Текст книги "История войны 1814 года во Франции"

Ночь прекратила кровопролитный бой. По выходе русского корпуса на дорогу в Шато-Тиери Сакен поручил генерал-адъютанту Васильчикову с кавалерией прикрывать отступавшие войска и принять меры для перевозки артиллерии через лес и болота, лежащие по дороге к Вифору. Чтобы облегчить движение войск в темную ночь, под дождем, по дороге, незнакомой и представлявшей препятствия на каждом шагу, зажигали костры, на расстоянии один от другого полутораста или двухсот шагов, а для освещения местности при вытаскивании орудий из топей употребляли факелы, имевшиеся в артиллерийских ротах. Кавалерия, человек по пятидесяти на каждое из орудий, тащила их, привязав к ним арканы: таким образом пробившись всю ночь, к рассвету пришли в Вифор. Несмотря, однако же, на деятельность Васильчикова и на чрезвычайные усилия войск, русские принуждены были бросить восемь наиболее поврежденных орудий. А между тем пехота продолжала отступление по дороге к Шато-Тиери, куда перешла главная квартира Сакена; а генерал Йорк остановился на мызе между Фонтенелем и Вифором²⁷.

Урон союзников был значителен. Русские, бывшие в огне до последнего батальона, потеряли убитыми и ранеными до 2 000 и пленными до 800 человек; пруссаки – до 900 человек. Со стороны французов вообще выбыло из фронта 2 000 человек; в числе раненых были генералы Мишель и Буден²⁸.

Ночью возвратился посланный в главную квартиру армии граф Бранденбург, с словесным приказанием обоим союзным корпусам «неотлагательно переправиться за Марну и идти поспешно к Реймсу, где назначено было сосредоточиться всем войскам Блюхера». Утром оба корпуса отошли за Вифор к Птит-Ну (Petites-Noues); за ними вслед отступил арьергард генерала Кацелера²⁹.

Наполеон, переночевав на мызе Греннель и усилясь двумя тысячами человек кавалерии под начальством Сен-Жермена³⁰, оставил эти войска с дивизией Фриана, за исключением четырех батальонов гренадер, у Вье-Мезон для наблюдения доступа от Сезанна. Сам же Наполеон с восемнадцатью тысячами человек двинулся в 9 часов утра на Розуа к Шато-Тиери, вслед за союзниками. Йорк предлагал Сакену тотчас перевести за Марну войска, находившиеся на левой стороне этой реки, но Сакен, у которого оставалось позади много артиллерии и обозов, уговорил его занять позицию впереди Шато-Тиери, за речкой, на возвышенной плоскости у деревушки Какере (les Caquerets). Здесь, по обе стороны большой дороги, расположились 1-я и 7-я прусские пехотные бригады под общим начальством Горна; левее, несколько позади их, встала резервная кавалерия Юргаса; 8-я бригада принца Вильгельма Прусского заняла часть города, лежащую по левую сторону Марны. Часть русской кавалерии и пехоты, расположенная позади позиции, в резерве, прикрывала переправу артиллерии и обозов.

Наполеон, подойдя к сей позиции, открыл сильную канонаду и под покровительством ее устремил пехоту в нескольких колоннах против фронта прусских войск. Затем маршал Ней с кавалерийскими дивизиями Лаферьера, Денуэтта, Кольбера и Дефранса, в числе более 4 000 человек, направился в обход левого фланга кавалерии Юргаса, чтобы отрезать прусские войска от Шато-Тиери, что заставило союзную пехоту отступать к городу. Генерал Юргас, желая остановить неприятеля, кинулся ему навстречу с своей кавалерией, построенной в две развернутые линии, но первая линия его, состоявшая большей частью из ландверов, была опрокинута на вторую и увлекла ее с собой. В эту решительную минуту генерал Горн приказал своей пехоте ускорить отступление к городу, а сам с густой цепью стрелков, поддержанной бранденбургскими гусарами под начальством полковника Зора (Sohr), остановил французскую кавалерию. Тем не менее, однако же, союзная пехота, принужденная отступать через теснину, перерезанную глубокими рвами, по густой грязи, в которой солдаты увязали на каждом шагу, понесла значительный урон; две пушки и гаубица с подбитыми лафетами достались в руки неприятелю. Полки Тамбовский и Костромской под начальством Гейденрейха, остававшиеся на правом фланге позиции, по отступлении прусских войск были атакованы по приказанию Наполеона собственным его конвоем под начальством генерала Бельяра (Belliard). Гейденрейх построил свои полки в два небольших каре и прикрыл их стрелковой цепью, но стрелки были опрокинуты в близлежащую рощу, а каре совершенно рассеяны. Те из людей, которым удалось укрыться в роще вместе со стрелками, ушли в предместье; прочие же все были изрублены либо взяты в плен вместе с генералом Гейденрейхом. Три орудия, при них находившиеся, достались в руки французам. Неприятель преследовал союзников по двум направлениям: кавалерия Нея двинулась на Этамп и по дороге из Эперне, которая оказалась почти непроходимой, а Мортье со всей пехотой наступал по большой монмиральской дороге. Войска 1-й прусской бригады при отступлении потерпели сильный урон, и в особенности гренадеры. Ландверные батальоны Мумма и Зейдлица были истреблены, а засевшие в грязи три прусских орудия захвачены неприятелем. Отступление через предместье и мосты на правую сторону Марны было исполнено под прикрытием сперва 8-й бригады принца Вильгельма, а потом двух батальонов 2-го Восточно-прусского полка, которые отразили несколько атак, удерживались, пока все войска, орудия и обозы переправились за Марну, и, перейдя вслед за ними на другую сторону реки, зажгли оба моста; в то же самое время прусская 12-фунтовая батарея и несколько русских конных орудий с прикрытием 39-го, 49-го и 50-го егерских полков открыли с правого фланга сильный огонь по неприятелю и остановили его дальнейшие покушения ³¹.

Союзные корпусы после краткого отдыха у Шато-Тиери отошли в тот же день по суассонской дороге к Ульши-ла-Виль (Oulchi-la-Ville). Бригада принца Вильгельма отступила в полночь к Ульши-ле-Шатель (Oulchi-le-Chatel), а генерал Кацелер с арьергардом за реку Урк. Казачий отряд Карпова остался для наблюдения за неприятелем на Марне. Еще утром 31 января (12 февраля) французы заняли Ла-Ферте-су-Жуар, откуда подполковник Стессель (Stossel) с 2-м лейб-гусарским полком отступил по шато-тиериской дороге к Монтрель и далее к Во (Veaux) близ Круи³².

В деле при Шато-Тиери русские потеряли 1 500 человек, три орудия (по другим сведениям от восьми до десяти орудий) и значительную часть обоза, а прусские войска – 1 300 человек и шесть орудий. Урон французов, по собственным их показаниям, не превышал 400 человек³³.

Как обыкновенно случается после неудачных дел, союзники взаимно обвиняли одни других в поражении, понесенном при Монмирале и Шато-Тиери. Сакен полагал, что прусские войска могли придти к нему в помощь ранее и в больших силах, a прусские генералы жаловались на русских, которые, по мнению их, не поддерживали их как следовало при отступлении к Шато-Тиери. Эти обвинения напрасны. Выше уже объяснены причины, не позволившие Йорку придти в пору к Монмиралю. Что же касается до действий русского корпуса в деле при Шато-Тиери, едва ли можно было требовать от него более того, что он сделал после боя при Монмирале, где войска Сакена были введены в огонь до последнего батальона и эскадрона, и после ночного отступления по таким местам, которые, по свидетельству самого Йорка и главных сподвижников его, были непроходимы. При отступлении за Марну прусские войска понесли значительные потери, но и со стороны русских урон был немаловажен, и если ландверные батальоны Мумма и Зейдлица были почти уничтожены, то и полки Тамбовский и Костромской легли костьми в этом деле.

По отступлении союзников за Марну французы не могли тотчас преследовать их, потому что сперва надлежало возобновить разрушенный мост у Шато-Тиери. Наполеон надеялся, что Макдональд, двинувшись быстро по правому берегу реки, довершит поражение корпусов Сакена и Йорка и пожнет плоды успехов, одержанных главными силами французской армии. Но Макдональд, обратив исключительно внимание на устройство присоединившихся к нему подкреплений, выслал из Мо по дороге на Ла-Ферте-су-Жуар только часть кавалерии Сен-Жермена, да и та, не имея при себе артиллерии, не могла настойчиво преследовать союзников. Пользуясь тем, войска Сакена и Йорка отступили чрез Фим к Реймсу и Жоншери, где и расположились ввечеру 2 (14) февраля.

Еще накануне, 1-го (13-го), Наполеон, успев с помощью жителей возобновить мосты у Шато-Тиери, отрядил ввечеру вслед за союзниками маршала Мортье, с дивизиями Христиани (бывшей Мишеля), Кольбера и Дефранса в числе 6 000 человек, который в тот же день достиг селения Рокур³⁴. Жители окрестной страны, озлобленные беспорядками, неизбежными при поспешном отступлении союзных войск, и возбужденные успехами Наполеона, преувеличивали их выше всякой меры и полагали, что корпусы Сакена и Йорка подвергнутся таким же бедствиям, какие постигли французскую армию в России. Наполеон, пользуясь благоприятным для него оборотом общественного мнения, призвал на службу национальную стражу Марнской долины, вооружив ее отбитыми у пруссаков ружьями³⁵. Продовольствие союзных войск после понесенных ими поражений чрезвычайно затруднилось. Доселе они большей частью располагались по квартирам и получали от жителей хорошую пищу; там же, где нельзя было пользоваться этим средством, продовольствовались реквизициями запасов, необременительными для страны. Но когда расположение жителей к союзникам совершенно изменилось и приняло враждебный характер, тогда уже нельзя было размещать войска на большом пространстве, а надлежало двигаться и располагаться значительными отрядами; селения и местечки были оставляемы крестьянами, которые, опустошив свои дома, скрывались в лесах и угоняли туда стада свои. Союзники были принуждены отводить селения для фуражировки целых полков и бригад, что, подавая повод к беспорядкам и к ослаблению дисциплины, имело неизбежным следствием совершенное разорение страны, служившей театром военных действий. Солдаты, томимые голодом, не менее страдали от стужи при недостатке в топливе, повсеместном в безлесной Шампани; когда же наставала оттепель, дороги делались непроходимыми, обувь изнашивалась в несколько дней, и люди, совершая усиленные марши босиком, поступали сотнями в походные лазареты. «Не могу скрыть, – писал Йорк в донесении фельдмаршалу от 14 февраля н. ст., – что мой корпус утомлен чрезвычайно и обувь солдат в бедственном положении, отчего множество людей остается назади, и я опасаюсь потерять половину моего корпуса». По прибытии в Реймс он отдал следующий приказ, из которого видно, в каком состоянии тогда находились союзные войска: «С величайшим неудовольствием заметил я огромное увеличение обозов вверенного мне корпуса. Несмотря на неоднократно мной повторенные приказания, число повозок при бригадах чрезвычайно умножилось. До какой степени тем замедлилось движение войск на последних трех переходах, известно всякому, кто сколько-нибудь обращал внимание на благосостояние вверенного мне корпуса. Бесчисленное множество крестьянских повозок, нагруженных бочонками с вином, заплесневелым хлебом и протухлым мясом, мешками, босыми людьми и проч., тащится вслед за войсками. Необходимо прекратить эти беспорядки. Для этого требую содействия Г.г. бригадных и полковых командиров, а равно и всех офицеров, возлагая на строжайшую ответственность начальников частей войск точное исполнение прилагаемой инструкции». За тем следовали подробные и весьма строгие постановления насчет сокращения обозов³⁶.

К счастью союзников, Наполеон, получив 1 (13) февраля ввечеру донесение Мармона о наступлении против него Блюхера, решился немедленно обратиться к Монмиралю, а для преследования корпусов Сакена и Йорка оставил только отряд Мортье³⁷. Корпус же Макдональда, усилившийся до 16 000 человек, получил приказание немедленно выступить в долину Сены .

Фельдмаршал, зная из канонады, услышанной 30 января (11 февраля) со стороны Монмираля, о движении Наполеона против Сакена, охотно атаковал бы войска Мармона, оставленные у Этожа, но, не имея при себе почти вовсе конницы, принужден был выждать прибытия двух кавалерийских полков корпуса Клейста до 11 часов утра 1 (13) февраля. Как только эти полки присоединились к его войскам, он тотчас двинулся против неприятеля и преследовал его до Фромантьер (Fromentière). 2-го (14-го) корпусы Клейста и Капцевича, в числе 15 000 человек, двинулись далее по дороге к Монмиралю; войска же корпуса Олсуфьева, всего до 1 800 человек с 15-ю орудиями, под начальством Удома оставались 1 (13) февраля у Этожа, а на следующий день получили предписание перейти к Шампоберу, для прикрытия главных сил Блюхера со стороны Сезанна³⁸.

Мармон, еще до рассвета, отступил от Фромантьер к Монмиралю, но, встретившись с Наполеоном и получив от него приказание остановить союзников, занял выгодную позицию на плато, фронтом к Вошану. Небольшой лес по левую сторону дороги дал ему возможность расположить часть пехоты на фланге наступавших войск и двинуться им в тыл; артиллерия была расположена по обе стороны дороги. Союзники, надеясь на превосходство своих сил, не приняли надлежащих мер предосторожности; авангард Цитена³⁹ отдалился на значительное расстояние от главных сил Блюхера. А между тем Наполеон, успев собрать к 8 часам утра у Монмираля все войска, прибывшие от Шато-Тиери, и сосредоточив в окрестностях сего пункта вместе с отрядом Мармона до 15 000 человек пехоты и до 8 000 кавалерии, готовился нанести решительный удар дерзкому противнику. Мармон получил приказание овладеть Вошаном; генералу Груши с кавалерией Сен-Жермена было поручено обойти союзников справа перелесками чрез л’Эшель, Гот-Фель (Hautefeuille) и Серршамп (Serrechamp); вся гвардия расположилась в резерве по обе стороны большой дороги. Фельдмаршал, находясь при авангарде, узнал от разъездов, высланных Цитеном, о движении многочисленной кавалерии в обход его правого фланга и о появлении сильной пехотной колонны с левой стороны, на дороге из Сезанна в Монмираль: это была дивизия Леваля, отряженная маршалом Удино при отступлении его за реку Йер и находившаяся еще в значительном расстоянии от Монмираля. Но Блюхер, не зная о том и полагая, что главная опасность угрожала ему со стороны Сезанна, усилил левое крыло авангарда двумя кавалерийскими полками из резерва⁴⁰.

В 10 часов генерал Рикар получил приказание овладеть Вошаном; первая бригада его дивизии двинулась вправо от большой дороги чрез Бомонский лес; а вторая атаковала селение с фронта и была отражена с уроном 1-м Силезским пехотным полком. Ободренная этим успехом прусская пехота дебушировала из Вошана, но вслед за тем была атакована императорским конвоем; один батальон 1-го Силезского полка был изрублен, а другой, кинувшийся в мызу Сершамп (левее селения того же названия), отрезан от прочих войск и совершенно уничтожен. Французы овладели одной из прусских конных батарей, стоявшей левее большой дороги под прикрытием 7-го Силезского ландверного кавалерийского полка. Но начальник штаба клейстова корпуса полков– [43]43
  Глава VII.


[Закрыть] ник Грольман и генерал Цитен, в челе полутораста всадников этого полка, кинулись навстречу неприятелю и спасли батарею⁴¹. Тогда же Восточно-прусский кирасирский и 1-й Силезский гусарский полки, стоявшие на левом крыле цитенова авангарда, были атакованы гвардейскими кавалерийскими дивизиями Лефевра-Денуэтта и Лаферьера, в числе 3 000 человек, и опрокинуты за пехоту, которая, построившись в несколько каре, отразила неприятеля. Здесь в особенности отличились 7-й и 37-й русские егерские полки под начальством полковников Сутгофа и Штегемана⁴². В продолжение этого боя Блюхер расположил свои главные силы у селения Жанвилье: корпус Клейста встал правее большой дороги, а корпус Капцевича левее, примкнув левым флангом к поросшему лесом оврагу, служащему руслом одного из притоков речки Малого Морена. Но уже против него наступала вся наполеонова армия: на правом крыле Нансути с гвардейской кавалерией, в числе более 3 000 человек; с фронта дивизии Лагранжа, Рикара и гвардейская пехота, всего до 15 000 человек, а на левом крыле, в обход правого фланга блюхеровых войск, двигался Груши с 4 000 всадников; кроме того, дивизия Леваля, в числе 4 500 человек, еще не бывшая в деле со времени выступления из Испании, спешила на поле сражения⁴³.

Фельдмаршал, у которого было не более 2 000 человек кавалерии, не осмеливаясь принять бой в позиции у Жанвилье, подверженной обходу с обоих флангов, решился отступать. Для прикрытия правого фланга были переведены туда с оконечности левого крыла Бранденбургский кирасирский и 8-й ландверный полки под общим начальством полковника графа Гаака (Haak), а потом для поддержания их послан 1-й Силезский гусарский полк. Пехота построилась в батальонные каре и стала отходить по сторонам большой дороги, предоставленной для движения обозов и артиллерии. Несколько батарей были размещены между кареями; прочие же отправлены по дороге к Этожу⁴⁴. Неприятель с умыслом не теснил отступавшие войска с тыла, намереваясь отрезать их посланной в обход кавалерией Груши на равнине у Шампобера, но эта кавалерия, двигавшаяся шагом по окольной весьма грязной дороге, не могла бы опередить союзников, если бы они безостановочно продолжали отступление. Войска Клейста успели отойти далеко назад; напротив того, генерал Капцевич, с своей пехотой отступая линиями в шахматном порядке, как на учебном поле, продолжал удерживать неприятеля. Фельдмаршал, находившийся при русских войсках, восхищался их порядком и стойкостью и послал сказать Клейсту, шедшему поспешно для достижения Этожского леса, чтобы он не слишком торопился. Вслед за тем Клейст получил приказание остановиться. Груши, пользуясь тем, обошел союзников с фланга, опрокинул кавалерию Гаака и ударил с тыла на прусскую пехоту, атакованную тогда же с другой стороны дивизией Лаферьера. Несколько каре было прорвано; четыре орудия и пять ящиков достались в руки французам. Но наконец союзникам удалось отразить нападение неприятельской кавалерии и продолжить отступление. Наполеон, желая расстроить блюхерову пехоту, приказал генералу Друо выдвинуть вперед все гвардейские батареи и громил огнем 30 орудий союзников, которые, отправя большую часть артиллерии по дороге к Этожу и отступая линиями, могли отвечать неприятелю только из шести орудий⁴⁵. В это самое время было получено донесение, что отряд Удома, долженствовавший занять Этожский лес, отошел, по приказанию Капцевича, к Этожу⁴⁶. Генерал Гнейзенау, отчаявшись в возможности достигнуть леса, предложил по прибытии к Шампоберу повернуть вправо к Сезанну. Действительно – перелески и виноградники, встречавшиеся на этом пути, способствовали действию пехоты против кавалерии, но зато, двинувшись по плохой проселочной дороге, пришлось бы пожертвовать большей частью артиллерии, и к тому же Блюхер, направившись к Сезанну, разобщил бы свою армию на две отдельные части, которым едва ли удалось бы соединиться. Генерал Мюффлинг, изложив все эти обстоятельства, убедил своих сподвижников продолжать отступление к Этожу⁴⁷. У выхода из Шампобера французские кирасиры кинулись на три русские каре, состоявшие из новобранцев, которые, сражаясь как старые солдаты, дали по неприятелю залп на расстоянии не более 60 шагов и заставили его повернуть назад в совершенном беспорядке. Несколько русских конных орудий вынеслись без прикрытия против кирасир на ближайший картечный выстрел и, разогнав их, проложили войскам путь к Этожскому лесу⁴⁸.

Уже день склонялся к вечеру. Груши, желая во что бы то ни стало отрезать отступление союзным войскам, направился перелесками к северу от большой дороги и вышел на нее вторично, не доходя Этожского леса. Дивизии Думерка, Бордесуль, Сен-Жермена, как огромные лавины, обрушились на союзников. Тогда же Наполеон, прекратив канонаду, устремил на них с тыла гвардейскую кавалерию. Напрасно храбрый Гаак с своими малочисленными дружинами кидается навстречу первой линии французов; вторая их линия, окрылив прусских всадников, опрокидывает их к Этожскому лесу. К счастью союзников, генерал Куен (Coin), получивший от Груши приказание следовать с двумя легкими батареями за конницей, отстал далеко и не успел принять участия в деле. Иначе поражение союзников было бы неминуемо. Их небольшие каре, поглощенные неприятельской конницей, разрозненные одни от других, отрезанные от всех главных начальников, Блюхера, Гнейзенау, Клейста, Капцевича, принца Августа Прусского, подвергались величайшей опасности. Надлежало пробиться к Этожскому лесу, но до него оставалось более версты. Чтобы проложить путь сквозь густые тучи французской кавалерии, артиллерия, находившаяся при кареях, открыла огонь вдоль по этожской дороге; затем пехота ударила в штыки на неприятеля; барабанный бой и громкие восклицания сопровождали отчаянное усилие союзников. Сам Блюхер, впереди одного из прусских каре, очевидно, искал смерти и, ободряя своих солдат, сам отчаивался в возможности спасти их от гибели. Один из состоявших при нем ординарцев был убит. Адъютант и верный сподвижник его Ностиц решился сказать ему: «Ежели вы будете убиты здесь, то История едва ли одобрит вас». Блюхер взглянул на него угрюмо, но, сознавая истину его слов, повернул свою лошадь назад и сказал: «Ну так уедем прочь!» Между тем собрались кругом фельдмаршала генерал Гнейзенау и другие офицеры, потерявшие его из вида в пылу боя. «Ежели сегодня не погибну, – воскликнул Блюхер, то мне долго жить; со временем все поправим». Французы возобновили свои атаки, но, будучи поражаемы картечью, вырывавшей ряды из их фронта, были принуждены сойти с большой дороги. Маршал Ней, заметя расстройство своей кавалерии и опасаясь, чтобы она не заблудилась в темноте, приказал трубить сбор. Союзные войска, достигнув леса, продолжали дальнейшее отступление к Этожу. Только два прусских батальона, остававшиеся последними на месте боя, были изрублены. Генерал-майор Шеншин с Архангелогородским и Шлиссельбургским полками также был отрезан и, раненный картечью, продолжал командовать своей бригадой, пока не пробился, и тогда уже сдал начальство старшему. Командир 8-й конноартиллерийской роты подполковник Шушерин и капитан Фохт, собрав и устроив своих канонеров, пошли в атаку, прорубились сквозь кавалерию и спасли свои орудия⁴⁹.

Наступила совершенная темнота. Блюхер приказал своим утомленным войскам отойти к Бержеру и там расположиться на биваках, а для прикрытия их оставил в арьергарде у Этожа 8-ю русскую пехотную дивизию генерал-майора князя Урусова. Считая дело оконченным, Урусов выслал фуражиров за дровами и соломой и не принял надлежащих мер предосторожности. Мармон воспользовался тем и направил к Этожу окольными дорогами несколько батальонов дивизии Лагранжа, которые незадолго пред тем стояли в окрестностях этого селения и ознакомились с соседней местностью. Войска эти, под личным начальством Мармона, скрытно пробрались к Этожу и, застав врасплох стоявший там отряд, ударили на него в штыки и захватили самого князя Урусова с 600 человек⁵⁰. Мармон уверяет, будто бы, когда привели к нему раненого Урусова, он сказал: «Господин маршал! Извините меня в том, что мы оборонялись так слабо. При наступлении ночи у вас протрубили сбор, и я, полагая, что вы не станете драться ночью, послал своих солдат за водой и соломой. В продолжение сегодняшнего дела вы, верно, были нами довольны, и мы, надеюсь, заслужили вашу похвалу. Мы славно отражали атаки вашей кавалерии и мужественно сквозь нее пробились, но потом вы застали нас врасплох, и я еще раз прошу вас извинить меня»⁵¹.

Союзники потеряли в делах при Вошане и Этоже до 6 000 человек, в числе коих 4 000 пруссаков, 2 000 русских и 15 орудий (7 прусских и 8 русских). В числе раненых, кроме генералов Шеншина и Урусова, были полковники Сутгоф и Штегеман⁵². Урон французов, если можно верить их показанию, не превосходил 600 человек⁵³.

Как местность у Бержера не представляла никаких выгод в оборонительном отношении, то Блюхер еще до рассвета 3 (15) февраля выступил к Шалону, где мог удерживаться на Марне до прибытия подкреплений, и прибыл туда около полудня. В Шалоне присоединились к его войскам 4-го (16-го) и 5-го (17-го) корпусы Йорка и Сакена⁵⁴. Получив точные сведения о понесенных ими потерях, Блюхер донес о том в главную квартиру союзных монархов и, не обвиняя никого из своих подчиненных, принял на себя всю ответственность в неудаче. Некоторые из прусских генералов порицали действия Сакена и приписывали ему поражение йоркова корпуса, но, несмотря на то, впоследствии отдали ему полную справедливость. По словам Мюффлинга, «генерал Сакен оказал такие важные услуги и столько примеров непоколебимого мужества, что едва ли следует вменять ему в вину неправильное обсуждение необыкновенных обстоятельств, в которые он был поставлен. Он мог ошибаться, но заблуждался как герой, слишком много доверяющий своим силам. У нас немного было людей, подобных Сакену, и только такие, как он, могли побеждать Наполеона»⁵⁵.

Дела в долине Марны стоили союзникам от 15 000 до 16 000 человек и 38 (по другим сведениям – 60) орудий. Наполеон, считая блюхерову армию совершенно расстроенной и зная об опасности, угрожавшей Парижу со стороны Главной союзной армии, решился прекратить преследование разбитых им корпусов Клейста и Капцевича и обратиться с большой частью находившихся при нем войск в долину Сены. Как в это время корпус Винцингероде Северной армии подходил к Суассону, то для наблюдения за ним был оставлен у Виллер-Котере маршал Мортье с его отрядом, составленным из дивизий Мишеля, Дефранса и Кольбера, в числе до 6 000 человек; Мармону с корпусами 6-м пехотным и 1-м кавалерийским генерала Бордесуля, в числе до 8 000 человек, расположенными у Этожа, поручено было наблюдать за войсками Блюхера, отступившими к Шалону; Груши с частью 2-го кавалерийского корпуса и с дивизией Леваля, всего же с 5 000 человек, посланный к Ла-Ферте-су-Жуар, был назначен для поддержания, смотря по обстоятельствам, Мармона либо Мортье; наконец, генерал Винсен с легким отрядом прикрывал переправу у Шато-Тиери на большой шалонской дороге. Таким образом, в долине Марны было оставлено до 20 000 человек, которые впоследствии могли быть усилены войсками национальной стражи и другими подкреплениями. Сам же Наполеон с гвардией и большой частью кавалерии, в числе до 12 000 человек, на следующий день после дела при Вошане, 3 (15) февраля, выступил из Монмираля к Мо⁵⁶.

Наполеон, прекратив преследование Силезской армии, тем самым обнаружил намерение свое обратиться против Главной армии. В таких обстоятельствах надлежало Блюхеру немедленно явиться там, где решалась судьба войны, и потому, он, устроив наскоро свою армию, решился идти в долину Сены усиленными переходами. К счастью союзников, в это самое время пришел в Шалон большой обоз с обувью, которую в Шампани достать было невозможно, потому что там почти все жители носят деревянные башмаки (sabots).

Выступая из Шалона к Труа, где решено было сосредоточить Главную армию, Блюхер получил от князя Шварценберга отзыв, в котором союзный главнокомандующий изъявлял ему намерение принять бой, если Силезская армия успеет придти к 22 или 23 февраля (н. ст.) с 30 000 человек. В ответ на это приглашение Блюхер писал: «К 21 февраля я буду с 53 000 человек и 300 орудий у Мери готов к сражению». Хотя с первого взгляда кажется, что фельдмаршал, потеряв в предшествовавшие шесть дней почти треть своей армии, едва ли мог исполнить свое обещание, однако же он, с свойственными ему энергией и деятельностью, принял меры к исполнению своего намерения, заранее предписав графу Ланжерону с остальными войсками его корпуса идти усиленными переходами на присоединение к армии, а блокаду Майнца предоставить 5-му германскому союзному корпусу герцога Саксен-Кобургского. Генералы Рудзевич и Корф с 8 000 человек ланжеронова корпуса были на марше еще прежде этого распоряжения и прибыли в Витри 6 (18) февраля⁵⁷. За ними следовали: генерал ф. Редер с кавалерийской и генерал ф. Клюкс с пехотной бригадами; несколько батарей; генерал ф. Лобенталь с 2 000 человек из прусских депо; остальные войска графа Ланжерона и, наконец, прусский отряд генерала Ягова⁵⁸.

В продолжение действий Наполеона против Блюхера генерал-лейтенант Дибич с легкой гвардейской кавалерийской дивизией и гренадерской бригадой генерал-майора Княжнина (Бориса Яковлевича), отряженный от Главной армии для открытия сообщения с Блюхером, занял своим авангардом 1-го (13-го) февраля Сезанн, где захватил офицера с 80 нижними чинами французской гвардии⁵⁹. За тем, двинувшись по направлению к Монмиралю, генерал Дибич 2-го (14-го) прибыл к Маклоне (Maclonay), близ Монмираля, и находился там в продолжение дел при Вошане и Этоже, но не мог сделать диверсии в пользу Блюхера, еще не успев собрать свои войска и будучи отделен от неприятеля болотистой речкой Малым Мореном⁶⁰. Когда же Наполеон 3-го (15-го) направился к Мо, генерал Дибич занял Монмираль и выслал по дорогам к Ла-Ферте-су-

Жуар и Шалону сильные партии, которые захватили в плен до 200 человек, не считая более тысячи больных и раненых, и отбили до 700 человек союзных войск, в числе коих находившиеся 258 здоровых были прикомандированы к гренадерской бригаде генерала Княжнина⁶¹. Вслед за тем, Дибич получил от Барклая-де-Толли приказание отойти к Мери, истребив мосты на Обе⁶².

Движение Наполеона в долину Марны имело для союзников весьма вредные последствия, которых можно было бы избежать, если б Блюхер и подчиненные ему генералы руководились такой же осторожностью, какой отличались их действия во вторую кампанию 1813 года. Небольшой отряд Олсуфьева, не имевший при себе кавалерии и потому не могший охранять себя высылкой разъездов на значительное расстояние, был застигнут врасплох, но имел время отступить по шалонской дороге, и если бы Олсуфьев не упорствовал обороняться в Шампобере, то потери его были бы гораздо менее. Подобно тому, Сакен мог, вместо того чтобы идти к Монмиралю и пробиваться по дороге к Шалону, перейти у Ла-Ферте-су-Жуар чрез Марну и, соединившись с Йopком (как предлагал последний), двинуться по правой стороне помянутой реки к Шалону, где безопасно сосредоточилась бы вся блюхерова армия. Нельзя не заметить также, что если бы Йорк действовал с обычной ему решимостью и прибыл к Монмиралю одновременно с Сакеном, то союзники, собрав 30 000 человек против 20 000 Наполеона, могли бы одержать победу либо, по крайней мере, не подверглись бы поражению. Но ежели прусский полководец и сподвижники его заслуживают справедливый упрек, то, напротив того, союзные войска, поставленные ошибками своих вождей в безвыходное положение, достойны величайшей похвалы за оказанные ими в высшей степени стойкость и бодрое перенесение трудов и лишений. Без хлеба и без обуви они делали усиленные переходы, и когда у них недоставало патронов, прокладывали себе дорогу сквозь массы неприятельских сил штыками.