Текст книги "История войны 1814 года во Франции"

Такая умеренность главы коалиции, государя, который один лишь из всех европейских венценосцев устоял в борьбе с Наполеоном, тем более замечательна, что после победы при Ля-Ротьере занятие союзниками Парижа казалось несомненным. По-видимому, император Александр был озабочен только тем, чтобы медленность действий князя Шварценберга не подала Блюхеру возможности вступить первым в столицу Франции. По этому поводу государь накануне своего отъезда из Бар-сюр-Сен в Труа писал Блюхеру: «Я должен предупредить вас, господин фельдмаршал, что, по соглашении с Е. В. Королем, Мы положили, как только союзные армии подойдут к Парижу, разместить войска в окрестностях сей столицы, а не в самом городе. Я желаю даже, чтобы они не вступали в Париж, пока король и Я не прибудем, и чтобы туда вошли первыми те корпуса, которые придут с нами… Политические соображения величайшей важности того требуют»²⁷.

По занятии Труа князь Шварценберг приказал всем вверенным ему войскам расположиться на тесных квартирах в окрестностях этого города и принял для охранения своей армии такие меры предосторожности, какие обыкновенно принимаются при оборонительных действиях, растянул свои войска для прикрытия флангов и выслал отряды в различные стороны. Причиной тому, кроме ошибочной системы действий австрийского главного штаба, оказавшей столь пагубное влияние прежде на многие из событий войны 1813 года, было разногласие видов союзных держав. Император Александр и король прусский считали независимость Германии и Европы подверженной опасности, пока Наполеон, оставаясь на престоле, не лишился возможности возмущать общее спокойствие. Лорд Кестельри и прочие государственные люди Англии также считали падение Наполеона сообразным общей цели действий союзников, но только в таком случае, когда за тем последовало бы восстановление Бурбонов. Напротив того, Венский Кабинет не желал низложить с престола династию Наполеона, однако же, несмотря на то, лорд Кестельри думал, что император Франц и Меттерних охотно согласятся на свержение Наполеона и его сына в пользу Бурбонов. В феврале граф д’Артуа (впоследствии Карл X) прибыл во Францию, но на него никто не обращал внимания, и все покушения принца сблизиться с союзными монархами не имели успеха. Желая помочь ему, английский первый министр лорд Ливерпуль дал знать чрез Кестельри принцу Меттерниху, что граф д’Артуа был уполномочен своим братом (Людовиком XVIII), в случае восстановления Бурбонов, согласиться на мир, ограничив Францию пределами 1789 года. На этот отзыв Меттерних заметил: «И так вопрос приведен в ясность; посмотрим, что скажет народ» («Voila la question bien placée, et nous verrons ce que la nation en dira»). Этот уклончивый ответ выражал только то, что восстановление Бурбонов, по взаимному соглашению союзных монархов, было предоставлено самой Франции, но Кестельри понял слова Меттерниха иначе и полагал, что союзные монархи были расположены в пользу Бурбонов. Напротив того, император Александр весьма часто выказывал равнодушие к отжившей королевской династии и готов был предпочесть им даже Бернадотта, несмотря на двуличные действия его в 1813 и 1814 годах. По свидетельству Штейна, во время пребывания главной квартиры в Труа шло дело о регентстве Марии-Луизы вместе с Бернадоттом в качестве попечителя в продолжение малолетства наполеонова сына.

Меттерних, искусно пользуясь разногласием союзников, постепенно успел увлечь лорда Кестельри на сторону «партии мира». Ему удалось уверить доверчивого английского дипломата, будто бы император Александр, стремясь к Парижу, был побуждаем единственно желанием удовлетворить свое личное честолюбие. Еще 30 января н. ст. Кестельри писал к лорду Ливерпулю: «По моему мнению, в настоящее время нам всего опаснее рыцарское (chevaleresque) настроение императора Александра. В отношении к Парижу его личные виды не сходятся ни с политическими, ни с военными соображениями. Он, кажется, только ищет случая вступить в челе своей блистательной гвардии в Париж, по всей вероятности, чтобы противопоставить свое великодушие опустошению собственной столицы. Он не может допустить мысли об успешном ходе переговоров, могущем обмануть его ожидания», и проч.

Под влиянием таких идей Кестельри вскоре убедился в том, что условия, предложенные союзниками в Шатильоне, были слишком неумеренны и могли возбудить во Франции якобинское движение. За тем Меттерних, поставя на вид, с одной стороны, равнодушие французов к королевской династии, а с другой – виды российского государя на Польшу, побудил лорда Кестельри содействовать заключению мира на условиях, более сносных для Наполеона.

Таково было положение союзников в политическом отношении, когда император Александр получил от русского посла в Лондоне графа Ливена депешу, в коей он, описывая свои разговоры с принцем-регентом и с лордом Ливерпулем, извещал, что оба они считали прочный мир с Наполеоном невозможным и что, по их мнению, российский монарх должен был довершить дело, вверенное ему самим Промыслом, не обращая внимания на усилия Меттерниха к заключению преждевременного мира. Император Александр, получив это известие и считая себя вправе говорить от имени Англии, подобно тому, как доселе он говорил от имени России и Пруссии, настаивал, чтобы союзники усилили свою военную деятельность, а переговоры в Шатильоне считали второстепенным делом. Но все дипломаты, кроме Штейна, Поццо-ди-Борго и Гумбольдта, были иного мнения; в особенности же Кестельри, настроенный Меттернихом, восставал против требования государя побудить штаб князя Шварценберга к большей деятельности (d’imprimer plus d’activité à l’état major du Prince Schwarzenberg). Даже Гарденберг, вместе с Меттернихом и Кестельри, изъявил согласие на заключение перемирия: таким образом, впервые со времени заключения Калишского договора возникло разномыслие Берлинского Кабинета с императором Александром[33]33
  По этому поводу государь сообщил 3 (15) февраля союзным державам свое мнение (см. XIX главу: Шатильонский конгресс).


[Закрыть]. Некоторые из поборников мира излагали в пользу своего убеждения весьма странные доводы, как, например, невозможность управлять огромным волнующимся Парижем и т. п. Действительной же причиной, побуждавшей австрийцев к бездействию, было полученное князем Шварценбергом тайное повеление не переходить на правый берег Сены[34]34
  Река Сена у Мери делает изгиб почти под прямым углом, и потому армия, двигающаяся прямо к Парижу, должна, переправясь через сию реку в Труа, перейти снова на правую сторону ее ниже Мери.


[Закрыть]. Легко вообразить, как затруднительно было ему исполнять такую инструкцию, находясь в челе армии, которой лишь часть состояла из австрийских войск, и действуя под глазами императора Александра, нарушавшего своими распоряжениями систематическое бездействие союзного генералиссимуса. Шварценберг, подчиняя стратегические расчеты себялюбивой, односторонней политике Венского Двора, прибегал ко всевозможным уловкам и предлогам, жаловался на плохие дороги и дурную погоду, преувеличивал невозможность продовольствовать армию, не обеспечив по надлежащему подвозов, и т. п. Только таким образом удавалось оставаться в бездействии союзному вождю, от которого зависело окончить войну решительным ударом и избежать потерей, понесенных союзниками в последующее время²⁸.

С 26 по 28 января (с 7 по 9 февраля) Главная союзная армия занимала следующее расположение: 4-й корпус кронпринца Виртембергского на дороге, ведущей в Сан (Sens), у Сен-Либо (St. Liebault); авангард его у Вильмор (Villemaure); 5-й корпус графа Вреде на ножанской дороге; авангард его у Сен-Мартен; 3-й корпус Гиулая в окрестностях города Труа, занятого двумя австрийскими батальонами и двумя батальонами Преображенского полка; главные квартиры союзных монархов и князя Шварценберга в Труа; 2-я легкая дивизия принца Лихтенштейна по дороге в Оксон (Auxon); 1-й корпус Бианки и резервы между Труа и Сан; 6-й корпус графа Витгенштейна между Бодемон и Мери, где были возобновлены мосты, разрушенные французами; авангард его под начальством генерал-лейтенанта графа Палена²⁹, получив 28 января (9 февраля) приказание двинуться от Мери по дороге к Ножану, достиг Мезьера; генерал-майор Лисаневич, с его кавалерией, атаковал неприятеля у Ромилли (Romilly) и опрокинул его за речку Желанн (Gelanne); а полковник князь Любомирский, с Ингерманландским драгунским полком и с половиной казачьего Власова 2-го полка, был выслан для наблюдения на правую сторону Сены. В тот же день вечером было получено в главной квартире посланное из Мери в два часа пополудни письмо генерал-майора Бартоломея с известием, что отряженный на правую сторону Сены к Саррону (Sarron) полковник Власов 2-й выслал партии к Вилленоксу и Ножану, что в Вилленоксе открыты значительные неприятельские силы и что, по словам жителей, там находился сам Наполеон, из чего обнаруживалось его намерение идти на Блюхера³⁰.

Наполеон, отступив за Сену к Ножану, усилился там подкреплениями, высланными из Парижа, в числе коих были превосходные войска, прибывшие из Испании. Расстройство французской кавалерии заставило Наполеона переформировать ее в четыре корпуса: 1-й графа Бордесуль, 2-й графа Сен-Жермен, 5-й графа Мильго и 6-й графа Вальми. Эта кавалерия, в числе до 12 000 человек, находилась под общим начальством графа Груши³¹.

По прибытии в Ножан Наполеон приказал тотчас привести этот город в оборонительное положение и приготовить все нужное для взрыва моста, в случае если бы союзники овладели городом. А между тем беспрестанно приходили с разных сторон неблагоприятные известия: уже вся Бельгия занята союзниками; Йорк, вытеснив из Шалона Макдональда, преследует его по дороге к Эперне; Блюхер со всеми своими войсками готовится идти к Парижу. Тогда же получен от Коленкура протокол конференции 26 января (7 февраля), заключавший в себе условия, предложенные союзными уполномоченными на Шатильонском конгрессе: они требуют, чтобы Франция была ограничена своими древними пределами. Все приближенные Наполеона поражены унынием; он сам долго колеблется в нерешимости – какой ответ дать Коленкуру, и наконец поручает герцогу Бассано (Маре) написать ему, чтобы он сперва уступил Бельгию, а потом уже прирейнские области, потому что Бельгию можно было снова приобресть впоследствии, подвергаясь только разрыву с Англией и морской войне, а, напротив того, всякая попытка к возвращению потерянных прирейнских владений повела бы к общей европейской войне; впрочем, разрешение на эти уступки было дано в неопределенном смысле и подвергнуто обсуждению государственного совета (conseil privé) в Париже³².

Положение Наполеона было таково, что он мог ожидать от союзников большей уступчивости лишь в таком случае, когда удалось бы ему одержать над ними какие-либо успехи. Огромное превосходство Главной армии не подавало к тому ни малейшей надежды; оставалось испытать счастье в борьбе с Блюхером; к тому же, судя по прежнему образу действий князя Шварценберга, можно было надеяться, что он будет задержан на Сене, как, напротив того, ничто не мешало решительному Блюхеру устремиться безостановочно вперед и овладеть Парижем, что имело бы весьма важные последствия не только в военном, но и в политическом отношении. Таковы были обстоятельства, побудившие Наполеона идти в помощь Макдональду против Блюхера, оставив для задержания Главной союзной армии на Сене часть сил под начальством Виктора и Удино.

Войска эти, в числе 36 000 человек, были расположены следующим образом: маршал Виктор, с своим 2-м корпусом, парижским резервом генерала Жерара и 5-м кавалерийским корпусом Мильго, в числе около 10 000 человек, занимал Ножан и Пон-сюр-Сен; маршал Удино с 7-м корпусом (составленным из дивизии Ротенбурга и двух дивизий Леваля и Бойе де-Ребеваля, прибывших из Испании), в числе 15 000 человек, стоял у Провен (Provins) и занимал мост у Бре (Bray); Пажоль с несколькими эскадронами наблюдал течение Сены между Бре и Монтеро, где стоял Пакто с 6 000 человек плохо вооруженной национальной стражи; впереди Монтеро был поставлен генерал Делорт (Delort) с 800 человек кавалерии. У Пон-сюр-Йон находился Монбрен с 1 000 человек национальной стражи и с 600 человек кавалерии; в городе Сан (Sens) Аликс с 2 400 человек; наконец, на правом фланге оборонительной линии, в Оксерре (Auxerre), небольшой отряд генерала Моро³³.

Сам же Наполеон, решась идти в долину Марны с 6-м корпусом Мармона, дивизиями Деку и Менье, гвардией и кавалерийскими корпусами 1-м Бордесуля и 2-м Сен-Жермена, в числе 29 500 человек³⁴, выступил с гвардией 28 января (9 февраля) из Ножана к Сезанну, приказав идти туда же войскам Мармона и Нея, и известил Макдональда о движении своем ему в помощь³⁵.

Обратимся к действиям князя Шварценберга.

Еще 28 января (9 февраля) авангард генерал-лейтенанта графа Палена отбросил передовые войска маршала Виктора от Ромилли за речку Желанн, а дивизия Гардегга (Hardegg), двигавшаяся в голове корпуса Вреде по дороге из Труа, также опрокинув неприятеля, достигла Сен-Мартен и вошла в связь с войсками Палена. В следующую ночь Виктор, притянув к своим главным силам авангард, расположил вверенные ему войска за речкой Ардюссоном (Ardusson). Позиция на высотах левого берега этой речки, образующей в нижней части своего течения довольно широкий канал от селения Ла-Шапель до впадения в Сену, была весьма выгодна. Но едва лишь успел расположиться на ней парижский резерв, как заметили наступление от Сен-Мартен передовых войск графа Гардегга. Маршал Виктор тотчас приказал сделать перемену фронта: правый фланг его войск встал у Макон, а левый позади Сент-Обен (St. Aubin)[35]35
  План дел в окрестностях Ножана 29 и 30 января (10 и 11 февраля) 1814 года.


[Закрыть]; кавалерийская дивизия Пире была выдвинута для прикрытия правого крыла к Сент-Обен; селение Ла-Шапель сильно занято пехотой; левее его, за каналом, поставлено несколько орудий; прочие батареи расположены впереди фронта войск.

Граф Пален, подойдя 29 января (10 февраля) к неприятельской позиции, занял пехотой небольшой лес, овладел замком Ла-Шапель и открыл канонаду во фланг линии французов; несколько конных орудий, высланных вперед под прикрытием гродненских гусар, стали действовать во фланг дивизии Пире и заставили ее отступить. Тогда же князь Шварценберг и граф Радецкий прибыли на поле сражения. Главнокомандующий, приняв непосредственно командование войсками, приказал Гардеггу атаковать неприятеля со стороны Сент-Обен, а Палену – поддерживать это нападение. Пехота Гардегга в батальонных колоннах, построенных в две линии, имея впереди фронта несколько батарей, а по флангам кавалерию, усиленную Ольвиопольским и двумя казачьими полками, двинулась вниз по речке Ардюссону, но не могла оттеснить превосходного в числе неприятеля. С другой стороны граф Пален атаковал на правом берегу Ардюссона войска, прикрывавшие мост у Ла-Шапель. Полковник фон Визен с 4-м егерским полком овладел этим селением; а граф Пален, пользуясь одержанным успехом, направил огонь своих батарей во фланг и в тыл неприятелю и заставил его отступить к городу, впереди коего на высотах французские войска заняли новую позицию. В ночи маршал Виктор отошел на правую сторону Сены, поручив оборону Ножана генералу Бурмону с 1 200 человек³⁶.

Князь Шварценберг, не столько распоряжавший, сколько увлеченный наступлением своих передовых корпусов, отдал в тот же день диспозицию, на основании которой было назначено: корпусам Витгенштейна и графа Вреде занять город, если он оставлен неприятелем; в противном же случае атаковать город 31 января (12 февраля), если его занимает слабый неприятельский арьергард, и ограничиться наблюдением, если у Ножана стоят значительные силы французской армии. Корпусу кронпринца Виртембергского было предписано занять 31 января (12 февраля) квартиры в окрестностях Сан; за ним должны были встать российско-прусские резервы на пространстве вправо от дороги, ведущей из Труа в Сан; а 1-й и 3-й австрийские корпусы влево от сей дороги; наконец, австрийским резервам (гренадерам и кирасирам) предписано расположиться на кантонир-квартирах у Оксона (Auxon)³⁷.

Вникая в смысл этой диспозиции, нельзя сомневаться в намерении австрийского главного штаба парализировать действия Большой союзной армии[36]36
  Карта театра войны 1814 года.


[Закрыть]. Не говоря уже о медленности предположенных действий, мы видим, что пред самой встречей с неприятелем половина армии (а именно корпусы графа Витгенштейна, Вреде, кронпринца Виртембергского и одна австрийская гренадерская дивизия) в числе до 70 000 человек растянулась от Ножана чрез Сан до Оксона на протяжении ста верст и была разобщена почти на такое же расстояние от блюхеровой армии, а другая (корпусы Гиулая, Коллоредо и резервы), всего до 80 000 человек, была разбросана по кантонир-квартирам. Станем ли удивляться тому, что, несмотря на огромное превосходство в силах союзной армии, она не могла надеяться на успех действий против Наполеона, умевшего столь искусно пользоваться ошибками своих противников?

Впрочем, распоряжения князя Шварценберга, как и должно было ожидать, судя по разногласию видов руководивших союзниками, не могли вполне исполниться. Наследный принц Виртембергский, вместо того чтобы переходить как бы ощупью из одних кантонир-квартир в другие, решился взять штурмом Сан. Еще за несколько дней пред тем граф Платов покушался овладеть этим городом, но, будучи отбит, обратился на орлеанскую дорогу, к Куртене и Монтаржи³⁸.

Сан лежит на правом берегу Йонны, у впадения в нее реки Ванны. Город окружен прочными каменными стенами, сооруженными еще во времена римлян, и глубоким рвом. Кругом простираются предместья и многие сады, обнесенные оградами. На обоих рукавах Йонны, образующих к западу от города остров Св. Маврикия (isle St. Maurice), построены каменные мосты; к югу пролегают лощины, орошаемые рекой Ванной, а к востоку и северу отлогие высоты. Все пять застав, ведущих в город, были заграждены палисадами и завалами. Гарнизон в числе 2 000 человек находился под начальством генерала Алликса.

29 января (10 февраля) подошел авангард виртембергского корпуса к Сан. Генерал Штокмайер с первыми батальонами 9-го егерского и 10-го легкого полков овладел без сопротивления предместьями, лежащими на дорогах в Труа и Бре (Bray), и потребовал от генерала Алликса сдачу города, но получил решительный отказ. Как малочисленность авангарда не позволяла предпринять штурм, то наследный принц ограничился удержанием занятых предместий и принятием мер на случай неприятельской вылазки. Кавалерия была расположена на дорогах из Бре и Пон-сюр-Йонн. На следующий день, около полудня, когда стянулись к Сан все войска 4-го корпуса, наследный принц открыл сильную канонаду по обоим воротам, но не успел разбить их; бомбардирование города из полевых гаубиц произвело пожар, однако же вскоре огонь был потушен. Тогда наследный принц решился, выждав прибытие 12-фунтовой батареи, приступить к пробитию пролома, а между тем приготовить место для брешь-батареи, на расстоянии около двухсот шагов от городской стены. В продолжение времени, покуда производилась эта работа, начальник корпусного штаба австрийский полковник граф Латур (Latour) нашел небольшой вход в коллегиальный дом, примыкавший к валу. Желая воспользоваться этим обстоятельством, наследный принц повел одновременно две фальшивые атаки на заставы со стороны Труа и Пон-сюр-Йонн и действительную на коллегиальное строение. Принц Гогенлоэ-Кирхберг с австрийской ротой и с 4-м пехотным полком подошел незаметно к небольшим воротам. Пионеры тотчас разломали их и пробили отверстие в три фута в стене, незадолго пред тем сооруженной за входом. Генерал Алликс послал большую часть гарнизона навстречу пионерам, ломившимся в коллегиальный дом; возгорелся упорный рукопашный бой. Французы оборонялись отчаянно, однако же союзники овладели строением и захватили много пленных, в числе коих был раненый начальник алликсова штаба полковник Аллеман (Allemand). Несмотря на то, что виртембергцы были принуждены пробираться в строение поодиночке, и потому не могли вскоре построиться во дворе коллегиального здания, они покушались выйти оттуда на улицу в город. Но для этого надлежало им прорваться через крепкие ворота с железной решеткой, за которой стояла неприятельская пехота, между тем как из всех ближайших домов французы встретили их градом пуль. Наконец, когда большая часть пехоты Гогенлоэ, успев собраться, проникла в город и в то же время ворвались туда генерал Штокмайер с 10-м легким полком чрез пон-сюр-йоннскую заставу и полковник граф Липпе с егерями 9-го полка чрез боковые ворота труаской заставы. Алликс, опасаясь быть отрезанным от моста на реке Йонне, очистил город и отступил на остров Св. Маврикия. Полки 4-й пехотный и 9-й егерский преследовали неприятеля до самого моста, но остановились, узнав от жителей, что под ним были устроены мины. В ночи генерал Алликс отошел к Пон-сюр-Йонн и присоединил к своим войскам стоявшие там бригады. Урон каждой из сторон простирался до 300 человек³⁹.

Вслед за тем союзники овладели переправами на Сене.

Маршал Виктор, будучи принужден оставить позицию впереди Ножана, поручил оборону этого города генералу Бурмону с кадрами трех пехотных полков, в числе 1 200 человек, а сам, с 2-м пехотным и 5-м кавалерийским корпусами и с парижским резервом, расположился 30 января (11 февраля) в нескольких верстах от Ножана, на дороге в Провен (Provins). Город Ножан был приведен наскоро Бурмоном в оборонительное положение, в домах проделаны бойницы, улицы заграждены баррикадами, наконец, мыза Бельведер, впереди труаского предместья, обращена в укрепленный пост и занята особым отрядом.

Генерал-лейтенант граф Пален с авангардом корпуса графа Витгенштейна атаковал Ножан, но был отбит; прибывшая к нему в помощь австрийская дивизия Гардегга также не успела овладеть городом, коего часть сделалась добычей пламени. Упорный бой продолжался до самой ночи. В числе убитых находился командир 25-го егерского полка полковник Ветошкин. Генерал Бурмон, тяжело раненный, сдал начальство над отрядом полковнику Вуаролю (Voirol)⁴⁰.

Сообразно диспозиции князя Шварценберга русские резервы назначены были поддерживать войска, направленные к Йонне, да и вообще союзный главнокомандующий, желая согласить полученную им от своего двора инструкцию не переходить на правую сторону Сены, с настоятельным требованием императора Александра действовать решительно, предполагал направить главные силы армии чрез Сан и Фонтенбло, но когда 30 января (11 февраля) в пять часов пополудни прибыл в Труа посланный накануне Блюхером из Фер-Шампенуаза генерал-майор граф Витт с известием о поражении Олсуфьева при Шампобере, тогда государь решился устремить главную массу сил чрез Сезанн в тыл Наполеону. Как Шварценберг упорно оставался при прежнем намерении наступать на Фонтенбло, то австрийские войска, непосредственно от него зависевшие, продолжали двигаться к реке Йонне, а прочие, разобщаясь по мере наступления от австрийцев, получили приказание идти к переправам на Сене⁴¹. Генерал-квартирмейстер барон Дибич с отрядом, составленным из легкой гвардейской кавалерийской дивизии и гренадерских полков Аракчеевского и Екатеринославского, под начальством генерал-майора Княжнина 2-го, был направлен на Планси, как для точнейшего разведывания о неприятеле, так и для связи между войсками Блюхера и корпусом графа Витгенштейна. Вслед за тем все российско-прусские резервы были передвинуты в окрестности Мери, куда 31 января (12 февраля) перешла главная квартира Барклая-де-Толли.

В тот же день граф Витгенштейн и Вреде, стянув еще накануне главные силы своих корпусов к Ножану и зная уже о поражении Олсуфьева под Шампобером, решились овладеть переправами на Сене, чтобы сделать диверсию в пользу блюхеровой армии. С этой целью граф Вреде сменил бригадой Мальо (Maillot) рехберговой дивизии войска Гардегга, приказав им расположиться в резерве у Сент-Обен, и сам рано утром прибыл к Ножану, чтобы возобновить нападение на сей город. Когда же он из сделанного им вместе с графом Витгенштейном обозрения убедился в силе неприятельской позиции, тогда счел нужным, для избежания напрасных потерь при атаке города, отрядить дивизию Деламотта к селению Бре (Bray), чтобы возобновить там мост и обойти с фланга неприятеля, стоявшего у Ножана; дивизия Сплени была расположена у местечка Тренель (Trainel), откуда, смотря по обстоятельствам, могла поддерживать нападение на Ножан либо на Бре. Граф Витгенштейн, с своей стороны, послал генерала Ридигера с особым отрядом⁴² к Пон-сюр-Сен, где, между тем, по его же приказанию был наведен плавучий мост для переправы через Сену и для обхода с левого фланга неприятеля, занимавшего Ножан. Войскам же, собранным против Ножана, было приказано довольствоваться удержанием занятых предместий, и потому во весь день дело ограничивалось канонадой и перестрелкой. К вечеру баварцы выбили неприятеля из города и кинулись к мосту, но были остановлены взрывом, при чем погибло несколько человек с обеих сторон. Войска, защищавшие Ножан, отступили по приказанию маршала Виктора по дороге в Провен. Причиной тому была переправа баварцев у Бре, откуда национальная стража бежала на другую сторону Сены. Граф Вреде, перенеся свою главную квартиру в Бре, немедленно приказал приступить к починке разрушенной французами части моста, а между тем переправились на судах сперва стрелковая рота 7-го линейного полка, а потом еще три батальона. Дивизия Рехберга была переведена к Бре. Трехдневная оборона Ножана, стоившая французам 400 человек, а союзникам по крайней мере втрое более, делает величайшую честь как Бурмону и сподвижникам его Вуаролю и Ривиеру, так и малочисленному гарнизону, защищавшему открытый город против несравненно превосходных сил⁴³.

Отряд генерала Ридигера, переправясь у Пон-сюр-Сен, двинулся к Вилленоксу⁴⁴.

На следующий день, 1 (13) февраля, союзники продолжали наступление по правую сторону Сены.

Граф Витгенштейнс главными силами своего корпуса двинулся от Ножана к Пон-сюр-Сен, перешел там чрез Сену и к вечеру прибыл в Вилленокс; авангард его под начальством графа Палена, направясь кратчайшим путем от Вилленокса к Провену, достиг Лешель (Lechelle), а генерал Ридигер с головными войсками авангарда двинулся чрез Мон-ле-Потье к Сордюну по большой дороге из Ножана в Провен, откуда неприятельский арьергард отступил по дорогам к Доннемари и Нанжису. Тогда же приступлено к построению у Ножана моста на судах, найденных во множестве у этого города⁴⁵.

У селения Бре был исправлен мост инженер-майором Беккером (Becker) в 4 часа утра, а в 5 часов перешел по нему весь 5-й корпус графа Вреде. Затем были сделаны распоряжения к наступлению по дороге в Провен, но тогда же получено известие о появлении неприятеля на дороге из Доннемари (Donnemarie) и о занятии им селения Сен-Совер, в двух верстах от Бре. Оказалось, что это были войска маршала Удино, который с дивизией Ротенбурга и с прибывшей из Испании бригадой Готье спешил к Бре, чтобы соединиться с Пажолем и не позволить союзникам там переправиться либо оттеснить переправившиеся войска их на другую сторону Сены. Граф Вреде тотчас направил дивизию Деламотта навстречу французам к Сен-Совер, а фельдмаршал-лейтенанта Сплени с двумя кавалерийскими полками к Эверли (Everly), для прикрытия дороги в Провен. Генералу Фримону, который должен был подойти около полудня с дивизиями Рехберга и Гардегга, приказано было направить поспешно первую по дороге на Доннемари и расположить другую в промежутке между дорогами, ведущими в Провен и Доннемари, у селения Лез-Орм (Les-Ormes).

Неприятель, атакованный дивизией Ламотта у Сен-Совер, отступил с уроном к Кютерель и занял весьма выгодную позицию у этого селения, на высотах впереди Доннемари. Граф Вреде, подойдя к Кютерель, построил на противолежащем возвышении дивизию Деламотта, выслал стрелков к селению и, обозрев неприятельскую позицию, убедился, что фронтальная атака на нее была сопряжена с большими потерями. Чтобы избежать их, Вреде послал начальника своего штаба генерал-майора графа Антона Рехберга с батальоном 8-го линейного полка, поддержанным шестью эскадронами под начальством полковника Крахта, занять селение Люизетен (Luisetaines) на левом фланге неприятельской позиции. Удино, заметив это движение, послал в Люизетен три батальона с тремя орудиями; с своей стороны, Вреде усилил Рехберга двумя батальонами с несколькими орудиями, что дало баварцам возможность оттеснить левое крыло французов на высоты у Доннемари, но маршал Удино продолжал удерживаться в Кютерель.

Около четырех часов пополудни прибыла на поле сражения дивизия генерал-лейтенанта Рехберга и появились на дороге из Провена дивизии Гардегга и Сплени. Граф Вреде тотчас решился атаковать неприятеля всеми силами, выдвинул несколько батарей для обстреливания позиции у Кютерель и приказал 11-му линейному полку штурмовать это селение; но, получив известие о появлении сильной французской колонны против его правого фланга, ограничился отряжением к Люизетену еще двух батальонов с полубатареей. Удино, хотя и был усилен прибывшей от Провена частью корпуса Виктора, однако же отступил в ночи с 1 (13) на 2 (14) февраля к Нанжису, где в 3 часа утра соединились войска обоих маршалов. Баварцы зорко следили за неприятелем и в 2 часа утра заняли Доннемари, где было захвачено в плен до 500 человек. Кроме того, в деле при Кютерель французы потеряли убитыми и ранеными от 500 до 600 человек; в числе тяжело раненных находился генерал Готье (Gauthier); урон баварцев простирался до 300 человек⁴⁶.

Отряд генерала Дибича 1 (13) февраля занял Сезанн и там захватил в плен 80 человек наполеоновой гвардии, а на следующий день, 2-го (14-го), прибыл в Монмираль и завязал с неприятелем, занимавшим сей город, жаркую перестрелку. Корпус графа Витгенштейна оставался в Вилленоксе; корпус Вреде у Доннемари; корпус кронпринца Виртембергского перешел к Бре; 1-й австрийский корпус Бианки к Монтеро, откуда отряд Пажоля вместе с отступившими от Пон-сюр-Йонн войсками Алликса, четырьмя тысячами человек национальной стражи генерала Пакто и кавалерией Делорта, отброшенной назад казаками Платова, отошел по дороге к Мелюну и расположился у Шатле. 3-й австрийский корпус Гиулая встал между Пон-сюр-Йонн и Вильнев (Villeneuve-la-Guiard); австрийский резерв Ностица у Сан; российско-прусские резервы в окрестностях Пон-сюр-Сен, куда перешли главные квартиры императора Александра, короля прусского и Барклая-де-Толли; главная же квартира князя Шварценберга была перенесена в Ножан⁴⁷.

Еще накануне около полудня было получено от Блюхера известие о неудачном бое корпуса генерала Сакена, поддержанного частью йорковых войск, у Монмираля и об отступлении его на Вифор. Но и это не побудило союзного вождя к большей деятельности. Говорят, будто бы причиной тому был распространившийся в Главной армии слух об отступлении Наполеона после неудачного для него дела с Блюхером под Этожем к Парижу и о намерении его принять там решительное сражение. Этого слуха было достаточно, чтобы убедить генерала Лангенау в отступлении Наполеона к Мелюну и заставить князя Шварценберга принять меры, поразившие бездействием Главную союзную армию. Граф Витгенштейн с своим корпусом перешел 3 (15) февраля от Вилленокса к Провену⁴⁸; авангард его, под начальством генерал-лейтенанта графа Палена⁴⁹, достиг Мезон-Руж на половине расстояния между Провеном и Нанжисом, а генерал-майор Ридигер с главными войсками авангарда дошел до Нанжиса. Граф Вреде с 5-м корпусом остался у Доннемари, выдвинув баварскую дивизию Деламотта к Нанжису; 4-й корпус кронпринца Виртембергского встал в нескольких эшелонах между Бре и Монтеро; 1-й австрийский корпус Бианки направился от Монтеро по левому берегу Сены к Фонтенбло. Граф Платов, с несколькими казачьими полками и ротой донской артиллерии, двинувшись в обход на Куртене и Эгрвиль, подошел к Немуру, обложил этот город и на следующий день, 4-го (16-го), овладев им, захватил четыре орудия и взял в плен более 600 человек. Урон со стороны его отряда не превышал 30 человек. О покорении Немура Платов донес государю рапортом следующего содержания: «Всемилостивей-ший Государь! С победой при Немуре, частью верных войск В. И. В. приобретенной, осмеливаюсь принести всеподданнейшее поздравление. Да возблистают победоносные знамена Всемилостивейшего Государя новой славой на стенах гордой столицы в побеждение врагов Света Именем Пресветлейшего моего Государя и Отца»⁵¹.