Текст книги "Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма"

Миссис Дэвис и Говард видели приближающуюся машину, которая нетерпеливо сигналила им сзади. И они видели ее снова, когда она проезжала мимо стоящей на тротуаре миссис Дэвис и потом обогнала Говарда на пересечении 17-й Бей и Кропси-авеню.

Кроме того, выгуливая собаку, миссис Дэвис специально обратила внимание на свободное место у гидранта, где раньше стоял «гэлакси».

Это означает, что по всем показаниям, включая слова самого Берковица, он не мог быть тем человеком, которого жертвы видели в парке в 2:20 – время, установленное Виоланте, Зейно и Донной Броган. Даже если допустить ошибку в одну-две минуты, Берковиц, по его собственным утверждениям, отсутствовал в парке целых двадцать минут – с 2:05 до 2:25. Между тем, мужчина в парке уже стоял, прислонившись к туалету, когда жертвы пришли туда, он не появился там в разгар их катания на качелях.

Миссис Дэвис не только проследила, как уезжает Берковиц, после того как в 2:20 тот последовал за полицией. Она также подтвердила, что Берковиц находился за пределами парка в 2:33 – всего за две минуты до нападения, – когда он прошел мимо нее, пока она выгуливала собаку.

Ее повторная встреча с Берковицем вскрывает еще одно серьезное противоречие в его признании. Если в соответствии с собственными утверждениями от 1977 года, он вернулся в парк, убрав штрафную квитанцию, и больше оттуда не уходил, то что он тогда делал в двух кварталах от парка, на 17-й Бей, в 2:33? Есть только один правдоподобный ответ: тогда Берковиц только что вернулся в этот район, закончив следить за полицией, и вообще не заходил в парк после ссоры со своими сообщниками, случившейся примерно в 2:10.

Однако Берковиц, как уже отмечалось, будет утверждать, что именно он был тем самым человеком в парке – человеком, которого видели жертвы и которого полиция сочла убийцей. Почему Берковиц так поступил? Потому что он должен был стать этим человеком, чтобы принять на себя единоличную ответственность за преступления. Притворившись им, он объяснил его присутствие на месте событий.

Детальное изложение инцидента 31 июля 1977 года действительно необходимо. Связанные с массовыми убийствами факты порой настолько мелки, что жизненно важно документировать и объяснять их как можно более четко.

И есть еще одна важная деталь, касающаяся убийства и того, кто на самом деле его совершил: миссис Дэвис дважды воссоздала для меня свою прогулку с собакой, и секундомер показал, что она никак не могла пройти мимо Берковица раньше 2:33. Этот вывод обусловлен ее действиями и расстоянием, которое она преодолела после того, как Говард уехал в 2:20 – время, с которым согласны все участники событий.

Дальнейший хронометраж ее действий показал, что с момента, когда она увидела, как Берковиц исчез во внутреннем дворе, до выстрелов, описанных ею как «продолжительный грохот», прошла всего одна минута и десять секунд. Я пытался быстрым шагом восстановить маршрут, который пришлось бы пройти Берковицу, будь он стрелком, и мой секундомер показал, что в момент, когда миссис Дэвис услышала выстрелы, он должен был находиться примерно в минуте и двадцати секундах ходьбы от машины Виоланте.

Проще говоря, он просто не успевал оказаться там вовремя – а ведь ему предстояло бы еще снять куртку, вытащить рубашку из брюк, закатать рукава, сменить прическу и неподвижно постоять у входа в парк около десяти секунд, что, по словам Зейно, сделал убийца.

События в Бруклине начинаются с 2:05, времени, указанного в штрафной квитанции, и заканчиваются в 2:35, когда компьютер зафиксировал звонок в службу спасения. Благодаря этим точным отметкам, часам Говарда Бохана, опросам участников, отслеживанию их перемещений с измерением пройденных ими расстояний вполне можно было точно воссоздать их действия. Однако полиция не сделала ничего подобного.

Впервые описанные здесь события 31 июля 1977 года позволяют сравнить эти факты с дальнейшим полицейским расследованием – расследованием, которое спустя одиннадцать дней завершится арестом водителя «гэлакси» Дэвида Берковица в качестве убийцы-одиночки, называющего себя Сыном Сэма. Человек, который, по словам близких к нему источников, пытался остановить убийство Стейси Московиц, будет арестован как ее убийца.

Желтый «фольксваген», показания очевидцев, несоответствия хронологии и передвижений, а также рассказ миссис Дэвис о перемещениях «гэлакси» (Говарда Бохана полиция даже не станет допрашивать) будут проигнорированы или забыты – как и противоречивые полицейские портреты преступника, дополнительные улики, собранные на других местах преступлений Убийцы с 44-м калибром, и детали жизни и деятельности Берковица, которые буквально умоляли принять их во внимание.

Какова была роль Дэвида Берковица в ту ночь в Бруклине? Кому принадлежал желтый «фольксваген»? И кто нажал на курок? Ответы на второй и третий вопросы будут даны позже. Что же касается Берковица, то вся доступная информация свидетельствует о том, что он выполнял функцию наблюдателя, контролировавшего «восточный сектор» в районе 17-й Бей. Очевидно, что после прибытия туда полиции он отправился в парк и попытался убедить сообщников перенести нападение. Потерпев неудачу, он вернулся на 17-ю Бей и последовал за Катанео и Логаном, чтобы убедиться, что они покинули этот район.

Вернувшись после слежки за полицией, Берковиц припарковался в переулке между 18-й авеню и 17-й Бей, пешком прошел мимо миссис Дэвис, добрался до внешней границы детской площадки и подал сигнал «все чисто» стрелку, который, как и полагала полиция, на самом деле был человеком из парка. После этого убийца подошел к машине Виоланте и открыл огонь.

После того как убийца скрылся, положив начало погоне за «фольксвагеном», Берковиц – как видела миссис Мэри Лайонс из окна собственной квартиры – спокойно ушел со своего наблюдательного поста на углу парка.

Всю эту информацию я получу только спустя несколько лет.

Глава 5
Обратный отсчет: последняя неделя

Скорая помощь доставила Стейси Московиц и Роберта Виоланте в больницу Кони-Айленда, а затем быстро перевезла в больницу округа Кингс, потому что врачи сочли, что тамошняя команда неврологов лучше справится с тяжелыми ранениями головы.

Весть о нападении моментально разлетелась по СМИ, и в то время как одна толпа теле-, радио– и газетных журналистов поспешила на место стрельбы на Шор-парквей, другая штурмовала округ Кингс. Больницу мигом охватил хаос. Джимми Бреслин из «Ньюс», а за ним и Стив Данливи из «Пост», ранее уже делавшие репортажи о Сыне Сэма, присоединились к полчищам писак, наводнивших коридоры отделения неотложной помощи.

Три федеральные телевизионные сети в лице их нью-йоркских головных офисов направили съемочные группы в округ Кингс, то же самое сделали местные телеканалы «Дабл-ю-оу-эр», «Дабл-ю-пикс» и «Дабл-ю-нью». Своих представителей прислали «Ассошиэйтед пресс» и «Юнайтед пресс интернэшнл», вместе с ними подтянулись журналисты из «Тайм» и «Ньюсуик». Оба общенациональных выпуска новостей, уже посвятившие немало эфирного времени «делу 44-го калибра», снова сделают его темой номер один.

В больницу приехали радиожурналисты с более чем дюжины станций, а также сотрудники «Нью-Йорк таймс», лонг-айлендской «Ньюсдей», «Рекорд» из Нью-Джерси и других газет. Европейскую прессу представляли члены нью-йоркских бюро нескольких изданий.

На задворках этого светопреставления ютились семьи жертв. Охваченные страхом за Стейси и Роберта и ошеломленные внезапным интересом со стороны прессы, Московиц и Виоланте находились на грани нервного срыва. Администрация больницы сочла ситуацию опасной и предоставила семьям возможность уединиться в более спокойном месте. В больнице тем временем творился сумасшедший дом.

Отгороженная занавеской Стейси, которую поместили в отделение неотложной помощи, по-прежнему оставалась в сознании и часто кричала от боли, зовя мать. В какой-то момент Нейса подбежала к дочери, но санитары вежливо вывели ее из палаты. «Детка, детка, с тобой все будет в порядке», – успела крикнуть через плечо измученная Нейса. Правый глаз Стейси заплыл, а веко было болезненного черно-синего цвета.

Перед тем как проводить операцию, врачам нужно было остановить кровотечение. Старший ординатор нейрохирургии Ахмет Ойгар вместе с доктором Джеймсом Шахидом провел предварительное обследование Стейси, после чего отправился в Вестчестер, домой к заведующему отделением нейрохирургии Уильяму Шукарту. Кратко переговорив с коллегами, Шукарт собрался и поехал в больницу, чтобы возглавить операционную бригаду.

Тем временем Виоланте отвезли в операционную. Его левый глаз был потерян безвозвратно, но доктор Джеффри Фридман надеялся спасти молодому человеку жизнь и, если получится, сохранить зрение в правом глазу.

С этого момента благодаря присутствию средств массовой информации вся нация будет наблюдать за мучениями жертв.

* * *

Департамент полиции Нью-Йорка тем временем охватила паника. Члены опергруппы «Омега», которые к тому моменту уже заглянули в каждую трещину на асфальте в Квинсе и Бронксе, готовились вот-вот закончить дежурство, и тут, примерно в 2:50, в их штаб-квартиру в 109-м участке в Квинсе поступили новости о стрельбе.

Глава «Омеги» Тимоти Дауд поначалу отмахнулся от предположения, что в нападении замешан Сын Сэма. Он просто отказывался верить, что убийца избежал облавы и нанес удар в Бруклине, хотя все обстоятельства дела указывали на модус операнди [63]63
   Мodus operandi (лат.) – образ действия. В криминалистике используется для указания на типичный способ совершения преступлений данным преступником или преступной группой, служит основой для составления психологического профиля преступника.


[Закрыть] Убийцы с 44-м калибром.

Однако Дауду пришлось признать очевидное, когда приехавшие на место преступления детективы по рации сообщили, что размер пулевого отверстия в рулевой колонке «скайларка» соответствует пуле 44-го калибра. Только тогда Дауд начал действовать. С момента нападения в общей сложности прошел почти час, когда на мосту и выходах из туннелей, ведущих из Бруклина, решили наконец установить блокпосты. Кроме того, в ориентировку включили желтый «фольксваген», поскольку минимум двое людей, проживающих рядом с местом стрельбы, рассказали детективам о его поспешном отъезде от парка.

Мрачные копы с оружием наперевес на протяжении двух с лишним часов тормозили машины на мостах и в туннелях: изучали лица водителей, пытались рассмотреть пистолет на полу или заднем сиденье, искали хоть что-то, указывающее, что человек за рулем – убийца. Все было напрасно.

Другие группы детективов вели слежку за десятком главных подозреваемых по делу. Однако время шло, и полученная информация явно разочаровывала: никто из этих людей не исчезал из поля зрения, никто не показывался рядом с местом нападения. Разочарование прорвалось взрывом.

Двое детективов, сидя в автомобиле, припаркованном возле дома особо важного подозреваемого, услышали сообщение о стрельбе по специальному каналу связи «Омеги». Они уже несколько недель следили за этим человеком, вцепившись в него не хуже тещи. В ночь стрельбы возле «Элифаса» они его упустили и огребли тогда за это по полной. Теперь они были уверены, что их подопечный дома, но, занервничав, засомневались. Что, если он снова сбежал от них, вылез через заднее окно?

Копы позвонили в дверь. Ответа не последовало. А вдруг он ускользнул, уехал в Бруклин и устроил стрельбу? Детективы понимали, что тогда их сошлют патрульными в какой-нибудь забытый богом угол Стейтен-Айленда. Они снова нажали кнопку звонка. На этот раз внутри послышался шорох движения.

Один из детективов вытащил револьвер и отступил от двери. На пороге появился сонный, слегка нетрезвый «подозреваемый», которому сразу прилетело кулаком в лицо от второго детектива. Так проявились гнев и разочарование. Худшая ночь в истории опергруппы «Омега».

Детективы «Омеги» были хорошими, профессиональными копами – одними из лучших в городе. Многие из них, проведя за работой долгие, изнурительные часы, добровольно оставались на сверхурочные. Из-за сложности дела, отнимавшего небывало много времени и сил, некоторые члены опергруппы переживали семейные и личные кризисы. Их поведение менялось. Недовольство постепенно копилось, пока не вскипало гневом и не выплескивалось наружу – иногда дома, подчас на работе, а порой и в задымленной, пропитанной пивом атмосфере соседнего бара в Квинсе.

Рассвет 31 июля 1977 года ознаменовал начало пасмурного летнего воскресенья. Полиция вновь оказалась там, откуда начала, ни на шаг не приблизившись к поимке убийцы по сравнению с июлем 1976 года.

* * *

На Огненном острове 31 июля мы проснулись в девять утра и услышали по радио новости о стрельбе.

– Бруклин! – выпалил я Джорджу за завтраком. – Проклятье, этот ублюдок отправился в Бруклин!

– Умный сукин сын, – ответил он. – Теперь главный вопрос, поймают ли они его вообще хоть когда-нибудь? Сколько уже, тринадцать жертв? Нереально. Долго они еще собираются с ним копаться? Город, наверное, сходит с ума.

Взглянув на кухонные часы, я поспешил навстречу десятичасовому парому, на котором доставляли утренние газеты.

Мой поход того не стоил. Нападение произошло уже после сдачи номеров в печать, поэтому все публикации касались лишь новостей об опергруппе. «Таймс» феерично села в лужу, сообщив, что предупреждение преступника о нападении в годовщину первого убийства осталось «нереализованным». На первой странице «Дейли ньюс» писали о проблемах в Верховном суде Нью-Йорка. Убийца заставил газетные новости устареть еще до момента их доставки. Главными источниками информации на пляже стали радио и телевидение.

* * *

Роберт Виоланте благополучно перенес операцию, его жизнь была вне опасности. Однако врачи, удалившие ему левый глаз, осторожничали в прогнозах на правый, которым пациент различал лишь светло-серую дымку. Хирурги надеялись, что слабое мерцание указывает на возможность восстановления хотя бы подобия зрения в правом глазу, однако особого оптимизма не испытывали.

Операция, которую Шукарт и его команда провели над Стейси, имела в лучшем случае отдаленные шансы на успех. Первая пуля лишь задела кожу ее затылка, причинив минимальный вред. Но вторая вошла в левую часть головы и насквозь прошила мозг, уйдя вниз и застряв в основании шеи. В ходе героической восьмичасовой операции врачи удалили поврежденную часть мозга, отвечавшую за моторику. Состояние девушки стабилизировалось, однако хирурги понимали, насколько мрачны перспективы. Позже той же ночью стало известно, что Стейси вернулась на операционный стол.

* * *

В понедельник, 1 августа, газеты уже не испытывали проблем со сроком сдачи. «УБИЙЦА С 44-М КАЛИБРОМ СТРЕЛЯЕТ ЕЩЕ В ДВОИХ, РАНЯ ПАРУ В МАШИНЕ В БРУКЛИНЕ, НЕСМОТРЯ НА МАСШТАБНУЮ ОБЛАВУ ПОЛИЦИИ», – провозгласила «Дейли ньюс». Основанное на комментариях Дауда и комиссара Майкла Кодда сообщение кричало с первой полосы сенсационную правду: «НИКТО НЕ ЗАСТРАХОВАН ОТ СЫНА СЭМА». «Таймс» также уделила этой истории место на своей первой странице и продолжила освещать ее внутри номера.

«Ньюс» написала о желтом «фольксвагене», но скорее вскользь – просто сообщила, что два свидетеля заявили, что убийца скрылся на такой машине.

В газете нашлось место и подлинной драгоценности – истории о Мишель Майклс (чье настоящее имя было скрыто), за которой, когда она ехала на велосипеде незадолго до стрельбы, следовал мужчина в желтом автомобиле. «Ньюс» казалась сбитой с толку, вновь, как и в главной статье, отметив, что другие свидетели видели уезжавший с места событий «фольксваген». В тексте явно присутствовали намеки на вторую машину, но газета не знала, что с ними делать. Полиция, всегда сотрудничавшая с прессой по «делу 44-го калибра», в этот раз не собиралась ей помогать. Погоню за «фольксвагеном» и кучу другой важной информации от общественности скроют.

«Пост» включила в свою статью карту места происшествия, на которой правильно указала маршрут бегства преступника через парк к автомобилю, ожидавшему на противоположной стороне. Машину убийцы они нарисовали на квартал дальше к северу, но в целом оказались близки к истине. Все это упоминается здесь потому, что после ареста, произошедшего десятью днями позже, никто не удосужится толком изучить место происшествия и обратить внимание на несоответствия в полицейской версии событий той ночи.

* * *

Суть действий полиции по расследованию нападения в Бруклине можно свести к трем словам: «фольксваген», «фольксваген» и «фольксваген».

Оставаясь вне поля зрения общественности, он стал главной целью детективов – наряду с опросами Алана Мастерса, Виоланте, Томми Зейно, супругов Виньотти и позже также Сесилии Дэвис, от которых пытались получить максимально точное описание убийцы. Для следователей эта неделя выдастся беспокойной и противоречивой, а случившийся 10 августа арест Дэвида Берковица окажется столь же шокирующей неожиданностью, как и для обычной публики.

Нападение произошло на территории 10-го убойного сектора. Многие детективы оттуда и без того входили в состав «Омеги», так что люди там были в курсе происходящего. С согласия высшего руководства Департамента полиции Нью-Йорка Дауд и его помощник, капитан Джозеф Боррелли предоставили 10-му сектору свободу действий, а детективы Квинса занялись проверкой новых подозреваемых, чье число неудержимо росло из-за звонков на «горячую линию» по «делу 44-го калибра», поступавших со скоростью до тысячи в час.

После совершения тяжкого преступления полиция, как правило, проверяет выписанные в том районе, где оно произошло, штрафы за нарушение правил дорожного движения – на тот случай, если в число оштрафованных попадут преступник или возможный свидетель инцидента.

Полицейский инспектор утверждает, что утром 31 июля двоих патрульных сектора, Катанео и Логана, спросили, выписывали ли они штрафы в непосредственной близости от места нападения. Эти двое пребывали явно не в лучшей форме и якобы ответили, что не оформили ни одной квитанции – хотя, конечно, это было не так. Позднее оба патрульных признались, что не помнят, как выписывали хоть что-то, но сомневаются в том, что их об этом спрашивали.

Штрафные квитанции найдутся только 8 августа. Вполне возможно, что до того момента никто просто не проверял, есть ли они. Также вероятно, что Катанео забыл вовремя представить их на рассмотрение и сделал это лишь в конце недели. Или он мог случайно оставить книжку со штрафами в патрульной машине, где ее позже обнаружил другой полицейский, который и передал ее по назначению. Как бы то ни было, именно миссис Сесилия Дэвис сообщит полиции о том, что незадолго до стрельбы в ее квартале действительно выписывали штрафы.

Дэвид Берковиц, конечно, прекрасно об этом знал – у него самого была квитанция. Вернувшись в Йонкерс, Берковиц в тот же день, 31 июля, спокойно сел за стол, открыл чековую книжку и четким, твердым почерком выписал чек № 154 со своего счета в Долларовом сберегательном банке в Бронксе. Выплата в размере тридцати пяти долларов предназначалась Бюро нарушений правил парковки Нью-Йорка в погашение штрафа за стоянку возле гидранта по квитанции № 74 906953 2. В верхней части чека Берковиц указал регистрационный номер своего автомобиля – «561-XLB».

Действия Берковица всего через несколько часов после того, как он, вроде как движимый адскими голосами в своем мозгу, якобы застрелил двух молодых людей, очевидно противоречат тому образу «безумного, предвкушающего бойню, одержимого демонами монстра», каким представляла его общественности полиция.

Штрафную квитанцию Берковиц отправил по почте вместе с чеком, который 4 августа был обналичен в пользу города Нью-Йорк.

* * *

Тем не менее уже 31 июля полицейские и детективы из 62-го участка опросили жителей Бенсонхерста, переписав номерные знаки примерно двухсот автомобилей, припаркованных поблизости от места стрельбы. Это делалось на случай, если убийца ушел оттуда пешком, на время бросив автомобиль, или приехал на одной машине, а уехал на другой, заранее поставленной в нужном месте. Опрос также должен был помочь найти потенциальных свидетелей.

Детективы не только переписывали номера машин, но и обходили дома этого района. Так они нашли несколько важных свидетелей, включая супругов Виньотти, Донну Броган, мистера и миссис Рэймонд, Мэри Лайонс, Полу и Роберта Барнс и других. Картина постепенно прояснялась.

Кроме того, 31 июля в нескольких милях к востоку от места стрельбы было сделано интересное открытие. В телефонной будке на заправочной станции «Мобил», расположенной на пересечении Флэтбуш-авеню и Ю-авеню, нашли карту города. Выдержка из засекреченного полицейского отчета: «Главные магистрали в бруклинских районах Бенсонхерст, Шипсхед-Бей, Флэтлендс, Канарси и в окрестностях кладбища Гринвуд отмечены жирными линиями, цветными чернилами. Район Бенсонхерст выделен красным цветом и обозначен цифрой „1“, указанной рядом с местом совершения преступления».

Все упомянутые районы граничат с Бенсонхерстом, а цифра «1» соответствует времени, когда туда прибыл желтый «фольксваген» с двумя пассажирами.

Присутствие карты в телефонной будке свидетельствует о сделанном кому-то звонке – возможно, соучастнику, а может, и нет. Полиция, однако, не увидела в случившемся признаков заговора. Потенциальную значимость карты упустили из виду, погрязнув в лавине обрушившихся на полицию сообщений. Берковиц, кстати, позднее признался, что в ночь нападения не подъезжал к этой заправочной станции ближе чем на два квартала.

* * *

На следующий день, 1 августа, Алан Мастерс пришел к детективу Ролану Кадье и сержанту Джерарду Уилсону и рассказал им о своей погоне за «фольксвагеном». Во второй раз показания снимали трое сотрудников 10-го убойного сектора – детектив Эд Зиго, детектив Джон Фалотико и сержант Уильям Гарделла.

Вооружившись полученной от Мастерса информацией, другие детективы проследили маршрут побега. На Индепенденс-авеню, узкой улице с односторонним движением, по которой автомобили пронеслись в противоположном направлении, полиция попыталась найти свидетелей, запомнивших «фольксваген» или его номерной знак. Безуспешно.

Отслеживая дальше предполагаемый маршрут бегства «фольксвагена» по Белт-парквей, они добрались до расположенного неподалеку Форта-Гамильтон [64]64
   База армии США в юго-западном углу нью-йоркского района Бруклин.


[Закрыть]. Там полицейские получили данные обо всех владельцах «фольксвагенов», имеющих право въезда на базу, а также тех, у кого есть доступ в Форт-Тоттен в Квинсе и Форт-Тилден [65]65
   Также базы армий США.


[Закрыть].

Связавшись с береговой охраной США, полиция попыталась разузнать расписание прохода судов вдоль набережных Бруклина и Нью-Джерси, потому что водитель «фольксвагена», он же Сын Сэма, по их теории, мог быть моряком торгового флота. По мнению властей, необходимость уходить в рейс вместе с кораблем объяснила бы нерегулярные промежутки между атаками Убийцы с 44-м калибром. К тому же «фольксваген» в процессе бегства действительно держался береговой линии.

На протяжении всего дня в полицию продолжали поступать сообщения о желтых «фольксвагенах» и о том, что видели и чего не видели жители окрестных районов. Томми Зейно, который дал первые показания детективу Джону Фалотико прямо на Шор-парквей всего через сорок минут после стрельбы, снова попал на допрос уже в час тридцать того же дня.

Его описание стрелка было последовательным и лаконичным, Зейно помнил все очень отчетливо. Он был одним из лучших свидетелей, с которыми детективам довелось работать в «деле 44-го калибра». Зейно поместили под охрану и на время переселили в мотель в Стейтен-Айленде. «Дейли ньюс» узнает о его существовании от бруклинской полиции, но не раскроет его фамилию. В газете его назовут Томми З. и сообщат, что его машина была припаркована перед автомобилем Виоланте и Стейси.

Почему полиция, слив имя Зейно журналистам «Ньюс», не назвала его «Томми Х.» – вопрос, который заслуживает самого пристального внимания. Зейно хорошо знали в этом районе, и полиция не могла быть уверена в том, что Сын Сэма не записал номер «корвета», способный привести к Зейно, даже если машину он всего лишь взял на время. Пусть Зейно находился под защитой полиции, но эта защита не могла длиться вечно. Уже через несколько недель он снова оказался предоставлен сам себе и вполне мог стать потенциальной мишенью.

И это не единственный случай, когда детективы 10-го убойного сектора вынуждали свидетеля рисковать. Неделю спустя то же самое произойдет с Сесилией Дэвис.

Ослепшего Роберта Виоланте допросили в отделении интенсивной терапии больницы округа Кингс 1 августа. Он описал неряшливого мужчину в парке, но сказал полиции, что не видел стрелявшего в момент, когда тот нажимал на курок.

Для полицейских Нью-Йорка этот день был напряженным и насыщенным событиями. Однако и полиция, и весь столичный регион замерли, когда вечером того же дня стало известно, что двойное нападение Сына Сэма в Бруклине отныне превратилось в нападение и убийство. В 17:22 1 августа, примерно через тридцать девять часов после стрельбы, сердце Стейси остановилось.

Годовщина «Дня смерти», хоть и с опозданием, но была отмечена.

Теперь число погибших достигло шести, а количество пострадавших равнялось семи.

* * *

Известие о смерти Стейси сорвало крышку с давно кипящей скороварки Нью-Йорка. В городе зафиксировали несколько случаев массового насилия – толпа нападала на вызывавших подозрения молодых людей в желтых автомобилях и посетителей баров, которые разговаривали с девушками в пугающей или оскорбительной манере.

В бруклинском районе Шипсхед-Бей группа охваченных жаждой мести завсегдатаев местного кабака выскочила на улицу, когда полиция арестовала мужчину с двумя револьверами, сидевшего в желтой машине. С воплями «Убейте его! Убейте его!» толпа бросилась на полицию и подозреваемого, которого сочла Сыном Сэма. Копы побыстрее надели на мужчину наручники, швырнули его на пол своей патрульной машины и на полной скорости мотанули из квартала.

В пригороде Маунт-Вернона случился инцидент на кладбище: двое молодых людей притащили ни в чем не повинного третьего к могиле его отца и попытались выбить из него признание. В Бронксе и Квинсе испуганные жители звонили в полицию, чтобы сообщить, что видели мужчин, танцующих рядом с могилами двух жертв Убийцы с 44-м калибром.

Ситуация в городе стала взрывоопасной.

Это было также время цинизма во всех его проявлениях. В продаже появились футболки с надписью «Сын Сэма – поймай его раньше, чем он тебя». На других среди пятен красной краски виднелись цитаты из письма, адресованного Бреслину. Одна рок-группа выпустила песню под названием «Баллада об Убийце с 44-м калибром». Особо остроумные говорили, что она «пулей взлетела на 44-ю строчку в чартах».

Впервые стали обещать денежное вознаграждение. Собранная на эти цели усилиями «Дейли ньюс», канала «Дабл-ю-эй-би-си ТВ» и ряда корпораций сумма быстро достигла 24 000 долларов. Она будет неуклонно расти и дальше и ко дню ареста дотянет до 40 000.

Теперь это дело не сходило с первых полос, историю усиленно освещали вечерние и ночные выпуски новостей. Мэра Эйба Бима начало ощутимо припекать. До первичных выборов в демократической партии оставался всего месяц, а город вокруг него бурлил, оказавшись в эпицентре общенационального медиашторма. По опросам, Бим и без того отставал от Эда Коха, а порожденное «делом 44-го калибра» безумие, из-за которого и он, и его Департамент полиции выглядели некомпетентными, практически лишало его шансов на успех. Вместо того чтобы носить лавры героев, Бим и полицейское начальство получили похоронные венки. Нужно было срочно что-то делать.

Хватаясь за соломинку, Бим объявил, что немедленно возвращает на работу 175 полицейских, ранее уволенных в связи с финансовым кризисом. Он также приказал усилить опергруппу «Омега», так что за ночь ее численность возросла до трехсот человек. Сына Сэма следовало поймать во что бы то ни стало.

* * *

Вторнику 2 августа предстоит стать поворотным днем в полицейском расследовании. Пока детективы продолжали опрашивать жителей Бенсонхерста, разбираться с телефонными звонками и искать желтый «фольксваген», Сесилия Дэвис встретилась со своими друзьями Стивом и Тиной Баретта* и обсудила с ними увиденное ночью в воскресенье. Она объяснила, что предыдущие полицейские наброски совсем не похожи на мужчину, который прошел мимо нее непосредственно перед нападением. К тому моменту миссис Дэвис поняла, что услышанные ею «продолжительный грохот» и гудок были звуками выстрелов и реакцией Виоланте на них.

Она испугалась. Она расстроилась. Ее собака Снежок была единственным белым шпицем на всю округу. Реши убийца устранить ключевого свидетеля, у него не возникло бы особых проблем с поиском Сесилии Дэвис. Она хотела помочь, но не знала, как это сделать, так что решила обсудить все с Тиной и Стивом.

Супруги Баретта убедили ее, что ей будет безопаснее поговорить с полицией, чем испуганно отмолчаться. Миссис Дэвис согласилась, и вечером 2 августа Тина позвонила в 10-й убойный сектор. Будучи шапочно знакомой с детективом Джоном Фалотико, она попросила позвать его к телефону.

Фалотико вместе со свидетелем Томми Зейно и полицейским художником Уильямом Маккормаком работал над портретом Сына Сэма, которому предстояло присоединиться к изображениям, полученным по другим нападениям. Имея на руках показания Виоланте, Алана Мастерса и четы Виньотти – последние видели, как к желтому «фольксвагену» подходил коротко стриженый мужчина, – следователи решили, что убийца, скорее всего, носил парик.

Детектив Джозеф Страно, тридцати шести лет, рослый ветеран полиции с пятнадцатилетним стажем, сообщил Тине, что Фалотико сейчас занят. Тина хотела было повесить трубку, но потом надумала рассказать все Страно. Услышанное Страно понравилось. В сопровождении детектива Джима Смита он немедленно направился в квартиру Баретта. Там их нетерпеливо ждала Сесилия Дэвис.

После небольшой беседы, призванной развеять опасения вдовы, Страно начал опрос. Знакомство с его отчетом (форма DD-5) показывает, что миссис Дэвис рассказала ему об оштрафованном «гэлакси» и заявила, что услышала выстрелы, едва добравшись до входной двери. Тот факт, что она видела, как «форд» уезжал с 17-й Бей до стрельбы, Страно во внимание не принял, поскольку он, как и все остальные копы Нью-Йорка, искал желтый «фольксваген».

Куда больше его заинтересовало описание внешности человека, прошедшего мимо миссис Дэвис в 2:33, и того, что он, казалось, прятал в рукаве куртки.

Выяснив у миссис Дэвис все подробности относительно одежды мужчины на 17-й Бей, Страно сосредоточился на предмете в его рукаве. Свидетельница, как следует из отчета Страно, подумала, что это портативный радиоприемник, но «возможно, оружие».

Тогда Страно засунул себе в рукав свой служебный револьвер 38-го калибра – стволом вперед, рукоятью вниз, – и миссис Дэвис согласилась, что да, выглядит похоже. Страно написал в отчете слово «пистолет».