Текст книги "Святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии, и ее святые последователи"

Сокрушение богов

Было жаркое лето 310 года, начинался июнь месяц. Перед святой Ниной встали Джавахетские горы, упирающиеся в самое небо и покрытые на вершинах снегом и облаками. От них веяло холодом. Никогда не видела отроковица подобных гор и подумала даже, что это искушение от дьявола, бесовское видение… Она стала плакать и молиться, но снежные вершины не пропадали. «Как я пойду через такое страшное место? – сетовала она. – Найду ли столько сил? Господи! Возьми душу мою!» Она подложила под голову камень и уснула.

То ли уже проснувшись, то ли во сне – она не могла этого понять – увидела она вдруг Самого Иисуса Христа, стоящего возле нее, но не на земле, а на воздухе. Глядя на нее с безграничной любовью, Он протянул ей хартию и сказал:

– Нина! Неси этот свиток в город Мцхету. Ничего не бойся. Я подам тебе помощь во всем.

И Он стал невидим. А Нина развернула хартию и прочла восемь изречений на греческом языке:

«1. Аминь, глаголю вам: идеже аще проповедано будет Евангелие сие во всем мире, речется и еже сотвори сия, в память ея (Мф. 26, 13).

2. Несть мужеский пол, ни женский: еси бо вы едино есте о Христе Иисусе (Гал. 3, 28).

3. Глагола Иисус: не бойтеся: идите, возвестите братии Моей (Мф. 28, 10).

4. Иже вас приемлет, Мене приемлет: и иже приемлет Мене, приемлет Пославшаго Мя (Мф. 10, 40).

5. Аз бо дам вам уста и премудрость, ейже не возмогут противитися или отвещати еси противляющиися вам (Лк. 21, 15).

6. Егда же приведут вы на соборища и власти и владычества, не пецытеся, како или что отвещаете, или что речете: Святый бо Дух научит вы в той час, яже подобает рещи (Лк. 12, 11–12).

7. И не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити (Мф. 10, 28).

8. Шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам: и се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Аминь (Мф. 28, 19–20)».

Стоя на коленях, святая Нина прочла хартию и стала молиться: «Владычице Богородице, приими моление недостойной рабы Твоей и помоги мне противостать коварствам рода человеческого! Повелением Сына Твоего и Бога нашего Иисуса Христа иду я в пределы жребия Твоего на благовестие святейшего имени Господня, – укрепи мои силы и помилуй народ, к которому я иду, ведь и за него пролил на Кресте пречистую кровь Свою Иисус Христос, Господь наш».

Однако не зная точного пути, Нина целый день шла по берегу бывшего здесь озера Параван и уже к ночи заметила рыбачий костер. Это были простые и добрые люди, которые, увидев молодую девицу в запыленной и оборванной одежде и с дорожным узелком, сжалились над ней, дали ей испеченной на углях рыбы и хлеба и потеснились у костра, так как ночь наступала холодная. Они говорили по-армянски, а Нина еще от старицы Ниофоры научилась понимать этот язык, и еще более в беседах с Рипсимией.

– Где находится город Мцхета? – спросила она.

– Из этого озера вытекает река Кура, – отвечал один из рыбаков. – Она рассекает горы, которые ты видишь, а там, за снежными вершинами на ее берегу и находится великая столица наших богов. Шестого августа будет большой праздник, со всех сторон стекутся в Мцхету люди поклониться великому Шоттану. А сейчас никто не идет туда. Лучше тебе подождать и пойти вместе со всеми. Поживи с нашими женами и дочерьми.

«Шестого августа… Это ведь Преображение Господне!» – ужаснулась святая Нина коварству дьявола, устроившего это совпадение. «Нет, не останусь здесь, пойду», – решила она.

Река Кура текла сначала на запад, потом поворачивала и, сделав огромную дугу, направлялась на восток. Этот путь на запад был неимоверно трудным. Скоро изорвались о камни ее сандалии, а потом покрылись ранами ноги, дорога то шла у самой реки, то поднималась над ней высоко, превращаясь почти в тропу, иногда нависающую над пропастью, в которую страшно было взглянуть. Над нею кружились хищные птицы, а ночью, когда она, дрожа от холода, молилась, поставив крест среди камней, слышала она вой диких зверей, – во тьме со всех сторон приближались к ней как бы горящие злобой глаза; это были демоны, которые не могли никак ей повредить, так как она была ограждена благодатью Господней и Покров Божией Матери был всегда над нею. И все же ей было страшно. Она была еще почти отроковица. Ей казалось, что она не вынесет ни усталости, ни голода, ни холода.

Много дней и ночей шла она. И когда силы ее наконец совсем иссякли, она увидела над Курой, на широком склоне горы, обширный город со стенами и башнями, сады вокруг него, овец, пасущихся у реки, услышала звук зурны, на которой играл пастух, сидящий на камне. Пастух сказал ей, что это город Урбниси, принадлежащий, как и Мцхета, как и все города и веси Иверии, царю Мириану, великому и сильному государю. Увидев ее израненные ноги, он посоветовал ей идти в еврейский квартал, где есть лекари. Евреи жили вне города, их дома были видны от реки. И вот святая Нина нашла у них приют. К ней, как к бедной страннице, отнеслись очень радушно и не отпустили ее до тех пор, пока не зажили все ее раны.

В конце июля множество жителей Урбниси собрались в праздничных одеждах на площади – кто верхом на коне, кто на осле, кто пеший, все с узлами и корзинами. На повозках были сложены бурдюки с вином, круги сыра, кувшины с медом и сметаной. Все это, а также целое стадо овец и коз предназначалось в жертву богам. Люди эти отправлялись в Мцхету на праздник, но нельзя сказать, что очень охотно. Те города и села, из которых шестого августа не было представителей во Мцхете, должны были платить большой выкуп, а иной раз подвергались и разорению. Святая Нина присоединилась к ним. В ночь на шестое они прибыли к слиянию Куры и Арагви, где располагалась Мцхета. Вблизи, над ущельем Армазис-Хеви, на одной из вершин горного кряжа Картли, возвышались главные идолы Иверии, поставленные здесь еще царем Фарнаозом в IV веке до Рождества Христова над могилою Картлоса, считавшегося родоначальником грузин. Этот Фарнаоз, спасший Иверию от полного разорения, изгнавший врагов, расширивший ее пределы, и сам похоронен здесь.

Настало утро. Святая Нина была за воротами города, среди огромной толпы народа, ожидающей выезда царя. И вот раздались оглушительные звуки труб и тимпанов. Из ворот начала выходить процессия. Сначала вышли жрецы в рогатых шапках, длинных одеяниях и с кривыми ножами в руках. Затем выехал целый отряд всадников в красных кафтанах и золотых шлемах. У них были бичи в руках. Они врезались в толпу и при помощи бичей сделали широкий коридор, в который въехал царь Мириан, восседающий на дивном голубом коне. За ним восемь арапов в белых тюрбанах несли пышные носилки из слоновой кости и золота, где сидела царица Нана в роскошном наряде. На шаре, венчающем шпиль балдахина, сидел ручной орел, который взмахивал огромными крыльями и разевал хищный клюв, поворачиваясь во все стороны.

«Слава тебе, великий царь!» – выкрикивали многие из толпы.

Вся масса людей вслед за жрецами и царем двинулась на вершину горы. Святая Нина, поднявшись на гору, спряталась в расселине скалы, откуда было все хорошо видно. Ее поразило грандиозное безумие, произведенное дьяволом. «Шоттан! Шоттан!» – вопила толпа. Запылали жертвенники, полилась кровь животных. Вокруг жертвенников образовались горы кувшинов, узлов и корзин с разными приношениями, которые жрецы обрызгивали кровью жертвенных животных. Царь и вельможи принесли золото и драгоценные камни. Черный дым поднимался в безоблачное синее небо, запах горелого мяса разносился вокруг. Окровавленные жрецы, воздевая руки, молились идолам, потом все, начиная с царя, стали кланяться лбом в землю бездушным истуканам.

Святая Нина смогла хорошо рассмотреть «богов». Главный из них, Шоттан, имел вид коренастого богатыря с растопыренными руками. Он был выкован из меди и позолочен, на голове имел золотой шлем, на груди панцирь, тоже из золота. Огромные глаза его были сделаны один из яхонта, другой из изумруда, так что на идола больно было смотреть от великого блеска. Справа от него стоял такой же идол, тоже золотой, но поменьше, по имени Каци. Слева – еще меньше, серебряный, именуемый Хаим. А там, вдали, с другой стороны города, на высокой горе Зедазени, стоял еще один идол, звавшийся Заден.

Святая Нина, жалея о таком страшном заблуждении карталинского народа, стала плакать. Ревностью пророка Илии вскипело ее сердце, она подняла руки к небу и, не опасаясь никого, стала молиться Господу Богу нашему: «Всесильный Боже! Приведи народ этот, по множеству щедрот Твоих, в познание Тебя, Единого Истинного Бога, раздроби сих болванов, рассей их как пыль, – воззри с милостью на сей народ, который Ты создал и почтил Своим Божественным Образом! Ты, Господи и Владыко, так возлюбил Свое создание, что даже Сына Своего Единородного предал на распятие ради спасения падшего человечества, – избавь души людей сих от всепогибельной тьмы. Благоволи, Господи, дать очам моим видеть сокрушение гордо возвышающихся здесь идолов! Сотвори так, чтобы и этот народ уразумел даруемое Тобою спасение, возрадовался о Тебе и стал бы поклоняться Тебе, Единому Предвечному Богу, во Единородном Твоем Сыне, Господе нашем Иисусе Христе, Которому слава во веки!».

Еще не окончила святая Нина молитвы, как подул сильный западный ветер, поднявший в воздух тучу песка и мелких камней, а вскоре надвинулась и закрыла все небо черная туча, пронизываемая молниями. «Ураган!» – в ужасе закричали люди и побежали с горы, и быстрее всех скрылся в воротах города царский поезд. Удар грома потряс горы, и с неба посыпался град величиной с человеческую голову… Забушевала буря, сметая с земли все. Святая Нина, спрятавшаяся в расселине скалы, не ощущала ветра. И только она духовными очами видела, что легион Ангелов напал на идолов и раздробил их в пыль, которую ветер и хлынувший ливень унесли в горную реку…

Внезапно настала тишина. Очистилось небо, засияло солнце. На том месте, где стояли идолы, было пусто. Не осталось ни жертвенников, ни приношений. Нина, пораженная происшедшим, продолжала смотреть на это место, и вот, сначала неясно, а потом все более отчетливо стали появляться на том месте очертания стройного храма с крестом на куполе. Господь показал Нине, что здесь будет, только не открыл, что это будет храм в честь нее, святой равноапостольной Нины. Исчез в это время и идол Заден, который стоял на другой горе.

Наутро царь Мириан с жрецами и толпой народа пришел на гору и, увидев, что здесь нет и следов от древних идолов, пришел в ужас и стал спрашивать у испуганных жрецов, что это такое и как это могло случиться. Те, не зная, что отвечать, сказали, что это происки халдейского бога Итруджана, врага Шоттана, а один из них, по некоему внушению свыше, предположил, что великий бог Шоттан посрамлен тою божественною силою, которою армянский царь Тиридат обращен был к вере во Христа. При этих его словах все закричали: «Крест! Крест!» – так как на фоне голубого неба явился им как бы стоящий на гребне горы животворящий Крест Христов, объятый неземным светом. Страх охватил царя и всех бывших с ним, и все они поспешно ушли.

Святая Нина видела все это, скрывшись в той же расселине, где была во время урагана. Когда гора опять опустела, Нина пошла по гребню горного кряжа на восток и там увидела среди высокой травы красивое ветвистое дерево, называемое бриндж, на котором пели прекрасные длиннохвостые птицы. Здесь Нина расположилась на отдых. Поставив крест, данный ей Богоматерью, она стала молиться, благодаря Господа за разрушение идольского капища, прося Его помочь ей начать проповедь истинной веры в Мцхете и открыть местонахождение священного Господня хитона. Так, молясь, она провела здесь шесть дней.

А в сердце царя Мириана было посеяно сомнение, которое он не стал никому открывать. Жрецов он прогнал от себя и не желал их видеть. Он размышлял об обращении царя Тиридата ко Христу, о том Кресте, который видели все жители Мцхеты на горе Картли, о тех крестах, которые встречаются в горах под самыми облаками, а также о греческом царе Константине с его лабарумом – хоругвью-крестом, предносимой в боях перед войсками: Константин всегда побеждал… Но хотя Мириан не звал к себе больше жрецов, их часто призывала к себе царица Нана, нисколько не поколебавшаяся в дьявольской вере. Поэтому царь и ей не мог открыть своих сомнений. Не решался он также и призвать к себе ученых христиан, чтобы услышать подробности о их вере, – их можно было пригласить из Греции.

Мириан, царь Иверии

Царь Мириан не был грузином по рождению. История его жизни сложна. Начнем рассказ издалека: в 265 году в Иверии пресекся царский род Аршакидов: скончался царь Асфагур, оставивший после себя только дочь Абешуру. В это время персидский шах Кафе из рода Сассанидов захватил Армению и убил царя ее, сын которого, царевич Тиридат, бежал в Рим. Потом Кафе захватил Кахетию и вторгся в Карталинские горы – вся Иверия оказалась под угрозой уничтожения, так как персы разрушали города и селения, не оставляя в живых ни одного грузина, только детей и женщин отводя в плен.

В Мцхете собрались все князья и военачальники. Главный полководец грузин Майжан предложил единственный, как ему казалось, выход: так как войска в Иверии осталось мало и сопротивляться стало почти невозможно, а притом гибели страны допустить никак нельзя, то надо отправить послов к персидскому шаху просить сына его Михрана в супруги Абешуре. Михран, отрок, был сыном шаха, но родился не от шахини, поэтому ему все равно нельзя было рассчитывать на персидский престол, который впоследствии и достался брату его Canopy.

Шаху предложение понравилось. Он остановил наступление своих войск. Ему доложили, что царевна Абешура действительно древнего рода, восходящего к самому Фарнаозу, а к тому же Мцхета лежит в столь удобном месте, что ее можно сделать оплотом Персии против северных стран. Послы же потребовали, чтобы малолетний Михран отдан был им для воспитания его во всех грузинских обрядах и привычках, а также в вере в «бога» Ормузда и прочих идолов, а не в вере в огонь (персы были огнепоклонниками). Шах привез семилетнего сына в Мцхету, и там состоялось бракосочетание малолетних супругов – Абешуре было всего четыре года. В виде брачного подарка шах отдал царской чете Армению. Царь получил грузинское имя Мириан и скоро сделался настоящим грузином в образе своей жизни, языке и вере. Он даже стал лучше говорить по-грузински, чем по-персидски. В 273 году пятнадцатилетний Мириан овдовел и женился на дочери царя Мингрелии Нане.

Шах был доволен. Иверия постоянно воевала с хазарами и лезгинами, не давая им взять Дербент, через который дикие орды могли прорваться в Персию. Мириан приобрел себе славу храброго и непобедимого царя. Но вот из Рима явился Тиридат с огромным войском и, пользуясь тем, что Мириан в это время гнал хазар от Дербента, занял Армению. Народ принял его с восторгом, армия его сразу несметно увеличилась. Не теряя времени, он бросился в Месопотамию и Сирию, производя там страшное опустошение, и вторгся в Персию. В двух сражениях он разбил войско Мирианова брата Сапора, который к это-му времени сделался шахом. Затем Тиридат напал на Грузию, но соединенные силы Сапора и Мириана заставили его бежать не только из Грузии, но и из Армении. Так, Тиридат снова оказался в изгнании, в Риме.

В 298 году умер Сапор, и шахом стал Несрех Бартом, племянник Мириана. Несрех неожиданно для Мириана пришел с войском и разграбил Армению, Мириан решил его проучить и завоевал почти всю Персию. Персидские вельможи явились к Мириану и стали умолять его остановиться и начать переговоры, на что тот согласился. Третейский суд вынес такое решение: Мириан не имеет права на персидский престол, как рожденный от жены не царского рода (Несрех был рожден от индийской царевны), а Несрех не имел права вторгаться в Армению, которая есть свадебный подарок шаха Кафе Мириану. Было, конечно, учтено и то, что войско Мириана ныне неизмеримо сильнее персидского, а поэтому есть у него и право сильного. Решили отдать Грузии половину Сирии, а она стала больше Персии.

Около 303 года царь Мириан позволил Тиридату возвратиться на армянский престол, но быть у него в подчинении и выставлять войска для отражения общих врагов. Увидев, сколь сильна Иверия, Тиридат согласился и более не помышлял о каких-либо завоеваниях. Сын Мириана Рев, управлявший Кахетией, женился на Саломэ, дочери Тиридата. Оба царя искренне полюбили друг друга. И вот Тиридат стал христианином, а с царем Мирианом произошло то, что и рассказано в предыдущей главе.

Сила Христова

Возле того места, где в Куру впадает река Арагви, был царский сад, а при нем хижина садовника. Садовник и его супруга были люди добрые и трудолюбивые, их удручало только то, что не было

у них детей. Вблизи сада проходила дорога. Жена садовника, которую звали Анастасией, любила зазывать к себе странников, омывать им ноги и угощать. Так вот смотрела она, сидя на пороге дома, на дорогу и вдруг увидела совсем юную девушку с узелком в руках, в запыленном платье и босую. Анастасия кинулась пред нею на колени и протянула руки:

– Не откажись, добрая путница, посетить мой бедный дом!

Путница не отказалась. Она не ела ничего уже несколько дней, и видно было, что ей трудно не только идти, но даже и просто стоять. Заметив это, добрая Анастасия заплакала.

– Кто ты? – спросила она.

– Я была в плену у лезгин, – ответила святая Нина, не желая открывать правду о себе.

Анастасия принесла воды, омыла путнице ноги, потом поставила на низенький столик вино, хлеб и сыр. Пока путница подкреплялась пищей, пришел садовник.

– Куда ты идешь? – спросил он.

– У меня никого нет, я сирота, – отвечала Нина.

– Оставайся у нас, – воскликнули в один голос супруги. – Ты видишь, мы одинокие люди. Будь нам дочерью!

– Я христианка, – сказала Нина. – Если вы позволите мне молиться здесь Господу Богу моему Иисусу Христу, я останусь.

– Молись, мы никому не скажем, – ответил садовник.

И святая Нина поставила в отведенной ей каморке крест, положила на чистый платок Евангелие и заветную хартию. К удивлению супругов, она молилась беспрерывно целую неделю, благодаря Бога и Пресвятую Богородицу за то, что исполнили Они ее желание попасть в Мцхету, и за уничтожение идолов на горе.

– Господи, благослови начать проповедь в этом городе! – просила она.

И Бог благословил. А начало проповеди, пока тайной, было положено следующим образом. Однажды некий голос – это был, верно, Ангел Хранитель – сказал Нине, чтобы она пошла в сад, в дальний его конец, где стоит огромное одинокое дерево, кедр, которому уже более трех веков. «Он чудно прекрасен, – сказал голос. – Пойди к нему ночью, возьми кусочек коры от него, растолки и дай садовнику и садовнице выпить этот порошок с вином. Сделай это с молитвой. У них родится дитя, а потом будут и еще дети. Ты же, взяв кору, не уходи тотчас, а молись, обратившись лицом на восток. Тебе откроется часть той великой тайны, которую ты так хочешь разрешить».

Ночью Нина пошла к дереву. Стройный ствол вечнозеленого великана поднимался к самым звездам, ветви его были необыкновенно толсты и образовывали над землей как бы хвойный купол. Отломив кусочек коры, святая обратилась к востоку и стала молиться. И вот с неба упал прямо на этот кедр столп таинственного света и послышалось тихое, но дивное пение. Крылатые существа в белых хитонах нисходили и восходили в этом свете.

Прошел год. Садовница Анастасия родила мальчика. Они с мужем так радовались, что не знали, как им угодить помогшей им Нине.

– Сколько жертв принесли мы Шоттану на горе Хартли, – сказала Анастасия, – и ничего не помогло. А теперь нет и Шоттана. Говорят, он был разбит и свержен под землю спадшим с неба христианским крестом. Что ты нам скажешь на это? Ведь и ты, как мы видим, молишься такому кресту.

– Да, это так! – отвечала святая Нина. – Идолы уничтожены Крестом Господа нашего Иисуса Христа, на котором Он был распят и претерпел муки и смерть за всех нас. От него же получили помощь и вы, счастливые ныне супруги. Надо и вам благодарить Иисуса Христа, а не меня, недостойную.

– А кто Он и как нам Его благодарить? Научи!

Святая Нина стала по вечерам, когда садовник приходил домой после трудов в саду, рассказывать супругам все, что содержится в Божественном Писании – от сотворения мира до воскресения Христова. Научила она их и молитвам – «Отче наш», «Богородице Дево», показала, как надо креститься и кланяться перед крестом Христовым, рассказала, как надо жить во Христе Иисусе, чтобы по смерти удостоиться соединения с Ним в небесных садах вечного блаженства. Поведала им об апостолах, мучениках Христа ради, об отшельниках и святых отцах, толкователях Священного Писания, и о многом другом. И Дух Святой делал ее речь столь неотразимой, что супруги скоро стали христианами, однако еще не совсем, так как не могли принять святого Крещения, а также удостоиться святого Причастия Тела и Крови Христовых, – не было священника.

– Потерпите немного, – сказала Нина, – и верьте: скоро во всей Иверии не будет ни одного жреца, а повсюду христианские священники станут совершать служение Господу Богу и крестить грузин. Теперь и вы помогайте мне, ищите таких людей, которым можно открыть христианские истины.

Но вот святая Нина почувствовала нужду в полном уединении, – ей надо было помолиться, собраться с духом, так как она знала, что ей предстоит еще много трудов. Садовник указал ей за стенами города на одну пустовавшую хижину, сплетенную из прутьев и покрытую дёрном. Она скрыта была от взоров людей среди колючих кустарников, и подходы к ней завалены были большими камнями. Нина поселилась тут, Анастасия приносила ей хлеб. Они вместе молились, а потом беседовали. Однажды святая Нина рассказала Анастасии о нешвенном хитоне Господнем, который должен находиться в Мцхете. И та посоветовала ей пойти к первосвященнику еврейской общины Авиафару.

Когда Нина пришла в еврейский квартал, она услышала там знакомую речь, к какой привыкла на улицах Иерусалима. Авиафар, который стал главным раввином по жребию только в этом году, встретил ее радушно. Он был прямой потомок Элиоза, человека, принесшего в Мцхету священный хитон Господень. Жена его скончалась, и он жил вдвоем с дочерью Сидонией. Авиафар пребывал в тяжких сомнениях… Он никогда не заглядывал в Новый

Завет, этой Божественной Книги и совсем не было в их общине. И вот Господь открыл святой Нине, что она может не таиться перед раввином и его дочерью.

Она сказала Авиафару, что исповедует веру Христову и что пришла сюда как посланница Самой Божией Матери с данным Ею крестом, что Иверия – Ее удел и должна быть просвещена христианством. Тогда он попросил Нину рассказать ему все, что она знает о Христе. Три дня без перерыва шла их беседа. Авиафар сосредоточенно слушал, поставив локти на стол и охватив руками голову. Сидония в отдалении сидела за прялкой и тоже слушала.

Устами Нины говорил Святой Дух. Она вспомнила все места из ветхозаветных пророков, где предвещались новозаветные события, а потом стала читать и толковать Евангелие. Как потом писал сам Авиафар, «святая Нина пробуждала меня от сна неведения, вразумляла меня неразумного, отвращала меня от ложных преданий и обычаев наших отцов и убедила меня оставить веру иудейскую. Я уверовал в Господа Иисуса Христа Сына Божия, страдавшего, умершего, воскресшего и опять имеющего прийти со славою на землю, ибо Он воистину есть чаяние языков и слава Израиля».

Немного позднее Авиафар, его дочь и несколько десятков человек из общины крестились. «Я удостоился с дочерью моею Сидониею, – писал он, – принять очищающее от грехов Крещение водою и Духом, которого желал пророк Давид, но не мог достичь. Я услышал желаемый Давидом глас новой веры единомышленных братий, удостоился приобщиться истинного Тела и Крови Иисуса Сына Божия, Агнца, за грехи всего мира закланного в жертву, вкушение Которого воистину сладостно. В твердом исповедании этой святой веры удостой, Господи, меня и дочь разлучиться от тел». В конце своей записки Авиафар отметил: «Я видел собственными глазами много знамений и чудес, совершенных в мои дни в Мцхете святою Ниною».

Когда святая Нина спросила Авиафара о хитоне Господнем, он рассказал ей то, что передавалось в их роду из поколения в поколение, – о главном раввине общины Элиозе, который привез хитон Иисуса из Иерусалима, о матери его, пророчице, которая услышала духовным слухом в своем сердце стук молота, вбивающего гвозди в руки и ноги Спасителя, и умерла, прокляв своих единоверцев, убийц Богочеловека, о сестре Элиоза Сидонии, которая поглощена была землею вместе со священной одеждой Господа.

– На этом месте растет самое большое дерево, какое можно найти в окрестностях Мцхеты, – кедр, таинственное и чудесное растение, – сказал Авиафар. – Я сам видел над ним Божественный свет и в нем лествицу Иакова, Ангелов восходящих и нисходящих…

Святая Нина вспомнила то, что она видела ночью в царском саду, и спросила:

– А были ли такие дерзкие, которые пытались достать хитон?

– Были, – вздохнул Авиафар. – Адеркий, Амзаэль и некоторые другие из царей наших, так как кедр находится в царском саду и простым людям недоступен. Но и тех, кто по царскому велению начинал копать, опаляло пламя, вырывавшееся из земли. Были и чудесные видения, которые пугали малодушных идолопоклонников. Однажды слетелось в царский сад великое множество каких-то черных птиц, которые каркали подобно воронам и даже хрюкали, как свиньи, а потом они все полетели к Арагви, омылись в ее водах и поднялись в воздух совершенно белыми. Они вернулись в сад, расселись на ветвях кедра и огласили окрестности дивным ангельским пением.

– Никто не мог понять, что это значит, – послышался тихий голос Сидонии. – А ведь так было прообразовано будущее просвещение идолопоклонников верой Христовой… Это было предвестие о твоем приходе, дорогая Нина.

Они помолчали. Потом Авиафар, как бы очнувшись от раздумья, привстал и спросил, обращаясь к святой Нине:

– Что… что нам делать?

– Выйдем на проповедь, ибо пора, – сказала святая. Авиафар и дочь его стали проповедовать в своей общине. В первые же дни обратились к Христу шесть женщин. Спустя неделю священники подняли народ, схватили своего главного раввина с его дочерью и заперли в темнице, намереваясь утром побить их камнями. Но это получило огласку на весь город, – слух об этом дошел и до царя Мириана. Он послал слуг освободить приговоренных к смерти и привести во дворец.

– Я много думал о силе Креста, – сказал царь Авиафару. – Но не есть ли он одно из воплощений Ормузда?

И приказал ему без всякого страха рассказать о том, что есть вера во Христа и в Крест Его. И Дух Святой стал говорить устами первосвященника; изо дня в день призывал его к себе царь Мириан и приказывал говорить. Сомнения все еще гнездились в его сердце, но они быстро таяли… Он приказал своим слугам следить за тем, чтобы никто не обижал в Мцхете проповедников веры христианской.

– Пусть говорят открыто на всех площадях! – сказал он.

Узнав обо всем этом, царица Нана воспылала гневом и приказала строить в Мцхете новый идольский храм – огромный храм Венеры. Его построили и поставили в нем высеченную мастерами из мрамора статую богини высотою в три человеческих роста. И много нашлось угодников царицы, которые столпились в новом капище, поклоняясь статуе нагой женщины. Господь не оставил этого деяния царицы без наказания – она тяжко занемогла. Лучшие врачи и знаменитейшие знахари пытались ее лечить, но безуспешно. Болезнь делалась все страшнее.

Одна из женщин, прислуживавших царице, сказала ей, что надо обратиться к человеку, который в Мцхете излечил от самых тяжких недугов множество людей, – исправил ноги хромым, открыл глаза слепым, развязал язык немым, и все это – силою молитвы ко Христу и осенением креста.

– Я знаю, о ком вы говорите, – хрипела умирающая. – Но я лучше умру, чем пойду к ней.

Но тут такой огонь напал на ее внутренности, что она закричала:

– Скорее ведите ко мне эту христианку! Нина же сказала посланным:

– Если царица хочет выздороветь, то пусть придет сюда. Верую, что силою Христа, Бога моего, она получит исцеление.

И вот пышные царские носилки из слоновой кости превращены были в одр болезни, на который положили царицу Нану, уже впавшую в бред, слуги понесли ее к хижине святой Нины. Царицу сопровождал сын ее Рев. Святая Нина велела положить больную на пол, на тот войлок, на котором она сама спала. Когда это исполнили, она вознесла молитвы ко Господу, взяла свой крест из виноградных лоз и возложила его сначала на голову, потом на ноги царицы, затем на правое плечо и на левое. Царица тотчас очнулась, почувствовала себя здоровой и встала.

– Истинен твой Бог, чужестранка, – сказала она. – Прошу тебя, приди во дворец и научи меня своей вере.

С этого времени святая Нина, Авиафар и Сидония стали желанными гостями во дворце. Царь и царица и все приближенные, а также простые слуги – все слушали их проповеди, а святая Нина продолжала силою Христовою совершать чудеса ради укрепления их веры.

А потом произошло особенно чудесное событие. Вот что было. В Мцхету прибыл из Персии родственник царя Мириана, правитель одной из персидских областей, по имени Хвараснели. По вере он был зороастриец, то есть огнепоклонник, муж ученый, проникший во многие тайны черной и белой магии. Святая Нина находилась со своим крестом во дворце. Приехавший не выдержал силы неведомой ему святости и вдруг пришел в сильное беснование, упал и стал корчиться, испуская пену и время от времени принимаясь кричать по-звериному. Все были несказанно поражены этим и не знали, что делать…

Все взоры невольно обратились на святую Нину. Царица сказала:

– Не поможет ли ему твой Бог?

– Прикажите отнести его в сад к большому кедру. Там избавит его Господь от недуга, – сказала святая.

Хвараснели был отнесен в сад и положен в тени кедра. Царь и царица и множество вельмож окружали тесным кольцом это дерево. Святая Нина, воздев руки, начала молиться, обратясь к востоку. Потом осенила крестом бесноватого, и он утих, пришел в себя и стал с удивлением озираться… Его подняли под руки, но он был слаб и ноги его дрожали.

– Встань лицом к западу, – сказала святая Нина, – и троекратно произнеси: «Отрицаюся тебя, сатана, и предаю себя Христу, Сыну Божию!».

Хвараснели послушно исполнил это. Злой дух потряс его и опять поверг на землю, но не вышел. В страшных муках бился огнепоклонник на земле, а святая Нина молилась ко Господу час и другой, потом весь вечер до ночи и даже всю ночь до утра. Утром же черное облако с шипением вышло из уст поверженного, поднялось вверх и затмило свет дня. Все присутствовавшие в ужасе разбежались, но царь Мириан остался. Еще несколько часов Нина молилась, и вот налетел ветер и быстро унес всю эту зловещую черноту на запад. Хвараснели поднялся и тут же упал, так как потерял все силы. Но глаза его – и это было так удивительно! – сияли радостью.