Текст книги "Предания старины глубокой"

Последние годы жизни

В Турции шейха Джамалутдина встретили с особым расположением к нему, почтительно отнеслись и к его сану, и к его имени. Султан не только выделил шейху хороший дом с прислугой, назначил пожизненную пенсию из своей казны – пригласил Джамалутдина к себе в гости.

В Турции проживало много дагестанцев, и все они считали своим долгом побывать у Джамалутдина, оказать ему знаки внимания и уважения. Почти всегда его окружали молодые муталимы, которых он обучал.

Несмотря на свою немощь и болезнь, шейх не прекращал большой общественной и просветительской работы, был мудрым советчиком и интересным собеседником. Рассказывают, как к шейху Джамалутдину пришел престарелый сын Сурхай-хана Кази-Кумухского, проживающий в Турции и, не скрывая своего удивления и восхищения, расспрашивал, как они смогли столько лет воевать, и столько лет подряд поднимать на войну народ, когда мы, говорил он, в свое время в одной руке держали мешок с золотыми монетами, а в другой – саблю, сколько мы поднимали мужчин на войну, так и не могли их поднять?

– В наших руках была большая сила – религия, которая поднялась против чужой веры. Ни золото, ни оружие не сделает того, что сделает сила религии! – ответил шейх.

В Стамбуле шейх Джамалутдин пользовался особым уважением и поклонением мусульман и жил обласканным и возвеличенным турецким правительством. Когда в 1866 году шейх Джамалутдин скончался, с минаретов всех мечетей Стамбула возгласили глашатаи: “Сегодня под утро великий шейх Дагестана и всего мусульманского мира Джамалутдин переселился к милости Аллаха всевышнего! И раздавались напевы похоронных молитв. Весь Стамбул был в трауре, со всех концов Турции прибыли сюда шейхи и алимы. Похоронили шейха Джамалутдина с большим почетом, при стечении множества народа, на самом известном стамбульском кладбище “Каража-Ахмад”. Над местом его погребения построили мазар.

На этом же кладбище, возле него, похоронена его жена, умершая в 1875 году и сын Ахмади-Бадави, скончавшийся в 1884 году.

Непокорная Шуанат

Дочь шейха Джамалутдина, Шуанат, была самой младшей из детей и самой любимой дочерью отца. Она, как и ее старшая сестра – жена имама Шамиля Загидат, была умна, образована, обучала в медресе кумухских девочек грамоте. Но Шуанат была гораздо красивее и обаятельнее, чем Загидат, в нее влюблялись все муталимы ее отца. В умении же изящно и со вкусом одеваться не было ей равных в Кумухе. Заметив на Шуанат какое-нибудь платье, которое сидело на ней великолепно, дочери богатых посылали своих портных снять его фасон и сшить точно такое же. Портнихи добросовестно выполняли заказы, но самые точные копии платья на их госпожах смотрелись далеко не так, как на Шуанат.

У Шуанат не было отбоя от женихов, но занятый по горло делами газавата, шейх не спешил с устройством семейного очага младшей дочери.

В то время в Кумухе жил парень по имени Аминта. Еще в раннем детстве он был пленен из Грузии ханскими воинами, принял мусульманскую веру и, как все кумухские ребята, обучался Корану, а повзрослев, выучился ювелирному мастерству и другим ремеслам. Ребенком он жил при ханском дворе, а повзрослев, стал жить и работать самостоятельно, в маленькой хибарке неподалеку от ханского дворца. То ли от того, что он принял мусульманскую веру, а его сородичи были христианами, то ли потому, что не знал места своего рождения и своих родителей, Аминта не собирался уезжать из Кумуха и никогда не говорил об этом. Кумухцы его уважали не только за мастерство, кого им тут удивишь: в Кумухе каждый второй был искусный мастер, а потому, что умным и добрым был этот парень, всегда собран и опрятен. Хоть и не было у него в доме женской руки, черкеска на нем смотрелась, как вчера сшитая, сапоги блестели, а усы и шевелюра – ровно и аккуратно подправлены. Никто не видел Аминту кое-как одетым, слонявшимся без дела. И внешним видом, и манерой держаться он выгодно отличался от кумухских парней. А любой приезжий с первого взгляда узнавал в нем грузина. Аксакалы Кумуха, любуясь им, покачивали головой: “Вот как всемогуща воля Аллаха! Все в человеке заложено с самого рождения. Переложи орленка хоть в гнездо курицы, он все равно вырастет орлом!”

Аминта был веселым и жизнерадостным человеком, никогда не делал проблем из мелочей, а любую ссору еще вначале умел обратить в шутку. Любил петь и красиво танцевал. На кумухских свадьбах тамада обязательно его назначал своим ясаулом.

Как и все кумухские парни, Аминта был знаком с шейхом Джамалутдином, а однажды по заказу шейха сделал несколько кожаных переплетов к его книгам.

Шуанат влюбилась в Аминту, но не смела девушка об этом заикнуться даже своим близким подружкам: при всех своих достоинствах Аминта оставался безродным чужеземцем. Аминта был явно к ней неравнодушен, он часто по памяти рисовал ее портреты и самые удачные посылал ей.

Повзрослев и набравшись сил, Аминта разобрал свою старую хибарку и начал строить новый дом. Работал он увлеченно, мастерски: глина и камень в его руках будто играли, кумухцы любовались его работой, а друзья помогали ему. Рассказывают, что вырезая из камня цветок, чтобы украсить им стену у ворот, Аминта несколько раз разбивал оземь почти готовую работу, ибо она ему казалась недостаточно красивой. При этом не нервничал парень, не злился, а улыбался да напевал потихоньку. Так и вырос за несколько месяцев аккуратный домик из двух комнат с верандой.

В ту пору кумухцы готовились к свадьбе Агалар-хана. Задолго до нее девушки начали шить себе новые наряды, мужчины изготовляли серебряные пояса и сбрую для своих коней. Каждый хозяин приводил в порядок фасад своего дома и прилегающую улицу, особенно там, где должна была проходить свадебная процессия.

И вот наступил день ханской свадьбы. Шамай-бике – внучка Аслан-хана выходила замуж за Агалар-хана. Все люди от мала до велика высыпали на улицу. Приехали гости из окружных сел. С музыкой, на широких подносах, поднятых на голову, несли свадебные подарки – чтобы, все увидели их и оценили.

День был теплый и солнечный. Торжественная и пышная процессия дошла до площади перед ханским дворцом, началось свадебное торжество, массовые пляски, хоровое пение, показывали ловкость и остроумие клоуны, одетые в шкуры животных.

На краю площади был крытый ханский родник, и Аминта с друзьями поднялся на его крышу, чтобы получше рассмотреть все, что происходило в центре площади. В белой черкеске, белолицый и черноглазый Аминта выделялся среди друзей. Серебряный пояс и чеканенное серебром оружие собственного изготовления не только украшали парня, но и говорил и о большом мастерстве его рук. Люди любовались им, особенно часто девушки бросали взгляд в сторону ханского родника. Обратили на Аминту внимание и гости, стоявшие с ханом на балконе дворца. Один из гостей, указав на Аминту, спросил хана, кто он такой, видимо полагая, что парень какой-нибудь бек из ханского тухума. Агалар-хан глянул на Аминту и побагровел от злости.

– Несчастный ясир! Кто из нас сегодня жених, он или я? – вскрикнул хан и велел немедленно привести Аминту.

Нукеры тут же побежали, стащили с крыши Аминту и поволокли его в ханский двор. Народ встревожился. Хан же приказал нукерам отрезать Аминте уши, чтобы он впредь помнил, кто он такой. Нукеры пожалели Аминту и отрезали только верхние части ушей. Прикрыв руками окровавленные уши, Аминта кинулся домой по окраине селения. Весть о том, что Аминту отрезали уши, разлетелась мгновенно. Настроение у людей омрачилось, торжество погасло, и каждый возвращался домой с тяжелым сердцем.

Как громом поразило Шуанат это известие. Она металась по дому, не находя себе места, и слезы градом катились по ее щекам. Она не могла заняться никаким делом, а ночью сон бежал от нее.

На улице, на годекане, у родника все только и говорили про беду Аминты. Парень не выходил из дома. Женщины, что носили Аминте хлеб и молоко, слышали только его голос, а сам он им не показывался. В Кумухе тогда был хороший обычай: одиноким мужчинам и старикам люди носили часть своего свежеиспеченного хлеба, крынку молока, а по четвергам готовили специально для них особенно вкусную еду. Ни платить, ни отказываться от угощения не полагалось: случаи отказа считались большим грехом и для хозяина, и для угощаемого.

…Как-то ранним утром Кумух поразила новость: “Дочь шейха Джамалутдина ушла к Аминте!” Нет – нет! Он ее не похитил, сама по собственной воле вошла в его дом. Изредка кумухские девушки так и поступали, чтобы соединить свою судьбу с любимым человеком. Но то были обычные, рядовые девушки. А тут из ряда вон случай: дочь шейха бежала из родного дома к ясиру, ханом униженному.

Шейх Джамалутдин обычно никогда не унывал и не позволял членам семьи и приближенным падать духом при любом несчастье. Но в этот день он заплакал. Не стал ни с кем говорить, Джамалутдин не позволил сыновьям принимать какие-либо меры, в тот же день он собрался и уехал в Цудахар, где и раньше находил приют, когда не ладил с кумухскими правителями. Из Цудахара шейх-вскоре уехал к имаму Шамилю. Как оказалось – насовсем! Забрал к себе и всю семью, кроме Шуанат. И не суждено ему было вернуться в родной Кумух.

Пожилая родственница Шуанат, благодарная и смелая женщина Ажа Сеид-Гусейнова, заступилась за нее, взялась за организацию ее семейного очага. Но сколько Ажа ни просила кумухских религиозных деятелей, ни один из них не соглашался скрепить брак молодых по шариату: боялись ханского гнева. Тогда Ажа отправилась к главному кадию Кумуха – Осман-кади, он был не в ладах с ханом и не считался с ним. Согласился Осман-Кади оформить брак Аминты и Шуанат, велел привести свидетелей со стороны жениха и невесты, и по всем правилам шариата оформил брак. Мужественная Ажа организовала в доме Аминты свадебный пир.

Так Аминта и Шуанат стали мужем и женой. От них и пошел род Аминтаевых, умных, красивых и одаренных мужчин, обаятельных, изящных женщин, законодательниц моды во всем округе.

Старожилы Кумуха помнят одного из внуков Аминты и Шуанат – Расула, который, говорят, как две капли воды был похож на самого Аминту не только внешностью, но и манерами и характером. Дети и внуки Аминты и Шуанат стали известными людьми не только в Дагестане, но и на всем Кавказе, славились предприимчивостью, умением вести торговое дело. Один из правнуков Аминты и Шуанат – Наби Аминтаев еще до войны, стал чемпионом мира по парашютному спорту. Он был одним из основоположников парашютного дела в вооруженных силах, что отмечено высокой наградой – орденом Ленина. Погиб он при испытаниях в 1945 году.

Другой правнук, Ибрагим Аминтаев, был известным революционером, погиб в 1921 году. В доме Аминтаевых в Кумухе установлена в его честь мемориальная плита.

… Шейх Джамалутдин не виделся с Шуанат пятнадцать лет. Он и все его дети были в гуще газавата, поднятого Шамилем. Когда понял шейх, каким будет конец их великой многолетней войны и какая участь ожидает имама Шамиля и всех его сторонников, а значит и его семью, он решил увидеться с Шуанат и проститься с ней, прежде чем покинет Дагестан. Шейх обратился с письмом к Кази-Кумухскому хану Агалару, с просьбой разрешить его дочери приехать из Кумуха в Согратль на встречу с ним. Хан разрешил. Шуанат с Аминтой поехала в Согратль. Шейх не только простил Шуанат и Аминту, но и благословил их. Это была последняя их встреча, больше им не суждено было увидеться. Шейх закончил свои дни в Стамбуле, похоронен там же. А прах Шуанат покоится в Кумухе.

Письмо старой ханши

В поисках сведений о шейхе Табахлинском я обратилась к его внучатому племяннику Сайду Мусалову, который любезно предложил мне книгу шейха и некоторые его письма. На одном из писем я обратила внимание на перстневую печать “Уму-Кусум-бика”. Неужели печать известной лакской ханши! Письмо было написано на арабском языке. Профессор А. Р. Шихсаидов и сотрудница ДНЦ РАН Д.X. Гаджиева подтвердили мои догадки и перевели письмо.

Действительно, оно было написано в 1842 году женой Аслан-хана Кази-Кумухского Уму-Кусум-бика к Абдурахману. Письмо, конечно же, представляет определенный интерес для читателя, но сначала мне хотелось бы рассказать о предыстории письма.

В 1836 году неожиданно для всех умер могущественный правитель Кази-Кумухского ханства Аслан-хан. Правил он ровно двадцать лет, заботился о своем народе, оберегал его от кровопролитных войн. Хоть и принял подданство России, потому был им любим и почитаем. Аслан-хану не было еще шестидесяти, был он крепок и здоров, его неожиданная болезнь и скорая смерть явились для всех загадкой.

В то время его старший сын Нуцал служил в русской армии в чине майора. Приехал Нуцал-хан на похороны отца уже законным ханом, назначенным русским царем. То ли оттого, что он приехал в форме русского офицера, то ли потому, что в Кази-Кумухе шла молва о его расположенности к России, уздены Кази-Кумухского ханства, возмущенные его назначением, вышли на базарную площадь. Мать Нуцал-хана Уму-Кусум-бика слыла умной, и по тем временам образованной женщиной. Она владела, несколькими языками, читала и писала по-арабски. Узнав о народном волнении, она вызвала к себе сына и поговорила с ним. Нуцал-хан быстро переоделся в черкеску, надел отцовский пояс с оружием и пошел к народу. Гордые, свободолюбивые уздены возмущённо кричали, размахивая кулаками. Казалось, вот-вот они набросятся на молодого хана. Нуцал-хан отстранил своих нукеров, которые плотным кольцом окружали его, и поднялся на возвышение.

– Братья мои, отцы мои, – обратился он к собравшимся спокойным, громким голосом. – Я вижу ваше возмущение, и понятны мне ваши подозрения. Если я служил в русской армии и носил их форму, значит ли это, что я забыл вкус материнского молока и тепло той земли, что вскормила и взрастила меня? Цель моя – ваше благополучие, ваш покой. По такому пути шел мой отец, и вам неплохо жилось при нем, и я клянусь вам не свернуть с этого пути! Толпа молчала, осмысливая услышанное.

– Да, умен молодой хан, – говорили одни.

– Может, и хитер? – отвечали другие.

Но как бы то ни было, толпа успокоилась, и все постепенно разошлись. Тогда в Кази-Кумухское ханство входили Лакия, Авария и Кюра. В Кюринском ханстве правил сын Тагир-бека (брата Аслан-хана), Гарун-бек, в Аварии – второй его сын Гаджи-Яхъя. Уму-Кусум-бика открыла сыну глаза на то, что народ еще плохо знает его, людей будоражат его двоюродные братья, которые претендуют на престол. Среди них были сыновья и второго брата Аслан-хана Омар-бека, и потому Нуцал-хану следует любой ценой найти общий язык с народом и опираться только на него, что и делал его отец. Через некоторое время, получив поддержку народа, Нуцал-хан снял правителя Аварии Гаджи-Яхъю и назначил на его место своего младшего брата Магомед-Мирзу. Но претенденты на Кази-Кумухское ханство, считавшие, что в свое время престол был захвачен Аслан-ханом не по праву, теперь стали предъявлять свои права. Среди претендентов выделялись сын Омар-бека Абдурахман-бек и сын Тагир-бека Гарун-бек, правитель Кюринского ханства.

В том же 1836 году, в августе, неожиданно для всех умер и Нуцал-хан. Умер он от непонятной, мучительной, скоротечной болезни. Возникло подозрение, что хан был отравлен. В народе началось сильное волнение. Брат Нуцал-хана Магомед-Мирзахан срочно явился из Аварии и своими обещаниями успокоил народ. Несмотря на свою бесхарактерность, Магомед-Мирза был назначен ханом Кази-Кумухским. Он получил чин полковника и инвеститурную грамоту от русского царя. Правил Магомед-Мирза-хан почти два года. Однажды, будучи по своим делам в Кюринском округе, он неожиданно заболел и умер – точно так же, как и старший брат. Внезапная смерть миролюбивого хана произвела сильное впечатление на народ.

Теперь уже не оставалось сомнений в том, что, как и Аслан-хан, его сыновья были умерщвлены политическими противниками. Из семьи Аслан-хана теперь остались Уму-Кусум-бика и малолетняя дочь Нуцал-хана Шамай-бика. Племянники Аслан-хана не замедлили предъявить свои права на престол и теперь уже не сомневались в своей победе. Но народ отверг их притязания и изъявил желание подчиниться только старой ханше. А та была убита горем, ей было не до ханства. В течение двух лет она, потеряла мужа и двоих сыновей. Уму-Кусум-бика сидела взаперти с преданными людьми и не подпускала к себе никого, боясь насилия со стороны претендентов. Старой ханше сочувствовал весь народ.

Несколько месяцев народ протестовал против разных кандидатур, выдвигаемых корпусным генералом Головиным. Тогда вакилы джамаата и Высшего духовенства явились к Уму-Кусум-бика и от имени народа просили ее взяться за государственные дела и в помощь ей выделили племянника Аслан-хана Махмуд-бека, самого лояльного из всех племянников. А в Кюринском ханстве оставался тот же Гарун-бек. Старая ханша приняла предложение народа. Абдурахман-бек и Гаджи-Яхъя, недовольные таким исходом дела, стали вновь волновать народ, за что Абдурахман-бек был вызван Головиным в Дербент и отправлен на жительство в селение Зухуль под надзор военно-окружного начальства. А Гаджи-Яхъя дал слово жить спокойно и никуда не выезжать, но впоследствии сбежал к имаму Шамилю и стал одним из его наибов.

Махмуд-бек, пользуясь тем, что старая ханша была занята оплакиванием сыновей и была не в силах взяться за государственные дела, всю власть сосредоточил в своих руках. Уму-Кусум-бика знала, что народ не любит Мзхмуд-бека, она также видела, что среди всех племянников самым подходящим и самым весомым был сын Омар-бека Абдурахман-бек. Он был грамотен, умен, образован и трезв, но честолюбив. В то время Абдурахман-бек был в изгнании. Он был не только племянником Аслан-хана, но и сыном родной сестры ханши Рукижат-бика. Рукижат-бика стала убеждать сестру, что Абдурахман-бек не имел против нее злого умысла, наоборот, хотел ей помочь. Она стала просить сестру о том, чтобы та ходатайствовала перед русским генералом об освобождении Абдурахман-бека и возвращении его в Кумух.

Уму-Кусум-бика обратилась с просьбой к главнокомандующему о назначении ханом Кази-Кумухским Абдурахман-бека. Но в этом ей было отказано. Главнокомандующий через майора Корганова предупредил старую ханшу о честолюбивых замыслах племянника. Тогда Уму-Кусум-бика стала просить о возвращении его из изгнания. В то время, пока велись эти переговоры, неожиданно умерла молодая, любимая жена Абдурахман-бека и он самовольно приехал в Кумух на похороны жены. Было это в 1841 году. После похорон майор Корганов предложил Абдурахман-беку покинуть Кумух, тот ответил дерзким отказом и оскорбил Корганова. На стороне Абдурахман-бека было немало влиятельных людей Кумуха. В это время тяжело заболела старая ханша. Все ждали ее смерти. Абдурахман-бек со своими сторонниками взял власть в свои руки и распорядился не выпускать никуда Махмуд-бека. Но старая ханша поправилась. Свое поведение в отношении Махмуд-бека Абдурахман-бек объяснил тем, что оберегал его от народного гнева.

Ханша успокоилась, но майор Корганов не забыл нанесенное ему оскорбление и сообщил о поведении Абдурахман-бека главнокомандующему, Абдурахман-бека вызвали в Тифлис. Но он не хотел ехать. Уму-Кусум-бика обнадежила его, что на этот раз он не пострадает, ибо она написала главнокомандующему в его защиту, теперь только самому Абдурахман-беку надо суметь оправдаться. А Гаджи-Яхъя тем временем, находясь под защитой имама, вел переговоры с Махмуд-беком об оказании со стороны Кази-Кумуха помощи имаму, чтобы изгнать русских из Дагестана. Майор Корганов узнал об этих переговорах и донес генералу Головину и еще добавил, что народ недолюбливает Махмуд-бека. Уму-Кусум-бика снова обратилась к главнокомандующему с просьбой о назначении Абдурахман-бека ханом Кази-Кумухским. Тогда-то она и обратилась с вышеупомянутым письмом к Абдурахман-беку в Тифлис. Вот оно:

“Вассалам от благородной правительницы Уму-Кусум-бика дорогому сыну Абдурахман-хану. Мир тебе и, милость Аллаха! Когда я добралась до наших дел и взяла в свои руки бразды правления, я была весьма довольна и бесконечно рада. Но и ты был чрезвычайно рад этим. Да порадуется тобой Аллах! Я надеюсь на твою руку, на твою поддержку. Ты должен был бы подумать в пользу моих дел, и указать мне на них, и направить меня. Прошу тебя, сын мой, не будь небрежным к моим делам, к моим правам. Мой успех, мои дела непосредственно зависят от тебя… Ты душа в моем теле, ты моя надежда и кисть руки моей. Да поддержит и подкрепит тебя Аллах всевышний славной и ясной победой, ибо побеждает только один Аллах!”

Махмуд-бек был отстранен от власти, и на его место назначен Абдурахман-бек, чтобы укрепить свое право на престол, Абдурахман-бек женился на дочери Нуцал-хана Шамай-бика. Став ханом, честолюбивый Абдурахман-бек не стал считаться с приближенными, много кутил и гулял, только считался со старой ханшей, ибо ему еще нужна была ее поддержка. Неизвестно, как бы он кончил, если не один случай. Летом 1847 года приехал из Петербурга в Кумух младший брат Абдурахман-хана Агалар-бек в чине штаб-ротмистра гвардии Его Величества. И как раз в эту пору генерал Аргутинский стоял с войском на горе Турчи-Даг, ожидая битвы с Шамилем Абдурахман-хан и Аглар-бек с войском тоже пришли на помощь генералу, чтобы не дать возможность мюридам прорваться в сторону Кумуха. Началось сражение, все усилия Шамиля были тщетны. Русские успешно отбивали все его атаки. Тогда Шамиль решил вести переговоры с Абдурахман-ханом, и велись эти переговоры совершенно секретно. Абдурахман-хану предлагалось в решающий момент ударить русских с тыла, Абдурахман-хан имел неосторожность поделиться этим с Агалар-беком, а тот не замедлил сообщить об этом Аргутинскому. Прямо на поле сражения Абдурахман-хан был отстранен от командования. Но хан не знал о предательстве брата, не знал он об этом и тогда, когда его вызвали в Тифлис к главнокомандующему. Хан не хотел ехать, но Уму-Кусум-бика, которая ничего не знала о случившемся, уговорила племянника поехать. Через месяц после отъезда Абдурахман-хана, в сентябре, Агалар-бек был назначен ханом Кази-Кумухским.

Через несколько месяцев в Тифлисе заболел и умер Абдурахман-хан. А в 1849 году скончалась много видевшая и много пережившая на своем веку старая ханша Уму-Кусум-бика.