Текст книги "Главное – ты"

Глава вторая

Сосредоточься на хорошем, даже на самом простом. А потом спрячь его поглубже, чтобы только ты знал, где оно.

Тень, барон Костелюб

ГАБРИЭЛЬ

Я облажался! «Ты можешь помочь мне научиться воспринимать прикосновения женщины». Ради всего святого! Неудивительно, что она меня выставила. Я вел себя как какой-то психопат.

Припарковав авто, я заглушил двигатель и с минуту задержался на подъездной дорожке. О чем я, черт возьми, думал? Я не только все испортил и выставил себя совершенно жалким, но и оскорбил ее.

Кристал.

Как ее зовут на самом деле? Мне стало интересно, кто она такая, почему мое сердце так сильно забилось в груди, словно пытаясь привлечь мое внимание, когда она вышла на сцену и на ее прекрасном лице появилось это отстраненное выражение. Как будто она была сделана из камня. И все же ее тело двигалось так плавно, так грациозно! Она очаровала меня. Я пришел туда лишь для того, чтобы найти женщину, которая, возможно, согласилась бы взяться за небольшую подработку, так сказать, гораздо менее «прикладную», чем та, которую можно получить в подсобных помещениях заведения вроде «Платиновой жемчужины». Но она заинтриговала меня, привлекла мое внимание и не отпускала. Что-то в ней было такое… что манило меня. Что-то, что не имело никакого отношения ни к ее откровенному наряду, ни к неприкрытой сексуальности. Не имело никакого отношения к причине, по которой я вообще там оказался. Я издал тихий невеселый смешок, который перешел в стон, когда я провел руками по волосам.

Я не мог отрицать, что она мне понравилась. Но даже я не был настолько глуп или неопытен, чтобы думать, что влюбиться в стриптизершу – хорошая идея.

Оглядываясь назад, я понимал, что мой план с самого начала был обречен. И я понял это в тот момент, когда озвучил ей причину своего присутствия и увидел, как выражение ее лица сменилось с настороженного на удивленное и… обиженное. Да, на ее лице промелькнула обида, прежде чем оно снова стало жестким. Если глаза – это окна души, то я увидел, как в мгновение ока возникла табличка «Закрыто». Сколько времени ей потребовалось, чтобы с этим справиться?

Я сказал, что ей не придется раздеваться, как будто она должна быть благодарна за эту возможность. И все же… разве не к этому на самом деле сводился весь мой план? Использовать ее? Когда мне пришла в голову эта мысль, я был невысокого мнения о безымянной женщине – думал только о себе. Боже, я вел себя как кретин! Это была ужасная идея. Постыдная идея. Еще хуже было то, что она вспомнила мою историю. Возможно, вспомнила мое полное имя.

Я этого не ожидал. Большинство людей, которые нечасто видели меня за последние двенадцать лет, меня не узнавали. Я держался в стороне от всеобщего внимания, не давал интервью, вырос. Я не слишком беспокоился о том, что люди в расположенном за много километров отсюда городке, в котором я не был с детства, могут знать, кто я такой. Но она знала. Не в этом ли кроется одна из причин, по которой она отклонила мою просьбу?

Я потряс головой, пытаясь избавиться от мыслей, и вылез из пикапа, как можно тише закрыв за собой дверь. Постоял немного под бледным лунным светом, медленно вдохнул и выдохнул, закрыв глаза. В каком-то смысле ночь была испорчена, но я воспользовался моментом, чтобы насладиться сладкой свежестью ночного воздуха, чувствуя благодарность за легкость дыхания, наполняющего мои легкие, и за широко раскинувшиеся просторы вокруг.

В моем доме было темно, если не считать мерцающего света телевизора в гостиной. Конечно, брат вырубился в кресле, как и всегда. Я собирался тихонько проскочить мимо него в коридор, чтобы он даже не догадался, как поздно я вернулся. Мне не хотелось отвечать ни на какие вопросы. Особенно сегодня.

– Где ты был?

Я удивленно выдохнул, бросая ключи в корзинку у двери.

– Просто немного выпил в городе.

– В городе? – Он выглядел удивленным. Почему бы и нет? Он знал, что я избегаю города.

– В Хэвенфилде.

Доминик отхлебнул пива из кружки, которую держал в руке, и почесал голый живот.

– А, городишко в сорока пяти минутах езды? – Он помолчал. – Я мог бы съездить с тобой.

– Мне захотелось побыть одному.

Медленно приподняв бровь, он сделал еще один глоток.

– Большой брат, ты встречался с женщиной? – В его голосе звучало поддразнивание и одновременно – легкая надежда, что заставило меня снова почувствовать себя жалким.

Позади него громко застонала женщина, и я перевел взгляд на порно на экране. Он проследил за моим взглядом и с ухмылкой повернулся ко мне.

– Ты не мог бы смотреть это у себя в комнате?

– Почему? Тебя не было дома.

– Потому что я тоже сидел на этой мебели, а теперь сомневаюсь, что это хорошая идея.

Он кивнул, одарив меня еще одной улыбкой, в которой не было ни капли раскаяния.

– Да, наверное, это не самая лучшая идея.

– Отлично, Доминик! – пробормотал я, прежде чем направиться в свою комнату.

– Эй, Гейб! Ты оставил это в гостиной.

Я обернулся и замер, увидев адресованный мне большой конверт с эмблемой Университета Вермонта на лицевой стороне, который брат держал в руках, и быстро выхватил письмо у него из рук.

– Я не оставлял конверт в гостиной. Он лежал в моей комнате, рядом с компьютером. – Я бросил на брата сердитый взгляд.

Он пожал плечами, и я, сердито хмыкнув, отвернулся и направился в свою комнату.

– Она написала очень милое письмо. Ты собираешься это сделать? – поинтересовался он.

Я остановился в дверях, не поворачивая головы:

– Не знаю. Я еще не решил.

– Может быть, это будет неплохо.

– Может быть.

– Она горячая штучка! Я поискал ее, – сказал он. – Конечно, это было легко. Я вижу, ты тоже это сделал: я нашел информацию в истории поиска. Ты пару раз просматривал ее профиль. Это с ней ты в последнее время разговаривал по телефону?

Господи!

– Попытайся хотя бы время от времени не лезть не в свое дело! – Я закрыл за собой дверь под смешок Доминика.

– Мое дело – это ты, Габриэль Далтон, – донесся до меня его возглас.

Стиснув зубы, я стоял по другую сторону двери, сдерживая свое раздражение на любопытного младшего братца. Я любил Доминика, но терпеть не мог то, что он постоянно давил на меня.

Я посмотрел на конверт в руках. Оттуда выглядывало письмо от Хлои Брайант. Очевидно, его вытащил Доминик. Я бросил конверт на стол и, подойдя к окну, распахнул его настежь. Мне был просто необходим свежий ночной воздух, шум качающихся деревьев и кваканье лягушки-быка поблизости. Мир. Покой.

Я лег на кровать, представляя себе фотографию Хлои – фото из ее профиля, опубликованное вместе с ее статьей, которую она предложила мне прочитать как часть ее онлайн-резюме. Хлоя с каштановыми кудрями и большими зелеными глазами. Хлоя с ее открытой бесхитростной улыбкой.

За несколько месяцев до этого она связалась со мной с просьбой дать интервью для ее дипломного проекта о долгосрочных последствиях для психики детей, которые были похищены, а затем либо сбежали, либо были освобождены похитителем. В Соединенных Штатах не так много подобных случаев, но мой был одним из них, и так уж получилось, что я находился в том же штате, что и Хлоя.

Манеры Хлои, ее дружелюбный открытый характер пришлись мне по душе. И что-то в том, что я давал интервью для дипломной работы аспиранта, а не для ток-шоу или журнала, заставляло меня чувствовать себя намного комфортнее. Из меня не собирались делать сенсацию, использовать для получения рейтингов, выставлять на всеобщее обозрение. Снова.

Мы переписывались по электронной почте, обменивались кое-какой информацией; я даже подумал, что, возможно, она немного флиртовала по телефону, хотя мой опыт флирта был крайне скудным. Влечение к Хлое наполнило меня вновь обретенной надеждой. Она была симпатичной и умной, и мне пришлось бы провести с ней немало времени, если бы я согласился на ее просьбу. Я позволил своим мыслям отправиться туда, где, если между нами возникнет влечение, я смогу действовать.

Я еще немного подумал о Хлое, решая, соглашусь ли дать ей интервью. В очередной раз попытался взвесить все за и против, чтобы справиться с нервозностью и волнением при мысли о такой возможности. Но вместо того чтобы сосредоточиться на обнадеживающих «может быть», на искреннем выражении лица красивой девушки, которую я никогда не встречал, мои мысли постоянно возвращались к другой. Девушке, которая, насколько я мог судить, была полной противоположностью Хлои Брайант, – Кристал с длинными волосами цвета меда и настороженными глазами, в которых плескалось одиночество. Кристал с ее сдержанной, неохотной улыбкой.

Кристал – девушка, которую я больше никогда не увижу.

Что-то в этих мыслях выбило меня из колеи, я сел и провел рукой по волосам, чувствуя странную опустошенность. Возможно, то, что мне действительно нужно сделать, – заставить себя выйти из зоны комфорта. Я так долго прятался в тени! Провел слишком много лет, не получая удовольствия ни от чего, кроме предсказуемого повседневного существования: работа, дом, случайные поездки в город, где я мало с кем общался. Моими лучшими друзьями были книги. Я находил утешение в предсказуемости и по-прежнему радовался собственной свободе, но также не мог отрицать, что был одинок.

Я снова стоял у открытого окна, размышляя, могу ли начать раздвигать стены, которые возвел вокруг себя. Должен ли я это сделать? Я создал их сам, но все же, несмотря на это, не построил ли я личную тюрьму? Не пора ли мне что-то изменить?

Быстро, чтобы не успеть отговорить себя от этой идеи, я сел за компьютер, открыл свою электронную почту и нашел последнее сообщение от Хлои. Напечатал короткое сообщение: «Хлоя, мой ответ – “да”. Меня устроит встреча в любое время. Просто сообщи мне о своих планах. С нетерпением жду встречи с тобой! Габриэль».

И нажал «Отправить», пока не передумал.

Глава третья

Некоторые люди безжалостны до мозга костей.

Если не можешь их победить, постарайся просто выжить.

Разыгрывай доставшиеся тебе карты, пока не соберешь те, что получше.

Гамбит, герцог воров

КРИСТАЛ

Моя машина издала хриплый звук, резко затормозила и заглохла на обочине дороги, куда мне удалось вырулить в последнюю минуту. Ударив ладонями по рулю, я издала сердитый вопль.

«Нет, нет, нет! – повторяла я, откидываясь на спинку сиденья, чувствуя, как все внутри сжимается от отчаяния. – Боже, дай мне передышку!» Я слегка ударилась головой о подголовник, мои плечи поникли.

Когда я, прищурившись, выглянула в открытое окно, солнце светило так ярко, что не было видно ничего, кроме скал и деревьев. Я находилась по меньшей мере в пяти километрах от Глендейла – маленького городка, где я жила, и на всем пути от того места, где я остановилась, до города не было даже заправочной станции. Я достала из сумочки телефон, набрала номер местного гаража и спросила Рикки. Когда мне ответили, что его нет, я вздохнула и повесила трубку. Он был единственным, кто мог бы отбуксировать меня бесплатно. Затем я позвонила Кайле и сразу попала на автоответчик.

– Привет, Кай! Это я. Моя дурацкая машина только что заглохла на обочине. Если ты получишь это сообщение и не будешь работать, позвони мне.

Бросив телефон обратно в сумочку, я подняла стекла и вышла из машины. Немного постояла, рассматривая пять пакетов с продуктами на заднем сиденье. Наконец вздохнула, оставила их и пошла вперед. Я доберусь до города и поймаю кого-нибудь, кто подвезет меня обратно. По крайней мере, скоропортящиеся продукты еще можно будет спасти. Черт подери, я только что потратила на них вчерашние чаевые – все до цента!

Солнце припекало спину, и уже через несколько минут я почувствовала, как между лопатками выступил пот. Чтобы было легче идти, я подтянула джинсовую юбку на бедрах повыше. Босоножки на каблуках не совсем подходили для пятикилометровой прогулки. Я наклонилась и сняла их, но асфальт под ногами был таким горячим, что обжигал ступни. Дерьмо! Похоже, волдырь, который я, скорее всего, приобрету, снова надев их, будет меньшим из двух зол.

Мимо проехало всего лишь несколько машин, но я и не ожидала, что на этой дороге рядом с городком, население которого – не больше шестисот человек, их будет много.

Я прошла километра полтора, когда услышала громкий рев двигателя и повернулась, отступая ближе к выгоревшей траве на обочине дороги и глядя на белый грузовик, едущий в мою сторону. Промчавшись мимо, он сбавил скорость, а затем съехал на обочину и остановился, не выключая мотор. Я замедлила шаг, и все внутри меня затрепетало от волнения: Томми Халл высунулся из окна и, прищурившись, посмотрел на меня.

– Эй, детка, тебя подвезти?

Я выдохнула и ускорила шаг, открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья и забралась внутрь. Я давно не видела Томми, но он был завсегдатаем «Платиновой жемчужины», пока несколько месяцев назад не женился на какой-то горожанке.

– Спасибо, Томми! Это было бы здорово! Там, конечно, жарковато.

Кондиционер в его грузовике работал замечательно, и я вздохнула, откидываясь на спинку сиденья.

Он выехал на дорогу и посмотрел на меня, задержавшись взглядом на моих обнаженных бедрах.

– Еще бы. – Он начал слегка съезжать на обочину и перевел взгляд вперед, подправил направление движения грузовика и снова посмотрел на меня.

– Это твоя машина там, сзади?

– Да. – Я невесело усмехнулась. – Развалюха!

Его взгляд снова оказался прикован к моим бедрам, поэтому я слегка одернула юбку, привлекая его внимание этим движением. Он поднял взгляд на меня и ухмыльнулся.

– Сегодня ты выглядишь очень мило, девочка! Хочешь, куда-нибудь сходим?

Я покачала головой, борясь с желанием съежиться.

– Нет, но все равно спасибо, Томми!

Я вдруг вспомнила о продуктах, которые оставила на заднем сиденье своей машины, но решила не просить его отвезти меня за ними. Я просто хотела попасть домой. К черту продукты! К черту мою машину и всю мою жизнь! Я просто хотела забраться в постель, включить какое-нибудь бессмысленное ток-шоу и забыть обо всем.

– Ой, да ладно тебе! – Он положил руку мне на бедро и слегка погладил. – Черт возьми, ты такая мягкая! Забыл, какая ты нежная, детка. Скучаю по тем приватным танцам, которые ты мне устраивала. – Он убрал руку, чтобы вернуть ее на руль, и свернул с шоссе на грунтовую дорогу.

– Томми…

– Думаю, ты мне кое-что должна за то, что я подхватил тебя на обочине, верно? Я мог бы просто оставить тебя там, чтобы ты тащила свою задницу в город под палящим солнцем. И я все еще могу это сделать.

Вот оно. От его холодной насмешки мои плечи поникли. Пейзаж вокруг нас, салон его грузовика и мои руки, лежащие на коленях, показались мне какими-то плоскими, как будто все это было нереально. Хотела бы я, чтобы все было именно так…

Я смотрела на Томми в упор, и меня охватило знакомое чувство безысходности. В любом случае, что изменится, если я позволю ему лапать меня в этом грузовике? Здесь – в одиночестве на обочине дороги – у меня не было даже того слабого ощущения безопасности, которое предлагала «Платиновая жемчужина». И по злобному выражению лица Томми я поняла: мне потребуется приложить немало усилий, чтобы его отговорить.

Очевидно, тот факт, что Томми был женат, ничего для него не значил. Повезло ей, что и говорить!

Я заставила свои губы растянуться в подобие улыбки.

– Если ты этого хочешь, сладкий. – В моем голосе не было ничего, кроме усталости и отрешенности. Но его это не волновало.

Он остановил грузовик и торжествующе улыбнулся:

– Хорошая девочка!

Не успела я и глазом моргнуть, как он оказался на мне. Его руки были повсюду, рот прильнул к моему, язык ощупывал меня, как будто искал потерянное сокровище. Я напряглась и постаралась занять мысли чем-то другим, пока его вкус – табак и что-то соленое, что он недавно ел, не стал терпимым и, казалось бы, безобидным. Я прислонилась головой к оконному стеклу, глядя в небо, и заметила парящего вдалеке черного дрозда. Я следила за ним, пока он не превратился в маленькое черное пятнышко, наблюдала за ним, пока он совсем не исчез.

Томми прижался ко мне, тяжело дыша. Его рука отчаянно потянула мои трусики. Он лизнул меня в подбородок.

– О боже, детка, ты меня заводишь! Ты чертовски великолепна! О черт… – Молния его брюк была расстегнута, и он пытался одной рукой расстегнуть ремень, все еще продолжая неистово тереться об меня, как вдруг издал громкий вздох, перешедший в затихающий стон, и я почувствовала на обнаженном бедре теплую влагу. – Черт! – мгновенно отстранившись, выругался он.

Я быстро села, сбрасывая с себя оцепенение, одернула юбку, вытирая с подбородка его кислую слюну.

Он застегнул молнию на брюках, откинулся на спинку и запустил пальцы в свои светлые волосы.

– Черт подери! Как я вернусь домой в таком виде? Что, по-твоему, скажет моя жена? – Он указал на большое мокрое пятно на своих джинсах спереди.

Мгновение я смотрела, а потом к горлу подступил смех. Отличная работа, меткий стрелок! Моя грудная клетка быстро поднималась и опускалась от усилий не рассмеяться. Какая-то смутная нервозность смешивалась со смехом, который клокотал у меня в груди, просясь наружу. Когда Томми попытался вытереть пятно краем своей рубашки и в итоге оно стало только больше, я больше не смогла сдерживаться – буквально взорвалась от смеха и, согнувшись пополам, схватилась за живот. Я хохотала так сильно, что по щекам потекли слезы.

Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть ярость на лице Томми, но не успела увернуться от удара, который отбросил меня назад, и стукнулась головой об окно. Это заставило меня замолчать. Я поднесла руку к лицу, и мой смех перешел в короткие хрипы.

– Что, уже не смеешься, дешевая шлюха? Убирайся на хрен из моего грузовика!

Он обошел меня и открыл дверцу, а поскольку я сидела, прислонившись к ней, то вывалилась наружу, откатилась назад и ударилась о землю с такой силой, что перехватило дыхание. Слева шлепнулась на выгоревшую траву моя сумочка. Дверца грузовика надо мной захлопнулась. Изо всех сил пытаясь отдышаться, я поползла назад по пыли, а грузовик с ревом ожил, развернулся и направился обратно к главной дороге.

С минуту я посидела, пытаясь восстановить дыхание, и смех замер у меня на губах. Наконец я поднялась, слегка застонав от боли в отбитой заднице, и осторожно потерла то место, куда ударил меня Томми. Пошла в сторону шоссе. По крайней мере, теперь я была немного ближе к дому, чем раньше. Уже хоть что-то!

⁂

Три четверти часа спустя, обливаясь по́том и прихрамывая из-за мозолей на ноющих ногах, я вошла в свою квартиру. Бросив сумочку, начала снимать одежду, роняя ее на пол по пути в душ. Я стояла под прохладной водой, пытаясь смыть с себя последние полтора часа. Просто хотела почувствовать себя чистой. Когда я вышла, мне стало немного лучше. По крайней мере, прохладнее. Я открыла окно и, хотя ветерка почти не было, включила напольный вентилятор, достала из сумочки телефон и плюхнулась на кровать.

Никто не звонил. Кайла, должно быть, на работе. Я подумала о своей машине, стоящей на обочине: на заднем сиденье лежали продукты, и в горле у меня образовался ком. Эта машина нужна мне, чтобы добираться на работу. Она нужна мне, чтобы выжить. Нужна, чтобы меня не подвозили мужчины, которые, вероятно, захотят позволить себе вольности с моим телом. Я снова подумала о Томми. Меня охватило чувство омерзения, и я изо всех сил постаралась отогнать недавнее воспоминание.

Размышления обо всем этом измотали меня до такой степени, что я почти решила просто свернуться калачиком прямо там, где лежала, и проспать весь день напролет.

Что мне теперь делать? О господи…

Я рывком села, снова набрала номер гаража и попросила позвать Рикки, который всегда был добр ко мне, когда ломалась моя машина, и даже позволял внести аванс, если я не могла оплатить весь счет сразу.

Тот, кто ответил, очевидно, положил трубку на стойку. Я услышала, как он зовет Рикки, а затем представила, как тот вылезает из-под машины с гаечным ключом в руке и смазкой на лице. Когда он рявкнул в трубку «Рикки слушает», я изобразила улыбку и объяснила, что мне нужна его помощь.

– О, послушай, детка, я могу отбуксировать ее для тебя и сообщить, что с ней не так. Но ты же помнишь, что все еще должна мне денег за починку генератора? Я больше не смогу брать у тебя заказы, пока ты с этим не разберешься. Старик с меня шкуру спустит, если я это сделаю!

Последняя надежда рухнула. У меня не было денег даже на эвакуатор, не говоря уже о том, чтобы расплатиться и потом починить все, что сломалось на этот раз: без сомнения, что-то дорогое.

– Хорошо, Рикки. Я ценю твою помощь! Ты действительно щедр. Спасибо.

– Конечно, детка.

Я подробно объяснила ему, где стоит машина, и сказала, что зайду за продуктами позже, как только Кайла подбросит меня. Возможно, какие-то из них еще будут съедобными.

Я посидела с минуту, чувствуя, как тупое чувство одиночества тяжким грузом оседает у меня в животе. Как? Как я собираюсь с этим разобраться?

Разумеется, я заплачу. Это будет сверхурочная работа, не более того.

В сознании всплыли слова Габриэля Далтона, и я снова взялась за телефон. С минуту постукивала им по подбородку, а потом набрала нужное имя в браузере. Недостатка в информации не было. Я кликнула по верхней ссылке с новостным сюжетом двенадцатилетней давности.

В четверг 29 июня департамент полиции Морли провел пресс-конференцию, на которой были представлены более подробные сведения о деле Габриэля Далтона. Девятилетний Габриэль – маленький мальчик, похищенный недалеко от своего дома в 1998 году, когда он играл на пустыре со своим восьмилетним братом Домиником, – привлек внимание жителей штата Вермонт, а также всей страны. Неделю назад пропавший мальчик появился на пороге дома местной жительницы окровавленным, назвался Габриэлем Далтоном и попросил о помощи. В ходе расследования полиция обнаружила, что Габриэля держали в подвале дома по соседству с женщиной, позвонившей в 911, и он находился там в течение последних шести лет. Габриэль сбежал, ударив своего похитителя, которого опознали как Гэри Ли Дьюи, острым камнем. Когда прибыла полиция, Гэри Ли Дьюи был мертв. Габриэль Далтон, которому сейчас пятнадцать, воссоединился со своим братом, и в настоящее время они оба находятся на попечении делового партнера их отца, владельца каменоломни «Далтон Морган». Родители Габриэля и Доминика, Джейсон и Мелисса Далтон, погибли в автомобильной катастрофе в 2003 году.

Всего за год до того, как их сын вернулся домой. О боже…

Я просмотрела еще несколько статей – они содержали похожую информацию. Мой взгляд задержался на фото девятилетнего Габриэля Далтона – на его милой, типично американской улыбке, на тех же невинных глазах, которые я видела со сцены. Там было всего несколько фотографий пятнадцатилетнего Габриэля. На первом снимке у него были длинные волосы и широко распахнутые глаза, и он казался расстроенным из-за вспышки фотоаппарата. На втором он стоял в позе, которая врезалась мне в память: слегка прищурившись, смотрел в камеру, руки в карманах, голова наклонена, волосы падают на лоб. Именно это фото несколько месяцев подряд использовали все новостные каналы, когда рассказывали его историю.

Закусив губу, я отложила телефон и откинулась на подушки, гадая, какой ад пришлось пережить Габриэлю за те шесть лет, что он провел в подвале, под замком у маньяка.

Ты можешь помочь мне научиться воспринимать прикосновения женщины.

Я сглотнула ком в горле, не желая думать о том, почему он так не хотел, чтобы к нему прикасались. Полагая, что я уже знаю ответ.

Мне не хотелось участвовать в самолечении Габриэля, но сейчас, сидя здесь, я даже не могла вспомнить, почему сказала «нет». Очевидно, я была подходящим телом, и, судя по всему, это было все, что ему требовалось. Он нуждался во мне, а мне нужны были дополнительные деньги. Вчера вечером он мог пригласить любую из танцовщиц, но выбрал меня, а потом я отказала ему, как будто была слишком хороша для этой работы. Но на самом деле это не так.

Я могла бы помочь Габриэлю привыкнуть к тому, что кто-то находится в его личном пространстве, а он мог бы дать мне деньги, необходимые для того, чтобы моя машина снова была на ходу. Взаимовыгодный вариант! Насколько это может быть сложно?..

И все же, почему у меня возникло странное чувство тревоги? Я подавила его, поплотнее завернулась в полотенце и снова взяла телефон, чтобы поискать информацию о каменоломне «Далтон Морган». Оказалось, что она находится в городке Морли – неподалеку, и я, хотя и не знала, работает ли там Габриэль, решила рискнуть и набрала ее номер. Если я не смогу найти его таким образом, то сдамся и перейду к плану Б, каким бы он ни был.

Я ждала ответа, и мое сердце билось все сильнее.

– Каменоломня «Далтон Морган».

Я заколебалась, нервничая и испытывая неуверенность.

– Алло?

– Э-э, – наконец выдавила я. – Э-э, да, м-м-м… Могу я поговорить с Габриэлем? Габриэлем Далтоном?

Последовала короткая пауза.

– Конечно. – Судя по голосу, мужчина – как мне показалось, молодой мужчина, – улыбнулся. – Могу я сказать ему, кто звонит?

Да, в его голосе определенно звучала улыбка.

Я откашлялась.

– Кристал. Просто Кристал.

Последовала еще одна короткая пауза, прежде чем мужчина, наконец, произнес:

– О. – В его голосе было слышно разочарование. Почему? Я нахмурилась и открыла рот, чтобы что-то сказать, но он опередил меня: – Конечно. Подождите.

На линии зазвучала музыка. Я встала, одной рукой придерживая полотенце, а другой – телефон, и принялась расхаживать перед кроватью. Прошло, как мне показалось, добрых пять минут, прежде чем на линии раздался другой голос.

– Алло?

Это был голос Габриэля – по крайней мере, как я его запомнила, – и я перестала ходить взад-вперед.

– Привет, Габриэль! Это Кристал. Возможно, ты меня не помнишь, но…

– Конечно, я тебя помню. Привет! – Я услышала шаги и звук закрывшейся двери, как будто он вышел в другую комнату.

– Привет! – повторила я, почувствовав внезапное облегчение. Мой голос зазвучал как-то быстро и с придыханием.

– Боже, я рад…

– Я позвонила…

Мы оба заговорили одновременно, а затем замолчали, и в трубке послышался его смешок. Я улыбнулась, несмотря на то, что нервничала.

– Ты первая, – мягко сказал он.

– О, ладно. Что ж, я, э-э-э… я подумала над тем, о чем мы говорили, и, надеюсь, ты не против, что я тебя нашла… но я звоню, чтобы сказать, что, если ты все еще нуждаешься… если ты все еще нуждаешься… во мне, я буду рада помочь.

Повисла пауза, и я снова принялась расхаживать по комнате, ожидая, когда он заговорит.

– Вообще-то это я должен извиниться, что попросил тебя об этом. Я не очень хорошо продумал эту идею. Прости! Прости, если заставил тебя почувствовать себя… ну, знаешь, нехорошо.

– Нехорошо, – пробормотала я, опускаясь на кровать. Рука все еще сжимала полотенце, чтобы оно не соскользнуло.

Я услышала тихий, смущенный смешок, который закончился вздохом.

– Да, нехорошо.

Что еще я могла чувствовать, кроме «нехорошо»? Это, казалось, было привычным образом жизни – по крайней мере, для меня.

Я резко вернулась к действительности.

– Не за что извиняться! Я чувствую себя прекрасно. И – что ж – я пойму, если у тебя возникли другие мысли. Но если нет, я готова. – Я ждала, что он заговорит, но он продолжал молчать, и я поспешила заполнить тишину: – Ты можешь на мне попрактиковаться. Я имею в виду, если ты все еще этого хочешь.

На другом конце линии снова воцарилось молчание, и на этот раз я его переждала. Наконец, Габриэль заговорил, и его голос стал еще тише.

– Как именно это будет происходить?

Я коротко рассмеялась.

– Это тебе придется сообщить мне об этом. Я думаю, ты можешь прийти в клуб, как вчера вечером. Я предупрежу Энтони, что ты соблюдаешь процедуру.

Я услышала, как он вздохнул, и постаралась изобразить улыбку, а затем замолчал еще раз.

– Ты уверена? Ты не против?

– Да.

– Тогда ладно. – Его голос все еще звучал неуверенно. – Когда ты выходишь на работу в следующий раз?

– Завтра вечером.

– Хорошо. Я приду завтра вечером. И если ты передумаешь…

– Я не передумаю. Увидимся, Гейб!

– Больше никаких «сладких»? – В его голосе слышалась улыбка, и я тоже улыбнулась.

– Сладкий, я буду называть тебя так, как ты захочешь.

– Гейб – нормально. Хорошо.

– Увидимся завтра вечером, сладкий!

Еще один смешок.

– Увидимся.

Я отключилась и перевела дух, ощутив небольшой прилив бодрости. Хорошо, я разобралась в своей ситуации. Немного дополнительных денег – мы обсудим детали завтра вечером, – но мне нужно попросить как минимум вдвое больше, чем за приватный танец, чтобы это стоило моего времени.

Почувствовав себя немного лучше, я сбросила полотенце и натянула чистую одежду. Взглянув в зеркало, с удивлением увидела на своем лице легкую улыбку, о существовании которой даже не подозревала. И моргнула, наблюдая, как улыбка исчезает. На моей щеке – там, где Томми ударил меня тыльной стороной ладони, – красовался большой красный след, а на скуле – небольшая ссадина, которая, должно быть, осталась от его обручального кольца. Я взяла расческу и начала грубо водить ею по мокрым волосам, раздирая спутанные пряди, пока резкие рывки не заставили меня скривиться.