Текст книги "Сладкая месть под Рождество"

И тут Дэмиен хватает граненый стакан и выставляет его вперед, будто бросая мне вызов и призывая поднять свой.

Я так и делаю, но нехотя.

Однако снаружи видно только мою маску знойной богини.

Знойной богини, которая обожает крепкий алкоголь. Особенно виски.

Ты сможешь, мысленно говорю себе я, пытаясь сделать над собой усилие.

– Твое здоровье, – говорит он, слегка касаясь моего стакана своим, и подносит его к губам.

Я повторяю и делаю небольшой глоток, пытаясь не выдать своих ощущений, когда виски обжигает рот. Я бы с гораздо большим удовольствием выпила шампанского, фруктового розового вина или неприлично девчачьего дайкири. Или вообще все что угодно, кроме этого дерьма. Но у меня есть план. Я должна придерживаться его.

Как и следовало ожидать, виски обжигает мне все, вплоть до желудка.

К сожалению, хоть я и могу подстраивать мелкие пакости, наносить макияж и с первой попытки подобрать подходящий оттенок розового под любой тон кожи, я плохо умею притворяться, что люблю виски.

Я начинаю кашлять.

И кашляю неприлично громко, как только проглатываю виски, и пытаюсь нащупать рукой салфетку, чтобы прикрыть рот.

Когда кашель меня отпускает, продлившись, к счастью, только несколько секунд, я откладываю салфетку в сторону и смотрю в глаза Дэмиену. На его лице замешательство и беспокойство.

И вдруг он смеется.

Меня накрывает волна смущения, обжигая щеки.

Все идет не по плану. Я должна выглядеть роскошной, воспитанной, его идеальной второй половинкой.

Я должна впечатлить и завоевать его.

А вместо этого он смеется надо мной.

– Ты в порядке? – спрашивает он, протягивая мне стакан воды.

Я хватаю его, смущенно улыбаясь, делаю глоток и киваю. Понятия не имею, что сказать.

– Немного крепкий, да? – спрашивает он, и меня отпускает.

– Да, очень. Неожиданно. Наверное… наверное, в последний раз, когда я пила виски, он был… другим.

Дэмиен приподнимает бровь, но не спорит. Я промокнула рот и кладу салфетку обратно на колени.

– Мне нравится этот, но мой отец делает потрясающий виски, – говорит Дэмиен, приподняв бровь. – Мягкий, совсем не обжигающий.

– Звучит прекрасно. Он сам его делает?

Дэмиен подает мне бокал шампанского, и я с удовольствием делаю большой глоток. Он улыбается, явно сдерживая очередной смех.

Уверена, он меня раскусил.

– Да. Он всегда этого хотел, когда я был маленьким. Когда они с мамой вышли на пенсию, я купил им дом во Флориде, и там есть маленькая винокурня. Теперь он сам делает виски.

– Звучит так, будто он хорошо проводит время, – улыбаюсь я.

– Так и есть.

– А ты чудесный сын, раз купил им дом.

– Благодаря их воспитанию я добился успеха. Это меньшее, что я могу для них сделать.

Я не знала. Этой информации не было ни в одном интервью, ни в одной биографии, ни в одной истории, которые Ричард рассказывал, брызжа ядовитой слюной.

– Расскажи мне… о твоих родителях, как они вдохновили тебя, – говорю я и беру меню, чтобы выбрать себе блюда.

И он начинает говорить, тоже изучая меню. Он рассказывает, как рос в Бронксе, а я делюсь с ним воспоминаниями о крошечном городке Спрингбрук Хиллз. После того как мы делаем заказ, я спрашиваю его о работе, а потом и сама рассказываю все о работе в «Роллардс». Я с трепетом в животе и смущением говорю ему, что зарабатываю на жизнь, делая макияж.

Но, в отличие от моего бывшего, он не насмехается над этим, а рассказывает, как его мама любит косметику и что он считает современный макияж настоящим искусством.

А пока мы едим, я ощущаю непреодолимую потребность продолжить наш разговор, а не остановиться на этом и разойтись по домам.

Довольно странно, но я хочу узнать больше об этом мужчине, не только потому, что так нужно для моей конечной цели. Возможно, это из-за того, что я уже целую вечность не была на свиданиях и не чувствовала на себе безраздельное внимание представителя противоположного пола. Вероятно, мне вскружила голову возможность долго удерживать на себе взгляд мужчины, тем более такого делового и важного.

Когда мы с Ричардом выбирались куда-то поужинать, не было ни разу, чтобы он не отвлекался на свой телефон и не поднимал указательный палец, призывая меня замолчать, пока он не поговорит с кем-нибудь.

Меньше чем за неделю меня в миллионный раз пронзает ледяное осознание от воспоминаний.

Я никогда не была интересна ему настолько, насколько сама была влюблена в него.

Он произносил те самые слова время от времени, но никогда не говорил их всерьез.

Когда-то я гордилась своей способностью видеть людей насквозь, и как она могла меня настолько подвести? Каким образом мой взгляд настолько затуманился любовью и обожанием, что я не увидела никаких знаков?

И какого хрена я позволила этому человеку так долго играть со мной?

Все больше причин придерживаться плана.

– А как ты развлекаешься? – спрашиваю я, улыбаясь.

– У меня нет времени развлекаться, – отвечает он с самокритичной улыбкой на лице. – Жизнь адвоката несовместима с развлечениями.

– Нет времени на развлечения? А как ты тогда называешь вот это? – Я слегка улыбаюсь, включая режим Тайры Бэнкс[10]10
  Американская супермодель, актриса, певица, телеведущая. – Примеч. пер.


[Закрыть] на полную мощность.

– Это пересмотр приоритетов. Решение, принятое под влиянием момента. Но я действительно чертовски рад, что решился на это, – говорит он и берет меня за руку, его большой палец слегка касается костяшек моих.

Мы закончили ужинать, разговор замедлился, мы сидим какое-то время в ожидании официанта, и я замечаю едва уловимое изменение в поведении Дэмиена, из-за которого начинаю нервничать.

– Я хочу быть честен с тобой, – говорит он, и, черт побери, у меня внутри все обрывается, и я предполагаю самый худший вариант.

– Ты женат, – говорю я недоверчивым, но спокойным голосом.

Это был хороший вечер.

Даже прекрасный вечер.

Но подобное? Стать разлучницей? Такое в мой план мести не входило. Если, в конце концов, у него есть жена или какая-то женщина, которая ждет его дома, я не зайду дальше, никогда. И это будет мне только на руку, разве нет? Встречаться с этим мужчиной, потому что мой бывший оказался куском дерьма, и вдруг понять, что и он сам тоже неверный кусок дерьма?

Я готова уходить.

К черту план.

Мы с Кэм пройдемся по всему списку мелких пакостей, чтобы одна за другой они облегчили мою боль от предательства, которое Ричард заставил меня пережить.

Всегда найдется способ.

Просто придумаем что-то еще.

Но Дэмиен смеется над моим предположением.

– Боже, нет, – говорит он, и на его губах появляется улыбка, морщинки в уголках глаз становятся глубже, привлекательно подчеркивая возраст.

Я только приподнимаю бровь.

– Честно, клянусь. Можешь позвонить моему секретарю, она подтвердит, что у меня до тебя давным-давно не было свиданий. Невозможно жениться или даже встречаться с кем-то втайне от Тани. – Я смотрю на него в упор, а он выуживает из кармана свой телефон. – Серьезно, хочешь, я позвоню ей?

Он явно не обманывает, и это… что-то новенькое.

Боже, мне даже неловко.

Из-за того, что честность для меня в новинку.

– Нет, все в порядке. Я… верю тебе. – Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться и развеять все мысли о самом худшем возможном варианте. – Так и в чем ты хотел мне признаться?

– Я не… ищу ничего серьезного. – Он замолкает и продолжает смотреть на меня. – Я знаю. Это огромный красный флаг.

Я молчу, слегка улыбаясь и приподнимая бровь.

– Черт, я сам как красный флаг, – он смеется и проводит рукой по лицу. – Так, давай заново. Прямо сейчас, конкретно в этот момент, я не ищу серьезных отношений. Я скачал это приложение неожиданно для самого себя, поскроллил, мы совпали. Я рад, но хочу прояснить все с самого начала.

Он тянется через стол, берет меня за руку, проводит большим пальцем по моей коже, и я опять чувствую электрический разряд.

– Для меня важно не встречаться ни с кем больше. Я не буду ходить на свидания с другими, если мы продолжим общаться до тех пор, пока мы не договоримся об обратном, и я ожидаю того же от тебя. Но я не хочу, чтобы ты рисовала в воображении свадебное платье и детей. Мне такое не нужно. И, наверное, никогда не будет нужно, – говорит он, прищурившись, чтобы было понятно, что он серьезен.

Я поджимаю губы.

Честность и впрямь освежает отношения, черт возьми.

А еще это же самый лучший расклад.

– Может, я изменю свое мнение. Я запомнил, что никогда не стоит говорить «нет», пока не выяснишь все, но прямо сейчас хочу, чтобы ты знала об этом.

Я ценю его честность.

Интересно, как бы он отреагировал на мою правду, если бы узнал об истинных мотивах, которые побудили меня прийти на это свидание.

Ужин начинает ворочаться у меня в животе, когда я игнорирую эту мысль.

– Ладно, – говорю я.

– Ладно?

– Я согласна.

Я улыбаюсь ему.

«Еще как не против, – думаю я. – Это мне подходит на сто процентов».

Он улыбается мне в ответ, обнажая свои безупречные ровные белые зубы.

– Ты не против пропустить десерт? – спрашивает он, не сводя глаз с моего лица и продолжая поглаживать руку.

Внутри все обрывается.

Он хочет уйти пораньше.

Я провалилась.

У меня была одна попытка, и я грандиозно провалила ее.

– Мы могли бы прогуляться, может, заглянуть в кондитерскую, – продолжает он, и я улыбаюсь с облегчением.

– Да, мне бы этого хотелось.

И я не шучу.

8
6 ноября
Эбби

Подписав чек, Дэмиен выходит из-за стола и надевает пиджак. Не успеваю я даже отодвинуться на своем стуле, он, как настоящий джентльмен, отодвигает его для меня. Затем встает передо мной и подает мне руку, помогая встать.

Когда я поднимаюсь на ноги, то понимаю, насколько он, черт побери, высокий.

Неудивительно, что Ричард упивался своей ненавистью к этому мужчине. Его слабыми местами были редеющие волосы и рост в 5,9 фута[11]11
  1 фут составляет 30,48 см. – Примеч. пер.


[Закрыть]. На работу он носил классические мужские туфли с каблуком, в которые подкладывал что-то, и всячески пытался сделать так, чтобы казаться выше. И никогда не разрешал мне надевать мои любимые туфли. Я могла надеть каблуки, только если они не превышали двух дюймов[12]12
  1 дюйм составляет 2,54 см. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Знаете, как сложно найти секси-туфли с каблуком в два дюйма?

Нет ничего плохого, если мужчина невысокий. Вообще ничего плохого. Проблема начинается, когда он зацикливается на своем росте и от этого страдают другие.

Я бы никогда не стала тягаться в росте с Дэмиеном. Но прямо сейчас при моих 5,4 фута и четырех с половиной дюймов каблуков он кажется намного выше меня.

– А ты совсем крошечная, – говорит он, помогая мне встать, но не отступает, чтобы дать мне больше места.

Моя грудь почти касается его тела, небольшая полоска воздуха между нами кажется теплой, она обжигает мою голую кожу, словно летний зной, хотя уже почти наступила зима.

– Пять и четыре фута, – отвечаю я, пялясь на него как идиотка. Мне хочется наподдать самой себе за то, что ляпнула такую глупость, когда он произнес идеальную фразу, чтобы я включила соблазнительный шарм Мэрилин Монро. Но нет, я продолжаю вести себя как дура. – У меня вообще-то средний рост. Рост среднестатистической американской женщины – пять и четыре фута. Так что я не… крошечная.

Его улыбка становится шире и кружит мне голову.

– Ясно, что ж, я на фут выше тебя. Для меня ты крошечная.

– Я еще и на каблуках, – говорю я. Господи, Эбби. Заткнись! – Они добавляют четыре дюйма.

Он делает шаг назад, увеличивая пространство между нами, и мой мозг вдруг снова оказывается в состоянии работать, когда Дэмиен не стоит так близко. Он наклоняет голову и смотрит на мои туфли с большим бантом из лакированной кожи на мыске, розовый оттенок которых подходит к платью.

– Да, мне нравятся. – Жар пробегает у меня по спине, когда он это произносит. Охренеть. – Ты в них можешь идти?

Я хмурю брови в замешательстве:

– Что?

– Ты в них можешь идти? Каблуки такие высокие.

– Я в таких могу отработать восьмичасовую смену, – говорю я, и это чистая правда.

Мне уже приходилось так делать. Я в этих туфлях способна перетащить огромные коробки со склада в выставочный зал, распаковать новый товар и отнести картон обратно.

– И если мы пойдем гулять, тебе будет хорошо? – спрашивает он, и я улыбаюсь.

«О, мне будет хорошо», – думаю я, когда мы идем к выходу.

* * *

Возле гардероба Дэмиен достает из кармана номерок, поворачивается ко мне и протягивает руку.

– Что? – говорю я, глядя на его руку.

– Номерок.

– Не поняла.

Он смотрит на меня, слегка улыбаясь, будто думает, что я выгляжу мило в своей растерянности.

– Твой номерок из гардероба. Давай его мне, чтобы твою одежду тоже принесли.

– У меня его нет.

– У тебя нет номерка? Ты его потеряла? – спрашивает он, заглядывая мне за спину, и смотрит в сторону нашего столика.

– Нет, я без куртки, – говорю я,

И, хотя я не признаюсь в этом, когда входная дверь открывается и впускает внутрь ноябрьский холод, я почти жалею об этом, ощущая его на своих голых руках. Но потом вспоминаю, что это платье слишком сексуальное, чтобы прятать его под какой-то курткой.

– Ты не надела куртку?

– Да.

– Почему?

Он выглядит по-настоящему растерянным, и на мгновение я задумываюсь, что, возможно, на меня повлияла смена цвета волос и я чего-то не понимаю.

– Ты вообще видишь это платье? – говорю я с выражением недоверия на лице и тоном голоса, которым обычно произносят «Ты тупой?».

– Да. – Я молчу и продолжаю смотреть на него. – Красивое.

– Такие платья нельзя прикрывать курткой, милый, – поясняю я.

Мои губы растягиваются в победной улыбке, которую я оттачивала перед зеркалом с десяти лет. Эта улыбка обеспечивала меня работой, чаевыми, парнями и многим другим.

И в этот момент, я думаю, она завоюет мне Дэмиена Мартинеса.

Потому что он улыбается мне в ответ так приятно, как еще не улыбался сегодня.

Интересно, тренировался ли он перед зеркалом так же долго, как я.

– Понятно.

И потом, все так же не сводя с меня глаз (нужно отметить и отдать ему должное, что смотрел он не на мою фигуру и не на грудь, хотя и то и другое выставлено напоказ), он протягивает свой номерок парнишке в гардеробе. Мы не произносим ни слова, пока ждем, когда он вернется с курткой, и Дэмиен дает ему чаевые.

И затем он поворачивается ко мне и подзывает пальцем к себе.

Не думаю, что я когда-либо видела более сексуальное движение. Ни один жест в мире не бросал все мое тело в жар.

А этот мужчина – на четырнадцать лет старше меня, босс моего бывшего и суперзвезда среди адвокатов – просто поманил меня пальцем, и я уже потекла, блин.

И, что еще удивительнее, я безропотно делаю шаг к нему.

Этим же пальцем он показывает мне, чтобы я повернулась.

И черт меня побери, если я этого не сделаю.

– Вытяни руки, блонди, – говорит он низким голосом прямо возле моего уха. Я ощущаю жар его тела своей голой спиной.

Я делаю то, что он мне говорит, и ощущаю на своих руках прохладную ткань куртки, которую он надевает на меня так нежно, как никто никогда раньше не делал. Его рука касается моей талии, аккуратно поворачивает меня, пока я не оказываюсь к нему лицом. От этой сцены и его жестов мое тело начинает гореть, хотя он едва дотронулся до меня.

И тут до меня доходит.

Armani Prive Bleu Lazuli.

Вот что я чувствую. Запах этого парфюма медленно распространялся от него с каждым движением. А теперь, оказавшись так близко, я могу ясно его услышать.

Выбор туалетной воды может многое рассказать о мужчине, особенно если ты работаешь в отделе косметики и защищала диплом по парфюмерии.

Большинство мужчин брызгают на себя слишком много, как будто пытаются замаскировать что-то или заполнить какую-то дыру.

Некоторые покупают первое попавшееся, что-то в крутом флаконе или то, что рекламируют знаменитости и спортсмены.

Я понимаю, что Дэмиен выбирал для себя парфюм вдумчиво. Перепробовал несколько десятков, прежде чем остановить свой выбор на том, который идеально подходит ему по всем параметрам. Насыщенный, дорогой, энергичный. Это все… про него.

Своими мощными и сильными руками – с широким серебряным кольцом с красным камнем на одной из них – он стягивает куртку на моей груди, придвигая меня немного поближе к себе.

– Вот. Так сойдет. В следующий раз надень куртку, хорошо? – спрашивает он, когда наши взгляды встречаются.

В следующий раз.

– А будет следующий раз? – спрашиваю я, испытывая свою удачу.

Он улыбается:

– Все идет как нужно, крошка, значит, будет.

Я улыбаюсь ему в ответ, потому что мне приятна уверенность в его словах.

Как будто он ни капли не сомневается, что будет следующий раз.

И мне это чертовски нравится.

* * *

Мы идем по Брайант-парку, дует ледяной ветер, я делаю вдох и ощущаю, как морозный воздух проникает в легкие. Редкие листья, оставшиеся на деревьях, цепляются за бесценную жизнь, а другие летят по тротуарам, сбиваясь в оранжево-бурые кучи возле зданий и по углам.

Обожаю это время года.

– Тебе не холодно? – спрашиваю я, запахивая его куртку плотнее у себя на груди.

Он смеется, будто я сказала что-то забавное, но хохочет он именно над тем, что посчитал мои слова шуткой, а не надо мной, и от этого становится приятно.

Довольно редкое ощущение.

– Нет, мне нормально. Я люблю холодную погоду. Лучше так, чем жара, – говорит он, обнимает меня одной рукой за плечи и привлекает к себе.

Мы шагаем в одном темпе, несмотря на его длинные ноги. Я поднимаю на него глаза и вижу, что он смотрит не вперед, а на меня. Уличные фонари отбрасывают тени на его шикарные скулы и сияющую улыбку.

– А ты что любишь? – с неподдельным интересом спрашивает он. – Жару или холод?

– И то, и другое, – говорю я.

Он смеется, слегка запрокидывая голову.

– Почему у меня такое ощущение, что ты редко отвечаешь однозначно? И всегда знаешь, что нужно отвечать.

Я невинно улыбаюсь, но что-то в его словах коробит меня. Слишком точно он подмечает тщательно продуманные черты моего загадочного и интригующего образа.

– Мне нравится лето. Чем жарче, тем лучше, – говорю я, рассказывая ему немного о себе. – А отпуска? Они должны быть только в жару. Если я вернусь из отпуска без загара, я подам официальную жалобу. – Он снова смеется, мы выходим из парка по направлению к Мидтауну, и я смотрю вперед. – Но я люблю холод в определенное время года.

– В определенное?

Я снова смотрю на него. Мы доходим до пешеходного перехода и ждем, когда загорится шагающий человечек.

– После Хэллоуина и до первого января. В это время я допускаю холод. В идеале по-осеннему холодно на День благодарения…

– По-осеннему?

– По-осеннему. Воздух должен пахнуть прелой листвой.

– Запах прелой листвы, понял, – говорит он, и я чувствую своим телом, как он смеется.

Я поворачиваюсь и слегка ударяю его в бок. Он издает стон, будто ему и правда больно, но продолжает смеяться.

– Ты же понял, что я имею в виду! Запах… осенних листьев!

– Тебе стоит принюхаться через несколько недель. Скажешь потом, когда запах станет правильным.

И, черт возьми, мне это нравится. Мне нравится, что он строит планы на несколько недель вперед, когда мы еще даже не закончили наше первое свидание, причем делает это безо всякого смущения. Даже если речь идет всего лишь об опавших листьях.

– Обязательно, – говорю я, глядя вперед и пытаясь сдержать улыбку.

Он сжимает рукой мое плечо:

– Так что насчет остальных требований к холодной погоде?

– Это не требования, – отвечаю я с улыбкой. – Просто… предпочтения.

– Ах, ну конечно.

– Но если у тебя есть связи с Матерью Природой, пожалуйста, передай ей мои пожелания.

– К сожалению, мне не довелось с ней встречаться.

– Вот блин. Ну в любом случае на День благодарения должна быть осенняя погода.

– Разумеется.

Я слышу сигнал машины, когда мы переходим дорогу, – таксист пытается проехать на красный, но Дэмиен показывает ему средний палец и подталкивает меня вперед, уводя с проезжей части. Мы поворачиваем налево, и он обходит меня с другой стороны, чтобы я оказалась ближе к зданиям, а он сам шел возле дороги.

Безупречное поведение истинного джентльмена.

– После Дня благодарения можно немного снега. Пусть идет легкими хлопьями с киберпонедельника и до кануна Рождества. В канун Рождества я допускаю сильный снегопад, но только ради снежного Рождества и без завалов на дорогах, из-за которых невозможно добраться до дома, понимаешь? В идеале на Рождество всюду снег, морозно и солнечно.

– Киберпонедельник?

– Да. Все остаются дома и тратят деньги в онлайн-магазинах.

– А в черную пятницу никакого снега?

– Нет, в этот день людям нужно добираться на работу. В самый дерьмовый день распродаж в году и так не очень-то радостно ехать на работу, так еще и придется добираться по занесенным дорогам.

Он замедляет шаг и смотрит на меня:

– Так тебя волнуют те, кто едет на работу, а не по магазинам? – Он широко улыбается в изумлении.

– Ты когда-нибудь работал в розничной торговле? – спрашиваю я, хотя и так знаю ответ.

– Нет, не могу сказать, что работал.

– В черную пятницу в магазине просто ужасно. Сущий ад с пятницы по воскресенье. Так что нет. Никакого снега на неделе после Дня благодарения.

– Понял, – говорит он и предлагает, останавливаясь у торговой палатки. – Горячего шоколада?

В этом его жесте есть что-то благородное и неожиданное. Я улыбаюсь и киваю, и тогда он делает заказ.

Он попросил добавить в оба стаканчика дополнительную порцию взбитых сливок и оставил щедрые чаевые торговцу. И, когда он подает мне исходящий паром напиток, во мне зарождается тревога.

Потому что, черт возьми, в этого мужчину так легко можно влюбиться.

Слишком, черт возьми, легко.