Текст книги "Тайный брак императора"

Православная Ницца

Вдове убитого императора Светлейшей княгине Юрьевской не суждено было стать государыней Екатериной Третьей. Да и в России, своем отечестве, она была уже лишней. Сломленная горем молодая женщина не могла противостоять царской семье, могущественному клану Романовых. И, прежде всего, соперничать с Марией Федоровной, законной императрицей.

Правда, по велению Александра III за Светлейшей княгиней сохранялись ее апартаменты в Зимнем дворце, и позже – дарованный ей петербургский Малый мраморный дворец, дачи в Царском Селе и Крыму. Она обеспечивалась рентой из государственной казны – сто тысяч рублей в год; дочери Ольга и Екатерина имели право на царское приданое, а Георгий – на достойное для сына императора образование.

Светлейшая княгиня покидала Россию. С собой она захватила дорогие ее сердцу реликвии – ученические тетрадки Александра с лекциями Жуковского, рубашку венценосного супруга с пятнами засохшей крови, его Евангелие и карманные часы с оставшейся от удара по мостовой вмятиной (цепочку от часов – печальное украшение – она всегда носила поверх платья). Взяла со стола в императорском кабинете перо с застывшей капелькой чернил на конце. (Утром своего последнего дня император работал над новой российской конституцией, долженствующей стать мирной преобразовательной силой в России). И еще Екатерина Михайловна захватила с собой почти три тысячи писем, адресованных ей Александром и вдохновленных его великой любовью.

Путь Екатерины Юрьевской лежал во Францию, – в Париж, а затем в Ниццу. Так неожиданно город на Лазурном берегу стал перекрестком судеб Светлейшей княгини и молодой русской императрицы!

Ницца, где некогда датской принцессе предстояло пережить самые скорбные часы, Ницца, одарившая ее надеждой новой жизни, – стала прибежищем для ее былой соперницы!

Верно, им предстояли печальные встречи и в этом благословенном земном уголке, – императрица Мария Федоровна приезжала сюда не раз, – ведь под ее августейшим покровительством возводился величественный православный храм.

Мысль о строительстве нового храма в Ницце (старая церковь во имя Св. Николая и Св. Александры уже не вмещала многочисленных прихожан) возникла у нее в 1896 году, когда она совершила вояж на Французскую Ривьеру вместе с сыновьями Георгием и Михаилом, и дочерью Ольгой. Минуло более трех десятилетий, с того дня, как здесь, в Ницце, умер ее жених – Свято-Николаевский собор должен был стать данью памяти и любви русской императрицы.

Сын Николай II горячо поддержал желание матери, и Мария Федоровна приступила к осуществлению давнего духовного обета. Создан был строительный комитет, одобрен проект собора, великолепного образца храмовой русской архитектуры, и место его возведения, – парк Бермон, принадлежавший лично Николаю II и великодушно подаренный им будущему храму.

12 апреля 1903 года, в годовщину смерти наследника, в основании храма заложили первый камень. И лишь в декабре 1912-го, в преддверии трехсотлетнего юбилея Дома Романовых, был отслужен торжественный молебен, и Свято-Николаевский собор предстал во всей своей празднично-величественной красе.

Прихожанкой храма, возведенного заботами вдовствующей императрицы Марии Федоровны, станет и Светлейшая княгиня Юрьевская. В его сокровищницу она передаст дорогие ее сердцу фамильные реликвии, – безмолвные свидетели давней трагедии. Долгие годы они будут покоиться в крипте – церковном подземелье. Каким далеким эхом отзовется взрыв на заснеженной петербургской набережной в солнечной Ницце!

В Ницце Екатерина Михайловна отметит и юбилей самого главного деяния в жизни ее любимого супруга, нареченного Освободителем – пятидесятилетие отмены крепостного права в России.

Ранее еще одно торжество прошло на роскошной вилле Светлейшей княжны, – свадьба старшей дочери Ольги.

Княгиня Юрьевская, как и всякая мать, готовилась к столь знаменательному событию. Екатерине Михайловне вовсе не хотелось быть забытой Романовыми, своими царственными родственниками. Кто, как не она, мать, должна позаботиться о будущем дочери, ее положении в обществе? Ведь ее дочери и сын приходились единокровными сестрами и братом императору Александру III. Прошлое для княгини было не столь далеким, помнились обиды, нанесенные ей как любовнице императора и матери его незаконнорожденных детей.

В свое время и она принесла невыносимые душевные страдания императрице Марии Александровне. Из-за нее произошел разлад в августейшей семье. Из-за нее рыдала ночами в своей опочивальне великая княгиня Мария Федоровна. Но и княжна за любовь к Александру заплатила непомерно высокую цену. Да и кто возьмет на себя смелость судить любовь, великую любовь, презревшую все земные законы и запреты?

Из Ниццы княгиня Юрьевская пишет письмо императору Николаю II с просьбой быть посаженным отцом на свадьбе дочери. Она полна надежды, что ей не будет отказано. Ведь молодой государь Николай II, Ники, как его звали близкие, – почти ровесник ее детям. При жизни Александра II они вместе отдыхали в Ливадийском дворце, в Крыму. Так что и детские воспоминания должны были связывать наследников погибшего императора.

Но благим мечтаниям Екатерины Михайловны не суждено было сбыться.

Из письма Николая II брату, великому князю Георгию Александровичу (декабрь 1895 года):

«Чрезвычайно скучно близкое соседство княгини Юрьевской; она, наверное, употребит все усилия для того, чтобы привлечь тебя в ее общество… Прошлою весною у меня было с ней столкновение, к счастью, на бумаге, по поводу свадьбы старшей дочери, у которой я должен был быть посаженным отцом. Мама при этой мысли была в отчаянии, а я весьма вежливо и хладнокровно той отказал, за что она была в сильной обиде!»

Как характерны строки императора о пришедшей в отчаяние (!) его дорогой мамá – даже от одной мысли о его возможном согласии!

Прошлое еще так близко, и былая соперница, даже из далекой Франции, все еще наносит душевные обиды Марии Федоровне.

…В мае 1895-го под сводами старой русской церкви в Ницце венчались Светлейшая княжна Ольга Александровна, дочь императора Александра II, и граф Георг фон Меренберг, внук русского гения Александра Пушкина.

Николай II в Ниццу так и не приехал, и свадебные торжества, что прошли на вилле княгини Юрьевской, состоялись без его высочайшего участия.

А великолепная вилла «Георг», названная княгиней в честь сына-первенца, так и не взошедшего на российский престол, и по сей день стоит на бульваре de Bouchage, в центре аристократической Ниццы.

Великое примирение

В Ницце отойдет в мир иной Светлейшая княгиня Юрьевская. Княгиня покоится на русском кладбище «Кокад» вместе со своей сестрой. Девяностолетний барон Эдуард Фальц-Фейн, чья матушка Вера Николаевна, урожденная Епанчина, была дружна с княгиней, опекает ее могилу. На свои средства воздвиг над ней мраморную усыпальницу, перед скромным овальным портретом Екатерины Михайловны – всегда свежие розы…

Иногда вместе с бароном приезжает из Швейцарии и князь Георг Юрьевский, правнук Светлейшей княгини и императора Александра II.

…Екатерина Юрьевская тихо почила в феврале 1922 года, пережив все войны и чудовищные революции, захлестнувшие Россию, гибель близких к трону высоких особ, крах Российской империи и расстрел царской семьи. И не миновать бы подобной печальной участи ни самой княгине, ни ее детям, в жилах которых текла кровь Романовых, если бы задолго до всех потрясений не приняла она спасительное решение – покинуть страну, где первой жертвой фанатизма пал ее возлюбленный супруг.

Вдовствующей императрице также было даровано чудесное спасение. Но цена его оказалась непомерно высокой – двое сыновей и пятеро внуков Марии Федоровны, принесенных в жертву революционному Молоху. До конца дней она упорно отказывалась верить в гибель сына, последнего русского императора Николая II и всей его семьи…

В апреле 1919-го британский дредноут «Мальборо», на борту которого находилась вдовствующая императрица с дочерью Ксенией и ее супругом великим князем Александром Михайловичем, великими князьями Романовыми Петром Николаевичем и Николаем Николаевичем, их семьями, отшвартовался от крымских берегов и взял курс на Босфор. И далее, минуя Константинополь, на Мальту. Несколько недель августейшее семейство пользовалось радушием и гостеприимством мальтийских властей, а затем вновь продолжило свой путь по Средиземному морю, мимо прекрасных берегов Французской Ривьеры, мимо Ниццы…

В последний раз пути двух великих вдов – русской императрицы и Светлейшей княгини оказались максимально сближенными. Но никогда уже в земной жизни не довелось им встретиться. Разве лишь в беспокойных старческих снах…

Давным-давно на корабле датская принцесса Дагмар прибыла в Россию, морем же, на корабле, и покидала ее. Как оказалось, навсегда.

Она вернулась из России, где прожила более полувека и где все напоминало страшную сказку, – страну словно раздирали злые волшебные силы, – и на копенгагенской пристани старый Андерсен не встречал свою милую принцессу.

Императрица Мария Федоровна скончалась в октябре 1928 года, на вилле Видёре под Копенгагеном, пережив на несколько лет свою ровесницу Светлейшую княгиню Екатерину Юрьевскую. И была похоронена в Кафедральном соборе в Роскилле, усыпальнице датских королей. В сентябре минувшего года прах императрицы морем был перевезен в Санкт-Петербург и со всеми почестями погребен в Петропавловском соборе, где давно покоится и ее венценосный супруг.

Усыпальница на русском кладбище «Кокад» на одном из холмов Ниццы и саркофаг в Петропавловском соборе, – последние вехи надежд, странствий, разочарований и великой любви, что сполна одарила судьба двух царственных соперниц.

И между ними, как в самом начале пути, вновь пролегли тысячи земных километров и сотни морских миль.

Цюрихская коллекция

В архиве Ниццы хранится редкостный документ:

«11 мая 1895 г. в час пополудни в присутствии Альциари де Малосена Франсуа, кавалера Ордена Почетного Легиона и мэра Ниццы… составлен акт о браке между,

с одной стороны – графом Меренбергом Жоржем Никола, 24 лет, рожденным в Висбадене, герцогство Нассау, Германия, 13 февраля 1871 года, подпоручиком 7 гусарского полка (Пруссия), проживающим в Висбадене, сыном Его Высочества принца Никола де Нассау, и графини Натали де Меренберг, урожденной Пушкиной, его супруги, проживающей в Висбадене, присутствующей здесь и выразившей свое согласие,

с другой стороны – мадемуазель княжной Юрьевской Ольгой, рожденной в Ялте, Крым, Россия, 27 октября 1873 года, старшей дочерью Его Величества покойного русского императора Александра II и Ее Светлости княгини Катерины Михайловны Юрьевской, урожденной княжны Долгорукой, его вдовы, проживающей в Ницце, присутствующей здесь и выразившей свое согласие.

Свидетели:

1. Его Высочество князь Георгий Александрович Юрьевский, 23 лет, офицер русского военного флота, брат невесты, проживающий в Санкт-Петербурге…»

Спустя пять лет в роскошном особняке княгини вновь гремели здравицы в честь новобрачных: Георгия Юрьевского (к тому времени за его плечами были учеба в Парижском университете, служба в российском флоте, морские походы на крейсере «Рында» и эскадренном броненосце «Император Николай I», служба в лейб-гвардии Гусарском полку) и его молодой супруги графини Александры Зарнекау.

На исходе того же 1900-го года, в Ницце, оповестил мир о своем явлении в мир младенец, нареченный в честь своего венценосного деда Александром.

Александру Георгиевичу суждено будет принять на долгие восемьдесят семь лет своей земной жизни титул Светлейшего князя Юрьевского. Выпускник Колледжа св. Екатерины Кембриджского университета, он стал великолепным переводчиком и преподавателем русского, французского и английского языков.

Избранницей Александра Георгиевича стала швейцарка Урсула Аннемари Беер. Венчались они по православному чину в парижском кафедральном соборе Св. Александра Невского в декабре 1957-го. Ровно через четыре года в семье родился наследник, – сын Георгий (Ганс-Георг) Светлейший князь Юрьевский.

Между имперским Санкт-Петербургом, где появился на свет сын русского царя, и швейцарским городком Санкт-Галленом, ставшим родиной его внуку и полному тезке, пролегло столетие…

Светлейшая княгиня была великой любовницей, но сумела стать и великой вдовой. Некоронованная императрица в нимбе святого вдовства. Хранительница памяти возлюбленного супруга, она сберегла живописные полотна и акварели, запечатлевшие его незабвенный облик, фамильные реликвии, что хранили тепло его рук. Русские иконы, фарфор, картины, книги на исходе девятнадцатого столетия отправились вместе с ней в ее добровольное изгнание, чтобы в двадцать первом волею прихотливой судьбы оказаться в Швейцарии.

…Принц Георг Юрьевский (так звучит его титул в Швейцарии) приехал ко мне в маленькую гостиницу «Хиршен», что на самом берегу живописного Цюрихского озера, в сопровождении молодой жены Катарины. Поистине, жизнь изобилует «странными сближениями». История описала круг радиусом почти в полтора столетия, чтобы вновь даровать правнуку русского самодержца умницу и красавицу Екатерину Юрьевскую.

К великому сожалению, князь Георгий не владеет русским в отличие от покойного отца, знавшего язык своих предков в совершенстве. Но Александр Георгиевич, Светлейший князь Юрьевский, опасался и вполне резонно не только за свою жизнь (были основания предполагать, что советские спецслужбы готовят физическое устранение внука Александра II), но и за жизнь своего единственного сына, – и все по той же причине. Вероятно поэтому, на все разговоры с Георгом о России и его августейших предках в семье был наложен строжайший запрет. Фамильную тайну, как это ни странно, поведала мальчику мать, увлеченно изучавшая генеалогию династии Романовых. Она же и рассказала Георгу, что его отец, князь Александр Георгиевич, был частым товарищем детских игр цесаревича, великого князя Алексея Николаевича, сына последнего русского императора.

Впервые в далекой России тридцатилетний князь Георг Юрьевский оказался в августе 1991-го. Вместе с легендарным бароном Эдуардом Фальц-Фейном, поручившимся матушке князя за его безопасность, он стал участником первого съезда зарубежных соотечественников. И свидетелем последних тревожных дней бывшей империи социализма – Советского Союза.

С тех пор история далекой прародины стала Георгу не безразлична. Проснулся интерес и к русскому языку, – тем более, что в его семье знанию языков традиционно уделялось большое внимание: дед в совершенстве владел семью иностранными языками, отец – пятью. В арсенале князя – немецкий, французский и английский.

Природа, как известно, не терпит пустоты, – избранница Георга очаровательная Катарина Юрьевская блестяще владеет русским. Более того, изучает старославянский язык в Цюрихском университете.

Князь красив, статен, великолепно сложен. Он замечательный теннисист, преподаватель тенниса, был в числе руководителей сборной Швейцарии на Пара-Олимпиаде 1984 года. Дипломированный ныряльщик-спасатель. Но сфера его профессиональных интересов – иная. Выпускник юридического факультета Цюрихского университета, он возглавляет несколько компаний, связанных с компьютерным обеспечением.

Георг сдержан, немногословен. Пристальный и чуть холодный взгляд, – взгляд венценосного прадеда. Внешняя схожесть с Александром II поразительна. Ну не чудо ли, через столетия встретиться с самим Императором?! Похожее чувство потрясения и восторга испытала некогда я при знакомстве с правнуком русского гения Григорием Пушкиным, будто «ожившим» автопортретом поэта…

Внешняя холодность князя сразу исчезает, стоит лишь коснуться русской темы. Разговорились. Семейный архив, накопленный десятилетиями, огромен, и ждет еще своего часа, – Катарина уже приступила к его систематизации. Кроме нее, вряд ли кто-либо сможет разобрать непонятные записи на русском. И новые открытия, быть может сенсационные, вполне вероятны.

Но меня ждало и разочарование. Супружеская чета Юрьевских переезжает в новый дом, и вся фамильная коллекция уложена и упакована. Неужели стоило проделать весь многотрудный путь в Швейцарию (оформление командировки, визы, бесконечные телефонные переговоры), чтобы услышать столь вежливый отказ!? И вновь милая Катарина пришла мне на помощь:

– Я постараюсь найти самые интересные семейные раритеты и привезти их Вам.

И вот уже на следующий день из черного лимузина, подкатившего к гостиничному входу, Георг достает огромный холст, помещенный в особый футляр, а Катарина, следом за мужем, вносит на террасу небольшую картонную коробку.

Как профессиональный архивист, она бережно снимает слои папиросной бумаги, и взору предстает тарелка старинного мейсеновского фарфора. По краям – изящный декор из полевых цветов, в центре – сценка из галантного восемнадцатого века по мотивам французского живописца и рисовальщика Антуана Ватто, – дама и кавалер, увлеченные беседой, в неком романтическом антураже.

История этой тарелки известна доподлинно и достойна пера великого Андерсена. Возможно, она единственная уцелевшая из роскошного сервиза, что король Саксонии Иоганн преподнес русскому монарху Александру II в сентябре 1872-го. (Как символично, ведь это же год рождения любимца императора – сына Георгия!) Еще два подобных сервиза (каждый из них рассчитан на четыреста персон, и над королевским заказом трудились лучшие мастера Мейсена с лупой в руках в течение тридцати лет!) были подарены императору германскому Вильгельму I и императору Австро-Венгрии Францу-Иосифу. Тогда, в Берлине, на так называемой встрече «трех императоров», европейские монархи пришли к согласию и пониманию по всем актуальным политическим вопросам.

Сколь важному историческому событию суждено было стать свидетельницей хрупкой фарфоровой тарелке из сервиза русского царя с легкомысленной галантной сценкой!

Еще один фарфоровый шедевр – тарелка с изображением батальной сцены. Бравые пехотинцы то ли отражают неприятельскую атаку, то ли штудируют боевые приемы. Золотая глазурь по краю с геральдическим орнаментом, великолепно гармонирует с черными мундирами гвардейцев и нежно-голубым фоном росписи.

На оборотной стороне – царское клеймо: герб императора Николая I и год – 1834-й. Но ведь в том знаменательном для Дома Романовых году наследник престола, великий князь Александр Николаевич, в Георгиевском зале Зимнего дворца принял династическую присягу! По сему торжественному случаю в северной столице Российской империи гремели праздничные многодневные балы. И велика вероятность, что золотая тарелка, поставленная передо мной на обыкновенный ресторанный столик, из парадного сервиза, подаренного августейшим отцом сыну в особо памятный для него день!

Два образка-медальона из коллекции князя Юрьевского с изображениями Спасителя и Пресвятой Богородицы с младенцем. Обрамление – изящные серебряные овалы, оборотная сторона медальонов обтянута черным бархатом. История их появления в семье неизвестна, но Георг знает, что святые образки принадлежали отцу.

И, вот, наконец, самое волнующее мгновение: князь приступает к последнему действу – раскрытию картины в тяжелой золоченой раме. Сняты «защитные одежды» и с живописного холста предстает сам государь Александр II!

Неизвестный прежде парадный портрет русского царя! Император восседает верхом на белом арабском скакуне. Его лицо, обращенное в профиль, сурово и спокойно. Лик победителя! Ведь портрет написан неизвестным художником в 1878-м, – победоносном для русского оружия году. Русско-турецкая война окончена, и святое дело освобождения братьев-болгар от османского ига счастливо завершено.

…Через мундир императора переброшена голубая муаровая орденская лента, левой рукой в белой перчатке он придерживает поводья гарцующего коня, правая опущена вниз. Тон портрета голубовато-холодный, приглушенный и лишь ярко-красный цвет рейтуз императора с золотыми лампасами да далекое, едва различимое зарево пожара, словно привносят трагический оттенок в беспристрастную, четко выверенную живописную композицию. И еще одна необычная деталь предстает глазу – высокий белый султан на каске императора и поднятый «фонтаном» конский хвост, будто объединяют всадника и коня, представляя его неким единым «царственным кентавром».

Кто знает, сколько молитв было вознесено перед этим портретом Светлейшей княгиней? Сколько слов любви было обращено к лику незабвенного супруга и сколько пролито слез? Она не расставалась с бесценным подарком Александра II до самой своей кончины…

Мне очень хотелось сфотографировать князя Георга рядом с парадным портретом его августейшего прадеда. Но он посчитал не вполне этичным такой снимок. Я не стала настаивать…

В коллекции князя есть и другие редкие изображения Александра II. Но уже несколько лет как они находятся в России, в Государственном музее-заповеднике «Царское Село». Выставка так и называется «Александр II и Царское Село».

Иллюстрированный каталог, подаренный мне князем, предваряют строки: «Выставка проходит под патронажем Его Высочества князя Георгия Александровича Юрьевского». И обращение самого князя, подписанное им в Царском Селе в июле 2000-го: «Я искренне рад, что после долгих лет умолчания и поругания доброе имя моего прадеда, Императора Александра II, возвращается в Россию. Убежден, что многогранная личность Царя-Освободителя может и должна быть востребована нашей современной жизнью…»

Есть некая символика в том, что царствование Александра II ознаменовано не только великими реформами в политической и общественной сферах, но и в художественной жизни России: в год восшествия государя на престол основана Третьяковская галерея, много позже переданная в дар Москве; создано Товарищество художников-передвижников.

Да и сам император не чуждался изобразительного искусства, а в годы юности слыл неплохим рисовальщиком. Так что выставка в Царском Селе – еще и дань памяти русскому монарху как знатоку и коллекционеру русской живописи, тонкому ценителю ее самобытности.

Экспозиция была рассчитана всего лишь на год, но зрительский интерес настолько велик, что срок ее закрытия постоянно переносился, и раритеты из собрания князя Юрьевского обосновались в Царском Селе…

Их путешествие во времени и пространстве продолжается, – словно в фантастической колоде кто-то перетасовал страны, времена и города: Санкт-Петербург выпал с Ниццой, Париж с Петергофом, Царское Село с Цюрихом…

Наверное, самый редкостный, а потому и ценный, в коллекции правнука русского императора – акварельный портрет Александра II в юности в восточном маскарадном костюме.

И еще один необычный экспонат, привезенный из Швейцарии, – медный эполет дворцового персонала княгини Екатерины Юрьевской с изображением фамильного герба. Герб Светлейших князей Юрьевских был лично разработан императором. Дан и девиз: «ЗА ВЕРУ, ЦАРЯ и ОТЕЧЕСТВО».

Прихотливо распорядилась судьба: ныне в Цюрихе, признанном центре европейского искусства, в музеях которого собраны шедевры великих итальянцев и средневековая скульптура Германии, живопись старых голландцев и французских импрессионистов, хранится уникальная частная коллекция, навечно соединенная с именами русского императора Александра II и его супруги. И драгоценный фарфор, и живописные полотна, и святые образа, что некогда взяла с собой на память из России Светлейшая княгиня, не погибли в пламени мировых войн, не рассеялись по свету небрежением потомков, не затерялись в неведомых частных коллекциях. Словно для того, чтобы еще раз подтвердить великую истину – Любовь хранит все!

Лариса Черкашина