросили Его о смысле того, что Он говорил народу. Он ответил:

– Неужели и вы так непонятливы? Неужели не разумеете, что ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его? Потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища.

Матфей в своем рассказе об этом событии приводит диалог Иисуса с учениками, отсутствующий у Марка. Он рассказывает о том, как ученики, подойдя к Иисусу, спросили Его:

– Знаешь ли, что фарисеи, услышав слово сие, соблазнились?

Он же сказал в ответ:

– Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму.

Учению фарисеев о том, что святость состоит исключительно в соблюдении внешних предписаний, будь то гигиенических, диетических или иных, Иисус противопоставляет учение о святости как о совокупности внутренних качеств. Будучи, с одной стороны, глубоко укоренены в ветхозаветной традиции, наставления Иисуса, с другой, по сути, означали радикальный разрыв с тем пониманием святости, которое на основе извращенного толкования Ветхого Завета закрепилось в «предании» фарисеев и книжников.

К беседе подключается Петр, который говорит Иисусу:

– Изъясни нам притчу сию.

Под притчей в данном случае понимается изречение «если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». Иисус на недоумение Петра реагирует словами, обращенными ко всем ученикам:

– Неужели и вы еще не разумеете? еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? а исходящее из уст – из сердца исходит – сие оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления – это оскверняет человека; а есть неумытыми руками – не оскверняет человека.

Приведенный эпизод следует рассматривать в контексте того спора между Иисусом и фарисеями, который занимает существенное место на страницах Евангелий: спора о чистоте и нечистоте. В Ветхом Завете источником нечистоты считалось нечто внешнее по отношению к человеку, и человек воспринимался осквернившимся, если прикасался к тому, что считалось ритуально нечистым. Некоторые роды пищи считались нечистыми: их список содержится в книге Левит; если человек ел такую пищу, он считался осквернившимся. Этому пониманию следовали фарисеи. Иисус же, напротив, настаивал на том, что причины нечистоты следует искать не вне человека, а внутри него.

Как и другие ученики, воспитанные в иудейской традиции, Петр должен был разделять ветхозаветные представления о том, что источники нечистоты находятся не внутри человека, а вне его – в других людях, в нечистой пище. Учение Иисуса казалось ему необычным, даже революционным. Приведенная у Матфея реплика Петра – лишь одно из свидетельств того, как непросто было апостолам усваивать уроки, которые преподавал им Учитель.

Одной из особенностей проповеди Иисуса было то, что Он говорил притчами. Каждая притча была одновременно загадкой и задачей для учеников: загадкой, которую надо было отгадать; задачей, которую надо было решить. Неоднократные попытки учеников получить разъяснение той или иной притчи свидетельствуют о том, что понимание смысла притч было для них затруднительным. Это подтверждается и вопросом, который ученики задали Иисусу после того, как Он произнес притчу о сеятеле – первую в серии из восьми притч, изложенных в 13-й главе Евангелия от Матфея:

– Для чего притчами говоришь им?

Иисус ответил:

– Для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют. И сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите – и не уразумеете, и глазами смотреть будете – и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их.

Как показывает ответ Иисуса ученикам, Он сознавал непонятность Своих притч и тем не менее произносил их, непонимание же слушателей объяснял словами из Книги пророка Исаии, которые переносил на Своих современников. В первую очередь цитата из Исаии относится к той категории слушателей Иисуса, которая не воспринимает Его проповедь: к духовным лидерам народа израильского – первосвященникам, книжникам и фарисеям. Но в большей или меньшей степени цитата относится также к обычным слушателям, в том числе к ученикам Иисуса.

Обратим внимание на то, что, когда ученики услышали первую притчу, они задали вопрос не о ее значении, а о том, почему Иисус говорит притчами. Только после того, как ученики получили ответ на этот вопрос, а вместе с ним и разъяснение притчи, они осмелились спросить и о другой притче: «Изъясни нам притчу о плевелах на поле». Поначалу их интересовало не столько значение притчи, сколько сам способ подачи дидактического материала, которым воспользовался Учитель. Лишь во вторую очередь они спрашивают о значении притчи.

В Евангелии от Луки мы находим серию притч, изложение которых прерывается вопросом Петра. Иисус говорит:

– Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий.

Петр спрашивает:

– Господи! к нам ли притчу сию говоришь, или и ко всем?

Иисус, как бы игнорируя вопрос Петра, говорит:

– Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в свое время меру хлеба? Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так. Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его».

Петр спрашивает не о смысле притчи, а о том, кому она адресована. Очевидно, в ответе Иисуса он надеется найти какой-то ключ к ее разгадке. Но Иисус не дает ответа. Вместо этого Он произносит другую притчу, которая призвана истолковать первую. Петру ничего не остается, как самому додумывать то, что он хотел выяснить у Учителя.

В Евангелии от Иоанна приводится эпизод, имеющий определенное сходство с рассказом Матфея об ответе Петра Иисусу в Кесарии Филипповой.

Предысторией этого эпизода является беседа о небесном хлебе, в которой Иисус говорил:

– Я есмь Хлеб Жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я Хлеб Живый, сшедший с небес; ядущий Хлеб сей будет жить вовек; Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.

Услышав эти слова, иудеи начали спорить между собой:

– Как Он может дать нам есть Плоть Свою?

Иисус же ответил:

– Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.

Современный церковный читатель воспринимает эту беседу в свете того евхаристического опыта, которым на протяжении веков живет Церковь. Однако для первоначальных слушателей беседы дело обстояло иначе: слова Иисуса не могли их не шокировать. Ведь призывы Иисуса были обращены к тем людям, которые помнили ветхозаветные запреты на вкушение «плоти и крови»: «…Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте»; «Никакой крови не ешьте во всех жилищах ваших ни из птиц, ни из скота; а кто будет есть какую-нибудь кровь, истребится душа та из народа своего»; «…Только крови не ешьте: на землю выливайте ее, как воду». И вдруг им, правоверным иудеям, знатокам и хранителям закона, предлагается есть человеческую плоть и пить человеческую кровь.

Итогом беседы стало не только негодование и возмущение постоянных оппонентов Иисуса из среды иудеев, но и непонимание значительной части Его учеников. Евангелист не скрывает того, что «с этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним». Именно в этой драматичной ситуации и происходит диалог Иисуса с Петром. Иисус спрашивает двенадцать учеников:

– Не хотите ли и вы отойти?

Петр же отвечает:

– Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго.

Так ответ Петра передан в русском Синодальном переводе. Однако в критическом издании Евангелия, основанном на наиболее древних рукописях, мы находим несколько иную версию ответа Петра: «и мы уверовали и познали, что Ты – Святый Божий». В данном случае появление в более поздних рукописях слов «Ты Христос, Сын Бога живаго» может быть следствием гармонической корректировки текста Евангелия от Иоанна в пользу большего соответствия тексту Матфея.

Многие исследователи видят в данном эпизоде из Евангелия от Иоанна вариант рассказа синоптиков об исповедании Петра в Кесарии Филипповой. Однако у Иоанна действие происходит не в Кесарии Филипповой, а в Капернауме; по содержанию и вопрос Иисуса, и ответ Петра не совпадают с диалогом в Кесарии Филипповой; сама обстановка, в которой происходит диалог, совершенно иная. Есть поэтому все основания считать, что речь идет о двух разных эпизодах, в которых Петр исповедует свою веру в Иисуса (в научной литературе XIX века их иногда называли первым и вторым исповеданием Петра).

Мы можем предположить, что беседа о Небесном Хлебе, имевшая место в Капернауме, относится к раннему периоду земного служения Иисуса, тогда как исповедание Петра в Кесарии Филипповой непосредственно предшествовало тому моменту, когда Иисус начал предсказывать ученикам Свою смерть. Если, как следует из данного предположения, событие, изложенное у Иоанна, происходило раньше, чем то, о котором говорят синоптики, налицо определенная динамика в том, как Петр воспринимает Иисуса: в первом случае он называет Его «Святым Божиим», а во втором исповедует «Сыном Бога живаго». Два исповедания можно воспринимать как два этапа в восхождении Петра к полноте веры в Иисуса Христа как Бога и Спасителя.

Отметим, что, отвечая на вопрос Иисуса, Петр употребляет первое лицо множественного числа: «Господи! к кому нам идти?», «и мы уверовали и познали». Это соответствует характерной для него роли апостола, говорящего от лица всей общины учеников. Иоанн Златоуст отмечает: «Этот ответ обнаруживает великую любовь. Он показывает, что для них Учитель дороже всего – и отцов, и матерей, и имений, и что, оставив Его, они не могли бы уже найти, куда прибегнуть… Смотри же, какое братолюбие и какую любовь высказывает Петр, отвечая за весь лик (апостолов). Не говорит “я познал”, но “мы познали”».