Текст книги "Сладкая месть под Рождество"

6
6 ноября
Дэмиен

Закрываю дверь своего углового офиса, в одной руке у меня кейс для бумаг, другой рукой я машу своей помощнице, и тут до меня доносится голос.

– Уходите, Мартинес?

Я останавливаюсь, скрипнув по натертому до блеска паркету начищенными дорогими туфлями, идеально дополняющими мой образ. Но не поворачиваюсь. Ради этого голоса не стоит так стараться, еще меньше стоит делать вид, что меня волнует то, что он говорит.

– Вам что-то нужно, Бенсон?

Взгляд останавливается на письменном столе возле моего офиса, за которым сидит моя помощница Таня. Она кусает губы, стараясь не рассмеяться. Смотрю на нее и игриво улыбаюсь.

Я медленно поворачиваюсь лицом к заносчивому внуку Саймона Шмидта.

Я уважаю человека, который создавал эту компанию бок о бок со мной, но совсем не испытываю таких чувств к отпрыску его дочери.

Скрестив руки на груди, он смотрит на меня так, будто поймал на расхищении имущества, а не заметил, что я ухожу из офиса в четыре часа дня. Этот человек не только хреновый адвокат и заноза у меня в заднице, но еще и не в состоянии придерживаться со мной определенной тактики. Минуту назад он подлизывался, а теперь пытается подловить на чем-то.

– Куда вы идете? – запальчиво спрашивает он в приступе раздражения.

Я смотрю на него. Он тоже не сводит с меня глаз. Сотрудники в кабинках опен-офиса и у кулеров с водой переводят на нас взгляды, пододвигают стулья и поворачиваются так, чтобы лучше видеть наше противостояние.

Я бы, черт возьми, хотел этого.

Я бы, черт возьми, хотел настоящего противостояния с этим мудилой. За столько лет у нас с Саймоном был далеко не один разговор насчет него, но каждый раз он убеждал меня, что поговорит со своим внуком, что все устаканится и он просто еще не освоился в компании.

И вот прошло уже шесть лет, а я все еще не могу слышать голос этого человека без желания свернуть ему шею.

– Почему ты решил, что тебя это касается? – спрашиваю я.

– Некоторым здесь приходится работать полный день. В любом случае я думаю, что люди, которые усердно работают и приносят деньги этой компании, заслуживают услышать, с какой стати вы позволяете себе уходить, когда вздумается.

Он вызывающе выпячивает губы. Он и впрямь думает, что делает сейчас что-то хорошее.

– Некоторые из нас даже задерживаются на работе, Мартинес. Когда вы оставались здесь после пяти?

– О, поверь, Ричард, мы все знаем, что ты задерживаешься. И почему ты это делаешь. – Я бросаю взгляд на Мисти, помощницу юриста, с которой у Ричарда интрижка вот уже несколько месяцев. – Ты же в курсе, что у нас по всему зданию развешаны камеры и мы имеем к ним доступ, да?

Я говорю и слышу сдавленное хихиканье сотрудников. Прищуриваюсь, замечая, как верхний свет мелкими крапинками отражается на одежде Ричарда.

– И почему у тебя… Это что, блестки? – спрашиваю я, делаю шаг вперед и понимаю, что крапинки разноцветные – розовые и голубые. – На уроке ИЗО перестарался? Наверное, тебе лучше рисовать только цветными карандашами.

Слышны смешки, а Ричард краснеет. Я не люблю вот так высмеивать людей, смущать их на публике, особенно если речь идет о моих сотрудниках. Но, как адвокат, Ричард должен знать: если ты не можешь выдержать, то не стоит и начинать.

– А?

– Я…

Он озирается по сторонам, а неловкость расходится от него почти осязаемыми волнами. Смущение.

– Бывшая насыпала блестки в кондиционер, – чуть слышно говорит он.

Я продолжаю смотреть на него и вижу, что он весь в блестках: они в его волосах, немного на лице, в складках черного костюма и даже на шнурках туфель.

Готов поспорить, он еще несколько недель будет отмываться от блесток, если это действительно его бывшая насыпала их в кондиционер. Вот такую видеозапись я бы посмотрел: Ричард садится в свою уродскую машину, включает кондиционер, надеясь отогреться от ноябрьского холода, и тут же весь покрывается блестками.

А она молодец.

– Что ж. Готов поспорить, ты это заслужил, – говорю я и, не желая больше продолжать разговор, разворачиваюсь и иду дальше.

– Так и что? – продолжает Ричард, вынуждая меня опять остановиться. – Куда вы идете?

Я поворачиваюсь.

– Слушай. Я знаю, ты считаешь себя всемогущим в этом офисе или типа того, но, когда разговариваешь со мной, не забывай, кто я такой. Я не только партнер компании, а еще и сооснователь. А что ждет тебя – зависит от меня, приятель, – говорю я парню лет на десять младше меня.

– Мой дед… – Он краснеет то ли от досады, то ли от смущения.

Да мне плевать. У меня есть дела поважнее.

– Знает мое мнение. Твой дед – мой партнер – знает, что без моего согласия мы никуда не сдвинемся в вопросе твоего продвижения в этой фирме. Так что тебе лучше сменить тон, перестать проявлять неуважение к людям в этом офисе и начать уже выигрывать гребаные дела. Прекрати трахать свою помощницу, а вместо этого лучше подумай о клиентах.

Я смотрю на него в упор и, кажется, вижу, как он скукоживается от смущения.

Отлично.

Так и надо.

– А теперь, если ты не возражаешь, я уйду. Не забудь добавить к рабочему дню то время, которое потратил на споры со мной, и присмотри за долбаными практикантами.

Он краснеет еще больше, и я вижу краем глаза, что Мисти стоит неподвижно.

Но мне все равно, какая драма там развернется.

Мне нужно идти на свидание.

* * *

Телефон начинает звонить, как только закрываются двери лифта. Из меня вырывается стон, когда я вижу на экране имя своей матери. Закрываю глаза и раздумываю, стоит ли отвечать на звонок или лучше потерпеть ее раздраженный и беспокойный голос позже, слушая голосовую почту.

Это вовсе не значит, что я не люблю свою мать. На самом деле как раз наоборот. Просто она – любопытная и острая на язык американка кубинского происхождения, которая жаждет, чтобы ее единственный сын остепенился, и каждый наш разговор заканчивается ее словами о том, что я слишком много работаю.

В самом деле?

Возможно.

Но мне нравится моя жизнь, и я не вижу ни одной причины менять ее. И я уже раз сто ей говорил: дело не в том, что я не готов и не хочу остепениться, просто я не стану этого делать только потому, что она или кто-то еще считает, что мне уже пора. Это обязательно случится, когда я встречу ту самую, женщину своей мечты, мою вторую половинку.

– Привет, ма, – говорю я, зажав телефон между плечом и ухом, и нажимаю на кнопку лифта, чтобы спуститься на парковку.

– Он живой! – восклицает она, как будто в самом деле думала, что я мог умереть.

Я вздыхаю:

– Ма, мы же с тобой на прошлой неделе разговаривали.

– Но я звонила два дня назад, а ты не перезвонил.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Лучше бы я выбрал слушать сообщения в голосовой почте, чем разбираться со всем этим прямо сейчас.

– Я же тебе написал, – говорю я, хотя прекрасно понимаю, что ей недостаточно сообщения о том, что я жив и просто завален работой.

Я хотел позвонить ей позже, но слишком увлекся одним громким делом и забыл. Лифт останавливается, издав сигнал, и я выхожу на этаже парковки, плотнее запахивая свою куртку, потому что меня встречает холодный ноябрьский воздух.

– Ты же не позвонил, Дэмиен. Я не слышала твой голос. Откуда мне знать, что это не какой-нибудь психопат, который убил тебя и отправляет мне сообщения?

Я вздыхаю, нажимаю на брелок, чтобы разблокировать машину, кладу свой кейс в багажник и открываю дверь со стороны водительского сиденья.

– Тебе нужно прекращать смотреть «Мыслить как преступник»[7]7
  Американский телесериал о работе команды лучших следователей ФБР. – Примеч. пер.


[Закрыть], ма.

– Но этот парнишка Рид такой очаровательный!

Я задумываюсь над тем, стоит ли мне позвонить отцу, чтобы он проконтролировал, что смотрит мама, исключительно ради сохранения моего рассудка.

– Ты просто так звонишь? А то у меня планы, – говорю я, вставляя ключ в зажигание, и завожу мотор.

Мой телефон подключается к блютусу, я слышу ее голос через динамики и могу спокойно бросить мобильник на пассажирское сиденье и откинуться на спинку кресла.

– Планы?

Ее голос взмывает вверх с вопросительной интонацией, и в ту же секунду я жалею, что вообще заикнулся об этом. Я совершил серьезную ошибку, дав ей знать, что иногда могу не только работать и сидеть дома в ожидании выхода на работу.

К сожалению, я не могу забрать свои слова обратно и избежать этого разговора, поэтому и не пытаюсь.

– Да, ма. У меня свидание через… – Я поворачиваю запястье, чтобы посмотреть на часы. – Тридцать минут.

– Свидание!

Мама в эйфории.

Еще одна ошибка.

Почему я не сказал, что у меня деловая встреча или типа того? Билеты на игру или запись к парикмахеру. Или вообще что угодно, кроме долбаного свидания.

– Да, и будет плохо, если я опоздаю.

– Да, ты прав, не стоит, – говорит она, и на секунду мне кажется, что есть надежда обойтись без… – Ты меня познакомишь с этой девушкой? Может, в следующем месяце, когда я приеду?

Вот это новости. Зато можно легко сменить тему разговора.

– А когда именно ты приезжаешь?

В машине наконец стало тепло, я поворачиваю кондиционер к себе и пытаюсь отогреть руки.

– Мы с твоим отцом приедем в город повидать тебя после Рождества. Не хочу всей этой предпраздничной суеты, все куда-то летят в это время, поэтому мы навестим тебя после Сочельника. Я очень хочу увидеть своего сыночка.

– Конечно, – говорю я. – Но почему бы мне не приехать к вам? Ты же не любишь мороз, а сейчас здесь охренеть как холодно.

– Дэмиен Мартинес, следи за языком, – говорит она, и я закатываю глаза. Мне сорок с лишним, а мать до сих пор делает мне замечания по поводу моих выражений. – Если я к тебе приеду, то смогу убедиться, что у тебя полный холодильник и дома чисто. Я уверена, что у тебя в шкафах черт ногу сломит с тех пор, как я заглядывала в них в последний раз.

Неправда, ведь она выкинула две трети моих вещей в припадке расхламления, когда приезжала в прошлый раз. А поскольку я не любитель ходить по магазинам, то так и не купил ничего вместо тех вещей.

– В моих шкафах все ровно так, как ты видела полгода назад, и в холодильнике у меня нормально.

– Если я приеду, то заполню морозилку и приготовлю твое любимое… – она делает паузу и продолжает: – Тамале[8]8
  Тамале – блюдо из кукурузных листьев с кукурузной мукой и начинкой из мяса, сыра, фруктов или овощей, распространенное в некоторых странах Центральной и Латинской Америки. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Я приготовлю их, чтобы отметить праздники, и заморожу, чтобы у тебя всегда была домашняя еда в холодильнике.

– Это необязательно, мам.

Я пытаюсь сопротивляться, хотя знаю, что это бесполезно.

– Обязательно. Я твоя мама, и ты любишь тамале. Это мой долг.

Она права, я люблю ее тамале, но не до такой степени, чтобы она почти два дня готовила у меня на кухне, жалуясь на то, сколько с этим блюдом возни и пытаясь заставить меня и отца помогать ей.

– Так насчет девушки, – начинает она, и мне вдруг хочется задержаться в разговоре о моем беспорядке в шкафах и дрянной еде в холодильнике.

– Мам, пожалуйста. Это всего лишь первое свидание. Возможно, там ничего и не сложится.

Я слышу разочарованный вздох, который она издает каждый раз, когда вспоминает, что ее сын не остепенился, несмотря на ее бесконечные попытки изменить это.

– Знаешь, однажды ты встретишь женщину, влюбишься и не захочешь больше никаких перерывов.

– Ты права. – Я соглашаюсь, чтобы ей стало спокойнее. – Я же как отец, мам. Он наслаждался жизнью, усердно работал и веселился. А потом встретил тебя, влюбился и забыл о своей прошлой жизни.

Если бы я прямо сейчас стоял перед ней, уверен, ее лицо было бы перекошено от раздражения, пока она пыталась бы придумать достойный ответ на мое безупречно логичное заявление. Всю мою жизнь она при любом удобном случае говорила мне, что я в точности как отец, и мама терпеть не может, когда я использую ее же аргументы против нее. Я начинаю говорить, не давая ей возможности придумать новый способ уговорить меня найти женщину и остепениться.

– Ох уж эти адвокаты, – ворчит она, и я улыбаюсь.

– Да, твой сын адвокат, а значит, более чем способен опровергнуть любой твой аргумент. Так что смирись уже с тем, что я просто буду развлекаться до тех пор, пока на меня вдруг не снизойдет что-то и я не влюблюсь с первого взгляда. Просто свидание. Нет никакой необходимости знакомиться с девушками, которые побывали со мной на паре свиданий.

Повисает тишина, я еще раз смотрю на время и вычисляю, как долго буду добираться до парковки возле ресторана, в котором у меня назначено свидание.

Время есть, но не так уж много.

– Дэмиен, ты сведешь меня в могилу раньше срока, – сдается мама.

– Я уже поехал, – говорю я, понимая, что любой ответ растянет этот разговор, и она вздыхает.

– Хорошо, дорогой. Я сегодня скину тебе точные даты. А ты постарайся не работать.

– Договорились, – отвечаю я, тронувшись с места, и моя рука зависает над кнопкой завершения вызова на экране.

– Люблю тебя, сынок.

– Люблю тебя, мама. До скорого.

И теперь я еду к Эбигейл Келлер.

7
6 ноября
Эбби

Платье обтягивает, словно вторая кожа.

На ногах высоченные каблуки.

Волосы идеального оттенка блонда волнами ниспадают по моей спине.

Замерзла ли я в этом коротеньком платье шестого ноября в Нью-Йорке?

Да, черт возьми.

Хотела ли я испортить образ, надев сверху куртку?

Конечно же нет.

Так что я просто улыбаюсь парню в гардеробной и иду к администратору.

– Привет, я Эбби. У нас сегодня забронирован столик на имя Дэмиена Мартинеса, – говорю я, стараясь не заглядывать ей за спину, чтобы посмотреть, не сидит ли он где-то поблизости, чтобы увидеть, как я захожу.

Но я не зря обучалась манерам, поэтому сдерживаюсь.

Когда-то в колледже можно было решить, что я поступила туда с целью получить не диплом бакалавра, а статус «миссис» и найти себе мужа. Мы проводили ночи в дорогих и роскошных клубах, танцевали и ждали, когда нас пригласят руководители крупных компаний и технологических гигантов, тусовавшиеся в залах для очень важных персон.

Кстати, это всегда срабатывало.

С Ричардом я познакомилась именно в одном ночном клубе даунтауна[9]9
  Название центральной части города США, где располагаются деловые и иногда развлекательные объекты. – Примеч. пер.


[Закрыть].

В те годы я научилась в нужные моменты включать то равнодушие, то страстное желание, то соблазнительницу, то невинную милашку.

Понадобилась всего пара дней и тщательное планирование, чтобы смахнуть пыль с тех старых навыков.

А теперь нужно пустить их в ход.

– Ах да, он уже здесь. Позвольте, я отведу вас к нему, – с улыбкой говорит хорошенькая девушка.

Я иду за ней мимо столиков, расставленных на достаточном расстоянии, чтобы посетители могли спокойно общаться. Парочки сидят в приглушенном свете, выпивают и тихо разговаривают о чем-то своем. Именно в такое идеальное романтическое место для свидания я миллион раз умоляла Ричарда сводить меня. Именно такое место мистер Мартинес предложил сам, без моих намеков.

И притом на первом свидании.

Жирная галочка в колонке «за».

Хотя мне все равно. Как бы ни было здорово ходить на свидания с этим невероятно привлекательным мужчиной, мне нужно помнить о том, зачем я это делаю: ради расплаты.

Ради мести.

Ради выражения лица Ричарда, когда он увидит, как я вхожу на ту самую вечеринку под руку с его боссом.

Боже, это будет потрясающе.

Зачем нужны рождественские подарки и обручальные кольца, если это выражение лица навсегда останется у меня в памяти и будет согревать меня ночами?

Мы заворачиваем за угол и входим в приватную комнату, где находится только один столик с красной розой в центре, за которым в одиночестве сидит мужчина.

На нем классическая белая рубашка без галстука, ее верхние пуговицы расстегнуты, что кажется привлекательным почти каждой женщине в Америке и за ее пределами. А поверх рубашки надет элегантный черный пиджак, который – готова поспорить – стоит больше, чем аренда моей квартиры.

На фотографии в профиле он был гладко выбрит и широко улыбался. Я полагаю, этот снимок был сделан для работы.

А сегодня у него щетина, и на мгновение я некстати задумываюсь, как она будет ощущаться на моем языке.

Или у меня между ног.

Соберись, Эбигейл!

Его волосы, короткие по бокам и чуть длиннее сверху, зачесаны назад. Не вижу следов стайлинга, но сложно сказать из-за чего: то ли он целый день трогал волосы, то ли просто высушил их вот так. Но, когда мы подходим, он проводит рукой по прическе, убирая со лба выбившуюся прядь.

И как истинный джентльмен – а я была уверена, что он такой, – встает из-за стола и отодвигает для меня стул.

И здесь он улыбается.

Приятной улыбкой.

Соблазнительной улыбкой.

На удивление, совсем не улыбкой адвоката.

Странно. Ведь ничего хорошего об этом человеке я не знаю, потому что о нем мне говорил только один кусок дерьма. И он рассказывал, какой этот человек расчетливый и жадный подонок.

А эта улыбка говорит об обратном. Она говорит… что он искренний.

– Эбигейл? – спрашивает он, и я снова впечатлена.

Это не хорошо поставленный и абсолютно бесстрастный голос адвоката.

Это не тот же голос, которым он говорил в одном из старых видео на «Ютьюбе», когда отвечал на вопросы журналистов насчет одного известного актера, которого ему удалось избавить от сложных условий брачного договора.

Он… с хрипотцой. И более низкий. И я слышу очень привлекательный намек на акцент Бронкса – места, где он родился и вырос, согласно нашему с Кэми исследованию (во время нашего поискового забега в интернете Кэт сидела в углу, качала головой и говорила, что это плохая идея). У меня по спине бегут мурашки, когда он произносит мое полное имя.

Никто не называет меня Эбигейл.

А когда кто-то пытается, я лучезарно улыбаюсь и поправляю.

Зовите меня Эбби, пожалуйста, обычно говорю я. Эбби – позитивное имя. Милое имя. Оно ассоциируется с блестками, розовым цветом и солнечными днями.

Но как он произнес его? Я готова и промолчать. Срываясь с его губ, оно звучит обольстительно.

Боже, я думаю, что могла бы промолчать насчет многого, что делал бы или говорил такой мужчина.

– Да, – говорю я. Соблазнительная улыбка уже на моем лице, а глаза с накладными ресницами и тушью в полной боевой готовности. – Дэмиен?

Он кивает, а потом помогает мне подвинуться ближе к столу и возвращается на свой стул. Он снова улыбается, и меня пронимает до глубины души. Дэмиен улыбается так, будто рад видеть меня и счастлив, что я пришла.

– Приятно наконец познакомиться с тобой, – говорит он все с той же улыбкой.

У меня начинает стыть в жилах кровь от ужаса, что он узнал меня.

Что ж, блин, не очень-то надежный был план.

Но прежде, чем я успеваю открыть рот и начать объяснять, он продолжает:

– Было приятно болтать с тобой в сообщениях, но встретиться лицом к лицу всегда гораздо лучше. К тому же ты так же великолепна, как на фото в профиле, – говорит он, и его улыбка становится шире, когда он осматривает ту часть меня, которую видно над столом.

Ой.

Ой.

Он не имеет в виду, что ему приятно познакомиться со мной, потому что он слышал про меня от Ричарда. Он имеет в виду, что рад видеть меня после всех наших сообщений, которыми мы обменивались целую неделю с тех пор, как вселенная дала мне ответ и свела нас вместе.

Еще бы!

Черт, если план окажется рабочим, мне нужно сохранять спокойствие и перестать крутить в голове мысли. Нужно сосредоточиться на конечной цели. Я сегодня весь день нервничала. Если честно, я переживала почти целую неделю, с тех пор как проснулась с жутким похмельем и осознала, что прошлая ночь не была страшным сном. С тех пор как проснулась опухшая, чувствуя себя отвратительно и отрыгивая картошкой фри и вином, и увидела блокнот со списком пакостей и планом мести.

А когда я посмотрела в зеркало тем утром, собираясь почистить зубы и попытаться прожить этот день, то не узнала себя.

Темные волосы, опухшие глаза, скучная, но удобная пижама, повисшая на теле. На теле, которое я годами истязала тренировками и диетами, чтобы вписаться в стандарты, которые, как я думала, обеспечат мне будущее мечты.

Я прильнула к зеркалу, театрально раскрыв глаза пошире, и попыталась увидеть прошлую себя, которая куда-то исчезла. Девушку, которой я была до Ричарда – беззаботной, веселой, способной завоевать любого мужчину, наплевав при этом на то, что о ней думают окружающие. Этой девушки больше не было.

На месте ее была… пустая оболочка женщины, которую я с трудом могла узнать. Блеклая и лишенная индивидуальности.

Несколько месяцев назад я читала статью о том, как мир лишается ярких красок. Интерьеры, дизайны, одежда – все становится нейтральным и сдержанным. Я помню, что подумала, как это грустно. Я помню, что окинула взглядом свою квартиру – мой розовый девчачий рай, куда Ричард толком и не входил никогда, – и радостно подумала, что это не про меня.

Но я лгала самой себе.

Я сама превратилась в нечто потускневшее, стандартное и… скучное.

Настолько, черт побери, скучное.

Раньше я была веселой. Я беззастенчиво была самой собой. С розовым цветом, блестками и радугами, не потому, что хотела соответствовать какому-то образу, а потому, что это и была настоящая я. Так с какой стати я должна прятать себя? Почему не должна, размахивая флагом, показать всему миру, какая я на самом деле? Со временем я возвела стену между моим самовосприятием и оценкой других людей, не подпуская близко к себе их мнения и суждения.

Защищала себя.

А потом Ричард вскарабкался по этой стене, отравил мое видение себя и стал подгонять под свои стандарты.

И ему все равно было мало.

Нет, в самом деле, каким больным нужно быть? Чтобы потратить столько времени и энергии, пытаясь изменить другого человека, вылепливая из него что-то новое, при этом отдавая себе отчет в том, что он все равно никогда не будет таким, каким ты хочешь?

Мне кажется, именно эта мысль заставила меня вспомнить о себе и начать восстанавливать стену в то утро, пока я смотрела на себя в зеркало.

И теперь эта стена не просто закрывает меня от мнения других насчет того, какой я должна быть. Она также сдерживает чувства, эмоции и нравственные убеждения, которые могут помешать мне осуществить мой план мести.

Я качаю головой, застенчиво и мило улыбаюсь, мыслями возвращаясь в ресторан к мужчине напротив.

– И ты тоже. Я с нетерпением ждала всю неделю.

Он улыбается мне в ответ, принимая слова за чистую монету.

– Прости, что не получилось встретиться раньше. На работе дурдом, столько дел нужно закрыть до конца года, – говорит Дэмиен.

– Ничего страшного, я…

Я чуть не говорю ему, что все знаю и прекрасно понимаю. Чуть не проболталась о том, насколько хорошо мне известна работа адвоката и даже его фирма.

К счастью, к нам подходит официант и не дает мне накосячить.

– Могу ли я предложить вам напитки для начала? – спрашивает он с планшетом в руках, готовый записать наш заказ.

Дэмиен отвечает первым.

– Бутылку шампанского и два бокала, – говорит он.

Моя внутренняя богиня в восторге хлопает в ладоши, потому что она обожает шампанское. Я считаю, что именно оно делает вечер по-настоящему особенным. Разумеется, Ричард редко заказывал его, полагая, что выход куда-то вдвоем «не достаточный» повод для празднования.

И неважно, сколько раз я говорила ему, что заплачу за шампанское и что всегда достойный повод отпраздновать, что мы живы, здоровы и влюблены. Он никогда не соглашался, и я в итоге сидела, нехотя потягивая воду.

И, как бы мне ни хотелось выпить игристого и уж тем более дорогого и изысканного шампанского, которое наверняка подается в роскошных хрустальных бокалах, из которых пили знаменитости вроде Риз Уизерспун и Люка Уилсона, пора приступать к реализации первого пункта в моем плане.

Я протягиваю свою руку с ногтями, покрытыми ярко-розовым гель-лаком (я покрасила их в среду – никаких больше скучных нюдовых оттенков и французского маникюра!) и нежно дотрагиваюсь до его запястья. Отрепетированным движением едва заметно прикусываю губу, чтобы выглядеть слегка возбужденной. Он смотрит, как мои зубы впиваются в губу, и от меня не ускользает едва уловимый проблеск желания в глазах Дэмиена, когда он видит мой жест.

Но что меня на мгновение приводит в замешательство, так это небольшой электрический разряд, который пробегает по моей руке, когда я касаюсь кончиками пальцев его кожи.

Это еще что за хрень?

Я не обращаю внимания и говорю:

– Ты не возражаешь, если я выпью виски со льдом? У меня была такая тяжелая неделя, и мне точно нужно развеяться, – говорю я, кокетливо покачивая головой и закатывая глаза, чтобы создать идеальный образ на стыке поверхностной блондинки и уверенной в себе женщины.

Когда-то с помощью этого жеста я могла получить все, что захочу. Мужчин, напитки, продление сроков сдачи школьных проектов – что угодно.

Как хорошо снова вспомнить все, стряхнуть пыль с этого образа и снова стать самой собой.

Он улыбается. Черт побери, это необыкновенная улыбка.

– Конечно, – говорит он и смотрит на официанта. – Шампанское, два бокала виски «Макаллан», два стакана воды и корзинку с хлебом.

Официант кивает, улыбается и уходит.

– Вода? – спрашиваю я, откидываясь на спинку стула и раскладывая на коленях тонкую белую салфетку.

Может, я и выросла в неблагополучной семье в маленьком городке Джерси, о котором никто никогда не слышал, но умею вести себя в заведениях подобного рода.

– И хлеб. Ты сегодня ела? – спрашивает он меня, поднимая подбородок.

У меня холодеет кровь.

– Это вроде как… личное, – говорю я, хмуря брови.

Взгляд Дэмиена перемещается на то место, куда бывший когда-то уговаривал меня вколоть ботокс, и замирает. Такого рода вопросы задавал мне Ричард, когда начинал подозревать, что я не тренируюсь как следует или ем слишком много вредной еды. Я прикусываю губу, когда в голове проносится мысль, не связала ли я планом мести себя с человеком, который не заслуживает моего внимания, не прыгаю ли со сковородки во фритюрницу.

Но Дэмиен вдруг смеется, откинув голову назад. Он считает, что я забавная.

Я не собиралась шутить.

Мое тело неприятно покалывает от одновременно нахлынувших на меня смущения, беспокойства и раздражения.

– Личное? Я просто хочу убедиться, что ты не будешь пить виски на голодный желудок, чтобы мне не пришлось потом тащить тебя до машины.

А-а.

Он просто хочет удостовериться, что я не напьюсь.

Хм-м.

Я… даже не знаю, что сказать.

Для меня это что-то новенькое.

Я включаю игривую соблазнительницу.

– Разве это не бонус для мужчины? Раскрепощенная женщина? – спрашиваю я, приподнимая бровь и улыбаясь.

Он снова смеется, и, вот проклятье, у него отличный смех.

– Раскрепощенная? Да, это хорошо. Но если мы о женщинах, которые встречаются со мной… Им не нужно для этого пить. Это просто… происходит само собой.

Он улыбается хитро и коварно.

Ненасытно.

Я могу представить, как это происходит само собой.

Я вспоминаю о нашем вчерашнем разговоре с Кэми, которая приходила ко мне, чтобы помочь выбрать наряд. Мы сошлись на облегающем розовом платье в стиле девяностых на тонких бретельках. И на туфлях с каблуками в четыре дюйма – слишком высокими для прогулки по городу, но я решила, что стоит их надеть по особому случаю – в честь особого плана уничтожения.

– Черт, детка, он же захочет снять с тебя все это! – сказала Кэми.

Я покрутилась перед зеркалом, и распущенные волосы, вновь ставшие светлыми, закрыли мне спину волнами. Платье совсем новое, куплено когда-то в «Роллардс», как и большая часть моей одежды периода «доричардского промывания мозгов», как я его называю. Оно сидит немного свободно, из-за того что я скинула несколько килограммов, пока встречалась с Ричардом.

Не могу дождаться, когда верну себе свои формы, которые я обожала до тех пор, как однажды, когда мы были голые в кровати, он не схватил меня за бедро и не сказал что-то типа: «Думаю, тебе стоит выйти на пробежку завтра с утра».

Самое ужасное – я так и сделала. Я пошла на пробежку следующим утром. И с тех пор бегаю четыре раза в неделю.

Я ненавижу бегать.

Ненавижу кардиотренировки.

Ненавижу пот, необходимость потом мыть волосы и то, что ко мне прилипает одежда и я начинаю чесаться.

Ненавижу все это каждой клеточкой моего тела.

Но, как и все остальное, я делала это для Ричарда, надеясь, что это ключ к его счастью.

– А что, если захочет? В смысле, снять с меня это?

Об этом я тоже задумывалась.

Если мы будем встречаться с ним на протяжении шести недель – достаточный срок, чтобы пригласить меня на рождественскую вечеринку – у нас явно будет больше трех свиданий, и, насколько я знаю, Дэмиен Мартинес любит не только водить девушек под руку, но и укладывать их в постель.

Но буду ли я ужасным человеком, если пересплю с Дэмиеном?

– Тогда вперед, – сказала она. – Мужчины типа Дэмиена Мартинеса не ищут серьезных обязательств, Эбби. Они ищут хорошенькую девушку, которую можно привести домой и трахнуть. – Она скроллила в своем телефоне и повернула экран ко мне. На нем была фотография Дэмиена. – И будет настоящим преступлением не выяснить, насколько правдиво обещание абсолютного сексуального наслаждения, которое я вижу в его глазах.

И она не ошибалась.

Я и сейчас, глядя на него, могу сказать, что он источает сексуальные флюиды.

– Ну да… – сказала я, все еще испытывая двоякие чувства.

К счастью, Кэт, наш голос разума, тоже была там и расставляла мою коллекцию туфель, пока мы с Кэми обсуждали, насколько приемлемо трахаться с моим ничего не подозревающим партнером по отмщению.

– Слушай. Нет ничего страшного во встречах без обязательств, Эбби. Но тебе стоит спросить его. Спросить, что ему нужно и чего он ждет, – сказала она, копаясь у меня в шкафу, а потом повернулась ко мне лицом. – План… неплохой. И тебя уже не отговорить. И, я думаю, мы все согласны, что Ричард этого заслуживает. Но… если вмешаются чувства…

– Этого не случится, – сказала я, убеждая не только ее, но и себя саму, потому что эта мысль уже мелькала у меня в голове пару раз. Одно дело – причинить боль Ричарду, он это заслужил. Но втянуть в это другого человека и влюбить его в себя… а потом сказать, что это все только игра? Это жестоко. – Он мудак и меняет женщин как перчатки.

– По словам Ричарда, – напомнила мне она.

Веский довод.

Я вздохнула, понимая, что она права.

– Я спрошу, – решила я в тот момент, пытаясь не обращать внимания на Кэми, закатившую глаза, и мои моральные принципы. – Если он ищет чего-то серьезного, то мы сворачиваем план. Если нет… то никто не пострадает.

И в тот момент я дала себе разрешение встречаться с Дэмиеном Мартинесом и по возможности наслаждаться тем временем, которое мы проведем вместе.

И, видя теперь этот голодный взгляд, блуждающий по моему телу, я рада, что сделала это.

– Не сомневаюсь, – говорю я и улыбаюсь ему.

Прежде чем я успеваю продолжить, возвращается официант с нашими напитками и корзинкой хлеба. Передо мной ставят стакан с виски, и я смотрю на него как на врага.

Я не люблю крепкий алкоголь.

Его вкус, запах и то, как он обжигает… Ничего из этого не приносит мне ни радости, ни удовольствия. Если бы все зависело от меня, я бы оставила крепкое спиртное только на случай, когда нужно залечить разбитое сердце. В противном случае его нужно посыпать сахаром и поливать соком, пока от него не останется лишь ненавязчивый и мягкий оттенок вкуса, от которого тебе станет хорошо и тепло, но при этом сам алкоголь не будет чувствоваться.