Текст книги "Святитель Игнатий – Богоносец Российский"

Епископское служение и последние годы жизни

Но рабу Божию был уготован более высокий жребий: он был призван к епископскому служению, о котором никогда не мог и подумать, так как не имел специального образования и не кончал Духовной академии. «Быть епископом своего сердца, – говорит он в своей речи при наречении его во епископа Кавказского, – и приносить в жертву Христу помышления и чувствования, освященные Духом: вот высота, к которой привлекались мои взоры»[65]65
  Он же. Речь, произнесенная в Святейшем Синоде… при наречении его во епископа… // Сочинения… Т. 3. С. 313.


[Закрыть]. «Счел бы я более верным для спасения моего, и более сообразным с силами моими провести остаток дней моих, как и начало их, в безмолвии пустынь, в созерцании греха моего»[66]66
  Там же. С. 314.


[Закрыть],– говорит далее новопоставляемый епископ.

Хиротония была совершена в Казанском соборе Петербурга 27 октября 1857 года, а в начале 1858 года епископ Игнатий прибыл на свою кафедру на Северный Кавказ в город Ставрополь. Здесь опять, как всегда и везде, прибывшего ожидали труды и заботы, так как новооткрытая епархия была не устроена, а в Ставрополе – кафедре епископа – было много раскольников и иноверцев, и сама духовная жизнь православного населения была в нищете и запустении.

Много усилий было положено епископом Игнатием на изучение и просвещение его трудной, многонациональной епархии. Были большие труды и по приведению в порядок духовной школы и консистории; не минуло его и участие в руководстве рядом строительных работ, так как и самый архиерейский дом был разрушен и походил на хижину. Большого внимания требовало устроение богослужения, которое при служении епископа стало благоговейным и полным, привлекая множество богомольцев. Неустанна была здесь и проповедь Святителя, привлекавшая православных подлинностью чувств. По слову иеромонаха Игнатия (Садковского), «прямота и искренность» Святителя «нравились не только православным, но и иноверцам»[67]67
  Иеромонах Игнатий (Садковский). В поисках Живаго Бога. М., 1913. С. 55.


[Закрыть].

Преосвященный Игнатий пробыл на Кавказской кафедре три с половиной года в непрестанных трудах, разъездах, многообразных попечениях. За это краткое время ему удалось многое сдвинуть с мертвой точки, исправить, насадить новое, живое, поддержать ослабевающих в несении своего креста клириков, помочь им, укрепить их. И вместе с тем мысли об окончании своего жития в тишине, вне многообразных епархиальных забот понудили епископа Игнатия просить правительствующий Синод об освобождении его на покой в Николо-Бабаевский монастырь. Решение об увольнении епископа Игнатия на покой в указанный монастырь с правом предоставления ему управления этим монастырем на правах епархиального архиерея пришло в августе 1861 года.

13 октября 1861 года епископ Игнатий переехал на жительство в Николо-Бабаевский монастырь. В Ставрополе Кавказском он закончил работу над «Аскетической проповедью»[68]68
  Игнатий Брянчанинов, епископ. Сочинения… Т. 4: Аскетическая проповедь и письма к мирянам. 537, III с. – Ред.


[Закрыть]; здесь в тишине Бабаевской обители он занялся редакцией своих ранее написанных произведений, а также дополнением и оформлением своего значительного труда «Приношение современному монашеству». Этот труд он считал своим духовным завещанием и в предисловии к нему писал: «Приближаясь к концу земного странствования, я счел долгом моим составить духовное завещание на духовные блага, которыми ущедрила меня десница Бога моего. Завещанием называю душеспасительное слово: исполнители этого слова вступают во владение духовным благами. Завещание приношу в дар возлюбленным отцам и братиям, современным инокам. Духовным благом, объемлющим и совмещающим в себе прочие блага, называю монашество…»[69]69
  Он же. Приношение современному монашеству. Предисловие // Сочинения… Т. 5. С. III.


[Закрыть].

Работою над этим заветным трудом, исправлением и редактированием других произведений, так же как и работой над «Отечником», были теперь заполнены все дни преосвященного Игнатия (кроме, естественно, времени, уходившего на управление монастырем, отчет о состоянии которого он также тщательно составлял). В труде издания его произведений, кроме ряда расположенных к Владыке лиц, ему деятельно помогал его брат, Петр Александрович, поставивший заботы по издательству трудов Владыки задачею своей жизни.

Владыка Игнатий мирно жил на Бабайках, трудился, болел, лечился и готовился к вечности. Отсюда он писал большое количество обширных содержательных писем своим друзьям – монашествующим и мирянам. Эпистолярное наследие Владыки так велико, содержит такие замечательные красоты русского слова, запечатлело такие тонкие духовные состояния, о которых он, по своему смирению, не разрешал себе говорить в своих опубликованных сочинениях. Наконец, здесь обретаются такие вдохновенные и тонкие описания природы, что все это может составить предмет особого тщательного и любовного изучения в будущем[70]70
  На письмах Святителя монахиня Игнатия подробно останавливается в своей книге, см.: Игнатия (Петровская), монахиня. Старчество на Руси. М., 1999. С. 113–125. – А.Б.


[Закрыть].

Владыка Игнатий любил человека, его душу, где бы и в какой бы обстановке она ни обреталась, и в строках его многочисленных писем открывается эта его святая любовь к образу Божию в человеческом существе. «…На человека никогда не мог смотреть равнодушно! Я сотворен, чтоб любить души человеческие, чтоб любоваться душами человеческими! За то и они предо мной – какими Ангелами!.. – пишет преосвященный Игнатий с берегов Волги любимой им “благословенной чете”.– Вот зрелище, картина, на которую гляжу, заглядываюсь, снова гляжу, не могу наглядеться, – продолжает Святитель далее. – И странно! – восклицает он. – Лицо, форму, черты, тотчас забываю, душу помню. Много душ, прекрасных душ, на моей картине, которую написала любовь, которую верная память хранит в целости, в живости колорита. Этот колорит от уединения делается еще яснее, еще ярче. <…>

В пышном ли наряде, или в немудром платьишке – что до того? – продолжает свою откровенную речь в том же письме владыка Игнатий. – Совершим наше земное странствование, неся светильник веры правой, веры живой. Этот светильник введет нас в вечное Царство Божие, пред входом куда снимается одинаково и рубище, и пышный наряд»[71]71
  Игнатий Брянчанинов, епископ. Сочинения… Т. 4. С. 435.


[Закрыть].

В письмах к монашествующим преосвященный Игнатий мог выразить предел своей даже не отеческой, а материнской любви. «Вы желаете соделаться моею дщерью? – пишет он некоей инокине, желающей вступить под его духовное руководство. – Я в восторге духа, взирая на сонм духовных чад моих, которых несмь достоин назваться отцом, но рабом, – говорю душе моей: возвеселися, неплоды, нераждающая, возгласи и возопий, нечревоболевшая, яко многа чада пустыя паче, нежели имущия мужа (Ис. 54, 1)»[72]72
  Он же. Письма к разным лицам. Вып. 1. С. 10.


[Закрыть].

Откровения его духовных состояний в письмах к лицам, которые были дороги Святителю, не поражают только своей формой, но потрясают необычным, высоким, почти пророческим решением вопроса. «Да ниспошлет Господь в минуты тяжкой скорби вашей благую мысль благодарения Богу, славословия и благословения десницы Его», – пишет он своему большому другу в «Письмах аскета». «От благодарения и славословия рождается живая вера, – продолжает он в том же письме, – от живой веры – тихое, но могущественное терпение о Христе. А где ощутится Христос, там и утешение! Это утешение не от мира сего, который иначе не может утешать в скорби, как отъятием скорби. Христос действует иначе, – подходит к заключению своего письма вдохновенный вещатель судеб Божиих, сам испытавший на себе все глубины скорби, – Он не снимает тернового венка с возлюбленного Своего, потому что так венчаются в цари Небесного Царства, но посылает в душу благодатную сладость, залог предвкушения вечного блаженства, – и перед лицем сей сладости исчезают временные скорби, – по крайней мере много притупляется острие их»[73]73
  Цит. по: Письма аскета: Из переписки архимандрита Игнатия Брянчанинова с С.Д. Нечаевым // Христианское чтение. 1895. Вып. 3. Май-Июнь. С. 588. Курсив в цитате наш. – М.И.
  См. также репринтное воспроизведение: Игнатий Брянчанинов, епископ. Письма аскета: Из переписки архимандрита Игнатия Брянчанинова с С.Д. Нечаевым. СПб., 1993. С. 37–38. – Ред.


[Закрыть],– кончает свое послание преосвященный страдалец, воистину священномученик Игнатий, испытавший все то, о чем повествует.

Когда беседа с этим другом происходит в более спокойных обстоятельствах, письма Владыки имеют более спокойный, созерцательный характер. «В ответ на первую страницу вашу скажу, – пишет в одном из подобных писем преосвященный Игнатий, – соответственно вашим добрым чувствам ко мне, и скудное мое слово к вам кажется вам благим и носящим помазание. Но каково бы оно ни было, – оно есть слово сердца. Признаюсь, – пишет дальше Святитель, раскрывая свою душу, – бывали в жизни моей минуты, или во время тяжких скорбей, или после продолжительного безмолвия, минуты, в которые появлялось в сердце моем слово. Это слово было не мое. Оно утешало меня, наставляло, исполняло нетленной жизни и радости, – потом отходило. Искал я его в себе, старался, чтоб этот голос мира и покоя во мне раздался, – тщетно! – признается Святитель далее. – Случалось записывать мысли, которые так ярко светили в сии блаженные минуты. – Читаю после, – читаю не свое, читаю слова, из какой-то высшей сферы нисходившие и остающиеся наставлением. Обыкновенная жизнь, и монастырская, сопряжена с многим развлечением, не может удерживать всегда при себе сих горних посетителей»[74]74
  Там же. С. 583 (Репр.: С. 32). Курсив в цитате автора. – М.И.


[Закрыть].

Из подобных писем становится очевидным, чем жила в монастыре душа подвижника Божия, что воспевала, как постоянно стремилась горе, невзирая на неустанные и великие внешние заботы и труды, невзирая и на непрестающие скорби. Отсюда и рождалась духовная любовь к человеку, отсюда оживали все поучения святых Отцов древнего Востока и Византии, отсюда живым становилось и восприятие того старческого руководства, навыки которого получены были от старца Леонида – ученика учеников преподобного Паисия Величковского.

«…Для совета, для руководства недостаточно быть благочестивым, – пишет преосвященный Игнатий некоей духовной особе, – надо иметь духовную опытность, а более всего духовное помазание. Таково об этом предмете учение Писания и Отцов. Советник благочестивый, но неопытный, скорее может смутить, нежели принести пользу. Не только из среды мирян, – из среды монашествующих крайне трудно найти советника, который бы, так сказать, измерил и вывесил душу, с ним советующуюся, и из нее, из ее достояния, преподал бы ей совет»[75]75
  Игнатий Брянчанинов, епископ. Сочинения… Т. 4. С. 454. Курсив в цитате наш. – М.И.


[Закрыть].

Из последних слов очевидно, какой опыт в руководстве душ был выработан Святителем за многие годы его настоятельства в монастырях – Лопатовом и Троице-Сергиевой пустыни, а также при его управлении Николо-Бабаевским монастырем. Это было то подлинное духовное сокровище, которое могло быть преподано людям для их верного и твердого, непреложного спасения во Христе, Господе нашем. В этих словах – вершина мудрости старчества, этого по сути своей премирного устроения спасения и правды Божией.

«Ныне советники и руководители, – продолжает Владыка строки своего письма, – больше преподают совет из себя и из книги. А первого рода совет… особенно полезен и действителен; он очень близок к душе, ищущей приютиться под сению совета, – своего ей; это она чувствует. Св<ятой> Исаак сказал: “Ничего нет каждому полезнее, как совет свой”. А совет чуждый, хотя по-видимому состоящий из благих и разумных слов, приносит душе лишь мучение, расстройство»[76]76
  Там же. С. 454.


[Закрыть].

В Николо-Бабаевском монастыре, как и всегда в жизни Владыки, его ожидали большие труды по восстановлению почти полностью разрушившихся зданий храма и келлий. Уже с весны 1862 года начались восстановительные работы, на проведение которых были внесены и личные деньги Святителя, полученные им за его драгоценную панагию. Явлена была помощь Божия и в явившихся пожертвованиях, дело восстановления обители шло успешно, почему Владыка и начал развивать свою заветную мысль о создании нового храма в честь Иверской иконы Божией Матери вместо разрушенного. Вместе со знаменитым петербургским архитектором[77]77
  Иван Андреевич Горностаев (1821–1874) – академик архитектуры, художник. – Ред.


[Закрыть], преосвященный епископ Игнатий внес сюда личную идею: купол нового храма знаменовал собою корону или митру архиерейскую – и возвышаясь над всею окрестностью, должен был оживить и возвысить берега Волги.

О своей жизни на Волге Владыка писал своим близким, еще находясь в Бабаевском монастыре на отдыхе в 1847 году. Его вдохновенное описание природы также временами приближалось к духу пророков и прозорливцев. «Чем обширнее пространство, занимаемое ландшафтом, – пишет Владыка при созерцании волжских просторов, – тем великолепнее зрелище. Хороши красоты, которые человек может выразить, описать словом, но несравненно выше те, которые превышают слово, приводят сердце в восторг, а ум как бы лишают способности действовать»[78]78
  Игнатий Брянчанинов, епископ. Сочинения… Т. 4. С. 449.


[Закрыть].

В другом письме Святитель непосредственно выражает свое восхищение местоположением Бабаевского монастыря. «Какой воздух! – восклицает он. – Какие воды, какие кристальные, ключевые воды! бьют, кипят из горы… Какие рощи… с вековыми дубами! какие поляны! какая Волга! какая тишина! какая простота!»[79]79
  Там же. С. 432.


[Закрыть]. «Благодарю милосердого Господа, приведшего меня отдохнуть в уединении… Уже не незнакомы мне чувства, посещающие человека в уединении… <…> Оно делает жителя безмолвной келлии жителем… рая, – вводит его в новый мир, пред которым здешний мир очень тесен, ничтожен. В тишине безмолвия душа плавает как бы в каком необъятном пространстве, смотрит на минувшее, на настоящее, на землю, на небо, на время, на вечность. Так в ясную погоду гуляет орел в недосягаемой высоте, в прозрачной лазуревой бездне»[80]80
  Там же. С. 449.


[Закрыть].

Строки эти, будучи строками вечными, не уступают в своей красоте и выразительности лучшим образцам классического слова!

В трудах по монастырю и постройке нового величественного храма, в работе над рукописями и в редактировании своих произведений, в окормлении близкого ему духовного братства, в большом внимании, которое уделялось письмам и ответам на них, текли дни епископа Игнатия, когда сердце его стало извещаться о близком его переходе в мир иной, мир, так им приемлемый и любимый. Своим близким, ссылаясь на святителя Тихона Задонского, Владыка говорил, что тому было обещано скончаться в день недельный. Не говоря о себе, Святитель изрекал: «Значит, и готовиться на каждое воскресенье»[81]81
  Цит. по: Марк (Лозинский), иеромонах. Духовная жизнь мирянина и монаха… Ч. 1. С. 206.


[Закрыть].

В Светлое Христово Воскресение 1867 года, 16 апреля Владыка совершил свою последнюю литургию с большим трудом и продолжал все время недомогать, хотя и не лежал в постели. Скончался блаженный Святитель Христов, как и ожидал, в день недельный, в воскресенье жен-мироносиц, причастившись в келлии Святых Христовых Таин, рано утром во время первой литургии. Это было 30 апреля. Это была для всех внезапная смерть, хотя Владыка и говорил: «я умру ударом». Скончался святитель Игнатий в молитве, держа в правой руке Канонник. Лицо почившего было светлым и покойным. Так, в дни Светлого Христова Воскресения воскресла для вечной жизни в Боге душа того, который всю жизнь носил Бога в своем сердце.

Погребение святителя Игнатия, совершенное на шестой день по кончине преосвященным Ионафаном, епископом Кинешемским, было исполнено по пасхальному чину. Печаль была растворена тихою радостию и утешением. На погребение, несмотря на разлив Волги, собралось до пяти тысяч человек. И весь чин погребения напоминал скорее церковное торжество, когда после отпевания тело Святителя было обнесено вокруг собора и опущено в землю у левого клироса больничной церкви преподобного Сергия при радостном пении «Христос воскресе!». Потеря, по слову преосвященного Леонида (Краснопевкова), большого друга и ученика покойного, должна была быть признана «потерею всецерковною»[82]82
  Цит. по: Там же. С. 209.


[Закрыть], и все же дух утешения и надежды не оставлял ближайших учеников Святителя.

Необходимо здесь коснуться мыслей игумена Марка, который к 1968 году провел колоссальный труд по собиранию подлинников и материалов, всесторонне освещающих жизнь и творческую деятельность святителя Игнатия Брянчанинова. Заканчивая первую часть своего многотомного произведения, отец Марк сопричисляет его как жителя Вологодского края к подвижникам «Фиваиды северной». «По своей жизни, – пишет он, – Святитель поистине может быть сопричислен к лику подвижников Фиваиды северной, а по духу своих творений он принадлежит к богомудрым мужам древней Фиваиды южной (Египетской)»[83]83
  Там же. С. 210.


[Закрыть].

Неоспоримо значение святителя Игнатия, всех сторон его многотрудной иноческой жизни и особенно его вдохновенных писаний для созидания, воспитания «подлинной духовности» христианина, живущего в условиях современного века, в нем искупующего возможности вечного спасения.

Послесловие

Жизненный путь святителя Игнатия и его целожизненный подвиг еще в дни его земного бытия привлекали пристальное внимание большого числа окружающих его людей: духовных и светских. Еще более возрос интерес к его личности после его блаженной кончины. Достопамятному игумену Марку (Лозинскому) удалось собрать поистине огромную литературу о епископе Игнатии Брянчанинове, и таким образом показать, что до последних дней нашего века интерес к личности и творениям Святителя Божия не угасает, а становится даже все более действенным и необходимым. В трудах святителя Игнатия испытывают нужду и православные зарубежных стран.

В заключение нашего краткого очерка вновь остановимся на основных положениях, которые выдвинуты в наиболее крупных исследованиях жизни и писаний святителя Игнатия. В большом труде Леонида Соколова[84]84
  См.: Соколов Л. Епископ Игнатий Брянчанинов…


[Закрыть] наряду с распространенной и тщательно изученной биографией Святителя, построенной на основании большого числа документов и личного знакомства автора со всеми местами жительства подвижника Божия, дается исчерпывающее описание основных черт личности и подвига епископа Игнатия. Леонид Соколов, рассматривая личный духовный опыт Святителя как основу его жития, излагает взгляды Владыки на состояние духовной жизни падшего человека, на духовный мир и условия спасения, а также – с особым вниманием – на идеал духовной жизни, который отражен в писаниях Святителя. Таким образом, учение о внутренней духовной жизни человека, раскрытие ее законов на основании личного опытного познания этих законов Л. Соколов признает основным в оценке жизни, подвига и духовно-литературной деятельности святителя Игнатия. Духовная жизнь – невидимое, но подлинно существующее явление, на котором необходимо сосредоточить внимание, – вот то, что раскрывает, на чем настаивает Леонид Соколов, что становится очевидным из целокупного опыта жизни Святителя-подвижника.

«В поисках Живаго Бога» – так называет иеромонах Игнатий (Садковский) свой краткий, но продуманно написанный очерк, где проводится основная идея о живом и церковно-подвижническом богословствовании епископа Игнатия, о его неустанном – через всю жизнь – стремлении к Богу, поиске Его. Называя Святителя «богословом-самородком», иеромонах Игнатий говорит об «опытном… изучении» им «слова Божия и св<ятых> Отцов, об опытном прохождении монастырского искуса и строгого религиозного подвига»[85]85
  Игнатий (Садковский), иеромонах. В поисках Живаго Бога. С. 5.


[Закрыть], отсюда и поиск Живаго Бога является основным в жизни Святителя.

Михаил Новоселов, сообщая в 1912 году ранее неопубликованные письма епископа Игнатия, говорит в краткой сопроводительной статье о том, что в писаниях Святителя его больше всего поражает «чувство или предвкушение вечности»[86]86
  Новоселов М.Н. Письма епископа Игнатия (Брянчанинова) // Голос Церкви. 1912. Апрель. С. 67.


[Закрыть], которое проникает все его произведения. «Пишет ли он о чтении Евангелия, – говорит М.Н. Новоселов, – набрасывает ли на одной страничке поэтическую картину «Сад во время зимы», говорит ли об исполнении заповедей Божиих, погружается ли в воспоминания прошлой, многотрудной и многоскорбной жизни своей – везде чувствуешь, что перед твоим духовным взором постепенно приподнимается завеса, заслоняющая вечность»[87]87
  Там же. С. 67–68.


[Закрыть].

Действительно, можно согласиться с Новоселовым в том, что во всех писаниях своих владыка Игнатий всегда был целеустремленным, всегда говорил о едином на потребу, всегда горел огнем любви к Богу и потому – всегда стремился к цели недостижимой, последней, вечной. Таков Святитель во всех своих писаниях – будет ли это серьезное богословское исследование, описание природы, проникнутое духовным размышлением, серьезная статья о монашеском делании или просто – строки его многочисленных, часто поэтических писем, – везде владыка Игнатий – в движении, в порыве к Богу, к воплощению добродетелей, в конечном счете подлинно – в стремлении к вечности.

Игумен Марк (Лозинский), составляя большой магистерский труд, посвященный жизни и духовному творчеству епископа Игнатия, подчиняет его задаче раскрыть взгляды Святителя на особенности духовной жизни мирянина и монаха, показать как черты сходства, так и черты различия в построении подвига жизни для мирянина и для проводящего свои дни в монастыре. В связи с поставленным вопросом игумен Марк в отдельной главе останавливается на учении епископа Игнатия о спасении и совершенстве[88]88
  Марк (Лозинский), иеромонах. Духовная жизнь мирянина и монаха… Ч. 2. С. 242–256.


[Закрыть]. Очень ценна в труде игумена Марка глава об Иисусовой молитве[89]89
  См.: Там же. Ч. 3. С. 525–629.


[Закрыть]. Здесь автором помимо приводимого им мнения самого епископа Игнатия об Иисусовой молитве собраны и высказывания преподобных отцов, как вселенских, так и российских. Здесь же помимо указаний на условия занятия молитвой Иисусовой и плоды ее даются и предостережения иноку, делателю молитвы Иисусовой – согласно взглядам преосвященного владыки Игнатия.

Нам, пишущим данный очерк, представляется существенным подойти к житию и трудам святителя Игнатия с точки зрения того, что в жизни своей и писаниях Святитель-аскет был не только искателем истины, не только жаждал живой веры в Живаго Бога, не только стремился к вечности и пронес через все свое житие проповедь духовной жизни, но что, будучи таковым, с самого своего детства он был избранником Божиим, определенным непостижимым Промыслом Божиим к вечной Святости и Правде.

Особое значение личности святителя Игнатия заключается в том, что он был избран и дан Промыслом Божиим христианам последнего века для удостоверения их и свидетельства им об истинах Христовой веры и подлинной духовной жизни. Обретено это свидетельство целокупным подвигом жизни Святителя, обретено оно опытом пережитых им страданий и радостей о Господе Живе, обретено оно, наконец, в том, что принесено нам, православным христианам в служении слова, – слова духовного и вместе прекрасного, способного воздействовать на душу, завладеть ее вниманием.

Так, не зная при житии епископа Игнатия, была поражена его словом и учением высокодуховная игумения Арсения. В писаниях Святителя нашла богомудрая мать Арсения подтверждение своим взглядам на духовную жизнь. «Я тоже не знала Владыку… – пишет она к В.И.П. – <…> Когда я прочла первый том, то была поражена сходством нашего духовного пути. Тогда у меня уже сложились духовные понятия, и у меня уже были духовные ученицы. Они тоже, читая епис<копа> Игнатия, удивлялись сходству наших понятий духовных. Это признали и ученики еп<ископа> Игнатия, когда я приехала к ним»[90]90
  Цит. по: Игумения Арсения, настоятельница Усть-Медведицкого монастыря Области Войска Донского. М., 1913. С. 219. – М.И.См. также репринтное воспроизведение: [Печеры], 1994. С. 222. – Ред.


[Закрыть]. В своей обширной переписке с братом епископа Игнатия Петром Александровичем Брянчаниновым мать Арсения много и с глубоким признанием и чувством говорит о личности и писаниях Святителя[91]91
  См.: Там же. С. 130–206 (Репр.: С. 133–209).


[Закрыть].

В наши дни американец Роуз, обретши спасение в православном исповедании Бога, обрел и учение епископа Игнатия о загробной жизни и духах, принял учение его о душе человеческой и о постижении подлинного исповедания Бога; на этом основании составил он свою книгу, которую назвал «Душа после смерти». В предисловии к своему произведению иеромонах Серафим пишет: «Основным источником вдохновения при написании этой книги послужили труды епископа Игнатия (Брянчанинова), который был, возможно, первым крупным русским православным богословом, непосредственно занимавшимся именно той проблемой, которая встала так остро в наши дни. <…> Не будет преувеличением сказать, – пишет иеромонах Серафим дальше, – что ни в одной из православных стран XIX века не было такого защитника Православия от искушений и заблуждений современности…»[92]92
  Серафим (Роуз), иеромонах. Душа после смерти. М., 1999. С. 6.


[Закрыть].

Избранничество святителя Игнатия, его святость были очевидны для многих духовно близких ему учеников еще при его жизни. Мнение это, однако, не могло быть распространено вследствие глубокого смиренномудрия их аввы. После блаженной кончины Святителя имели место подлинные духовные удостоверения в его святости. В первую очередь здесь должно быть упомянуто явление святителя Игнатия его духовной дочери А.В. Жандр, которое передано нам в записках друга епископа Игнатия схимонаха Михаила (Чихачева). Это явление имело место на 20-й день по кончине Владыки, в храме, после того, как А.В. Жандр причастилась Святых Христовых Таин.

«Тяжелая скорбь подавила все существо мое с той минуты, как дошла до меня весть о кончине Владыки, – читаем мы собственные слова А.В. Жандр в «Записках Чихачева». – <…> Ни днем, ни ночью не покидало сердце ощущение духовного сиротства. <…> Так сильно было чувство печали, что даже во время Таинства Исповеди не покидало оно меня, не покидало и во время совершения литургии. Но в ту минуту, как Господь сподобил меня принять Святые Тайны, внезапно… …печаль о кончине Владыки исчезла». После того, как А.В. Жандр встала на левый клирос против иконы Успения Божией Матери, «пред внутренними глазами моими, – продолжает А.В. Жандр, – как бы также в сердце… изобразился лик усопшего Святителя – красоты, славы, света неописанных! Свет озарял сверху весь лик, особенно сосредоточиваясь наверху главы. И внутри меня, опять в сердце, но вместе и от лика, я услышала голос, – мысль, поведание, – луч света, – ощущение радости, проникнувшее все мое существо, которое без слов… передало моему внутреннему человеку следующие слова: “Видишь, как тебе хорошо сегодня. А мне – без сравнения так всегда хорошо и потому не должно скорбеть о мне” <…> Несказанная радость объяла всю душу мою. <…> Мне казалось, что был Христов день, – кончает А.В. Жандр, – таким праздником ликовало все вокруг меня, и в сердце тихая творилась молитва». Затем три ночи подряд раба Божия имела посещение Божие и слышала небесные звуки, которыми «небожители радостно приветствовали преставившегося от земли к небесным – земного и небесного человека, епископа Игнатия». А.В. Жандр запомнила при троекратном повторении не только слова, но и напев тропаря – на глас восьмый. Об А.В. Жандр автор записок, схимонах Михаил (Чихачев) отзывается как о «человеке глубоко религиозном и безупречно правдивом», почему и с верой принимает, что «святитель Игнатий действительно мыслится как небесный предтеча своих учеников и чтителей, молящий Господа Бога – даровати им прежде конца покаяние»[93]93
  Из записок М.В. Чихачева // Марк (Лозинский), иеромонах. Духовная жизнь мирянина и монаха… Т. 6. С. 317–322.


[Закрыть] (последние слова слышанного тропаря).

Второе явление епископа Игнатия, приведенное в «Записках Чихачева», связано с именем Софьи Ивановны Снесаревой, большого духовного друга Святителя. В видении этом, которое произошло в августе 1867 года, Святитель готовил ее к переходу в вечную жизнь и изрекал слова о необходимости покаяния. С.И. Снесарева видела Владыку сначала в обычном виде, затем по мере его удаления от нее, восходя кверху, он светлел. «Как Владыка по мере восхождения становился неземным, так и все, присоединившиеся к нему в разных видах, принимали невыразимо прекрасный солнцеобразный свет», – свидетельствует С.И. Снесарева. «Эти сонмы были различных видов и света, – продолжает дальше свое повествование С.И. Снесарева, – и чем выше ступени, тем светлее. Преосвященный Игнатий поднимался все выше и выше. Но вот окружает его сонм лучезарных святителей. Он сам потерял свой земной вид и сделался таким же лучезарным. Выше этой ступени мое зрение не достигало». С.И. Снесарева начала молиться: «Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего, Преосвященного Игнатия, и святыми его молитвами спаси и помилуй меня, меня грешную!» – и проснулась. С.И. Снесарева свидетельствует, что, находясь на погребении святителя Игнатия, она испытывала невыразимую словом «грустную радость»[94]94
  Там же. С. 322–325.


[Закрыть].

Избранничество Божие, святость святых видны и во всем объеме трудов святителя Игнатия. Сам он, думая совершенно о другом, говорит о своем призвании в предисловии к «Приношению современному монашеству».

Первое, на чем святитель Игнатий сосредотачивает свое внимание во всех своих статьях, – это принятие евангельских заповедей и последование им. Заповеди эти должны стать жизнью христианина, и первое, с чего должен начинаться его подвиг, есть усвоение нищеты духовной – первой евангельской добродетели. «Нищета духа, – пишет он, – блаженство, первое в евангельском порядке, первое в порядке духовного преуспеяния…». «Нищета духа, – пишет Святитель ниже, – соль для всех духовных жертв и всесожжений. Если они не осолены этой солию, – Бог отвергает их»[95]95
  Игнатий Брянчанинов, епископ. О евангельских блаженствах // Сочинения… Т. 1. С. 520.


[Закрыть]. Таково учение святителя Игнатия о подлинной духовной жизни, о непадательном шествии по ее пути – в противоположность ложным учениям века сего.

Преосвященный Игнатий был делателем молитвы Иисусовой. Учению о ней он посвятил много отдельных статей во многих томах своих произведений, написанных в различных стилях, иногда в форме беседы старца с учеником, где подробно разобраны как все стороны духовного значения этой молитвы в жизни монаха и мирянина, так и способы внешние, необходимые при усвоении ее. Сам Святитель был опытным делателем Иисусовой молитвы. Биографы говорят о том, что еще в молодые годы его учения в Инженерном училище молитва творилась в сердце его. Преосвященный Игнатий скрывал от всех этот дар, как и все свои духовные состояния, но строки его писаний убеждают, насколько дар молитвы был достоянием его жизни, всех многообразных ее скорбей.

«Дар внимательной молитвы, – пишет он в своем обширном “Слове о молитве Иисусовой”[96]96
  См.: Он же. Слово о молитве Иисусовой // Сочинения… Т. 2. С. 233–313.


[Закрыть],– обыкновенно предшествуется особенными скорбями и потрясениями душевными, низводящими дух наш в глубину сознания нищеты и ничтожности своей»[97]97
  Там же. С. 284.


[Закрыть]. Это признание несомненно сделано от опыта жизни, слова эти – слова жизни, показывающие законы, по которым шло сокровенное внутреннее духовное бытие делателя Иисусовой молитвы, смиренномудрого раба Божия святителя Игнатия. Результатом этой правильной внутренней жизни было то, что в высочайших богословских вопросах преосвященный Игнатий смог сказать то подлинно необходимое слово, которым пользуются и живут современные православные христиане.

Наконец, созерцая состояние современных ему монастырей и провидя прозорливым оком их будущее состояние, святитель Игнатий написал свое «Приношение современному монашеству» как свой завет, свое духовное завещание инокам грядущих после него поколений. Здесь наряду с четкими правилами наружного поведения иноков в 50-ти главах даны и правила душевного делания монахов. Здесь опять – и прежде всего – воспитание внутреннего человека, завет о жизни монаха по евангельским заповедям – то основное, что составляет незримую внутреннюю жизнь иноческую. Здесь же опять – в кратких главах – советы об упражнении Иисусовою молитвой, о непрестанной молитве и богомыслии. Все для того, чтобы жизнь иноческая была подлинно жизнью внутренней, жизнью Духа. Здесь же необходимо упомянуть и о труде святителя Игнатия по составлению им «Отечника»[98]98
  См.: Игнатий Брянчанинов, епископ. Сочинения… Т. 6: Отечник. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их…


[Закрыть], в котором жизнь и изречения древних отцов снабжены примечаниями Святителя, имеющими большой духовный вес и значение.

Таков святитель Игнатий в своих духовно-аскетических трудах; в них он – избранник Божий, передающий опыт своего многостраждущего богоносного сердца современным страждущим и ищущим спасения христианам.