Текст книги "Предания старины глубокой"

В наши дни в Кумухе живут дети и внуки Басират и Айшат.

Шейх-Райханат

Четырнадцать поколений тому назад, как гласит народное предание, на Дагестан напали племена Гоги-Магоги. Укрепление за укреплением захватывали они в горах. Когда страшные племена подошли к Кумуху, все мужчины и юноши старше четырнадцати лет с оружием в руках вышли на базарную площадь Кумуха, что была расположена как раз над той дорогой, на которой должен был появиться враг. А на крышах кумухских домов выросли горки камней, которыми женщины и дети собирались закидать врагов. Над площадью, возле озера, жила женщина по имени Райханат, мать четырех сыновей, самому старшему из них было двадцать четыре года, а самому младшему – четырнадцать лет. Муж ее давно погиб, и Райханат одна растила и воспитывала сыновей. И в тот день все ее сыновья вышли на поле сражения, а мать с Кораном в руках стояла на улице, молитвой провожая своих и чужих сыновей, подбадривая их, вселяя в их души волю к победе. Но вот на противоположной стороне Кази-Кумухского Койсу в местности Яртаар показались несметные полчища завоевателей, однако никто из кумухцев не дрогнул.

Райханат поднялась на крышу своего дома, стала молиться, прося помощи Аллаха защитникам родной земли и родного очага.

Когда враги стали подниматься из ущелья, в них полетела лавина глыб и град камней. Стеной стояли кумухцы, поражая врагов своей храбростью и отвагой.

Сыновья Райханат из огня сражения видели свою мать, стоящую, словно знамя, на крыше дома. Через некоторое время с поля сражения принесли тело убитого сына и положили во дворе ее дома. Райханат увидела это, однако с крыши не спустилась. Не прошло и часа, принесли тело второго ее сына, положили возле первого. Райханат продолжала свою молитву. Женщины удивленно смотрели на нее, поражаясь ее терпению и воле. Затем принесли тело и третьего сына. Но и тогда Райханат не спустилась с крыши. Наконец, одна из женщин, не выдержав, крикнула ей:

– За кого же ты молишься, горемычная, на кого ты смотришь, ведь тела твоих троих сыновей лежат у тебя во дворе?!

– На поле сражения моих сыновей еще много, за них я молюсь, на них я смотрю, они не должны знать о том, что их братья погибли! – ответила Райханат.

На закате принесли тело и последнего сына. Тут Райханат молча спустилась с крыши, взяла в обе руки сабли своих мертвых сыновей и вышла со двора, причитая: “Аллах всемогущий, ты мне помоги! Аллах всемогущий, ты мне помоги!” Она бежала к полю сражения, размахивая саблями, глаза и лицо ее горели огнем ненависти и мести. Она не слышала ни удивленных возгласов женщин, ни предостерегающих окриков мужчин. Усталые изможденные враги поразились, увидев женщину, сметающую все на своем пути. Аллах ли ей помогал или какая другая сверхъестественная сила в нее вселилась, она крошила врагов направо и налево.

С головы Райханат слетело покрывало, затем и волосник, изодралась вся одежда, лицо ее и руки стали красными от крови, но она отчаянно продолжала драться. Когда же Райханат получила тяжелое ранение и уже не могла больше держаться на ногах, она повернулась к селению и крикнула женщинам:

– Сестры! Возьмите же саблю из моих рук, не дайте ей упасть!

И в одно мгновение все женщины с криками и проклятьями бросились на поле сражения, схватив оружие погибших мужчин. Они дрались смело и отчаянно. Увидев это и мужчины с новой силой обрушились на захватчиков. Те, не выдержав такого натиска, бросив все, побежали вниз к ущелью. За ними полетели тела их мертвых соплеменников.

Райханат вынесли с поля сражения и принесли домой. Рана была смертельной, но, благодаря своему крепкому здоровью, она прожила еще несколько дней. Народ похоронил ее как святую, как шейха, и на могиле поставили памятник для поколений. С тех пор ее называют Шейх Райханат.

“Женщины любят храбрых, а храбрые ласкают меч”

Профессор Солтанмурад Акбиев на страницах “Дагправды” рассказал о жизненном и творческом пути братьев Мусаясул Манижал из Чоха, я же хочу рассказать о родственных связях Мусаясул с Кази-Кумухскими ханами и беками.

В 1844 году Умму-Кюсум-бика (вдова Аслан-хана) обратилась с ходотайственным письмом к наместнику русского царя на Кавказе графу Воронцову в Тифлисе о пожаловании Абдурахман-хану, правившему тогда в Кази-Кумухе, высочайшей грамоты на ханское достоинство. Письмо это в переводе с арабского профессором Амри Шахсаидовым я опубликовала в 1993 году в “Дагестанской правде”.

Абдурахман-хану было отказано. Более того – он был вызван в ставку Воронцова и взят под стражу. Оказывается, графу стало известно о тайных связях Абдурахман-хана с имамом Шамилем.

Младший брат Абдурахман-хана, ротмистр гвардии Его Величества Агалар-бек поехал в Тифлис, чтобы вызволить брата, но, встретив там на службе у графа своего знакомого Магомед-бека Манижал из Чоха, с которым в Тифлисе он еще ближе сдружился, стал просить его походатайствовать перед графом о назначении ханом Кази-Кумухского ханства себя. Пробыв в Тифлисе несколько месяцев и не получив определенного ответа, Агалар-бек уехал в Петербург.

Абдурахман-хан умер в заточении в Тифлисе. В 1847 году благодаря стараниям Магомед-бека Манижал Агалар-бек стал правителем Кази-Кумух-ского ханства. Вскоре приехал в Кумух поздравить Агалар-бека с высоким назначением офицер царской армии, близкий друг Магомед-бека Манижал Чарин Чаринов. Он же сообщил хану о прибытии Магомед-бека в Чох. Тут же Агалар-хан с Чарином и с большой свитой нукеров поехал в Чох. Там хан преподнес в дар Магомед-беку несколько десятков гектаров земли в окрестностях селения Ури, на границе с Аварией. Эта земля и нынче называется землей Манижал Чохского.

Узнав в Чохе, что у Магомед-бека есть сестра необыкновенной красоты, Агалар-хан как бы в шутку намекнул ему, что хотел бы с ним породниться. Получив в ответ молчание, Агалар-хан по возвращению в Кумух послал в Чох знатных людей просить руки сестры Магомед-бека красавицы Мури. Хан получил согласие, и вскоре состоялась свадьба, по тем временам весьма пышная.

Но ханская родня не была в восторге от этого брака. Дело было в том, что Умму-Кюсум-бика после смерти Абдурахман-хана напомнила Агалар-беку, что он, по общепризнанному адату, теперь должен жениться на вдове Абдурахман-хана, дочери Аслан-хана и Умму-Кюсум-бике, Шамай-бике. Не прошло и года после свадьбы, как Мури умерла скоропостижной, загадочной смертью. Похоронили ее в Кумухе на ханском кладбище. А в народе шел шепот об ее отравлении. После этого Агалар-хан женился на Шамай-бике.

В 1877 году в русско-турецкой войне, при взятии крепости Каре, Магомед-бек пал смертью храбрых. Участник этого сражения Чарин Чаринов рассказывал впоследствии близким о его героической смерти. Кавалер орденов Георгия и Владимира Магомед-бек Манижал был похоронен с высокими воинскими почестями. На его сабле, говорят, была надпись: “Женщины любят храбрых, а храбрые ласкают меч”.

У Магомед-бека Манижал было двое сыновей – Исрафил-бек, Джофар-бек и дочь Мури, названная именем его сестры, умершей в Кумухе. Оба его сына несли службу в гвардии Его Величества. Исрафил-бек, как и отец, был награжден орденами Георгия и Владимира. По установленному российским правительством правилу жаловать потомственное дворянское звание лицам, награжденным высокими военными орденами, семья Манижал Мусаясул из Чоха тоже получила потомственное дворянское звание со всеми надлежащими привилегиями.

У Исрафил-бека было пятеро сыновей: Махмуд-бек, Халил-бек и другие и дочь Патимат. Сыновья обучались в кадетских корпусах и в военных училищах, как дворяне за казенный счет. По окончании службы в Петербурге Исрафил-бек был направлен работать наибом Кази-Кумухского округа. Там он отдал свою дочь Патимат замуж за известного на Северном Кавказе оружейника, у которого были свои мастерские во Владикавказе, – Магомеда Гузунова. Их правнуки здравствуют и ныне. Одна из них – мать известного профессора Гамида Рашидовича Аскерханова. Халил-бек Мусаясул тоже жил в Кумухе, сдружился с Мугутдином Чариновым.

В 1901 году от скоротечной легочной болезни скончался в Кумухе Исрафил-бек. Похоронили его в Чохе. В год смерти Исрафил-бека в Кази-Кумух был направлен наибом его младший неженатый брат Джофар-бек. В то время в Кумухе жил известный ювелир из знатного рода Баратовых, Давуд, который имел свой ювелирный магазин в городе Саратове. Своих дочерей: Пирдаус, Рукижат и Сахив он отдал учиться сначала в Кумухскую светскую школу, затем в гимназию в Темир-Хан-Шуре. Жену Тату-биче и дочерей одевал по-царски. Давуд имел в Кумухе земли и одну пашню ежегодно он отпускал под зеленый горох, для съедения всем желающим.

Однажды Пирдаус с сестрой пошли угощать своих гостей зеленым горохом в поле. Когда они ели горох, мимо них на коне проезжал наиб Джофар-бек. Он обратил внимание на изящно и со вкусом одетую красивую девушку, слез с коня и спросил, чье, мол, это поле. Ему ответила Пирдаус. Наиб нарвал пригоршню гороха и пошел дальше, придерживая коня за уздечку. После этого наиб стал появляться в окрестностях дома Баратовых. По приезду из Саратова Давуда наиб зашел к нему и намекнул о дочери. Но Давуд определенного ответа не дал и вскоре уехал обратно. Наиб послал сватов к Давуду в Саратов. Оттуда наиб написал жене, чтоб засватали Пирдаус за того, за кого она желает, перечислил всех, кто ее сватает и обещал приехать через пару месяцев.

Пирдаус выбрала Джофар-бека. Приехали чохцы с музыкой, в свадебных нарядах, одна женщина несла серебряный поднос, полный золотых украшений. Совершив обрядовый танец возле дома Давуда, они вошли в дом и сказали, что пришли не удивить кумухцев, которые имеют ювелирные магазины, этими украшениями, а пришли положить золотую монету на язык той девушки, которую полюбил Джофар-бек и которая ответила ему согласием. Сыграли свадьбу и зажили они счастливо, но через год от несчастного случая погиб Джофар-бек. Хоронили его в Чохе. Когда через несколько месяцев Пирдаус с матерью собралась ехать обратно в Кумух, родственники Джофар-бека запричитали, как в день похорон его. Пирдаус уехала, но чохцы частенько навещали ее, заехал к ней прибывший из Петербурга полковник русской армии молодой Магомед-бек, старший брат Халил-бека Мусаясул. Магомед-бек в свое время окончил кадетский корпус, затем Александрийское военное училище, в первую мировую войну командовал Новобаязетским полком в составе Брусиловского соединения, который во главе с отважным командиром – дагестанцем совершал героические подвиги и смелые рейды на позиции противника. В знак успешного прорыва соединения и проявленную храбрость полковник Магомед-бек Мусаев был награжден орденом Владимира 1-й степени. Магомед-бек был ранен в боях трижды пулей и дважды штыком. В дальнейшем он был награжден почти всеми орденами и крестами русской армии; теперь Магомед-бек был направлен командиром Шамилевского полка, дислоцированного в Темир-хан-Шуре. Когда родные предложили Магомед-беку обзавестись семьей, он ответил, что ему нравится Пирдаус и женится только на ней. Ей было тогда всего 18 лет, а ему – 30. Чохцы снова поехали в Кумух сосватать Пирдаус за Магомед-бека. Так Пирдаус теперь стала женой Магомед-бека Мусаясул. Они стали жить в Темир-Хан-Шуре. Там же жил и работал главным художником в типографии Магомед-Мирзы Мавраева и Халил-бек Мусаясул. Он часто навещал семью брата и был рад, что они живут счастливо.

Когда в Петербурге начались революционные события, Халил-бек поехал в Мюнхен продолжить свою прерванную учебу в Мюнхенской королевской академии художеств. После октябрьского переворота эмигрировал и Магомед-бек. В 1920 году он прибыл в Турцию, как раз в тот трагический период, когда в Турции шла национально-освободительная война. По прибытии он был принят вождем турецкого народа Мустафой Кемалем Ататюрком. По просьбе Кемаля Магомед-бек поступил на службу в генеральный штаб турецкой национально-освободительной армии. Ему было присвоено звание генерала. Сначала он командовал бригадой, затем дивизией турецкой армии. В сражении у крепости Иненю возглавляемая им турецкая армия нанесла сокрушительное поражение греческим войскам. После этого в одном из сражений генерал Магомед-бек был тяжело ранен и через несколько месяцев в марте 1922 года в возрасте 39 лет скончался. Весь турецкий народ оплакивал смерть Магомед-бека. Горько прощался со своим отважным соратником-дагестанцем вождь турецкого народа Мустафа Кемаль. На похороны смог приехать только Халил-бек из Германии. У племянника Халил-бека Мусаясул Магомеда Каировича сохранились письма Халил-бека. В одном из них, написанном в мае 1923 года своему брату Абдул-Каиру в Чох, он пишет:

“Дорогой Каир! Я знаю, что эта ужасная весть о смерти нашего дорогого и любимого брата на всех родственников подействует тяжело. Что же поделаешь, дорогой брат, поперек кисмета не пойдешь. Сколько бы мы ни волновались, сколько ни лили горьких слез, тяжелый факт свершен. Как ни грустно, как ни тяжело, приходится мириться и мужественно перенести горе. Это тяжелый удар не только для нас, братьев, любивших его, но и для всей нашей фамилии.

В Константинополе, когда брат лежал в лазарете “Юлдуз”, я ходил прощаться с ним. Мы обнимались, и он обещал мне, как только станет лучше ему, сразу же приедет в Германию. Я почувствовал, что ему тяжело было расстаться со мной…

Боялся он, чтобы Пирдаус не причиняли бы неприятности, как его жене. Но я его успокаивал, говоря, что есть еще настоящие мужчины, горцы, которые не позволят обидеть беззащитную женщину. Он ее часто вспоминал и просил меня нарисовать ее, так как карточка, которая с ним была, была неважная.

Я очень рад, что Пирдаус у тебя (в Чохе) живет. Ведь я ей писал, видно, бедная, не получила письмо. После того, как вы объявите ей о смерти Магомед-бека, тогда я еще раз напишу ей. Бедная Пирдаус, ей тяжело будет перенести этот удар. Я знаю, как она Магомеда любила, и он ее. Таких супругов редко можно было встретить…

Все это как будто вчера было, как закрою глаза, вижу целый мир радостных дней вместе, и до боли обидно, что внезапно так рано ушел любимый брат, и никогда больше не видать нам его. Потеря имущества и тому подобное – это такое ничтожество перед тем, чем может быть человек…”

Пирдаус, действительно, беспокоил НКВД в Темир-Хан-Шуре. Часто вызывали на допрос, и, чтобы ее долго не терзали, ей приходилось каждый раз оставлять там то дорогое кольцо, то браслет, то брошь. Зная, что у нее есть богатство, они тянули из нее все, что могли.

В 1937 году был расстрелян брат ее мужа, известный просветитель Абдул-Каир Мусаясул. Сама Пирдаус скончалась в 1940 году.

Изажа на холме

В стародавние времена, когда еще в Кумухе не было ханов и были избранные народом халклавчи, жил некий Омахан Яртринский. У него была очень красивая дочь, по имени Изажа, единственная сестра четырех братьев. Народное предание гласит, что однажды в Кумух прибыл душетский хан по своим торговым делам. Тогда Кумух был торговым центром всего нагорного Дагестана. С ханом приехал и его молодой сын. Неизвестно, сколько они пробыли в Кумухе, где и как увидел сын хана Изажу, но предание гласит, что он безумно в нее влюбился. Кази-Кумухцы тогда были мусульманами, а душетцы-христианами. Поэтому по религиозным законам обоего народа брачная связь между девушкой и парнем была невозможна. Душетский хан, надеясь, что Изажа примет христианскую веру, попросил ее отца Омахана выдать замуж свою дочь за его сына. Омахан же вовсе не был склонен нарушать никакие законы веры. Но, зная коварный характер душетского хана, который любой повод мог превратить в кровопролитие, кумухские старшины посоветовали Омахану попросить у душетца срок на размышление, а тем временем, может, сын хана забудет Изажу, может она выйдет замуж за кумухца. Так и поступил Омахан, назначив хану срок ответа через несколько месяцев. Душетцы уехали, но не прошло и месяца, как они появились вновь. Теперь уже хан приехал с дружиной, с богатыми подарками и с намерением не уезжать обратно без Изажи.

Когда Изажа увидела, как много золота, серебра, коней и других подарков принесли душетцы ее отцу, она поняла, что это выкуп и судьба ее решена. Девушка убежала из дома и скрылась в поле, среди спелой пшеницы. Тем временем, старшины Кумуха и близкие родственники собрались на совет и решили выдать Изажу замуж за душетца. Омахан, обнаружив, что дочь исчезла, велел сыновьям разыскать ее, и они нашли. Ее насильно привели домой и объявили, что отец решил выдать ее замуж за сына душетского хана.

В народной песне, дошедшей до наших дней, приводится плач Изажи:

Как я буду совершать моленье пять раз в день на шкуре собачьей? Как я буду держать целый месяц уразу, питаясь свининой?

И далее она просит отца и братьев не отдавать ее душетцам. Но на нее надели одежду невесты, сотканную из тонких кружев, и против воли посадили на коня. По кумухскому обычаю на пути невесты зажгли костры, и свадебная процессия торжественно шла мимо них. Изажа решила, что лучше сгореть в огне, чем покинуть родную землю, и бросилась в костер. Но жених ее оказался смелым и ловким и спас невесту:

 
Я решила сгореть в огне на родной земле,
Чем покинуть ее.
Но сын душетского хана, видимо, рожден из вихря.
Не смогла я все понять.
Не успела кисея моей одежды пожелтеть от огня.
Как он выхватил меня.
Переходя через мост,
Изажа сделала вторую попытку лишить себя жизни,
И бросилась в реку:
Чтобы не ступать ногой на чужую землю,
Я решила утонуть.
Из брызг ли воды был создан ханский сын?
Не успели намокнуть мои башмачки,
Как он вытащил меня.
Не нашла я смерть на земле родной
И оказалась в Душетии.
 

В Душетии их встретили с большими почестями и накрытыми столами. Изажа увидела на накрытых столах жареных поросят и отвернулась от еды. Ведь мусульмане не едят свинину. Она как прежде молилась и исполняла мусульманские обряды. Не зная ее языка, душетцы не могли с ней поговорить, не могли понять, что же все-таки она ест, почему отвергает еду, кроме хлеба и сыра. Они приставили к ней служанку, и та добросовестно носила ей разные блюда. Но Изажа все равно их не ела. Однажды Изажа отрезала уши с головы жареного поросенка и больше ни к чему не притронулась. Душетцы решили, что она любит уши жареных поросят, и стали каждый день посылать ей жареного поросенка. И каждый день Изажа отрезала только уши. надевала их на ниточку и сушила тайком. Затем эту гирлянду из свиных ушей послала с умыслом в Кумух к своему отцу: вот, мол, чем я здесь питаюсь. Она там сильно похудела и даже заболела, но от веры своей не отказалась. Омахан же, получив гирлянду свиных ушей, понял положение и состояние дочери, живущей среди христиан и не принявшей их веру. Он послал ей весточку с предложением убежать оттуда с кем-нибудь, отправляющимся в родную сторону.

Получив весточку от отца, Изажа не стала ждать, пока появится попутчик. Подкупив золотом свою служанку, она убежала одна. Когда же обнаружили ее побег, Изажа была уже далеко. Стояла осень, и солнце не так припекало. Начав свой путь с рассветом, она ни разу не останавливалась ни отдохнуть, ни водички попить, а все шла и шла. Когда солнце стояло в зените, Изажа услышала далеко сзади конский топот. Она догадалась, что это может быть погоня, и спряталась в кустах шиповника, так как другого места для укрытия возле дороги не оказалось.

Через некоторое время мимо нее проскакали несколько всадников, они тщательно осматривали местность, что-то спрашивали, окликая работающих на поле крестьян. И тогда Изажа поняла, что ей опасно идти днем, любой прохожий может ее увидеть и выдать. До наступления темноты она просидела в кустах, когда же всадники прошли назад, она ночью продолжила путь. Так ей пришлось днем прятаться, а ночью идти. От колючих кустов одежда ее разорвалась, от острых камней башмачки порвались, усталая и изможденная, Изажа все шла и шла.

По мусульманскому обычаю с рассветом в каждом населенном пункте мулла с минарета поет акбар, который слышен далеко в окрестности.

Изажа прислушивалась, не слышен ли акбар, не дошла ли она до своих мест, но акбар слышен не был. “Дай возможность, всемогущий Аллах, один раз услышать акбар, затем мне и смерть не страшна!” – молилась она всю дорогу. Наконец-то, в одну лунную, светлую ночь, поднявшись на гору, Изажа заметила на той стороне ущелья знакомый холм, закрывающий от нее ее родной Кумух. Забыв всякую усталость, голод и жажду, она побежала вниз в ущелье и также проворно стала подниматься наверх. Когда она уже не могла стоять на ногах, она стала карабкаться на четвереньках. Ребята, стерегущие на холме табун коней, с удивлением следили за этим существом, изодранным и лохматым, карабкающимся на холм из ущелья.

Изажа поднялась на холм, выпрямилась, и в этот момент с крыши минарета раздался громкий напев акбара.

– Слава и спасибо тебе, мой Аллах! – сказала Изажа громко, протянув руки к небу, и тут же свалилась на землю. Подбежавшие ребята нашли ее уже мертвой.

Кумухцы, узнавшие о ее муках и страданиях, решили похоронить ее как святую на том же месте, где она умерла. На ее могиле соорудили камень с вечным огнем. На камне сделали углубление для масла, куда был вставлен фитиль, и каждый вечер с наступлением темноты жители зажигали этот чирак. На многие века к кумухским людям пришел обычай зажигать чирак на могиле Изажи. Чаще тот, кто отправлялся в дальний путь, приходил на могилу перед дальней дорогой, подливал масла в чирак и зажигал его. С просьбой-молитвой он обращался к Аллаху, чтобы тот не лишил раба своего возможности вернуться обратно. Этот обычай существовал у кумухцев даже в первые годы Советской власти. 90-летняя Мисиду Чаргиева вспоминает, как она выходила замуж в город Харьков и перед отъездом из Кумуха ходила зажигать чирак на могиле Изажи. Но в наши дни наше поколение забыло этот обычай, который исполняли предки многие столетия.