Книга: Царская Россия во время мировой войны - Морис Палеолог

Дальше...

По дневникам Палеолога можно проследить, как (может и слабые) попытки европейской дипломатии не смогли предотвратить разрастание конфликта от убийсва эрцгерцога Фердинанда в мировую войну:

Итак, жребий брошен… Доля разума, который управляет народами, так слаба, что достаточно две недели, чтобы вызвать всеобщее безумие… Я не знаю, как история будет судить дипломатические действия, в которых я участвовал вместе с Сазоновым и Бьюкененом; но мы, все трое, имеем право утверждать, что мы добросовестно сделали все зависевшее от нас, с целью спасти мир всего мира, не соглашаясь, однако, принести в жертву два другие блага, еще более ценные: независимость и честь родины.

В начале войны пафос и шапкозакидательство, вот великий князь Николай Николаевич:

— Господь и Жанна д'Арк с нами! — восклицает он. — Мы победим. Разве не Провидению угодно было, чтобы война разгорелась по такому благородному поводу? Чтобы наши народы отозвались на приказ о мобилизации с таким энтузиазмом? Что обстоятельства так благоприятны для нас?

Потом, как водится в ходе войны настроения меняются:

В русском общественном мнении все более вырисовываются два течения: одно — уносящееся к светлым горизонтам, к волшебным победам, к Константинополю, к Фракии, Армении, Трапезунду, к Персии… другое — останавливающееся перед непреодолимым препятствием германской скалы и возвращающееся к мрачным перспективам, достигая пессимизма, чувства безсилия и покорности Провидению. Что чрезвычайно любопытно, это — то, что оба течения часто сосуществуют или, по крайней мере, сменяются у одного и того же лица, как если бы они оба удовлетворяли двум наиболее заметным склонностям русской души: к мечте и разочарованию.

Вот тут вообще интересно, Палеолог на мой взгляд очень точно подметил и тут, и далее противоречие русского способа действий. Вот император в одну минуту по карте размышляет о будущих территориальных завоеваниях в стиле, это нам, это опять нам, это снова нам, #константинопольнаш вообще без разговоров. А в следующий момент может с сожалением объявить послу, что к сожалению, Россия вынуждена на таком-то участке остановить военные действия. Почему? А у нас снаряды кончились. Как? Да вот так вот, черт его знает как, мы кинулись, а оказалось что снарядов нет и не предвидится. Забыли про военную логистику увлекшись мечтами про #константинопольнаш. Плыли, плыли, а на берегу усрались. А вот еще яркий момент, из беседы с одним промышленником:

Как только мы закуриваем сигары, приносят еще шампанского, и мы рассуждаем о будущем. П. дает волю своему пессимизму. Он описывает мне роковые последствия надвигающихся катастроф и скрытый процесс постепенного упадка и распадения, подтачивающий здание России. — Дни царской власти сочтены; она погибла, погибла безвозвратно; а царская власть — это основа, на которой построена Россия, единственное, что удерживает ее национальную целость… Отныне революция неизбежна; она ждет только повода, чтобы вспыхнуть. Поводом послужит военная неудача, народный голод, стачка в Петрограде, мятеж в Москве, дворцовый скандал или драма — все равно, но революция — еще не худшее зло, угрожающее России. Что такое революция, в точном смысле этого слова?.. Это замена, путем насилия, одного режима другим. Революция может быть большим благополучием для народа, если, разрушив, она сумеет построить вновь. С этой точки зрения, революции во Франции и в Англии кажутся мне скорее благотворными. У нас же революция может быть только разрушительной, потому что образованный класс представляет в стране лишь слабое меньшинство, лишенное организации и политического опыта, не имеющее связи с народом. Вот, по моему мнению, величайшее преступление царизма: он не желал допустить, помимо своей бюрократии, никакого другого очага политической жизни. И он выполнил это так удачно, что в тот день, когда исчезнут чиновники, распадется целиком само русское государство. Сигнал к революции дадут, вероятно, буржуазные слои, интеллигенты, кадеты, думая этим спасти Россию. Но от буржуазной революции мы тотчас перейдем к революции рабочей, а немного спустя, к революции крестьянской. Тогда начнется ужасающая анархия, бесконечная анархия… анархия на десять лет… Мы увидим вновь времена Пугачева, а может быть и еще худшие…

Как вы думаете, читатель, сбылись ли прогнозы (мрачные) этого промышленника? А вот беседа с еще одним графом-аристократом, вот вам доктрина об особой необходимости "сильной руки"для конкретно русского народа (которую сам Палеолог не принимал):

На Западе нас не знают. О царизме судят по сочинениям наших революционеров и наших романистов. Там не знают, что царизм есть сама Россия. Россию основали цари. И самые жестокие, самые безжалостные были лучшими. Без Ивана Грозного, без Петра Великого, без Николая I не было бы России… Русский народ самый покорный из всех, когда им сурово повелевают; но он неспособен управлять сам собою. Как только у него ослабляют узду, он впадает в анархию. Вся наша история доказывает это. Он нуждается в повелителе, в неограниченном повелителе: он идет прямо только тогда, когда он чувствует над своей головой железный кулак. Малейшая свобода его опьяняет. Вы не измените его природы: есть люди, которые бывают пьяны после того, как выпили один стакан вина. Может быть, это происходит у нас от долгого татарского владычества. Но это так. Нами никогда не будут управлять по английским методам… Нет, никогда парламентаризм не укоренится у нас. — Тогда что же… Кнут и Сибирь? Мгновение он колеблется; затем с грубым и резким смехом он отвечает: — Кнут! Мы им обязаны татарам, и это лучшее, что они нам оставили… Что же касается Сибири, поверьте мне: не без причины Господь поместил ее у ворот России.

Кстати, Палеолог очень точно заметил еще такие национальные черты характера:

Одна из нравственных черт, какую я повсюду наблюдаю у русских, это быстрая покорность судьбе и готовность склониться перед неудачей. Часто даже они не ждут, чтобы был произнесен приговор рока: для них достаточно его предвидеть, чтобы тотчас ему повиноваться; они подчиняются и приспособляются к нему, некоторым образом, заранее.

Или:

Никакое общество не доступно чувству скуки больше, чем общество русское; ни одно общество не платит такой тяжелой дани этому нравственному бичу. Я наблюдаю это изо дня в день. Леность, вялость, оцепенение, растерянность, утомленные движения, зевота, внезапные пробуждения и судорожные порывы, быстрое утомление от всего, неутомимая жажда перемен, непрестанная потребность развлечься и забыться, безумная расточительность, любовь к странностям, к шумному, неистовому разгулу, отвращение к одиночеству, непрерывный обмен беспричинными визитами и бесчисленными телефонными разговорами, странное излишество в милостыне, пристрастие к болезненным мечтаниям и к мрачным предчувствиям — все эти черты характера и поведения представляют лишь многообразные проявления одного чувства — скуки. Но, в отличие от того, что происходит в наших заседаниях, обществах, русская скука кажется чаще всего мне иррациональной, сверхсознательной. Те, кто ее испытывают, не анализируют ее, не рассуждают о ней. Они не останавливаются подобно последователям Байрона или Шатобриана, Сенанкура или Амиэля, в размышлении над непостижимым сном жизни и тщетностью человеческих стремлений; из своей меланхолии они не ищут выхода, наслаждаясь гордостью или поэзией.

Ну или вот еще:

За те почти два года, что я живу в Петрограде, одна черта поражала меня чаще всего при разговорах с политическими деятелями, с военными, со светскими людьми, с должностными лицами, журналистами, промышленниками, финансистами, профессорами: это неопределенный, подвижной, бессодержательный характер их воззрений и проектов. В них всегда какой-нибудь недостаток равновесия или цельности; рассчеты приблизительны, построения смутны и неопределенны. Сколько несчастий и ошибочных расчетов в этой войне объясняется тем, что русские видят действительность только сквозь дымку мечтательности и не имеют точного представления ни о пространстве, ни о времени. Их воображение в высшей степени рассеяно; ему нравятся лишь представления туманные и текучие, построения колеблющиеся и бестелесные. Вот почему они так восприимчивы к музыке.

То есть, возвращаемся к тому, с чего начали - можем мечтами уноситься в далекие дали, думать о покорении половины мира, только вот недосуг под ноги посмотреть, что там грязь вековая чавкает, а в котомке пусто, не то что до Константинополя, до соседней бы губернии добраться... Несмотря на небольшой объем, дневники насыщены событиями и информацией (хотя, так как это дневники, то понятно, что события в хронологии освещаются неровно - одному дню могут быть посвящены несколько страниц, все подробно описано, в другой день - просто краткая сводка происходившего на фронтах). Написано интересно, автор дневников безусловно умный и наблюдательный человек (другого бы послом вряд ли послали), теперь в планах прочитать еще часть дневников посвященных событиям перед революцией. Рекомендую, отличный "взгляд со стороны" для более полного понимания сути тех событий.

Палеолог не пишет об этом прямо, но его послали в Россию с миссией сделать ее союзницей Франции. Я думаю, и без Палеолога события развивались бы так, как было. Войну начала Германия. Зачем? Не знаю и по этим дневникам не все причины понятны. Но, для нас здесь можно сделать два важных вывода: 1. у России не было шанса избежать войны 2. Причиной войны Германии против России была политическая слабость монархии. Точнее, «распутинщина», Николай и Александра не способны были эффективно управлять страной в мирное время, а тем более в военное. От сюда немцы сделали вывод, что легко победят русских.

Был ли Распутин агентом немцев сложно сказать, да и не важно. То что Распутин — абсолютное зло, согласны и современники и историки. Я читала книгу Варламова "Григорий Распутин" . И мои выводы о Распутине, Николае и Александре не изменились и после дневников Палеолога. Интересно было прочесть мнение иностранца. Человека «со стороны».

Палеолог дипломатически отзывается о всех персонажах того времени. Он пытается, насколько возможно, в выгодном свете выставить Николая. Но и его удивляет российский царь. Например, крайний пессимизм Николая. В личной беседе царь жалуется, что он «неудачен», что все его добрые начинания оборачиваются катастрофой. А как его Распутин уговорил устранить Николая Николаевича и взять на себя командование войсками? Царю внушили мысль о его великой жертве, он как Христос возьмет на себя все грехи солдат и офицеров в этой войне. Он как агнец на заклание поехал в ставку. У Палеолога этот жест вызвал крайнее удивление, мягко говоря.

Палеолог лично встречался с Распутиным. И у него сложилось впечатление о нем как о шарлатане. Но, Гришка явно владеет гипнотическими способностями, все отмечают его особые глаза. Палеолог считает, что Распутин настолько привык к своей роли, что уже и сам поверил в себя как в бога. Безусловно, это шарлатан, но он опасен не сам по себе, а тем окружением, что возле него. Жил бы он в Покровском, в Сибири, ничего страшного бы не принес. А так, он сделал много зла для России, он сам дьявол. Александру Федоровну Палеолог жалеет как мать больного ребенка. Хотя честно пишет о ней, как об истеричке, крайне подверженную «мистическому» влиянию. Интересен его вывод, что Алекс не столько немка, сколько англичанка по своему характеру. Непримиримая ханжа.

Палеолог как дипломат имел в России широкую сеть осведомителей во всех слоях общества. Интересно то впечатление о русских, которое у него постепенно здесь сложилось. Например, реакция народа на вступление России в войну:

Наконец, я достигаю площади Зимнего Дворца, где теснится бесчисленная толпа с флагами, знаменами, иконами, портретами царя. Император появляется на балконе. Мгновенно все опускаются на колени и поют русский гимн. В эту минуту, для этих тысяч людей, которые здесь повергнуты, царь действительно есть самодержец, отмеченный Богом, военный, политический и религиозный глава своего народа, неограниченный владыка душ и тел.

Палеолог много читает русских авторов, встречается со множеством людей и его выводы о русских могут нравится ил инет, но они интересны.

За те почти два года, что я живу в Петрограде, одна черта поражала меня чаще всего при разговорах с политическими деятелями, с военными, со светскими людьми, с должностными лицами, журналистами, промышленниками, финансистами, профессорами: это неопределенный, подвижный характер их воз рений и проектов. В них всегда какой-нибудь недостаток равновесия или цельности: рассчеты приблизительны, построения смутны и неопределенны. Сколько несчастий и ошибочных рассчетов в этой войне объясняется тем, что русские видят действительность только сквозь дымку мечтательности и не имеют точного представления ни о пространстве, ни о времени. Их воображение в высшей степени рассеяно; ему нравятся лишь представления туманны и текучие, построения колеблющиеся и бестелесные. Вот почему они так восприимчивы к музыке.

Странная психология этого народа, способного на самые благородные жертвы, но, взамен, так быстро поддающегося унынию и отчаянию, заранее принимающего все самое худшие.

Чтобы лучше понять нас самих, нашу историю, наше настоящее и наше будущее, крайне полезно прочесть эти дневники. Тяжело читать, зная будущее этих персонажей. Но, еще тяжелее сопоставлять с нашим настоящим. Книга будет интересна всем, кто увлечен историей. И я бы советовала читать школьникам, которые проходят этот период нашей истории. Это очень точные наблюдения профессионального дипломата и активного участника событий 1914-17 годов.