Текст книги "Неистовая звезда"

Мойра Янг
Неистовая звезда

Copyright © Moira Young, 2014

© А. Питчер, перевод на русский язык, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Посвящается Джону Элгину Старку —

мечтателю, творцу, учителю

Мне снится мама. Она давно померла.

Прежде, когда мне было лет девять или десять, она мне каждую ночь снилась.

Она Эмми родила – и померла.

А Па так горевал, аж страшно было смотреть.

Он сложил ей погребальный костер – сам сложил, даром что руки тряслись.

И рыдал не переставая.

И целовал ей щеки, и губы, и волосы.

Не умирай, не оставляй меня, милая Эллис, не уходи.

Моя золотая красавица.

Моя жизнь.

А потом он развел костер и отправил ее прямо к звездам.

Радость свою задушевную.

И все лучшее в нас сгорело дотла.

Мама, мое солнышко, первые два года каждую ночь приходила ко мне в сны.

И к Лу приходила.

И к Лу, и ко мне.

Все-таки утешение.

А потом ее свет погас, и в мои сны она больше не приходила.

А теперь снова приходит.

В темноту моих снов.

Восточный разлом

Мы бежим. Сквозь ночь. Нас пятеро. Бежим по белому лесу Нового Эдема. И Лу, и Томмо, и Эш, и Крид, и я. Пятеро нас. Мы бежим.

На земле толстый слой палой листвы, топота ботинок не слышно. На холоде изо рта вырываются клубы пара. Мы держимся настороже, ко всему готовы.

Лу закинул на плечо свитую кольцами веревку. Я несу взрывчатку, обернутую тряпьем и упакованную в котомку вместе с остальным добром.

Дальнозор. Одеяло. Кошель с лекарствами. Кремень. Фляжка. Соль в тряпице. Котелок. Рубаха. В голенище ботинка – нож. Арбалет. Мой лук из белого дуба и полный колчан стрел. Сердечный камень на шее болтается, холодит ямочку меж ключиц. Вот и все добро. Немного.

Бойцы летучего отряда ходят налегке. Передвигаются быстро. Мы – летучий отряд. Мы – возрожденные Вольные Ястребы. Хотим отстоять право жить в Новом Эдеме. В мире мало осталось плодородных земель, и воды не хватает. Но в Новом Эдеме все это есть. И принадлежать должно всем. Слабым и сильным. Старым и молодым. Людям и зверям, всем, кто живет на земле. Не только ему и его избранникам.

Ему, Демало. Указующему путь. И его Управителям земли. Молодым. Сильным. Производителям. Работникам в его чистом новом мире. Демало силой заставил их себе служить. Обольстил, уговорил. Убедил, подавил и подчинил своей воле. Запугал армией тонтонов.

Пробираемся между деревьев, каждый своим путем. Перепрыгиваем ручьи. Перелазим через валуны. Замедляем шаг, осторожно протискиваемся сквозь густые заросли, стараемся не споткнуться о корни, что торчат из земли. Главное – не оскользнуться, не упасть. Нам вывихи и переломы ни к чему.

Мы на самой окраине Нового Эдема, на юго-востоке, где начинается выжженная Резь. Место здесь мертвое. Ни селений, ни ферм. Только горы, холмы и овраги. Земля худосочная, неприветливая, каменистая. Корявые деревья отчаянно цепляются за нее жилистыми корнями.

Держимся на возвышенности. В лесу светло. Все залито холодным белым сиянием луны. Мы выходим из тени на свет, снова скрываемся в тени. И так раз за разом. Свет нас серебрит. Мы белые, как призраки. Бежим что было сил.

И Следопыт мой стал призрачным волкодавом. Косматый хозяин леса бежит рядом. А высоко в небе кружит Нерон, ворон. Парит в море звезд. Только звезды беспокойные.

Это время года – самое звездное. Дни стоят короткие, свет гаснет быстро, все гибнет. А в ночи звезды срываются с небес, беспокойные души мертвых возвращаются на землю, завершить неоконченные дела.

Я бегу впереди всех, только иногда отстаю, перевожу дух. Мы мчимся на восток. Точно на восток, куда указывает рукоять небесного Ковша. Бежать всю дорогу я не собиралась, просто так случилось. Мы остановились на привал в пещере, а как вышли в путь, двинулись скорым шагом. Сами не заметили, как побежали. Потому что дерганые. Беспокойные. Медленно идти не получается.

Я с самого начала зорко гляжу по сторонам. Высматриваю Джеков знак, начало его тропки белых елей. Белая ель – странное дерево, ни на что не похожее. Корявое и приземистое. Заметить его легко что днем, что ночью. Вижу первую ель и улыбаюсь. Вот он, первый знак, точно как у нас с Джеком уговорено: к еловой лапе на северной стороне дерева прицеплен корешок. И так будет каждые пол-лиги. Это наша с Джеком тайна. Никто больше про нее не знает.

А сам Джек – моя тайна. Все остальные думают, что он помер месяц назад. Что его убило, когда мы Возрождение взорвали, там, где тонтоны штаб себе устроили. Так оно безопаснее. Надо, чтобы никто не знал, что он живой. Друзей среди нас у него нет. Те, кто со мной сегодня ночью по лесу бежит, Джеку не друзья.

Эш и Крид его ненавидят за то, что он к тонтонам перешел. Ну да, перешел. Но работал не с ними, а против них. Хотя на нем все равно кровь. Он был в Темнолесье, когда тонтоны убили наших друзей, Вольных Ястребов и разбойников с Западной дороги. Джек не убивал никого, а, наоборот, жизнь спас – и Криду, и Эш. И Мейв тоже. И в Возрождении нам помог, когда штаб тонтонов взорвал. Если б не он, Эмми бы не жить.

Только Эш и Крид знать ничего не желают. В ту ночь в Темнолесье они своих лучших друзей потеряли. И с тех пор в душе у них навсегда глубокая рана. Шрам. Раз Джек с убийцами был, значит, он тоже убийца и прощения ему нет. Если б Эш и Крид знали, что Джек живой, быстро б с ним расправились.

Но больше всех ненавидит Джека мой брат Лу. И Томмо тоже. А все из-за меня. Слим с Джеком не знаком. Молли и Эмми его любят. Эх, с Джеком всегда так… непросто. Вот мы с ним и решили, что лучше никому не говорить. Раз уж непонятно, кому можно доверять, кому нет, пусть все думают, что он помер.

Вот они и не знают, что Джек на нашей стороне. Он мой разведчик. Шпион. У него в Новом Эдеме есть своя сеть лазутчиков – ясноглазые Управители, которые нас поддерживают. И изгнанники тоже. Их еще называют лесные братья, потому что они в леса сбежали, затаились там, когда Демало землю у них отобрал. И ждут не дождутся, как бы ему в отместку навредить.

Мы с Джеком вместе продумали нашу первую вылазку. Он рисовал карты на песке, мы обсудили, что и как делать, какое оружие потребуется. А еще он дорогу разведал, от пещеры до самого моста, который через Восточный разлом перекинут. Мост соединяет Новый Эдем с Резью. А мы его взорвем.

Мост новый, его рабы построили. Демало их заставляет строить дороги и мосты, чтобы тонтонам сподручнее передвигаться было. И Управителям земли на краденых фермах работать легче. Мы хотим все это разрушить понемногу, раз за разом. Проверим нашу выучку, нашу ловкость, наш метод. Никто нам мешать не будет.

Хорошо, что Джек нам дорогу пометил. Мы теперь знаем, где в Новом Эдеме что находится. Пока мост не построили, в этом дальнем уголке ничего и не было. Наверное.

Я немного приотстала, держусь позади всех, высматриваю последний знак Джека. Замечаю впереди белую ель. Она чуть в стороне от остальных растет, скрюченная такая. Замедляю бег, присматриваюсь. Вот опять – корешок на ветке. Значит, Разлом и мост впереди. Я вздрагиваю от нетерпения и несусь вперед. Следопыт держится рядом, не отстает ни на шаг.

Слева, чуть позади меня, мчится Крид. Как всегда, без рубахи. Весь в татуировках, от шеи до пояса. И ботинок тоже не носит. Он вечно босой бегает – говорит, так ноги землю легче чуют. А от холода спасается чудны́м плащом с фалдами. Они на бегу хлопают. Крид сверкает широкой белозубой улыбкой. Серебряные кольца в ушах поблескивают в темноте.

Рядом размеренно бежит Эш. Ноги длинные, плечи опущены, волосы заплетены в мелкие косички, полощутся за спиной, как знамя. Я ей киваю на бегу. Она улыбается – редкий случай. Она вообще-то не злая, но радуется нечасто. Только когда нас ждет опасность или драка предстоит. Вот и сейчас она рвется в бой.

Я пробегаю мимо Томмо. Он от меня шарахается, голову наклоняет, челкой глаза завешивает. Только я знаю, в глазах у него боль и досада. Он на меня в обиде. Я касаюсь его руки, мол, мост скоро. Он раздраженно отмахивается.

Ну конечно, он сейчас меня ненавидит. Есть за что. Я ему сердце разбила. Не нарочно, случайно. Не сообразила, что ему всего пятнадцать лет. Уже не мальчик, но еще не мужчина. А я его поцеловала – понарошку, как будто влюбилась, только неправда это. Вот он и злится, что я его обманула.

Мы со Следопытом догоняем Лу. Он в последнее время заделался вроде командира. Недавно вон Томмо приструнил, я заметила. Похоже, на чем-то настаивает, но у меня нет времени об этом размышлять. Я подбегаю к нему, тихонько окликаю:

– Лу! Мы уже почти на месте. Отсюда я поведу.

Он смотрит на меня искоса. Луна заливает его серебряным светом. Лу красив бледной, сияющей красотой. На правой скуле четко темнеет татуировка, как у меня – полная луна. Па их сам нам сделал, отметил нашу избранность. Двойняшки, рожденные под полной луной, да еще в день зимнего солнцеворота. Такое редко бывает. Лу – золотой, как солнце, ясный как день, мамин любимчик. А я – смуглая, темноволосая, темноглазая, в тени брата как ночь. Мы с Лу совсем друг на друга не похожи, и не скажешь, что родные.

– Притормози, – говорю я ему. – Мы же договорились, я поведу.

Он не обращает на меня внимания, уставился вперед, упрямо выставил подбородок. Прибавляет шагу. Ну и я бегу быстрее. Мы пускаемся наперегонки, мчимся вровень. Надо же, что учудил!

– Прекрати! – говорю я. – Лу, сколько можно!

Он молчит, бег не замедляет, только дышит тяжело, раздувает ноздри да зубами скрипит. Он слишком долго бежал, вот-вот выдохнется.

Я досадливо трясу головой, прибавляю ходу.

– Раз ты так, ну и ладно!

Обгоняю его, и мы со Следопытом уносимся вперед. Потом я оглядываюсь. Лу остановился, согнулся, упер руки в колени, дышит со свистом. Грудь тяжело вздымается. Эш, Крид и Томмо приходится его огибать на бегу.

Тоже мне, нашел время бодаться! Ладно, я потом с ним разберусь, сейчас не время. Нам мост надо взрывать.

* * *

Мы прячемся за россыпь валунов, высоко на холме над мостом. Переводим дух, осматриваемся. Следопыт пристроился между мной и Эш, высунул язык, тоже отдыхает.

Нерон слетает мне на плечо, вонзает коготки в кожу. Я его осторожно снимаю. К правой лапке ворона привязан кусочек вишневой коры – записка от Джека. Исподтишка, чтобы остальные не заметили, я разматываю нитку, разворачиваю крохотный сверток. Может, там что важное написано. На коре нарисован треугольник – значит, особой спешки нет. Джек поменял место нашей встречи. Сегодня ночью он будет ждать меня у Железного дерева.

Я засовываю записку в кожаный кошель на поясе и разглядываю в дальнозор мост и округу. Все в точности как Джек начертил прутиком на сухой земле. А я потом для своих это нарисовала, и мы составили план действий. Как Джек говорил, так оно и вышло. У Джека глаз наметанный, все замечает.

Мост построили на руинах старого моста Разрушителей. Добавили деревянные стойки, положили новый настил и закрепили балками. Мост простой, крепкий, шагов сорок с начала до конца, переброшен через Восточный разлом – глубокий каменистый обрыв, будто кто топором скалу прорубил до самой середки. Далеко-далеко внизу быстро бежит вода. Тоненькая ниточка реки серебрится в ночи, бурлит и пенится, несется куда-то вдаль.

Эш тихонько присвистывает.

– Смотри, как бы головка не закружилась, – говорит она Лу. – Могу с тобой поменяться, если хочешь.

– По-твоему, у меня не выйдет? – резко отвечает он.

– Да ладно тебе горбиться! – Эш удивленно моргает. – Ты ж знаешь, мне нравится взрывать.

– Особенно то, что тонтоны понастроили, – говорит Крид.

– Не тонтоны, а рабы, – поправляет она. – Это рабы Новый Эдем построили.

– Хватит препираться, – прошу я. – Давайте еще раз все повторим.

Я легонько касаюсь руки Томмо. Он глядит на меня исподлобья.

– Томмо, назови наши преимущества.

В темноте его глаза странно поблескивают, по ним понять ничего нельзя. Губы Томмо кривит легкая улыбка.

– Небо ясное. Луна светлая. Мост маленький. Дел немного. Так? – произносит он низким, глухим голосом, медленно и отчетливо выговаривает каждое слово.

Щеки у меня горят огнем. С недавних пор Томмо решил, что я его в расчет не принимаю, смотрю свысока. Неправда это! По-моему, глухому мальчишке незачем лезть в самую гущу драки. Айк все время о нем беспокоился. Только Томмо на свою глухоту не обращает внимания. На него в любой переделке можно положиться, он не струсит, не подведет. Потому мне и обидно, когда он намекает, что я для него послабление делаю. А он мою досаду видит и нарочно подзуживает.

– Так, – отвечаю я ему. – А теперь недостатки. Что скажешь, Крид?

Крид смотрит на дорогу.

– Вот он, главный недостаток, – начинает он.

Я вытаскиваю из котомки свисток на веревочке, вешаю на шею. Резкий, пронзительный свист услышат все. Свистну два раза – и все знают, что надо разделиться, уносить ноги, встречаться в условленном месте. Достаю взрывчатку. Брусок тяжелый, формой и весом похож на кирпич, завернутый в промасленную тряпку. Длинный крапивный фитиль свернут аккуратной бухточкой.

– Обзора маловато, – продолжает Крид. – Нам с Томмо видно шагов на сто с этой стороны и шагов на семьдесят – в дальнем конце. Правда, Томмо?

Томмо согласно кивает.

– Так что если кто вздумает подобраться в обход холмов, то мы их поздно заметим. Значит, времени на раздумья у нас не останется.

Узкая тропка тянется с запада на восток, огибает холмы. Нам она видна только на самых подступах к мосту. Крид прав.

– Слушай, а твой осведомитель точно знает, что тонтоны сюда не заглядывают? – спрашивает Лу.

– Точно, – говорю я. – Все равно надо быть настороже и не бросаться в драку сломя голову. Особенно тебе, Крид.

– А я что? Никуда я не бросаюсь, и вообще – я спокоен.

– Эш, вы со Следопытом будете наблюдателями, предупредите нас, если вдруг что заметите. Где наблюдательный пост займете? – спрашиваю я.

Эш рассматривает холмы в дальнозор, потом машет в сторону лесистой горной гряды позади нас.

– Вон там лучше всего, – отвечает она. – Самое высокое место.

– Тогда бери Следопыта – и вперед, – говорю я и подбадриваю пса: – Ну, иди с Эш!

Он мнется, не хочет бросать хозяйку. Он вообще-то послушный и верный. Раньше он жил у нашей знакомой, Марси, а потом мы с ним встретились за много дней пути от дома. Он меня нашел, уж не знаю как, и крепко ко мне привязался.

– Иди, Следопыт! – велю я.

Пес бросается следом за Эш. Крид и Томмо прячутся среди валунов. Преимущества, недостатки, место для наблюдательного поста… Мы все это заранее продумали, все наши шаги просчитали, теперь настало время действовать. Я засовываю за пояс три березовых факела, беру под мышку брусок взрывчатки.

– Думаешь, сильно рванет? – спрашивает Лу.

– Еще как, – отвечаю я. – Слим свое дело знает. Ну все, пора. Главное – не мешкать.

– Не волнуйся, мы вас прикроем, – говорит Крид.

Они с Томмо зорко глядят по сторонам, берут луки на изготовку.

Мы с Лу спускаемся по склону. Нерон летит впереди. Мы бежим по дороге к мосту и карабкаемся вниз по каменистому обрыву. Под мостом темно, пахнет свежестругаными досками. Лу сбрасывает с плеча веревку. Я кладу на землю рюкзак, высекаю из кремня искру, поджигаю факел и поднимаю его повыше. Снизу кажется, будто на конек двускатной крыши установили помост. Опорные балки остались со времен Разрушителей – широкие ровные железяки глубоко вонзаются в отвесные стены Разлома и сходятся под углом в середине мостового настила. На каждую балку опущены новые деревянные стойки. Все как мы и думали.

Я кошусь вниз, на дно ущелья, и быстро отвожу взгляд. Голова кружится. Ущелье глубокое, крутое, далеко на дне ревет и беснуется река. Лу обвязывает веревку вокруг балки, там, где она торчит из склона, закрепляет скользящим узлом. Я зажигаю еще два факела и втыкаю все три в расщелины между камней.

Лу обвязывает конец веревки вокруг пояса, делает еще один скользящий узел и подтягивается на балку. Я отдаю ему взрывчатку, он кладет сверток за пазуху и карабкается по железяке вверх, к середине моста.

– Осторожно! – говорю я Лу. – Не торопись.

– Да уж не побегу, – отвечает он и лезет к стойкам.

Теперь ему надо между ними протиснуться.

– Веревку ослобони, – говорит он мне, хватается за первую стойку, взбирается на железную балку и садится на корточки.

Он пролезает между двумя стойками, осторожно ступает по железяке. Я даже дышать перестала, слежу, чтобы ему веревка под ноги не путалась.

Ну вот, наконец-то пробрался.

– Ногам скользко, – говорит он, поблескивая зубами в темноте.

Он снова садится на железяку, осторожно подтягивается выше, ползет вверх и вперед, к середине моста. Я медленно ослабляю веревку. Мне страшно. Главное – не слушать рева реки внизу. Не думать об острых камнях.

Лу вытаскивает из-за пазухи сверток с взрывчаткой.

– Ты ее поплотнее запихни, – говорю я. – И не торопись, осторожно.

– Не нуди, – шипит он.

Вдруг слышится вой волкодава – Следопыт знак подает.

– Идет кто-то, – говорю я.

– Факелы потуши, – шепчет Лу.

– Но веревка…

– Гаси огни!

– А ты с места не сходи! – велю я, отпускаю веревку, бросаюсь к факелам, один за другим тушу их о камни. Хватаю последний факел и оборачиваюсь проверить, как там Лу. Брат тянет руку, пытается затолкнуть взрывчатку под доски.

Оступается.

Теряет равновесие.

И падает.

Я бросаюсь вниз по склону, в прыжке хватаю веревку. Она раскручивается, натягивается под весом Лу и цепляется за одну из деревянных стоек.

Лу висит в воздухе, высоко над рекой, сжимает в руке конец фитиля, на котором качается брусок взрывчатки.

Я прыгаю на железную балку, карабкаюсь вверх. Нерон с испуганным криком выписывает круги над головой.

– Заткнись, – шепчу я.

Протискиваюсь к стойкам, цепляюсь за железяку, хватаю веревку. А дальше что? Не знаю. Кровь стучит в ушах. Под ложечкой сосет.

Лу с ужасом глядит вверх, на меня, кулем болтается на веревке.

Натянутая веревка скрипит.

И тут откуда-то издалека доносится топот копыт по тропинке. С запада. Фыркает лошадь, звенит уздечка. Два всадника едут не торопясь, но и не медля. Вот они въезжают на мост. Я не дышу. Над головой по дощатому настилу цокают подковы. А Лу покачивается на веревке под мостом. Что-то тихонечко потрескивает. Один всадник что-то говорит, второй смеется в ответ.

Двое мужчин выезжают на дорогу. Выдыхаю. Звуки копыт замирают вдали. Дорога сворачивает вокруг холма, на восток. Мне хорошо видны спины всадников.

Лошади ухоженные, сбруя начищенная. Высокие, до колена, сапоги блестят. Всадники одеты в длинные черные плащи, рубахи чистые, волосы коротко пострижены. Охранники Демало. Что они здесь делают – посреди ночи, в этой глуши?

Всадники скрываются за поворотом.

– Тонтоны, – говорю я Лу.

– Раскачай меня, – просит он.

– Что?

– Раскачай вбок!

До меня доходит, что он имеет в виду. Отвесные стены Разлома поросли редким кустарником и скрюченными деревцами. Если Лу раскачать шагов на десять, он сможет ухватиться за ветки и выкарабкаться наверх. Ну, за дело. Пытаюсь качнуть веревку туда-сюда. Сил у меня хватает, но неудобно – жуть. Я скорчилась на скользкой железяке – не размахнуться, не расшевелить Лу. Он висит мертвым грузом.

– Давай, – говорит Лу. – Качай сильнее.

Я тяну что есть мочи, пытаюсь раскачать веревку. Мышцы жжет огнем, плечи ноют. Внутри вскипает красная ярость, придает мне сил.

– Помогай мне, – велю я брату. – Дыши со мной в такт. Делай выдох на каждое раскачивание, всем телом помогай.

Мы с Лу глядим глаза в глаза, начинаем мерно дышать в такт моим усилиям. Он подается всем телом, помогает раскачивать веревку. Постепенно размах колебаний увеличивается. С каждым вдохом Лу подлетает все ближе и ближе к склону Разлома.

Шелестят быстрые шаги. К краю ущелья подбегает Томмо. Крид его послал узнать, что случилось. Томмо сразу понимает, что к чему, досадливо кряхтит, спускается по камням в ущелье, находит узловатое деревце, которое прочно уцепилось корнями в склон. Томмо держится за ствол, готовится перехватить Лу, как только веревка качнется поближе.

Я дергаю еще разок, другой и…

Лу тянется навстречу Томмо. Томмо протягивает руку, хватает пальцы Лу, но веревка с силой дергается назад, тянет за собой Томмо. Он разжимает ладонь, чудом остается на месте. Камни градом летят в пропасть. Томмо устраивается поудобнее, прочнее хватается за дерево.

– Давай еще раз! – велит он.

На этот раз Лу подлетает ближе. Как только их руки встречаются, Томмо мощным рывком подтягивает его к себе. Лу хватается за ветки, прижимает Томмо к камням. Уф, пронесло! Я с шумом выдыхаю. Оба спасены!

Лу цепляется за дерево, переводит дух. Томмо осторожно вытягивает взрывчатку. Я машу ему, мол, неси сюда. Он взбирается на мост и подползает по железной балке к деревянным стойкам.

– Надо уходить, – говорит он.

– Давай сюда взрывчатку и иди Лу помоги, – велю я.

– Не нравится мне все это.

– Томмо, не перечь мне!

Я засовываю брусок взрывчатки за пазуху, протискиваюсь между деревянными стойками и лезу дальше, вверх по скользкой железяке. Ни про что не думаю, вниз не смотрю. Под мостом темно, хоть глаз выколи. Наконец я макушкой касаюсь настила моста. Осторожно засовываю руку за пазуху, вытаскиваю взрывчатку и засовываю ее под доски – плотно, так, чтобы не выпала. Хватаю фитиль, осторожно спускаюсь по балке, тяну фитиль за собой. Лу с Томмо помогают мне слезть. Мы выбираемся из ущелья. Над нами нависают тучи. Влажные клубы тумана стелются по земле, словно дым костра, даже ног не видно. Мы укладываем фитиль в струнку, ровной линией, поверх валунов, протягиваем его между кустов и деревьев, к тому месту, где укрылся Крид. Фитиля хватает с запасом.

Крид держит наготове зажженный прутик.

– Ну вы и возитесь! Случилось чего? – спрашивает он.

– Потом расскажу, – говорю я. – Поджигай, не мешкай. Мы и так тут подзадержались.

Фитиль загораться не хочет.

– Отсырел, – замечает Крид. – Это из-за тумана. Между прочим, из-за него Эш ничего не увидит со своего наблюдательного поста. И не услышит.

Лу дрожит мелкой дрожью. Перепугался, наверное.

– Ты как? – спрашиваю я и обнимаю его за плечи.

– Спасибо тебе, – говорит он. – И тебе, Томмо, спасибо. – Он хватает Томмо за руку, трясет. – Спасибо, вы мне жизнь спасли.

Я осторожно касаюсь свободной руки Томмо. Как ни странно, он ее не отдергивает.

– Без тебя мне бы не справиться, – говорю я.

Томмо едва заметно улыбается.

– Ну же, – бормочет Крид. Фитиль загорается, шипит, неохотно потрескивает. – Господибожемой, ну гори же!

Вдруг из тумана раздается вой Следопыта. Мы все вздрагиваем.

– Что стряслось? – шепчет Томмо.

– Следопыт воет, – говорю я. – Значит…

Договорить я не успеваю. Из стены тумана, словно из ворот, выезжают три тонтона. С западной стороны, как и двое предыдущих. Следом за ними катят две телеги, запряженные лошадьми.

Крид досадливо фыркает. Я хватаю дальнозор.

В первой телеге на возке сидят парень с девчонкой. В рассеянном свете луны, отраженном от туч, хорошо видны клейма на лбу – круг, разделенный на четверти. Управители Земли. Избранники Демало.

Волосы девчонки распущены, вьются по спине. На шее платок в горохах. Лет четырнадцать, не больше. И парню столько же. Оба сильные, здоровые, как все Управители. Похоже, их недавно Демало избрал парой. Крепких, хороших детишек нарожают. На телеге высится груда вещей – стол, стулья, инструменты всякие для хозяйства, все как положено для поселенцев-новоселов. Только где ж они селиться собрались – в Рези? Там пустыня!

Я гляжу на вторую телегу, и сердце у меня замирает.

Один тонтон держит вожжи, у второго огнестрел на изготовку. В телеге сидят рабы – десять, а может, и двенадцать. Сидят тесно, кучно. Головы обриты, на шеях – железные обручи, руки в кандалах. Все связаны одной цепью, как всегда: на работу – ножные кандалы, для перевозки – и ножные, и ручные, и ошейники.

Еще восемь тонтонов скачут следом, за ними бегут два громадных пса, красноглазые, с короткой белой шерстью и тяжелой головой с сильными челюстями.

– Псы-призраки, – шепчет Крид. – Специально обученные драться.

Фитиль горит медленно, но уверенно. Огонек потихоньку движется к мосту, к спрятанной под ним взрывчатке. Ох, рабы же ни в чем не виноваты! Я отбрасываю дальнозор, выхватываю из голенища нож и бегу к Разлому.

Томмо вцепился мне в рукав.

– Поздно! – говорит он.

Я отмахиваюсь и несусь что было сил.

– Саба, вернись! – велит Лу.

Я мчусь вниз по склону, пригибаюсь к самой земле, спешу за убегающим огоньком. Хорошо, что фитиль отсырел. Я догоню, остановлю его. Вот я с ним поравнялась, с разгону проскочила мимо. Оборачиваюсь, хватаю незажженную часть шнура, заношу нож и…

…спотыкаюсь о камни, оскальзываюсь и качусь вниз по склону. Огонек фитиля продолжает гореть, шипит, убегает к мосту. А я все еще съезжаю по камням, уворачиваюсь от колючих веток, стараюсь за что-нибудь ухватиться. Наконец цепляюсь за толстый корень. От рывка руку едва не вырывает из плеча.

Поздно!

Три тонтона въезжают на мост. Копыта приглушенно грохочут по настилу. Следом едет тяжелая телега Управителей. Огонек фитиля исчезает из виду. Повозка с рабами тоже на мосту.

Я бросаюсь ничком, закрываю голову руками, прижимаю ладони к ушам.

Раскатистый взрыв сотрясает землю. Меня подбрасывает в воздух, а потом я с глухим стуком падаю на землю. Меня осыпает град камней. Отовсюду валятся комья и обломки. Все звучит глухо, как будто слушаешь сквозь толщу воды.

Поднимаю голову. В горле застрял крик, но я не могу выдавить ни звука. Отголоски взрыва затихают, потревоженный воздух успокаивается. Я прищуриваюсь, вглядываюсь в разрывы тумана и вижу… Обрывками. Как осколки сна. Сквозь град обломков я вижу, что мы сделали, – и кожа липнет к костям.

Все уничтожено. Три тонтона. Управители в телеге. Невинные лошади. Животные и люди превратились в окровавленные клочья плоти. Они разбросаны повсюду, как гнилое мясо. По склонам Разлома рассыпаны обломки телеги, доски стола, ножки стульев. Все это сползает вниз по скалам, кувыркается, несется на дно ущелья. В реку.

Нет, это не сон. Это кошмар. Зрелище вымораживает душу. Я встаю. Из тумана прямо на меня несется колесо, как небесное отмщение. Я отпрыгиваю в сторону, пригибаюсь. Колесо катится по земле, подскакивает, ударяет меня в плечо и отбрасывает на камни.

Мост охвачен пламенем. Оранжевые языки огня лижут ночь. Дым валит клубами.

А потом я слышу… Лошадей. Людей. Вопли. Крики. Стоны. Визг. В дыму, в тумане. Тонтона придавило лошадью. Несчастное животное дергается, пытается встать. Телега с рабами разбита, на дороге валяются тела, скованные цепью.

Мне на руку опускается какой-то клочок. Я ошеломленно гляжу на него. Обрывок платка в горох, остаток девичьей шейной косынки. Он насквозь промок и потемнел от крови.

По каменистому склону спускается Лу, мелкий щебень сыплет из-под ног. Брат хватает меня за руку, тянет за собой.

– Идем уже! Саба, что ты учудила?! Думать же надо!

Слова не идут с губ.

– Я хотела взрыв остановить, – шепчу я.

Откуда-то снизу доносится оклик. Мы оглядываемся на дорогу. Тонтоны поднимаются, приходят в себя. Замечают нас, тычут пальцами. Кричат. Приказы раздают. Шестеро тонтонов бросаются к нам. Следом бегут псы-призраки, завывают, как зимняя вьюга.

– Быстрее! Быстрее! – кричат Крид и Томмо.

Я хватаю свисток, дую два раза – длинный, пронзительный свист.

– Бегите! – кричу я. – Уходим, бегите!

Крид с Томмо срываются с места, несутся в лес. Эш тоже услышит сигнал тревоги, помчится к месту встречи.

– Уходи! – говорю я Лу.

– Нет, я тебя не оставлю.

– Уходи, потом встретимся. Ты же знаешь где! – велю я. – Иди уже! Бегом.

Я пихаю его в грудь. Он ворчит, ругается, но уходит, поднимается по холму. Я мчусь в противоположном направлении.

* * *

Красная ярость переполняет меня, бушует, рвется наружу. Подгоняет. Я мчусь по лесу, перепрыгиваю поваленные стволы и валуны. Нерон молча летит следом. Он умный. Ни крика, ни писка. Иначе нас найдут.

Позади слышна погоня. Вопли тонтонов удаляются. Вот и хорошо. Нет, плохо. Тонтоны за другими гонятся. А вдруг за Лу? Ох, только бы не за Лу! Если его тонтоны поймают, ему не поздоровится. Они захотят отомстить за то, что мы сделали. Господибожемой, что мы сделали… Кровь, и крики, и кровь, и куски тел, и кровь, и кровавые ошметки…

Меня тошнит, желудок выворачивает наизнанку. Останавливаюсь, блюю желчью. Сгибаюсь вдвое, опираюсь на дерево, вдыхаю, всхлипываю. Утираю рот рукавом и бегу дальше.

Погоди-ка. Что это? Жуткое, пронзительное завывание. От звука ломит кости. Псы-призраки. Я замедляю бег, прислушиваюсь. Мне страшно. Божемой, они сюда бегут! В ужасе я бросаюсь вперед сломя голову, не разбирая дороги. Быстрее, быстрее. Нет, псы меня догонят. Надо найти ручей, чтобы они след не взяли.

Бегу лесом. Думай, думай быстрее. Соображай! Вода. Мост. Ущелье. Река. Так, река. Откуда она течет? Думай, думай! С северо-востока? А я где? Ветер разогнал туман. Смотрю в небо, вижу Юпитер – низко навис за спиной. Я бросаюсь влево. Нерон кружит над головой, не отстает.

Карабкаюсь по камням, спотыкаюсь. Бегу. В груди жжет огнем. Прислушиваюсь. Где-то вдалеке какой-то звук. Шорох. Ветер в деревьях шумит? Нет, вода журчит. Мчусь на звук. Жуткое завывание ищеек становится громче. Все ближе и ближе. От меня пахнет страхом. Псы наверняка учуяли. Быстрее, быстрее.

Выскакиваю из леса прямо к реке. Река узкая, прозрачная и мелкая. На локоть глубины, не больше. Мчусь вниз по течению, отвожу низкие ветки, заламываю прутики, оставляю за собой видимый след. Надо сбить тонтонов с толку. Пробегаю еще немного, потом поворачиваю назад, вверх по течению. На север. Север – это хорошо. Нужное направление.

Нерон летит впереди, над самой водой. Разведывает. Я озираюсь, внимательно гляжу по сторонам, но все вокруг тихо. Течение в мелкой речушке быстрое. Где-то заводит песенку какая-то птаха. Лес просыпается, полнится звуками. До рассвета совсем недолго осталось. Псы больше не воют. Неужели я от них удрала? А вдруг они за кем-то другим погнались? За Томмо или за Кридом? Или за Лу? Нет, ничего не слышно. Ни криков погони, ни топота.

На бегу зачерпываю воду ладонями, полощу рот, выплевываю.

Поваленная сосна лежит мостом через реку, перекрывает мне путь. Нерон садится на ствол, ищет жуков, тычет клювом в кору. Залезаю на ствол, беру Нерона в руки, шепчу ему:

– Найди их, Нерон. Найди ищеек!

Подбрасываю его в воздух. Он взмывает в небо, высоко-высоко над лесом, и исчезает из виду. Серое небо чуть розовеет. Занимается заря. Наступает новый день.