Текст книги "Безумный директор"

Глава 4. Будешь слушаться?

В один из моментов директор перестал мучить её носик. Он вытащил соломки из её ноздрей и отложил игрушку в сторонку. Потом сразу же обратился к охранникам:

– Отпускайте.

Те мигом послушались и убрали от неё руки. Начали вставать.

– Далеко не уходите, – предупредил директор. Охранники уже стояли на ногах, но не отдалялись от Карины дальше полуметра. Директор, потягивая её за волосы, сказал:

– Разворачивайся лицом ко мне.

– А… а… – прерывисто стонала Карина, но вынужденно подчинялась. Он сам помогал ей развернуться, потягивая за волосы. А второй рукой схватил её за плечо и тоже потянул. Не прошло и минуту, она уже стояла на коленях у него между ног. Директор заставил её откинуть голову назад, а потом пригнулся и посмотрел на её личико с близкого расстояния. Спросил:

– Ну, что? Готова слушаться?

– А… а… – простонала Карина в ответ с закрытыми глазами. Это его, конечно же, не устроило. Он нервно дёрнул её голову назад и повторил вопрос:

– Готова слушаться? Если нет, я продолжу чистить твой носик. У меня есть соломки и подлиннее.

Сказав последнее, он пригнулся ещё сильнее, прильнул губами к её ушку и угрожающе добавил:

– Есть настолько длинные, которые могу добраться до твоих мозгов.

Карина зажмурилась и снова закричала. Она не чувствовала в себе силы разговаривать с ним. И ей казалось, что неважно, какой ответ она даст. Неважно, ведь он намерен и дальше её мучить.

Ей было так плохо. Её ноздри будто горели изнутри, болели ноющей болью без всякого прикосновения, а воздух казался обжигающим. Она больше не могла дышать носом. Кричала, кричала и вдыхала носом.

– Кажется, она не освоила урок, – язвительно заключил Директор. – Значит, продолжим.

– Нет… нет, а… – истерично закричала Карина.

– О-о-о, у моей девочки сразу голосок прорезался, – язвительно произнёс директор. Он приложил ладонь к её щеке и начал хлопать. Хлоп-хлоп, давал легкие издевательские пощёчины. Снова насмехался над ней, показывая своё превосходство.

– Итак, спрашиваю ещё раз, будешь слушаться?

– Да! Да! – истерично закричала Карина с закрытыми глазами. Неожиданно он и к этому решил придраться.

– На меня смотри, – потребовал директор. И Карина поняла, что не стоит упрямиться. Он ведь в любую минуту может снова начать мучить её. Может снова взять в руки ту пыточную чистилку носа и всё… ей казалось, что она умрёт, если он ещё хоть раз вставит в её ноздри эти тряпичные соломки.

Карина заставила себя открыть глаза и посмотрела на него.

– А теперь повтори это.

– Да, я буду слушаться, – вымученным голосом произнесла Карина. Директор снова похлопал её по щеке и язвительно сказал:

– Замечательно, я тебе верю. Но предупреждаю, если обманешь меня, я позову охранников и мы все вместе посадим тебя на кресло. И знаешь, что будет потом?

– Нет… умоляю, – в ужасе произнесла Карина. Ей было страшно его слушать, и она не хотела ему отвечать. Хотела только кричать и кричать и жмуриться. Она не помнит, как сюда попала. Но всякий раз, когда она жмурилась до боли в глазах, ей казалось, что её сознание куда-то улетает. Будто из неё душа вылетает и стремится куда-то… куда-то подальше от этого места.

Она надеялась закрыть глаза, а потом открыть и по волшебству оказаться в другом месте. Но нет, такого не бывает. У неё просто кружилась голова от боли. А возможно ещё и оттого, что он долго-долго заставлял её сидеть, откинув назад голову.

– Всегда отвечай, когда я спрашиваю, – сказал директор и влепил ей сильную пощёчину. Карина даже не поняла, больно ей была или нет. Хлопок был ужасающий, но эта боль была как комариный укус по сравнению с тем, что она пережила недавно.

– Да, я буду отвечать, – истерично согласилась Карина.

– Ну, так отвечай.

– Я не знаю…

Ей было так плохо, что даже думать стало тяжело. Она и в самом деле забыла его вопрос. Забыла, потому что думала только об одном: как бы сбежать? Как бы спастись?

– Если не будешь слушаться, твой носик не я буду чистить, – сказал директор, а потом прильнул губами к её ушку и угрожающе уточнил: – я посажу тебя в кресло, а в носик вставлю чистилку. И ты не сможешь её снять. Она будет чистить твой носик и чистить, пока до мяса не прочистит или даже до костей.

Карина снова закрыла глаза и стоном вполголоса прокричала:

– А… прошу…

– А знаешь, на этом кресле многие сходят с ума.

– Умоляю, – произнесла Карина. Директор улыбнулся краем губы и обратился к охранникам:

– Вы можете идти. Пока.

Последнее он произнёс с определённой паузой. Как бы уточнял, чтобы они не уходили далеко. И Карина поняла, что он не шутит. Если она не будет его слушаться, он снова позовёт их. И тогда она точно труп… измучанный до изнеможения, изуродованный труп с окровавленным носом. Никогда ещё её нос не болел так сильно.

Но Карина знала, что он прогоняет охранников, чтобы ещё больше поиздеваться над ней. Возможно, изнасилует её или ещё хуже. По её жилам снова пробежался холодок, и она ощущала неизбежность.

Вскоре Карина услышала, как дверь захлопнулась. Охранники ушли.

– Ну, всё, деточка, мы теперь одни, – язвительно сказал директор. – Понимаешь, что это значит?

– Что Вам нужно? – писклявым голосочком спросила Карина. Директор ехидно улыбнулся и, наконец, отпустил её волосы.

– Чтобы ты слушалась меня.

Он снова выдвинул ящик своего стола и начал что-то оттуда доставать. Карина подумала, что он достаёт очередное средство пытки и истерично взмолилась:

– Нет, прошу, не надо меня больше мучить… а…

Ладошкой она прикрыла носик и стонала, жадно и быстро дышала носом, будто ей не хватает кислорода.

– Мучить? Нет, милая, я тебя воспитываю, – ухмыльнулся директор. – А мучить ты сама себя будешь.

– Нет-нет, прошу… что Вы задумали?

– Сейчас проверю, насколько ты послушная.

Сказав это, он вытащил из ящика очередную игрушку, из которой торчат тряпичные соломки. Как только Карина это увидела, сразу же истерично закричала:

– А… а…

Отпрянула назад, села на попу и начала перебирать ножками по направлению к выходу.

– Кажется, пора звать охранников? – язвительно спросил директор. – Зря я отпустил их?

– Умоляю, не надо, – взмолилась Карина, а сама с ужасом смотрела на игрушку и отрицательно мотала головой.

– Вернись на место или я нажму на звоночек, – пригрозил директор. На краю его стола был какой-то старинный звоночек, трынделка, которая срабатывает по хлопку ладони. Видимо, охранники стоят за дверью и ждут, когда он хлопнет по этой штуке.

– Нет, прошу… только не в нос, прошу… – взмолились Карина, но уже больше не пыталась отстраниться. Замерла на месте и смотрела на него умоляющими глазами.

– Я что тебе сказал? – строго спросил директор. И Карина сдалась от испуга. Она снова встала на колени и направилась к нему.

– Да, вот так вот, милая. Я теперь вижу, что ты становишься послушной.

– Пожалуйста, только не в нос… только не снова, – в очередной раз взмолилась Карина. Она уже подошла к нему вплотную и склонилась. Обняла его колени и начала склоняться личиком всё ниже и ниже, и вот уже её губки прикоснулись к тыльной стороне его стопы. На нём были чёрные носки, и они дурно пахли, но она не думала об этом. Умоляла его.

Директор сразу же вытянул из-под неё одну стопу и с ухмылкой сказал:

– А вот ноги целовать мне не нужно, а не по этой части, деточка.

Потом он неожиданно приложил стопу на её плечо и начал давить.

– Но мне нравится, что ты готова умолять. На всё уже готова?

– А… пожалуйста, не надо трогать мой нос, – снова взмолилась Карина. – Я всё для Вас сделаю. Всё, что захотите.

Директор убрал от неё ногу, а потом неожиданно схватил её за волосы и начал поднимать.

– А… а… – закричала Карина, а сама послушно поднялась, посмотрела ему в глаза. И он увидел, что из её ноздрей вытекли капельки крови. Он приложил пальчик на эти капельки и растёр их у неё под носом.

– Что это такое? – язвительно спросил директор. – Кажется, я был не прав, это же кровь! Какая прелесть! Я, оказывается, хорошо прочистил твой носик.

– Хорошо, хорошо, – согласилась Карина, подыгрывая ему. – Пожалуйста, больше не надо.

– Больше не надо, – неожиданно согласился директор и отпустил её волосы. На мгновение Карина обрадовалась и подумала, что он, действительно, согласился не мучить её носик, но, увы, она заблуждалась.

Он повернулся лицом к столу, открыл какой-то контейнер и обмакнул тряпичные соломки в прозрачную жижу. Ещё через секунду другую Карина уловила запах спирта.

– Однако, нужно обеззаразить твои ранки, – деловито сказал директор.

И как только Карина это услышала, у неё сжалось сердце от жалости к самой себе. Она поняла, что он обманул её. Просто так сказал «больше не надо». На самом деле собирается продолжить это издевательство над её носом.

– Нет, умоляю, – запищала Карина.

– Хочешь сказать, не надо обеззараживать? – с ухмылкой спросил директор. Карина сразу же быстро-быстро начала отрицательно мотать головой. Взгляда не отводила от тряпичных соломок.

– Не надо, не надо, умоляю…

– Надо, милая, и ты это сделаешь сама.

– А-а-а… прошу…

Он схватил её за запястье, и подвёл её пальчики к игрушке.

– Держи.

Карина дрожащей рукой взяла эту игрушку пытки и снова протяжно прокричала:

– А-а-а…

– Ну, давай, покажи мне, насколько ты послушная, – язвительно сказал директор, – почисти носик от микробов.

– Прошу, не надо… не надо… – умоляла Карина.

– Я теряю терпение, – деловито сказал директор.

Карина направила взгляд на тряпичные соломки и начала медленно-медленно подносить их к носу. Понимала, что у неё нет другого выхода. И на этот раз ей придётся мучить саму себя. Всё будет прямо так, как он сказал. Она будет мучить саму себя. При мысли об этом ей хотелось бесконечно орать.

Глава 5. Долгое обеззараживание

Как только Карина подвела заспиртованные соломки к своим ноздрям, директор восторженно похвалил её:

– Умничка, а теперь вставляй их и начинай двигать.

Карина уже заранее исказила лицо в гримасе боли, а сама начала вставлять соломки. Они едва ли прикоснулись к её коже, и она ощутила дикую боль. Её ноздри стали пощипывать и так сильно, как никогда.

– А-а-а… – громко-громко закричала Карина, но не останавливалась. Она продолжала медленно вставлять в свои ноздри эти влажные соломки и неистово кричала. Директор ехидно победоносно улыбался.

– Да, милая, кричи и чисти носик. Я обожаю, когда девочки делают это сами.

Она уже наполовину вставила соломки в свои ноздри, но углубить их ещё сильнее боялась. Ей казалось, что она не выдержит той боли, которую испытает. И она чувствовала, что там, в глубине внутренняя полость её носа повреждена ещё сильнее, ведь именно оттуда вытекает кровь.

Карина замерла на месте и жалобно произнесла:

– Пожалуйста… а…

– Вставляй, – строго произнёс директор.

– А… – снова простонала Карина.

– Вставляй, или я сам это сделаю. И тогда я не скоро отстану от твоего носика.

И Карина с криком начала углублять эти соломки. Директор торжественно приказал:

– А теперь двигай игрушку вверх-вниз, вверх-вниз.

И как бы больно ей не было, Карина подчинилась. Кричала, а сама начала двигать игрушку.

– Вот так вот, умничка, продолжай.

– А… а… а… – прерывисто кричала Карина, а сама продолжала двигать игрушку.

– Давай, не жалей себя, – язвительно сказал директор.

– Ну, пожалуйста… Вы же сказали, только обеззаразить, – жалобно напомнила Карина. Директор усмехнулся.

– А ты умеешь ловить на слове.

Он похлопал её по щеке и язвительно сказал:

– Но только я тут решаю, деточка. И я хочу, чтобы ты помучила себя.

– А-а-а… – в ужасе прокричала Карина. Она поняла, что он ещё долго собирается её мучить, и ей остаётся только терпеть. Кричать и терпеть.

– А давай договоримся. Если ты достигнешь той скорости, с которой я чистил твой носик, тогда я сразу же отстану.

– А… пожалуйста, не заставляйте, – в ужасе взмолилась Карина.

– А я и не собирался заставлять, – ухмыльнулся директор. – Ты всё будешь делать сама. Сама будешь мучить свой носик. Я ведь уже говорил.

– А… а… – прерывисто стонала Карина, но даже и не думала быстрее двигать игрушку. Вообще замерла на месте.

– А вот останавливаться не надо, – строго сказал директор, а потом неожиданно схватил её за сосок прямо через платье и начал выкручивать его.

– А-а-а… – ещё громче закричала Карина.

– Да, иначе я буду делать так, пооткручиваю твои нежные сосочки.

Карина продолжила истерично кричать, но сопротивляться боялась. Она продолжала стоять на коленях, держала в ноздрях тряпичные соломки, а сама кричала и кричала от боли.

– Работай, – вскрикнул директор, – чеши свои ноздри.

– Но они не чешутся… так болят, – жалобно произнесла Карина.

– Пусть болят, – жестоко сказал директор, – зато чистыми становятся.

И Карина с криками подчинилась, снова начала двигать игрушку вверх-вниз. Только делала она это небыстро, и уже спустя пару секунд директор деловито сказал:

– Я так понимаю, ты выбираешь медленный путь. Значит, сделаем так.

В следующее мгновение он перевернул песочные часы, которые стояли у него на столе. Они были тяжёлые и огромные. Ей показалось, что он с трудом перевернул их одной рукой.

– Будешь чесать себе ноздри, пока они не дотекут, – сказал директор. И когда она увидела, с какой скоростью стекает с них песок, ужаснулась ещё сильнее. Истерично взмолилась:

– Прошу… прошу…

– Они на три часа, если что. Уверена, что не хочешь ускориться?

– А-а-а… – протяжно прокричала Карина, но не могла заставить себя подчиниться. Не могла двигать игрушку быстрее. У неё мышцы слабели при одной мысли, что ей придётся ускоряться. Ручки будто не слушались.

– Это не ответ, – деловито сказал Директор, – и я ведь говорил не останавливаться.

Он снова схватил её за сосок и начал выкручивать его. На этот раз не просто выкручивал, ещё и тянул, будто пытался оторвать. Карина выпучила глаза от боли и громко-громко закричала:

– А-а-а…

Снова только кричала.

– Чисти носик, – требовательно сказал директор, и Карина подчинилась. Она будто только сейчас осознала, что лучшее вообще не сопротивляться, иначе точно будет хуже. И она быстрее начала скользить соломками по своим ноздрям, мучила себя сама. Директор ехидно улыбнулся и сказал:

– Быстрее.

И Карина начала делать это быстрее. Чувствовала, как боль и раздражение в её ноздрях возрастают. Ей даже казалось, что это раздражение пробирается в её мозг, пытается свести её с ума. А ведь она делает это с собой сама. Он заставляет, а она мучает себя сама. И это задевало её сильнее всего. Она чувствовала себя сломленной и морально и физически.

– Ещё быстрее, – приказал директор. И Карина снова подчинилась, начала ещё быстрее двигать игрушку.

– Да, вот так вот, – похвалил её директор, – но всё-таки я драл тебя быстрее. Хочешь, покажу, как это делается?

– А-а-а… – истерично прокричала Карина.

– Это не ответ.

И Карина снова подумала, что лучше не сопротивляться. Если она не разрешит ему сделать то, чего он хочет, он разозлится и будет мучить её ещё дольше. И она сказала то, что он хотел услышать:

– Да, хочу…

А из её глаз стремительно потекли слезинки.

– Замечательно! Тогда разворачивайся и откидывай голову назад.

Он просит её сесть так же, как она сидела в присутствии охранников. Сидя к нему спиной и откинув голову назад. А ведь так ему удобнее всего мучить её носик.

– А… а… – простонала Карина, а сама подчинилась. Её ноги и руки дрожали, и она так не хотела разворачиваться, но разве у неё есть выбор? Карина чувствовала, что выбора нет.

Вскоре она развернулась, села на пол у него между ног и откинула голову назад. Всё это время тряпичные соломки находились в её носике. Ему оставалось только схватиться за специальный пластик, который их соединяет, и начать двигать. И директор сделал это. Схватился за пластиковую ручку игрушки и язвительно, сказал:

– Итак, начнём.

Его радостная злая улыбка пугала её. Ему весело, а она собирается ещё раз пережить самый ужасный момент в своей жизни, самый болезненный и, кажется, неизбежный. Но Карина по-прежнему боялась сопротивляться и терпела. Кричать начала заранее:

– А-а-а…

Но сейчас она кричала негромко, как-то приглушённо и воздержанно. Но это потому, что директор ещё не начал двигать игрушку. Чтобы ему удобнее было это делать, он сначала схватил её за волосы, скрутил её пряди и ещё сильнее заставил откинуть голову назад.

– Обожаю этот момент. Такая беспомощная, заплаканная. Дико хочешь убежать, но сидишь и терпишь.

Сказав это, он начал двигать игрушку с бешеной скоростью, и после каждого толчка болезненно бил её носовую перегородку.

– Терпи-терпи. Запомни, как это делается.

– А-а-а… – громко-громко прокричала Карина. Она чувствовала, как быстро тряпичные соломки скользят по её ноздрям. Ей снова стало казаться, что у неё кружится голова, что соломки пробираются аж до её мозга. Но у неё уже не оставалось моральных сил сопротивляться. Она очень боялась, что этим сделает себе только хуже. Ей казалось, что лучше перетерпеть…

– Вот так вот, так, ещё хочешь?

– А… да… – закричала Карина, зажмурив глаза.

– Да? – с удивлением переспросил директор и продолжил двигать игрушку в ускоренном ритме. – Тогда получай.

– А-а-а… – протяжно кричала Карина, и даже дышать не успевала, а директор радовался этому. Продолжал над ней издеваться.

– А теперь попробуй сама, – неожиданно приказал директор. Он убрал руку от игрушки, максимально глубоко вставив тряпичные соломки в её ноздри. В такой момент игрушка и без поддерживания хорошо держалась в её носике. Потом он грубо схватил её за плечо и заставил поднять руку.

– А… хорошо… ладно, – дрожащим голосом произнесла Карина. Она схватилась за игрушку и снова начала двигать её сама. Кричала и кричала, но продолжала её двигать. И старалась двигать с той скоростью, с которой двигал он.

И всё равно она не угодила директору. И полминуты не прошло, он приложил ладонь поверх её руки и сам начал двигать игрушку, как бы начал управлять её рукой.

– Ты опять замедлилась, вот так надо делать, вот так.

– А-а-а… – кричала Карина, а сама терпела. Вскоре он снова убрал от неё руку и приказал продолжать самой. И на этот раз Карина постаралась не замедляться.

– Замечательно, – похвалил её директор, – наконец-то ты научилась. А теперь разворачивайся и делай это, глядя на меня.

Карина с ужасом осознала, что он ещё не удовлетворился, хочет и дальше её мучить. Но у неё не было выбора. Она максимально глубоко вставила игрушку в свои ноздри, а потом начала разворачиваться.

Глава 6. Укол

Директор слегка согнул указательный и средний пальчик, а потом чуть ли не тыкнул ими её глаза. Деловито сказал:

– Делай это, глядя прямо в глаза.

Он требовал, чтобы она продолжила чесать нос сама. И хочет, чтобы она делала это быстро-быстро, прямо так, как он её научил. Карина была в ужасе, но деваться было некуда. Она посмотрела ему в глаза и начала. После каждого толчка, кричала:

– А… а…

– Да, вот так вот, – похвалил её директор. Потом потянулся к пуговицам её блузки и начал их расстёгивать. Делал это не спеша, а сам смотрел в её глаза и следил за тем, чтобы она быстро чесала носик. И она делала это быстро, а сама продолжала кричать:

– А… а…

– Не замедляйся, – строго предупредил директор. Он уже расстегнул все пуговицы и начал опускать с плеч её блузку. Но опустить ниже локтей не мог, потому что она держала свои руки возле лица, двигала ими игрушку.

– Перерыв, – неожиданно вскрикнула директор. – Я хочу раздеть тебя.

Карина максимально глубоко вставила в ноздри тряпичные соломки и протяжно прокричала:

– А-а-а…

Сама начала послушно опускать руки вниз, чтобы он смог снять с неё блузку.

– Да, вот так хорошо. Снимем с тебя всё лишнее.

Он потянул её блузку вниз, и она быстро сползла на пол. Директор улыбнулся. Под блузкой у неё не было бюстгальтера, и он сразу же увидел её голенькие груди. Впрочем, он не удивился. Знал, что на ней нет бюстгальтер. Он ведь с легкостью хватал и скручивал её сосочки, даже не раздевая её.

– А теперь продолжай, – приказал директор. Карина сразу же исказила лицо в гримасе боли и жалобно взмолилась:

– Пожалуйста…

– Продолжай, или я сделаю тебе больно, – пригрозил директор. Он сразу же обеими руками схватил её за соски и начал их скручивать. И Карина закричала, глядя вниз на свои сосочки:

– А… я продолжу-продолжу.

– Ну, так продолжай, – приказал директор.

– Пожалуйста… а…

Но она знала, что он не сжалится над ней, но всё равно умоляла, а сама уже начала шевелить игрушку. Почувствовала, как соломки скользят по её ноздрям и причиняют ей боль и раздражение, раздирают её изнутри. Её ноздри болели настолько сильно, что Карина уже сомневалась в том, что у неё там осталась кожа. Ей казалось, что эти соломки уже содрали её кожу и теперь раздирают её плоть.

– Если будешь замедляться, я буду делать так, – пригрозил директор и снова начал скручивать её соски.

– А… я не замедляюсь, не замедляюсь, – истерично ответила Карина, а сама двигала игрушку. Двигала её так же быстро, как делал он. Также болезненно стучала по своей носовой перегородке.

– Теперь не замедляешься, мне нравится, – с ехидной улыбкой похвалил её директор. Но он не отпускал её соски. По-прежнему угрожающе сжимал их пальчиками обеих рук, но уже больше не тянул их и не скручивал. И всё равно Карине было больно и страшно, и она в исступлении продолжала двигать игрушку.

Она быстро-быстро двигала игрушку, а сама мысленно смотрела на себя со стороны. Пыталась думать, что это не она стоит на коленях и не она мучает свой нос. Эти мысли отвлекали её, не давали замедлиться, и она продолжала.

– Отлично, да! Не жалей себя, – язвительно сказал директор. Карина продолжала мучить свой носик. Это продлилось ещё минут пять, а потом он неожиданно приложил ладонь к её щеке и начал поглаживать.

– Тихо, теперь можешь успокоиться, – произнёс директор. Карина закрыла глаза и протяжно слезливо прокричала:

– А-а-а…

Но она не хотела думать, что всё закончилось. Не хотела тешить себя напрасными надеждами. И более того, она была уверена, что он просто дразнит её. Велит успокоиться лишь затем, чтобы посмеяться над ней. Хочет, чтобы она сделала недолгий перерыв и в полной мере ощутила боль, которую себе причинила. Он просто садист, который наслаждается её криками и болью.

– Думаю, что мы хорошо почистили твой носик, – язвительно сказал директор, а потом схватил её за кончик носа и начал потряхивать. – Пора ему отдохнуть? Как думаешь?

– А… а… да, – крикливо ответила Карина. Ей было неприятно из-за того, что он сжимает её носик. Он делал это негрубо, но ведь она ещё не вытащила из ноздрей тряпичные соломки. Из-за этого она ощущала раздражение, когда он хватал её за нос.

– Вытаскивай игрушку, – неожиданно приказал директор. И она не поверила тому, что слышит. Неужели этот момент наступил? Он разрешает ей вытащить.

Карина без промедления начала вытаскивать из носа тряпичные соломки и тяжело со стоном дышала, воздержанно покрикивала. Она вроде бы вытащила соломки, но в носу сохранилось ощущение, что внутри есть ещё что-то. Карина удивилась и тут же выдохнула носом. Таким образом пыталась вытолкнуть всё лишнее, и уже в следующую секунду громко-громко истерично закричала:

– А-а-а…

Из её обеих ноздрей вытекла густая кровь. Видимо, пока он мучил её нос соломками, кровь скапливалась внутри и подсыхала, образовала некую пробку.

Директор взглянул на неё и усмехнулся. Потом со стола взял салфетку и быстро протёр её нос.

– Ничего-ничего, так и должно.

– А-а-а… – прокричала Карина в ответ, с осуждением глядя в его глаза.

Директор отвернулся и неожиданно начал вытягивать выдвижной ящик своего стола.

– Сейчас я подлечу твой носик, сделаю укольчик, – с улыбкой сказал директор, и Карина ещё сильнее ужаснулась. От слова укол в её жилах похолодело, а сама она жалобно запищала:

– Укол? Какой ещё укол? Пожалуйста, не надо никаких уколов… пожалуйста…

Она смотрела на него и быстро-быстро отрицательно мотала головой. Сдерживалась, чтобы не отпрянуть назад, но так хотела убежать… мечтала хотя бы попытаться это сделать, но боялась. Директор ехидно улыбнулся и всё сказал начистоту:

– Абсолютно не нужный укольчик, но я хочу его сделать тебе! Хочу наказать твой носик.

В этот момент указательным пальчиком он уже щёлкнул по ампуле. Показательно готовил укол. Щёлкнул раз, щёлкнул два, и это выглядело так устрашающе. Карина захотела кричать, но сдерживалась из последних сил. А директор тем временем ватным диском отломил кончик ампулы, а потом начал наполнять пустой шприц препаратом.

– Даже не вздумай убегать, – игривым голосочком сказал директор. – Я всё равно тебя поймаю и сделаю укольчик.

– Нет, не надо… – жалобно повторила Карина, а сама тяжело дышала и хваталась за сердце. Она очень сильно боялась уколов, иголок и всего острого.

– Надо, потому что я так хочу, – с ухмылкой повторил директор.

– Что это за препарат? – нахмурив брови, спросила Карина. А директор заулыбался ещё сильнее и сказал:

– Просто витаминки. Их можно делать, а можно и не делать!

Он выдержал недолго молчание, а потом омерзительным игривым голосочком добавил:

– А я тебе сделаю!

Он схватил её за подбородок, а Карина от страха дёрнулась.

– Нет, пожалуйста…

– Я сделаю тебе укольчик, – важно повторил директор, – можешь даже не дёргаться.

Она думала, что уже сейчас он начнёт колоть её, но в его руке не оказалось шприца. Она даже не заметила, когда он успел смочить ватку спиртом, но он это сделал. Приложил эту ватку к её носику и начал потирать.

– А-а-а… – закричала Карина, исказив лицо в гримасе боли. Он тёр ваткой область под её носом, и Карина уже поняла, что именно туда он собирается вонзить иглу, – прямо в её носовую перегородку. Ей было больно оттого, что игрушкой он растер эти места, и они у неё сильно-сильно пощипывали. А ещё ей было очень-очень страшно, но сопротивляться Карина боялась. Смотрела ему в глаза и жалобно повторяла:

– Пожалуйста, не надо…

И это ему нравилось. Он ухмылялся и с удовольствием отказывал.

– Конечно же, надо! – сказал директор и взял в руки готовый укол. – Видишь, я наполнил шприц препаратом? Ты и в самом деле думаешь, что я передумаю делать тебе укол?

И Карина понимала, что её просьба нелепая. Он ведь не передумает, как бы она его ни умоляла, чтобы ни говорила. А если начнётся сопротивляться, снова позовёт тех охранников. Они её схватят, возможно даже побьют, а этот безумный директор-садист всё равно сделает ей укол. «Сопротивляться бесполезно. Бесполезно» – истерично думала Карина. В её жилах снова похолодело, а директор язвительно сказал:

– Расслабься и наслаждайся! Это всего лишь безобидные витаминки, но они самые болючие из всех.

Карина смотрела на иглу, которая приближается к её носику, и она так испугалась. Она не выдержала этого страха и дёрнулась назад, а директор не удержал и вынужденно отпустил её подбородок. Сразу же разозлился и неожиданно влепил ей пощёчину.

– Ты что себе позволяешь? Охранников позвать? На кресло захотела?

Хоть Карина и дёрнулась, но отбежать от него назад испугалась. Она сидела там, где сидела, отстранившись на 20 см, не более.

– Простите… А… простите, – жалобным голоском запищала Карина. – Пожалуйста, умоляю…

– Умоляешь сделать тебе укольчик? – ухмыльнулся директор. – А ну, иди сюда.

На этот раз он схватил её за волосы и насильно притянул к себе. И как только она расположилась у него между ног, он коленями начал сжимать её плечи.

– Чтобы никуда не убежала, – сказал директор. – А теперь откидывай голову назад.

Сначала он дёрнул её за волосы назад, а потом ладошкой придавил её подбородок. У Карины не было выбора, и она максимально сильно откинула голову назад. Уже с ужасом ждала момента, когда он вонзит иглу в её носик. Прямо в носик! Это ведь так ужасно… разве делают уколы в нос?

– Теперь никуда не денешься, – с ухмылкой сказал директор. Одной рукой он снова схватил её за подбородок, а во второй его руке был укол. Он поднёс острие иглы к её носовой перегородке и начал медленно вонзать.

– А-а-а… – закричала Карина от испуга, но она не шевелилась. Замерла на месте от страха и чувствовала боль. Сначала это была несильная боль. Ощущение того, как игла вонзается в её плоть, но вскоре всё изменилось. Он начал давить на поршень, а препарат стал вливаться в её плоть. И вот тогда она ощутила настоящую боль, дикую и всевозрастающую. Ей казалось, что эта боль пробирается до самых её костей и углубляется, становится сильнее с каждой следующей секундой.

– А-а-а… – громко и протяжно кричала Карина. Но она боялась шевелиться и просто терпела, а этот директор садист продолжал давить на поршень. Потом неожиданно он вытянул иглу и вонзил в другое место под её нос. Скорее даже куда-то в губу под носом с левой стороны и продолжил давить на поршень. И Карина снова ощутила эту странную невыносимую боль, которая усиливалась и усиливалась. Но она по-прежнему боялась сопротивляться и терпела.

– Вот так вот, терпи! – язвительно сказал директор. Он смотрел в её глаза и улыбался, наслаждался её страданиями.

– Одну половинку укола сделаем сюда, а вторую в другую сторону. Вот сюда…

Сказав последнее, он снова вытянул иглу и вонзил в другую сторону её губы, теперь уже под её правую ноздрю. И снова начал давить на поршень, вливая в неё препарат.

– А-а-а… – продолжила Карина кричать. Ей стало казаться, что её нос опух. Он стал как будто бы чужой, как будто это какая-то лишняя часть в её теле. Эти ощущения пугали её.

– А-а-а… – кричала Карина снова и снова, а директор тем временем уже опустошил поршень.

– Ну, вот и всё! Укольчик сделан, – сказал он своим зловещим игривым голоском и отложил пустой шприц в сторонку. Потом снова полез в свой выдвижной ящик, начал в нём копаться. С ухмылкой сказал:

– А теперь самое интересное.

– Нет… что Вы ещё задумали? – в ужасе спросила Карина. Она уже была готова убежать от страха, но всё ещё сдерживалась. Убеждала себя в том, что бежать нельзя, что тогда ей будет ещё хуже. Но Карина уже не была уверена в том, что тогда ей будет хуже. Сейчас ей уже хуже некуда. И чем дольше она с ним остаётся, тем сильнее он над ней издевается.