Текст книги "Свидетельства о покровительстве Пресвятой Богородицы Русскому монастырю на Афоне"

О неоскудении муки

Перед открытием войны 1853 года, когда повсюду начались приготовления и христиане были в затруднении и опасались за жизнь в случаях далекой отлучки от местожительства, в нашем монастыре истощился запас муки, так что оставалось на один только день. Взять было негде, о привозе откуда-нибудь и думать было невозможно, отправиться на лодке в близкие к Афону места – тоже, да и купить было не на что. Хлебопек (из русских) приходит к старцу и объявляет, что муки остается только на одни хлебы, и спрашивает, что будем делать. Старец сказал ему неопределенно: «Положимся на Господа. Он пошлет нам и муки». Хлебник думал, что у старца есть в виду получить откуда-либо новый запас, пошел к своему послушанию успокоенный. И наутро по обычаю берет, как говорил, муку последнюю, но видит, что еще остается на одни хлебы. Сочтя это ошибкой и неправильным взглядом, он печет в другой раз хлебы и, израсходовав муки, сколько было нужно, смотрит – ее еще остается достаточно для одних хлебов. Не уразумев и тут совершающееся чудо и еще думая, что как-нибудь ошибся, печет опять хлебы, а муки осталось еще на один день. Далее дни сменяются днями, составились недели, кои, присоединяясь одна к другой, постепенно составили уже три месяца, а муки после каждого печения остается все еще на одни хлебы. Ужас и радость овладели хлебником, и он начал передавать тайну близким братиям, что мука (по молитвам старца к Промыслительнице нашей Матери Божией) не убавляется уже несколько недель, а потом и месяцев.

Так не убавлялась мука, пока не созрела посеянная и снятая трудами братий пшеница; хлебы пекли всякий день, и каждый раз ее оставалось опять на одни хлебы; питались же, кроме посторонних, монастырских братий двести человек целые три месяца. И только когда привезли из Каламарии, где сеялась пшеница, новый хлеб и отдали смолоть, мука вдруг иссякла.

Такое чудо Матери Божией совершилось на памяти многих братий, и теперь свидетельствующих о сем великом событии, и все, кто тогда узнал о нем, прославляли Владычицу Богоматерь, истинно матерински не оставившую их в то время и таковым чудом вновь доказавшую Свое благоутробное попечение о приверженцах Ее, воскриляя их дух не только к благодарности, но и к совершенной преданности Ее неусыпному промышлению и предстательству. Слава Творцу неба и земли, даровавшему нам столь мощную Ходатаицу!

Чудесным образом пойманная рыба

Праздник Покрова Пресвятой Богородицы у нас храмовый, и особенно русский праздник, на который стекается из разных мест гостей – пустынников и других лиц – немногим менее, чем на праздник святого Пантелеимона. Нынешний год (1861) Матери Божией угодно было ознаменовать Свое торжество дивным событием, о котором я намерен теперь побеседовать с вами.

С давних лет один пустынник, иеросхимонах Савва, занимается резьбой и тиснением единороговых крестов для нашего монастыря. Пред праздником Покрова этих крестов у него скопилось много, и он намеревался отвезти их к нам, чтобы пробыть у нас и сам праздник. Хотя его келлия[18]18
  На Афоне слово «келлия» («келья», «келия») имеет не только общеупотребительное значение «комната монаха», так же называются жилые и хозяйственные постройки с церковью, где живет один или несколько монахов, которых именуют келлиотами. В первом случае говорят: «жить в келье», «келейный»; во втором: «жить на келлии», «келлиотский». – Примеч. сост.


[Закрыть] была далеко от нас, но ему легко и удобно было исполнить свое намерение, потому что он имел собственную лодку и наемного гребца. Предположив отправиться в Руссик, старец встретился в монастыре святого Павла с одним архимандритом, который питал к русским особенное расположение и давно желал побывать у нас в Руссике на празднике Покрова Пресвятой Богородицы. Зная, что отец Савва нередко ездит к нам, архимандрит спросил его, не будет ли он к празднику Покрова Владычицы в Руссике. Тот отвечал, что непременно будет, если то угодно Господу, и что ему даже необходимо ехать, чтобы доставить туда свое рукоделие, которого у него изготовлено довольно. Архимандрит спросил, не возьмет ли отец Савва и его с собой на праздник, потому что он давно намеревается быть в этот день в Руссике. Отец Савва сказал: «Почему же не взять? Для меня всё равно, ехать вдвоем или впятером». Согласившись на этом, они условились, когда им отправиться. А так как времени оставалось еще более недели, то отец Савва присовокупил, что пока займется ловом рыбы, чтобы отвезти ее к празднику на утешение больным, которых, как он слышал, в монастыре было много. С этим условием они расстались.

Целую неделю отец Савва со своим лодочником трудились в рыболовстве, но ничего не поймали. Это глубоко огорчило старца. Наступила последняя ночь, наутро им должно ехать в Руссик, а у них еще не было ни одной рыбки. Тут отец Савва с особым воодушевлением говорит своему лодочнику: «Пойди и за послушание от руссиковских старцев поймай, непременно поймай рыбы, иначе с чем мы завтра поедем? Больных много, а мы ничего не привезем им». Лодочник пошел и на ночь закинул в море крючки (большие удочки). Утром же отправились оба и нашли на одном крючке попавшуюся рыбу. Вытащили ее на берег и видят самую лучшую в здешних водах рыбу – руфо весом более пуда. Старец обрадовался и одной рыбе. «По крайней мере, – думал он, – не с пустыми руками приеду на праздник». Собравши всё для дороги, они отправились; с ними поехал и архимандрит.

Прежде рассказа о путешествии этих благочестивых мужей не должно оставить без внимания, что отец Савва целую неделю трудился с лодочником и не поймал ничего. Когда же в последнюю ночь послал своего лодочника со словами «за послушание от руссиковских старцев», то попалась рыба самая большая и лучшая. Это дает повод к благоговейному удивлению силе послушания. Бесчисленные предивные примеры чудодействия свидетельствуют то же и в жизнеописаниях богоносных отцов.

Но это еще не чудо, о котором хочу передать вам, а только приготовление к нему.

Плывя мимо монастыря Симонопетра, устроенного на скале, путешественники вспомнили, что у пристани его есть небольшой залив, в который заходит рыба, и решились заехать туда – не поймают ли там что-нибудь? Заехали. Рыба действительно случилась в заливе. Обрадованные такой находкой, они вооружились острогами и в короткое время перебили достаточное количество. Уже намеревались окончить лов, как лодочник заметил огромную рыбу, тотчас ударил острогой и задел ее у хвоста, при этом рыба имела возможность сильного сопротивления и успела уйти в море, оставив ловцам свой хвост. Такой рыбы и одной достаточно было бы на обед многим болящим, а потому ловцы наши много скорбели о неудаче. Затем отправились в дальнейший путь и наконец достигли Руссика.

Видя, что до начала бдения в монастыре оставалось еще довольно времени, отец Савва вознамерился закинуть крючки и около нашей обители, чтобы еще поймать сколько-нибудь для праздника Царицы Небесной. Такое необыкновенное усердие было вознаграждено сверх всякого ожидания: к неописуемой радости ловцов, попалась огромная рыба! Они вытащили ее – и что же? Вот истинное чудо! Рыба без хвоста, та самая, которую они тащили в лодку у Симонопетра[19]19
  Расстояние от Симонопетра до Руссика – около 10 верст. – Примеч. иеромонаха Пантелеимона.


[Закрыть]. При виде такого удивительного случая архимандрит воскликнул от изумления, но отец Савва, как давний афонец, привыкший к явлениям великих чудес, затаив свое удивление и восторг, возразил: «Чему тут удивляться? Матерь Божия определила, какой рыбе быть на трапезе в Ее праздник, и так как мы не сумели вытащить эту рыбу у Симонопетра, то Владычица повелела ей плыть сюда и здесь попасться на крючок».

Благоговея пред чудной милостью Матери Божией, путешественники вступили в монастырь, отдали рыбу и пошли к бдению. Считаю излишним говорить, что по афонскому обыкновению всенощное бдение с приличным торжеству благолепием продолжается иногда более двенадцати часов, и доскажу, чем окончилось вышеописанное чудо.

В самый праздник, после литургии, совершенной архиереем соборне, все приглашены были на трапезу по уставу монастырскому. На трапезу пришел и архимандрит, прибывший с отцом Саввой, и занял место против старца, нашего духовника, иеросхимонаха Иеронима. Не понимая русского чтения за трапезой, архимандрит, рассматривая мысленно чин настоящего праздника, остановился на вчерашнем событии и, углубляясь в сопровождавшие его обстоятельства, начал колебаться сомнением в действительности особенного Богоматернего покровительства нашей обители. «Как, – думал он, – неужели Матерь Божия до такой малости заботится о Руссике, что назначила, какой рыбе должно быть пойманной на Ее праздник? И что такое Руссик? Мы не вытащили рыбу около Симонопетра, проехали потом десять верст и вот здесь поймали ту самую рыбу, как будто она гналась за нами. Неужели так устроила Царица Небесная? Нет! Это дело обыкновенное, дело случая, дело вражие». Находясь в таком размышлении, он взял кусок соленой рыбы, какая предложена была на трапезе, но лишь только произнес мысленно: «Это дело вражие», как вдруг у него покривился рот, открылись судороги, и он не мог ни проглотить, ни выплюнуть этого куска. Поняв свое согрешение, архимандрит тут же от всей души обратился к Царице Небесной, умоляя помиловать и простить его, помыслившего лукавое и оскорбившего Ее, Милосердную. «Верую, – говорил он от всего сердца, – что Ты, Владычица, заботишься о Руссике даже и до такой малости, что назначила, какой рыбе быть пойманной на Твой праздник. Верую сему, сознаю грех свой, каюсь, прости меня!» Милосердная Матерь кающихся – Владычица Богоматерь услышала усердную молитву и простила согрешившего архимандрита. Рот его исправился и пришел в нормальное состояние. Он прожевал взятую пищу, а потом благополучно ел остальную часть трапезы и вышел из-за стола совершенно здоровым, возгревая в сердце покаянные чувства пред Всемилостивой Владычицей Богоматерью.

По выходе из трапезной архимандрит подозвал к себе старца обители нашей Савву, известного ему по святости жизни, и всё рассказал ему. На другой день архимандрит и оба Саввы пришли втроем к нашему старцу-духовнику иеросхимонаху Иерониму и подробно сообщили ему обо всём случившемся. Долго дивились они столь чудному промышлению Владычицы, и архимандрит сказал в заключение: «Если Она так благоутробно и с такой заботливостью печется о малом, то во сколько крат более промышляет о великом и многом?!»

Получив истинное утешение в этой благочестивой беседе, старцы расстались.

Нечаянная милость

Сообщенное мной недавно совершившееся чудо не есть единственное – подобных дивных событий, относящихся к нашей обители, можно указать множество.

В нашем монастыре каждодневно питаются от шестисот до восьмисот человек, между тем он не имеет никаких положительно средств, кроме веры старцев в Матернее промышление Небесной Заступницы. Не есть ли это тоже великое чудо Богоматери, повторяющееся каждый день?! Кто внимательно размыслит о таком преславном знамении Небесного благоволения, тот, конечно, согласится, что удовлетворять потребности такого значительного числа людей невозможно без особой помощи свыше. И вот доказательство сему в одном также недавнем случае, где явственно видна заботливость Матери Божией о нашей обители.

На Карее каждый монастырь имеет конак, или подворье, где постоянно живут поверенные от тех монастырей старцы, составляющие синод афонский, то есть высшее управление Святой Горы. Нашему Русскому монастырю было необходимо оставить прежнее свое подворье, потому что в нем обрушилась церковь с частью здания и оно при скудости монастырских средств долгое время (двадцать лет) не было возобновляемо. В такой крайности нанимали квартиру в чужом доме, но столь небольшую, что в ней с трудом помещались братия, не говоря уже о поклонниках[20]20
  На Афоне паломников называют поклонниками. – Примеч. ред.


[Закрыть], которых постепенно стало стекаться больше и больше и для которых требовалось при каждом приходе их (а приходят обыкновенно партиями) особое помещение. Это последнее обстоятельство настоятельно вынуждало построить новое подворье.

Сильные верой старцы решились начать работы и построили подворье с небольшой церковью во имя великомученика Георгия, как была и прежняя. Дело приведено к совершенному окончанию, требуется только рассчитаться с рабочими и заплатить три тысячи рублей. А денег в монастыре всего один рубль серебром! Что тут делать? Занять – но у кого? Время уходит, а ждать неоткуда и нечего. Было, правда, в виду при начале постройки одно обнадежение, но оно не состоялось, и обитель находилась в самом критическом положении.

И вдруг получается почта и с ней – о милосердие Владычицы! – уведомление, чтобы явились в константинопольское консульство принять три тысячи рублей серебром, присланные из России нашему монастырю от неизвестного благотворителя. Именно та сумма, в которой нуждались. Не явное ли это чудо Всепетой Богоматери по теплому предстательству к ней хозяина и попечителя обители – святого великомученика и целителя Пантелеимона? О, кто воспоет, кто прославит возвеличенную над всем созданием Пречистую Владычицу Богородицу?!

Приведем здесь бывшее схимонаху Порфирию пред смертью откровение об обители нашей, о котором он оставил следующую записку:

«В 1853 году Господь сподобил меня великого ангельского образа – принять схиму 13-го числа марта, постригал отец Иезекииль при отце нашем игумене Герасиме, и нарекли имя Порфирий во имя иже во святых отца нашего Порфирия, архиепископа Газского. Память ему – февраля 26-го. Помолитесь обо мне, вся братия, ко Господу, и ты, святый отче Иероним. Прошу всех, помолитесь о мне».

На другой стороне записки продолжает так:

«Молитесь усердно и уповайте, вся братия, на Преблагословенную Богородицу и святого великомученика и целителя Пантелеимона. Обитель наша всем будет изобиловать, аще соблюдем правила, какие установлены. Простите Христа ради. Святый отче Иероним и вся братия моя, помолитесь о мне ко Господу.

Схимонах Порфирий, в мантии Прокопий, в миру Павел Первов, архангельский мещанин».

Видение Богоматери, которая в мантии и во всём монашеском одеянии посетила братию монастыря святого великомученика и целителя Пантелеимона

В незабываемый день 27 декабря 1860 года Матерь Божия удостоила наш монастырь особенного Своего благословения, посетив видимым образом иночествующих, хотя невидимо Она пребывает неотлучно с подвизающимися в Ее Святом Жребии. Один брат передал мне как великую тайну бывшее ему откровение, которое хочу здесь сообщить любви вашей. Встав с постели перед утренею за двенадцать минут, брат сей ожидал удара в било на утреню, как вдруг, по действию благодати Божией быв в восторге[21]21
  В каком состоянии находится человек при открытии ему в духовном восторге или, по нашему выражению, чувственным образом Божественных Таин, – это непостижимо, о чем свидетельствует апостол Павел, который был восхищен до третьего неба и написал о сем так: Аще в теле, аще кроме тела, не вем, Бог весть (2 Кор. 12, 3). – Примеч. иеромонаха Пантелеимона.


[Закрыть], увидел себя стоящим посреди трапезной, где в простые дни читают жития святых и поучения. Все братия сидели по местам, сам игумен – на своем месте в архиерейской мантии, надеваемой только в большие праздники; все священнодействующие были вокруг него, как обыкновенно садятся в праздники по обе стороны за особым столом; никто ничего не кушал, никуда не озирался, а сидели поникнув долу, как бы в каком-то ожидании. Между тем упомянутый инок пересматривал книгу о чудесах Божией Матери, а кто-то, стоя сзади, смотрел через его плечо и как бы наблюдал за его чтением. Вдруг подходит к нему Владычица наша Богородица и, смотря в книгу сбоку, прочла ему некоторые слова, написанные под Ее изображением, бывшим в книге.

Бог знает почему, брат принял Ее за родную свою мать и, даже не посмотрев на лицо читавшей, повторил за Нею подписанные слова. В это время Богоматерь (это действительно была Она) положила ему в руку принесенную Ею некую манну, похожую на бело-желтую алву[22]22
  Алва – лакомство греков, приготовляемое из орехов с медом или сахаром, вроде теста. – Примеч. иеромонаха Пантелеимона.


[Закрыть], густую по составу, но удобно отделяющуюся при раздроблении. Это, однако же, не удивило брата; но так как из данной ему небесной пищи верхняя часть немного оттаяла, то он решился ее скушать, и, когда взял в рот, манна мгновенно растаяла, дав только ощутить свойство необыкновенно сладкого вкуса. Владычица, переступив несколько, стала против него и, повторив прежние Свои слова, направилась к игуменскому столу. Теперь только монах взглянул и увидел, что это не мать, за которую он принял Ее, ибо родная его мать стара и мала ростом, а эта – молодая, высокая, со светлым лицом и притом в мантии и во всем монашеском одеянии. Но и это по действию благодати нисколько не удивило монаха, а показалось ему обыкновенным явлением, и он опять стал смотреть в книгу[23]23
  Благодать Божия в подобных случаях так покрывает человека, что ему по большей части совершающееся видение кажется обыкновенным, и уже после, по миновании восторга духовного, дивится, как это совершилось? Оно неизъяснимо и непостижимо! – Примеч. иеромонаха Пантелеимона.


[Закрыть]. Богоматерь, пройдя немного, обернулась к нему и, повторив одно слово из сказанных Ею прежде, прибавила повелительно, но кротко и приятно: «Так всегда читай!» – и пошла оделять принесенною Ею манною сидевших за игуменским столом. Когда Она говорила последние слова, монах внимательно посмотрел на Нее и не отводил от Ее лица глаз до тех пор, пока Благодатная не подала манны двум сидевшим за игуменским столом, затем опять углубился в рассматривание книги. Черты лица Небесной Посетительницы дышали такой Божественною красотою, которую не может уловить кисть самого великого художника, и столь глубоко врезались в душу и память инока, что и после он никогда не мог без слез умиления вспомнить видение.

Всё показывало, что явившаяся была Начальница или, судя по одежде Ее, Игумения сему месту, но брат, удостоенный сего видения, принял это за самое обыкновенное явление, чему потом сам удивлялся. Одно только обстоятельство казалось ему странным: когда Царица Небесная пошла от игуменского стола к другому, следующему за ним, то сидевшие там братия как будто не замечали Ее присутствия; не замечали и тогда, как Она с истинно материнскою заботливостью и участием наклонялась, чтобы посмотреть на кого из них. Даже и тот, кому Она, Матерь щедрот и утешения, отделяла от принесенной Ею манны и полагала в руку, – и тот, приняв небесный дар, сидел по-прежнему – наклонившись к столу. Владычица раздавала этот дар не всем, а через два человека, иногда через пять, а иногда и двум рядом сидевшим. В это время брат, так внимательно смотревший на Владычицу Игумению, заметил, что тот самый, который прежде смотрел ему через плечо и рассматривал вместе с ним чудеса Богоматери (и которого он признавал потом за святого великомученика Пантелеимона), теперь уже ходит за Нею в отдалении и благоговейной почтительности, как бы не дерзая приблизиться к Ней – всех Святых Святейшей! Сим кончилось видение.

Монах, пришед в себя, чувствовал нечто чудное, невыразимое, его душу наполняло тихое восхищение и умиление, но, подумав, что долго пробыл в этом безотчетном, неизъяснимом состоянии и что опоздал к утрене, стал скорбеть. В этих размышлениях подходит к окну, и в ту же минуту ударили первый раз в току; следовательно, все видение продолжалось не более десяти минут. Святые старцы, углубляясь в духовное значение описанного посещения Богоматери, видят в сказанных Ею словах, как приятно Владычице трехсоставное дружество или соединение в нашей обители трех обществ: греческого, русского и болгарского в одно целое, ибо в словах Ее заключалось указание на это, что, конечно, и привлекает особенное Ее Матернее благоволение, утешает Ее – Владычицу.

В частности, для меня в этом видении всего поразительнее, что Владычица Неба и земли явилась в монашеском одеянии; Она называется Игумениею Афона, то в приличной сему званию одежде и благоволила посетить Своих послушников мира. Сколько смирения! Сколько в то же время Матернего Ее попечения о птенцах Своих и любви к ним! Этим чудесным посещениям Она показала, что неотступно пребывает с подвизающимися в Ее земном уделе и матерински воспитывает их для вечной жизни. Судите теперь, сколь высоко достоинство монашеского ангельского образа, когда Сама Царица горнего и дальнего мира приняла этот образ и пришла в таком виде посетить обитателей избранного Ею из всей земли жребия.

Посещение Царицей Небесной братии в трапезной[24]24
  Рассказ взят из кн.: Сергий (Веснин), иеромонах. Письма Святогорца к друзьям своим о Святой Горе Афонской. СПб., 1850. С. 411–414.


[Закрыть]

Некоторые из нашего братства сильно скорбели и жаловались на бобы и фасоль, почти исключительно составлявшие нашу пищу, в то время как Руссик имел рыбные ловли на Дунае, и просили духовника озаботиться ее улучшением, тем более что Дунай мог лакомить нас прекрасной рыбой. Частые жалобы изнемогающей братии много занимали мысли духовника, так что он решился наконец передать их геронде (старцу-игумену). Мы это знали, надеялись на добросердечие геронды, и ожидание скорой перемены скудной трапезы на другую, лучшую, в русском вкусе, утешало нас, было часто предметом братских бесед. Мы полагали, что с нашей стороны здесь нет никакой погрешности, но пред правдой Божией наше гастрономическое дело было не столь извинительно.

Помнится, пред масленицей 1846 года на одного из русской братии напал демон и расстроил его до такой степени бурей разнообразных мыслей, чувств, желаний, недостойных ангельского образа, что несчастный пал духом и предался нерадению о своем спасении. Подобные искушения в нашем отшельническом быту – вещь весьма обыкновенная, но беда в том, что брат не имел силы передать духовнику подробности демонских прилогов.

Так протекло несколько дней, и Бог весть чем бы это закончилось, если бы Царица Небесная не простерла Своего Материнского участия изнывающему иноку. Раз после бурных волнений духа он, усталый, с тревожным раздумьем, опустился на свою койку; легкий сон смежил его глаза, и ему представилось, что он находится в трапезной в какой-то торжественный день. Всё братство Руссика было там, сам игумен в архиерейской мантии занимал свое место. Удивленный этим необыкновенным собранием, брат осмотрелся кругом и видит, что вместо обычной пищи пред всеми расставлены блюда с мясными яствами. Это чрезвычайно смутило его, тем более что и пред собой видел он самое роскошное блюдо с таким жарким, от которого уже с принятием ангельского образа отказался, считая его для себя непозволительным по строгости постнических обетов. Между тем ему представилось, что братство, не дотрагиваясь до пищи, как будто ожидает кого-то. Пока всё это занимало удивленного брата, вдруг главные двери трапезной распахнулись, и он увидел Царственную Жену, вошедшую в сопутствии двух прекрасных девиц (это были святые великомученицы Екатерина и Анастасия). С первого взгляда он узнал дивную Посетительницу, озаряемую райским светом, и затрепетал от радости и тайного страха. Он не смел тронуться со своего места, как преступник, желал утаиться от светлых взоров Богоблагодатной Девы, посетившей нашу обитель. При Ее появлении брат видел, что духовник, одетый в мантию и схиму, тотчас встал со своего места, робко приблизился к Посетительнице, раболепно пал Ей в ноги и благоговейно облобызал Ее десницу. Долго милостиво, с материнской улыбкой что-то вполголоса говорила ему Явившаяся, потом обошла всю трапезную, обозревая всех и каждого. Пока Она таким образом обходила, брату представлялось, что духовник заботливо хлопотал о приборе для Посетительницы, но одна из девиц подошла к нему и громко произнесла: «Перестаньте, пожалуйста, тревожиться. Царица Небесная терпеть того не может».

В это время Царственная Посетительница снова подошла к игуменскому столу и, пока обозревала оттуда с материнской любовью все братство, другая девица, наклонившись к Ее уху, тихо сказала: «Что же Ты, Владычица, порадовав всех Своим благодатным посещением, ничего не скажешь в утешение сему рабу Твоему?» При этих словах она показала перстом на брата, которому видение это было открыто. Несчастный заметил, что Владычица взглянула на него, но гневно и строго, а потом, быстро отворотив Свое светлое лицо, молча удалилась из трапезной.

Это так поразило бедного, что он затрепетал от страха и проснулся.

Тогда же это видение было передано им духовнику, и с тех пор брат, удостоившийся зреть Царицу Небесную, исправился от своего уныния, а мы оставили плотоугодные жалобы на пищу, довольствуясь тем, что подадут. Сами рыбные ловли на Дунае были брошены как слишком опасные для пребывающих там иноков по многим отношениям их к миру.