Текст книги "Я – тело, только тело. Исследование телесности, сознания и ампутированных конечностей"

В подавляющем большинстве случаев люди с ампутированными частями тела рассказывают, что их фантомная конечность имеет четкую форму, принимает определенное положение, способна к произвольному, естественному движению и обычно сохраняется в течение многих лет или даже десятилетий после ампутации. Так, в журнале Brain в 1941 году был описан случай сорокавосьмилетнего мужчины, «методистского пастора с довольно строгими и незамысловатыми взглядами», которому ампутировали правую ногу чуть ниже колена: «Фантом [ноги] во многом напоминал его настоящую ногу. Она была правильно расположена по отношению к культе, с которой она двигалась, и при волевом усилии он мог сгибать и разгибать фантомную стопу и пальцы ног». На самом деле фантомная нога этого пациента чувствовала себя настолько естественно, что тот «был склонен забывать, что его стопа ненастоящая, и пытался использовать ее как обычно». Он «привык […] сидеть, скрестив правую – ампутированную – ногу с левой» и, «если ему случалось неожиданно встать со стула, он частенько делал шаг своей фантомной ногой». Ногу он потерял в четырнадцать лет, но с тех пор и вплоть до неврологического обследования тридцать четыре года спустя не переставал осознавать свою фантомную ногу. Еще один пример: Том Соренсон потерял левую руку чуть выше локтя в автомобильной аварии, но продолжал осознавать ее призрачное присутствие: он мог «шевелить своими пальцами», «протягивать» руку и «хватать» предметы, которые находились «на расстоянии вытянутой руки». Его фантомная рука была настолько живой, что «казалось, будто она способна делать все то, что настоящая рука делала бы автоматически, например отражать удары, травмироваться при падении или похлопывать по спине его младшего брата». До аварии, которая произошла, когда сотовые телефоны еще не были повсеместно распространены, Соренсон был левшой, и потому впоследствии часто обнаруживал, что его фантомная рука «тянется к трубке, когда звонит телефон»¹⁵.

Люди иногда описывают свои фантомные конечности в позитивном ключе. Многие из солдат, находившихся в лагерях и госпиталях для военнопленных в Германии, сообщали о «приятных ощущениях, обычно описываемых как покалывание или онемение, которые не являются болезненными и, более того, часто отмечаются как “довольно приятные”»¹⁶. Однако по меньшей мере половина пациентов сообщают о болезненных ощущениях, и примерно у десятой части из них эта фантомная боль является сильной. Они описывают свою боль как колющую, пульсирующую, жгучую или судорожную; а их рисунки дают ценную информацию о том, что чувствует их фантомная конечность¹⁷. Когда их просят нарисовать свой фантом или описать его художнику для воспроизведения изображения, то на полотнах появляются поразительные визуальные метафоры, иллюстрирующие боль: – ногти, впивающиеся в ладонь и пускающие кровь; нога, разорванная пополам, с торчащими из лоскутов кожи сломанными костями; рука или нога с вбитыми в нее девятидюймовыми гвоздями, а то и раздавленная тисками или катком для газона¹⁸. Пациенты часто рассказывают, что их фантомная конечность способна к произвольным движениям, однако иногда боль связана с ощущением, что фантомная конечность «застыла» в том положении, в котором реальная конечность находилась непосредственно перед ее удалением. Например, известен случай, когда «солдат, чью правую руку оторвало преждевременным взрывом гранаты, которую он держал», впоследствии «чувствовал, что его фантомная рука все еще держит гранату и он не может изменить ее положение»¹⁹. Можно еще привести в пример историю человека, которому однажды под ноготь попала щепка и который после ампутации руки сообщил, что чувствует щепку под ногтем своего фантомного пальца²⁰.

Люди с ампутированными частями тела часто говорят, что их фантомная конечность меняется со временем, постепенно уменьшаясь в длине, как бы «втягиваясь», – так, что пальцы становятся все ближе к культе. Это называется телескопированием и наиболее часто наблюдается у людей с высокой ампутацией в районе плеча или таза. Период времени, в течение которого происходит телескопирование, сильно варьируется от человека к человеку. Некоторые люди говорят, что их фантомные пальцы достигли культи в течение месяца или двух после ампутации; а другие отмечают это явление спустя несколько лет. Обычно сначала уменьшается длина фантомной конечности, что приводит к тому, что многие пациенты с ампутированной верхней конечностью описывают как «детскую руку с кистью нормального размера». Фантомные конечности обычно «сохраняют свой нормальный размер в течение некоторого времени […] после того, как более слабые части исчезают из сознания […] и постепенно уменьшаются»²¹.

Фантомные ощущения и фантомная боль не ограничиваются ампутированными конечностями. В примечаниях в своей книге «Повреждения нервов и их последствия» Митчелл упоминает и феномен фантомных молочных желез и один случай фантомного пениса, описанный ему врачом Военно-морских сил США: «Эти факты не ограничиваются потерянными конечностями или частями конечностей. Ампутированная грудь часто ощущается как настоящая, а потерянный пенис подвержен [фантомным] эрекциям, о чем у доктора Раушенбергера из ВМС США нашелся для меня примечательный пример»²².

Первый подробный отчет о фантомной груди был опубликован в 1955 году хирургами Пенсильванского университета. Опрашивая в разное время после операции пятьдесят женщин, перенесших мастэктомию в связи с раком груди, они интересовались у них: «Чувствовали ли вы когда-нибудь присутствие этой [ампутированной] груди?» Одиннадцать из них ответили, что да. Одна из пациенток, женщина шестидесяти шести лет, опрошенная спустя восемь месяцев после операции, сообщила: «Просто иногда кажется, что она там есть. […] Мне кажется, что в соске есть покалывание и легкий зуд», а также добавила, что испытывает эти ощущения один или два раза в неделю и что они длятся «всего пару минут». Пятидесятишестилетняя женщина с одиннадцатью детьми, опрошенная через два с половиной года после операции, сказала: «Я почувствовала, что сосок налился, как это бывает при готовности кормить грудью […], и я схватила себя за него». Третья женщина рассказала, что сразу после операции она «начала ощущать набухание груди или думать, что она чешется – и потянулась, чтобы почесать ее», а еще одна пациентка заявила, что «грудь трясется и двигается» вместе с ней во время ходьбы. Только две пациентки сообщили о фантомных болевых ощущениях, но ни одна из них не назвала боль сильной.

Исследователи отметили, что симптомы у пациентов начинались очень по-разному. Некоторые женщины начали испытывать фантомные ощущения или боль сразу же после операции; одна пациентка почувствовала эти симптомы только через два года; но у большинства симптомы проявились после заживления рубца. Продолжительность симптомов также различалась. Одна из пациенток почувствовала фантомную грудь всего один раз после операции, тогда как другая ощущала ее один-два раза в неделю в течение четырех лет ²³. В исследовании голландских клиницистов, проведенном в 2007 году, была обнаружена аналогичная частота: 14 из 82 женщин с раком молочной железы (17 %) ощущали фантомную грудь через два года после мастэктомии. С течением времени этот процент оставался стабильным, тогда как число испытывавших фантомные боли в груди за тот же двухлетний период сократилось с 7 % до 1 %²⁴.

Сообщения о фантомных пенисах встречаются гораздо реже, и, хотя первое их упоминание обычно приписывают Митчеллу, это явление было зафиксировано 74 годами ранее выдающимся шотландским анатомом и хирургом Джоном Хантером. В примечаниях в своей книге «Наблюдения над некоторыми частями животного организма» (Observations on Certain Parts of the Animal Oeconomy) 1792 года Хантер описывает два случая фантомных ощущений полового члена, включая случай «сержанта морской пехоты, потерявшего головку и большую часть полового члена», который «заявил, что, когда он потер конец культи, она вызвала у него точно такое же ощущение, какое вызывало трение о головку, а затем последовал выброс спермы».

В самом известном отчете о фантомном пенисе, опубликованном в 1950 году, бостонский хирург А. Прайс Хойснер описывает пожилого мужчину, чей пенис был «случайно поврежден и ампутирован», после чего он «постоянно ощущал безболезненный, но всегда эрегированный фантом пениса, появление которого не провоцировалось сексуальными фантазиями и не вызывало таковые». Ощущения эти были настолько яркими, что мужчине приходилось заглядывать под одежду, чтобы убедиться, что пенис действительно отсутствует²⁵.

Не так давно Чарльз Миллер Фишер, невролог из Массачусетской больницы общего профиля в Бостоне, сообщил о нескольких других эпизодах. Один из них – случай с успешным бизнесменом, у которого на головке полового члена появилась болезненная ранка, биопсия которой показала, что это карцинома. В возрасте 44 лет мужчина перенес полную ампутацию полового члена. Двадцать лет спустя, находясь на лечении в больнице по поводу небольшого инсульта, он вскользь упомянул, что с момента ампутации регулярно испытывал фантомные эрекции при сексуальном возбуждении, например «при виде красивой молодой женщины». Его фантомно эрегированный член «казался нормального размера, формы и расположения», – отмечал Фишер, и, как и у пациента Хойснера, фантомная эрекция казалась ему настолько реальной, что он «периодически был вынужден проверять ситуацию тактильно и визуально». К удивлению пациента, его фантомные эрекции всегда сопровождались «точным воспроизведением […] оригинальной ранки в том же месте на головке в сопровождении того же типа и силы боли, что и до операции»²⁶. Возможно, это покажется еще более причудливым фактом, но есть также истории о людях, наблюдавших у себя фантомные глаза, носы и зубы, а одно исследование 1998 года показало, что более двух третей пациентов, перенесших ампутацию прямой кишки, позже испытывали фантомные ректальные ощущения, включая боли, похожие на геморроидальные, и даже присутствие фантомного кала и газов в отсутствующей части тела²⁷.

Митчелл рассматривал фантомные конечности как нарушения телесной осознанности. Он понимал, что отсутствующая конечность остается в сознании человека еще долгое время после ампутации и что потеря конечности изменяет восприятие самоидентификации пациентов. Джорджу Дедлоу в рассказе из-за гангрены ампутируют последнюю оставшуюся конечность, и он замечает: «К своему ужасу, я обнаружил, что временами я меньше осознаю себя, свое собственное существование, чем раньше». С отсутствием всех четырех конечностей он превратился в «бесполезное туловище, больше похожее на какое-то странное личиночное существо, чем на что-то человеческое», и это вызывало «дефицит эгоистического чувства индивидуальности», сводило его лишь к «частице человека». В конце концов, Дедлоу посещает спиритический сеанс и на мгновение духовно воссоединяется со своими конечностями, которые в течение девяти месяцев хранились законсервированными «в крепчайшем спирте» в Медицинском музее армии США в Вашингтоне. «Я был, если можно так выразиться, заново индивидуализирован».

Уильям Джеймс, отец современной психологии, также признавал, что тело является основным компонентом самосознания. Написанный им авторитетный учебник «Принципы психологии» (The Principles of Psychology), опубликованный через несколько десятилетий после рассказа Митчелла, содержит главу «Сознание Я», в которой Джеймс пытается провести различение между тем, что мы называем «я», и тем, что мы называем «мое».

[Эту границу] трудно провести, – утверждает он. – Мы чувствуем и действуем в отношении некоторых принадлежащих нам вещей так же, как чувствуем и действуем в отношении самих себя. Наша слава, наши дети, плоды нашего труда могут быть так же дороги нам, как и наши тела, и вызывать те же чувства и те же ответные действия, если подвергаются нападению. А сами наши тела – они просто наши, или они – это мы?

По Джеймсу, Я делится на три составляющие: духовное Я – «внутреннее или субъективное существо человека»; социальное Я – «признание, которое он получает от своих близких»; и материальное Я, в котором «тело является самой сокровенной частью»²⁸. Современные философы и неврологи мыслят похожим образом. Они рассматривают тело и связанный с ним опыт как «минимальное Я», на которое накладываются другие аспекты самосознания, такие как память и личность, иногда называемые «расширенным Я».

Фантомный болевой синдром и другие нарушения телесной осознанности тысячелетиями озадачивали исследователей и, как следует из самого слова «фантом», часто объяснялись паранормальными явлениями. За последнее столетие крупнейшие специалисты в области неврологии, нейрохирургии и психиатрии внесли свой вклад в наше понимание нейронной основы телесной осознанности. Благодаря клиническим наблюдениям, лабораторным испытаниям и экспериментам на себе, исследователи предоставили ценные сведения и заложили основу для современных изысканий в этой области. За последние двадцать лет нейронаука о телесной осознанности расцвела как самостоятельное исследовательское направление, и сегодня десятки лабораторий по всему миру посвящены изучению того, как мозг воспринимает и интерпретирует тело, а также объяснению различных путей нарушения механизмов телесной осознанности и бесчисленных причудливых симптомов и форм поведения, которые могут возникать при таких нарушениях. Эти недавние достижения приводят нас к новому пониманию самосознания, того, как мозг и тело взаимодействуют при формировании нашего ощущения себя в окружающем мире.

Телесная осознанность включает в себя два отдельных, но связанных между собой основных компонента: владение телом – ощущение того, что наше тело принадлежит нам самим, и агентность – ощущение того, что мы контролируем свое тело, мысли и действия. Мы знаем, что они не тождественны друг другу, потому как каждый из этих двух компонентов может оказаться нарушенным, в то время как другой останется нетронутым. Например, люди в состоянии так называемой соматопарафрении, которая может возникнуть после повреждения определенных участков мозга в результате инсульта, твердо верят, что одна из их рук или ног им не принадлежит, но не отрицают, что контролируют эту конечность. Тогда как люди с так называемым синдромом чужой руки утверждают, что какая-то внешняя сила управляет движениями их руки или кисти, но не отрицают, что конечность принадлежит им. Таким образом, при соматопарафрении нарушается чувство владения телом, но чувство агентности сохраняется, в то время как при синдроме чужой руки нарушается именно агентность, а способность к владению телом не затрагивается. В случае фантомных конечностей человек, прошедший ампутацию, продолжает осознавать часть тела, которая больше к его телу не присоединена, то есть у него сохраняется чувство владения отсутствующей частью.

Вопросы, волнующие исследователей телесной осознанности, могут показаться тривиальными: «Откуда я знаю, что мое тело – мое?» и «Откуда я знаю, что контролирую свое тело?». Однако механизмы мозговой деятельности, лежащие в основе ощущений, являющихся поводами для таких вопросов, необычайно сложны. Наша телесная осознанность во многом зависит от непрерывных потоков сенсорной информации от нашего тела и из внешней среды, которые поступают в мозг, комбинируются и интерпретируются им, порождая ощущение телесного самосознания. Телесное Я, таким образом, представляет собой нечто вроде пазла, заново собираемого мозгом минуту за минутой из фрагментов информации, получаемой от органов чувств. В большинстве случаев мы воспринимаем свое тело и себя как единое целое, потому что информация от органов чувств собирается вместе достаточно точно, так что наше восприятие кажется цельным. Однако когда один или другой сенсорный поток прерываются или один из механизмов, с помощью которых они объединяются или интерпретируются, дает сбой, тогда проявляется сложная фрагментарная природа телесного Я.

Современная наука о самосознании позволяет иначе взглянуть на то, как конструируются ощущения телесной осознанности. Это дает новое понимание широкого спектра неврологических и психиатрических состояний, включая такие редкие расстройства, как синдром чужой руки и соматопарафрения, и более распространенные, такие как аутизм, расстройства пищевого поведения и шизофрения. Кроме того, это открывает новые пути лечения столь же разнообразных недугов и заболеваний – фантомная боль здесь является лишь одним из примеров.

Гражданская война в США значительно увеличила спрос на протезы, и, хотя уже существовало множество различных моделей, боевые действия стимулировали развитие технологий протезирования и привели к значительному росту этой индустрии. За 15 лет, предшествовавших войне, в официальных документах было зарегистрировано 34 патента на протезы конечностей, костыли и инвалидные кресла, а за 12 лет, с 1861 по 1873 год, – 76 патентов на протезы ног, 19 – на костыли, 8 – на инвалидные кресла, 18 – на протезы рук, предплечий и кистей.

Изобретатели и производители создавали устройства, служившие как для восстановления повседневной жизнедеятельности пользователей, так и для сокрытия или маскировки их травм. Большинство из этих ранних протезов были громоздкими, невзрачными и неудобными, но некоторые более поздние модели были уже куда лучше – это, например, протезы с комбинацией ножей и вилок для ампутированных рук, а также несколько устройств, все более реалистичных на ощупь и внешне. В своих воспоминаниях медсестра армии Союза Аделаида Смит пишет, что «было удивительно, как у многих были хорошо приделаны конечности, и ходить они могли так хорошо, что выдавала их лишь легкая хромота», она отмечает, что люди с удаленными руками, ходившие «с аккуратно затянутыми в перчатки культями кистей, которыми иногда вполне могли пользоваться, на улице встречались редко», и даже описывает одного пациента с выданной правительством штифтовой ногой, которая «так хорошо сидела, что он мог спрыгнуть с движущейся повозки на ходу»²⁹.

Ампутация конечностей была самой распространенной хирургической операцией во времена Гражданской войны, но потеря конечностей также характерна для войн в Афганистане и Ираке, произошедших после теракта в США 11 сентября 2001 года. Случайные взрывы неразорвавшихся кассетных боеприпасов в Афганистане и широкое использование самодельных взрывных устройств в Ираке привели к травмам, связанным с утратой одной или нескольких конечностей, у нескольких тысяч американских и британских военнослужащих с начала этих войн и, конечно, к аналогичным увечьям у неизвестного числа гражданских лиц³⁰.

Исследование механизмов телесной осознанности уже позволило разработать средства, способные облегчить фантомные болевые ощущения, возникающие у значительной части пациентов, и прокладывает путь к созданию следующего поколения протезов конечностей. Эти передовые протезы будут не только выглядеть как настоящие конечности, но и станут полностью интегрированы в нервную систему пользователя. Благодаря этому протез будет ощущаться как часть тела, а не как прикрепленное к нему громоздкое устройство, что даст человеку беспрецедентный уровень контроля над новой частью тела.

Глава 2
Владение телом

Как мы уже отмечали, одной из двух основных составляющих телесной осознанности является владение телом – чувство, что наше тело принадлежит нам самим, что оно отличается от тел и Я других людей, а также от других объектов в мире. В общих чертах фантомные конечности можно рассматривать как нарушение владения телом, при котором люди сохраняют некоторую степень владения своей отсутствующей частью. В клинической практике встречаются и другие нарушения. Например, пациенты с соматопарафренией отрицают владение конечностью, твердо веря, что она принадлежит кому-то другому, хотя они сохраняют контроль над ней, как и пациенты с синдромом нарушения целостности восприятия собственного тела (body integrity identification disorder, BIID), чье твердое убеждение, однако, перерастает в жгучее желание удалить эту конечность. Чувством владения телом можно легко манипулировать в лабораторных условиях. Простой эксперимент, опубликованный в 1998 году, показал, что у испытуемых можно легко вызвать чувство владения искусственной рукой. В эксперименте по созданию иллюзии резиновой руки, широко используемом сегодня и воспроизведенном уже тысячи раз с 1998 года, испытуемых убеждают воспринимать резиновую руку как их собственную, что позволяет исследователям изучать механизмы работы мозга, лежащие в основе чувства владения телом. Изначальная версия эксперимента была многократно модифицирована в разном ключе, например чтобы получить «иллюзию обмена тел», которая позволяет глубже понять чувство владения телом.

Роберту Викерсу всегда казалось, что с его левой ногой что-то не так, хотя конечность была абсолютно здоровой – она двигалась и ощущалась так, как должна, и не была деформирована. Однако по какой-то непонятной причине Викерс чувствовал, что его левая нога лишняя, что она просто не принадлежит ему и что он должен был родиться без нее. Роберт вспоминал, что подобные мысли возникали у него уже в пятилетнем возрасте. В детстве он не мог поделиться ими даже с самыми близкими людьми, что вызывало у него сильную тревогу. В подростковом возрасте он впал в депрессию и в конце концов попытался свести счеты с жизнью.

Из-за наличия левой ноги Викерс чувствовал себя неполноценным; более того, он пришел к убеждению, что единственный способ стать «целым» – удалить ее. Он часто перевязывал ногу ремнем, пытался нанести ей непоправимый вред, чтобы сделать ампутацию ноги неизбежной. Однажды Викерс пережал кровоток жгутом, в другой раз в попытке раздавить ногу положил ее под автомобиль и снял его с домкрата. Но нога оказалась прочнее, чем он предполагал, и его попытки самостоятельно удалить ее ни к чему не привели.

К 30 годам Викерс решил, что ему необходимо избавиться от ненужной конечности раз и навсегда. Поэтому однажды утром он купил много сухого льда и погрузил в него ногу. Затем он позвонил жене и попросил отвезти его в больницу, надеясь, что, проснувшись на следующий день, обнаружит, что нога ампутирована. К несчастью для Викерса, врачам удалось спасти конечность. Они посчитали его сумасшедшим и назначили ему транквилизаторы, антипсихотики и электросудорожную терапию, намереваясь избавить его от бессмысленного, по их мнению, желания. Хотя долгое время Викерс и сам считал себя сумасшедшим, в конечном счете он пришел к осознанию, что хирургическое удаление конечности – это единственное, что он может сделать ради собственного счастья. Со временем он встретил психиатра, лечившего еще нескольких подобных пациентов, и тот договорился об ампутации его ноги. Викерс сожалел лишь о том, что не сделал этого раньше¹.

Роберт Викерс – носитель редкого и загадочного состояния, которое сейчас называют нарушением целостности восприятия собственного тела. Первое медицинское описание этого состояния появилось в 1977 году в небольшой статье, где говорилось о двух случаях «добровольной ампутации». Один из пациентов сообщал о повторяющихся сексуальных фантазиях стать человеком с ампутированной конечностью и о том, что он часто мастурбировал на фотоснимки женщин с ампутированными конечностями. «С тринадцати лет, – рассказывал он врачам, – моя сознательная жизнь была поглощена […] странным и чрезвычайно сильным навязчивым желанием, потребностью, стремлением ампутировать ногу выше колена». Он обращался к нескольким врачам по поводу своего состояния, но ему неоднократно отказывали в хирургической ампутации, и в конце концов он начал представлять себе различные несчастные случаи, в результате которых мог бы получить травму ноги. Однажды он взял дело в свои руки – вбил конический щуп из нержавеющей стали в кость левой голени, а затем попытался инфицировать рану гноем от прыщей на лице, смешанным с носовой и анальной слизью. Его нога начала проявлять признаки серьезной инфекции, и он поступил в больницу, сказав врачам, что поранил конечность в результате несчастного случая на производстве. Однако инфекция быстро прошла, и его выписали. После этого он предпринял еще множество попыток травмировать свою нежеланную ногу. Он регулярно накладывал жгут на левое бедро, прикладывал лед и делал инъекции местного анестетика для обезболивания, прекращая только тогда, когда боль становилась невыносимой. Затем он начал ежедневно вбивать щуп в кость голени, с каждой попыткой продвигаясь все ближе и ближе к колену. В последующих интервью пациент рассказывал, что обращался к нескольким психиатрам и рассматривал различные варианты лечения, включая ЛСД-терапию, но неизвестно, проходил ли он их на самом деле. На момент последнего наблюдения он все еще не решил свою проблему и признавался, что находится в тяжелой депрессии.

Синдром BIID веками прятался на виду и всегда связывался с сексом. В 1785 году французский анатом и хирург Жан-Жозеф Сю описал англичанина, который был влюблен в женщину с ампутированной конечностью и хотел сам стать таким же. Он предложил французскому хирургу 100 гиней за ампутацию его здоровой ноги; хирург отказался, потому что у него не было нужного оборудования, но затем все-таки провел операцию под дулом пистолета. Позже хирург получил плату за ампутацию вместе с письмом, в котором говорилось: «Вы сделали меня счастливейшим из людей, отняв у меня конечность, которая была непроходимым препятствием на пути к моему счастью»².

В конце XIX века австро-немецкий психиатр Рихард фон Краффт-Эбинг опубликовал свой труд «Сексуальная психопатия» (Psychopathia Sexualis), представляющий собой энциклопедию парафилий, или девиантных сексуальных практик, включая скотоложество, мазохизм, некрофилию и садизм, а также широкий спектр других фетишей. Более поздние издания энциклопедии, которая сегодня считается основополагающим текстом для научной сексологии, также включают заметки о трех людях, у которых наблюдалось состояние, которое теперь в ретроспективе похоже на синдром BIID. «Даже телесные дефекты перерастают в фетиши», – пишет фон Краффт-Эбинг, а затем приводит описание 28-летнего инженера-фабриканта, который «жаловался на своеобразную манию, заставлявшую его сомневаться в своем рассудке»:

С 17 лет он стал испытывать сексуальное возбуждение при виде физических дефектов у женщин, особенно хромоты и искалеченных ног. Обычные женщины не вызывали у него никакого влечения. Но если женщина хромала или имела деформированные или изуродованные ноги, она оказывала на него сильное чувственное воздействие, независимо от того, была ли она красива или безобразна. В его грезах […] перед ним то и дело возникали фигуры прихрамывающих женщин. Временами он был не в силах устоять перед искушением подражать их походке, что вызывало бурный оргазм со сладострастным семяизвержением. […] Он полагал, что соитие с хромой женщиной доставит ему огромное удовольствие. Во всяком случае, он не смог бы жениться ни на ком другом, кроме хромой женщины.

Далее следует история человека, названного Z., который…

даже в раннем детстве всегда испытывал большую симпатию к хромым и ковыляющим [и] имел обыкновение ходить по комнате прихрамывая на двух метлах вместо костылей, или, когда его никто не видел, ковылять по улицам. […] в его эротических фантазиях идея хромой девушки всегда была ведущим элементом. Личность хромой девушки была ему безразлична, его интересовала только хромоногость. Он никогда не вступал в половую связь с девушкой, страдавшей от такого недуга. Его извращенные фантазии крутились вокруг мастурбации на ногу хромой женщины. Временами он питал надежду на то, что ему удастся добиться успеха и жениться на целомудренной хромоножке. […] Настоящее его существование было сплошным страданием.

Наконец, есть случай тридцатилетнего чиновника:

С 7 лет он играл с хромой ровесницей. В возрасте 12 лет наступило половое созревание, и вне всякого сомнения, первые сексуальные эмоции по отношению к другому полу были связаны с видом хромой девочки. С тех пор только хромые женщины возбуждали его сексуально. Его фетишем стала красивая дама, которая, как и спутница его детства, хромала на левую ногу. Он рано начал искать связи с противоположным полом, но оказывался абсолютным импотентом с женщинами, которые не хромали. Он ощущал себя мужчиной и получал удовлетворение, если женщина хромала на левую ногу, хотя успех приходил и в случае ее хромоты на правую ногу. Его сексуальная аномалия делала его очень несчастным, и он часто был близок к самоубийству³.

Раннее кинематографическое отображение добровольной ампутации появилось в немом фильме ужасов Тода Браунинга «Неизвестный» (1927), где Лон Чейни сыграл роль циркового уродца по прозвищу Безрукий Алонзо, чей номер состоял из метания ножей и стрельбы из винтовки ногами по его прекрасной ассистентке Нанон (в исполнении Джоан Кроуфорд). На самом деле Алонзо – беглец и самозванец, который крепко связывает руки за спиной, чтобы скрыть деформированный большой палец, по которому его можно опознать. Алонзо тайно влюблен в Нанон, но из-за того, что большую часть жизни ее домогались и лапали мужчины, она испытывает болезненный страх перед их руками. Она избегает ухаживаний Малабара, циркового силача, но, веря в безрукость Алонзо, чувствует себя рядом с ним комфортно. Когда владелец цирка и отец Нанон узнают тайну Алонзо, он убивает их обоих. Нанон становится свидетельницей преступления и видит обезображенный большой палец убийцы, но не его лицо. Затем Алонзо шантажом заставляет хирурга ампутировать ему обе руки, чтобы Нанон не смогла опознать его как убийцу, и он смог завоевать ее сердце [12]12
   Спойлер: впоследствии Алонзо, ставший безруким уже по-настоящему, возвращается к Нанон, и та сообщает ему, что наконец-то приняла предложение Малабара. Разбитый горем, Алонзо пытается покалечить Малабара во время циркового представления, но в процессе его насмерть затаптывает лошадь. –   Прим. пер.


[Закрыть].

С 1924 по 1941 год журнал London Life опубликовал длинную серию писем и рассказов, большинство из которых были подписаны неким Уолтером Стортом, содержащих истории молодых женщин с ампутированными конечностями и мужчин, которые были сексуально заинтересованы в них или питали к ним романтические чувства. В 1972 году журнал Penthouse начал публиковать подобные письма и рассказы, которые стали настолько популярны, что редакторы завели регулярную колонку «Мания одноногости» (Monopedia Mania), а в 1975 году увидел свет андерграундный порнографический комикс «Ампутантская любовь» (Amputee Love), где описывались подвиги Лин, которая после потери одной из ног в автомобильной аварии открывает для себя тайный мир ампутационных фетишистов и оргий⁴.