Текст книги "Люби меня, я бегу от тебя"

Морган Монкомбл
Люби меня, я бегу от тебя

© Morgane Moncomble, Hugo et Compagnie, 2018 This edition is published by arrangement with Hugo Publishing in conjunction with its duly appointed agents Books And More #BAM, Paris, France. All rights reserved

© Заштовт Е., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Самым сильным, красивым и умным женщинам из всех, что я знаю:

Агате, Мари, Дориане, Кларе, Люси, Лидии, Роксане, Андреа, Одри

Плейлист

NEIKED, ft. Dyo – Sexual

The Spencer Lee Band – The Wolf

Brigitte – Ma Benz

Dua Lipa – Bad Together

Hailee Steinfeld – Capital Letters

G-Eazy, Halsey – Him & I

Selena Gomez – Only You

Hayley Kiyoko – Girls Like Girls

Shawn Mendes – Mercy

OneRepublic – I Lived

DNCE – Body Moves

Meghan Trainor – All About That Bass

Ed Sheeran – Perfect

Nick Jonas, ft. Tove Lo – Close

Ariana Grande, ft. Future – Everyday

Olivia O’Brien – Fuck Feelings

Neon Trees – Everybody Talks

DNCE – Be Mean

Demi Lovato – Wildfire

Ariana Grande – Into You

Alessia Cara – Scars To Your Beautiful

DNCE, ft. Nicki Minaj – Kissing Strangers

Carly Rae Jepsen – Run Away With Me

Beyoncé – Pretty Hurts

Taylor Swift – Shake It Off

ZAYN – TiO

Shawn Mendes – Mutual

Родственная душа никогда не приходит в твою жизнь спокойно. Она врывается, заставляет тебя сомневаться, меняет восприятие мира: делит все на до и после. И за секунду перевернуть твою жизнь с ног на голову удается не кому-то из твоих грез, а самому обычному человеку…

Неизвестный

Пролог

Четыре года назад

ЗОИ

Хотите узнать кое-что чертовски безумное?

В Млечном Пути от двухсот до четырехсот миллиардов звезд…

Обалдеть, да? Не смотрите на меня так, я сама этого не знала, пока мне не рассказала Сара.

Не уверена, что она действительно в этом разбирается, – ей просто нравится покрасоваться. На потолке ее комнаты штук тридцать звезд. Они пластиковые и светятся в темноте. Мне это нравится, пусть даже я и говорю ей, что это по-детски – когда ты не можешь заснуть в темноте.

Мы с Сарой знакомы всего пять месяцев, но мне кажется, прошла уже целая вечность.

Маленькая вечность.

Жаль, в нашем знакомстве не было ничего романтического. Тьяго, мой друг детства, праздновал день рождения. Они с Сарой не были знакомы: она просто пришла с Лизой, своей на тот момент девушкой. Мы сразу же нашли общий язык; когда меня рвало в саду, она держала мои волосы. Такое, несомненно, сближает.

За пять месяцев мы стали неразлучны. Сара – как глоток свежего воздуха для меня: она матерится, дымит как паровоз и нарушает все существующие правила. Настоящая бунтарка. Иногда мне хочется так же плевать на весь мир.

Она еще не знает, что происходит у меня дома, но понимает, что ситуация деликатная. И потому она предложила мне приходить к ней, чтобы посидеть под звездами, всякий раз, когда мне это будет необходимо.

Как сегодня.

– А звезды бессмертны? – спрашиваю я в темноте.

Сара не двигается, лежа рядом, и думает над вопросом. Мы лежим на ее кровати: я на спине, она на животе. Я смотрю в потолок, а она наблюдает за мной.

И когда я чувствую на себе ее взгляд, мне хочется провести рукой по ее волосам… коснуться ее губ кончиками пальцев… почувствовать кокосовый запах ее кожи…

Я боюсь не так понять эти знаки, боюсь, что поцелую ее, а она выгонит меня. Это, конечно, не совсем в ее духе, но кто знает.

В отличие от нее, с семи лет знавшей, что она лесбиянка, у меня был долгий период сомнений. В школе я влюблялась не только в актеров, но еще и в актрис – Эмма Уотсон была и останется женщиной всей моей жизни. Но я так никогда и не встретила девушку, которая понравилась бы мне настолько, чтобы я в этом уверилась. Пока не появилась Сара.

И, проклятье, я не знаю, что мне делать. Клянусь, это так жалко.

– Нет. Спустя какое-то время они погибают, как и мы, – выдыхает она, протягивая ко мне руку. – Мы с мамой говорили, что любим друг друга до звезд. Звучит отстойно, да?

– Нет, – говорю я, подумав. – Если так говорит мама, то пускай. А если девушка, то да, звучит отстойно. Вечная любовь – чушь, которую люди несут, чтобы скрыть от себя, что человек очень быстро забывает.

Она замолкает на секунду, а затем поджимает губы:

– Когда ты станешь знаменитым стилистом и я возненавижу тебя за то, что ты превратилась в настоящую сучку, ты забудешь меня?

Я чуть было не улыбаюсь. Это подло, но я рада, что они с Лизой расстались: она не заслуживала Сару. Не после того, как изменила ей.

Я не говорю, что я лучше. С такой хреновой семьей, как у меня, я тоже не идеальный вариант. Но я эгоистка и хочу, чтобы она выбрала меня.

– Будет зависеть от того, какой след ты оставишь, – бормочу я.

Я чувствую прикосновение ее пальцев к моему виску, она откидывает мои волосы. По рукам и до самых ног у меня пробегают мурашки. Мое сердце быстро бьется о грудную клетку – чересчур быстро для меня.

Я вижу, что Сара мне улыбается. И это не такая улыбка, как обычно, не та ее знаменитая ухмылка, будто кричащая: «Да пошли вы все». Эта улыбка более сдержанная и нежная. Более интимная.

Сара красивая. Ее длинные, даже слишком, волосы цвета воронова крыла шелковистыми кудрями струятся по ее спине. Ее губы по природе красные, а в темно-синих глазах полыхает ее внутренний огонь.

– Сделаю все, что в моих силах, – говорит она с улыбкой, от которой мое сердце заходится.

И я сдаюсь.

Мои губы нежно прижимаются к ее губам, и мне кажется, что я умираю. Сперва удивившись, она не заставляет себя ждать и прижимается своим телом к моему. Совсем скоро я чувствую кончик ее языка на своих губах и приоткрываю их, впуская его внутрь, рукой обхватывая ее за шею.

Прямо сейчас я целую девушку.

Нет. Прямо сейчас я целую Сару.

Мои руки покрываются мурашками, а она хихикает, переводя дыхание.

– Что ж, с этим разобрались.

– Прости, – улыбаюсь я, прижимаясь носом к ее носу.

– О нет, не извиняйся! Мне нравится такая инициатива. На будущее – не стесняйся.

Поэтому я не стесняюсь. Весь оставшийся день мы проводим в ее кровати и целуемся, пока мне не становится пора возвращаться домой. И пусть я иду в свой личный ад, но делаю это почти что с легким сердцем.

Потому что теперь я знаю, что все будет хорошо.

Я больше не одна.

Часть первая
Иди за мной, я бегу от тебя

1

Декабрь 2015 года

ЗОИ

– Хочу секса.

Тьяго слушает меня вполуха, занятый разглядыванием официанта за барной стойкой. Я хмурюсь, следуя за его кокетливым взглядом. Он симпатичный, это правда. Вот только…

– Он гетеро, – говорю я, потягивая коктейль.

Мой лучший друг наконец обращает на меня внимание и краснеет. По правде говоря, я понятия не имею, так ли это, но мне плевать. Я просто хочу, чтобы он сконцентрировался на моей проблеме. У меня, черт возьми, кризис.

– Бред! С чего ты взяла?

Я небрежно пожимаю плечами:

– Да просто это очевидно.

– Да, потому что все знают, что геи носят розовое и вот так разговаривают, – хмурится он и манерничает, вызывая у меня улыбку. – Такое не определишь по одной внешности. Да и вообще, я даже не на него смотрел.

Я хватаю его за подбородок и заставляю посмотреть в сторону красавчика-официанта. Он обслуживает группу девушек в коротких юбках и на высоких каблуках. Его взгляд падает на декольте одной из них, и от этого Тьяго кривится.

– Окей, но это ничего не значит. Может быть, он би.

– Может быть. Так или иначе, вернемся ко мне.

– К тебе, тебе, тебе. Ты хочешь секса, я это понял, – тихо повторяет он, глядя в свой стакан. – Ты повторяешь это уже две недели. Если хочешь с кем-то переспать, просто переспи. Ну, или… подожди… ты что, хочешь переспать со мной?

Я укоризненно смотрю на него. На первый взгляд Тьяго может показаться замкнутым, даже асоциальным, но, когда узнаешь его поближе, оказывается, что он веселый и очень умный человек.

Он обладает тем самым темным и прелестным очарованием, в которое тут же влюбляешься. Высокий, стройный, с черно-угольными глазами и шоколадными волосами шелковистее моих. На уроке физкультуры в выпускном классе я познакомилась с одной девушкой, и, когда она поняла, что мне нравятся не только женщины, но и мужчины, она спросила: «А, так ты би! Тогда почему ты до сих пор не переспала с Тьяго?»

Следующие полчаса я объясняла ей, что быть бисексуалом – не значит «быть влекомым ко всем подряд».

– Остуди свой пыл, не хочу я с тобой спать. Просто… Просто в Рождество становится тяжелее.

Ну вот, я это сказала. Черт, какая же я плакса. Наконец поняв, в чем дело, Тьяго кладет свою теплую руку поверх моей. Оглушительный шум парижского бара в ночь на двадцать четвертое декабря стихает, и на мгновение в зале будто остаемся только мы с моим лучшим другом. Но я запрещаю себе оплакивать свою участь: пришло время двигаться дальше, как делают все вокруг.

Хотя бы на сегодня.

– Мне жаль… Но тебе нужно думать о себе, Зои. Прошло уже два года.

Я даю ему понять, что это не так уж и важно. В конце концов я пришла в бар не для того, чтобы говорить о Саре.

В прошлом мы любили наряжаться в глупые рождественские свитеры и пить сидр «Магнерс» в ирландском баре «Голуэй» в Сен-Мишеле. Это была наша штаб-квартира. После мы ложились перед собором Парижской Богоматери и наблюдали за звездами – настоящими, – а потом шли прогуляться по мосту Искусств и доходили до самого Лувра.

И вопреки всему, что произошло, о том, чтобы отказаться от этой чудесной традиции, и речи не шло.

– Знаешь что? Сегодня вечером у тебя точно будет секс, – обещает мне Тьяго, залпом опрокидывая свой напиток. – Тебе это нужнее, чем мне.

Я благодарно улыбаюсь ему и допиваю коктейль.

Я хотела пригласить сегодня Виолетту, с которой познакомилась в ЭСМОД и с которой теперь делю квартиру, но все праздники она проведет с отцом в Юра. Я очень люблю эту девушку, пусть даже наша дружба началась с того, что она перевернула свою мусаку на мой свитер от «Берберри».

Я пообещала себе ненавидеть ее до скончания веков, но, когда в своих извинениях она – по неизвестной мне причине – перешла на тему своей любови к Колину Ферту, я ее простила.

– Я закажу еще два шота и вернусь, – говорит Тьяго и уходит.

Я закатываю глаза, провожая его взглядом. Этот засранец бросает меня, чтобы поближе рассмотреть того официанта, и думает, что я слишком тупая и не пойму этого. Я долго жду его, но он не возвращается.

Ну, может, этот официант и правда бисексуал.

Поерзав на стуле, я иду к туалетам. Там уже стоят четыре девушки, и я прислоняюсь к стене, скрещивая на груди руки. Прийти сюда было плохой идеей. Можно было догадаться.

Я слушаю музыку, мысленно подпевая, как вдруг до моих ушей долетают обрывки разговора.

– …перезвонить ей на следующий день. Ну, то есть да, я пообещал. Но все знают: это просто треп. Я не виноват, что она этого не поняла.

Прошу прощения? Это так раздражает, что я хмурюсь и оборачиваюсь. Справа от меня, прислонившись бедром к барной стойке, стоят два парня. Тот, что говорил – назовем его Блонди, – стоит ко мне спиной, а второй смотрит на него прямо и слушает, неопределенно покачивая головой. И, кажется, очень скучает.

– Угу, угу, – мычит он, прокручивая бокал. – Действительно, только идиотка бы этого не поняла.

Кажется, я слышу нотки иронии в его голосе, но я не уверена.

– Хотелось сказать ей: «Малышка, если я сказал, что позвоню, но не взял у тебя номер, не думаешь ли ты, что что-то пошло не так?» Не понимаю, почему они постоянно хотят большего; если я привел тебя к себе домой всего через два часа после знакомства, то мне от тебя нужен только секс. Задумайся.

Я сдерживаю смех; это раздражает. Настолько, что я отклеиваюсь от стены и встаю позади Блонди, одну руку упирая в бедро. Глупо, но я надеюсь, что он почувствует мое присутствие и обернется. Но кто замечает мой мрачный взгляд и поджатые губы, так это его собеседник. Его глаза отрываются от товарища и встречаются с моими. Я вызывающе поднимаю бровь, но после секундного удивления на его лице растягивается улыбка.

– Да, это точно, – говорит он. – Продолжай, пожалуйста.

Кусок говна.

– Вот почему женщины с Марса, а мы с Венеры. Они хотят любви, а мы – секса.

– По-моему, наоборот, приятель, – говорит темноволосый. – Это женщины с Венеры.

– Да не важно. Единственное, что нужно уяснить из этой истории: не стоит спать с феминисткой. Максимально плохая затея. Она даже не позволила мне взять ее сзади.

Второй парень усмехается и отчаянно пытается сдержать смех, кулаком прикрывая рот.

– Постараюсь запомнить этот совет, чувак.

Этот болван явно наслаждается собой. Когда великий-гуру-любви Блонди говорит, что именно из-за феминисток мир движется к своему концу, я решаю покончить с этим цирком:

– Вау. Спасибо, Эйнштейн. Ты, судя по всему, продумал свою теорию до мелочей.

Он удивленно оборачивается. Он гораздо выше меня, но я не отступаю и сверлю его взглядом.

– Прошу прощения, но это мужской разговор.

– Разговор двух тупых сексистов, да, я слышала, – уточняю я, и от этого темноволосый улыбается еще шире. – Если ты не хочешь, чтобы женщина, с которой ты переспал, доставала тебя из-за того, что ты ей не перезвонил, быть может, для начала стоит перестать обещать это сделать. Вот увидишь, эффект будет волшебный.

Блонди открывает рот, закрывает его и снова открывает, но я его опережаю:

– Не все женщины жаждут любви, так же как не все мужчины жаждут только секса; просто ты – одержимый собственным членом придурок.

На секунду, кажется, я застигла его врасплох. Но, как и ожидалось, по итогу он занимает оборонительную позицию и начинает злиться, но это ничуть меня не пугает. Если бы он знал, с каким человеком я росла, то не пытался бы запугать меня своим бандитским видом.

– Мой член тебя не касается, так что отвали.

Я делаю вид, что раздосадована этим фактом:

– Тяжело, да, слышать правду? Особенно из уст женщины.

– Сука, что ты не поняла?

Второй парень, по-прежнему не отрывая от меня глаз, подходит и кладет руку на плечо своего собеседника. По-идиотски улыбаясь, он говорит ему забить. Но, когда тупица, пошатываясь, уходит, темноволосый остается. Мы долго смотрим друг на друга, так что повисает неловкое молчание. Если он ждет, что я сдамся из-за того, что он смотрит на меня так, будто раздевает одной лишь силой мысли, то он ошибается. Мне бы даже понравилось, не будь он таким придурком.

– Тебе бы пойти за своим приятелем.

– За ним-то? – перебивает он меня, пальцем указывая куда-то через плечо. – Я не знаю этого парня.

– Прости?

Он вальяжно прислоняется к барной стойке и пододвигается ко мне, чтобы его было лучше слышно.

– Я просто заказывал виски-колу, когда он вдруг начал делиться грязными подробностями своего последнего перепихона. Не стану врать, обычно я люблю такого рода подробности, но только тогда, когда они касаются моих приключений.

Я почти не слушаю, что он говорит. Я слишком ошарашена. До этого он стоял в полумраке бара, а теперь вышел на свет.

Я не выдерживаю и смеюсь. Вот это да, вот это эпично. Мужчина вопросительно на меня смотрит.

– Ты Колин Ферт, – просто объясняю я, пальцем тыча ему в грудь.

На его мягких губах растягивается улыбка. Кажется, ситуация его забавляет.

– Не знаю, что за коктейль ты выпила, но хочу такой же.

Неужто Колин Ферт – бог паршивых знакомств? Потому что на этом парне – самый ужасный свитер, какой я когда-либо видела. Темно-синий, с красным воротом и зелеными рукавами в полоску – от него буквально слепнут глаза. И это не худшее. Спереди изображена елка с глазками – ничего необычного, – которая весело говорит: I don’t want your BALLS on me![1]1
  «Не хочу я ваших ШАРОВ!» (Англ.)


[Закрыть]

Никогда еще не видела такой безвкусицы. Естественно, я в восторге.

– А, – понимает он наконец, – пришлось выбирать между этим и с Сантой в стрингах.

– Очень стильно.

– Это был трудный выбор. Но я пришел к выводу, что буду хорош в любом из них, так что…

Я скрещиваю руки на груди, приподнимая бровь. Не знаю, шутит он или говорит всерьез, но решаю с ним не соглашаться. Его эго это явно не пойдет на пользу.

– «Чертовски хорош» – значит, «чертовски туп»?

Он смеется, и его улыбка расползается на пол-лица. Это такая заразительная улыбка, от которой теплеет в животе. Я невзначай окидываю его взглядом, и в этот момент какой-то парень постукивает его по плечу и говорит что-то, что у меня не получается расслышать из-за громкой музыки.

Первое, что я замечаю, – это его адамово яблоко. Оно двигается каждый раз, когда он говорит, и это даже завораживает. Свет в баре приглушен, но я отчетливо вижу его идеальную смуглую кожу, четкую линию челюсти и сочные губы. Не стану даже пытаться это отрицать: за такую внешность отдашь душу дьяволу.

Все просто: этот человек – сама непристойность.

Его миндалевидные глаза – цвета меди, и я представляю, как провожу рукой по его черным волосам, коротким по бокам и вьющимся на макушке. Даже не могу предположить, какой он национальности. По моему позвоночнику пробегает волна мурашек.

Ох, мне это совсем не нравится.

Он жестом показывает другу, что сейчас придет, и поворачивается ко мне. Он все так же улыбается, хоть я и мрачно гляжу на него в ответ. Не люблю вечно улыбающихся людей: мне всегда кажется, что они притворяются.

– Прости, это мой знакомый. Кстати, я Джейсон. А ты?..

– Не твоего уровня.

С этими словами я разворачиваюсь и ухожу. Естественно, не преминув вильнуть своей восхитительной задницей, радуясь своим ультраузким джинсам.

Пусть двадцать четвертого декабря он и оказался в нашей штаб-квартире, одетый в рождественский свитер, я ни за что не стану с ним спать.

* * *

Я собираюсь с ним переспать.

Ой, да ладно, не надо меня осуждать!

Терпеть не могу алкоголь. И его улыбку тоже. Она слишком большая для его лица. Сколько у него вообще зубов? Как-то не по-человечески.

Я бросаю взгляд в сторону Тьяго, танцующего с каким-то парнем сбоку от нас. Он в хороших руках. Я тоже. В электризующих руках, скользящих по моему пылающему телу, в руках, которые повторяют каждый изгиб моего тела так, будто Боттичелли рисует обнаженную Венеру.

Упомянутый Джейсон чувственно прижимается ко мне своим тазом, носом касаясь моей щеки. Я чувствую его дыхание на своих губах и пытаюсь понять, как дошло до того, что теперь я надеюсь, что он меня поцелует. Хуже того: я надеюсь, что он возьмет меня на переднем сиденье своей машины.

Еще три часа назад я ненавидела этого парня!

Ранее, когда я закончила нашу беседу, он не отчаялся – наоборот. Весело ухмыляясь, он продолжил издалека за мной наблюдать, и в ответ на это я показала ему средний палец.

Заслуженно.

Я не ожидала, что это лишь его заведет: должно быть, у этого парня психические проблемы. Неудивительно: как раз мой тип парней.

Вот почему я согласилась, чтобы он угостил меня коктейлем. Потом вторым. Потом восьмым. И вот я уже сижу у него на коленях, и мы говорим о том, кто из Мстителей самый горячий (Железный человек, по моему мнению, и Тор – по его: «Ну почему я не могу быть красавчиком-блондином метр девяносто?»), о любимом фильтре из «Снэпчата» (с собакой, тут без вариантов) и о том, как назовем бар, который вместе откроем («Бар»).

Я не помню даже, как так получилось, что мы стали настолько близко друг к другу танцевать.

Его руки опускаются на мои бедра, и мое тело вздрагивает. Я вздыхаю и прижимаюсь к его твердой груди, пальцами изучая мышцы его теплого живота, спрятанного под уродливым свитером. Он вздрагивает от этого прикосновения и бормочет мне в шею:

– Теперь официально: теперь я молюсь на Марка Дарси.

Его парфюм смешивается с запахом пота наших сплетенных тел. Его губы нежно касаются моего горла. Я закрываю глаза; кончик его языка щекочет мою шею, а затем и чувствительное местечко под ухом.

Все это в сочетании с ощущением его колена между моих бедер приводит к тому, что я теряю терпение.

– Ай, да к черту.

Без всяких предисловий я растворяюсь в его рту. Под моим натиском он стонет, рукой хватая меня за талию, и это самый сексуальный звук из всех, что я когда-либо слышала. И как бы безумно это ни звучало, я хочу услышать, как он звучит, когда кончает.

Его губы мягкие и на вкус как виски, пот и корица. Я запускаю пальцы в его кудрявые волосы, открывая рот. Его язык сразу же проникает внутрь и нежно, но уверенно обвивает мой. Сердце колотится, грудь тяжелеет, а кожа покрывается мурашками.

Видит Бог: давно меня никто не приводил в такое состояние.

Поцелуй становится крепче, и я совсем забываю, что мы на людях. Пока он переводит дыхание, я гипнотизирую его набухшие влажные губы. Я хочу, чтобы они были в другом месте, и, кажется, я говорю это вслух, потому что его зрачки почти мгновенно расширяются.

– Боже мой, – ругается он, задыхаясь. – Ты наверняка подумаешь, что я мудак, но в отличие от того идиота я всегда честен с женщинами, которых привожу домой. Поэтому ты должна знать две вещи: во-первых, я очень хочу переспать с тобой. Во-вторых, я не обещаю, что перезвоню.

Я с трудом сглатываю. У меня и правда будет сегодня секс.

– Едем к тебе.

– Господи, спасибо.

Он прижимается своими губами к моим и берет меня за руку. Мы идем за пальто, и, воспользовавшись случаем, я говорю Тьяго, что ухожу, притворяясь, что не понимаю смысла его веселой улыбки.

Путь до дома Джейсона длится целую вечность.

Поскольку мы оба выпили и оба ответственные взрослые люди, мы берем такси. Сидя на заднем сиденье, мы не касаемся друг друга. Но я чувствую, как он искоса поглядывает на мои скрещенные ноги.

Едва мы выходим из машины, он притягивает меня к себе и снова целует. Если честно, не знаю, как нам удается добраться до пятого этажа.

Пока он вставляет ключ в дверной замок, я засовываю руки под его свитер. Черт возьми, у этого засранца стальной пресс! Мои холодные пальцы проскальзывают под его ремень и касаются выпуклости под боксерами, вызывая у него хриплый стон.

– Черт, нужно успеть войти, а то мы сделаем это прямо на площадке.

– Попробуй, – шепчу я, опускаясь перед ним на колени.

Его глаза поблескивают, когда я тянусь к его ширинке, но он за плечи поднимает меня на ноги. Он, кажется, удивлен моей инициативностью.

– Не пойми неправильно: я восхищен твоей уверенностью и очень, очень хочу, чтобы твой ротик оказался там, но я не хочу, чтобы соседи стали тому свидетелями. Мне нужно поддерживать репутацию хорошего мальчика!

Он игриво улыбается мне и наконец проворачивает ключ в замке. Я пожимаю плечами и захожу первой. В темноте ничего не видно, но мне плевать. Я просто пересплю с ним и уйду, ничего больше.

– Не любитель эксгибиционизма?

– Не с мадам Мишо, – объясняет он, подмигивая.

Я успеваю улыбнуться, а затем удивленно вскрикиваю, когда он отрывает меня от земли и прижимает к закрытой двери. Я инстинктивно раздвигаю ноги, подпуская его ближе, и обвиваю ими его спину, тяжело дыша.

Он яростно целует мою шею, проводя языком вниз до самого декольте. Я прижимаюсь к нему грудью, дрожа от предвкушения. Его губы замирают под тонкой тканью моего лифчика, и он трется своей эрекцией о мою пульсирующую промежность.

На меня обрушивается тепловое цунами, и я почти задыхаюсь. Мое желание так велико, что мне больно, так больно, что почти хочется плакать.

– Твоя кровать, – прерывисто выдыхаю я. – Где твоя кровать?

Он отрывает меня от стены, не тратя времени на ответ, и мы движемся туда, где, должно быть, находится его спальня. В возбуждении я продолжаю его целовать… пока он вдруг в спешке не поскальзывается на полу.

Он теряет равновесие из-за моего веса, и мы падаем между диваном и маленьким столиком. Он ругается себе под нос и спрашивает, все ли хорошо. Проклятье, ну что за идиот. Я мычу, что все в порядке, и поднимаюсь на ноги, игнорируя боль в колене. Ненавижу углы столов.

– Я пойду пешком, ладно? Так безопаснее.

Он кивает и проводит руками по моим волосам, целуя в ухо, словно извиняясь.

Начинается.

На сей раз мы заходим в небольшую темную комнату. Я отхожу, чтобы снять обувь, и…

– Ай!

…вскрикиваю, когда опускаю ногу на что-то живое и пушистое.

Я слышу писк под ногами и поскорее забираюсь на кровать, зажимая ладонью рот. Я бешено жестикулирую, словно пытаясь скинуть невидимого паука. Джейсон не выглядит напуганным, но кажется обеспокоенным.

– Ты чуть не раздавила Хана Соло! – упрекает он меня.

– Чего? – обижаюсь я, в то время как он наклоняется и берет что-то на руки.

Я слышу, как он что-то шепчет, но не уверена, что это адресовано мне. Он наконец включает свет, и я вижу маленький комочек рыжей шерсти на его плече. Котенок. Я чуть не раздавила гребаного котенка.

Я в шоке наблюдаю за тем, как Джейсон гладит животное. Вскоре появляются еще два котенка и начинают тереться об его ноги. Один из них черный, а другой – белый. Во что, черт возьми, я ввязалась?

– У тебя есть котята, – глупо говорю я.

Я совсем этого не ожидала. Он поднимает на меня глаза и во все зубы улыбается:

– Ага. Кошка моей сестры родила две недели назад. И да, я знаю, они все разного цвета. Не спрашивай почему, для них это немного чувствительная тема. Мы с ними друг друга в этом понимаем.

У меня нет слов. Я просто продолжаю молча на него смотреть, а затем прочищаю горло:

– Ладно… И как, говоришь, их зовут?

– Бедняга, которого ты чуть не убила, – Хан Соло. Темненький – Дарт Вейдер, а белая малышка – Лея. Можешь слезать с кровати, они просто чудесные. Единственная проблема – это что они писаются каждый раз, когда чему-то радуются.

Восторг.

Я не любительница кино и уж тем более фантастики, но и не важно. Я ошеломленно смотрю на него. Откуда этот парень взялся?

– Ты назвал котят в честь героев «Звездных войн».

Его глаза загораются, и он смотрит на меня так, будто мне известен секрет вечной жизни. Боже мой.

Я встретила фанбоя.

– Они тебе нравятся?!

– Нет.

Лучше остановить его сейчас. Я пришла сюда за сексом, а не за тем, чтобы смотреть «Звездные войны» с писающимися кошками.

– А.

Он, кажется, разочарован, но быстро приходит в себя и опускает испуганного котенка на пол, советуя ему уйти куда-нибудь в другое место.

– Если бы ты могла воздержаться от убийства моих кошек, было бы просто чудесно, – говорит он, забираясь на кровать и прижимаясь своим лбом к моему. – Но, если очень захочется, выбери лучше Лею. Она та еще заноза.

Я затыкаю его поцелуем. Не хочу, чтобы он говорил. Хочу, чтобы он оставался горячим высокомерным незнакомцем из бара, а не очаровательным горячим ботаном, живущим с котятами.

Кажется, он меня понимает, потому что наконец начинает меня раздевать. Мое сердце начинает биться быстрее от мысли, что он увидит меня голой, как и каждый раз, когда я собираюсь с кем-то переспать, и я успеваю бросить ботинок в выключатель, погружая нас снова во тьму.

Даже пьяная, не хочу, чтобы он видел меня голой средь бела дня. К счастью, он не возражает.

Он бесконечно долго раздевает меня, нетерпеливо расстегивая пуговицы на моей блузке. В конце концов он отрывает одну из них, и это чертовски меня злит. Эта блузка, мать вашу, стоила целое состояние.

Когда та же проблема возникает с моими джинсами, я ложусь на спину, чтобы ему помочь. Он стягивает их, но застревает на лодыжках. Такими темпами закончим мы только завтра.

– Тяни, черт тебя подери!

– Именно это я и делаю, благодарю за совет, – злится он. – Зачем вообще носить такие узкие джинсы.

– Да пошел ты. Не тебе раздавать подобные советы, мистер-Санта-Клаус-в-стрингах, – сплевываю я и стягиваю джинсы сама.

Он швыряет их в другой конец комнаты и подхватывает мои черные кружевные трусики, плавно стягивая их по гладким ногам. По моим бедрам бегут мурашки, и мы наконец прижимаемся друг к другу, полностью обнаженные.

Я обнимаю его руками за шею, а Джейсон в это время прокладывает дорожку влажных поцелуев по моему впалому животу. Дыхание учащается, и когда его губы касаются моего центра тяжести, я слышу, как он шепчет себе под нос:

– Да пребудет с нами сила.

* * *

О. Вау.

Я лежу на спине, уставившись в потолок. Джейсон делает то же самое, молча и не двигаясь. Еще никто ничего не сказал. В комнате все еще темно и слышно только непрерывный шум проезжающих мимо парижских машин.

Я не знаю, что делать. Уйти? Остаться на ночь и позавтракать с ним? Лучше умереть.

Мне чертовски хочется убежать, но я боюсь показаться грубой. Я, мягко говоря, моментально протрезвела. Я прикусываю губу и решаюсь нарушить молчание.

– Тебе нужна мазь или и так нормально?

– Я как-нибудь сам.

Хорошо. Я бы посмеялась, если бы мне не было так неловко.

– Это было… – вдруг бормочет он, но не договаривает.

Я хмурюсь. Он что, ждет, что фразу закончу я? Черт. Я колеблюсь несколько секунд, а затем говорю:

– …хорошо?

– Да, – соглашается он. – Это было… очень хорошо.

Я поджимаю губы и ничего больше не говорю. Это было что-то. Вот уж точно, этого я никогда не забуду.

Джейсон вскоре засыпает рядом со мной, и я, пользуясь такой возможностью, одеваюсь и как можно скорее ухожу. Я не выдержу утра после перепихона, и у меня не хватит сил врать ему прямо в лицо.

Это был худший случайный секс в моей жизни.