Текст книги "Благословение небожителей. Том 5"

Глава 167
Кто заслужил доверие принца? Три вопроса ревнивого князя демонов

Хуа Чэн выучил письменность Уюна благодаря своим способностям и упорству, но прежде ему не доводилось слышать этот язык, и он не разобрал крики крыс-падальщиков. Тогда почему всё понял Се Лянь, никогда не бывавший на горе Тунлу?

Хуа Чэн сразу догадался, что происходит у принца в голове.

– Гэгэ, не нервничай. Я сейчас повторю те фразы, а ты послушай.

– Хорошо…

Князь демонов обладал превосходной памятью: как только они отошли от скопления тварей, он тут же предельно точно воспроизвёл их речь. Се Лянь пристально смотрел на губы Хуа Чэна, прислушиваясь к причудливым звукам. Древнее наречие звучало чарующе, слова плавно слетали с уст Хуа Чэна – принц готов был вечно внимать его низкому бархатному голосу.

– Я ничего не могу разобрать, – наконец признался Се Лянь. Теперь он совсем запутался.

– Но там ты сразу всё понял?

– Да. Мне даже не пришлось напрягаться, чтобы перевести. И так было ясно…

В тот момент принц даже не заметил, что твари говорят на другом языке.

Хуа Чэн скрестил руки на груди и подытожил:

– Вот оно что! Ты понимаешь не язык Уюна, а чувства мёртвых. – На лице Се Ляня отразилось недоумение, и Хуа Чэн пояснил: – Когда-то очень давно некто услышал речи этих людей и запомнил, а затем незаметно передал воспоминания тебе. Тот человек говорил на языке Уюна, и тебе не нужно было ничего понимать. Голоса затаились в глубинах твоего разума, и стоило тебе их услышать, как ты сразу всё понял.

Се Ляня вполне устроило такое объяснение, но он уточнил:

– Так кто же был тем человеком? И когда это случилось? – Принц осёкся, а затем пробормотал: – Советник?..

– Не знаю. Гэгэ, ты думаешь, что твой наставник из Уюна. Но если твоя теория верна, почему в брюхе горного монстра он говорил не на родном языке?

У Се Ляня сразу нашёлся ответ:

– Потому что Уюн сгинул две тысячи лет назад, и всё это время советнику приходилось использовать наречие потомков. Он просто привык…

Хуа Чэн стиснул плечо принца и серьёзно сказал:

– Гэгэ, ты слишком увлёкся этой версией.

– Ладно, тогда… Саньлан, а как заложить в чьё-то сознание чужую память и чувства?

– Нужно выполнить одно из двух условий: человек должен либо безоговорочно доверять другому, ловить каждое его слово и без раздумий следовать любым указаниям… – Поразмыслив немного, принц отметил для себя подходящие кандидатуры, а Хуа Чэн продолжил: – Либо испытывать такой страх, чтобы даже мысли не было воспротивиться. Гэгэ, поразмысли хорошенько, есть ли среди твоих знакомых такие?

Се Лянь крепко задумался, а потом сказал неуверенно:

– Возможно, трое.

– Ясно. Кто они?

– Первый – советник.

Несмотря на то что Се Лянь всем сердцем любил своих родителей и верил, что они хотят ему добра, он часто был не согласен с решениями отца и не стал бы слепо следовать его приказам. Зато советник, который с детства наставлял принца и обучил всему, что тот знал, полностью подходил под первое условие.

Это был ожидаемый ответ.

– Кто второй?

– Цзюнь У.

Это тоже было очевидно: Се Лянь безмерно уважал Владыку. Судя по выражению лица Хуа Чэна, тот явно не одобрял подобный выбор, но не стал озвучивать своё мнение, только спросил:

– И кто последний?

– Этому человеку я не доверяю, зато боюсь его до дрожи…

Князь демонов всё понял и мрачно сказал:

– Несущий Беду в Белых Одеяниях.

Се Лянь закрыл глаза, кивнул и приложил руку ко лбу:

– Признаюсь тебе честно… Прежде я никому не говорил этого – даже Фэн Синю с Му Цином, хотя они всегда были рядом… Я не хотел, чтобы другие видели моё отчаяние, но на самом деле…

На самом деле в глубине души он испытывал всепоглощающий ужас перед этой тварью. Порой его бросало в дрожь, стоило лишь услышать имя Безликого Бая, но наследный принц служил символом противостояния угрозе, которую представлял «непревзойдённый» демон. Если бы друзья увидели уныние Се Ляня, они потеряли бы последнюю надежду.

Конечно, с тех пор многое изменилось. Хуа Чэн ещё крепче сжал плечо принца:

– Это нормально. В страхе нет ничего постыдного.

– Подумаешь, недостаёт смелости, – криво улыбнулся Се Лянь.

– Не бывает смелости без страха. Не будь так суров к себе. – Принц застыл, обдумывая эти слова, а князь демонов быстро сменил тему: – Итак, только эти трое?

Се Лянь кивнул: кто-то из перечисленных людей вложил ему в голову воспоминания об извержении вулкана Тунлу. Хуа Чэн задумчиво нахмурился, но внезапно голос принца прервал его размышления:

– Нет, не только!

– Что? – Хуа Чэн поднял взгляд.

Се Лянь тихо вздохнул:

– На самом деле есть ещё четвёртый. Он отвечает первому условию, но вряд ли имеет отношение к воспоминаниям мертвецов.

Хуа Чэн повернулся к принцу всем телом:

– Вот как? Откуда тебе это известно? С этим человеком тебя тоже связывают многолетние близкие отношения?

В голове Се Ляня мелькнула мысль: «Не сказать, что многолетние, а вот что до близких…» – лично он считал их именно такими. Однако ему было неловко это озвучивать, потому он туманно ответил:

– Как бы то ни было… Пожалуй, ему я доверяю больше всех: больше, чем советнику и Цзюнь У. – Се Лянь смущённо закашлялся. – Мне неудобно в этом признаваться, но… Если я совершу страшную ошибку или попаду в серьёзную передрягу, первым, о ком я подумаю, наверняка будет он… Здесь другое, не как с наставником или Владыкой… – Принц осёкся, заметив странное выражение на лице Хуа Чэна, и нерешительно окликнул: – Саньлан?

Хуа Чэн опомнился и вскинул брови:

– М-м? Я просто задумался. Говоришь, ты всецело доверяешь этому человеку?

Обычно князь демонов вскидывал брови, когда был чем-то доволен или хотел подшутить, но сейчас получилось несколько наигранно.

Се Лянь кивнул:

– Да… А что-то не так?

Хуа Чэн опустил голову, поправил серебряные наручи и нарочито небрежно сказал:

– Не то чтобы… Конечно, это только моё мнение, однако, гэгэ, ты слишком наивен…

Повисла пауза. Принц не был до конца уверен, понял ли Хуа Чэн, о ком идёт речь, но не решился продолжать этот разговор, чтобы не выболтать лишнего, и бросил в ответ лишь «угу». Однако вскоре он всё же не удержался:

– Саньлан, и тебе неинтересно, кто этот человек?

– Раз гэгэ твёрдо уверен, что он не связан с этим делом, то незачем любопытничать.

Се Лянь потёр переносицу, и Хуа Чэн добавил:

– Однако, если ты желаешь поделиться, я внимательно слушаю. Кто он?

Это прозвучало вполне естественно, но теперь Се Ляню стало ещё более неловко: будто он специально напросился на такой вопрос. Он не понимал: Хуа Чэн просто не хочет быть назойливым, или ему правда безразлично?

Как раз кстати в этот момент показались призрачные бабочки – они расправились с крысами-падальщиками, разорвав тех на куски, и летели низко, будто битва порядком утомила их. Принц тут же подался навстречу, протянул руку и подхватил одну, крошечную и хрупкую.

– Спасибо за труды!

Этот его жест пришёлся бабочкам по вкусу: сначала они замедлились, а затем, словно учуяв дивное лакомство, всем скопом бросились к Се Ляню. Тот от увиденного потерял дар речи, а Хуа Чэн тихо кашлянул – тогда бабочки покорно устремились к хозяину и, опустившись на серебряные наручи, слились с выкованным на них узором.

Се Лянь с Хуа Чэном продолжили поиски Инь Юя.

– Это же не Фэн Синь? – пройдя немного, спросил вдруг князь демонов.

Принц задумался о другом, и вопрос застал его врасплох.

– А? Что?

– Тот человек, о котором ты говорил.

– Конечно нет! – отмахнулся Се Лянь.

Хуа Чэн приподнял брови:

– И не Му Цин?!

По лбу Се Ляня стекла капля холодного пота.

– Вот уж точно не он! – поспешно ответил принц. – И почему ты вдруг вернулся к этому разговору?

Хуа Чэн улыбнулся:

– Я тут подумал, что четвёртый человек вызывает больше всего подозрений. На всякий случай мне всё-таки хотелось бы знать, кто тебе так близок. Поделишься?

В его улыбке Се Лянь почувствовал фальшь. Он глубоко вдохнул и собрался заговорить, но вдруг тусклый серебристый свет бабочек, который до сих пор освещал им дорогу, потух – всё погрузилось во мрак. Хуа Чэн молниеносно схватил Се Ляня за руку и оттащил на обочину.

– Саньлан, к нам что-то приближается? – насторожённо спросил принц.

Хуа Чэн молча увлёк его за собой в какое-то здание, и Се Лянь в кромешной тьме последовал за ним. Только когда они укрылись в доме, над ухом раздался шёпот князя демонов:

– Да.

Издалека донёсся грохот: он приближался с поразительной скоростью. Звук показался Се Ляню необъяснимо знакомым – где-то он его уже слышал. Когда источник шума был совсем рядом, принц выглянул наружу.

На улице подземного города появилась невеста в свадебном одеянии, потрёпанном и грязном. Её точёное лицо лучилось высокомерной красотой, но в нём не было ни капли жизни, а в свете тусклого призрачного огонька над головой белая кожа отливала зеленью. Женщина держала на руках маленького ребёнка – тот тоже был бледен, но в нём ещё теплилась энергия, а значит, это был человек. Се Лянь узнал Гуцзы.

– А вот и старые знакомые! – возвестил Хуа Чэн.

Глава 168
Жизнь пленников во власти стражей, что подчиняются лишь верному паролю
Часть первая

Оказывается, Сюань Цзи тоже явилась к горе!

– Раз Гуцзы здесь, значит и Ци Жун где-то неподалёку? – спросил Се Лянь.

– Несомненно, – ответил Хуа Чэн. – Взгляни на зелёный огонёк над её головой.

Гуцзы, похоже, побаивался демоницы: он не смел пошевелиться в её объятиях, однако прикосновения ледяных рук были ему неприятны, и он заворочался.

– Не крутись! – тут же скомандовала Сюань Цзи.

Когда она заговорила, по её лицу побежали блики от призрачного огонька. Се Лянь считал этот опознавательный знак жуткой пошлостью – ни одна женщина, у которой имеются хотя бы зачатки вкуса, не стала бы по доброй воле водружать себе на голову такое уродство, да ещё в сочетании с красным платьем. Очевидно, этого потребовал Ци Жун: как другие взбалмошные господа обряжают своих слуг в нелепую форму, так он желал, чтобы его подчинённые везде ходили с зелёными огоньками.

– Тётенька, от той воды у меня разболелся живот… – В глазах Гуцзы стояли слёзы.

На лбу у Се Ляня выступил холодный пот. В местных источниках стаями плавают крысы-падальщики! Для взрослых вода не очень опасна, а вот слабый ребёнок может от неё захворать.

По Сюань Цзи сразу было видно, что мальчик её раздражает.

– Потерпи! Мы уже возвращаемся! – прошипела демоница, и её силуэт растворился во мраке.

Се Лянь с Хуа Чэном беззвучно двинулись следом. Повернув несколько раз, они оказались на другой широкой улице, в конце которой расположился роскошный дом. Из здания доносился человеческий голос – должно быть, туда Сюань Цзи и направлялась. Под покровом темноты Се Лянь с Хуа Чэном прошли вперёд и забрались на крышу усадьбы. Заглянув сквозь щель внутрь, они убедились, что их догадка верна: в центре зала с напыщенным видом восседал Ци Жун.

Он притащил сюда более десятка «каменных статуй» и расположил их так, словно люди пали ниц перед ним. Довольный этой картиной, Ци Жун с аппетитом глодал окровавленную руку, а в углу сбились в кучу полдюжины крестьян. Среди них, понурив голову, стоял один неприметный юноша – Инь Юй.

Пленники не были связаны, но над головой у каждого сиял призрачный огонёк – ярко-зелёного цвета, но не как у Сюань Цзи: у этих просматривались лица, а глазки злобно косили вниз, словно наблюдая за узниками.

– Странные какие-то… – прошептал Се Лянь.

– Ци Жун использует призрачных стражей. Если кто задумает сбежать, они тут же начнут истошно вопить, а если произнести специальное заклинание, пленник в мгновение ока сгорит заживо, – пояснил Хуа Чэн.

От трапезы Ци Жуна оторвал голос Сюань Цзи с улицы:

– Господин, я вернулась.

Тот тут же отбросил недоеденную руку и вытер окровавленный рот. Се Лянь подивился: чего это он? Не хочет, чтобы его видели таким? Неужто настал день, когда Зелёный Демон устыдился своих манер?!

Сюань Цзи, едва переступив порог, немедленно отпустила Гуцзы, и тот, громко топая, бросился к Ци Жуну. Мальчик ткнул в «отца» пальцем и закричал:

– Папа, опять ты тайком ел какую-то пакость!

– Нет! – принялся отпираться Ци Жун.

– Я же чувствую! У тебя изо рта воняет! – продолжил настаивать Гуцзы.

Зелёный Демон приложил ладонь к лицу, сделал пару выдохов и, видимо, унюхал запах крови.

– Твою мать! – в сердцах воскликнул он. – Сюань Цзи! Ты зачем так рано его притащила? Разве я не велел тебе погулять с мальцом, пока я ужинаю?!

Демоница не спеша вошла в комнату.

– Он попил воды и сразу разнылся, что у него болит живот! Господин, не поручайте мне больше нянчиться с ребёнком, я понятия не имею, как с ним обращаться!

Ци Жун вытаращил глаза и возопил:

– Ты же женщина! Все бабы любят возиться с детьми! А ты что, ущербная?!

– Это ведь не мой ребёнок! – возразила Сюань Цзи.

– Папа, не ешь больше такое! Это гадость… – уцепившись за полы одежды Ци Жуна, захныкал мальчик.

Слова ребёнка вывели демона из себя, и он набросился на малыша с криком:

– А ну, марш отсюда! Хватит меня доставать! Тоже мне, яйца курицу учат! Кыш, кыш! Иди поиграй где-нибудь!

Гуцзы послушно отправился во двор ковыряться в грязи, перед выходом бросив взгляд на людей в углу комнаты.

– Господин, – начала Сюань Цзи, едва ребёнок покинул зал, – я не понимаю: раз этот мальчишка доставляет столько хлопот, зачем было брать его с собой? В пути то есть, то пить просит, то плачет, то болеет. Если бы не горный монстр, который встретился нам по дороге и привёз сюда, с этой обузой мы бы ещё сто лет тащились!

Ци Жун захохотал:

– Если сопляку нравится считать меня папкой – пусть считает, не возражаю. Смех да и только! Разумеется, я собираюсь сожрать его при случае. Мясо таких малышей просто тает во рту – никаких приправ не надо!

– Так почему вы до сих пор его не съели?

Глаза Ци Жуна засветились зелёным.

– Ничего ты не понимаешь! Сначала надо откормить, а потом убивать! Самое вкусное оставляют напоследок. Торопиться нам некуда – вон какие запасы.

Когда речь зашла об этом, Сюань Цзи уставилась на Инь Юя.

– Этот новенький мне кажется очень подозрительным! Господин, вы выяснили, кто он?

Учитывая, какую ненависть Ци Жун питал к Хуа Чэну, – узнай он, что перед ним его подчинённый, наверняка сожрал бы первым!

– Конечно, выяснил. Этот паршивец тоже из свиты Повелителя Дождя.

Непримечательная внешность и тихий нрав имеют свои плюсы: едва ли кому-то придёт в голову, что Инь Юй связан с князем демонов. Се Лянь вздохнул с облегчением: похоже, бывшему богу войны удалось сохранить свою личность в тайне.

– Юйши Хуан уже здесь? – Сюань Цзи резко изменилась в лице.

– Нет. Этот поганец, как и мы, случайно наткнулся на город, Повелитель Дождя пока не в курсе, где нас искать. Твою мать! – вдруг выругался Ци Жун. – Да что ж эта сволочь никак не отлипнет?! Всю дорогу дышит в затылок, пришлось аж под землю закопаться! Всего-то схватил парочку крестьян из этого захолустья, чтобы перекусить! Что за скупердяйство? А ещё небесный чиновник!.. Хотя они все такие жадюги.

Ци Жун ни на секунду не сомневался в собственной правоте: украл людей, а затем обвинил их покровителя в том, что не даёт насладиться добычей. От его самодовольной болтовни у Се Ляня зачесались кулаки.

– Так, может, отпустим их и покончим с этим? – предложила Сюань Цзи.

Ци Жун отказывался смириться с поражением. Вытаращив глаза, он закричал:

– Нет! Я уже съел половину! Какой смысл теперь остальных отпускать? Наверное, зря мы их взяли, но обратной дороги нет – придётся доедать. Думают, что загнали меня в угол? Да я одним огоньком дотла всех спалю, никого не оставлю!

– Характер Повелителя Дождя изменился: прежде с правителем Юйши не приходилось считаться. Я думала, можно спокойно хватать людей из этой глуши, никто слова не скажет, вот и забыла об осторожности. Кто же знал, что это доставит нам столько хлопот?! И никак теперь от этой заразы не избавиться!

Получается, Сюань Цзи знала Повелителя Дождя. Она говорила о небожителе так запросто, будто они были знакомы ещё в земной жизни. Се Лянь перебрал в голове все слышанные об этих двоих рассказы, а затем прошептал:

– Неужели Сюань Цзи была генералом в Юйши?

– Верно, гэгэ.

– Но как же так? – удивился принц. – Повелитель Дождя – потомок государя Юйши, знатная особа… Почему Сюань Цзи смеет так пренебрежительно отзываться о члене венценосной семьи? «Не приходилось считаться» – ну надо же!

Их разговор прервал вопль Ци Жуна:

– Да хоть повелитель дождя, хоть повелитель псов подзаборных – плевать! Когда я войду в Медную Печь и стану «непревзойдённым», на Небесах и под ними все падут ниц передо мной, будут на коленях ползать и жрать грязь у моих ног! Тогда я разрушу Призрачный город, потоплю остров Чёрной Воды… и даже Цзюнь У начнёт мне в пояс кланяться!.. – Он зашёлся в приступе безумного хохота.

Это бахвальство не вызывало у Се Ляня ничего, кроме смеха, а Хуа Чэн не удостоил Зелёного Демона с его смелыми фантазиями даже улыбкой.

– Отрежу Пэй Мину причиндалы и подарю его тебе, – продолжал Ци Жун.

Стоило Сюань Цзи услышать имя генерала, как она сжала кулаки, её мертвенно-бледное лицо ожило, а в глазах загорелось безумие, которое Се Лянь приметил прежде на горе Юйцзюньшань.

– Не нужно! Господин, просто пообещайте передать его в моё распоряжение – и я буду вечно вам благодарна!

Наверное, любовь затмила её разум, если она всерьёз рассчитывала на Ци Жуна!

– Саньлан, как нам быть с Инь Юем и крестьянами? – спросил принц.

Они могли бы использовать грубую силу и просто ворваться в дом, но Се Лянь боялся за пленников: не стоило полагаться на здравый смысл Ци Жуна, вдруг он за каждый удар будет сжигать по человеку? Или вовсе спалит всех одним махом, как недавно грозился!

У Хуа Чэна созрел план:

– Призрачные огоньки погаснут, если назвать тайную фразу. Нужно разузнать её.

– Каким образом? Нам Ци Жун явно не скажет!

Стоило ему произнести это, как оба, не сговариваясь, опустили взгляды на Гуцзы, играющего во дворе.

– Нет, слишком опасно, – замотал головой Се Лянь. – Ци Жун постоянно повторяет, что съест мальчика! Если он заподозрит…

– Может, заподозрит, а может, умишка не хватит. В любом случае, если он попытается напасть на ребёнка, мы сразу вмешаемся и вызволим его. Меня больше волнует, что мальчик очень много времени провёл с Зелёным Демоном – как бы не начал ему подражать…

– Судя по тому, что мы видели, за это можно не беспокоиться. Что ж… Приступим?

Хуа Чэн разжал ладонь, серебряная бабочка взмыла в воздух и направилась вниз.

Ци Жун и Сюань Цзи продолжали разговаривать в доме, пока Гуцзы сидел снаружи и рисовал на земле: изобразил взрослого, который ведёт за руку маленького ребёнка. Заметив бабочку, мерцающую тусклым серебристым светом, мальчик встрепенулся. Он открыл было рот, но услышал исходящий от бабочки человеческий голос:

– Гуцзы, молчи! Как только ты заговоришь, я исчезну. Ты меня помнишь?

Реши мальчик закричать, Хуа Чэн немедленно успокоил бы его разум, однако ребёнок послушался и прикрыл рот рукой.

– Помню. Дяденька, который собирает мусор! – тихонько пробормотал он.

– У тебя отличная память, – улыбнулся Се Лянь. – Ты прав, это я. Осторожно отойди в сторону, чтобы Ци… чтобы папа тебя не видел.

Гуцзы кивнул и поднялся с земли, но Ци Жун заметил это и рявкнул:

– Эй! Здесь тебе не место для прогулок! Будешь бродить где попало, тебя сожрут гигантские крысы! А ну, дуй обратно!

Глава 169
Жизнь пленников во власти стражей, что подчиняются лишь верному паролю
Часть вторая

Серебряная бабочка проворно отлетела в сторону, а Гуцзы захлопал ресницами и ответил:

– Я… Я хочу писать!

– Дети только и делают, что ссут да срут! – фыркнул Ци Жун и тут же позабыл о ребёнке.

Гуцзы отошёл на несколько шагов и шёпотом позвал:

– Господин оборванец!

– Зови меня лучше монахом, – хмыкнул Се Лянь с крыши. – «Господин оборванец» звучит немного странно… Гуцзы, те бедняги, которых схватил твой папа, подчинённые одного человека. Если их господин узнает, то придёт бить твоего отца. Поможешь мне освободить пленников?

– А я знаю, – кивнул Гуцзы. – Это слуги бога на чёрном быке! – Мальчик почесал в затылке и добавил: – Я тоже хочу, чтобы их отпустили… Но папа болеет, он сказал, что ему непременно нужно питаться человечьим мясом, чтобы поправиться. А ещё сказал, что есть людей – это нормально, просто я ещё маленький, потому не понимаю, но, когда вырасту, он меня научит! Хотя мне всё равно кажется, что это нехорошо…

Да уж, чего тут хорошего? Се Лянь понял, что надо поскорее выручать Гуцзы: Ци Жун очень плохо влиял на него, и понемногу мальчик начал сбиваться с пути. Если не вмешаться, скоро он может привыкнуть к подобному и даже поверить, будто в поедании человечины нет ничего страшного.

– Какой ужас! – воскликнул принц. – От такой пищи недолго и захворать, ведь призраки съеденных будут всюду преследовать вас с папой! Возможно, твой отец не болен, просто не хочет отказаться от дурной привычки. Надо быстрее придумать, как ему помочь, иначе останешься сиротой!

– Что же мне делать?!

– Гэгэ, позволь я, – вмешался Хуа Чэн.

Он коротко объяснил что-то мальчику, наклонившись к серебряной бабочке, а тот внимательно слушал, изо всех сил стараясь запомнить. Договорив, князь демонов вновь поднял голову и повернулся к принцу:

– Для начала нужно отвлечь Сюань Цзи.

Когда дело не касалось её возлюбленного, демоница проявляла редкую проницательность – наверное, ей помогала женская интуиция. К тому же Гуцзы в её присутствии мог с перепугу сболтнуть лишнего.

– Верно, – кивнул Се Лянь. – И как это сделать?

Они переглянулись – им в голову пришла одна и та же мысль:

– Пэй Мин!

Принц сложил ладони в молитвенном жесте:

– Другого выхода нет, придётся временно принести вас в жертву, генерал. Спасённые будут вечно вам благодарны!

– Пусть благодарят тебя, – улыбнулся Хуа Чэн.

Призрачная бабочка отделилась от узора на серебряных наручах, подлетела к уху Се Ляня, и принц услышал голос Пэй Мина: перед уходом из храма Хуа Чэн позаботился о том, чтобы быть в курсе происходящего с остальными. Принц некоторое время сосредоточенно молчал, а затем прошептал:

– Да, сойдёт. Давай возьмём этот отрывок, выберем вот эти фразы…

Тем временем в особняке Сюань Цзи снова заговорила о пленниках:

– И всё же не верю я этому типу. Сказал, что служит Повелителю Дождя, а от самого несёт демонической аурой. Думаю, он лжёт. Надо ещё раз его допросить.

Воспользовавшись тем, что Гуцзы скрылся из виду, Зелёный Демон вернулся к недоеденной руке.

– Как хочешь, – с набитым ртом пробормотал он.

Сюань Цзи повернулась спиной к окну и, не сводя с Инь Юя глаз, начала задавать вопросы один за другим, а тот послушно отвечал с невинным видом:

– В Юйши я помогал голодным духам, которым больше некуда податься. Когда у порога появлялись скитальцы, я давал им горсть риса и провожал в дорогу, поэтому от меня и исходит демоническая аура…

Остальные пленники были настоящими крестьянами из Юйши и прекрасно понимали, что он несёт полную чушь: если кто-то в деревне и занимался подобным, то явно не Инь Юй, – но никто не спешил выдавать товарища по несчастью.

– Ха! Я ведь тоже своего рода голодный дух! Почему мне никто не помогает? – закричал Ци Жун. – Перекусил парой дурачков, а за мной снарядили такую погоню! Вы подумайте, какой радушный хозяин! На деле – скряга скрягой!

– В мире полно голодных духов, разве можно помочь всем? Строит из себя невесть что! – неодобрительно фыркнула Сюань Цзи.

В этот момент к демонице со спины бесшумно подлетела бабочка, притушившая своё сияние. Пленники её заметили, однако не сказали ни слова. Сюань Цзи собиралась продолжить допрос, но вдруг услышала у самого уха голос:

– Раз так, сначала… У тебя есть? Дай…

Первоначально фраза звучала так: «Раз так, сначала поджарим эту крысу. У тебя есть ещё змеи? Дай парочку!»

Когда Се Лянь сам это услышал, он почувствовал укол жалости к генералу: должно быть, тот убил заползшую в храм крысу-падальщика, приняв её за обычного грызуна, и собирался скормить Пэй Су. Но можно ли употреблять тварей в пищу? Похоже, стоит как можно скорее вернуться и остановить его.

Хуа Чэн заглушил некоторые слова, и прозвучавшие обрывки оставляли место для фантазии, распаляя любопытство слушателя. Демоница задрожала всем телом, она резко повернула голову, но проворная хитрая бабочка в тот же миг взмахнула крыльями и спряталась.

Озадаченная Сюань Цзи повернулась к пленникам:

– Вы ничего не слышали? Не видели никого?

Инь Юй первым покачал головой, и остальные старательно последовали его примеру.

– А что там? – с полным ртом крови спросил Ци Жун.

– Кажется… – Демоница растерялась. – Кажется, это был голос Пэй Мина.

– Чего?! Да ты бредишь! Я ничего не слышал.

Конечно, он не слышал: серебряная бабочка порхала прямо возле уха Сюань Цзи.

– Правда? Мне всё кажется, будто он где-то рядом… – Она вздохнула и затем продолжила: – Возможно, сердце подсказывает мне… Господин, позвольте я проверю!

Принц даже не ожидал, что всё пройдёт так гладко. Он сжал кулаки и, подняв голову, улыбнулся Хуа Чэну, а тот улыбнулся в ответ. Однако Ци Жун вдруг воскликнул:

– Эй! Ты же только что гуляла с мальцом! Выдумаешь тоже – «сердце подсказывает»! Как по мне, ты просто сбрендила! Вспоминаешь его по восемьсот раз на дню, вот и мерещится всякое.

Поколебавшись, Сюань Цзи всё же признала его правоту и осталась в доме. Первая попытка провалилась, но Се Лянь не падал духом: у него было ещё несколько козырей в рукаве. Демоница как раз собиралась продолжить допрос Инь Юя, но вновь раздался голос Пэй Мина:

– Эх ты, глупышка! Иди сюда, я тебя научу.

Ему ответил девичий голосок:

– Оставьте, генерал Пэй, я уже делала это однажды и немного умею. Позвольте мне самой…

Это Пэй Мин наставлял Баньюэ, как зажарить убитую крысу для Пэя-младшего, однако для Сюань Цзи всё прозвучало совершенно иначе: ворчание она приняла за нежность, а неловкий отказ – за смущение и робость. Демоница закричала, глаза её налились кровью, а призрачный огонёк на голове ярко вспыхнул, откликаясь на пламя ревности, бушующее в душе. Сюань Цзи принялась рвать на себе волосы и рыдать:

– Это он! Ошибки быть не может, это точно он! Он здесь! Я чувствовала это, сердцем чувствовала! Пэй Мин! Ты опять за своё?! Что за девица на этот раз? Я тебя убью!

Она метнулась к выходу, с грохотом волоча по земле свои искалеченные ноги, а Ци Жун разразился бранью:

– Эй! Сюань Цзи! Твою мать! Надо же, калека, а как быстро ускакала! И всё из-за этого похотливого жеребца!

Се Лянь, глядя на исчезающий вдали силуэт демоницы, неуклюже спотыкающейся и шатающейся из стороны в сторону, ощутил лёгкую грусть и даже пожалел её. Хуа Чэн, вероятно, решил, что принц переживает за оставшихся у храма, и попытался его успокоить:

– Не волнуйся. Бабочка летит в противоположном направлении, а даже если Сюань Цзи наткнётся на генерала, Жое не пропустит её в круг и защитит всех. Давай поскорее закончим с делами здесь.

С Сюань Цзи разобрались, и теперь настал выход Гуцзы – он поднялся и вытер испачканные в грязи руки о штаны.

– Всё точно будет в порядке? – Принц по-прежнему нервничал.

– Гэгэ, доверься мне. Если это не сработает, воспользуемся другими методами. В крайнем случае навеки запечатаем Ци Жуну рот, а потом спокойно решим, как погасить его призрачные огоньки, – заверил его Хуа Чэн.

Когда Гуцзы вошёл в дом, Ци Жун уже облизал кровь с пальцев и, увидев ребёнка, крикнул ему:

– Сынок, подойди, разомни папке ноги.

Мальчик повиновался, а через некоторое время спросил:

– Папа, те люди в углу не связаны верёвкой, почему они не убегают?

Этот вопрос развеселил демона, тот захихикал:

– Это потому что меня боятся! От страха ноги не держат!

– Ты настолько сильный? – Мальчик уставился на Зелёного Демона разинув рот.

Ци Жун чуть не лопнул от чувства собственного величия:

– А то! Слушай внимательно, сегодня я тебе покажу, насколько папка могущественный! Видишь те огоньки? Стоит мне отдать приказ, и все эти людишки сгорят заживо! Кстати, есть два демона, запоминай… – Гуцзы закивал, словно клюющий зерно цыплёнок, и Ци Жун повысил голос: – Одного называют Хуа Чэном, другого – Чёрной Водой. Оба убогие бездари, ничтожества, пузыри мыльные. Знаешь, что это значит? Это когда на словах о-го-го, а на деле пальцем ткнёшь – и лопнут! – Гуцзы, похоже, не до конца вник, потому лишь охнул в ответ, а Ци Жун продолжил самозабвенно: – Да ведь им просто подфартило! Мне бы их удачу, и я бы достиг в десять раз большего! Ничего, скоро я им морды-то начищу! На этот раз твой папка обязательно пройдёт этот рубеж! Никто не посмеет больше смотреть на меня свысока, это я буду взирать на них с презрением!

Зелёный Демон вошёл в раж, он размахивал руками и громко кричал, а Гуцзы, хотя по сути ничего не понял, поспешил поддержать отца:

– Папа, у тебя обязательно получится!

Се Лянь на крыше закрыл лицо руками: ему было ужасно стыдно за двоюродного брата с его нелепым бахвальством.

– Саньлан… Он… Я… – замямлил принц.

– Гэгэ, не принимай его слова близко к сердцу. Это ещё цветочки: он и не такое болтает! – с натянутой улыбкой отозвался князь демонов.

И правда, мужчины во все времена любили пускать пыль в глаза. Одному порывом ветра принесёт платок девушки из «Благоухающего сада»[6]6
  «Благоухающий сад» – типичное название для публичного дома в Древнем Китае.


[Закрыть] – он всем разболтает, будто за ним волочится известная певичка невероятной красоты. А другой подаёт обувь и протирает скамьи для наложницы двоюродного брата внука дяди жены государя, а всем врёт, что занимает важный пост во дворце. Поистине, мужчины, которые за хвастовством не замечены, на вес золота.

Любители распустить хвост в первую очередь пытаются впечатлить женщин, а во вторую – сыновей. Когда Се Лянь был ребёнком, отец часто под разными предлогами рассказывал ему о своих блестящих успехах в государственных делах. С детства принц был уверен, что папа – мудрейший правитель, слава которого не померкнет в веках. Позже он осознал, что это не так, разглядел в отце обычного человека, и столь яркий контраст между двумя образами отозвался протестом в душе принца. Тогда-то он и повзрослел…

Очнувшись от грустных мыслей, Се Лянь покачал головой и невольно усмехнулся: «И почему я сравниваю Ци Жуна с отцом?» Каждому хочется видеть восхищение в глазах своих детей, но обычно родители, как отец Се Ляня, приукрашивают собственные достижения в пределах разумного, а Ци Жун уже перешёл все границы в своей наглости. Неудивительно, что даже обычно сдержанный Хэ Сюань презирал его и пинал по любому поводу.

Слушая болтовню Ци Жуна, Се Лянь невольно отметил, что на сей раз тот бранит всех и каждого, кроме самого принца. Ему это показалось странным: что изменилось? А ещё он, кажется, догадался, почему его брат до сих пор не съел Гуцзы. На байки Ци Жуна не купился бы ни один взрослый человек, даже попытайся он подыграть, это выглядело бы неискренне: льстивые речи приспешников демона насквозь были пропитаны фальшью. А вот Гуцзы слушал «папу» с раскрытым ртом, искренне верил, что тот – самый могущественный человек на всём белом свете, и хвалил его от чистого сердца.